Текст книги "Техника и вооружение 2007 10"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Только занявшееся на севере яркое зарево пожаров над Пенемюнде заставило пилотов люфтваффе призадуматься над сложившейся обстановкой и ринуться навстречу подходившим к острову Узедом второй и третьей волне английских бомбардировщиков, а затем и перейти к преследованию отбомбившихся самолетов. Ценой гибели над Берлином одного экипажа «Москито» потери Королевских ВВС были сведены к минимуму за счет применения удачной военной хитрости. Из бомбивших Пенемюнде 433 тяжелых бомбардировщиков было сбито всего четыре десятка. Косвенным признанием исключительного успеха англичан стала история в руководстве люфтваффе, смахивающая на пропагандистский анекдот, но, по-видимому, имевшая место в реальности. После налета на Пенемюнде Геринг столь яростно орал на начальника штаба ВВС Г. Йешенонека, что тот, не дождавшись утра, застрелился, оставив записку со словами верности фюреру и обиды на рейхсмаршала.

Тем не менее Пенемюнде был нанесен тяжелый, но не смертельный удар. Разрушенные здания, оборудование, испепеленные чертежи можно было восстановить в течение нескольких недель, максимум месяцев. Кроме того, сгоревшая документация была в основном продублирована копиями, снятыми в соответствии с распоряжением, отданным всего за пару месяцев до налета. Новейшие, еще не скопированные документы выбрасывали из горящего здания с уже рухнувшей крышей не только сам фон Браун с парой своих сотрудников, но и его секретарша. Впрочем, обезопасив секретные бумаги, ракетчики перешли к не менее героическому спасению мебели из своих пылающих кабинетов.

По-настоящему серьезным ударом по ракетной программе стала гибель людей, в ряде случаев, вопреки известному высказыванию, незаменимых. К ним, видимо, относился В. Тиль, погибший со всей семьей. Его уход из жизни принято считать одной из основных причин задержки с разработкой по-настоящему необходимой Германии зенитной управляемой ракеты «Вассерфаль».

Всего в результате налета погибли 735 человек. Среди них было только 120 немцев, а остальные – иностранные рабочие, вывезенные с Украины, из Польши и с других оккупированных территорий. Среди погибших оказались и антифашисты, от которых английская разведка получила некоторые интересующие ее сведения: после бомбежки поток информации прекратился. Однако даже гибель ведущих специалистов уже не могла негативно сказаться на программе создания А-4. Основные задачи были успешно решены, ракета благополучно достигла максимальной заданной дальности, так что главной проблемой по-прежнему оставалась низкая надежность – большинство пусков кончалось авариями.

Результат налета английских бомбардировщиков на Пенемюнде в ночь с 17 на 18 августа 1943 г.

Так или и иначе, но уже к середине 1943 г. отработку ракеты сочли почти завершенной. Еще в 1941 г. рассматривался вопрос ее серийного изготовления, а в следующем году эти планы конкретизировались применительно к его началу в 1943 г. Задержки в реализации ракетной программы привели к тому, что в окончательном варианте плана серийное производство предусматривалось начать в январе 1944 г., подготовив 300 ракет, с наращиванием объема ежемесячного выпуска до 900 единиц. Для этого планировалось задействовать производственные мощности все в том же Пенемюнде, на заводе фирмы Цеппелин в Фридрихсгафене на Баденском озере и Ракса в Винер Нейштадте.

Однако наносившиеся с лета 1943 г. удары авиации союзников причинили большой ущерб этим предприятиям задолго до того, как они освоили выпуск А-4. Учитывая потенциальную уязвимость и других традиционных промышленных объектов, производство решили сосредоточить на вновь организуемом подземном заводе «Миттельверке» в окрестностях городка Нордхаузена, расположенного в 70 км севернее Эрфурта. Цеха разместили в четырех сквозных просторных туннелях и 42 связывающих их поперечных штольнях, прорытых в известняке горы Кронштейн, возвышающейся на 150 м над окружающей местностью. Объем подземных цехов допускал выпуск 1800 ракет в месяц, что почти соответствовало волюнтаристскому указанию Гитлера. Реальное планирование велось исходя из ежемесячного производства 900 ракет, а фактический выпуск не достиг и 80 % от этой величины. Помимо А-4 на заводе собирали самолеты-снаряды «Фау-1» и реактивные двигатели для истребителей. Монтаж и контрольные испытания А-4 велись в одном из туннелей длиной более 3 км при ширине подземных помещений до 15 м и высоте до 25 м.

Приходится напомнить, что история ракеты «Фау-2» омрачена не только тысячами погибших среди гражданского населения Лондона, Антверпена и других европейских городов, но и каторжным, заведомо гибельным трудом заключенных гитлеровских концлагерей (в основном привезенных из Дахау) на подземном заводе «Миттельверке», рядом с которым был специально организован лагерь «Дора-Миттельверке». Наряду с 9000 вольнонаемных немцев на этом предприятии одновременно работали до 30000 заключенных. Смертность была настолько высока, что время от времени дирекция запрашивала пополнение в несколько тысяч человек. Всего через эту «фабрику смерти» прошли более 60000узников концлагерей, более четверти которых погибли.

Налет в ночь на 18 августа 1943 г. свидетельствовал о том, что англичанам известно местонахождение центра разработки немецких ракет. Во избежание дальнейших невосполнимых потерь разработку и испытания следовало переместить в другие места и, по возможности, рассредоточить.

В качестве нового полигона была выбрана деревня Близна в малонаселенных районах оккупированной Польши, к северу от железной дороги Краков-Львов, в междуречье рек Вислы и Саны. В десятке километров от нее размещался учебный лагерь, рассчитанный на 16 тыс. эсэсовцев. Местных жителей выселили, заменив их в целях маскировки манекенами, которые для придания достоверности ежедневно переставляли с одного места на другое. Необходимое инженерное оборудование нового полигона осуществили две тысячи заключенных концлагерей – евреи из стран Западной Европы. По завершении работ их расстреляли: секретность превыше всего!

Наряду с завершением отработки конструкции полигон в Близне служил и для подготовки боевых расчетов формируемых частей войск СС, которым поручили освоить эксплуатацию ракет.

Стенд для испытаний реактивных двигателей в Леестене.

Один из входов в подземный завод «Миттельверке».

Сборочные цеха ракет «Фау-2» на подземном заводе «Миттельверке».

Старт ракеты А-4 с полигона в районе деревни Близна на территории оккупированной Польши. 1943 г.

При пусках с Близны ракеты падали уже не в море, а на боевое поле в районе Пинских болот, поблизости от Сарнаки, в 120 км восточнее Варшавы. Наблюдательный пункт разместили непосредственно в точке прицеливания, почему-то решив, что как раз туда запущенная ракета ни в коем случае не попадет. На самом деле вероятность поражения наблюдательного пункта в этой точке достигает максимума, но по абсолютной величине невелика и практически не отличается от показателей, характеризующих расположение в десятках или сотнях метров от точки прицеливания.

Ранее при пусках над морем вдоль побережья об успешности испытаний судили по близости к заданной точке прицеливания яркого зеленого пятна на воде от размещенного на ракете красителя. Это пятно образовывалось при падении в море не только неповрежденной ракеты, но и более или менее крупных обломков разрушившегося изделия. С началом пусков по наземному боевому полю вскрылась ранее не замеченная недопустимая особенность завершающего этапа их полета. Ракеты, которые, казалось бы, успешно пролетели по заданной траектории, все-таки взрывались или распадались на крупные части на удалении в километр-другой от цели. Нередки были пожары и взрывы на начальном участке полета. Наблюдалась и явная потеря управляемости.

Возникло предположение, что основной причиной аварий на конечном участке полета является снижение прочности фрагментов конструкции под воздействием нагрева при входе в плотные слои атмосферы. Поэтому алюминиевые элементы наружного силового корпуса ракеты заменили на стальные, сохраняющие несущую способность и при более высокой температуре. Во избежание перегрева остатков компонентов топлива промежуток между этим корпусом и баками заполнили стекловатой, что привело к желанному результату – взрывы ракет на конечном участке прекратились. При этом среди немецких инженеров не было единого мнения о механизме достигнутого успеха. Одни считали, что дополнительная теплоизоляция позволила избежать перегрева баков и их содержимого, а следовательно, и возможного воспламенения спирта или взрывоподобного вскипания кислорода. Другие указывали на повышение жесткости конструкции при заполнении зазора между силовым корпусом и баками. Их мнение подтверждается широким распространением в современной авиакосмической технике конструкций из композиционных материалов, представляющих собой пару относительно тонких сплошных листов углепластика, связанных сотовым наполнителем малой плотности. Существовала и версия, объясняющая достигнутый положительный эффект благоприятным перемещением центра тяжести ракеты после внедрении стекловаты.

В целом, учитывая большие нагрузки на конечном участке полета, ракета нуждалась в упрочнении конструкции. На активном участке траектории при работающем двигателе А-4 одновременно набирала скорость и высоту, при этом падение плотности воздуха снижало нагрузки. Но при подходе к цели ракета не успевала затормозиться и достигала наиболее плотных приземных слоев атмосферы на скорости, почти втрое превышающей звуковую, что обуславливало многократный рост нагрузок.

Пожары на начальном участке полета связывали с недостаточной герметичностью выводов трубопроводов из днищ баков. На раннем этапе развития ракетостроения инженеры еще не вполне прониклись спецификой функционирования легких тонкостенных конструкций, которые «дышали» под действием нагрузок. Пары спирта просачивались в хвостовой отсек и воспламенялись. Пришлось доработать конструкцию, изменить технологию изготовления трубопроводов.

В ряде пусков на завершающем этапе полета происходил отрыв головной части от ракеты. После усиления крепления головной части это явление больше не наблюдалось. Но конструкторы хорошо запомнили то, что и отделившиеся от ракеты головные части впол-

не успешно подрывались у цели. Встал вопрос: а столь ли необходимо предохранить ракету от разрушения вплоть до удара о землю? Не стоит ли сосредоточить усилия на обеспечении сохранности относительно небольшой головной части, заранее отделяемой от ракеты? Но практически разрешить этот вопрос пришлось уже не немецким, а советским инженерам при создании ракеты Р-2.

Однако, несмотря на доработки, внесенные по результатам испытаний, добиться должной надежности так и не удалось. Во время пусков из Близны до 80 % ракет серийного производства оказались непригодными для использования. В начале боевого применения уже 83 % ракет «Фау-2» успешно достигли своих целей. В 1945 г. удалось снизить долю неудачных пусков до 4 %, что было значительно лучше, чем почти 13 % аварийных «Фау-1». Для обеспечения приемлемой надежности немцы по возможности осуществляли запуск ракет не позднее, чем через три дня после вывоза с завода. Из-за утяжеления конструкции в результате внесенных доработок дальность ракеты снизилась с первоначально заданных 320 до 306 км.

Нужно отметить, что пуски из Близны принесли ощутимую пользу и противникам немцев. Фрагменты упавших ракет стали для польских патриотов предметом коллекционирования. В результате фотографии ракеты, упавшей в апреле 1944 г. в болото в почти не разрушенном состоянии, три блока ее системы управления и пробирки с образцами топлива переправили на самолете в Англию.

До начала боевого применения А-4 ее обломки попали в руки союзников и из другого источника. Немцы решили заранее испытать в реальных полетных условиях аппаратуру радиокомандного наведения для разрабатывавшейся зенитной ракеты «Вассерфаль», разместив ее на борту А-4. Однако при пуске 26 июня 1944 г. оператор потерял из вида скрывшуюся в облаках ракету и, стараясь не допустить ее падения на немецкую территорию, отклонил ее в северном направлении. Ракета «удалилась в сторону моря» и, перелетев его, упала в Швеции. Узнав об официальном протесте шведского правительства, англичане попросили передать им останки ракеты. Клету 1944 г. исход войны был уже очевиден, и шведы без особых колебаний предоставили обломки ракеты, взорвавшейся еще в воздухе до сокрушительного удара о землю. Это позволило англичанам получить довольно верное представление о «Фау-2», за исключением одного важного аспекта. Наличие на конкретном изделии «чужой» аппаратуры от «Вассерфаля» привело англичан к выводу о том, что на А-4 используется радиоуправление. В дальнейшем они потратили много сил на совершенно бесполезные попытки организовать радиопротиводействие боевому применению «Фау-2».

По мере наступления Красной Армии немцы были вынуждены перенести испытательный центр из Близны в Тухель, на юг Германии.

Англичане решили воспользоваться успехами своего союзника, и 13 июля 1944 г. Черчилль обратился с письмом к Сталину с просьбой оказать содействие в части доступа к оставшимся в Польше обломкам ракет. Группа английских специалистов под руководством полковника Сандерса тут же выехала в Советский Союз, но, по-видимому, из-за преднамеренных проволочек добралась до Близны только к 3 сентября. В десятке воронок от упавших ракет англичане разыскали полторы тонны обломков, в том числе почти не поврежденную камеру сгорания двигателя. Все найденное собрали и упаковали в ящики для отправки в Англию. Но на берега туманного Альбиона эти контейнеры прибыли с совсем иным содержимым – фрагментами хорошо известных серийных самолетов.

Загадка разрешилась спустя полвека, после публикации мемуаров ветерана отечественного ракетостроения Б.Е. Чертока. Он очень красочно описал фигуру будущего главного конструктора ракетных двигателей А.М. Исаева, погрузившегося по пояс в ту самую почти целую камеру сгорания от «Фау-2», которая почему-то оказалась не в Лондоне, а под Москвой, на территории КБ В.Ф. Болховитинова. Впрочем, англичанам не пришлось горько сетовать на коварство советского союзника: к этому времени немало подобного металлолома скопилось и на их территории. Немцы уже начали ракетный обстрел Лондона.

Но до этого в Германии случилось немало событий. В частности, немецким ракетчикам вслед за советскими коллегами пришлось полюбоваться на небо в мелкую клетку. «Отец» «Фау-2» Вернер фон Браун и еще двое его ближайших сотрудников 15 марта 1944 г. были арестованы германскими «компетентными органами» по надуманному обвинению в саботаже развития военного ракетостроения из-за пацифистской приверженности мечтам о полете в космос. Немецким конструкторам повезло. Их арестовали не в силу национального бедствия, каким у нас был так называемый 1937 год, а в результате мелкой межведомственной интрижки – «наезда» СС и гестапо на армейское руководство ракетным проектом. Партийно-спецслужбистской верхушке не терпелось отобрать у армии впечатляющие и наконецто созревшие плоды многолетних трудов. К счастью для немецких специалистов, их арестовали до покушения на фюрера. Дорнбергеру вместе с другими генералами вермахта удалось вырвать их из лап невольно приукрашенных создателями «Семнадцати мгновений весны» нацистских монстров – Гиммлера и Мюллера. Через пару недель после ареста ракетчиков, которым так и не предъявили каких-либо обвинений, освободили, а с началом боевого применения «Фау-2» об обвинениях и вовсе забыли.

Отметим, что как военно-промышленный отдел партии, так и СС неоднократно пытались наложить свою лапу на ракетный проект. Несговорчивость фон Брауна, не поддавшегося на соблазнительные уговоры Гиммлера, в какой-то мере и спровоцировала его арест. В конечном счете все эти интриги завершились торжеством спецслужб. После покушения на Гитлера 20 июля все передали под руководство СС. Начальник строительного отдела Главного хозяйственно-административного управления СС Ганс Каммлер (автор и исполнитель идеи применения газовых камер для уничтожения узников концлагерей) 8 августа 1944 г. был назначен Генеральным уполномоченным по программе «Фау-2». А в конечном счете в звании бригаденфюрера он возглавил эсэсовские части, осуществлявшие боевое применение этих ракет.

Парадоксально, но двухнедельное пребывание в гестапо принесло фон Брауну через год с небольшим немалую пользу, позволив причислить себя к числу жертв гитлеризма и откреститься от собственного нацистского прошлого. Дело в том, что «отец Фау-2» еще в мае 1937 г. вступил в ряды национал-социалистической немецкой рабочей партии. С другой стороны, кто из видных деятелей оборонки не вступал в партию!

Английские специалисты изучают обломки одной из ракет «Фау-2». Ноябрь 1944 г.

Но был и более серьезный компромат. В 1940 г. некий эсэсовец сообщил фон Брауну, что Гиммлер хочет видеть конструктора в рядах СС. Дорнбергер объяснил фон Брауну, что единственный путь продолжить его работу над «Фау-2» – согласиться на предложение рейхсфюрера. Сам Дорнбергер как офицер вермахта перед подобной дилеммой тогда не стоял. К 1943 г. фон Браун получил звание штурмбанфюрера, соответствующее майору вермахта. По заверениям фон Брауна, он занимался только техникой и только однажды напялил на себя эсэсовский мундир. В это можно поверить: почти на всех фотографиях в компании с высшими нацистскими партайгеноссе он фигурирует в штатском. Конечно, если подойти к делу серьезно, по совести, фон Браун неоднократно бывал в подземельях Миттельверке и не мог не видеть там доходяг-заключенных.

Продолжение следует

Вверху: сменявшие друг друга аргентинские военные хунты относились с почтением к своему северному «Большому Брату» и регулярно проводили с США совместные учения. Впрочем, это не помешало им затем потерпеть поражение от численно меньшей группировки британских войск.

Острова раздора. Кровавая история Фолклендов

Владимир Щербаков

Продолжение. Нчало см. в «ТиВ» № 11/2006 г.

Спор двух глухих

В ходе переговоров по вопросу об «истинной принадлежности» островов каждая из сторон буквально с пеной у рта старалась доказать свою правоту, предъявляя многочисленные и разнообразные доказательства.

Аргентина основывала свои претензии на том, что она является прямой наследницей Испании в Южной Америке подобно Мексике в Центральной Америке. Из этого, по мнению Буэнос-Айреса, вытекало, что на Аргентину распространяется папская булла 1493 г. и Тордесиллаский договор 1494 г., по которому Португалия и Испания делили Новый Свет. Другими аргументами были близость островов к Аргентине и их колониальный статус.

Великобритания, в свою очередь, заявляла, что статус островов будет изменен «когда придет время», жители получат право на самоопределение, а немедленное установление аргентинской администрации на островах не изменит положения жителей Фолклендов. Впрочем, в Лондоне меньше всего думали о населении своей колонии в Южной Атлантике: даже в 1982 г. ее жители не имели прав граждан Великобритании, не имели они фактически и прав на землю и недвижимое имущество.

В середине 1970-х гг. возникает два противоположных «течения». С одной стороны, Аргентина, посредством ряда соглашений с Великобританией, усиливает экономическое проникновение на Фолклендские острова и на остров Южная Георгия. Так, например, еще 1 июля 1971 г. обе страны подписали ряд соглашений, облегчающих торговлю и транспортную связь, активно начали развивать научное сотрудничество, а в 1972 г. Аргентина даже построила на Фолклендах на свои средства аэродром и установила телефонную связь с архипелагом.

С другой стороны, на берегах Туманного Альбиона имелась группа достаточно влиятельных противников сближения с южноамериканским соперником. Тем более, что у Великобритании были весьма весомые причины удерживать в своих руках эти, «невзрачные» с виду, острова. Поэтому в 1975 г. британское правительство направило на Фолкленды комиссию во главе с лордом Шеклтоном для изучения экономических возможностей островов. Аргентинское военнополитическое руководство выразило по данному поводу «неудовольствие». Произошел обмен резкими нотами и послы обеих стран были отозваны до 1979 г.

В это же самое время на шельфе Фолклендских островов были обнаружены большие запасы нефти, которые, по мнению некоторых экспертов, в 13 раз превышали нефтяные богатства Северного моря. Хотя помимо этой важной экономической составляющей имелась и сугубо военная необходимость (точнее – военно-стратегическая цель) обладания данным архипелагом, в том числе и для осуществления контроля важного прохода между Тихим и Атлантическим океанами.

Естественно, что долго так продолжаться не могло и «висящее на стене ружье» просто обязано было выстрелить. Оно и выстрелило, но позже, когда аргентинскому военно-политическому руководству стала нужна «маленькая, быстрая и победоносная война». Знатоки истории нашего государства найдут прекрасный пример, с которым можно сравнить «аргентинский» случай. Ведь политика формируется по одним и тем же законам – что в России, что в Латинской Америке. Отличия заключаются лишь в небольших национальных особенностях. Стратегическая же линия всегда одинакова.

Для того чтобы понять причины, побудившие аргентинское руководство ввязаться в Фолклендскую авантюру, подробно рассмотрим ситуацию, которая сложилась в конце 1970-х гг. в этой некогда одной из самых богатых стран не только Латинской Америки, но и всего Нового Света.

А ситуация в Аргентине складывалась очень даже непростая. Правление генерала Перона, этого «отца нации», в 1973 г. вернувшегося из эмиграции и быстро избранного уставшим от социальных экспериментов и распространявшейся словно цунами нищеты народом на пост президента республики, продлилось не очень долго – всего лишь год. После его смерти в 1974 г. высший государственный пост перешел к его супруге, в целом постаравшейся продолжить его линию управления страной. Однако ей также не удалось слишком долго удержаться на этом посту: в 1976 г. ее свергла военная хунта и Аргентина начала вновь скатываться в пропасть «социально-экономической ямы».

Карта Аргентины.

Президент, ставший диктатором

Хуан Доминго Перон (1895–1974) был хоть и диктатором по сути, но человеком трудной и яркой судьбы. Он родился в небольшом аргентинском городе Лобос в семье фермера со средним достатком.

В возрасте 16 лет будущий президент Аргентины поступил в военную школу с твердой целью стать генералом. Пехотную школу он закончил в 1913 г. и получил чин младшего лейтенанта. Десятью годами позже он заканчивает Высшую военную академию, а в 1930 г. становится секретарем военного министра в правительстве генерала Хосе Феликса Бенито де Урибуру (1868–1932). Последнее было сформировано в результате военного переворота 1930 г.

Когда Перон уже несколько лет носил офицерские погоны (сначала преподавал военную историю, затем служил военным атташе в Чили), в Италии к власти пришли фашисты во главе с Муссолини. Хуан Перон был направлен в фашистскую Италию официально в качестве военного атташе, а фактически – для изучения политических и, особенно, военных вопросов нарождающихся «тысячелетних» империй. В Аргентину полковник Перон вернулся в январе 1941 г.

Хорошо известно, что во время Второй мировой войны симпатии если не всех аргентинцев, то уж точно высшего руководства и бизнеса, а также значительной части среднего класса находились на стороне нацистской Германии и фашистской Италии. Именно благодаря этому обстоятельству в Аргентине нашли убежище многочисленные бывшие граждане Третьего Рейха, в том числе и многие военные преступники. Часть из них впоследствии переместилась в соседние страны Латинской Америки. Был среди них и автор документа об «окончательном решении еврейского вопроса» – Адольф Эйхман, найденный и тайно вывезенный в Израиль сотрудниками МОССАДа и казненный там за преступления против человечества. Поэтому не будет большим преувеличением утверждать, что к 1943 г. аргентинская верхушка – богатые землевладельцы и военные-уже созрели для военного переворота.

Президент Аргентины Хуан Перон со своей супругой Эвой Перон.

Каса Росада или «Розовый дворец» – резиденция президентов Аргентины.

Близко познакомившись с режимом Муссолини, Хуан Перон стал поклонником нацистко-фашистских идей в их итальянском, т. е. истинно «фашистском», варианте. В годы Второй мировой войны он возглавил организацию «Группа объединенных офицеров», действовавшую под лозунгом «За великую Аргентину», и 4 июня 1943 г. стал одним из лидеров военного переворота в пользу Артуро Роусона Корвалана (1884–1952), сменившего на посту президента Аргентины Рамона С. Кастильо Баррионуэво (1873–1944). Однако уже 7 июня 1943 г. на посту главы временного правительства оказался генерал Педро Пабло Рамирес Мачука (1884–1962), официально ставший президентом 18 июня 1943 г.

При этом следует отметить, что Перон и его супруга Мария Эва Дуарте (ей посвящена следующая глава нашего повествования) прозорливо решили не нацеливаться сразу на самый верх государственной власти, а заручиться сначала под держкой народных масс Аргентины. Будущая правящая чета сделала ставку именно на лишенных избирательных прав социально незащищенных наемных работников. Перон выбрал для себя в правительстве с виду «неинтересную» должность министра труда (1943–1944), превратив ее де-факто в одну из самых весомых в правительстве (в 1944 г. он стал военным министром и вице-президентом). Именно тогда Перон разработал основанную на социальной демагогии программу реформ.

В 1944–1945 гг. министерство труда провело ряд мероприятий в интересах рабочих. Была установлена минимальная заработная плата, оплачиваемые отпуска, выделены средства на строительство жилья. Перон лично посещал предприятия, встречался с профсоюзными вожаками, привлекая их на свою сторону. Все это было частью его далеко идущего плана, направленного на завоевание поддержки в профсоюзах и одновременно на установление контроля над ними.

Тем временем пришедший к власти генерал Педро Рамирес проводил непопулярную практически во всех слоях общества и откровенно репрессивную политику: разогнал парламент, запретил многие политические партии, ввел жесткую цензуру, а также изгнал из армии офицеров, принадлежавших к оппозиционным организациям. Поэтому 24 февраля 1944 г. его вынудили подать в отставку, а на его место выдвинулся генерал Эдельмиро Хулиан Фаррелль Плаул (1887–1980), «просидевший» на этом посту до следующих выборов 4 июня 1946 г.

Группа генералов и старших офицеров, встревоженные ростом влияния Перона, в октябре 1945 г. уговорили тогдашнего главу страны сместить его с поста вице-президента и арестовать, отправив на остров Мартин-Гарсия, где находилась одна из самых одиозных аргентинских тюрем. Однако заговорщики, сами того не желая, оказали Перону услугу: 17 октября по призыву профсоюзов свыше 300 тыс. рабочих «безрубашечников» и их семьи собрались на Пласа-де-Майо в Буэнос-Айресе перед президентским дворцом, требуя немедленно «вернуть Перона». Генералы были вынуждены отступить, и без пяти минут руководитель страны вышел на свободу. Этот день вошел в историю Аргентины как дата возникновения перонистского движения.

24 февраля 1946 г. состоялись президентские выборы. Многочисленные противники ополчились на Перона, обвиняя его в расчетливой демагогии, в давних симпатиях к итальянскому и германскому фашизму, в стремлении к диктатуре. И все же популярность в народе помогла одержать Перону убедительную победу: он собрал 52,4 % голосов избирателей, в основном рабочих – многомиллионная армия безработных и частично бездомных «дескамисадос» (так называемых «безрубашечников», чем-то напоминающих немецких «чернорубашечников»), Его сторонники получили большинство и в парламенте. В июне 1946 г. Хуан Перон был приведен к присяге, утвердившись почти на десятилетие в дворце Каса Росада (дворец президентов Аргентины, в переводе – «Розовый дворец»).

В 1947 г. новый руководитель страны создает Хустисиалистическую (Перонистскую) партию, в которую насильственно включили все профсоюзы, женские и молодежные организации Аргентины. Пероны создали концепцию так называемого «хустисиализма» (что означает «идеологии справедливости») – пути к цветущему обществу с активным участием всех прослоек населения в экономической и политической жизни, но под пристальным и жестким руководством государства.

А вот как в Советском Союзе характеризовали идеи полковника Перона: «Перонистская партия – правящая партия, представляющая интересы помещиков и буржуазии А[ргентины]. Объединяет сторонников президента Перона. Заимствовала демагогические лозунги католической церкви и итальянского фашизма о «классовой гармонии», «о социальном мире» и т. п. для того, чтобы вовлечь в сферу своего влияния мелкую буржуазию и отсталые круги трудящихся. Пытается создать видимость соблюдения его так называемой «третьей позиции», якобы враждебной как империализму, так и коммунизму, в действительности непримиримо враждебна коммунистической партии и рабочему классу». (Большая Советская Энциклопедия, Москва, 1950 г., Том 2, страница 635).

После определения «правильного» направления развития жизнь в стране стала налаживаться, словно в сказке: впервые в мире для рабочих были введены годовая премия (так называемая «тринадцатая» зарплата), оплаченные отпуска и бесплатное медицинское страхование.

По замыслу президента Перона, реформы в сфере трудовых отношений должны были стать инструментом для приобщения к политической жизни миллионов людей и поэтапного перехода к режиму «социальной демократии».

В марте 1949 г. была принята новая конституция страны, которая провозгласила право трудящихся на труд, «справедливое распределение благ» (не правда, чем-то похоже на «грабь награбленное»?), охрану здоровья, социальное обеспечение, защиту своих профессиональных интересов и пр. Национальные природные богатства страны объявлялись «неотчуждаемой собственностью государства». Важное место отводилось и вопросам образования и культуры.

Была осуществлена национализация (за выкуп) железных дорог, телефонных линий и Центрального банка, которые ранее принадлежали иностранному капиталу. Национальный капитал всесторонне поощрялся, прежде всего в промышленности. Быстрыми темпами проводилась колонизация пустых земель с привлечением мигрантов (в том числе и десятков тысяч украинцев, которые не захотели вернуться в СССР после Второй мировой войны). Но долго удержаться на волне популизма Хуану Перону все же не удалось – как известно, экономику и народ долго обманывать не удается никому.