Текст книги "Диадема старца: Воспоминания о грузинском подвижнике отце Гавриле"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Отец Гавриил заранее знал, где его похоронят. Тогда думали, что он шутит, потому что на том месте валялось много мусора и строительных отходов. Но всё случилось, как и предсказывал старец.

Старец часто бывал в Шио–Мгвимском монастыре. Находясь в монастыре, он всегда нёс послушание. Однажды настоятель благословил его помогать в уборке храма. Послушник мыл пол. Отец Гавриил достал зубную щетку и скребок, встал на колени и вычистил весь пол и даже щели между плитками.

Старец рассказывал, как однажды, закрыв глаза, он увидел царицу Тамару. Она показала ему место своей могилы, говоря: «Здесь моя могила, Гавриил».

Старец говорил, что, пока нерукотворная икона Спасителя будет находиться в музее[43]43
  Старец говорит об отпечатке с подлинника Едесского изображения Спаса Нерукотворного (см. сноску на стр. 91). По преданию, этот Нерукотворный Образ явился, когда Сам Господь наш Иисус Христос приложил к Лику кусок ткани и послал его царю Едеса Авгарози. Эта икона носит также название «Анчисхати». Анчи – бывший епархиальный городок Грузии, который сейчас находится на турецкой территории; Хати (груз.) – икона. Эта чудотворная икона по сей день находится в Государственном музее искусства г. Тбилиси. – Прим. перев.


[Закрыть], не явится Ацкурская икона Божией Матери[44]44
  Ацкурская икона Божией Матери – нерукотворная икона Божией Матери, которую в I в. привёз в Грузию святой апостол Андрей Первозванный. Св. Андрей обошёл с проповедью Евангелия многие города и селения Грузии. В г. Ацкури, близ современного г. Ахалцихе, по молитве апостола воскрес умерший незадолго до его прихода сын вдовы, и это чудо подвигло жителей города принять Святое Крещение. Апостол Андрей поставил здесь новопросвещённым епископа, иереев и диаконов, а перед отбытием в путь оставил в городе икону Богородицы (празднование в честь Ацкурской иконы Пресвятой Богородицы совершается 15/28 августа). – Прим. перев.


[Закрыть] и Иверская икона не придёт с Афона освятить Грузию.

Однажды на территории монастыря кинорежиссёр Гиули Чохонелидзе снимал фильм об Антимозе Ивериели[45]45
  Антимоз Иверийский (XVIII в.) – румынский митрополит грузинского происхождения. В детстве был похищен и увезён из Грузии. Воспитывался он при дворе патриарха в Иерусалиме. Оказавшись в Румынии (в Валахии), Антимоз приобрёл большой авторитет и влияние и стал митрополитом Валахии. Он активно боролся за независимость Румынии. Румынская Православная Церковь причислила Антимоза к лику святых.
  Благодаря встрече режиссёра Гиули Чохонелидзе с отцом Гавриилом на съёмках фильма об Антимозе Иверийском мы имеем сейчас единственные кинокадры со старцем. – Прим. перев.


[Закрыть]. Старец в это время тяжело болел. К нему пришёл иеромонах, чтобы его пособоровать. Увидев старца на ногах после Соборования, Гиули Чохонелидзе очень удивился и попросил разрешения заснять его, когда он будет обходить храм. Старец благословил, и получились такие кадры: впереди крестного хода идёт старец Гавриил и кропит святой водой всё вокруг, а за ним идут игуменья Кетевань и монахини с иконами и песнопением. Кинорежиссёр сказал: «Я хочу снять фильм о приходе Иверской иконы Божией Матери с Афона в Грузию, не могли бы Вы принять участие?» – «Почему нет, – ответил старец, – только рядом со мной должны быть семь настоящих монахов» – и, продолжая юродствовать, с улыбкой спросил: – «Вдруг буду пьяным и упаду, когда по воде пойду?» – «Не бойтесь, мы внизу постелем деревянные доски. Видно их не будет, и вы по ним пройдёте», – ответил режиссёр. Тогда старец встал и, нахмурившись, сказал: «Что же я за монах, если сам по воде не смогу пройти и мне доски постелют».

Однажды к отцу Гавриилу подошёл один иеромонах и сказал, что не верит в его чудеса. «Встань на колени», – благословил отец Гавриил, и монах смиренно встал на колени. «Пока я не благословлю – сам встать с колен не сможешь». И действительно, тот не смог встать.

Старец учил: «В последние времена людей спасут любовь, смирение и доброта. Доброта откроет врата Рая, смирение введёт туда, а любовь покажет Бога».

Всех, кто приходил к нему за благословением, он с плачем умолял: «Делайте добро, чтобы ваша доброта спасла вас. Земля наполовину стала адом, антихрист стоит у двери и уже не то что стучится – ломится. Вы увидите антихриста, он постарается воцариться на всей планете. Гонения будут везде. В Грузии гонений будет меньше: ведь она – удел Божией Матери. Только не будьте порознь, держитесь вместе, человек по десять-пятнадцать. Помогайте друг другу. Не бойтесь: в трудные минуты я буду с вами и помогу, хоть вы и не увидите меня. Раньше хоть и говорили о приходе антихриста, но тогда не было таких знамений. Были войны, но не было небесных чудес и всеобщего отчуждения. В последние времена не смотрите в небо: можете прельститься чудесами, которые там будут происходить – ошибётесь и погибнете. Антихрист уже родился. Печать его будут явно ставить на руку и на лоб. Продукты же не могут причинить вам вреда. Хоть на них и ставят число антихриста – это ещё не есть печать. Надо произнести молитву “Отче наш”, перекрестить, окропить святой водой – и так освятится ваша пища».

Старец нам рассказал: «В молодости сидел я в своей келье и разными способами хотел вычислить приход антихриста. Умолял Бога сообщить о нём. Вдруг надо мной появился Ангел Господень, попросил бумагу и на ней написал: «Борьбу пророка Еноха и Илии с антихристом покажут по телевизору. Когда настанет время ухода Иверской иконы Божией Матери с Горы Афон, зазвонит колокол, храмы видимо поклонятся в знак прощания. Милость Божия, что всё будет показано по телевизору и это увидит весь мир.

У диавола есть 666 капканов. Во времена антихриста люди будут ждать спасения из космоса. Это и будет самой большой уловкой диавола: человечество будет просить помощи у инопланетян, не ведая, что они суть демоны».

Старца спросили, можно ли красть еду, когда не сможешь её купить. Он ответил: «Если украдёшь, то нарушишь одну из десяти заповедей. Кто так поступит – антихриста и так примет. Верующий человек будет уповать на Бога. А Господь в последние времена сотворит для Своего народа такие чудеса, что одного листика с дерева хватит на целый месяц. Истинно верующий человек землю перекрестит, и она даст ему хлеб. Если девушку изнасилуют без её воли, остаётся она перед Богом девственницей. Так же будет и с печатью антихриста – если её поставят вопреки воле человека, она на него не подействует.

В Евангелии написано, что гонения будут везде, и горе тому, кто изменяет Евангелие. Придёт время, когда необходимо будет уйти в горы, только не по одному, группами уходите в горы и леса. Для верующих христиан самым большим горем будет то, что они сами уйдут в лес, а близкие люди примут печать антихриста.

В последнее время сторонники антихриста будут ходить в церковь, будут креститься и будут проповедовать о евангельских заповедях. Но не верьте тем, у кого не будет добрых дел. Только по делам можно узнать настоящего христианина».

Старец говорил: «Человеку трудно проникнуть в Промысл Божий. Есть попущение, воля и Промысл Божий. Попущение – когда Бог даёт человеку свободу. Человек тогда делает то, что пожелает. Когда действует воля Божия, человек делает то, что велит Бог. Воля Божия всегда приносит добро. Промысл Божий правит: то допускает попущение, то волю. Когда не можешь решить вопрос и не знаешь, что и делать, тогда доверься Промыслу Божию и не думай больше об этом».

Старца спросили, существует ли судьба. «Нет, – ответил он, – некоторые говорят: «на роду написано». Но, если человеку было так «на роду написано», тогда почему же судит Бог? Свою «судьбу» мы создаём сами. Если человек, безрассудно подвергая свою жизнь опасности, погибает, он совершает грех, а судьба здесь ни при чём.

Душа состоит из трёх частей: помысел, чувство и желание. Помысел в уме, чувство в сердце, а желание во всём теле. Когда появляется какое‑то желание, то вся плоть возбуждается.

У бессмертного духа три свойства: страх Божий, совесть и стремление к Богу, чего нет у птиц и у животных. Бессмертный дух в крови, но это не кровь.

Раньше, до грехопадения, духу подчинялись и душа, и плоть. После грехопадения связь с духом прервалась, и душа осталась под властью плоти. Чего пожелает плоть, то делает душа. Душа передвигает, а дух разумеет. Бог для спасения человека вложил в него совесть. Дух разумен и всё знает о совести. Разбирается в том, что такое хорошо и что такое плохо. Не случайно, что, когда незнакомый человек проходит мимо тебя, ты то радуешься, то вздрагиваешь.

«Все спасутся?» – спросили старца. «Нет, – со слезами ответил он. – Бог не помилует и я не смогу тебе помочь, если сам стараний не приложишь, не порадеешь о своём спасении. Кто спасает свою душу и другому помогает словом или делом – тот исполнитель заповедей Христовых».

Незадолго до своей кончины старец сказал: «Вот там, в углу, стоит моя смерть и ждёт меня. Я ухожу, чтобы быть вашим ходатаем перед Богом. Вашу молитву я донесу до Господа». За две недели до его смерти ему подарили икону Спаса Нерукотворного, на которой Господь изображён в терновом венце. Я сказала, что, когда ему подарили икону Божией Матери, он наполовину выздоровел, а сейчас исцелится полностью. Он покачал головой и ответил, что как Спаситель в терновом венце страдал, так и ему пришло время пострадать и умереть. «За три дня будешь знать, когда я умру», – сказал старец. За три дня до этого я читала молебен Божией Матери, прося о выздоровлении старца. Ночью мне приснилась Пресвятая Богородица и сказала, что через три дня придёт и полностью исцелит старца. Проснувшись, я обо всём ему рассказала. Он с грустью посмотрел на меня и только попросил, чтобы ночью я не спала и говорила с ним. Я изо всех сил старалась не заснуть, но всё‑таки заснула. Не знаю, как долго я спала, но, когда проснулась, увидела, что старец не спит. «Ты же обещала, что не заснёшь», – упрекнул он меня. Мне стало стыдно. Было четыре часа ночи, когда он позвал: «Матушка, матушка…», а потом: «Сестра, сестра…» Я подошла: слёзы катились у него из глаз. Я поклонилась, и он благословил меня. Благословил и перекрестил Грузию на все четыре стороны, с любовью оглянулся вокруг и стал молиться, глядя на икону Николая Чудотворца. На следующий день, когда стемнело, приехали владыка Даниил и духовник Самтаврийского монастыря отец Михаил. Владыка прочитал Канон на исход души. Старец улыбнулся – и спокойно отошёл.

Это было невероятно, но его смерть не оставила в душе ни тяжести, ни горя, а только необыкновенную радость и лёгкость.

Монахиня Фекла (Ониани):

По благословению владыки Димитрия (Шиолашвили) и моего духовника Василия (Киквадзе), я в 1994 году приехала в Самтаврийский монастырь. Там жила моя подруга Мариам. Она подвела меня к башне и тихо сказала: «Здесь живёт прозорливый старец». «Наверное, она в прелести», – подумала я. Через несколько дней одна из монахинь, матушка Параскева, привела меня к отцу Гавриилу (в это время он не выходил из кельи из‑за перелома ноги). Я очень волновалась перед встречей с ним, а увидев его, вдруг поняла, что он всё знает, всё видит и мне не надо ничего объяснять. Некоторое время все сидели молча. Тишину нарушила матушка Параскева, спросив обо мне: «Она останется в монастыре?» Старец строго сказал: «Подойди и встань на колени».

Я быстро сделала то, что сказал старец, и, взглянув на него, застыла, потрясённая: от старца исходило сияние. Он спросил: «Хочешь быть монахиней?» Я с трудом ответила: «Нет». Я никогда всерьёз не думала о монашестве, хотя мне всегда нравилась монашеская жизнь. Отец Гавриил с горечью покачал головой и сказал: «Земля наполовину стала адом, весь мир горит…» Эти слова запомнились мне навсегда. Матушка Параскева повторила свой вопрос. Старец Гавриил долго смотрел на меня, а потом сказал: «Не всегда надо человеку заранее знать о том, что с ним случится».

Сейчас я понимаю смысл этих слов. Если бы он сказал «останется», я, будучи тогда абсолютно не готовой к монашеству, наверное, на второй же день убежала бы из монастыря. Он дал мне возможность самой принять решение и самой нести ответственность за свой выбор.

Однажды во время ночной молитвы меня одолевали страшные помыслы: «Ты хочешь так прожить всю свою жизнь: в полночь вставать и до утра молиться, а потом целый день не покладая рук трудиться? Ты же молодая, и так губишь себя, совсем сдурела?» Возвращаясь в келью после молитвы, я увидела отца Гавриила. Он, рыдая, повторял: «Такая молодая, такая красивая… В полночь вставать, молиться… Здесь собираешься оставаться?» Слова старца потрясли меня – он подробно повторил все мои помыслы. Я устыдилась: ведь Господь оказал мне такую милость – я прикасаюсь к стопам святой Нины, а в голову приходят такие помыслы! Только спустя несколько лет я по–настоящему оценила помощь и поддержку отца Гавриила. С тех пор подобные помыслы меня больше не беспокоили.

Однажды после утренней молитвы мне очень захотелось спать, и я пошла в свою келью. По дороге встретила отца Гавриила, он с сияющим лицом сказал: «На послушание бежишь? Беги быстро, беги!» Как только он это сказал, желание поспать сразу исчезло, и я с такой радостью приступила к своему послушанию, что целый день даже не чувствовала усталости.

Отец Гавриил старался избегать человеческой похвалы. Он своими словами, как горящими лампадами, зажигал веру в сердцах заблудших и маловерных, но потом совершал поступки, умалявшие его в глазах других людей. Я всегда чувствовала отеческую любовь старца, находясь рядом с ним. Он благословил мою мать такими словами: «В вашем роду был большой молитвенник, который привёл твою дочь сюда. Молись и ты о ней – молитва матери сдвинет горы».

Старец всегда радовался, когда мы трудились. Однажды он с такой любовью смотрел на нас, что я остановилась и залюбовалась им. Он сразу начал махать руками и что‑то бормотать, всячески стараясь уничижить себя в наших глазах.

Как‑то в монастыре оказался фотограф, который хотел сделать групповой снимок. Старец сидел на маленьком стульчике, а рядом с ним был ещё один свободный стул. Я стояла сзади, думая о том, какое счастье сфотографироваться рядом со старцем. Отец Гавриил повернулся ко мне, указал на свободный стул и сказал: «Садись». В тот миг никого не было счастливее меня.

Однажды старцу стало плохо: изо рта пошла кровь. Мы очень испугались и вызвали врача. Одна монахиня померила ему давление, оно было очень низкое. Я держала его руку, считала пульс и от всего сердца повторяла: «Отец Гавриил, всё будет хорошо, всё пройдёт». Он так посмотрел на меня, словно ему стало лучше. Когда приехал врач, старец сказал, что он чувствует себя хорошо и в помощи врача не нуждается.

Он всегда учил: «Когда увидишь ближнего в беде, помоги, утешь, помолись о нём от всего сердца – и Господь обязательно услышит твою просьбу и помилует его». Этими словами старец укреплял мою веру и внушал: «Для того только мы и существуем на этом свете, чтобы как можно больше сделать добра».

Как‑то я собиралась отлучиться из монастыря по делам и самонадеянно думала, что быстро управлюсь. Когда я подошла за благословением к старцу, он сказал: «Бог укрепит и сохранит тебя Своей благодатью», а потом сурово добавил: «Мудрость Соломона!» Я поняла, что отец Гавриил, разгадав мои горделивые помыслы, напомнил мне, что человек предполагает, а Бог располагает.

Помню, я привела к старцу свою тётю. В этот день он был очень слаб. Но, несмотря на это, он, с трудом открыв глаза, шёпотом благословил. Даже когда он был болен, никогда не говорил «не могу».

Он всегда скорбел, когда кто‑то уходил из монастыря. «Вместе с одной монахиней половина благодати из монастыря уходит», – говорил он. Сам же он смиренно осознавал себя самым последним грешником. «Я – мусор, даже мусор лучше, чем я», – говорил он.

Прошло время. Отец Гавриил умер. Я очень переживала его кончину, сожалела, что ничему не научилась у него, не ценила должным образом его при жизни. Я испытывала горькое чувство утраты. Но, увидев однажды в его келье икону, которую я подарила ему, вдруг почувствовала великое утешение и уверовала в то, что старца нет с нами только телом, а духом он никогда не оставит нас, всегда будет молиться о нас перед Богом.

Нам, смертным, трудно понять, как можно полюбить Бога так, чтобы в каждом человеке суметь увидеть Его образ; молиться о спасении того, кто не то что не любит тебя, а издевается над тобой, а старец это умел.

Благодарю Бога, даровавшего мне такого удивительного старца – отца Гавриила, который помог мне встать на тяжёлый, но благодатный монашеский путь.

Монахиня Нино (Пеикришвили):

Меня крестили в день памяти святого Антония Марткопского. Иеромонах, крестивший меня, сказал: «Вырастет – будет о нас молиться».

Я выросла и начала искать Бога. Однажды мне приснился сон: я летала по окружённому цветущим миндалём небу, собирала книги, которые были написаны на непонятном мне языке. Вскоре я поняла значение этого сна.

Моя соседка попросила меня быть крёстной её умирающего ребёнка. У батюшки я увидела книгу, написанную такими же буквами, как и в моём сне. Видя, с каким изумлением и вниманием я смотрю на книгу, священник протянул мне её со словами: «Читай, Господь научит». Эта книга была Псалтирь.

Однажды в храм Святой Троицы не пришёл псаломщик. Мне довелось читать Псалтирь вместо него. В этот день в наш храм пришёл отец Гавриил. Радостно улыбаясь, он похвалил меня, сказав, что я хорошо читала Псалтирь, и благословил. Я почувствовала, как моё сердце наполнилось Божией благодатью.

Тогда были страшные сталинские времена: коммунисты разрушали церкви, уничтожали священнослужителей. Но оставались люди, называвшие себя рабами Христа. Они бесстрашно проповедовали истинного Бога, ободряя и укрепляя верующих. Среди них были и женщины. Нино Хатиашвили (впоследствии мать шестерых детей, будущих певчих и иконописцев), встав в центре храма, призывала всех: «Христос истинный Бог! Каждый из нас есть образ Божий! Люди, веруйте в Господа, распятого за всех нас на Кресте, и не разрушайте церкви!» Приходила милиция – и разгоняла собравшихся людей. Но они не могли связать руки Нино. Она ложилась на землю с распростёртыми как крест руками и продолжала говорить. Отец Гавриил, стоявший неподалёку, подходил к милиционерам и ласково говорил: «Вы не виноваты в том, что не видите Бога. Мы видим. Так дайте же нам восхвалять Его». Сконфуженные его словами, милиционеры уходили.

Однажды я попросила отца Гавриила освятить наш дом. Игравшие у дома мальчишки стали кричать: «Поп! Поп!» Отец Гавриил поднял руки и закричал: «Я вам покажу Шантеклера!» Он поднял подол рясы и начал танцевать. Мальчики остолбенели, переглянулись друг с другом: «Ненормальный какой‑то» – и отстали от нас. Я спросила у отца Гавриила, зачем он так сделал. Он ответил, что, если бы не поступил так, мальчики привязались бы к ним и не отстали бы всю дорогу.

По благословению владыки Константина[46]46
  Архиепископ Константин (Меликидзе) (1986–1992), митрополит Урбнисский и Руисский. – Прим. перев.


[Закрыть] я часто бывала у отца Гавриила. В любую погоду мы ходили с ним в разрушенные церкви: батюшка служил, я помогала.

Так мы обошли множество разрушенных церквей по всей Грузии.

В Самтаврийский монастырь я тоже пришла по совету владыки Константина. Тогда монастырь существовал тайно, в подвале. Несмотря на это, отец Гавриил постоянно служил. Благодаря ему дневной круг монастырских богослужений никогда не прерывался. Матушка Дарья (Ачаидзе) – в то время игуменья – с большим уважением относилась к старцу.

Однажды, читая акафист Божией Матери, я уронила книгу, испугалась, сделала поклон и продолжила читать. Книга опять выпала из рук, и я услышала голос: «Скорей поезжай к отцу Гавриилу!» Я подумала, что это от лукавого, окропила всё вокруг святой водой и продолжила молиться. Голос послышался снова. Тогда, отложив книгу, я выскочила на улицу, поймала такси и помчалась к старцу домой. У его дверей прочла молитву, но никто не откликнулся. Я повторила ещё раз – тишина. Мне стало тревожно. Я побежала в церковь и увидела отца Гавриила, лежащего перед иконой святого Георгия. Он хрипел. Схватив деревянную ложку, я разжала ему зубы, помогла подняться, вывела на воздух. Время было голодное, а сугубый пост и бдение отняли у него последние силы. Он только смог еле слышно сказать: «Читай 90–й псалом и веди меня к себе домой». У нас он пробыл долго. Это было самое счастливое время для нашей семьи. Мы все любили его.

Монахиня Теодора (Болквадзе):

Летом 1984 года по благословению Святейшего и Блаженнейшего Патриарха Илии II мы отправились к старцу Гавриилу, чтобы передать ему благословение, добрые пожелания, подарки и деньги от Патриарха. Я давно хотела увидеть старца святой жизни и очень обрадовалась такой возможности.

Нас предупредили, что соседи старца не очень‑то жалуют и его самого, и его гостей. Поэтому мы осторожно прошли через двор. Я была поражена, когда увидела церковь, построенную старцем. В самой церкви меня удивило множество икон. Наверное, целого дня не хватило бы, чтобы к каждой иконе приложиться. Я подумала: «Откуда у старца столько икон?» И он сразу ответил: «Знаете откуда? Когда лиходеи самосвалами выбрасывали их на свалки, я собирал их и приносил сюда». Из его ответа я поняла, что ему ведомы мысли другого человека.

Когда старец узнал, что нас к нему прислал Патриарх, он, встав на колени, воскликнул: «Благодарю Тебя, Господи, за Твою милость. Тебе ведомо, что я сейчас живу в нужде и у меня нет ни денег, ни еды». Потом он рассказал: «Уже несколько дней я ничего не ел. Я допустил ошибку, попросив еду во дворе у своих соседей; они обругали меня, поэтому я плакал в своей келье и думал, откуда в людях столько безжалостности и нетерпимости. Разве можно считать человека негодяем за то, что он почитает истинного Бога? Потом я устыдился своего малодушия, вспомнил, что Господь Сам прошёл дорогой унижений, поношений, Крестной смерти. Это отрезвило меня. И тут пришли вы». Мы вручили подарки Патриарха. Старец накрыл стол и пригласил нас к трапезе. Всем налил вина. Он говорил тосты, но сам ничего не ел и не пил. Я подумала: «Он же голодный…» А он сразу ответил: «Больше еды и вина мне нужна любовь». Потом подробно рассказал нам о том, как поджигал портрет Ленина, как сотрудники милиции безжалостно избивали его. «"Своими же руками будете сносить памятники Ленину, и на их месте устроите цветники’’, – сказал я им тогда. Болело побитое тело, но душа радовалась, потому что я делал то, что должен делать настоящий христианин. Я знал, что скоро меня освободят. И действительно, через семь месяцев меня освободили», – рассказывал старец.

В Грузии очень любят архимандрита Гавриила. Раньше все приходили к нему в келью в Самтаврийский монастырь, а сейчас приходят туда на его могилку. Старец неусыпно молился и молится перед Богом о грузинском народе и обо всех православных христианах.

Монахиня Пелагия (Ксоврели):

В монастырь меня привели многие скорби, и не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы не старец Гавриил. Я знала батюшку с детства. Тогда его звали по имени отца – Васико. Он был другом моего брата, они вместе служили в армии в Батуми. Отец Гавриил рассказывал, как Господь повелел ему: «Иди разбирай руины церкви святого Георгия, потому что твой отец разрушал церкви». Однажды старец, расчищая руины храма, поднимал большую глыбу. В это время мимо проходил мой дядя–спортсмен. Васико попросил его о помощи. Дядя, как ни старался, не смог поднять ни одного камня. Он вспоминал: «Я едва сумел сдвинуть одну глыбу, а этот мальчик их как камушки разбрасывал». Для моего дяди, как и для многих других людей, отец Гавриил так и остался загадкой.

Как‑то в Самтаврийском монастыре старец после трапезы выстроил сестёр в ряд. Матушке Кетевани он дал в руки тазик, а других сестёр благословил, чтобы все они вымыли в нём руки. Когда все выполнили благословение, вода в тазике стала грязной. Старец благословил матушку Кетевань выпить эту воду. Она беспрекословно всё выпила, а мы все удивлялись, как её не стошнило. После этого старец поцеловал матушку в лоб, а остальных сестёр благословил. В это время монастырь был без игуменьи, и все поняли, что отец Гавриил таким образом указал, что матушка Кетевань достойна нести это трудное послушание. Потом он лёг у входа в трапезную и благословил, чтобы все, выходя, наступали на него. Мы смутились, но не посмели ослушаться.

Вскоре в монастыре произошел раскол. Тяжёлый крест игуменьи некоторым показался лёгким. Кое у кого появилось желание примерить его на себя, начались ссоры. Из‑за непослушания сестёр игуменья сняла с себя крест и сказала: «Пусть наденет тот, кому больше всего хочется. Как хотите, так и управляйте монастырём». Она затворилась в своей келье и не вышла даже к трапезе. В это время в трапезную зашёл старец Гавриил. Не увидев матушки Кетевани, он гневно закричал: «Где игуменья? Где это видано, чтобы в монастыре была трапеза без благословения игуменьи!?» – и потребовал, чтобы игуменья срочно явилась. Сначала она не хотела выходить. Но потом вьттттла. На ней не было креста. Старец потребовал, чтобы срочно принесли крест. Он сам надел на неё крест и сказал: «Знай: первый раз крест тебе дал Патриарх, а второй раз – я. Запомни: крест с себя снимать нельзя». После этого случая все ссоры в монастыре прекратились и желания надеть игуменский крест больше ни у кого не возникало.

Однажды отец Гавриил ударил меня на глазах у стоявших вокруг людей. Только потом я узнала, что так он показал этим людям, какая она тяжёлая, монастырская жизнь. Вечером он на коленях и с плачем просил прощения: «Прости, матутттка». Я тоже встала на колени и обняла его. И так радостно мне стало после этого! Его поступки были непонятны посторонним, но нам, его духовным чадам, он так открывал наши немощи.

«Уберёмся в алтаре», – как‑то раз сказал мне старец. Я встала у алтаря, а он зашёл в алтарь и молился. Прошло много времени. Вдруг он выбежал из алтаря с криком: «С икон течёт миро!» Я увидела, что алтарные иконы были покрыты миром, и поняла, что отец Гавриил молился так усердно, предчувствуя приближение этого чуда. Мироточение продолжалось около месяца. Но потом все привыкли к чуду и уже относились к нему без должного благоговения – и мироточение прекратилось.

Однажды в монастыре совершалась епископская хиротония. Во время литургии старец непрерывно разговаривал и всем мешал. Сначала это терпели, но, когда он подошёл к амвону, встал рядом со священником и сказал: «Ты не заслуживаешь этого места, здесь должен стоять я», терпение лопнуло, и владыка благословил вывести старца из церкви. Два послушника подошли к старцу, но, прежде чем его вывели, он успел ещё раз сказать священнику: «Ты ещё не понял моих слов». Прошло некоторое время, и тот, кого хиротонисали, отошёл от Церкви.

Ни одно слово, произнесённое старцем, не было пустым. Он стяжал внутреннюю благодать, многое знал и провидел. А всё внешнее – мнение окружающих людей – было для него не важно.

Монахиня Нана (Агладзе):

Ещё живя в миру, я узнала, что в Самтаврийском женском монастыре подвизается прозорливый старец отец Гавриил и очень хотела познакомиться с ним. И вот однажды я пошла к нему за благословением.

Мне нравилась жизнь в монастыре, нравилась молитвенная атмосфера, но расставаться с миром ещё было тяжело. Меня одолевали сомнения. Старец, увидев мою внутреннюю раздвоенность, крепко сжал мне руками голову, с большой любовью благословил, и все мои сомнения исчезли. С помощью старца я осталась в монастыре. Старалась как можно чаще бывать у него и в храме старалась стоять рядом с ним.

Моим первым послушанием были уборка и мытьё полов. Я уставала, но старец ободрял меня: «Твоё спасение – в физическом труде».

Однажды мною овладел тщеславный помысел. Хоть я и знала, что этот помысел от лукавого, но всё‑таки поддалась. Когда я пришла к старцу за благословением, он, грозно посмотрев на меня, крикнул: «Она негодница, гоните её отсюда». Я, опозоренная, вышла, но зато помысел исчез сразу. На следующий день прохожу мимо его кельи и слышу: «Ого, сам папа римский пришёл ко мне, грешному, за благословением». Я поняла, что буря улеглась. В следующий раз он сказал: «Все искушения, которые попускает Господь, даются нам для испытания».

Воспитывая в сёстрах память смертную, старец благословил, чтобы гроб, который он для себя приготовил, время от времени проносили перед сёстрами.

Мне он предсказал, что я пойду в Цагерский[47]47
  Монастырь святого Георгия в селе Цагери Лечхумского района; существует с VII в. На территории монастыря находится могила при. Максима Исповедника (VII в). – Прим. перев.


[Закрыть] монастырь, – так и случилось.

Старец Гавриил всегда укреплял нас в вере и наставлял: «Смирение монахини есть неугасимая, угодная Богу свеча».

Марфа Тархнишвили (Ингило):

Однажды я зашла в храм и увидела отца Гавриила. Он стоял на коленях и молился. Я не решилась подойти к нему, испугавшись, что он и меня поставит на колени, а вокруг столько знакомых… Не успела я об этом подумать, как он повернулся и, быстро подойдя ко мне, крепко меня обнял. Я заплакала, и старец тоже. Мы долго стояли молча и только плакали вместе. Своими слезами я рассказала ему всё, что было у меня на душе. Он так же молча выслушал мою безмолвную исповедь, потом сказал: «Я знал, что ты придёшь. А теперь послушай, что я тебе скажу: стяжала пятьдесят процентов благодати – береги. А пятьдесят ещё приобрести надо. Много трудностей будет – не бойся, Господь не оставит».

Мы прошли мимо стоявших на коленях людей к скамейке певчих, и когда сели, он спросил: «Проголодалась? Бедная моя, голодная, два дня ничего не ела. (Я, действительно, не ела уже второй день.) Ох, жареная рыба и лаваш спасли бы нас». Старец попросил старосту храма Мариам (сейчас она монахиня Евпраксия) принести жареной рыбы и лаваша.

«По–моему, уже ничего нет, я учеников семинарии накормила», – ответила Мариам. «Иди, знаю, что есть», – настаивал старец. Мариам ушла и скоро вернулась с подносом в руках. Отец Гавриил дал мне рыбы и лаваша, и себе тоже отломил кусок хлеба и рыбы. Делая вид, что ест, он отщипывал крохотные кусочки. К трапезе присоединились и другие люди – старец всех накормил.

Отар Николаишвили:

Помрачённый греховной страстью, я искал любимую женщину, которая, скрываясь от меня, находилась в Самтаврийском женском монастыре. Я так был взбешён, что (да простит меня Бог) был готов на всё: на самый безрассудный поступок, даже на преступление. Как мог я внять чьим‑то наставлениям? Тогда‑то я и познакомился с отцом Гавриилом. Он представился мне как грешный монах, сказал, что голоден, обижен и всеми оставлен. Когда он узнал причину моего прихода в монастырь, то сказал: «Бог очень тебя любит, раз прямо ко мне привёл, я помогу тебе в решении твоих проблем, ты не печалься. Я, Гавриил, мастер устраивать такие дела. Доверь это дело мне, и я тебе сосватаю эту женщину. Молитвенниц здесь и так хватает. Всё будет хорошо, а сейчас в моей келье вместе вкусим хлеба, если захочешь разделить хлеб с таким грешником, как я!»

Я, в самонадеянном восторге возблагодарив Бога, подумал: «Действительно, любит меня Бог, раз я встретился с таким грешным и чуть–чуть слабоумным монахом, который без лишних хлопот все мои проблемы скоро и мирно решит». Как тогда я мог себе представить, что в скором времени сам попаду под влияние этого «слабоумного» старца, что сам захочу расстаться не только с этой женщиной, но и с моими многочисленными грехами!

Подобно тому как искусный рыбак не даёт сорваться с лески насаженной на крючок большой рыбе и, то отпуская, то притягивая, вытаскивает её на берег, так и старец Гавриил с Божией помощью вытащил меня из греховного омута, чтобы наставить на путь веры и покаяния.

Старец Гавриил являл собой редчайший пример настоящего духовника. Надо было прожить с ним бок о бок несколько месяцев, чтобы научиться понимать глубину его внутреннего духовного мира, не соблазняясь странными поступками. Живя рядом со старцем, я с каждым днём всё больше и больше узнавал его, и моё представление о нём менялось. Сначала я жалел его, как бедного помешанного монаха, потом радовался, встречая в нём сочувствие и понимание. Потом я удивлялся тому, что этот странный монах знает почти наизусть Ветхий и Новый Завет. Зная, что от многого знания можно лишиться ума, я с ещё большей жалостью стал относиться к нему. Спустя некоторое время я заметил, что он даёт ответы на вопросы, которые я вслух не задавал, но которые меня действительно волновали. Он мог читать мысли. Это меня очень озадачило и в какой‑то степени напугало – какая же сила была передо мной? Прошло время, и я убедился, что это была сила, перед которой все преклоняются, сила, которая может укротить не то что грешного человека – самого свирепого льва: сила молитвы и любви.