Первые люди

Текст добавлен: 18 апреля 2017, 08:00

Текст книги "Первые люди"

Автор книги: авторов Коллектив

Жанр:

Биология

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Объем мозга новорожденного младенца составляет лишь 25% объема мозга взрослого человека. А мозг новорожденного шимпанзе – 65% объема мозга взрослого шимпанзе. По оценкам специалистов, детеныш австралопитековых появлялся на свет с мозгом, развитым на 40 – 50%, а у человека прямоходящего развитие мозга новорожденного не превышало 30%.

Но затем этот мозг продолжал увеличиваться и достигал относительно огромной величины, а к тому же он был мозгом нового типа – мозгом, в котором интеллект превалировал над инстинктом, а генетическое программирование сменилось индивидуальной способностью к обучению, мозгом, чей потенциал был словно обратно пропорционален его первоначальной беспомощности. Но как ни странно, сама эта первоначальная беспомощность сыграла не менее важную роль в прогрессе человечества: столь долгая и полная зависимость ребенка от матери привела к возникновению социальной организации, существующей только у человека.

Одним из мерил развития общества является степень взаимозависимости его различных частей, на которую опирается его функционирование как единого целого. По мере эволюции человека прямоходящего звенья зависимости между индивидами укреплялись, становились все более многочисленными: младенцам требовалась материнская опека, детям – опека взрослых, охотник нуждался в помощи другого охотника, члены группы полагались друг на друга, а со временем возникло сотрудничество и между группами. Все эти взаимоотношения почти наверное уже сложились у первых людей, хотя дальнейшее продвижение к цивилизации – развитие кланов, племен, народов – началось лишь через много тысячелетий после того, как человек прямоходящий стал человеком разумным.

Ребенок

Хотя объемом мозга человек прямоходящий намного превосходил своих предшественников, рождался он более беспомощным, чем они, и с мозгом соответственно менее развитым. В основном его мозг рос и развивался после рождения, а потому период обучения у человека прямоходящего был сравнительно долгим. Каким образом столь замедленный старт тем не менее обеспечил выигрыш скачек, станет ясным, если сравнить рост мозга и поведение современного ребенка (который, подобно человеку прямоходящему, взрослеет медленно) с ростом мозга и поведением шимпанзе – ближайшего родича человека среди современных приматов. Ловкость, подвижность и способность к обучению у современного ребенка в первый год жизни развиваются в полтора раза медленнее, чем у шимпанзе, но к четырем – пяти годам ребенок уже в основном овладевает устной речью, чего шимпанзе вообще не дано.

Шимпанзе

Шимпанзе начинает самостоятельную жизнь, намного опережая человека, и предела своего развития достигает относительно рано. В годовалом возрасте по умственному развитию шимпанзе сопоставим с годовалым ребенком, по ловкости движений – с четырехлетнем, а по физической силе – с восьмилетним. В два года его игровое поведение сходно с поведением ребенка – и в том, что он познает мир, играя с различными предметами, и в том, что он ищет общения со своими ровесниками. Но хотя шимпанзе выучивается издавать некоторые осмысленные звуки и может даже научится общению с помощью символов и языка жестов, у него нет ни центров мозга, ни голосового аппарата, которые необходимы для устной речи. А потому, хотя мозг его при рождении на четверть меньше мозга половозрелой особи, в умственом развитии ни один шимпанзе не способен превзойти пятилетнего ребенка.

Зависимость младенца от матери должна была кардинальным образом изменить весь образ жизни этой последней. Павианенок, цепляющийся за шерсть матери, почти не мешает ей вести привычное существование: она без труда успевает за стадом, кочующим в поисках пищи и воды. Она сама находит еду для себя и кормит детеныша. Члены стада не помогают друг другу, не делятся пищей, и матери с детенышами, как и все остальные, могут рассчитывать только на себя. Человеческого же младенца приходится носить на руках, его надо держать, пока он сосет, а потому кормящей матери было бы трудно принимать участие в охоте наравне с мужчинами. И по мере того как мясо становилось все более важной частью пищевого рациона, женщины должны были все больше полагаться на добывавших его мужчин.

Но и мужчинам в равной степени требовалась помощь женщин. Охотничий образ жизни очень нелегок, и охота, как ни важна она была для первых людей, далеко не всегда обеспечивала им необходимую еду. Собственно говоря, первому человеку для того, чтобы не умереть от голода, приходилось затрачивать гораздо больше усилий, чем его родичам-обезьянам. Павианы находят достаточно пищи на деревьях и в траве, кочуя по участку площадью от семи до пятнадцати квадратных километров, а нужды горилл удовлетворяет участок около 40 квадратных километров. Человеку прямоходящему, чтобы добыть необходимое количество пищи, требовалась значительно большая территория – по современным оценкам, целых двадцать пять квадратных километров на одного охотника. Иными словами, группа из 30 человек, добывая мясо, обходила участок в 750 квадратных километров. И в те времена охотники гораздо чаще оставались ни с чем, нежели в наши дни. Но даже если древние охотники не уступали в добычливости нынешним, они обеспечивали не более четверти той пищи, которая требовалась группе. Остальную пищу находили женщины. Это они, собирая орехи, фрукты, коренья и ягоды, постоянно обеспечивали группе необходимый минимум.

Такая взаимозависимость полов, среди приматов характерная только для человека, вероятно, начала складываться за несколько миллионов лет до появления человека прямоходящего – с тех самых пор, когда гоминиды, покинув лес, обосновались в саванне и начали постоянно употреблять в пищу мясо. Логично предположить, что самцы, более сильные и быстрые, чем самки, постепенно превращали охоту в главное свое занятие, собирание же стало обязанностью самок, обремененных детенышами.

Человек прямоходящий уже умел справляться с крупными и опасными животными, но такая дичь требовала согласованных действий большого числа охотников, а потому появляются зачатки специализации. Разделение труда между мужчинами и женщинами, которое в современной культуре принимается (или оспаривается) как традиционная социальная черта, к тому времени превратилось в условие, необходимое для выживания. Если бы люди действовали раздельно, по принципу "каждый сам для себя", они почти несомненно погибли бы от голода, но, сотрудничая и четко разделяя обязаннности (охоту и собирательство), они образовали успешное экономическое сообщество.

Пока охота создавала новые взаимоотношения .между мужчинами и женщинами, а увеличивавшийся мозг менял характер связи матери и младенца, одновременно шло развитие отношений мужчина – женщина – дети. Эта трехсторонняя зависимость, возможно, была наиболее важной, так как она развилась в основную ячейку человеческого общества – в семью. Семейная жизнь является одной из тех особенностей, которые присущи только человеку. У животных ее в подобной форме нет – даже включая столь высокоразвитых приматов, как шимпанзе. У людей же она в настоящее время существует повсюду, разнясь лишь по форме, и, несомненно, существовала еще задолго до начала исторической эры. Сложилась ли семья впервые у человека прямоходящего – вопрос спорный, но, с другой стороны, она настолько неотъемлема от человеческого образа жизни, что попросту трудно вообразить существо, достойное определения "человек", без тех или иных семейных отношений.

Весьма примитивные начатки семьи можно проследить еще у австралопитековых. Взаимозависимость и некоторое разделение труда появились уже у них, что способствовало возникновению особых отношений между теми или иными самцами и самками внутри группы – правда, очень непрочных и кратковременных. Ко времени человека прямоходящего подобные союзы внутри группы уже четко оформились. Если, как считает большинство специалистов, численность групп человека прямоходящего колебалась от 20 до 50 индивидов, то такая группа, возможно, включала от трех до двенадцати протосемейных ячеек.

Очень соблазнительно подвести эти состоящие в близком родстве подгруппы под привычное для европейской культуры представление о семье – папа, мама и дети как тесно спаянный самодостаточный коллектив. Однако и в наше время существуют самые разные формы семьи, причем европейский тип вовсе не самый распространенный (и в действительности даже в Европе и США отнюдь не единственный). Древнейшие семьи, возможно, складывались под главенством отца, матери или дяди (все эти системы существуют и сегодня), и, возможно, в них несколько женщин приходилось на одного мужчину или несколько мужчин на одну женщину. Однако у всех семей есть одна общая особенность – вышеупомянутая трехсторонняя взаимозависимость. Один мужчина или несколько мужчин принимают на себя некоторую долю ответственности за одну или несколько женщин и их детей, тогда как женщины несут определенные обязанности в отношении мужчин и детей, а дети ощущают себя по-особому связанными со старшими.

Эта взаимозависимость имеет разные степени и в настоящее время более заметна, чем в древнейшей своей форме, когда индивиды, вероятно, перемещались из одной семейной ячейки в другую или даже входили в несколько сразу гораздо чаще и с большей легкостью, чем теперь, а дети, в частности, воспринимались скорее как подопечные всей группы, а не только семейных подгрупп. Тем не менее во времена человека прямоходящего узы, выделяющие семью внутри общества, должны были стать заметно крепче, так как они, по-видимому, связаны с новыми формами полового поведения и выбором себе партнера, которые тоже уже развились на этом этапе и способствовали дальнейшему расхождению людей и их родичей-животных.

Определяющим фактором полового поведения обезьян является период эструса у самки. Ее сексуальная восприимчивость контролируется гормонами, вспыхивая и угасая с размеренной регулярностью. Во время этого короткого периода самки обезьян активно ищут спаривания и нередко спариваются с несколькими самцами подряд – даже с теми, которых при обычных обстоятельствах отогнали бы.

В ходе эволюции гоминидов этот цикл постепенно изменялся и способность к зачатию сохранялась уже весь год. В результате исчезает та периодическая бурная, приводящая к промискуитету половая активность, которая определяла – и все еще определяет – половую жизнь обезьян. Мужчины и женщины получили возможность контролировать свое сексуальное поведение и решать, когда (и с кем) они вступят в половое общение. Это эволюционное изменение привело к тому, что антрополог Бернард Кэмпбелл назвал "половой индивидуализацией". Члены пары могли теперь разделять жизнь друга друга.

Такая близость не была, вероятно, ни постоянной, ни даже моногамной, особенно если в группе было больше мужчин, чем женщин (или наоборот). К тому же, поскольку охота велась сообща, то и добыча делилась между всеми, а потому мужчина не был обязан добывать мясо для определенной женщины. Тем не менее представляется неизбежным, что между некоторыми мужчинами и женщинами возникало взаимное влечение, служившее основой для своего рода союза, который признавали и они сами и остальные члены группы. Возможно, они укладывались на ночь рядом, держались вместе во время кочевок и как-то заботились друг о друге, а у мужчины появлялся родительский интерес к детям своей подруги, хотя он и не осознавал, что они – его потомство. Мальчики, вероятно, начинали уходить с мужчинами на охоту, едва подрастали настолько, что в пути не отставали от них, и, обучая своих подопечных, как надо выслеживать и убивать добычу, мужчины сближались с ними еще больше.

Развитие социальных контактов

По мере того как человек прямоходящий расселялся из тропиков в области с умеренным климатом, в социальном смысле он расставался с изоляцией внутри однородной группы и двигался навстречу все более расширяющимся контактам с другими людьми и другими группами. Он заложил основы общественного поведения, из которых в конце концов постепенно развились современные отношения между людьми.

1. Группе австралопитековых не требовалось контактов с другими группами. Она включала примерно пятнадцать членов и в результате промискуитета все находились в близком родстве (на что указывает единый цвет), а сколько-нибудь определенных семейных подгрупп не существовало. Каждый член группы заботился о себе сам, собирая растительную пищу и ловя небольших зверьков

Его предок австралопитек жил замкнутой группой, не имевшей никакой сколько-нибудь четкой организации. Но постепенно среди ее членов началось разделение труда и ролей, которое продолжил человек прямоходящий и которое в конце концов привело к появлению семейного образа жизни и изменению полового поведения. Промискуитет и кровосмешение становились редкостью – партнеры выбирались вне семьи, а потом и вне группы. Такие межгрупповые контакты способствовали тому, что группы человека прямоходящего начали сотрудничать друг с другом.

2. Между группами человека прямоходящего, вероятно, существовал контакт, опирающийся на экзогамию. Две стоящие лицом друг к другу группы самостоятельны, но между ними происходил брачный обмен (выделены другим цветом). Такие родственные узы должны были способствовать сотрудничеству при охоте на крупную дичь вроде слонов, для чего требуется значительное число сильных мужчин

Потребность в сотрудничестве между группами росла, по мере того как охота все больше становилась основой существования человека прямоходящего. В одной группе было слишком мало мужчин, чтобы они могли своими силами устраивать большие охоты вроде облавы на слонов, следы которой сохранились в Торральбе и Амброне в Испании (см. стр. 76 – 77). Находки в этих местах показывают, что там год за годом для охоты на слонов объединялись две – три группы, предположительно связанные узами родства. Но подобное сотрудничество оставалось случайным и нерегулярным до тех пор, пока человека прямоходящего не сменил человек разумный. К тому времени популяции увеличились и польза сотрудничества была осознана настолько ясно, что объединение, включающее много групп, оставалось более или менее постоянным и образовывало клан. Так были заложены основы человеческого общества.

3. Группы человека разумного расширяли контакты, и для охоты, для исполнения каких-то обрядов или просто для общения объединялось много групп. Но основой для этих союзов оставалось родство, обозначенное на рисунке цветом оттенками. Изображенные здесь четыре группы представляют собой потомков двух семей, обозначенных голубым и зеленым цветом. Интенсивность цвета указывает на близость родства

Родственные узы внутри группы почти несомненно включали и несколько дедов и бабок – тех мужчин и женщин, которые уже не могли охотиться и рожать, но ценились за умение изготовлять орудия и обучать этому искусству, а то и просто потому, что приглядывали за малышами. Это должно было приводить к тому, что генетические линии выделялись яснее и семейные отношения обретали большую определенность.

По мере того как эти отношения все глубже внедрялись в нарождающееся общество, без сомнения, должно было появиться и усилиться стремление избегать кровосмешения. Такая тенденция наблюдается у некоторых обезьян, и низших, и человекообразных; так, у японского макака, по-видимому, существуют какие-то поведенческие механизмы, препятствующие половому общению матери и сына, а у шимпанзе этот внутренний запрет обычно включает также брата и сестру, хотя в целом для шимпанзе характерен полный промискуитет. Для современного человека кровосмешение стало неприемлемым почти повсюду. Следовательно, на каком-то этапе эволюции древних людей внутреннее отталкивание превратилось в строгий запрет. По-видимому, можно предположить, что, по мере того как человек прямоходящий начинал осознавать родственные отношения в системе своего сообщества, половые сношения внутри семейной группы мало-помалу прекращались.

Стремление подыскивать половых партнеров вне ближайшего окружения укреплялось, и в конце концов человек прямоходящий начал искать их в соседних группах. Антропологи называют такую тенденцию экзогамией, и она, несомненно, дает ряд преимуществ. Речь должна была позволить человеку прямоходящему осмыслить идею семейного родства, а развитие кровных уз между соседними группами – способствовать установлению межгрупповой гармонии. Если группы с общими границами находятся в родстве, у них развивается привычка делиться друг с другом, и, когда дичи становится меньше, они свободно охотятся на соседней территории.

Экзогамия, благодаря которой группа пополнялась членами со стороны, предположительно еще более укрепляла семейные узы. А с этим важным достижением пришло еще одно культурное новшество, которое нам может показаться само собой разумеющимся, но тем не менее явилось важнейшей вехой в развитии общества, – окончательно сложилась идея дома.

Человекообразным обезьянам полезно всегда держаться тесной группой: каждая особь сама Добывает себе пищу, а ее безопасность обеспечивается численностью группы. Однако члены группы человека прямоходящего попросту не могли проводить вместе все двадцать четыре часа в сутки: слишком далеко уходили охотники и слишком большой обузой были маленькие дети. Но у этой проблемы было свое решение – стоянка, базовый лагерь, пусть временный, где кто-то приглядывал бы за детьми, где, не угасая, горели бы костры, куда женщины приносили бы пищу, которую им удалось собрать, и куда возвращались бы мужчины после одного – двух дней выслеживания дичи. По-видимому, сложились два типа такого дома – временный и постоянный.

Когда охотники следовали за мигрирующими животными, они довольствовались временными стоянками, которыми пользовались, только пока дичь оставалась в их окрестностях, как это было в Терра-Амате. Но даже там временные гости считали нужным всякий раз строить хижины. Одиннадцать хижин, по-видимому сооружавшихся из года в год на одной и той же дюне, указывают на существование группы с четкими ежесезонными маршрутами и, возможно, даже с какой-то привязанностью к облюбованному месту. Так и хочется представить себе, как ребятишки убегают по морскому берегу вперед, чтобы проверить, не сохранилось ли прошлогоднее жилище.

Чжоукоудянь не был временным домом. Шестиметровая толща золы в одной из пещер явно свидетельствует, что люди жили там более или менее постоянно. Вне всяких сомнений, это было очень удобное место, выбранное из-за близости воды и дичи.

У сообществ остальных приматов ни постоянных, ни временных базовых лагерей не существует, хотя другие животные метят границы участков, которые считают своими. У большинства человекообразных обезьян есть определенные купы деревьев, которые как место ночлега они предпочитают всем остальным. Эфиопские гамадрилы собираются по 700 особей на скалистом утесе, который обещает им безопасный приют на ночь. А утром они разбиваются на более мелкие группы, члены которых держатся вместе во время поисков пищи.

Базовый лагерь внес радикальные изменения в социальную жизнь первых людей. Так, например, с появлением дома заболевшим или покалеченным уже не грозила опасность, что их бросят на произвол судьбы. Теперь было место, где они могли отлежаться в относительной безопасности. "Для дикого примата, – писали антропологи Шервуд Уошберн и Ирвин ДеВор, – смертельна любая болезнь, которая вынуждает его отстать от стада, а для человека лишь те, от которых ему не удается выздороветь и в базовом лагере, где его кормят и оберегают... Именно базовый лагерь превращает вывихнутую лодыжку и простуду из смертельных недугов в легкие недомогания".

Таким образом, появление дома должно было снизить смертность, и тем не менее, по мнению специалистов, первые люди лишь изредка доживали до 40 лет, а тот, кто умирал в 50, мог с полным правом считаться подлинным Мафусаилом. Подавляющее большинство умирало много раньше, о чем свидетельствуют окаменелости Чжоукоудяня: 50% найденных там человеческих костей принадлежали детям моложе 14 лет.

Для человеческого общества основное значение базового лагеря заключалось в том, что он обеспечивал возможность культурного развития. В спасительном кругу света, который отбрасывал бережно лелеемый костер, впервые на Земле крепло ощущение общности, товарищества. Очаг воспитывал самоосознание и взаимное доверие у людей, обитавших в мире, где властвовали когти и клыки. Там человек мог научиться чему-то, что непосредственно для выживания не требовалось, – он овладевал понятиями, творил язык, улучшал свои орудия и оружие, придумывал новые способы изменения мира.

Как ни велика роль дома в развитии человечества, возможно, он содействовал появлению еще одной, куда менее желательной особенности человеческого общества, которую некоторые наблюдатели возводят и к первым людям, и даже к их предшественникам. Речь идет о присущей современному человеку злосчастной тенденции совершать насилие по отношению к себе подобным. Писатель Роберт Ардри, например, выдвинул гипотезу, что человек инстинктивно охраняет территорию, которую считает своей, и готов в случае необходимости защищать ее силой от всех пришельцев. Другие писатели и ученые полагают, что внутренняя склонность к агрессивности, наследие предков-животных, объясняет все формы агрессивного поведения человека, начиная от войн и уличных беспорядков и кончая битьем посуды во время семейной ссоры. Так, австрийский ученый Конрад Лоренц, один из ведущих авторитетов в науке о поведении животных, утверждает, что это внутреннее побуждение всегда будет находить для себя то или иное выражение, и, если общество не обратит его на что-нибудь полезное, оно в какой-то момент неизбежно вырвется наружу как разрушительная сила.

Однако в настоящее время большинство антропологов не разделяют этого взгляда. Они считают, что никакого врожденного стремления к агрессивности у человека нет и все ограничивается лишь потенциальной возможностью такого поведения, причем возможность эта оформляется обществом. Например, когда человеку угрожает другой человек (или ему так кажется), у него может возникнуть стремление убежать, а вовсе не кидаться в драку. Какой именно будет его реакция, зависит об общего направления культуры, к которой он принадлежит.

По мнению антрополога Дэвида Пилбима (Йельский университет), агрессивное поведение неестественно не только для человека, но и для обезьян. "Степень развития такого поведения, – утверждает он, – находится в очень большой зависимости от норм культуры и от обучения. Точно так же и территориальность не является "естественной" чертой группового образа жизни человека; отсутствует она и у большинства других приматов".

Этот вывод подтверждается наблюдениями за современными охотничье-собирательскими племенами, такими, как бушмены пустыни Калахари на юге Африки. Бушменам территориальность не присуща, а в отношениях между собой они совершенно не агрессивны – гостеприимство и щедрость считаются у них нормой. Еще более кротки и дружелюбны тасадеи – племя, недавно открытое в филиппинских джунглях и ведущее совершенно первобытный образ жизни на уровне каменного века (стр. 135 – 145). Эти тихие мягкие люди находятся в полной гармонии с окружающей природой, и стремление к агрессивности как будто не проявляется ни в одном из аспектов их общества.

Человек прямоходящий тоже, вероятно, был мирным созданием. Да, он поддерживал свое существование с помощью дубины и копья, но пускал их в ход только для того, чтобы добывать пищу для себя и своих сородичей. Еда делилась между всеми членами группы, что было основой их образа жизни, который исключал владение личным имуществом, а потому алчность и зависть вряд ли могли толкнуть человека прямоходящего на насильственные действия. Тем не менее полностью исключить возможность столкновений между группами первых людей нельзя – черепа из Чжоукоудяня указывают на возможность каннибализма, и иного объяснения пока не найдено.

Такие враждебные действия, если они и имели место, скорее всего были редкими и не планировались заранее – ведь в мире хватало простора, и ни одно существо в нем не нападало систематически на себе подобных. Вполне вероятно, что войны, алчность, зависть и жестокость появились позже, когда человек стал земледельцем, размножился и создал культуры, которые, порождая искусство, науку и гуманизм, одновременно разжигали индивидуальную и групповую гордость богатством, территориями, верованиями.

Это современные проблемы, и нет никаких оснований полагать, что они терзали человека прямоходящего. У него хватало своих трудностей, с которыми он благодаря настойчивости и воображению справлялся очень удачно. Его успехам мы обязаны и нашими недостатками и нашими победами.

Современная аналогия самых первых людей

На склоне горы, поднимающейся среди джунглей филиппинского острова Минданао, обитает в полной изоляции от внешнего мира маленькое племя тасадеев. Они представляют собой как бы хрупкое звено, соединяющее наше время с временами человека прямоходящего, поскольку образ их жизни по примитивности вполне сопоставим с жизнью людей на заре древнего каменного века.

Хотя прямых параллелей тут проводить нельзя (ведь тасадеи принадлежат к виду человек разумный и в эволюционном смысле полностью современны), многие черты их культуры напоминают те, которые предположительно складывались у наших древнейших предков-людей. Тасадеи пользуются каменными орудиями, которые сами изготовляют; их группа насчитывает около 25 членов, как и у человека прямоходящего; их существование в первую очередь зависит от огня, а охотничье-собирательский образ жизни сходен с образом жизни первых истинных людей.

Потребности их невелики, природа вокруг щедра, и потому они не знают нужды и всегда готовы делиться друг с другом – черта, также приписываемая человеку прямоходящему. Однако тасадеи обладают и собственными особенностями. По-видимому, они помнят события лишь последних пяти – шести лет, и тем не менее почитают философию своих предков. Следуя ей, они живут вместе в пещере, заботятся о деревьях и скалах вокруг и никогда не уходят далеко от своего уединенного жилища.

Четверо тасадеев отдыхают у входа в родную пещеру, которая находится на склоне холма высотой 250 метров, в ста тридцати метрах от его подножия. Название их группы происходит от острого пика, под которым расположена пещера

Одетые в листья орхидей, выпачканные сажей костров, тасадеи отдыхают у входа в свое жилище. Ширина входа в пещеру равна 9 метрам, а глубина ее колеблется от 7,5 до 12 метров. Пещера ничем не украшена, но пол регулярно подметается метлами из расщепленных стеблей бамбука. Два костра горят постоянно – тасадеи, подобно человеку прямоходящему, тщательно следят за тем, чтобы огонь не угас. Ночь они проводят внутри пещеры, опасаясь змей. Когда встает солнце, они отправляются на поиски пропитания, но редко уходят от пещеры дальше, чем на три – четыре километра

Сценка, древняя, как сам человек, – мать забавляет свое дитя. Благодаря тесным родственным узам и совместной жизни о детях заботятся все члены группы, как, предположительно, было и в дни человека прямоходящего. Если кто-либо из родителей умирает, ребенка растит вся группа

Женщина и двое детей смывают копоть костров в ручье, который огибает подножие их склона. Когда антропологи впервые посетили племя в 1971 году, более половины его – 13 человек – составляли дети, причем среди них было всего две девочки

Огонь – такая же драгоценность для тасадеев, какой он был для человека прямоходящего. Неизвестно, умели ли первые люди зажигать огонь или просто поддерживали огонь, зажженный природой, однако тасадеи прекрасно умеют пользоваться древним приспособлением для его добывания. На этих фотографиях видно, как мужчина крутит в ладонях заостренную палочку, пока высверленная в доске ямка не нагреется. Тогда к ней прижимают сухую пальмовую кору и мох. Когда они начинают тлеть, добыватель огня дует на них, вспыхивают язычки пламени и лица всех наблюдателей озаряются улыбкой. Процедура эта занимает около пяти минут

Огонь – драгоценность для тасадеев

Добыча огня

Долгожданный огонь

Рыбной ловлей тасадеи занимаются сообща: мальчик держит свернутые листья, куда мужчины складывают пойманных руками рыбешек

Мужчины ищут под камнями головастиков – главный источник животного белка у тасадеев. Высоко ценятся так же крабы и рыбы

Промывка клубней одной из разновидностей дикого ямса – основного источника крахмала. Потом клубни будут испечены в горячей золе костра

Тасадеи весь день проводят вместе, а так как дел и развлечений у них немного, они значительную часть времени сидят молча тесными кучками, как, вероятно, сидели и первые люди. Научившись сотрудничать, они твердо полагаются друг на друга. Они моногамны и никогда не расторгают брачных союзов, хотя мужчин в группе больше, чем женщин. Как, возможно, было и у первых людей, тасадеи не имеют старейшины и не знают соперничества – каждый делает то, что у него получается лучше всего, а решения принимаются всей группой. Вот так живут тасадеи – в мире друг с другом и в гармонии с окружающей природой, – и наблюдавший их тихую жизнь антрополог считает, что они принадлежат к 'самым кротким людям на земле'

Возникновение человека

Эта диаграмма изображает развитие жизни на Земле от ее появления в первичном океане юной планеты и далее – через эволюцию человека, показывая его физическое, общественное, техническое и интеллектуальное становление вплоть до нашей эры. В первом столбце каждой из четырех секций диаграммы названы геологические эры, на которые разделена история нашей планеты; во втором столбце указываются археологические эпохи истории человека; в третьем столбце помещены ключевые даты развития жизни и наиболее важных свершений человека (время и события, рассматривающиеся в данной книге серии "Возникновение человека", выделены жирным шрифтом). Диаграмма выполнена без соблюдения масштаба. Почему это так, легко понять, рассмотрев полосу внизу, изображающую в правильном масштабе 4,5 миллиарда лет, которые охватывает диаграмма, – весь известный период существования человека настолько мал (крайний правый), что его невозможно выделить.