Текст книги "Первые люди"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Родной город Дюбуа в 1952 году назвал его именем улицу

По одной лишь челюсти невозможно составить сколько-нибудь полное представление о внешности гейдельбергского человека. Гораздо больше сведений дало место, где он был открыт. Окаменевшую челюсть нашли в слое, где оказались и окаменелости различных вымерших животных. Поскольку время, когда существовали эти животные, было известно, гейдельбергскую челюсть удалось датировать достаточно точно. Тот, кому она принадлежала, жил около 500 тысяч лет назад. Столь огромный возраст говорил о многом: это были первые сведения о том, что человек забрался так далеко на север Европы, в царство холодных зим, уже очень рано.

Виднейший музей США избрал Дюбуа своим почетным членом

Но, несмотря на всю ценность челюсти, она давала слишком мало материала для того, чтобы судить о происхождении гейдельбергского человека. И миновало почти двадцать лет, прежде чем была найдена схожая окаменелость – на этот раз под Пекином и лишь после длительных систематических поисков. Собственно говоря, открытие пекинского человека в 1927 году потребовало почти столь же блестящей научно-детективной работы, как та, которую проделал Дюбуа на Яве.

Дюбуа в возрасте 80 лет с Францем Вейденрейхом (слева), прославившимся исследованиями пекинского человека, во время визита Вейденрейха в Лейден

Пекинский человек пополнил генеалогическое древо человека только потому, что группа ученых отправилась в Китай с единственной целью отыскать его там. Даже после успеха Дюбуа на Яве идея поисков древнего человека в Китае могла увлечь лишь тех, кто был готов посвятить жизнь поискам иголки в бесчисленных стогах сена. Однако шведский геолог Йон Гуннар Андерссон и канадский анатом Дэвидсон Блэк не сомневались, что предок-человек обязательно отыщется в Китае – надо только искать долго и упорно.

Их уверенность опиралась на геологические данные, которые свидетельствовали, что климат и рельеф древнего Китая были вполне подходящими для первобытного человека, а также на теорию, что ход эволюции во многом зависит от климатических условий. А к тому же одна – единственная дразнящая окаменелость как будто указывала на то, что некогда в Китае действительно обитал какой-то древний примат.

В 1899 году врач-европеец, зайдя в лавку пекинского аптекаря, заметил в его ступке среди прочих "костей дракона" окаменевший зуб необычной формы. Вместе с сотней других костей, которые врач собрал у пекинских аптекарей, этот зуб был отправлен Максу Шлоссеру, профессору Мюнхенского университета. Шлоссер опознал в нем "третий верхний левый коренной зуб, принадлежавший либо человеку, либо антропоидной человекообразной обезьяне, до сих пор науке неизвестной", и оптимистически предсказал, что дальнейшие розыски несомненно могут увенчаться находкой целого скелета древнего человека.

Однако розыски эти начались только в 1921 году, когда археологическая партия во главе с Андерссоном приступила к раскопкам неподалеку от деревни Чжоукоудянь, в 40 километрах к юго-западу от Пекина. Для расколок был выбран холм Куриные Кости вблизи заброшенной известняковой каменоломни, но затем Андерссон случайно услышал, как его рабочие удивлялись, почему он решил копать именно в этом месте – ведь за деревней, на холме Кости Дракона, возле Другой заброшенной каменоломни, можно отыскать куда больше окаменелостей. Андерссон не пренебрег их мнением, перебрался на холм Кости Дракона и очень скоро убедился, что рабочие дали ему хороший совет. В известняковых отложениях под древней пещерой на обрыве были вкраплены кусочки кварца. Сам по себе кварц в известняк попасть не мог – это Андерссон знал хорошо. Значит, его сюда кто-то принес – возможно, какой-то древний человек, изготовлявший из него орудия. Андерссон прижал ладонь к известняковой стене и сказал: "Я чувствую, что тут покоится прах одного из наших предков. Остается только найти его".

В породе обнаружилось очень много окаменелостей, которые были отосланы в Швецию для изучения. Оказалось, что они принадлежали двадцати различным млекопитающим, по большей части вымершим, но отыскать андерссоновского предка оказалось не так-то просто. Был найден коренной зуб – его ошибочно сочли зубом человекообразной обезьяны. Только в 1926 году, когда один из сотрудников Андерссона, разочаровавшись в поисках, вернулся в Швецию и раскопки были прекращены, более тщательное исследование этого коренного зуба и еще одного, найденного позже, показало, что они могли принадлежать человеку.

Зубы отправили обратно Андерссону, и тот передал их на экспертизу Дэвидсону Блэку, заведовавшему кафедрой анатомии в Пекинском объединенном медицинском колледже. Блэк приехал в Пекин в 1919 году, когда Рокфеллеровский фонд финансировал организацию колледжа. Он твердо верил, что в Китае должны быть остатки древнего человека, и принял это место в надежде выкроить время и на поиски окаменелостей. Однако в самом начале его преподавательской деятельности советник Рокфеллеровского фонда, инспектировавший новый колледж, рекомендовал Блэку поменьше заниматься антропологией. "На протяжении девяти месяцев посвящайте себя только анатомии, – писал он, – и тогда никому не будет дела до того, на что вы тратите три месяца летних каникул. Но по меньшей мере ближайшие два года сосредоточьте внимание на одной анатомии".

Холм Кости Дракона под Чжоукоудянем; где в 1921 году начались поиски древнего человека

Первые годы пребывания Блэка в Пекине организация кафедры анатомии действительно занимала все его время, не оставляя досуга на поиски древних предков. Ежеминутно возникали всякие неожиданные трудности. Например, его студентам необходимы были трупы для учебных вскрытий. Но даже самый нищий пекинец свято чтил усопших родственников и подумать не мог о том, чтобы продать тело покойного в анатомический театр. Блэк обратился за помощью к начальнику одной из тюрем, и тот вскоре прислал ему три трупа – но обезглавленные. Начальнику объяснили, что для учебных занятий трупы нужны целые, и он тотчас отрядил в колледж команду приговоренных к смерти преступников со следующей сопроводительной запиской, адресованной Блэку: "Убейте их, как вам будет удобнее".

Нарисованная на обрыве решетка точно фиксирует место находок

Но как ни занят был Блэк делами кафедры, он продолжал следить за раскопками в Чжоукоудяне. А после того как Андерссон, уезжая на родину в отпуск, передал ему два найденных зуба, он возглавил дальнейшие поиски. Ему удалось убедить своих друзей в Рокфеллеровском фонде выделить средства на продолжение раскопок в Чжоукоудяне, и работы там вскоре возобновились. Шестнадцатого октября 1927 года был найден еще один зуб, и Блэк, не дожидаясь дальнейших доказательств, объявил, что открыт новый род и вид доисторического человека Sinanthropus pekinensis – синантроп пекинский.

Рабочие на склоне холма Кости Дракона над древней пещерой, где начались раскопки

Ученые были ошеломлены, и многие не пожелали признать пекинского человека нашим предком на основании всего трех зубов. Однако Блэк, взяв длительный отпуск, отправился в кругосветное турне с последней из находок. Он наносил визиты коллегам в разных странах и знакомил их с доказательством своей теории, небрежно извлекая во время беседы недавно найденный зуб, который хранил в завинчивающемся медном футляре-брелоке на часовой цепочке.

Пол пещеры в недрах холма

Когда Блэк вернулся в Пекин в 1928 году, его вера в древность синантропа подтвердилась: за это время его сотрудники выкопали в пещере фрагменты древней человеческой челюсти. В следующем году китайский палеонтолог Пей Вэн-чжун, работавший с Блэком, нашел первый череп синантропа. Пей осторожно вынес его из пещеры, бережно завернул, уложил в корзинку на раме своего велосипеда и доставил в Пекин в лабораторию Блэка, все сорок километров крутя педали медленно и аккуратно. Череп в сочетании с челюстью и зубами давал вполне четкое представление о пекинском человеке. Последний, несомненно, напоминал как яванского, так и гейдельбергского человека, хотя прошло еще много лет, прежде чем ученые согласились, что и он и они представляют собой вовсе не отдельные виды, а лишь типы человека прямоходящего. Раскопки в Чжоукоудяне, все расширяясь, продолжались еще около десяти лет. Скромная пещера превратилась в важнейший источник сведений о человеке прямоходящем.

Со временем в Чжоукоудяне был срезан целый склон и обнажились отложения толщиной более 50 метров, – они уходили вниз примерно на столько же, на сколько подымается вверх семнадцатиэтажный дом. В общей сложности 1873 рабочих дня было потрачено на то, чтобы взорвать и убрать около 20 тысяч кубических метров скальных пород и земли, одновременно проверяя, нет ли в них окаменелостей. Находки составили подлинную энциклопедию доисторических времен, и ей мы обязаны большинством сведений, которыми располагаем теперь о первых людях. Наиболее важными были человеческие окаменелости. К 1937 году были найдены кости более 40 мужчин, женщин и детей, в том числе 5 черепов, 9 их фрагментов, 6 фрагментов лицевых костей, 14 нижних челюстей и 152 зуба. Одна за другой обследовались несколько соединенных между собой пещер и в самой большой было найдено 100 тысяч каменных орудий и их осколков (в основном кварцевых), а также 10 очагов. Толща древесной золы в некоторых из них достигала более шести с половиной метров – внушительное свидетельство того, с каким старанием первые люди поддерживали огонь в своих кострах. Собрана была и солидная коллекция орудий из костей различных животных и оленьих рогов.

Блэк не дожил до завершения этой работы. Он умер 15 марта 1933 года, но и тогда ему уже была ясна необычайная важность раскопок, которыми он руководил. Его преемником в Чжоукоудяне стал немецкий анатом Франц Вейденрейх, приехавший в Пекин в 1935 году. Но раскопки в спокойной обстановке продолжались еще всего два сезона; затем археологам пришлось оставить свою работу, так как вблизи от Чжоукоудяня начались стычки между китайскими и японскими отрядами. И вплоть до начала второй мировой войны Вейденрейх занимался точной зарисовкой обнаруженных черепов и снятием с них слепков. Он опубликовал фотографии и подробные описания всех наиболее важных окаменелостей.

В то время как Вейденрейх и его сотрудники систематизировали собранные ими сведения о пекинском человеке, с Явы пришло известие, что неподалеку от того места, где за 40 лет до этого Дюбуа отыскал своего питекантропа, найдены новые его остатки. Между 1937 и 1941 годами там вел раскопки Густав фон Кёнигсвальд. Важнейшие находки включали пять фрагментов черепов, несомненно человеческих и столь же несомненно очень древних – предположительно остатки яванского человека того же типа, что и найденные Дюбуа.

В 1939 году в лаборатории Вейденрейха произошла историческая встреча пекинского человека с яванским, остатки которого привез с собой в Пекин фон Кёнигсвальд. Позже он так описал единственное в своем роде событие: "Мы разложили свои находки на большом столе в лаборатории Вейденрейха, оборудованной по последнему слову техники, – с одной стороны китайские, с другой яванские черепа. Первые были ярко-желтого цвета и далеко не такие окаменевшие, как наши яванские находки. Несомненно, в большой мере это объяснялось тем, что пещера обеспечивала им лучшую сохранность, тогда как яванский материал был вкраплен в песчаники и туфы. Сравнение подлинных черепов было проведено по всем характеристикам, и во всех они показали высокую степень соответствия". Оба ученых пришли к заключению, что питекантроп и синантроп были очень близкими родственниками.

Этот их вывод ожесточенно оспаривал стареющий Эжен Дюбуа, который продолжал утверждать, что его находка стоит совершенно особняком от всех остальных. Но дальние раскаты протестов Дюбуа не слишком тревожили Кёнигсвальда и Вейденрейха. Куда грознее был нарастающий гром пушек.

Когда японцы в 1942 году оккупировали Яву, они потребовали, чтобы Кёнигсвальд сдал все имеющиеся у него окаменелости. Он выполнил это требование, но подменил некоторые кости искусно сделанными гипсовыми слепками. Подлинные же окаменелости он передал на хранение гражданам нейтральных стран – швейцарскому геологу и шведскому журналисту. (Этот последний уложил порученные его заботам зубы в бутылки из-под молока и закопал у себя в саду.) Самого Кёнигсвальда интернировали, но когда в конце войны он был освобожден, то без труда отыскал и собрал все окаменелости, кроме одной – черепа, который отослали в Японию как подарок императору ко дню его рождения. Кёнигсвальд подал официальное заявление об этой потере, и оно в конце концов попало к антропологу Уолтеру Фейрсервису – в то время молодому лейтенанту, занимавшему какую-то должность при генерале Макартуре, главе американского оккупационного правительства в Японии. Фейрсервис тут же отыскал череп в домашнем музее императора. Фон Кёнигсвальд тем временем уехал в Америку. Как он писал позднее: "в один прекрасный день, когда я работал в Нью-Йорке, в мой кабинет неожиданно вошел молодой офицер и с вежливым поклоном вручил мне давно утерянный череп".

Пекинскому человеку повезло меньше. Он не пережил войны, хотя Вейденрейх успел уехать в Америку и увезти туда свои прекрасные рисунки и гипсовые слепки. Когда японцы подходили к Пекину, среди специалистов, изучавших синантропа, начались споры о том, как поступить с окаменелостями. Они были собственностью китайского геологического управления, и, по мнению многих, их следовало оставить в Китае, надежно спрятав либо в Пекине, либо где-нибудь в провинциях. Но в конце КОНЦОВ китайские ученые решили, что безопаснее будет отправить окаменелости на хранение в Америку.

Ящики с окаменелостями были доставлены в посольство США и с началом эвакуации поручены заботам отделения морской пехоты. Девять солдат со своим багажом и пекинским человеком выехали специальным поездом в порт Циньхуандао, где их ждал пароход "Президент Гаррисон". Где-то между пекинским вокзалом и пароходом ящики с окаменелостями пропали. Команда "Президента Гаррисона" выбросила пароход на берег, чтобы он не достался японцам, солдаты морской пехоты были взяты в плен и привезены назад в Пекин.

Но ящики с костями пекинского человека исчезли бесследно. Они так и не отыскались, несмотря на все усилия установить, какая судьба их постигла. Вскоре после того, как солдаты морской пехоты были взяты в плен, японские офицеры в поисках окаменелостей устроили грандиозный обыск в Пекинском объединенном медицинском колледже, но ничего не нашли, хотя и отправили в Токио несколько каменных орудий пекинского человека и часть записных книжек Дэвидсона Блэка. Возможно, что драгоценные ящики находились на борту лихтера, который перевернулся в порту, направляясь с грузом к "Президенту Гаррисону". А может быть, они попали в руки какого-нибудь местного аптекаря, который истолок их вместе с другими "костями дракона".

Четверо ученых в 1936 году готовятся извлечь из породы уже почти высвобожденный череп пекинского человека – азиатского человека прямоходящего

В 50-х годах китайское правительство обвинило Соединенные Штаты Америки в том, что они прячут пропавшие окаменелости в Американском музее естественной истории в Нью-Йорке. Как выяснилось впоследствии, все сводилось к чистому недоразумению. После войны один английский антрополог посетил Вейденрейха. По-видимому, Вейденрейх показал ему слепок пекинского черепа, но когда англичанин позже рассказывал об этом, он не упомянул, что речь идет о слепке. Студент, услышавший эту историю в Англии, по возвращении в Китай сообщил, что подлинный пекинский череп находится в Нью-Йорке.

Китайские рабочие выносят из пещеры обломки породы для сортировки. Перенумерованные на склоне квадраты указывают пласты с окаменелостями

В 1971 году некий ньюйоркский врач заявил, что он был последним, кто видел ящики, и что он успел спрятать окаменелости у своих китайских друзей и в портовых складах, прежде чем его схватили японцы. Поиски продолжаются, но, пожалуй, придется смириться с мыслью, что пекинский человек, почти полмиллиона лет покоившийся под толщей земли в Чжоукоудяне, вырвался из безвестности всего на двенадцать лет, а затем вновь исчез и, возможно, навсегда.

К тому времени, когда после окончания второй мировой войны антропологи смогли вновь приступить к поискам древнего человека, происхождение человека было прослежено до пращуров более древних и обезьяноподобных, чем яванский человек. В 1924 году Раймонд Дарт нашел в Африке окаменелости существа, которому он дал название Australopithecus. Австралопитек, по-видимому, был очень древней, но удивительно похожей на человека человекообразной обезьяной. Тем не менее все еще не существовало четкого представления о родословной человека и о соотношении различных окаменелостей, найденных в разных уголках мира. Что быстрее развивалось на ранних этапах человеческой эволюции – тело ли обгоняло мозг или мозг обгонял тело? Несколько ли разных видов древнего человека эволюционировали с разной скоростью и по-разному в различных частях света? Или эволюция человека во всем мире шла по единой последовательной схеме? В какой-то мере решению этих вопросов препятствовала самая своеобразная из всех когда-либо обнаруженных окаменелостей человека – череп и нижняя челюсть так называемого «пилтдаунского человека».

Когда эти окаменелости были извлечены из небольшого карьера в английском графстве Суссекс в 1911 году, в них увидели новый важный ключ к прошлому человека. Нашел пилтдаунского человека археолог-любитель Чарлз Доусон. Он сообщил, что однажды, гуляя неподалеку от места, носящего название Пилтдаунский выгон, он обратил внимание на странные бурые куски кремня, которые использовались для починки дороги. Он спросил, откуда эти камни, и его проводили на соседнюю ферму, где он увидел глубокую яму, из которой рабочие брали гравий. Он решил, что в подобной яме могут оказаться окаменелости, и попросил рабочих сохранять для него любые такие находки. И действительно, когда он еще раз побывал на ферме, его уже ждали там несколько обломков, по-видимому, очень древнего человеческого черепа. Он сообщил об этом сотруднику Британского музея английскому палеонтологу Артуру Вудворду, показал ему обломки, и они вместе тщательно исследовали карьер, где нашли множество мелких фрагментов черепа – по-видимому, рабочие случайно раздробили его лопатами и осколки рассыпались по всему карьеру, – а также половину слегка поврежденной челюсти. И вот 18 декабря 1912 года пилтдаунский человек был официально представлен членам Лондонского геологического общества. Вудворд торжественно нарек это существо Eoanthropus dawsoni – Доусонов человек зари.

Пилтдаунский человек явился подлинным сюрпризом. Череп у него был совсем как у современного человека – внушительная черепная коробка и вертикальный лоб с еле заметным надбровьем. Но челюсть его была челюстью человекообразной обезьяны. Она очень походила на челюсть шимпанзе, только коренные зубы были стерты так, как они стираются от жевания у людей. К несчастью, небольшой отросток кости в том месте, где челюсть сочленяется с черепом, не сохранился, а без него невозможно было окончательно решить, этому ли черепу принадлежит челюсть или нет.

Пилтдаунский человек был настолько своеобразен, что изумленным антропологам пришлось полностью пересмотреть свои представления об эволюции. Маленькая черепная коробка и похожая на человеческую бедренная кость яванского человека свидетельствовали о том, что тело человека эволюционировало быстрее его мозга. Пилтдаунский же человек доказывал обратное: мозг эволюционировал раньше. Правда, как в свое время нашлись ученые, считавшие, что остатки яванского человека вовсе не принадлежали одному существу, так и теперь скептики утверждали, что пилтдаунский череп и пилтдаунская челюсть никакого отношения друг к другу не имеют. Однако многие специалисты с солидной репутацией охотно ввели пилтдаунского человека в семью наших предков.

Затем на протяжении многих лет в пилтдаунских фрагментах обнаруживались все новые и новые странные несоответствия. Степень их прижизненного развития была словно бы разной. Один специалист даже посетовал, что пилтдаунский человек не только обладал мозгом человека и челюстью обезьяны, но к тому же его череп принадлежал взрослому, челюсть – подростку, а зубы были стерты как у старика! И тем не менее падение пилтдаунского человека произошло только в начале 50-х годов: к этому времени было собрано очень много подлинных окаменелостей древнего человека и его предков, и находка Доусона выделялась среди них, словно транзисторный приемник среди первобытных каменных орудий. Все прочие окаменелости подтверждали, что мозг человека развивался в сторону нынешней своей формы несколько медленнее остальных его физических особенностей. Следовательно, пилтдаунский человек – каприз эволюции... или, может быть, подделка?

Первым, кто решил проверить последнюю возможность, был Дж. С. Уэйнер, преподаватель на кафедре анатомии в Оксфорде. В то время эту кафедру возглавлял известный английский анатом сэр Уилфрид Лe Гро Кларк, и Уэйнер сообщил ему о своих подозрениях. Но Ле Гро Кларк усомнился в том, что знаменитая окаменелость может быть подделкой. Тогда Уэйнер взял из анатомического музея челюсть шимпанзе, подпилил зубы так, что они стали похожи на зубы пилтдаунского человека, и покрасил свое изделие под цвет окаменелостей. Затем он принес обработанную таким образом челюсть Ле Гро Кларку, сказал, что наткнулся на нее в анатомическом музее, и спросил, кому бы она могла принадлежать. Ее сходство с пилтдаунской челюстью было настолько поразительным, что Ле Гро Кларк согласился с Уэйнером и вместе с ним поднял вопрос о новом всестороннем исследовании находки Доусона.

Недавно разработанный метод определения возраста окаменелостей по количеству фтора, который они абсорбировали из земли, показал, что пилтдаунская челюсть вполне современна, а при осмотре зубов с помощью лупы обнаружились явные следы напильника. В 1953 году Уэйнер и Ле Гро Кларк объявили, что челюсть подделана. Английский юмористический журнал "Панч" откликнулся на это известие карикатурой, изображавшей пилтдаунского человека в зубоврачебном кресле. Наклоняясь к нему, врач говорит: "Придется потерпеть. Боюсь, необходимо удалить всю челюсть".

Дальнейшая проверка показала, что и остальные остатки пилтдаунского человека – такая же подделка. В карьер были подброшены фрагменты разных современных черепов, ловко обработанная челюсть орангутана и несколько подлинных окаменелостей животных, которые должны были свидетельствовать о возрасте находки. Кто и зачем проделал это, так и осталось невыясненным, однако обстоятельства подсказывают, что фальсификатором мог быть сам Доусон, который, как археолог-любитель, обладал всеми необходимыми для этого знаниями и сноровкой. Он умер в 1916 году, за тридцать семь лет до разоблачения подделки.

Но кто бы ни затеял фальсификацию с пилтдаунским человеком, он не пожалел ни трудов, ни стараний. Всем обломкам был придан древний вид с помощью хромпика – химического вещества, окрасившего их в бурый цвет, свойственный подлинным окаменелостям. Предусмотрительный фальсификатор не только подпилил зубы и отломил предательский мыщелок челюсти, который сразу показал бы, что она не подходит к черепу, но и удалил мощный клык, типичный для человекообразных обезьян. (Вскоре после того, как Доусон объявил об открытии пилтдаунского человека, Вудворд, к которому он явился со своей находкой, изготовил модель недостающего клыка, придав ему форму, наиболее, по его мнению, естественную для пилтдаунского человека. Несколько позже, когда Доусон вновь посетил карьер, там "обнаружился" сильно истертый клык, почти точно совпадавший по виду с этой моделью.)

Как только с загадкой пилтдаунского человека было покончено, основная схема происхождения человека от доисторических человекообразных обезьян стала проясняться. Яванский человек, пекинский человек и многие другие относительно недавние находки в других районах мира – все встали на свои места. За последние десятилетия найдено много новых окаменелостей и стоянок первых людей. Но важно и другое: специалисты научились гораздо точнее истолковывать смысл этих находок. Более надежные методы датирования и разработка четкой классификации помогли установить, что первые люди, несмотря на все различия в анатомических частностях, развивались как единый вид – человек прямоходящий, – который распространился по многим областям земного шара.

В 1955 году несколько челюстей и часть черепа, найденные в песчаном карьере в Тернифине (Алжир), показали, что человек прямоходящий некогда обитал на севере Африки. В 1960 году череп человека прямоходящего обнаружился в богатых окаменелостями пластах танзанийского ущелья Олдувай, где Луис и Мэри Лики уже нашли орудия и кости его предка, австралопитека. Три года спустя человеческие остатки, несколько более древние и примитивные, чем окаменелости пекинского человека, были открыты в Китае недалеко от города Ланьтяня, в тысяче километров юго-западнее Пекина. В 1965 году в каменоломне под венгерским городом Вертешсёллёшем, в 50 километрах от Будапешта, был обнаружен череп человека прямоходящего, который отличался от всех найденных ранее, заметно большей черепной коробкой.

Сравнительное изучение всех этих окаменелостей показало, что между ними существует значительное сходство. И если помнить, что найдены они в географически отдаленных друг от друга областях и различия в их возрасте могут достигать миллиона лет, такое сходство куда более важно, чем индивидуальные отклонения. Едва классификаторы учли этот факт, они сумели разобраться в путанице, которая возникла из-за того, что вначале каждой такой находке давалось собственное родовое и видовое наименование. И названия вроде "питекантроп" и "синантроп" сменились на единое – "человек прямоходящий", которое охватывает их всех. Многочисленные открытия последних лет просто продемонстрировали широту расселения и разнообразие физических признаков классического типа человека прямоходящего и показали, что на протяжении миллиона с лишним лет своего существования он медленно развивался от обезьяноподобной формы, неотличимой от австралопитека, в человекоподобную форму, неотличимую от Homo sapiens – человека разумного. Так, череп, найденный в Вертешсёллёше, очень близок к современному, а череп из Ланьтяня настолько примитивен, что его лишь с трудом можно поставить в ряд с остальными.

В начале поисков первого человека интерес сосредоточивался главным образом на черепах. Но ученые собрали и множество сопутствующего материала, орудий и приспособлений, которые изготовляли и употребляли первые люди, – вроде найденных в Чжоукоудяне. В некоторых местах их обитания, таких, как Терра-Амата во Франции и Торральба в Испании, человеческие кости обнаружены вообще не были, но зато предметы материальной культуры очень много рассказали о людях, которые их создали. Ни в Индии, ни на Ближнем Востоке окаменевшие кости человека прямоходящего пока еще не обнаружены, однако там найдены орудия, сходные с теми, которыми он пользовался в других местах, а следовательно, можно считать, что он обитал и в этих областях.

В некоторых местах, вроде Вертешсёллёша, сочетание человеческих костей и предметов материальной культуры выглядит загадочно: судя по костям, там жили люди, очень высоко развитые для человека прямоходящего, но почему-то они пользовались орудиями, заметно более примитивными по сравнению с теми, которые их современники с меньшим мозгом выделывали в других местах. Охотники за окаменелостями не прекратят своих поисков, пока не будут найдены ответы на подобные загадки и вопросы. Однако их находки уже дали множество сведений о первых людях и о их великих достижениях-таких, как подчинение огня, организованная охота, речь и семейная жизнь, которые в гораздо большей степени, чем любые физические отличия обеспечили человеку особое место среди остальных живых существ, населяющих нашу планету.

Терра-Амата: человек прямоходящий на французской Ривьере

Примерный потрет первого человека, еле набросанный археологами старших поколений, обогатился множеством сведений о его образе жизни и привычках благодаря одной из наиболее интересных находок последнего времени. Произошло это в 1966 году в многолюдном средиземноморском городе Ницце, в самом сердце французской Ривьеры.

История открытия начинается в октябре 1965 года, когда невысокий темноглазый человек, тридцатилетний штатный археолог города Марселя Анри де Люмле, зачастил на строительный участок возле верхнего берегового шоссе, ведущего в Монте-Карло. Он не мог категорически утверждать, что бульдозеры, вгрызающиеся в отрог горы Борон, обнаружат что-либо заслуживающее внимания, но допустить, чтобы они уничтожили хоть какие-нибудь следы прошлого, он тоже не мог. А участок этот уже раздразнил его любопытство: восемь лет назад рабочие, готовившие площадку под фундамент, наткнулись на каменное орудие и на несколько кремневых отщепов. Но подрядчик тогда обанкротился, и строительные работы прекратились. И вот теперь, в 1965 году, новый подрядчик объявил, что на участке будет возведен пятиэтажный жилой дом.

Место не оставляло желать ничего лучшего: прямо над ним стоит Шато де Роземон, в прошлом вилла югославского короля, которую городские власти Ниццы отдали под палеонтологический музей. Несколькими кварталами ниже начинается торговый порт, а рядом тянется проулок Терра-Амата, что на местном наречии означает "Любимая Земля". (Первоначально он звался Терра-Мата – Полоумная Земля, но, по-видимому, такое название оскорбляло самолюбие местных домовладельцев и было соответственно изменено.)

Когда на участке заработали бульдозеры нового подрядчика, Люмле, специалист по палеолиту, следил за ними, точно ястреб, выжидающий, не подцепит ли лемех плуга полевую мышь. И его преданность науке была вознаграждена. Бульдозер срезал примерно метр земли, и вдруг под ножом что-то заблестело. "Стойте!" – закричал Люмле: его опытный взгляд распознал морскую гальку, обработанную человеческой рукой.

Терра-Амата, место стоянок человека прямоходящего, открытое при рытье котлована под фундамент жилого дома, лежит на холме в Ницце, ниже Шато де Роземон

Во Франции, где в любом месте могут вдруг обнаружиться следы доисторического прошлого, археология имеет право голоса в вопросе о новых застройках, а Люмле к тому же знал, что может рассчитывать на поддержку министра культуры Андре Мальро. Бульдозеры отступили, и через несколько дней Люмле вместе с женой Мари-Антуанетт, тоже археологом, ликуя, прибили к забору стройки доску с грозным предупреждением, воспрещавшим вход всем посторонним лицам (в том числе и строительным рабочим) под страхом штрафа и тюремного заключения.