Текст книги "Россия и «санитарный кордон»"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Виктор Ольжич. КОНЦЕПЦИЯ «АБСОЛЮТНОГО ЗЛА»: РАЗГАДКА ПРОФАШИСТСКОЙ ИДЕОУСТАНОВКИ ПРИБАЛТИКИ

Как известно, захватившая сегодня в Прибалтике господство точка зрения на историю состоит в том, что советские войска всего лишь «оккупировали» Прибалтику и никакого освобождения ей не принесли. Если мы будем критиковать эту историографию, пользуясь методом «от обратного» (нет, войска, наоборот, освободили Прибалтику и никакой аннексии территории не было), то мы всего лишь будем равными с представителями этой теории в старании дать выгодную интерпретацию истории, но не используем более мощное оружие, имеющееся у России, – правду.

Идея о том, что Прибалтика делается все более профашистской, кажется самим коренным жителям Прибалтики шизофренической, изобретенной российской «пропагандой». Прибалты, войдя в ЕС, чувствуют себя, наоборот, современными европейцами. При этом они не замечают, в какую сторону уклоняется их обрабатываемый отдельными правыми идеологами менталитет.

Чтобы понять, что происходит, мы должны затронуть более глубокие пласты проблемы. Если мы сегодня посмотрим на литовские СМИ, то мы не найдем в них практически ничего о зверствах, творимых фашистами. Зато кругом все говорят о «репрессиях сталинского режима», очевидцы рассказывают о страданиях в ГУЛАГе и в Сибири. Жертвы «сталинских репрессий» сегодня окружены ореолом мученичества и рассматриваются господствующей идеологией как герои, борцы за нацию. Но где же жертвы фашистского режима? Где их свидетельства накануне празднования 60-летия Победы над фашизмом? И почему, собственно, их нет? Ибо ведь если нет жертв, то нет и тех, кто освободил нацию от будущего истребления (а такая перспектива была более чем очевидной)! Есть герои, боровшиеся с советским режимом, но нет фактически героев, боровшихся с режимом нацистским. Более того: борцы с фашистским режимом не только не изображаются героями – на них вешается ярлык «оккупантов»!

Итак, каждый раз, когда в Прибалтике поднимается тот или иной вопрос, мы должны постараться признать рациональное зерно, но тут же идти дальше, до конца, тем самым выбивая оружие из рук не желающих считаться с историческими фактами политологов и служащих определенной идеологии (а не фактам) историков. Россия должна чаще повторять то, что так мило прибалтийскому уху: да, сталинские репрессии были, от них страдали литовцы, латыши и эстонцы. ГУЛАГ был, через него прошло еще больше людей в самой России, а также на Украине и в других республиках СССР. Ну и что из этого? Что это, собственно, доказывает?

Вы спрашиваете: был ли Сталин и советский режим благом? Не был ли он жестоким, диктаторским? Да, он был злом, он был диктаторским. Как, кстати, диктаторским – глава государства пришел к власти в результате военного переворота, а не выборов! – был и режим в независимой между двумя войнами самой Литве, с запретом всех партий и набитыми политзаключенными тюрьмами. Но давайте представим себе Литву спустя десятилетия под «советским» правлением и под германо-фашистским? Представим себе Литву и мир в 2005 году после 60 лет правления фашистов на территории Литвы и Европы. Почему вы этого не делаете? Или вы думаете, что без советских солдат фашизм не закрепился бы в Литве на долгие времена? Вот как должна, на наш взгляд, говорить Россия. Каждый раз она должна ставить альтернативу поносимому сейчас всячески СССР – Третий рейх!

У Прибалтики отсутствует понятие «меньшего зла»

Итак,

...пока мы не введем в обиход – свой и Прибалтики – понятие «меньшего зла», пока будем оперировать категориями добра и зла, до тех пор мы не выпутаемся из клубка противоречий и непонимания. Надо понять, что эти категории нам навязаны – навязаны, чтобы скрыть историческую правду.

Ведь в чем проблема сегодняшней Прибалтики по отношению к прошлому, почему она все больше скатывается к мыслям, вольно или невольно оправдывающим Гитлера и фашизм? Это провоцируется отсутствием у нее концепции «меньшего зла». Коль скоро СССР для захвативших сейчас в Прибалтике власть правых (по крайней мере что касается идеологического пространства) является абсолютным злом, то понятно, что всякое другое зло, будь это даже хоть сам Адольф Гитлер с его нацизмом, представляется уже не абсолютным. А это означает, что это в каком-то смысле добро: что и так называемое невольное, косвенное оправдание Гитлера (но со стороны очевидное) со всей отчетливостью мы и наблюдаем сегодня в Прибалтике.

Но здесь, надо признать, проблема не только одних прибалтов. Это проблема и российского идеологического пространства, в котором до сих пор не определена «степень зла» сталинского режима, и эта степень не сравнена со злом режима гитлеровского (а в более широком контексте – и злом других режимов и систем, включая современные). Прежде всего мы, в России, должны до конца определиться сами. Не надо бояться говорить о зле того или иного режима, поскольку идеальных режимов не существует вообще. Зло можно найти везде, просто его надо сравнивать. Все-таки, при всем своем авторитаризме, у сталинского режима не было идей физического истребления наций и рас. Об этом нужно трубить. Да, был ГУЛАГ со своими ужасами, хорошо описанными Александром Солженицыным и другими узниками. Но никто, никакие Берии не додумались до планомерного массового строительства газовых камер, крематориев, фабрик по физическому уничтожению (ссылки – это не Освенцим) целых наций, и нигде, ни в одном застенке ГУЛАГа, насколько известно, не было найдено мыла, сваренного из человеческого тела, абажуров, сделанных из человеческих голов.

Есть существенная разница между жестокостью человека и зверством животного, между насилием над свободой человека и выходом за пределы человека вообще. Как есть разница между идеологией построения земного рая для всех с равными возможностями и откровенной идеологией истребления рас.

Сталинский режим был жестоким, где-то коварным режимом, но при всей своей жестокости он сохранял, по сравнению с правлением фашистов в Германии, во многом человеческий облик. Не благодаря ли гуманистической по своей сущности (сравним с гитлеровской) идеологической надстройке? Или мы будем отрицать влияние надстройки на сущность режима?

Какие-то пределы на пути утраты человеческого были заложены в самой системе, которые не позволили ей опуститься до идей изобретения газовых камер и истребления целых рас, а в будущем, при правлении Никиты Хрущева и Леонида Брежнева, не говоря уже о Михаиле Горбачеве, эти пределы позволили подняться до определенных гуманных критериев в смысле социального обеспечения и относительной внутренней свободы (вспомним хотя бы творческие взлеты лучших представителей культуры того времени, а в плане массового представительства движение песенников-бардов и культ горного туризма). Случайно ли Прибалтика сравнительно легко, с минимумом крови (в причинах пролития которой еще нужно до конца разобраться) была отпущена на свободу – Горбачев приезжал в Литву упрашивать ее не выходить из СССР! Это ли не свидетельство гуманности режима, который сейчас сравнивается с гитлеровским (в пользу последнего!)? Режиму явно не хватило жестокости (вспомним, приблизительно в то же время, в 1989 году, Тяньаньмэнь): так, может, не хватило, потому что в его природе ее было недостаточно?

Если бы это было не так, если бы какой-то гуманизм не был заложен в той системе, которую сегодня все пытаются смешать с землей, – почему в самой Прибалтике поколение, жившее в СССР, проявляет ностальгию по тем временам? Тоскуют они по правлению Москвы? Нет, абсолютное большинство коренных литовцев, например, поддерживают статус Литвы как независимого государства. Значит, простые люди, жившие в СССР, ощущают ностальгию по каким-то общечеловеческим факторам, которые – да, наряду с отрицательными, и об этом тоже надо говорить, – присутствовали в той жизни и которых, очевидно, они не находят в независимой Литве сегодня. Но лицом к оголтелой пропаганде, преподносящей СССР как абсолютное (а не относительное!) зло, эти люди не знают, что делать со своими чувствами. Они даже и сами повторяют уже то, чем им промыли мозги, но чувства, имеющие прямую связь с истиной, не обманешь.

Значит, мы, может быть, не должны говорить о сталинских временах как о благе – потому что в сталинское время было много зла, и мы не можем идти против правды. Но, говоря о зле сталинского режима, мы должны все же определять, в сравнении со всяким другим злом, уровень этого зла. И видеть не только жестокие годы советского режима, но и его то и дело проступающее сквозь систему человеческое лицо последних 30 лет.

Зло СССР и Третьего рейха

Но вернемся к реалиям истории. Если бы так, пойдя путем честного сравнения, поступали прибалты, то они бы, будучи честными и заботящимися об истине, должны были бы сравнивать 50 лет в СССР с 50 годами в фашистской Германии. На наш взгляд, даже думать о том, какой была бы Литва после 50 лет правления не Сталина-Хрущева-Брежнева-Горбачева, а Гитлера и его последователей-нацистов, страшно. Достаточно почитать, каковы были планы Гитлера в отношении Прибалтики, чтобы на этот счет не возникло сомнений. Большинство литовцев (а не несколько процентов, как приписывается сталинскому режиму) было бы в очень скором времени уничтожено физически, а остальные работали бы в лучшем случае посудомойками и чистильщиками туалетов у арийских господ с голубой кровью. Можем мы представить такие явления, как поэт Марцинкявичюс, в фашистской Германии? А может, там расцвели бы Донатас Банионис и Адомайтис? Гитлер что – допустил бы существование и расцвет литовской культуры?

Почитаем бред Гитлера и его идеологов, и мы поймем, что после истребления большинства нечистокровного населения этот маньяк, этот враг культуры, собирался оставить небольшой контингент работающих на арийцев самых настоящих, лишенных культурной ориентации, а значит и личности, полуживотных-рабов, «рабочей силы».

Вот какое будущее светило литовской нации. Но те в Литве, кто сегодня спешит назвать погибшего под Вильнюсом в бою с фашистами советского воина «оккупантом», не говорят о таких вещах: так что это как не замалчивание правды в угоду определенной, имеющей очень мало общего с реальностью, концепции?

Теперь, представив 50 лет жизни под Гитлером, – посмотрим на «ужасы» 50-летнего советского правления. Сравнимо это, скажите честно, господа прибалты? Положите руку на сердце! Культура, язык, национальный характер – все сохранено. Уровень жизни и образования прибалтов в СССР был на порядок выше, чем по Союзу, имидж литовца, латыша, эстонца – таким, что все другие смотрели на них снизу вверх. Люди, пусть и в пределах им предложенной идеологии (кстати, не расистской, не ужасной, а гуманистической, с превалирующей и пропагандируемой идеей дружбы народов), жили – и жили, особенно в последние 30 лет существования СССР, вполне нормальной человеческой жизнью: воспитывали детей, ездили по огромному Союзу, пели под гитару песни... Дружили республиками... Творческая интеллигенция духовно и материально процветала (кто хотел – тот камуфлировал то, что нельзя было писать открыто, эзоповым языком, или писал в стол). А литовские супердороги, сохраненная природа, которая делает сегодня Литву оазисом в ЕС? А все эти Игналинские АЭС, нефтеперерабатывающие гиганты и стратегические аэродромы, доставшиеся в наследство? Да, независимость... Литве не дали стать независимой, как Финляндия... Но, во-первых, Финляндия воевала с СССР за свою независимость много лет, а Литва открыла ворота. А во-вторых, не будем все-таки путать сюжетов. Мы сегодня говорим об альтернативе СССР – Третий рейх, а не о том, как хорошо было бы Литве, если бы она не вошла накануне Второй мировой в СССР. И нужно в разговоре с Литвой (как и с Прибалтикой в целом) просить ее не смешивать эти вопросы.

Когда сегодня в Прибалтике пытаются говорить о «нечеловеческом» режиме в СССР и при этом смеют его сравнивать с гитлеровским, то люди просто не имеют совести.

Для характеристики 50 лет существования в СССР полностью игнорируют пусть не во всех, но во многих аспектах образцовые последние 30 лет, а вытаскивают на самом деле жестокие факты давней истории, когда были на самом деле небольшие (сравним с гитлеровскими) массовые репрессии, жертвами которых стала небольшая часть населения республики: репрессии, направленные чаще всего против тех, кто не хотел вхождения Литвы в СССР (многие, и это засвидетельствовано документами, желали). Большинство репрессированных, кстати, не в газовых печках сожгли, а просто вывезли для жительства в Сибирь (да, ужасно! – но в сравнении с освенцимами гуманно, «меньшее зло»). Меньшинство, и это тоже правда, было убито, или их арестовали, к ним, вполне вероятно, были применены пытки и т. п. (то есть то, о чем мы читали из книг узников застенков). Так кто же это отрицает? Просто надо говорить обо всей правде, касающейся режима и его истории, о его как минусах, так и плюсах, а не только о самых жестоких его эпизодах. Не надо из истории делать пропаганду определенной идеологии.

А правда истории состоит в том, что убийства и небольшие (не всю же нацию вывезли, как поступили с другими) массовые ссылки были, но были давно, на протяжении всего нескольких лет, с тех пор жестокие черты режима ушли на задний план и начиная с хрущевских времен на первый план выступили человеческие черты. Ведь это тоже правда – но о ней в Прибалтике никто не говорит! Значит, мы должны прямо говорить о лжи, вскрывать эту ложь, призывать и прибалтийских историков к честности, к признанию фактов (раз уж они признают факты жестокости советского режима).

Если вы хотите правды – так говорите всю правду, а не избирательную, не ту только, которая подтверждает вами созданные теории.

А возьмем социальный аспект. Все-таки «забота о людях» советского государства была, что бы там ни говорили. И эта забота была несравнимой с той заботой, которую проявляют о людях либеральные режимы современной Прибалтики. Правда, люди платили за эту заботу частью свободы. Признаем и это! Но страдали интеллигенты: много простых людей, когда пришла независимость, даже и не поняли, в чем, кроме того, чтобы осознавать себя гражданином независимой Литвы, цена этой свободы. Читать ранее запрещенные книги? Да они вообще не читают. Заниматься бизнесом? Кто-то занялся, а кто-то не способен. Ездить по миру? А на что они поедут сегодня? Да и нет у представителей старшего поколения, выросшего в СССР, такой надобности (за исключением, опять же, разве что небольшого слоя интеллигентов). Здесь, однако, нужно опускаться еще глубже, до Легенды о Великом Инквизиторе Достоевского и разговора о том, всякому ли человеку нужна свобода в ее интеллигентском понимании и не готов ли он ее обменять на опеку о нем, до разговора о материнской роли государства и т. п., что увело бы нас слишком далеко от темы.

Как видим, проблема современной идеологии, пытающейся захватить власть над прибалтийским менталитетом, состоит в ее неспособности признать существование «меньшего зла».

Вместо того чтобы представлять советский режим как «меньшее зло» по сравнению с гитлеровско-фашистским и соответственно признать заслуги советского солдата-освободителя (при этом – вот еще подтасовка – специально делается вид, что солдат, вошедший в Литву в 1940-м, и солдат, погибший в ней во время изгнания фашистов, – одно и то же, один и тот же человек), прибалты вовсю трубят о советском режиме как об абсолютном зле (что просто неправда).

В этой ситуации Гитлер со своим режимом позиционируется в сторону абсолютного добра. Сказать, что Гитлер являлся абсолютным добром, конечно, никто не говорит, но поскольку два абсолютных зла не бывает, как не бывает, по прибалтийским понятиям, зла «меньшего» и «большего», то о злодеяниях Гитлера и его теории просто в Прибалтике не говорится. Это и является само по себе формой снисходительной установки к нему. Так объясняются проявления «непроизвольного фашизма» в Прибалтике.

С другой стороны, получается, что, разрисовав страдания сосланной в Сибирь литовской семьи и вызвав достаточную дозу ненависти к России (да почему к России, если к СССР!), создают впечатление, что не было в СССР, в последние 30 лет по крайней мере, вполне нормальной и во многих аспектах счастливой человеческой жизни с сохранением национальной культуры, со всеми этими праздниками песни, со свободой передвижения, по крайней мере внутри огромного СССР, с отсутствием массовых (в эти 30 последних лет!) репрессий, со снисходительным отношением даже к нелегальному бизнесу, благодаря которому сегодня в больших литовских городах целые частные кварталы застроены замками постройки советского периода...

Ложь современной идеологической схемы, определяющей умы многих представителей прибалтийской элиты, таким образом, состоит в сознательном замалчивании одних сторон истории и выпячивании других. Эту ложь Россия должна последовательно разоблачать, исходя при этом не из чувства обиды или уязвленности, что никогда не будет аргументом для другой стороны (скорее наоборот – свидетельством слабости), а из фактов, и взывая признать правду. Этим самым она создаст благородный имидж борца за правду факта и поставит серьезную преграду на пути навязывания ей образа коварного и хитрого врага.

Пропагандистская война Эстонии против России: итоги политического сезона 2003-2004

Прошедшая в Москве встреча руководства России и Европейского союза претендовала на роль итоговой в выстраивании отношений с обновленным ЕС. Решение этой проблемы было одной из главных внешнеполитических интриг сезона и сопровождалось определенным напряжением в отношениях, которое некоторые европейские и российские СМИ охарактеризовали как попытку политической изоляции России в Европе. Кроме экономических проблем, решения которых России, видимо, удалось достичь, причиной напряженности стало противостояние со странами Прибалтики, реализованное в заострении Россией проблемы прав этнических россиян, проживающих в Эстонии и Латвии.

Внесенная в соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС фраза о правах национальных меньшинств без привязки данной проблемы к странам Прибалтики дала возможность каждой стороне трактовать этот факт как свой политический успех.

Заявления по этой проблеме, сделанные президентом России Владимиром Путиным и председателем Еврокомиссии Романо Проди по окончании саммита в Москве, доказывают, что успеха в этом вопросе России достичь удастся не скоро. Подобная же разноголосица происходит и на уровне рабочих переговоров. Например, для ЕС базисом являются выработанные странами ЕС «Копенгагенские критерии», а Россия в большей степени основывается на документах ООН и ОБСЕ, принятых с ее участием, но не имеющих статуса закона для стран ЕС и потому заведомо вызывающих скепсис у правительств и парламентов государств Прибалтики.

Россию ставит в заведомо проигрышное положение и тот факт, что сами государства Прибалтики и российская диаспора в них упоминаются в заявлениях России как объект обсуждения, не проявляющий политической воли и участия в этом процессе. Между тем Латвия и Эстония с 1 мая 2004 года являются полноправными членами ЕС, равноправно принимающими участие в формировании его мнения, а фактически ведущими активную политическую деятельность в Европе уже в течение года. Евросоюз в Латвии и Эстонии рассматривается не как более высокая инстанция, а как структура, призванная реализовывать интересы этих государств в экономике и внешней политике. Поэтому для успешной реализации интересов России в отношениях с Европой стоило бы учитывать политические позиции каждого государства Прибалтики как весомых участников процессов, происходящих в этих отношениях.

Эстония в отличие от Латвии, проводя более мягкую к «своим русским» политику, смогла избежать явного противостояния национальных общин, более удачно смогла интегрироваться в структуры ЕС и поэтому может позволить себе выступать с более жестких по отношению к России позиций.

По мере интегрирования Эстонии в управляющие структуры ЕС становилась все более резкой позиция эстонского премьер-министра Юхана Партса. Если в начале переговорного процесса о распространении соглашения Россия – ЕС он призывал не переоценивать риторику российских политиков по поводу проблем национальных меньшинств, то позднее он заявил о необходимости подготовиться к проявлению последствий «пропагандистской атаки на Балтию» и охарактеризовал заявления России в отношении проблемы неграждан в Эстонии и Латвии как «пропагандистскую войну». Если принять употребляемую Партсом милитаристскую терминологию, то можно утверждать что Евросоюз являлся полем битвы, на котором Эстония успешно реализовала позиционные преимущества.

Важным успехом для европейской политики Эстонии стало утверждение уполномоченным Европейской комиссии Сийма Калласа, считающего, что Европейский союз в отношениях с Россией должен придерживаться жесткой линии и не уступать требованиям Москвы. Успешность назначения Калласа обеспечена поддержкой его кандидатуры европейскими либералами за его приверженность правым экономическим взглядам. Его работа в Европейской комиссии по финансам расценивается как значительное достижение всего правого спектра политических сил Европы. Значительный вес как правый европейский политик приобретает и премьер-министр Юхан Партс. Пропагандируя в ЕС либеральную систему налогообложения, Партс смог приобрести для Эстонии такого весомого союзника, как Великобритания, с премьером которой Энтони Блэром Партс опубликовал совместное заявление об экономической политике ЕС. На экономической почве Партс смог обеспечить и положительное отношение к Эстонии традиционно пророссийски настроенной Италии. Вице-премьер Джанфранко Фини, совершая прибалтийское турне, хотя и заявил, что Италия, учитывая свои хорошие отношения с Россией, готова взять на себя роль посредника в отношениях между Россией и новыми странами ЕС, подчеркнул, что условие ЕС о присоединении новых членов к договору о партнерстве должно быть выполнено Россией автоматически. Противоречия, возникшие с Германией и Францией по вопросам об участии Эстонии в оккупации Ирака, дотациям новым членам Евросоюза и социально-налоговой системы ЕС, Эстония удачно нивелировала, приняв активное участие в европейском «заговоре карликов», поддержав предложенный председательствующей в ЕС Ирландией, а не Германией и Францией, вариант процедуры принятия решений в Европейском союзе, а по налоговой и социальным проблемам даже перешла в наступление. Еще в статусе кандидата в уполномоченные Европейского союза СиймКаллас выступил за соблюдение всеми странами ЕС пакта стабильности и прогресса в Европе и указал, что видит свою будущую задачу в том, чтобы обеспечить соблюдение Маастрихтских договоренностей всеми членами Союза. Каллас подчеркнул, что крупнейшие страны ЕС – Германия и Франция – не соблюли ограничения, указанного в пакте о стабильности бюджетного дефицита, допускающего дефицит в размере 3 % от валового внутреннего продукта. В конце прошлого года министры ЕС приняли решение не вводить санкции против этих стран, но Европейская комиссия оспорила это решение в суде.

Осенью 2003 года противоречия Эстонии с северными странами, вызванные планами правящей коалиции Эстонии снизить налоги, казались неразрешимыми. Финляндия и Швеция серьезно опасались оттока капиталов в своеобразный европейский офшор. Но осенний парламентский кризис в Эстонии, в результате которого налоговая реформа провалилась, значительно снизил напряженность. Если в ноябре 2003-го премьер-министр Швеции отрицал возможность причисления Эстонии и Латвии к северным странам, то уже в марте 2004-го министр иностранных дел Швеции Лайла Фрейвалде, посетив Прибалтику перед визитом в Москву, заявила о необходимости защиты от России стран Балтии, в выполнении которыми международных правозащитных стандартов она сомнений не испытывает. Фрейвалде призвала ЕС и США выступить единым фронтом против «нарушений Россией прав человека», а также проводимой ею «политики давления» на сопредельные страны.

Сближению позиций Эстонии со Швецией и Финляндией способствовала активная поддержка странами Прибалтики процесса присвоения Балтийскому морю статуса особо чувствительной природной зоны без участия России. Взаимодействие Эстонии со странами, недавно вступившими в ЕС, реализуется в рамках «Вильнюсской десятки». Это структура, находящаяся вне рамок Европейского союза, объединяющая десять государств, претендующих на членство в НАТО. Семь из них – Литва, Латвия, Эстония, Словения, Словакия, Румыния и Болгария – уже стали членами альянса, а Хорватия, Македония и Албания пока остаются кандидатами в НАТО.

Отдельно необходимо отметить, что эстонские политические партии, еще не имеющие официальных представителей в Европарламенте, фактически уже давно участвуют в его работе в рамках представительства через созданные по мировоззренческим принципам фракции европейских партий, которые считают важным привлечение в свои ряды политиков из новых членов ЕС. Правящая партия Res Publica и оппозиционный «Союз Отечества» – члены Европейской консервативной народной партии, в рядах европейских либералов состоят оппозиционные в Эстонии центристы и входящие в правящую коалицию реформисты. Недавно созданная Социал-демократическая партия Эстонии пользуется значительной поддержкой европейских социал-демократов, стремящихся расширить в Эстонии свою электоральную базу.

Являясь членами ведущих европейских партий, эстонские политики при внутреннем согласии могут обеспечить большинство голосов практически любому решению Европарламента, которое необходимо Эстонии.

Вершиной укрепления позиций Эстонии в европейских структурах должно стать возможное избрание реформистки Крийстины Оюланд на пост генерального секретаря Европейского совета. По оценке некоторых европейских аналитиков, она имеет неплохие шансы сменить на этом посту Вальтера Швиммера.

Проведя такую реорганизацию тылов,

...правительству Партса удалось достичь паритета в противостоянии с Россией, который и отразился в абсолютно абстрактной формулировке озабоченности ЕС и России правами национальных меньшинств.

Этому достижению предшествовали значительные подготовительные шаги эстонской политики в Европе. Как пример можно привести изъятие по предложению представителя Эстонии из проекта одного из рапортов Комиссии Европейского парламента по иностранным делам положения о равной ответственности России, Эстонии и Латвии в налаживании взаимоотношений.

Уже сегодня из риторики Евросоюза по этой проблематике исключено понятие прав человека и упоминается только «положение национальных меньшинств». В интервью еженедельнику «Итоги» глава представительства Европейской комиссии в Москве Ричард Райт прямо указал: «Что касается Латвии и Эстонии, то обе эти страны выполнили соответствующие требования для вступления в ЕС, а также международные стандарты. И с нашей точки зрения, они соответствуют международным европейским стандартам в правозащитной области». В то же время, отметил он, в области интеграции и натурализации «можно предпринять дополнительные усилия для ускорения процесса». Данная цитата показательна тем, что отражает европейский подход к проблеме, исключающий право существующей русской общины быть частью Европы, и в качестве ее решения видит интеграцию русских в мононациональные государства. Стоит особо отметить, что модель интеграции была разработана Латвией и Эстонией самостоятельно, без участия мнения русских общин, и принята Евросоюзом как данность. Основана данная интеграционная схема на утверждении о незаконном прибытии русского населения в Эстонию в период «советской оккупации», и целью программы является достижение смены мироощущения русской общины. По мнению идеологов интеграции, русские жители Эстонии должны превратиться из «российских соотечественников» в эстонцев русского происхождения. Комментируя успехи подобной интеграции,

Юхан Партс выразил мнение, что получившие после восстановления независимости Эстонии гражданство Эстонской Республики 150 тысяч человек «отреклись от своего государства и их можно назвать патриотами Эстонии, желающими работать на благо Эстонии».

Здесь особенно стоит отметить, что получившие эстонское гражданство русскоязычные люди были гражданами распавшегося СССР, и «отречение» от него сегодня бессмысленно. Однако в контексте политической линии Пар-тса, провозглашающей идейную преемственность современной России от СССР, становится понятно, что основным требованием интеграции по Партсу является требование отречения русских людей, проживающих в Эстонии, от России как национальной и духовной метрополии. При этом действия властей Эстонии по устранению бюрократических проволочек в процессе предоставления гражданства делают позицию Партса приемлемой с точки зрения ЕС.

Возвращаясь к милитаристской фразеологии премьер-министра Эстонии, можно сказать, что он удачно укрепил переднюю линию обороны и отбил «пропагандистскую атаку России». По законам стратегии Партс теперь просто обязан перейти в наступление, чтобы его успех не превратился в эфемерный. И молодой амбициозный политик решительно начал «контратаку» на Россию.

Партс поставил задачу дискредитировать Россию как демократическое государство, имеющее право на голос в европейской политике. Как выразился один из его соратников по Европейской народной партии, снять розовые очки с глаз ЕС, убедить европейцев в том, что Россия еще не стала демократическим правовым государством. На общем негативном фоне, создаваемом европейскими либералами по отношению к «режиму полковника КГБ Путина», средством для достижения этой цели стал тот же тезис о преемственности политической системы России в отношении сталинского режима. Подобное мнение всегда существовало в Эстонии, но именно при республиканском правительстве оно стало практически частью государственной риторики. В одной из своих речей Партс заявил: «Мы жизненно заинтересованы в успехе стремлений России стать демократическим государством, полностью выполняющим международные стандарты и нормы. И поскольку это безусловно является нашим желанием, мы должны были бы рассматривать отношения с Россией через эту призму». Для пояснения своей мысли премьер Эстонии процитировал классика эстонской поэзии Юхана Лийва: «Кто живет без прошлого, у того нет и будущего». Именно в прошлом Партс надеется найти свое политическое будущее. Благодаря поддержке его правительства в сжатые сроки была закончена работа над так называемой Белой книгой, фиксирующей «преступления против человечности», совершенные СССР в Эстонии, а министру юстиции Кену-Марти Вахеру дано поручение по реализации требований компенсаций от Эстонии к России на основании международного права.