Текст книги "Техника и вооружение 2012 05"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– программные пуски ракеты ЗМ8 в феврале-мае 1961 г.;

– отработку ракеты В-757 в контуре управления системы С-75М в мае 1961 г.;

– стыковочные летные испытания ракеты В-757кр в комплексе «Круг» в июле 1961 г.;

– заводские испытания опытных образцов станции наведения (этап заводских проверок) в марте-мае 1961 г.;

– заводские испытания опытного образца станции целеуказания (этап автономных проверок) в феврале-апреле 1961 г.;

– заводские испытания средств опытного образца комплекса с пусками ракет ЗМ8 в контуре управления в апреле-июле 1961 г.

Рисунок пусковой установки с ЗУР В-757кр (19Д) ЗРК «Круг» (проект).

Пусковые установки 2П24 с ЗУР ЗМ8.

Пусковая установка 2П24 с ЗУР ЗМ8.

Пусковая установка 2П24.

Выполнение вновь поставленных сроков позволяло рассчитывать на предъявление комплекса на совместные испытания в августе 1961 г. Однако практически весь этот год ушел на продолжающиеся доработки всех элементов комплекса.

В полном объеме техническую документацию по ракете В-757кр передали на завод №41 лишь в феврале 1961 г. В течение года на заводе удалось изготовить и отправить на полигон только пять ракет, из которых с пусковой установки 2П28, изготовленной на базе СУ-100П, удалось запустить лишь одну В-757кр.

На следующий год намечалось собрать 52 ракеты В-757кр. Однако уже с середины 1961 г. их судьба, равно как и В-757, начала складываться все более драматично. Как уже отмечалось, 20 апреля 1961 г. была принята на вооружение В-755. В свою очередь, уже при первом интенсивном маневре, выполненном В-757, специалисты ОКБ-2 столкнулись с ожидаемым, но ранее не встречавшимся явлением – резким изменением аэродинамических характеристик ракеты при ее выходе на углы атаки свыше 7-10'. При этом какое-либо управление и стабилизация ее дальнейшего полета становились практически невозможными.

Причиной подобного явления послужил срыв пограничного слоя перед воздухозаборником. К устранению этого явления готовились еще на ранних стадиях работ. Основным из предложенных решений стало удаление («слив») пограничного слоя перед воздухозаборником через специальные отверстия в центральном теле, которые соединялись с полостями в крыльях, оканчивающихся отверстиями по их задней кромке. Впервые «слив» был произведен в пуске, состоявшемся 24 июня 1961 г. Это позволило отодвинуть наступление срывных явлений до углов атаки 12-12,5". Как показали продувки моделей в ЦАГИ, эту величину можно было довести до 14’, вполне приемлемой для обеспечения необходимой управляемости ракеты.

Выполнялись и другие доработки В-757. С весны 1961 г. для газогенератора маршевого двигателя стали использовать твердое топливо, имевшее лучшую энергетику и стабильность характеристик при различных температурах. Одновременно усилили теплозащиту «прямоточки».

В целом же для В-757 итогом 1961 г. стало выполнение 26 пусков, из которых успешными были десять. Тем не менее эта ракета продолжала находиться в положении фаворита. 28 декабря 1961 г. Комиссия по военно-промышленным вопросам даже приняла решение о том, чтобы рассмотреть возможность размещения В-757кр на штатной пусковой установке 2П24 с направляющими «нулевой» длины, вместо изготовленной в одном экземпляре 2П28. Одновременно провели очередную корректировку сроков, отодвинувшую предъявление В-757кр на совместные испытания на сентябрь 1962 г.

Однако к этому времени отношение к этой теме в ОКБ-2 и его филиале стало претерпевать существенные изменения. Постепенно процесс доведения ракеты «до ума» стал все больше напоминать испытания летающей лаборатории, в составе которой проверялись решения, необходимые для будущих разработок. Соответственно, начал терять свои позиции и вариант «Круга» с ракетой В-757кр, несмотря на ожидавшиеся ранее преимущества от унификации. Окончательное решение этого вопроса сформировалось 17 октября 1962 г. на совещании Комиссии по военно-промышленным вопросам и в дальнейшем нашло развитие в Постановлении Совета Министров СССР №694-233 от 15 июня 1963 г., в соответствии с которым дальнейшие работы над ракетами В-757 и В-757кр были прекращены в связи с их «неперспективностью».

Принятие такого решения определялось и тем, что разработчики ЗМ8 в течение 1961 – 1962 гг. смогли преодолеть большинство стоявших перед ними проблем. Более того, к оказанию помощи ОКБ-8 подключили ряд научных и конструкторских организаций. 25 августа 1961 г. по решению ГКАТ создали специальную экспертную комиссию, задачей которой стала подготовка мероприятий в период с 1958 по 1960 г. по доработке ЗМ8. В результате, в течение месяца были приняты решения об изменении конструкции стабилизаторов горения ПВРД, устранении зон отрыва потока и повышении жаростойкости камеры сгорания маршевого двигателя. До конца 1961 г. намечалось проведение дополнительных огневых испытаний маршевого ПВРД на стендах ЦИАМ, виброиспытаний аппаратуры и бортового преобразователя тока ПТ-10.

Осенью 1961 г. на полигон доставили первый опытный образец СНР 1С32, а к концу года было получено подтверждение правильности принятых при его разработке конструктивных и аппаратурных решений.

Введение в строй опытного образца СНР позволило начать в мае 1962 г. заводские испытания ракет с аппаратурой радиоуправления. Тенденция начинала вырисовываться обнадеживающей, несмотря на то, что до конца года так и не была достигнута требуемая надежность бортовой аппаратуры, не введена в строй вторая СНР, ракеты поступали на полигон несвоевременно, а результаты пусков обрабатывались крайне медленно (на каждый из них требовалось почти три недели), не доведены до полного состава наземные средства комплекса (машины не были укомплектованы аппаратурой навигации,ориентирования и топопривязки, системами телекодовой связи 1С62 и 1С63) и часто выходили из строя газотурбинные установки энергоснабжения машин.

Необходимый опыт набирался разработчиками «Круга» буквально с каждым новым пуском. Так, едва ли не с первых испытаний в замкнутом контуре обозначилась проблема так называемой «31-й секунды» полета, на которой на СНР 1С32 резко пропадал сигнал бортового ответчика ракеты. Какие только варианты не предлагали специалисты! Все было тщетно. За короткое время на 31-й секунде прервалось несколько пусков подряд. Проблему удалось решить лишь после предложенного В.П. Ефремовым переноса приемопередающих антенн блока 1СБ7 с корпуса ракеты на стабилизатор. Оказалось, что истекавшие из маршевого двигателя продукты сгорания обыкновенного керосина экранировали антенну ответчика.

О еще одной аномалии, выявившейся при испытаниях ЗМ8, вспоминал заместитель Л.В. Люльева – Игорь Федорович Голубев: «В очередной серии испытаний ракета начала раскачиваться примерно на середине траектории полета и с равной вероятностью то проходила этот участок, то теряла управление. Разгадка оказалась простой – перепутали фазы электропитания гироскопов автопилота ракеты, и те, после предстартовой раскрутки и перехода на бортовое питание, начинали тормозиться примерно на середине траектории, а затем вновь раскручиваться в обратную сторону, и если все проходило удачно, то полет продолжался устойчиво».

Но иногда поиск причины и не требовался. Как рассказывал ветеран НИИ-20 Николай Николаевич Корсун, «…после одного из неудачных пусков генерал-наблюдатель спросил руководителя экспедиции Ренана Сергеевича Толмачева, в чем причина промаха? Тот сослался на пыль, пропитавшую всю станцию, с которой уже несколько лет на полигоне не было никакой профилактики. Последовало высочайшее распоряжение выдать экспедиции несколько канистр со спиртом для промывки блоков.«Очумельцы» тут же сделали ванну для «купания» изделий, а отработанную жидкость после фильтрования использовали повторно. Сэкономленный спирт вся экспедиция«для поправки здоровья» принимала внутрь.

Первые стрельбы на полигоне с участием экспериментального образца ЗРК «Круг» проводились по самолету-мишени Ил-28, который обычно сопровождали два истребителя. Это было необходимо для уничтожения мишени в случае ее непроизвольного схода с боевого курса. Если все было в порядке, то за несколько минут до пуска ракет по мишени истребители уходили из зоны атаки. Зрелище мишени, атакуемой ракетой, всегда интересно, и разработчики, обслуживающие СНР, часто наблюдали это, находясь около станции и, кстати, мало задумывались о«полезности»для здоровья излучаемого антенной мощного СВЧ-сигнала.

Однажды Ю.А. Салтыков, наблюдая за полетом мишени и истребителей, вдруг заметил, что целевая колонка СНР смотрит не на мишень, а на один из истребителей. Уже прошла по громкой связи команда «Цель на автомате», а это означало, что вот-вот будет пуск ракеты. Не поленившись залезть на станцию и глядя в визир, он окончательно убедился, что станция вместо мишени «ведет» истребитель, и немедленно предупредил боевой расчет комплекса. Захват был исправлен и мишень сбита первой же ракетой».

Всего до начала совместных испытаний провели 26 пусков в замкнутом контуре управления. Большинство из них выполнили по электронным целям, два – по парашютным мишеням и четыре – по самолетам-мишеням Ил-28. Однако стрельба еще не производилась по относительно малоразмерным целям типа МиГ-17 и по целям, летящим на высотах менее 3000 м, отсутствовали и представительные данные по действию радиовзрывателя и боевой части по реальным целям. Продолжали отмечаться и «детские болезни» ракеты – неустойчивая работа маршевого двигателя на малых высотах, автоколебания в контуре управления, нередко приводившие к значительным промахам при пролете у цели.

В 1962 г. на полигон для испытаний в составе ЗРК «Круг» доставили станцию обнаружения и целеуказания (СОЦ) 1С12. Она представляла собой дальномерную РЛС кругового обзора см– диапазона волн и решала задачи обнаружения воздушных целей, их опознавания и выдачи целеуказания СНР 1С32.

Разработку 1С12 выполнили в НИИ-208 ГКРЭ (в дальнейшем – Новосибирский НИИ измерительных приборов Минрадиопрома) под руководством главного конструктора В.В. Райзберга. В этой работе также приняли активное участие А. П. Ветошко, А.А. Мамаев, Л.Ф. Альтерман, В.Н. Столяров, Ю.А. Вайнер, А.Г. Горинштейн, Н.А. Вольский.

Станция обнаружения и целеуказания 1С12 в походном и боевом положениях.

Н.Н. Корсун.

Станция наведения ракет 1С32 в походном и боевом положениях.

Наряду с ЗРК «Круг» РЛС 1С12 совместно с радиовысотомером ПРВ-9А использовалась под обозначением П-40 («Броня») в радиолокационных ротах ПВО Сухопутных войск. Для применения в качестве СОЦ ЗРК «Круг» эта РЛС оснащалась аппаратурой радиотелекодовой линии связи с СНР 1С32 и аппаратурой автономной навигации и топопривязки. Ее питание осуществлялось от встроенного газотурбинного генератора.

Оборудование 1С12 размещалось на самоходном гусеничном шасси КС-41 тяжелого артиллерийского тягача АТ-Т («объект 426»), созданного в КБ Харьковского завода транспортного машиностроения им. В.А. Малышева (завод №75). Использование этого шасси, уступавшего по ряду показателей гусеничным шасси других элементов ЗРК «Круг», было связано со значительной массой РЛС, которая почти в 2 раза превышала массу СНР.

Круговой обзор пространства в процессе работы 1С12 осуществлялся путем последовательного формирования четырех лучей в угломестной плоскости (два нижних – 2 и 4 град, и два верхних – 10 и 14 град.) с электромеханическим переключением между ними.

Характеристики РЛС 1С12 обеспечивали обнаружение цели типа «истребитель» на дальностях до 180 км при высоте полета 12 км, до 150 км – на высоте 6 км и до 70 км – на высоте 500 м. При импульсной мощности станции 1,7-1,8 МВт чувствительность приемника составляла 4,3-7,7 1014 Вт. 1С12 имела эффективную защиту от воздействия активных и пассивных помех.

В своем окончательном виде СНР 1С32 также представляла собой РЛС см-диапазона, которая предназначалась для поиска цели по данным целеуказания 1С12, ее дальнейшего автосопровождения по угловым координатам и по дальности, выдачи данных наведения на ПУ 2П24, а также радиокомандного управления ракетой в полете.

Антенный пост этой когерентно-импульсной РЛС был выполнен в виде сложной пространственной конструкции с круговым вращением, наиболее крупным элементом которой являлась антенна целевого канала. Слева от нее размещалась антенна узкого луча ракетного канала, над ней находилась антенна широкого луча ракетного канала, а выше между ними – антенна передатчика команд на борт ракеты. В верхней части антенного поста находилась камера телевизионно-оптического визира.

Оборудование СНР размещалось на гусеничном самоходном шасси повышенной проходимости, созданном на базе шасси самоходной артиллерийской установки СУ-100П, унифицированном с шасси пусковой установки комплекса. При массе 28,5 т дизельный двигатель А-105В (модификация дизеля В-54) мощностью 400 л.с. обеспечивал движение СНР по шоссе с максимальной скоростью до 65 км/ч. Обслуживание станции выполнял расчет из 4 человек.

СНР имела электронный автодальномер и функционировала по методу скрытого моноконического сканирования пространства по угловым координатам. При импульсной мощности 750 кВт, чувствительности приемника порядка 10 '3 Вт и ширине луча в 1 град, цель на автосопровождение при отсутствии помех захватывалась на дальности до 105 км. При наличии помех (плотностью 1,5-2 пачки диполей на 100 м пути цели) дальность автосопровождения уменьшалась до 70 км, а ошибки сопровождения цели по угловым координатам не превышали 0,3 деления угломера (1 д.у. = 0,06 град.), по дальности – не более 15 м.

СНР выполняла обработку в автоматическом режиме информации целеуказания, поступающей по телекодовой линии связи от СОЦ 1С12 и выполняла поиск цели в вертикальной плоскости. Это было связано с более низкой разрешающей способностью СНР по обнаружению целей в вертикальной плоскости по сравнению с аналогичными возможностями в горизонтальной плоскости. После обнаружения цели 1С32 переходила на ее автосопровождение по угловым координатам и дальности. При этом ее СРП определял по текущим координатам цели границы зон пуска ракет, а также другие данные для подготовки пуска, в том числе данные для установки антенны захвата и сопровождения ракеты и автодальномера ракеты, соответственно, в направлении пуска и на дальность захвата ракеты.

Счетно-решающий прибор СНР 1С32, как и все остальные элементы электроники «Круга», был аналоговым и выполнен на лампах. Именно это являлось причиной одноканальности СНР по цели и ракете, т.е. ее способности к сопровождению и захвату только одной цели и наведению на нее одной ракеты.

Все команды управления от СНР по телекодовой линии связи поступали на ПУ, которая разворачивалась в сторону цели. После ее входа в зону пуска включался передатчик команд станции и осуществлялся пуск ракеты. СНР последовательно выполняла ее захват на сопровождение антенной широкого и узкого луча ракетного канала, антенной целевого канала. Команды управления и разовая команда на взведение радиовзрывателя формировались СРП и также поступали на борт ракеты через антенну передатчика команд.

Помехоустойчивость работы СНР обеспечивалась благодаря разносу рабочих частот каналов, высокому энергетическому потенциалу передатчика и кодированию сигналов управления.

Окончание следует

Боевые «семерки»

Станислав Воскресенский

Окончание.

Начало см. в «ТиВ» №4/2012г.

Как уже отмечалось, решающую роль при выборе места испытаний «семерки» сыграли требованиями по взаимной привязке размещения пунктов системы радиоуправления ракетой и стартовой позиции. Вполне естественное дальнейшее использование уже обустроенного и успешно функционирующего полигона Капустин Яр исключалось, так как в этом случае один из пунктов радиоуправления оказался бы среди водных просторов Каспия.

Специальная комиссия рассмотрела несколько возможных районов размещения стартовой позиции: у поселков Степное и Видное в Ставропольском крае, около Красноводска, у залива Кара-Бугаз-гол на восточном берегу Каспия, у Казалинска (Казахстан), под Вологдой, в Поволжье, на Западной Украине. Она же определяла местонахождение мишенного поля, для которого также предлагалось несколько районов – Чукотка, Сахалин, Камчатка, Курильские острова. Выбор был сделан в пользу старта из окрестностей Казалинска, с расположением стартового сооружения у железнодорожного разъезда Тюра-Там на трассе г. Чкалов (первоначально и позднее именовавшегося Оренбургом) – г. Ташкент. Под размещение стартовых позиций, района падения первых ступеней и пунктов радиокоррекции был определен полигон (объект «Тайга»), простирающийся на сотни километров в границах, ограниченных линиям, связывающими Аральск, Кызыл-Орду, Караганду и Кокчетав.

Подходящий район падения головных частей подобрали на Камчатке. Пуски должны были производиться по трассе длиной 6341 км по району с условным название «Кама» (в дальнейшем – «Кура») вблизи поселка Ключи, где организовали так называемую «Отдельную экспедицию».

Выбор района стартовых позиций полигона нельзя признать удачным. Строители, а затем и испытатели, преодолевали невыносимый 50-градусный летний зной, зимнюю стужу, испытывали трудности с водоснабжением и проклинали все насыщающую солончаковую пыль… Оперативность проведения работ осложнялась большой удаленностью от центральных районов СССР. А после 1991 г. приобрела малоприятную актуальность принадлежность этих земель Казахстану…

Строительство Пятого научно-исследовательского полигона (НИИП-5) Министерства обороны велось в соответствии с постановлением от 12 февраля 1955 г. К югу от железной дороги располагался поселок местных жителей, а к северу – основные объекты полигона и жилой городок, в дальнейший получивший название Ленинск. На самом разъезде в то время находились только три одноэтажных дома и водокачка.

Начальником полигона стал генерал-майор А.Н. Нестеренко. В конце 1940-х гг. он руководил головной военной научной организацией – 4-м научно-исследовательским институтом, но был снят с должности за донос на С.П. Королева. Главный конструктор обвинялся в экономической диверсии – расходовании государственных средств на создание никому не нужных ракет дальнего действия. Но государственное руководство смотрело дальше, чем генерал, предвидя возможность оснащения ракет атомными головными частями. Не в меру бдительного генерала послали командовать артиллерией в Белорусский военный округ. С назначением на полигон Нестеренко вновь встретился с «вредителем» Королевым, но доносов на него строчить уже не стал.

После полета Ю.А Гагарина в открытой печати полигон стали именовать космодромом Байконур – по названию городка, лежащего на удалении 350 км от реальной точки старта, близко к плоскости выведения ракеты-носителя. Однако на самом деле стартовое сооружение «семерки» было отснято за несколько лет до того с разведывательного самолета U-2.

Р-7 предусматривалось оснастить рядом новых систем, которые прошли летную отработку на модифицированных ракетах Р-5 на Государственном центральном полигоне (ГЦП) Капустин Яр в 1956 г. Систему радиокоррекции испытали тремя пусками ракет Р-5Р с 31 мая по 15 июля, а систему одновременного опорожнения баков (СОБ) – в двух сериях по пять пусков ракет М5РД, проведенных с 16 февраля по 23 марта и с 20 июля по 18 августа.

В конце 1956 г. макетную ракету Р-7 отправили на полигон Тюра-Там.

Для проведения испытаний ракеты постановлением от 31 августа 1956 г. сформировали Государственную комиссию во главе с заместителем председателя Совета Министров СССР В.М. Рябиковым. Заместителем председателя комиссии назначили главного маршала артиллерии М.И. Неделина, техническим руководителем – С.П. Королева. Наземная отработка именовалась первым, а летная – вторым этапом испытаний ракеты.

Первый пуск «семерки» (машины с заводским номером М1 -5) с первой площадки НИИП-5 состоялся 15 мая 1957 г. в 19 ч 01 мин. Полторы минуты сердца участников испытаний переполнялись светлой радостью – ракета благополучно сошла со стартового сооружения и уверенно направилась к цели.

Но на 98-й секунде полета боковой блок «Д» оторвался от связки, которая еще некоторое время пыталась сохранять заданное направление полета. Но эффект от образовавшейся асимметрии оставшихся блоков оказался непреодолимым. На 103-й секунде полета сработала система аварийного подрыва. Фрагменты ракеты упали в 400 км от старта.

Последующий анализ показал, что еще на старте в хвостовом отсеке блока «Д» начался пожар из-за неплотности трубопровода горючего, образовавшейся, по-видимому, в процессе железнодорожной перевозки.

Следующую ракету – М1-6 трижды пытались отправить в полет на протяжении 10-11 июня, но двигатели центрального блока упорно не выходили на главную ступень тяги. Как выяснилось в дальнейшем, клапан продувки топливных магистралей азотом установили ошибочно. Окислитель насыщался азотом, а в такой смеси керосин не горел. Ракету пришлось снять со старта и вернуть на завод в Подлипки.

Ракета М1-7 стартовала 12 июля в 15 ч 53 мин, но на 32-й секунде полета из-за замыкания на корпус цепи управления по крену отказал автомат стабилизации, а еще через 5 с блоки ракеты разлетелись в разные стороны. Семь дымовых столбов поднялись на месте падении фрагментов ракеты на удалении около 7 км от старта.

Наконец, четвертая попытка долететь до Камчатки, предпринятая 21 августа в 15ч 25 мин, принесла успех – головная часть ракеты М1-8 достигла боевого поля полигона. Однако, несмотря на то, что дальность и, соответственно, скорость входа в атмосферу были существенно меньше максимальных, расчетных значений, головная часть в форме остроконечного конуса длиной 7,2 м при диаметре 2 м разрушилась за 15-20 с до расчетного момента подхода к земле. По центру группирования осколков определи перелет на 55 км и отклонение вправо на 3,7 км. Так как в конце разгонного участка телеметрия зафиксировала соударение головной части с отделившимся блоком «Ц», разрушение отнесли за счет ее механического повреждения.

Тем не менее 27 августа было опубликовано победное сообщение ТАСС, которое, как ни странно, не получило каких-либо откликов за рубежом. Изумились, пожалуй, только сами создатели ракеты. На протяжении многих лет сам факт проведения в СССР полномасштабной опытно-конструкторской работы по теме МБР считался величайшим секретом. А тут вдруг об этом заявляют на весь мир.

Возможно, решение о публикации сообщения ТАСС был принято высшим политическим руководством из чувства элементарного тщеславия. Но оно отражало наступающую новую военно-политическую реальность. Спасти страну должно было не применение оружия (как вскоре оказалось – гарантированно взаимно гибельное), а сам факт его готовности к ответному удару. И противник должен был знать о такой возможности.

Пуск по Камчатке ракеты М1-9, предпринятый 7 сентября в 14 ч 39 мин, как и 21 августа, завершился разрушением головной части, но отклонения центра группирования ее соколков не превысили 3,0 км. Вновь зафиксировали ее соударение с блоком «Ц», несмотря на увеличение на 10 с задержки между выключением рулевых двигателей и отделением головной части. Стало ясно, что потребуется новое конструктивное решение по головной части, а пока с пусками ракет на Камчатку стоило немного повременить.

Так как в пусках боевых изделий наметился перерыв, очередную ракету использовали для решения второстепенной, по мнению основного заказчика, задачи. Тем не менее пуск ракеты 8К71ПС (№М1-СП) 4 октября 1957 г. в 22 ч 30 мин по праву вошел в историю. Нашей страной был осуществлен запуск первого в мире искусственного спутника Земли. Для облегчения конструкции с ракеты сняли аппаратуру радиоуправления, разделение ступеней реализовали после полной выработки топлива в одном из боковых блоков.

На этот раз международный резонанс превзошел все ожидания советских политиков и военных. Сигнал «бип-бип» спутникового радиопередатчика вполне доходчиво возвестил американцам неприятную истину – закончилась эра недоступности США для сколько-нибудь ощутимого ответного удара. Советский спутник, по нескольку раз в сутки пролетавший над Америкой, оказался намного убедительней,чем опубликованное на полтора месяца ранее официальное сообщение ТАСС об успешном испытании первой МБР. Второй, в несколько раз более тяжелый, спутник был запущен 3 ноября 1957 г.

Запуск спутника стал неожиданностью только для широких политических кругов Запада. Со своих станций радиолокационной и радиотехнической разведки в Турции и Иране янки зафиксировали первые неудачные пуски «семерки» в мае и июле, определили и приближенные координаты стартовой позиции. Сделав верное предположение о том, что полигон должен находиться вблизи железнодорожной магистрали г. Гурьев – г. Ташкент, они в августе 1957 г. послали вдоль нее высотный разведчик U-2, в те годы недосягаемый для советской ПВО. В результате еще до первого успешного пуска МБР ее стартовая система была отснята пилотом ЦРУ Юджинои Идетсом.

Тем временем удалось найти адекватное техническое решение по головной части. Асботекстолитовую теплозащиту усилили и, что самое главное, притупили по сфере носок головной части, выполнив его из материала на основе карбида кремния. Длина головной части уменьшилась на четверть. При входе в атмосферу перед полусферическим носком возникала так называемая отошедшая ударная волна, тепло от которой не столь интенсивно передавалось конструкции. Доработали также систему отделения головной части.

Созданный по схеме РДС-37 заряд, вполне отвечающий условиям применения на межконтинентальной баллистической ракете и весящий на 300 кг легче прототипа, был успешно испытан при сбросе с самолета 6 октября 1957 г., показав мощность 2,9 Мт, что примерно на 20% превысило заданную величину. Постановлением от 2 ноября 1957 г. новый заряд был официально «прописан» в головной части «Семерки». Применительно к нему для серийных ракет Р-7 (изделий 8К71) были созданы головные части массой 5,37 т.

К сожалению, проверить работоспособность усовершенствованной головной части при очередном пуске 30 января 1958 г. ракеты М1 -11 не удалось. При разделении ступеней из– за нештатной работы сопл отвода на блоках «В» и «Г»блоков была повреждена магистраль наддува баков блока «Ц». Турбонасосный агрегат пошел в разнос и разрушил пневматическую магистраль управляющего давления и бортовую кабельную сеть. В результате головная часть не отделилась и вместе с блоком «Ц» упала с недолетом 80 км.

Пуск, назначенный на 12 марта, не состоялся. Вернувшаяся с завода на полигон ракета М1 -6 вновь, как и в прошедшем июне, отказалась уйти в полет. На этот раз после выхода двигателей на промежуточную ступень преждевременно открылся клапан подачи окислителя блока «Г».

Наконец – свершилось! Головная часть ракеты М1-10 благополучно дошла до намеченной точки при пуске 29 марта 1958 г., перелетев цель на 7,5 км и отклонившись вправо на 1,1 км. В месте падения образовалась воронка глубиной 12 м при диаметре 32 м. Однако и на этот раз не все было идеально – проявилась нестабильная работа системы одновременного опорожнения баков.

Остальные испытания в 1958 г. прошли менее успешно. При пуске 4 апреля ракеты Б1-12 был получен перелет на 68 км из-за неисправности антенны системы радиоуправления. Двигатели отключились по сигналу от интеграторов, преднамеренно настроенных на перелет в 100 км. Запущенная 24 мая ракета Б1-3 не долетела на 45 км из-за проявившейся на 88 секунде неисправности в дренажно-предохранительном клапане наддува бака – в насос турбонасосного агрегата начала поступать смесь жидкого кислорода с газом. Вдобавок снова головная часть не отделилась от ракеты.

Но вскоре в космосе был достигнут большой успех. После неудачной попытки, предпринятой 27 апреля и закончившейся разрушением космической версии «семерки» – ракеты-носителя 8А91 №Б 1 -2 от действия резонансных колебаний на 97-й секунде полета, 17 мая ракета 8А91 №Б1-1 успешно вывела на орбиту третий искусственный спутник Земли весом около 1,5 т.

Межконтинентальную ракету М-1-6, отличившуюся непокорным нравом при попытках пуска в июня 1957 г. и в марте 1958 г., вновь доставили на полигон – на этот раз как Б1-4. 10 июля в 10ч42 мин она попыталась уйти в полет, «забыв» на старте блок «Д» с прогоревшей из-за обрыва тарели главного кислородного клапана камерой двигателя.

При падении блока «Д» стартовое сооружение было основательно разрушено, но его отремонтировали на удивление быстро. В это время уже велось строительство боевых стартовых позиций под Архангельском, и предназначенное для них уникальное наземное оборудование переадресовали с севера на юг. За счет лихой экспроприации ремонтные работы быстро завершились, что позволило уже 23 сентября и 4 декабря 1958 г. попытаться осуществить запуски космического аппарата к Луне при помощи первой трехступенчатой модификации «семерки» – изделия 8К72. При первой попытке на 87-й секунде на ракете №Б1-3 начались резонансные колебания, при второй – они проявили себя на 103-й секунде полета машины Б1 -4, а при третьей – на 245-й секунде вышел из строя мультипликатор насоса перекиси водорода турбонасосного агрегата двигателя центрального блока ракеты Б1-5.

Неправильная настройка все того же мультипликатора турбонасосного агрегата (но на этот раз в двигателе бокового блока) подвела МБР 8К71, запущенную 24 декабря. Из-за перерасхода топлива на 117-й секунде преждевременно отделился боковой блок «В» и несбалансированная ракета БЗ-16 была подорвана на 130-й секунде полета. Головная часть упала в 700 км от старта.

Это была первая ракета, предназначенная для третьего, совместного, этапа летных испытаний. Ракеты третьего этапа доработали в части исключения неудобного для доступа межбакового отсека центрального блока, всю аппаратуру переместили в передний отсек над баком окислителя. Кроме того, увеличили тягу рулевого двигателя, установили системы одновременного опорожнения баков не только на центральном, но и на боковых блоках, изменили условия наддува баков. Для исключения опасных вибраций ввели демпферы в трубопроводах магистралей окислителя.

Половину из 16 предназначенных для испытаний третьего этапа ракет изготовили на серийном заводе №1 в Куйбышеве (ныне – завод «Прогресс»), ранее выпускавшем бомбардировщики Ту-16. Привлечение этого завода для выпуска ракет, а также других предприятий авиационной промышленности к серийному производству двигателей, аппаратуры системы управления и прочих комплектующих для «семерки» было определено постановлениями правительства от 11 января и 12 сентября 1957 г., а также от 2 февраля 1958 г.