Текст книги "В пламени холодной войны. Судьба агента"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 20

Иван Павлович Сакулькин, контр-адмирал в отставке, один из немногих сотрудников ГРУ, проработавших целых три долгих командировки в США, хорошо знал Веннерстрема, правда, не по «тайной профессии» – а просто как военного дипломата. Вот некоторые его впечатления о «душе общества» – такое ласковое прозвище получил тогда швед в сов-колонии в Вашингтоне.

«Став офицером, Стиг Веннерстрем мечтал о дипломатической карьере. До войны изучал русский язык в буржуазной Латвии. Это дало ему возможность получить назначение в Москву на должность военно-воздушного атташе. Здесь в 1948 году он предложил свои услуги советской военной разведке. После завершения командировки был назначен на должность военно-воздушного атташе в Вашингтоне, где продолжал встречаться с нашими представителями и передавать им закрытые материалы по американским ВВС, к которым имел солидный доступ, благодаря многочисленным связям в Пентагоне. Попросту говоря, этому человеку там были открыты многие сейфы. Личность со спокойным, очень уравновешенным характером, деловитостью, эрудицией, приятной внешностью, коммуникабельностью – он снискал большую популярность в дипломатическом корпусе.

Удивительно, но у многих из нас, более молодых, он пользовался просто-таки непререкаемым авторитетом. С молодыми офицерами всегда общался и беседовал на равных и никогда не кичился более высоким званием. Мне неоднократно приходилось встречаться с ним на различных дипломатических приемах. Мы подолгу разговаривали о политике, о навязанной нам гонке вооружений, и меня всегда удивляло и трогало, насколько тепло и сочувственно этот человек относился к нашему вынужденному участию в состязании военной мощи, именуемом «холодной войной».

Разумеется, в то время я даже не мог предположить, что он – наш агент и регулярно встречается вне официальных приемов с одним из более опытных офицеров нашего военного аппарата. Позже, согласно «росту» получив доступ к определенным бумагам, я узнал, насколько ценным был этот агент: многочисленные фотокадры и копии важнейших документов по различным аспектам деятельности ВВС США, отчеты, обзоры, донесения – это было, я уверен, далеко не все из того, что он делал. После возвращения на родину ценнейший агент продолжал передавать документальные материалы всего натовского спектра, проходящие через министерство обороны Швеции.

Удивительно, но насколько серьезным был этот человек в работе, настолько раскрепощен, смешлив и внешне безмятежен он был в обществе. Где бы он ни появлялся, там немедленно возникала теплая, почти ребяческая атмосфера. Что же касается женщин – ну, это невозможно передать! Что в нем такого было, что они буквально млели от него? Наверно, сказывалась королевская кровь – он был джентльменом до мозга костей и целован дамские ручки с поистине аристократическим благородством.

Точно также легко и, я бы сказал, изящно он завоевывал внимание хоть детей, хоть самых важных и серьезных чиновников. Думаю, тут все дело в великом умении перевоплощаться, в этакой врожденной социальной мимикрии. Как любому талантливому актеру, ему нигде не было скучно, он повсюду осваивал науку располагать к себе аудиторию. Только актер делает это для того, чтобы его слушали, а Веннерстрем добивался обратного результата: расслабить, раскрепостить собеседника и… начать слушать его откровения. Уникальное для разведчика качество!

Даже простенькие шутки и анекдоты звучали в его исполнении по-шведски неподражаемо. Помню один из них:

«Три шведа летят в неисправном самолете. Решили катапультироваться. Молоденький радист, не выдерживая, громко кричит:

– Пора!

Бортинженер, постарше и посамолюбивей, долго косится на опытного пилота и с сомнением тянет:

– Мо-ж-жет, ранова-тто?

Бывалый, невозмутимый пилот невыносимо долго сидит с каменным лицом и наконец примиряюще откликается.

– Бросьте спорить, парни! Под нами еще только ели – до травы черт-те сколько времени…»

Узнав позже о том, что сам Стиг Веннерстрем не раз бывал в воздушных переделках и даже в авиакатастрофах, я вспоминал этот эпизод и прикидывал: не иначе как с себя выдумал он этого бывалого, невозмутимого командира, поскольку самому было не привыкать считать елочки…

Думаю, не будь такого сурового прошлого, не сумела бы вылепиться из доверчивого шведского парня такая удивительно мужественная и одаренная, гибкая и гармоничная личность – короче, прирожденный разведчик. Летчик, лингвист, спортсмен, дипломат, блестящий агент, да еще и коммерсант – шеф по закупкам! От такого многообразия просто захватывает дух.»

Деятельность по закупкам продвигалась успешно по двум причинам: благодаря навыкам хорошо владеющего английским, знающего и весьма толкового гражданского помощника и конечно же благодаря «договору». Закупки постоянно увеличивались в объеме. Веннерстрем полагал, что ценный для него документ давал явные и несомненные преимущества шведской стороне, хотя целью, безусловно, была обоюдная выгода… Полагал до тех пор, пока не появились основания думать иначе.

Казалось, вообще не прерывающийся поток шведских инженеров регулярно тек в США и проходил через офис военного атташе в Вашингтоне, чтобы получить разрешение на пребывание, а также различные инструкции. Часть этих людей приезжала исследовать предлагаемую для закупки аппаратуру, но большинство должны были разыскивать техническую информацию. Лишь однажды появился инженер, который, в порядке разнообразия, имел задание «предоставить» информацию. Удивлению Стига не было предела, когда оказалось, что заинтересовал американцев устаревший «бомбовый прицел», который сам он использовал при бомбометании еще в сороковые годы. Связывать этот прибор с метанием атомных бомб казалось абсолютно бессмысленным.

После, однако, выяснилось, что шведский прицел был включен в проект до такой степени «совершенно секретный», что инженеры-северяне по окончании визита не имели ни малейшего представления, о чем шла речь. Всюду они наталкивались на плотную стену молчания. Тут уж и у Веннерстрема проснулся «профессиональный» интерес. В конце концов, поиски привели в место, которое ему необычайно хотелось посетить: Лас-Вегас.

Пожалуй, все без исключения представители военно-дипломатического корпуса были в то время чрезвычайно внимательны к тому, что касалось последних пополнений американского арсенала, особенно – легких тактических атомных бомб. Поэтому можно понять душевный трепет Стига, услышавшего отрывки фраз в одном из американских технических институтов авиационного оружия: «Новый прицел для метания атомных бомб с истребителей… Абсолютно безопасное бомбометание на низких высотах…»

В то время не предполагалось, что атомные бомбы можно сбрасывать малыми самолетами, и уж тем более с малых высот. Поэтому услышанное было, безусловно, сенсационным.

Шведский прицел… Поразительная секретность…

Веннерстрем долго ломал голову над особенностями его конструкции. Старый прицел был в определенной степени «саморассчитывающим». Входишь в пике, затем направляешь самолет на цель с прямым и постоянным курсом. Принимаешь на себя штурвал, плавно и ровно выходишь из пикирования, сохраняя заданный курс. Прицел в этом случае автоматически сбрасывает бомбы в нужный момент, чтобы они, описав траекторию, падали точно в цель. Тут все понятно. Но для современных скоростных реактивных самолетов старая шведская конструкция, казалось, была неприемлема. Может быть, они использовали другой способ? Вхождение в «мертвую петлю» и сбрасывание бомб вверх и вперед, например?..

Неунывающий швед всегда полагал, что контакты с коллегами по дипломатическому корпусу представляли ценность только в одном отношении: возможность встречать американцев, которых никак иначе встретить не удавалось. Но на этот раз новость пришла не от американцев, а от знакомого военного одной из натовских стран, включен в проект до такой степени «совершенно секретный», что инженеры-северяне по окончании визита не имели ни малейшего представления, о чем шла речь. Всюду они наталкивались на плотную стену молчания. Тут уж и у Веннерстрема проснулся «профессиональный» интерес. В конце концов, поиски привели в место, которое ему необычайно хотелось посетить: Лас-Вегас.

Пожалуй, все без исключения представители военно-дипломатического корпуса были в то время чрезвычайно внимательны к тому, что касалось последних пополнений американского арсенала, особенно – легких тактических атомных бомб. Поэтому можно понять душевный трепет Стига, услышавшего отрывки фраз в одном из американских технических институтов авиационного оружия: «Новый прицел для метания атомных бомб с истребителей… Абсолютно безопасное бомбометание на низких высотах…

В то время не предполагалось, что атомные бомбы можно сбрасывать малыми самолетами, и уж тем более с малых высот. Поэтому услышанное было, безусловно, сенсационным.

Шведский прицел… Поразительная секретность…

Веннерстрем долго ломал голову над особенностями его конструкции. Старый прицел был в определенной степени «саморассчитывающим». Входишь в пике, затем направляешь самолет на цель с прямым и постоянным курсом. Принимаешь на себя штурвал, плавно и ровно выходишь из пикирования, сохраняя заданный курс. Прицел в этом случае автоматически сбрасывает бомбы в нужный момент, чтобы они, описав траекторию, падали точно в цель. Тут все понятно. Но для современных скоростных реактивных самолетов старая шведская конструкция, казалось, была неприемлема. Может быть, они использовали другой способ? Вхождение в «мертвую петлю» и сбрасывание бомб вверх и вперед, например?..

Неунывающий швед всегда полагал, что контакты с коллегами по дипломатическому корпусу представляли ценность только в одном отношении: возможность встречать американцев, которых никак иначе встретить не удавалось. Но на этот раз новость пришла не от американцев, а от знакомого военного одной из натовских стран.

Стиг Веннерстрем

С.Веннерстрем – полковник ВВС Швеции.

Дом С.Веннерстрема в пригороде Стокгольма.

Военный атташе В.Никольский с командующим ВВС Швеции Л.Тунбергом.

Общение с С. Веннерстремом доставляет удовольствие светским дамам.

С. Веннерстрем (крайний слева) на одном из официальных приемов.

Визит советской военной делегации в Швецию. Второй слева С.Веннерстрем, третий слева – полковник И. Рубаченков.

Узнав, что открываются первые учебные курсы по использованию нового бомбового прицела на военной авиабазе вблизи Лас-Вегаса, Веннерстрем немедленно принял решение ехать в Неваду. По трем веским причинам. Там проводилась подготовка пилотов реактивных самолетов, что представляло интерес для шведских ВВС. Хотелось посмотреть на знаменитый Лас-Вегас. И необходимо было увидеть прицел для бомбометания.

Тем не менее хитроумный Стиг Густав, нареченный в московской повседневности Стигом Густавовичем, не сразу ринулся в Лас-Вегас, а применил вначале свою обычную тактику «создания престижа перед визитом». Эту идею ему подал генерал Якобссон, когда готовил Стига к работе в США: «Сначала завязываешь контакты на максимально высоком уровне, а затем шаг за шагом спускаешься вниз».

Сама же техническая информация, как показывал опыт, всегда скапливается на самых низких уровнях. Поэтому необходимо знать начальников по всей вертикали, чтобы иметь возможность ссылаться на предельно большее их число. Это способствует личному авторитету. А авторитет, в свою очередь, способствует более теплому приему. В качестве примера по завязыванию контактов Якобссон даже «подарил» Стигу покровителя – одного из своих вашингтонских друзей, вращавшихся в высоких кругах.

Авиационная база в Лас-Вегасе входила в так называемое командование авиационной подготовки – кузницу кадров ВВС. Здесь находился самый высокий начальник, значит, сюда и следовало наведаться прежде всего. Что Веннерстрем и сделал, получив разрешение.

Адъютант высокого начальства выглядел очень аккуратно, даже щеголевато. Явный службист, он в деловом рвении даже вручил командиру экземпляр шведско-американского «договора». Генерал сидел и просматривал его, когда Стига ввели в кабинет, чтобы представить.

Нелишне отметить, что на базе в это время в большом объеме велась подготовка офицеров из других натовских стран, разумеется, под неусыпным надзором национальных властей.

– У нас есть стандартная программа визитов на нашу базу, – с традиционной американской улыбкой просветил гостя генерал.

Узнав, что открываются первые учебные курсы по использованию нового бомбового прицела на военной авиабазе вблизи Лас-Вегаса, Веннерстрем немедленно принял решение ехать в Неваду. По трем веским причинам. Там проводилась подготовка пилотов реактивных самолетов, что представляло интерес для шведских ВВС. Хотелось посмотреть на знаменитый Лас-Вегас. И необходимо было увидеть прицел для бомбометания.

Тем не менее хитроумный Стиг Густав, нареченный в московской повседневности Стигом Густавовичем, не сразу ринулся в Лас-Вегас, а применил вначале свою обычную тактику «создания престижа перед визитом». Эту идею ему подал генерал Якобссон, когда готовил Стига к работе в США: «Сначала завязываешь контакты на максимально высоком уровне, а затем шаг за шагом спускаешься вниз».

Сама же техническая информация, как показывал опыт, всегда скапливается на самых низких уровнях. Поэтому необходимо знать начальников по всей вертикали, чтобы иметь возможность ссылаться на предельно большее их число. Это способствует личному авторитету. А авторитет, в свою очередь, способствует более теплому приему. В качестве примера по завязыванию контактов Якобссон даже «подарил» Стигу покровителя – одного из своих вашингтонских друзей, вращавшихся в высоких кругах.

Авиационная база в Лас-Вегасе входила в так называемое командование авиационной подготовки – кузницу кадров ВВС. Здесь находился самый высокий начальник, значит, сюда и следовало наведаться прежде всего. Что Веннерстрем и сделал, получив разрешение.

Адъютант высокого начальства выглядел очень аккуратно, даже щеголевато. Явный службист, он в деловом рвении даже вручил командиру экземпляр шведско-американского «договора». Генерал сидел и просматривал его, когда Стига ввели в кабинет, чтобы представить.

Нелишне отметить, что на базе в это время в большом объеме велась подготовка офицеров из других натовских стран, разумеется, под неусыпным надзором национальных властей.

– У нас есть стандартная программа визитов на нашу базу, – с традиционной американской улыбкой просветил гостя генерал.

И адъютант тут же передал шведу один экземпляр программы. Она была типичной, рассчитанной на посетителей, ничего не знающих о том, как выглядит американская авиабаза и как она функционирует. Стиг, представив вереницу посетителей, подумал, что это, наверное, страшно скучно – ходить вокруг и смотреть на все поверхностно, не подозревая о специфических глубинах.

– Хочу подчеркнуть, что программа – лишь предложение. Она открыта для любых изменений и пожеланий, – снова подал голос хозяин кабинета.

Просматривая пункт за пунктом и сознавая, что в США больше всего ценится основательность и углубленность, Веннерстрем без зазрения совести вычеркивал абзацы один за другим. Адъютант становился все радостнее с каждым вычеркнутым пунктом: как говорится, баба с возу… В результате отведенное шведу время было сконцентрировано на посещении всего трех объектов.

То, что последовало дальше, ворвалось в скучное обсуждение неожиданным бурлеском: генерал вынул из стола журнал оценок, демонстрируя способности иностранных учеников.

– Ваши парни отлично себя зарекомендовали, – похвалил он.

Адъютант насторожился: его шеф явно не вник в ситуацию. В то время в США не было никаких шведских «парней», которые проходили бы военную подготовку. Помощник открыл рот, но не успел ничего сказать, как генерал продолжал:

– Трудностей с языком оказалось значительно меньше, чем мы предполагали. Что касается ваших…

Адъютант впал в отчаяние. Да и самому гостю ничего не оставалось, как удивляться… или хохотать. Наивный генерал думал, что Швеция входит в НАТО! Но ему-то уж следовало знать, что нет! Впрочем, не стоило судить несправедливо: наверняка, он был введен в заблуждение «договором», который подсунул адъютант. Взаимная «выгода и помощь», фигурировавшая на титульном листе, могла вмещать в себя все что угодно. Так почему бы и не подготовку?

Лицо адъютанта раскалилось еще на десяток градусов, когда шеф произнес несколько новых фраз, совсем не соответствовавших ситуации. Парню было мучительно неловко, и он, наконец, набрался смелости прошептать в генеральские уши необходимые разъяснения. Но бравого вояку это ни капли не смутило:

– Ах, вот как? Ну не могу же я, черт побери, все держать в голове! В моем подчинении четверть миллиона человек. Да еще иностранный персонал из…

– Двенадцати стран, – подсказал помощник.

Когда Веннерстрем, сопровождаемый приглашенным офицером, покидал кабинет, адъютант негромко заметил генералу:

– Приятно иметь дело с людьми, которые знают, чего хотят.

«Маленький плюс», – подумал Стиг. Но имелся и значительно более существенный плюс: он знал других генералов Пентагона, с которыми этот имел дело. Знал также и их жен. Встретившись с бравым генералом в течение дня, лукавый швед как будто ненароком заговорил о них и рассказал о небольшой вечеринке в отеле «Шорехам» в Вашингтоне. Там все эти люди встречались, так сказать, вне службы. После этого сановный американец и вовсе оттаял.

Существовала, правда, одна важная деталь, которую Стигу было необходимо постоянно держать в памяти: говоря о высшем командном составе, не следовало упоминать ступени их служебного положения. Если они сами заговаривали об этом или беседовали между собой – тогда другое дело. В отношении же чужих разговоров и слухов – американские генералы были самыми чувствительными из всех, кого Веннерстрему приходилось встречать, включая и русские «каменные лица» с их сверхконспиративностью.

Когда общительный и покладистый гость покидал авиабазу «Скотт», чтобы посетить другую авиационную базу Лас-Вегаса «Неллис», генерал на прощание обронил, будто пароль, несколько обнадеживающих слов:

– Желаю удачи! Я замолвлю за тебя пару слов.

Кто знает, как это было оформлено, но обещанное позже реализовалось. В «Неллисе» начальником был полковник. Он первым делом признался, что Веннерстрему программу визита не составлял:

– В сообщении из «Скотта» указано, что программа не требуется, поскольку вы знаете, чего хотите.

И он радостно потер руки, предлагая неизменный кофе для посетителей. Потом продолжил:

– Один португалец пробыл у нас две недели. Не поверите: с ним было чертовски трудно! Он вел себя так, будто прибыл в отпуск и не имеет ни малейшего представления, что же здесь делать.

Оставшись в «Неллисе» на несколько дней, Стиг оформил это как командировку. В офицере сопровождения не было нужды. Каждое утро они с полковником встречались и намечали, что сделать за день. Потом тот просто звонил, давал указания тому, кого это касалось, и швед самостоятельно отправлялся в «свободный поиск». Иногда это было довольно далеко, приходилось пользоваться арендованной машиной, ведь база – подобно всем американским АФБ – была огромных размеров. Численность ее персонала насчитывала несколько тысяч человек.

Веннерстрем намеренно не расспрашивал об интересующем его прицеле. Он был просто уверен, что в один прекрасный день все откроется само. Действительно, это произошло три дня спустя.

Несколько авиационных эскадрилий проводили учение, и в то утро шведский гость прибыл в одну из них – как раз туда, где использовали бомбовый прицел. Вокруг ощущалась неспокойная, нервозная обстановка – причиной стала авиакатастрофа: один из самолетов потерпел крушение во время утренних полетов. Машину спасти не удалось, и пилот тоже погиб. Под этим впечатлением занимались Стигом неохотно и несколько рассеянно.

Командир эскадрильи подозвал к себе техника и поручил продемонстрировать оборудование. Но техник, к его чести, счел необходимым спросить:

– А как быть с прицелом? Он секретный. В ответ послышалось:

– Э, не будь дураком! Он ведь их конструкции.

Это оказалось именно то, что Веннерстрем и предполагал: секретная новинка на основе шведской техники. И именно прицел для метания атомных бомб! Правда, называть его «родной конструкцией» было, конечно, преувеличением: осмотрев прицел, он не нашел ни малейшего сходства со старым прибором. Ультрасовременное электронное устройство больше походило на миниатюрную ЭВМ. Тем не менее идея была шведской.

Смутная догадка бывалого летчика, что тактические атомные бомбы должны были выбрасываться не вниз, а вверх, оказалась абсолютно правильной.

К великому сожалению шведа, увидеть прицел в действии не удалось: так далеко «престиж» гостя не простирался. Но через год новинку продемонстрировали на авиабазе «Эглин» во Флориде, когда всю таинственность уже отбросили и можно было организовать официальный показ для избранных лиц.

Цель находилась примерно в километре от зрительских трибун. Всем нам было хорошо видно, как атакующий самолет вышел на нее со стороны, поблескивая выпуклой капсулой на борту. В капсуле находилась бомба без заряда, но с теми же аэродинамическими свойствами, что и атомная.

Вначале самолет шел так низко, что его не было видно. Потом вдруг появился на высоте примерно пятисот метров и оттуда спикировал на цель. Выполнив половину «мертвой петли», он поднялся вверх по полуокружности, готовясь к переходу в положение «вверх колесами». Именно в это время бомба автоматически была сброшена и полетела вверх по траектории. Когда в следующий момент самолет оказался вверх колесами и, таким образом, начал удаляться от цели, пилот выполнил полуоборот, чтобы перейти в нормальное положение, снизился и быстро исчез из радиуса действия атомной бомбы. Достигнув километровой высоты, бомба потеряла скорость и стала по траектории падать на цель.

Просмотрев эту впечатляющую сцену, я здорово усомнился в своем понимании «договора» как гаранта одностороннего преимущества для Швеции. Правда, скорее всего, заключалась в том, что ценность совершаемого обмена была равнозначной.

Вернувшись в Вашингтон после посещения «Неллиса», я засел за составление донесений. Странно, но удовлетворить запросы и пожелания Центра было легче и быстрее всего. И не только в этом случае – так было почти всегда.

Три инженера в Москве вдалбливали мне, что хотели бы со всей возможной четкостью узнать, как определенное устройство действует с конструкторской точки зрения. Речь шла не о подробных чертежах, воспроизводящих все составляющие, а чаще всего о принципиальных схемах сочленений.

Русские инженеры полагали, что это очень секретно и труднодоступно, поскольку сами жили в обстановке традиционной секретности. Но в США границы доступного определялись иным способом.

Инструкции с описанием правил обращения и практического использования делались, разумеется, секретными. Но технические описания оборудования редко снабжались этим грифом. Они были труднодоступными лишь из-за ограниченного распространения. Однако Москву в данное положение вещей я посвящать не стал.

Без каких-либо трудностей мне удалось получить в «Неллисе» именно то, чего хотели русские. «Принципы конструкции прицела для метания атомных бомб» – так стояло в их списке. Помню, что иронично подумал, готовя сообщение: «Вот и еще несколько часов, сэкономленных на длинном пути к балансу сил».

Впоследствии американская сторона заявляла, что секретных материалов, если бы захотел, я мог посылать в ГРУ в сотни раз больше. Это показывает, что они не совсем понимали, о чем речь. Во-первых, я был слишком перегружен текущей работой, чтобы успевать сверх возможного. А во-вторых, вопрос не стоял так, чтобы хватать все без разбора. Существовали точные указания как со шведской стороны, так и со стороны Центра: что именно они хотели получить. И выходить за эти рамки – кроме исключительных случаев – у меня не было полномочий.