Текст книги "Арсенал-Коллекция 2015 № 06 (36)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Несмотря на успех с захватом приза, в целом задача по постановке мин в Ирбенском проливе была сочтена германским командованием не выполненной. Командующий крейсерами распорядился выставить северный участок заграждения «Айзенах» силами трех катеров в ночь на 23 июня, но в связи с неготовностью «шнелльботов» ее пришлось перенести на сутки. За это время через незагороженный участок Ирбенского пролива в Балтийское море вышли крейсер «Максим Горький» и дивизион эсминцев. Впрочем, произведенная постановка северной части заграждения мало повлияла на ситуацию – вечером 24-го четыре советских эсминца, шедших ставить свои мины на входе в Ирбенский пролив, пересекли его, но никаких подрывов при этом не произошло. Ключом к разгадке стали материалы немецкого траления, произведенного в начале ноября 1941 г. двумя прорывателями минных заграждений. Если в южной части района «Айзенах» им удалось подорвать пять мин, то в северной, несмотря на многочисленные галсы, не было найдено ни одной. На этом примере можно наглядно убедиться в различиях по части точности постановки между условиями, когда горят маяки и условиями военного времени, когда навигационные ориентиры в ночное время отсутствуют. По этой причине группе катеров, ставившей мины в ночь на 24 июня, пришлось определяться по маякам на восточном побережье острова Эланд и определять точку постановки по счислению после четырех часов движения полным ходом. В результате все мины северной части заграждения были выставлены далеко от назначенного района, по-видимому, в местах с большими глубинами, где взрыватели мин не срабатывали под проходящими кораблями. Таким образом, заграждение «Айзенах», несмотря на верный замысел немецких штабистов, совершенно не оправдало возлагавшихся на него надежд из-за отказа техники и ошибок исполнителей.

История постановки и траления следующего на юг заграждения – «Эрфурт», – показывает, что пресловутый «человеческий фактор» может привести и к намного худшим последствиям.

Данная постановка, призванная заблокировать выход советских кораблей из порта Вентспилс в западном направлении, по плану должна была выполняться пятью катерами 3-й флотилии. Отряд покинул Пиллау в 14 часов. В 18:40, когда немецкие катера находились западнее Либавы, были замечены две советские летающие лодки. Несмотря на то, что до начала войны оставалось еще несколько часов, пара «шнелльботов» открыла по самолетам огонь, после чего доложила о вероятных попаданиях. Отсутствие советских документов не дает возможности прокомментировать данный эпизод, но в любом случае никаких докладов о данном инциденте в штабе КБФ не получали. В 20:02 отряд достиг широты южной оконечности Эланда, но тут произошла авария дизеля на S-57. Поскольку устранить ее в море было нельзя, катер был отпущен в базу, а оставшиеся четыре продолжили поход. При подходе к берегу, немцы обнаружили каботажное судно, от встречи с которым уклонились, чтобы не терять скрытность. Поскольку ближний дозор на подходе к Виндаве отсутствовал, постановка была осуществлена в 02:10-02:25 без каких-либо помех, тем более что все штатные навигационные огни были включены.

Пароход «Гайсма» и его героический экипаж

На отходе командир немецкого отряда решил проявить инициативу в уничтожении советских гражданских судов. В 4 часа утра примерно в 30 милях западнее маяка Ужава был обнаружен пароход «Гайсма» (3077 брт), принадлежавший Латвийскому государственному пароходству.

В отличие от «Эстонии», капитан судна отказался подчиниться требованиям немцев и не отреагировал на стрельбу из пушки. В 04:12 «Гайсма» был торпедирован катером S-59, но поскольку попадание не привело к немедленному потоплению – судно удерживалось на плаву грузом леса – спустя две минуты еще одну торпеду выпустил флагманский S-60. Вопреки донесению «шнелльботов», процесс погружения судна занял несколько часов, поскольку в 10:15 и 14:45 его остов наблюдался с немецкого воздушного разведчика. Появление неопознанных самолетов привело к сворачиванию спасательных работ и отходу отряда на запад. В результате немцы подобрали лишь двух членов команды судна, а 25 уцелевших (один из них – капитан судна Н.Г. Дувэ – позже умер от ран), исключая пятерых погибших при взрывах, спустя 14 часов смогли достичь берега на шлюпке. Это были первые жертвы Великой Отечественной войны на Балтике. В завершение описания данного эпизода необходимо отметить, что повторяющаяся в ряде отечественных изданий, в частности в мемуарах командующего КБФ адмирала В.Ф. Трибуца, информация о том, что в штабе флота будто бы была получена радиограмма с тонущего «Гайсма» не подтверждается архивными документами.

К сожалению, этим список немецких успехов той ночи не ограничился. В 08:45 в 40 милях западнее Либавы «шнелльботы» перехватили советский рыболовный траулер «Щука» (316 брт). Ввиду явного превосходства противника команда траулера подчинилась вражескому требованию и пересела в шлюпки, после чего «рыболов» был потоплен подрывными зарядами. Четыре члена его экипажа были пленены, остальных немцы отпустили. Исключая еще одну встречу с летающими лодками, остаток похода прошел без происшествий и в 14 часов «шнелльботы» ошвартовались в Пиллау.

Если действия самой группы постановщиков могу быть оценены как вполне успешные (правда, командующий крейсерами высказал претензию к командиру отряда за потопление судов вместо захвата их в качестве призов), то последующая история заграждения «Эрфурт» явно не добавила славы немецким штабистам. Ни один советский корабль на донных минах не подорвался, хотя 24 июня заграждение пересекла С-7, возвращавшаяся с дозорной позиции в Виндаву, а на следующий день – три субмарины и БТЩ Т-204 «Фугас», осуществлявшие переход из Виндавы в Усть-Двинск. С 28 июня контроль над портом и прилегавшими водами перешел к немцам, которым теперь предстояло ликвидировать собственные мины. И тут по какой-то непонятной причине в сведения о заграждении, переданные начальнику тральщиков «Север» (FdM Nord), вкралась ошибка – было указано, что оно состоит не из 24, а из 12 мин.[* В связи с этим интересно отметить, что эта же ошибка повторяется в печатном и сетевом изданиях «Хроники войны на море 1939-1945 гг.» немецкого историка Ю. Ровера. В то же время, количество мин в заграждении «Айзенах», указанное в этой работе, завышено с 12 до 30.] 8 июля прорыватель минных заграждений Sp– 11 подорвал семь ТМВ в восточной части «Эрфурта». Западную часть решили сохранить для защиты порта от возможного набега советских кораблей. Однако, после того как 29 июля в этом районе погибло каботажное судно «Леонтес» (338 брт), использовавшееся немецким командованием для перевозки военных грузов в Ригу, остатки заграждения решили ликвидировать окончательно. Спустя два дня прорыватель Sp-б подорвал здесь четыре мины, после чего задачу сочли выполненной.

Первый неприятный сюрприз ожидал немцев утром 7 августа, когда на подходах к порту подорвалось каботажное судно «Гертруд III» (210 брт). Поскольку накануне береговые посты видели пролет двух советских бомбардировщиков, сбрасывавших в воду непонятные предметы, причиной гибели теплохода сочли авиационные якорные мины, хотя произведенное после этого траление и не подтвердило их наличия. После этого «Эрфурт» взяло тайм-аут до 26 сентября. В этот день на мине погиб торпедовоз «Мозель», обеспечивавший действий 3-й флотилии «шнелльботов», а спустя четверо суток менее чем в 100 метрах от места гибели торпедовоза подорвался и затонул плавучий кран. Начальник тральщиков закрыл участок фарватера и снова направил в район тральщики с контактными тралами, которые вновь ничего не нашли. В качестве причины гибели обоих плавсредств были заявлены мины, но откуда они взялись установлено не было. Наконец, 7 ноября, опять почти в той же точке подводный взрыв прозвучал под транспортом «Фрауенбург» (2111 брт; бывш. эстонский «Пеет», 22 июня интернирован в шведском порту Истад, по решению арбитражного суда передан Германии). Сначала в штабе начальника тральщиков решили, что судно подорвалось на мине ТМВ, перевозившейся «Мозелем», но когда выяснилось, что никаких мин на его борту не было, организовали траление контактными и неконтактными тралами. 13 ноября – в первый же день траления – прорыватель минных заграждений Sp-138 подорвал рядом с указанным местом мину, взрыв которой был четко определен как взрыв ТМВ. Лишь после этого был сделан повторный запрос в вышестоящие инстанции и установлено точное число мин в «Эрфурте». Впрочем, последующие тральные галсы никаких результатов не дали. Вкупе с гибелью минзагов группы «Норд» на шведских минах 9 июля, постановка «Эрфурт» стала одной из самых крупных неудач немцев, основанных на ошибках в работе своих же штабов в ходе балтийской кампании 1941 г.

Потопление траулера «Щука» германскими «шнелльботами»

Самой южной из всех постановок в ночь начала войны стала «Веймар» – аналогичное «Эрфурту» «засорение» на западных подходах к Либаве. Его ставила другая полуфлотилия «шнелльботов» из состава 3-й флотилии. В 17:45 пять катеров вышли из Пиллау. Переход прошел без серьезных осложнений, и к 1 часу 22 июня отряд находился уже в 5 милях от входа в порт. Здесь «шнелльботы» разделились. В 01:53-02:10 три из них выставили свои мины северо-западнее гавани, два других – юго-западнее, на главном фарватере, у подходного буя. Как и в остальных случаях, постановка облегчалась включенными маяками. Не встретив ничего достойного внимания на обратном пути, в 08:30 катера отряда ошвартовались в Пиллау.

Хотя заграждение считалось выставленным точно по плану, в дальнейшем с ним стали происходить необъяснимые вещи. Днем 22-го южную часть «Веймара» несколько раз пересекли подлодки М-79, М-81, М-83 и Л-3, вышедшие из Либавы в дозор, вечером северную часть – М– 77, М-78, «Калев» и «Лембит», направлявшиеся в Виндаву. Ни одного подрыва при этом не произошло. 29 июня Либава была захвачена немецкими войсками. В тот же день начальник тральщиков получил задачу протралить фарватер до порта и уничтожить южную часть «Веймара». Последнее поручалось группе тральщиков 31-й флотилии, укомплектованной мобилизованными голландскими люггерами. Все корабли прошли размагничивание, что должно было гарантировать их от подрыва на минах. Работы начались 1 июля но продолжались ровно до того момента, когда от взрыва мины сдетонировала соседняя ТМВ, оказавшаяся в тот момент под тральщиком М 3134. Согласно отчету FdM Nord, 100-тонный корабль «был выброшен из воды, перевернулся в воздухе и разлетелся на несчетное число кусков». Девять членов экипажа, включая командира, погибли, пять остальных получили тяжелые ранения. Траление сразу же было прекращено и возобновлено на следующий день прорывателем минных заграждений Sp-11. Три мины были вытралены вечером 2 июля, еще четыре – на следующий день, что в сумме с результатом 31-й флотилии дало необходимые 12. При этом в штабе FdM Nord пришли к выводу, что фактически заграждение было выставлено в 1,2 мили западнее того места, где оно должно было стоять по приказу, то есть в стороне от выходного фарватера. Видимо, этим и объяснялось отсутствие подрывов советских кораблей.

Прерыватель минных заграждений Sp-11 (бывш. «Бельграно»)

Прием мин на германский торпедный катер

Северную часть «Веймара» немцы первоначально решили не тралить, поскольку по расчетам она лежала ближе к берегу, в стороне от использовавшегося для судоходства фарватера N980. Рано утром 8 июля Sp-11 вышел из Либавы в Виндаву для уничтожения мин в восточной части заграждения «Эрфурт». Во время движения по фарватеру с включенной обмоткой внезапно рядом с кораблем произошел взрыв, по характеру весьма напоминавший взрыв ТМВ. Особого значения этому не придали, и прорыватель продолжил свой поход к Виндаве. Успешно выполнив поставленную задачу, он вечером возвращался в Либаву, когда в течение пяти минут на расстоянии 200-300 м от оси фарватера №80 одна за другой взорвались пять донных мин. На следующий день вышедший для контрольного траления прорыватель смог подорвать еще один боеприпас. Несмотря на это, в штабах BdK и FdM Nord пришли к выводу, что прорыватель сбился с курса и сошел с фарватера, случайно попав на мины «Веймара». Тем не менее, в дальнейшем крупные корабли и суда проводились в Виндаву за неконтактными тралами. Окончательная ясность в вопросе, где же выставлен «Веймар» наступила 18 июля, когда осуществлявший переход из Мемеля в Виндаву прорыватель минных заграждений Sp-69 подорвал на фарватере №80 сразу две ТМВ. Начальник тральщиков приказал организовать траление района силами прорывателя Sp-б и 17-й флотилии тральщиков. Между 19 и 24 июля Sp-б выполнил 48 тральных галсов в районе между берегом и 20-метровой изобатой, т.е. там, где должны были стоять мины, но не смог обнаружить ни одной. Тральщики же за три дня подорвали восемь мин. По заключению штаба FdM Nord, несмотря на горевшие маяки, «шнелльботы» выставили северную часть с ошибкой на 4 мили к северо-западу, причем центр постановки оказался на фарватере №80. «Можно считать счастьем, – указывалось в отчете FdM Nord за 1941 г., – что на него [заграждение] не угодило множество пароходов со снабжением». Таким образом, и эта постановка была произведена без должного искусства и лишь случайно не стала причиной тяжелых потерь, подобных тем, что были понесены на заграждении «Эрфурт» (см. таблицу 2).

Но вернемся непосредственно к теме статьи – немецкой минозаградительной операции в ночь на 22 июня. Несмотря на ряд шероховатостей, она в целом прошла в соответствии с планом. «Запланированные минные постановки с минных заградителей и торпедных катеров – отмечалось в вечерней 22 июня оценке обстановки командующего группой ВМС «Север», – удались повсюду и проведены без потерь. Некоторые разрывы в заграждениях можно частично отнести на счет отказов техники на катерах, отчасти на счет изменений планов заграждений в последний момент из-за предполагаемых минных заграждений русских». В течение ночи и утра противник, с учетом постановок люфтваффе и финских подлодок, выставил более 2,5 тыс. мин и минных защитников, что составило 99,3% от запланированного количества. Хотя немецкие корабли имели около десятка встреч с советскими кораблями, судами и самолетами, последние не только не помешали противнику выполнить намеченное, но и во многих случаях не доложили об имевших место контактах. Корабельные и воздушные дозоры не выполнили задачи, ради которой направлялись в море. Характер выполнявшейся кораблями немецких ВМС задачи ими так же остался не раскрыт. Многократно превозносившаяся после войны система оперативных готовностей ВМФ и своевременное объявление этих готовностей не застраховали флот от внезапного нападения противника по той простой причине, что одновременно с объявлением этих готовностей отдавалась масса фактически дезавуировавших их указаний, требований «не поддаваться на провокации», т.е. ограничений на применение оружия. Есть серьезные основания считать, что некоторые командиры советских дозорных кораблей все– таки обнаружили противника, но предпочли об этом не докладывать, побоявшись быть обвиненными в неправильных действиях при любом варианте развития событий.

Быстроходные тральщики типа «Фугас» (на снимке – Т-206 «Верп») к началу войны являлись наиболее современными кораблями данного класса в советском флоте

Таблица 2 Германские минные заграждения, выставленные 22.06.1941

Заграждение

район

постановщики по плану

количество мин по плану

количество мин, выставленных фактически

точность постановки

«Корбетта»

Финский залив между Поркапла-Удц и о. Найсаар

группа ЗМ «Кобра» (3 ЗМ)

400 мин ЕМС, 700 м/з

400 мин ЕМС, 700 м/з

с незначительной погрешностью

«Гота»

северный вход в пролив Моонзунд

2 ТКА 2-й флотилии

12 мин ТМВ

12 мин ТМВ

с незначительной погрешностью

«Апольда»

перед устьем Финского залива между о. Бенгтшер и м. Тахкуна

группа ЗМ «Норд» (3 ЗМ)

590 мин ЕМС, 700 м/з

580 мин ЕМС, 700 м/з

с незначительной погрешностью

«Кобург»

перед входом в пролив Соэлозунд

2 ТКА 2-й флотилии

12 мин ТМВ

12 мин ТМВ

с незначительной погрешностью

«Айзенах»

западная часть Ирбенского пролива

5 ТКА 5-й флотилии

30 мин ТМВ

12 мин ТМВ

погрешность неустановленной величины

«Эрфурт»

западные подходы к Виндаве

5 ТКА 3-й флотилии

30 мин ТМВ

24 мины ТМВ

погрешность неустановленной величины

«Веймар»

западные подходы к Либаве

5 ТКА 3-й флотилии

30 мин ТМВ

30 мин ТМВ

южная часть с погрешностью 1,2 мили, северная часть с погрешностью 4 мили

Итого

990 мин ЕМС, 114 ТМВ, 1400 м/з = 2504

980 мин ЕМС, 90 ТМВ,1400 м/з = 2470

Тем не менее, сам факт массированной минной постановки в наших водах еще не означал 100% достижения противником намеченной им оперативной цели. Мины могли и не сыграть уготовленной для них роли, окажись они выставлены в не используемых для плавания районах или будь обнаружены разведывательным тралением и уничтожены. В то же время нельзя не упомянуть о двух моментах, серьезно повышавших шансы противника на успех. Во-первых, КБФ не располагал количеством тральщиков, достаточным для обеспечения первых операций флота и одновременно для организации разведывательного траления по всей сети фарватеров военного времени. Большое количество тихоходных тральщиков должно было пополнить флот по завершению мобилизации, но откладывание до этого времени выполнения плана первых операций, главной из которых являлось создание центральной минно-артиллерийской позиции (ЦМАП) в устье Финского залива, считалось недопустимым. В то же время, в штабе флота даже отсутствовал предварительно составленный план разведывательного траления в зоне ответственности главной базы КБФ, что заставило начальника штаба флота лично в первые дни войны ставить задачу командиру каждого БТЩ.

Во-вторых, существовала большая недооценка боевых возможностей минного оружия и переоценка возможностей трального вооружения кораблей, в том числе и индивидуальных охранителей – параванов. Она была основана на опыте Советско-финляндской войны, где параваны вполне успешно справлялись с поставленными задачами в условиях применения финнами русских мин времен Первой мировой войны. Однако немецкое минное оружие, разработанное в межвоенный период, отличалось намного более высокими боевыми характеристиками. Причем речь шла не только о неконтактных минах, тралов для борьбы с которыми советский флот к началу войны вовсе не имел, но и о якорных минах, оснащенных индивидуальными противотрапьными устройствами, в частности так называемыми трубками КА.

Стальная гофрированная трубка КА, имевшая длину 27,3 м, насаживалась на верхнюю часть минрепа. При захвате резаком трала трубка, не перерезаясь им, силой трения смещалась кверху, вследствие чего замыкался контакт, соединенный с запальным стаканом, и мина взрывалась электрическим током, поступавшим от специальной батареи. Трубка КА могла срабатывать также и при встрече с параванным охранителем. В этом случае смещение трубки кверху происходило либо при пересучивании ее поперек тралящей части охранителя, либо при попадании ее в резак паравана. Как выяснилось вскоре после начала войны, взрыв мины, захваченной параваном, мог произойти на различном расстоянии от борта корабля: от самого малого до расстояния в 15-20 м. Иногда трубка КА срабатывала с некоторой затяжкой или же застревала в резаке паравана и вовсе не срабатывала, вследствие чего мина подтягивалась близко к борту корабля. Взрыв мины в параванном охранителе в зависимости от расстояния от центра взрыва до борта причинял кораблю более или менее существенные повреждения. Опыт войны показал, что это расстояние даже при самых выгодных условиях никогда не было вполне безопасным. Таким образом, из средства самозащиты корабля параванный охранитель, имевший у эсминца ширину захвата 55 метров, превратился в средство, заметно повышавшее шанс встречи с миной в более или менее выгодных условиях. Не лишним будет напомнить, что трубками КА были оснащены 100% мин ЕМС, выставленных в ходе немецкой минозаградительной операции.

Мина готовится к постановке

Мина сброшена!

Постановка паравана типа К-1

Результаты постановок не заставили себя долго ждать. Среди большого количества событий первого дня войны мы вычленим только те, что повлияли на оценку обстановки командованием КБФ в отношении минной опасности.

С рассветом находившийся в дозоре тральщик Т-216 приступил к выполнению полученного ранее приказа об осмотре района между мысом Тахкуна и плавучим маяком Хиумадал. При этом на нем не получили отправленного в 05:30 приказа начштаба КБФ вернуться в Таллин. В 08:00 с борта корабля было отправлено донесение «В точке Ш– 59,3, Д-22,3 неизвестным поставлена мина», в 08:50 второе – «Ш-59,2, Д-22,5 свежая шведская мина. Предполагаю сегодня ночью поставлено минное заграждение». Все обнаруженные мины были типа ЕМС и относились к заграждению «Апольда», южной части участка И-14 (отечественное обозначение) и северной части И-15. Ошибка с определением типа мин объяснялась тем, что составленное в Научно-исследовательском минно-торпедном институте описание мины ЕМС на корабли не поступило, а наличие у мины пяти гальваноударных колпаков, соответствовало давно имевшемуся на тральщиках КБФ описанию шведской мины «Мотала», которые вполне успешно тралились в ходе Зимней войны. На основании этих докладов на тральщик в 10:30 был отправлен приказ провести контрольное траление подозрительного района. Еще раньше в 09:40 с тральщика «по флоту» было отправлено новое донесение, где назывались уже четыре точки обнаружения мин. Однако невозможность оказать поддержку Т-216 в случае нападения надводных кораблей на него и острый дефицит тральщиков для выполнения других задач заставил начштаба КБФ около 16 часов окончательно отозвать корабль в Таллин.

Координаты обнаруженной Т-216 минной банки не были отрепетованы «по флоту», а в письменной директиве Военного Совета КБФ, посланной днем 22 июня командующему эскадрой с указаниями на постановку первого заграждения центральной минно-артиллерийской позиции (ЦМАП), по оплошности исполнителя документа указывалось, что обнаружена минная банка противника «в районе банки Глотова», т.е. восточнее того места, где мины обнаруживались фактически. Эта ошибка не играла существенной роли, поскольку постановщикам ЦМАП предстояло ставить мины в районе, находившемся значительно восточнее «Апольды». Такие же неопределенные сведения были сообщены по радио в Ригу командиру отряда легких сил (ОЛС), которому предстояло прикрыть отряд постановки с запада. К тому времени командир отряда вице-адмирал Дрозд уже знал место обнаруженной минной банки из радиограмм Т-216, принятых на крейсере «Киров». По-видимому, эти сведения были известны и командиру отряда прикрытия постановщиков ЦМАП начальнику штаба Отряда легких сил капитану 1 ранга И.Г. Святову, державшему флаг на крейсере «Максим Горький», хотя в письменном приказе на прикрытие постановки о наличие мин не упоминалось вообще. Справедливости ради нужно сказать, что район маневрирования группы прикрытия приходился на северную часть «засорения» «Апольды», но был расположен гораздо севернее банки Глотова и северо-западнее места обнаружения мин тральщиком Т-216. Но существовала еще одна причина того, почему в штабе ОЛС не стали бить тревогу. «Что касается предполагаемой минной угрозы, которую противник, возможно, создал в западной части Финского залива в ночь на 22 июня, – отмечал известный советский исследователь капитан 1 ранга И.А. Киреев, – то командование КБФ не считало ее непреоборимой, поскольку корабли-постановщики должны были проводиться за тралами и идти с поставленными параванными охранителями К-1, а на кораблях отряда прикрытия также имелись параванные охранители К-1. Уверенность в надежности действия параванного охранителя К-1 была настолько велика, что разработанный днем 22 июня исполнительный план первых минных постановок не был пересмотрен и после того, как от дозорного БТЩ-216 поступили донесения об обнаружении им минного заграждения в районе маяка Тахкуна».

В 17:15 22 июня 2-я тактическая группа ОЛС в составе «Максима Горького» и 1-го дивизиона эсминцев («Гневный», «Гордый», «Стерегущий») вышла с внешнего рейда Усть-Двинска. Вечером корабли прошли Ирбенский пролив через проход, оставшийся в заграждении «Айзенах», обогнули с запада Моонзундские острова и в 03:20, находясь в 25 милях севернее маяка Кыпу, приступили к выполнению задачи. Как писалось выше, мины в районе «засорения» ставились со значительными интервалами, но то обстоятельство, что корабли патрулировали курсами север-юг и, с поставленными параванами, пересекали минные линии под углом 20 градусов значительно увеличивало шансы встречи с миной. Последующие события многократно описывались в литературе советского и постсоветского периодов.

В 03:40 мина ЕМС взорвалась в параване у борта эсминца «Гневный», оторвав ему носовую часть. В последующие 2,5 часа корабли отряда прикрытия имели шесть встреч с минами.

Только одна из них была подсечена, а остальные пять взорвались у бортов или в непосредственной близости от кораблей. В результате двух взрывов два корабля получили тяжелые повреждения, вследствие чего крейсер «Максим Горький» надолго вышел из строя, а эскадренный миноносец «Гневный» пришлось покинуть. Оставленный экипажем он затонул лишь спустя несколько часов, что явно указывало на возможность спасения эсминца. Остальные три подрыва мин в параванах, к счастью, не привели к фатальным последствиям. «Гордый», попадавший на мины дважды, получил повреждения, потребовавшие трехдневного ремонта в доке, а «Стерегущий» отделался легкими повреждениями. Лишь один из перечисленных случаев произошел на самом поле «Апольда», а все остальные на участке «засорения», только из-за того, что наши корабли, не представлявшие начертания минных линий, форсировали поле под острым углом.

«Максим Горький» на ремонте в Кронштадте

Пренебрежение минной угрозой, несомненно имевшееся у начальника штаба ОЛС, теперь сменилось прямо противоположными чувствами. Именно поэтому он приказал вести поврежденный крейсер не в Таллин, а в северную часть пролива Моонзунд, где в 08:30 23 июня корабль приткнулся поврежденной носовой частью к отмели у острова Вормси. Интересно отметить, что «Горький», как и большое число кораблей, прибывших для его эскорта (три эсминца, три катера МО, четыре БТЩ, по одному спасательному и гидрографическому судну), счастливо разминулись с минами заграждения «Гота», стоявшими перед входом в Моонзунд.

Проводка началась утром 24-го. Крейсер шел в охранении эсминцев, а впереди строем уступа построились четыре тральщика с выставленными контактными тралами. В реалиях сложившейся обстановки такой ордер никак не защищал «Горького», а лишь увеличивал шансы подрыва на донных минах, стоявших, по-видимому, несколько в стороне от основного фарватера. В 11:57 в районе носовой части БТЩ Т-208 «Шкив» раздался взрыв, вызвавший детонацию в носовом артиллерийском погребе. Корабль надломился, средняя часть корпуса осела, полубак и корма приподнялись, внутренняя часть полубака и ходовой мостик были вырваны и вылетели за борт. Из личного состава погибли 29 человек, в том числе находившиеся на мостике командир ОВР главной базы КБФ капитан 2 ранга Милешкин, командир дивизиона тральщиков, командир корабля и штурман. Были утрачены все документы, разработанные штабом ОВРа на переход. Проводка была немедленно прервана, и крейсер вернулся на прежнее место. Не известно, чем бы все закончилось, если бы командир отряда не принял решения не дожидаясь окончания траления (оно снова велось контактными тралами!) провести «Максим Горький» в Таллин по обходному пути по малым глубинам, где в мирное время крупные корабли не рисковали плавать из-за навигационных опасностей. В этот раз все прошло гладко, и в 01:30 25 июня крейсер вошел в главную базу.

Вся эта эпопея вызвала большой резонанс в штабных структурах КБФ. Утром 24-го – по-видимому, сразу вслед за докладом о гибели «Шкива» – командующий КБФ вице– адмирал В.Ф. Трибуц шифрограммой докладывал наркому ВМФ: «Самая трудная и тяжелая опасность для флота в связи с недостаточным количеством тральных сил является минная опасность. В течение суток противник почти парализовал деятельность флота в Финском заливе, забросав минами с воздуха Таллин, Палдиски, устье Финского залива, на которых подорвалось три корабля. На сегодня ни одного корабля нельзя выводить без риска». Процитированные строки свидетельствуют, что расчет немцев вызвать шок внезапной массовой постановкой мин в значительной степени оправдался. В последующие два месяца войны вплоть до ухода КБФ из Таллина штаб флота ни разу не спланировал выходов крупных надводных кораблей за пределы Финского и Рижского заливов, то есть того, чего больше всего боялись немцы на этапе планирования морской части операции «Барбаросса».

«Максим Горький» на ремонте в Кроншталте

Таблица 3

Советские корабли и суда, погибшие на минах, выставленных противником в ходе минозаградительной операции 22.06.1941

название

дата

район

советское обозначение

обозначение противника

постановщики

ТР «Рухну»

22.06.1941

у Кронштадта

И-73

ВВС

ЭМ «Гневный»

23.06.1941

устье Финского залива

И-16

Апольда

ЗМ группы «Норд»

Т-208 «Шкив»

24.06.1941

сев. вых Моонзунд

И-18

Гота

ТКА

ГИСУ «Вест»

27.06.1941

сев. вых Моонзунд

И-18

Гота

ТКА

шаланда «Амга»

29.06.1941

Соэлавяйн

И-86

Кобург

ТКА

ПЛ М-81

1.07.1941

сев. вых Моонзунд

И-18

Гота

ТКА

ТР «Кримульда»

1.07.1941

сев. вых Моонзунд

И-18

Гота

ТКА

ТЩ Т-299 «Иманта»

1.07.1941

Соэлавяйн

И-86

Кобург

ТКА

МО №143

3.07.1941

Нарвский зал.

и-з

F.4

ПЛ «Ику-Турсо»

ТР «Расма»

5.07.1941

Нарв. залив

И-74

F.5

ПЛ «Ветихинен»

ТЩ №39 (Т-101) «Петрозаводск»

7.07.1941

у Кронштадта

И-73

ВВС

ТЩ №51 «Змей»

29/30.07.1941

Соэлавяйн

И-86

Кобург

ТКА

ПЛ С-11

2.08.1941

Соэлавяйн

И-86

Кобург

ТКА

ТР «Аксель Карл»

7.08.1941

о. Вайндло

И-З

F.4

ПЛ «Ику-Турсо»

ПМ №107

19.08.1941

Кронштадт

И-73

ВВС

ПЛ Щ-322

12-13.10.1941

сев м. Пакри

Корбетта

ЭМ «Сметливый»

5.11.1941

о. Найсаар

И-57

Корбетта

ЗМ группы «Кобра»

ЭМ «Гордый»

14.11.1941

сев.-зап. о. Кери

И-17

Корбетта

ЗМ группы «Кобра»

турбоэлектроход «И. Сталин»

3.12.1941

о. Найсаар

И-57

Корбетта

ЗМ группы «Кобра»

Впрочем, было бы неверным утверждать, что такая пассивность стала результатом только действий противника. Оперативный план КБФ изначально был ориентирован на оборону входов в заливы и противодесантную оборону Моонзундских островов. Причем крупным корабля в этом отводилась не такая уж заметная роль. Это подтверждается следующим фактом: уже в 5 часов утра, т.е. сразу после того, как командование ВМФ окончательно утвердилось во мнении, что началась война, нарком Н.Г. Кузнецов отправил Трибуцу шифровку, согласно которой в Усть-Двинске для обороны Рижского залива следовало оставить один крейсер и дивизион эсминцев, а другой крейсер и все оставшиеся эсминцы перевести в Таллин. Сразу после этого находившийся в Таллине линкор «Октябрьская революция» требовалось отконвоировать в Кронштадт, куда еще накануне войны был отправлен «Марат». Такая дислокация говорила скорее о желании сберечь корабли, чем о стремлении использовать их на коммуникациях противника. Таким образом, немецкая минозаградительная операция лишь закрепила наше командование в тех намерениях, которые у него и так существовали. Основой же для этих намерений являлись как пробелы в теории применения ВМФ, ставившей во главу угла создание и оборону ЦМАП, так и крайне слабая работа разведки, данные которой не позволяли правильно оценить группировку и возможные замыслы противника. В результате всех этих ошибок 1941 год на Балтике оказался для нас годом необычайно тяжелых потерь и крайне скудных успехов. Потребовалось два года войны, чтобы, научившись на своих ошибках, начать давать немцам сдачи, а потом и перейти к наступлению на морском театре.