Текст книги "Авиация и космонавтика 2012 05"

Автор книги: Авиация и космонавтика Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Авиация и космонавтика 2012 05

МАЙ 2012 г

На первой странице обложки фото Дмитрия Пичугина

М.Никольский

Юбилей авиагруппы

В мае 2012 г. 790-й ордена Кутузова III степени истребительный авиационный полк отмечает свое 70-летие (статья по истории полка была опубликована в «АиК» №7/2007 г.).

За пять лет, в ходе реформирования вооруженных сил России, полк обрел новый облик, став авиагруппой в составе 7000-й гвардейской авиационной базы. До этого в состав авиабазы Хотилово вошел ранее дислоцированной в Бежецке 611-й иап. В настоящее время на вооружении гвардейской авиагруппы, являющейся «наследницей» 790-го полка, состоят истребители МиГ-31 и Су-27. Интенсивность боевой подготовки значительно возросла. Стали регулярными полеты с других аэродромов, учения на реальном тактическом фоне, в том числе с участием Дальней Авиации.

В прошлом году экипажи МиГ-31 восстановились на дозаправку в воздухе от танкеров Ил-78. Боевая задача авиагруппы не изменяется на протяжении уже многих десятилетий (оборона Москвы от возможного воздушного нападения с западного и северо-западного направлений).

Для редакции нашего журнала Хотилово стало в некотором смысле «своим» аэродромом. Мы поздравляем с юбилеем весь личный состав части: летчиков, штурманов, техников и, конечно же, командира – гвардии полковника Кныша Валерия Александровича. Удачных вам полетов, исправной матчасти, безаварийной работы и мирного неба!

Фото Михаила Никольского

Фото Петра Никольского

Истребители МиГ-23 в Афганистане

Окончание. Начало см. в «АиК» №3,4/2012 г.

12 сентября 1988 г. группа МиГ-23МЛД из 120-го иап вылетела на удар по объектам в долине реки Кунар восточнее Асадабада. Пакистанцы проявляли все большую активность, и летчики не раз докладывали о «визуальном контакте» с F– 16, сопровождавшими со своей стороны ударные группы. Напряженность буквально висела в воздухе, разрядившись в этот день открытой стычкой. Собравшись над приметным ориентиром (озером Суруби), группа направилась к границе. Туда загодя ушли две пары прикрытия: цели лежали у самой пограничной полосы, из-за чего были выделены две пары прикрытия. Над горным массивом в 50 км северо-западнее места атаки зону патрулирования заняли истребители комэска подполковника Сергея Бунина и его замполита майора Николая Голосиенко, а в 40 км южнее находились майор Семен Петков и старший лейтенант Владимир Данченков. Однако F-16, привлеченные их появлением, уже находились в воздухе: с базы Камра поднялась пара истребителей лейтенанта Халида Махмуда из 14-й эскадрильи ВВС Пакистана, последовавшая за МиГами параллельным курсом. Уже через несколько минут с земли им сообщили, что в воздухе появилась колонна самолетов – к цели подтягивалась ударная группа. Над Кунаром она повернула на север, ложась на боевой курс вдоль границы. Когда ударная группа выстроилась в колонну для захода на цель, она оказалась в считанных километрах от границы, чем и воспользовался противник. Прикрытие ушло довольно далеко, и ничто не мешало Халиду выйти к середине растянувшейся цели. Ближайшим к нему оказался МиГ-23МЛД (борт №55) капитана Сергея Привалова, крайний в пеленге второго звена. Вынырнув в 13 км от него из густой облачности, Халид услышал, что у него «зафонила» станция предупреждения об облучении: барражировавшие в нескольких минутах полета МиГи разворачивались в его сторону. В планы пакистанского летчика это не входило. Он начал маневрировать, в спешке из полупереворота с креном 135° пустил две AIM-9L и вышел из боя вверх ногами в 1500 м от атакованных МиГов. Одна ракета ушла далеко в сторону, но второй «Сайдвиндер» разорвался над самолетом Привалова, осыпав его осколками. Встряска была сильнейшей, летчик испытал чувствительный удар, даже ноги сшибло с педалей. Крупный осколок вошел в закабинный отсек в полуметре от его головы, остальные полоснули по закрылку и левой консоли, пробив топливный бак-кессон. За самолетом потянулся белесый шлейф топлива, однако после первого шока летчик убедился, что самолет не горит, держится в воздухе и слушается рулей.

К месту стычки на форсаже рванулись обе пары прикрытия, в эфире поднялся крик и мат. Пакистанцу грозили серьезные неприятности – дальности пуска ракет Р-24Р вполне хватало, чтобы сразить его еще перед границей, на земле даже услышали возглас: «Дай я его грохну!» Однако сравнять счет не удалось – с КП приказали всем спешно уходить, опасаясь схватки над удаленным районом, где ситуация не была выигрышной: противник мог ввести в бой новые силы, а МиГи имели небольшой запас топлива. Пакистанцы располагали здесь всеми преимуществами, от перевеса в силах до тактической обстановки, да и открытое столкновение с соседним государством накануне долгожданного прекращения войны было нежелательным. Сбросив бомбы, Привалов повернул домой, за ним потянулась остальная группа. Замыкали строй Бунин и Голосиенко, и тут сзади снова появилась пара F-16. Пакистанцы пошли следом, намереваясь расстрелять МиГи на догоне, однако угнаться за ними не смогли: установив крылья на максимальную стреловидность, те на форсаже разогнались до скорости звука (хотя с подвесным баком существовало ограничение М=0,8). На подходе к Баграму подбитый МиГ пропустили вперед, чтобы он садился первым. Запаса топлива у него практически не оставалось: судя по расходомеру, самолет потерял уже 1200 л керосина. Оставляя мокрый след на бетоне, истребитель зарулил на стоянку, где течь прекратилась сразу после выключения двигателя – горючее кончилось. Севший следом Петков вылез из самолета и с досадой грохнул шлемом о бетонку: «Мать их..! Чтоб я еще летал на «прикрышку»! Я ж, его, гада, в прицеле держал!»

Вечером на разбор полетов прибыл командующий ВВС 40-й армии генерал-майор Романюк, склонявшийся к тому, что летчики нарвались на огонь с земли – вывод, куда более выгодный, чем признание нерешительности руководства и недостатков планирования, приведших к растянутости группы и неэффективности прикрытия. Не будь перехвата, не было бы и проблемы. Но летчики, на глазах у которых разворачивалась картина, настаивали на своем. Шедший в третьем звене капитан Игорь Дедюхин на вопрос, почему он решил, что это был F-16, ткнул пальцем в рисунок этого самолета в книжке: «Да как… Я просто видел вот такой».

Пакистанцы после благополучного возвращения на свою базу заявили об уничтожении двух МиГов. Более того, расходившийся Халид рассказывал, что он мог сбить все шесть машин остававшимися ракетами и пушечным огнем, но ему помешала еще одна подоспевшая пара МиГ-23. Вскоре западная пресса разнесла весть о том, что пакистанские солдаты подобрали обломки двух сбитых самолетов. Эта легенда перекочевала и в отечественную печать. Имеют хождения и другие версии этой стычки, столь же разнообразные, как и безосновательные. В прессе встречаются и мифические рассказы о сбитом 7 сентября над Пакистаном афганском МиГ-23 и еще одной победе F-16 над МиГ-23, приключившейся 3 ноября 1*

[Закрыть]. Реально 40– я армия в воздушных боях не утратила ни единого МиГ-23, да и вообще за 1987-1988 гг. боевых потерь самолетов этого типа не было. Вопреки утверждениям некоторых отечественных авторов, афганцы «двадцать третьих» вообще не имели.

Месяцем спустя после сентябрьской стычки вновь едва не дошло до воздушного боя между советскими и пакистанскими истребителями. В этот раз пакистанцы действовали откровенно вызывающе, по всей видимости, намереваясь повторить недавний «успех». 15 октября ударная группа советских самолетов вышла к приграничной полосе для нанесения удара, когда вблизи появились F-16. Противник определенно искал боя: пара чужих самолетов была обнаружена в непосредственной близости – прошедшей прямо под ударной группой. Прикрытие в тот раз осуществляло звено МиГ-23 под началом полковника Г. П. Хаустова из управления ВВС 40-й армии. Ведомый уже запросил было разрешения на стрельбу, но ведущий группы не стал торопиться с ответной атакой в откровенно невыгодной тактической обстановке, выбрав иной вариант – вытеснения противника нарочито напористыми встречными действиями, Командир вышел на угрожаемый фланг группы и со стороны солнца пошел на сближение, демонстрируя готовность к атаке. Отсекая противника от своей группы, «прикрышка» сковывала его маневры, предупреждая сколько-нибудь активные позывы. Чужие истребители непрерывно находились в захвате радиолокационных прицелов, предупреждавших о нахождении под угрозой. Решив не испытывать судьбу, пакистанцы отвернули на свою территорию, и ситуация для обеих сторон разрешилась принципом «лучший бой – тот, который не состоялся».

1*7 сентября «Стингером» был сбит афганский Ан-32, но произошло это у Кундуза в 200 км от границы, а бой 3 ноября имел место при перехвате афганских же Су-22.

Майор Семен Петков и капитан Владимир Данченков после стычки с пакистанским истребителями: «Я ж, его, гада, вот так держал!»

Летчики 120-го иап обсуждают произошедшее после вылета 12 сентября 1988 г. В центре – капитан Сергей Привалов

Встреча самолета №55 после стычки с пакистанцами

Следы попадания ракеты в крыле МиГ-23МЛД (борт №55) после инцидента 12 сентября 1988 г.

Пробоина за кабиной самолета С. Привалова. Массивный осколок пробил гаргрот в полуметре от головы летчика

После повреждения пакистанской ракетой на борту №55 появилась соответствующая эмблема

Летчик-истребитель 120-го иап капитан Н. Балабуха

Пулевая пробоина в фонаре самолета капитана Н. Балабухи. Пуля прошла перед лицом летчика во время выруливания на полосу

Полковник Григорий Хаустов являлся наиболее результативным из летчиков-истребителей авиации 40-й армии, имея на счету число боевых вылетов, переваливавшее за 670. К тому времени он уже во второй раз находился в Афганистане.

Будучи летчиком с четвертьвековым стажем, оба раза он направлялся «исполнять интернациональный долг» из своей части в индивидуальном порядке: первый раз в должности старшего штурмана управления ВВС 40-й армии, затем уже старшим летчиком-инспектором.

Летная судьба его складывалась по всем меркам неординарно: в юности его даже не хотели призывать в армию по причине слишком низкого роста – призывник Хаустов не дотягивал до положенных полутора метров. Однако он пообещал, что добьется своей цели и непременно подрастет, чтобы пойти в армию. Годом спустя медкомиссия зафиксировала удивительный факт – каким-то образом парень прибавил целых семнадцать сантиметров и мог пойти на военную службу. Отслужив срочную, после демобилизации из армии сержант Хаустов отправился поступать в летное училище. Мечтой парня было стать непременно истребителем. Однако в приеме ему отказали теперь уже как не проходящему по возрасту – ему исполнилось 22 года, тогда как в училище по всем нормам брали только до 21. Еще два года ушло на просьбы и обращения в разные инстанции, от Главного штаба ВВС до Кремля и Никиты Сергеевича Хрущева. Везде отказывали, предлагали даже походатайствовать о «более подходящем» приеме в сельхозинститут. И все же, в конце концов, личным разрешением Главкома ВВС сержант запаса Григорий Павлович Хаустов был допущен к сдаче вступительных экзаменов в Качинское летное училище. Офицерское звание лейтенанта Хаустов получил, когда ему было уже 28 лет, и его первый комэск в истребительном полку был всего годом старше.

После нескольких не имевших успеха рапортов о направлении в Афганистан, неугомонный летчик написал письмо в адрес XXVII съезда КПСС с предложением использовать свой боевой опыт истребителя в реальной обстановке. Его первая командировка была отмечена орденами Красного Знамени и Красной Звезды, а также афганского ордена «За храбрость». Будучи офицером группы управления, Хаустов отнюдь не ограничивал свою работу штабными обязанностями – летал на бомбо-штурмовые удары, водил ударные группы, летал на прикрытие и «свободную охоту», имея на счету вылетов побольше других. В первый срок пребывания в Афганистане он налетал 360 боевых вылетов, во второй – еще 310. Рассудительного офицера с хорошими организационными способностями и богатым летным опытом ценило командование. В числе достоинств Хаустова как руководителя, командующий ВВС 40-й армии генерал-майор В. Кот отмечал его склонность к тактическому мышлению и нетрадиционности решений.

В Афганистане Хаустов находился до последних дней пребывания там советских войск, вернувшись домой вместе с выводившейся авиацией 40-й армии в конце января 1989 г. К этому времени общий стаж службы полковника Григория Хаустова в авиации составлял уже 26 лет. Вот выписка из его личного дела: «Во время ведения боевых действий в составе групп и лично уничтожил 35 пулеметных гнезд, 41 автомобиль и 17 караванов с оружием, 46 минометов, 17 зенитных горных установок, 14 складов с боеприпасами и медикаментами, 27 пусковых установок реактивных снарядов». При вылетах на сопровождение ни один из самолетов в прикрываемых им ударных группах не был потерян.

Оценивая действенность истребительного сопровождения, надо отметить, что в большинстве случаев «прикрышка» свое дело делала, самим своим присутствием сковывая активность противника и предупреждая нападения на советские самолеты. Как известно, «лучший бой – тот, который не состоялся». Иное дело, что результаты боевой работы истребительного сопровождения были не столь зримы: действия «прикрышки» ограничивались строгими наставлениями «не провоцировать противника» и даже в случае явного присутствия чужих истребителей и их агрессивного поведения атаковать их позволялось при гарантии соблюдения всех предупредительных оговорок – убедившись, что перехват будет произведен непременно над своей территорией и при условии выполнения ракетной атаки исключительно в сторону своего воздушного пространства. Выполнять стрельбу в направлении границы запрещалось – при дальности пуска ракет Р-24 те могли уйти далеко вглубь соседней территории и такая стрельба могла привести к шумному международному скандалу. «Положить в карман» противника даже при визуальной встрече при таких условиях было крайне затруднительно.

Боевая работа в Шинданде велась менее интенсивно, из-за чего к осени 1988 г. там по-прежнему оставалось только дежурное звено истребителей. Дежурство в Шинданде несли посменно, давая возможность отдохнуть в тамошнем «санаторном» режиме. Здешней четверке истребителей преимущественно приходилось осуществлять ПВО аэродрома и сопровождать ударные группы штурмовиков и истребителей-бомбардировщиков. «Иранке», как звали соседей афганцы, было не до пограничных конфликтов: из-за чувствительных потерь на иракском фронте, отсутствия пополнения самолетного парка и трудностей с запчастями в ВВС Ирана осталось всего около десятка «Фантомов», несколько F-14A и до полусотни более простых F-5. Истребители Шинданда не раз видели на экранах РЛС появлявшиеся с сопредельной стороны самолеты, особенно при рейдах в районе Рабати-Джали, но те уклонялись от сближения, держа безопасную дистанцию. Тем не менее, именно на иранском направлении советским истребителям удалось одержать «чистую» победу.

В сентябре ПВО авиабазы четырежды засекала воздушное нарушение границы в провинциях Герат и Фарах, но перехватить цели не удавалось – они сразу же уходили на свою территорию, а пускать ракеты им вдогон не разрешалось. Игра в кошки-мышки затянулась, и после нескольких бесплодных попыток было принято решение отсечь нарушителей от границы и уничтожить. 26 сентября после очередной тревоги в воздух поднялись опытные летчики майор Владимир Астахов и капитан Борис Гаврилов. Выждав, пока нарушители уйдут подальше от границы, они выполнили обходной маневр и атаковали цели с запада, пустив с 7-8 км по одной Р-24Р, как и предписывалось, вглубь своей территории. Атака проводилась над безлюдным горным плато в 75 км северо-западнее Шинданда с высоты 7000 м по радиолокационному прицелу. Визуально попадания они не видели, так как противник шел в пыльной дымке у земли, но доказательством победы служили пленки ФКП, зафиксировавшие погасшие метки на экранах прицелов. Через две недели победу подтвердила пехота, во время рейда в указанном квадрате наткнувшаяся на остовы двух вертолетов.

После стычки с пакистанцами в 120-м иап имели место еще несколько случаев боевых повреждений: один МиГ-23 привез в закрылке застрявшую автоматную пулю, а фонарь самолета капитана Николая Балабухи (борт №05) был прострелен на земле при выруливании. Однако участившиеся обстрелы аэродрома едва не привели к тяжелым последствиям: при ночном минометном налете одна из мин упала прямо под носом уже пострадавшего в стычке с пакистанцами 55-го борта. На случай обстрелов самолеты по окончании полетов рассредоточивали, растаскивая по стоянкам подальше друг от друга, но в тот раз мина легла точно у самолета. Самолет чудом избежал серьезных повреждений, лишь при внимательном осмотре обнаружили срезанную осколком масленку на механизме разворота переднего колеса. Крупный осколок застрял в штабеле ящиков с боеприпасами, другими пробило борт соседнего истребителя и распороло фюзеляжный бак «спарки», из которого вылилось полтонны керосина. Следующее попадание могло превратить стоянку в костер, но злополучная мина оказалась последней. Злоключения 55-го борта на этом не кончились: еще через две недели с выруливавшего на взлет истребителя сорвалась фугасная «пятисотка», плюхнулась на бетон и покатилась в сторону. Летчик в растерянности притормозил, а выпускавшие его техники после секундного замешательства кинулись врассыпную, прячась за капониры и штабеля боеприпасов. К счастью, взрыватель не сработал. Выждав пару минут, оружейники вернулись к самолету и водрузили бомбу на место.

Помимо боевых «дырок», случались отказы техники, хотя один из наиболее серьезных случаев, приведших к потере машины, фактически стал следствием недостатков обслуживания. На МиГ– 23МЛД №54 с самого начала «выплывал» дефект в работе механизма разворота колеса (МРК), используемого при рулении. Неисправность проявлялась время от времени, будучи обусловленной износом дюралевых роликов направляющей поворотом стойки. Своевременно его не заметили, и 8 ноября истребитель майора В. Кривошапко потянуло на пробеге в сторону и снесло с полосы. Вылетев на приличной скорости на грунт, самолет понесся на пост радиотехнической службы. Чтобы остановить машину, летчик стал убирать шасси, передняя стойка сложилась, и истребитель зарылся носом в землю у самого ограждения. На самолете оказалась полуоторванной носовая часть, а планер деформировался настолько, что ремонту машина не подлежала.

«Жемчужина Забайкалья» и F-16 в прицеле МиГа на эмблеме 120-го иап

Капитан Сергей Лубенцов катапультировался под Шиндандом 11 января 1989 г. после отказа двигателя. Его МиГ-23МЛД стал последним боевым самолетом, потерянным в Афганистане

Двумя неделями раньше при заходе на посадку летчик МиГ-23МЛД №38 капитан К. Ворсин в спешке не выпустил закрылки. Сзади поджимала группа, садившаяся на 10-15 секундных интервалах, в небе до 10 км все было забито снижавшимися самолетами, а малый остаток топлива не позволил уйти на второй круг. Касание произошло на скорости 480 км/ч. Тут же оторвался тормозной парашют, самолет без задержки выскочил за пределы полосы и, прорвав сеть аэродромного тормозного устройства, зацепился за его трос. На этой «привязи» он описал дугу и врезался в обваловку сторожевого поста, где стояла БМП охранения. Сидевшие на броне бойцы кубарем полетели в разные стороны. Обошлось без жертв и раненых, но на зарывшемся в каменистый грунт самолете снесло все антенны и датчики на носу, сильно помяло фюзеляж до кабины, подломилась передняя стойка и даже воздухозаборники были набиты землей. Больше всего пострадало крыло, сместившееся в плане на 4° из-за деформации центропланной силовой рамы, коробка которой была смята, а ее стальная диафрагма 5-мм толщины прорвана в нескольких местах, словно бумажная. На восстановление истребителя ушло два месяца и по бумагам он считался возвращенным в строй. После этого его перегнали на ремзавод в Союз, где при более тщательном осмотре помятый самолет признали не подлежащим дальнейшей эксплуатации.

Следующее происшествие случилось в шиндандском звене. При возвращении с сопровождения бомбардировщиков из-под Кандагара 11 января 1989 г. на МиГ-23МЛД №42 капитана С. Лубенцова отказал подкачивающий турбонасос – лопнула рессора, соединявшая его с коробкой приводов. Двигатель стал захлебываться, летчик несколько раз запускал его в воздухе, но самолет быстро терял высоту и в 110 км от Шинданда Лубенцову пришлось катапультироваться. На КП о катапультировании летчика в пустыне узнали сразу же от его ведомого А. Лактионова. Сопровождая спускавшегося на парашюте товарища, он не удержался от комментария: «Ну, красиво ты оттуда вылетел, зрелище – сила!». Для спасения Лубенцова пришлось разворачивать целую операцию с привлечением Су-25 и вертолетов. Спасение летчика прошло успешно, хотя ему и пришлось провести несколько тревожных часов в ожидании поисковых вертолетов. На счастье, места оказались безлюдными, хотя потом Лубенцов и вспоминал, что вот-вот ожидал «новогодних подарков». Штурмовики, тем не менее, разнесли выезжавшую из лежавшего в удалении кишлака машину, направлявшуюся к месту падения самолета. МиГ-23МЛД капитана Лубенцова стал последним советским боевым самолетом, потерянным в Афганистане.

Аналогичный отказ случился «под занавес», через три недели, когда 120-й иап покидал Афганистан. МиГ– 23 задержались в Баграме дольше остальных, прикрывая отлет соседей – 378-го штурмового полка и 263-й разведэскадрильи. Опасность поджидала авиаторов уже по пути домой. В суматохе вывода уже в новогодние дни из Баграма ушли мотострелки. Десантники 345– го полка выдвинулись на блоки вдоль дороги, обеспечивая прикрытие ухода. Аэродром остался почти без охраны, и удачей было то, что противник не решался штурмовать авиабазу в надежде и без того получить ее едва ли не на следующий день после ухода «шурави».

Аварийная посадка МиГ-23МЛД капитана Н. Кривошапко 8 ноября 1988 г.

После такой аварии истребитель №54 ремонту не подлежал

С обеда 31 января истребители начали подниматься в воздух, направляясь на север. Полк уже прошел половину маршрута, когда на МиГ-23МЛД с бортовым номером 32 отказал топливный насос. Пилотировавший машину замполит эскадрильи майор Василий Хлистун и шедший с ним в паре комэск Владимир Белокурский повернули обратно, рассчитывая на помощь выпускавших их техников, все еще остававшихся на аэродроме (на этот счет было предусмотрено – никто не отлучается со стоянки и задача считается выполненной, только когда вылетевшие самолеты сядут в месте назначения). Им повезло – на окраине аэродрома оставался разбитый и полуразобранный 54-й самолет, с которого можно было позаимствовать вполне работоспособный насос. Пара заходила на посадку и заруливала на опустевший аэродром уже в темноте. К этому времени все помещения авиабазы были заминированы, в мерзлой грязи валялись брошенные патроны, мины, неразорвавшиеся гранаты и взрыватели, так что едва ли не единственным местом оставалась рулежка и стоянка, на которой и замерли самолеты. Оставалось только снять отказавший ДЦН-76А и заменить его – работа, в нормальных условиях и днем требовавшая не менее 8 ч. Техникам Олегу Кузьмину и Александру Сергееву пришлось работать на морозе, в темноте и наощупь, торопясь отремонтировать машину. Аэродром обстреливался, о бетонку вокруг то и дело звонко шлепали пули, одна из которых тут же ударила в борт на свет включенного фонарика. К трем часам утра все было закончено, прогазован двигатель, проверены системы и герметичность топливных магистралей. Пара вырулила и ушла из Баграма. Восход солнца они встретили над Гиндукушем, а через час заходили на посадку в Мары. А последним из полка Баграм оставил солдат – водитель аэродромного «пускача». Запустив двигатели ожидавшего техников Ан– 26, он направил в сторону свой «Урал», бросил на сиденье гранату и побежал к стоявшему на старте самолету. Истребители ушли из Афганистана.

После дозаправки 120-й иап перелетел в Чирчик, где оставался в готовности еще полтора месяца на случай перехода оппозиции в наступление. Однако та не спешила со штурмом Кабула, продолжая привычную тактику обстрелов и диверсий, и 25 марта 120-й иап вернулся на базу в Домну.

По итогам афганской эпопеи МиГ-23 показал себя надежной и выносливой машиной, доказав свою пригодность не только к выполнению истребительных задач («прикрышка» достаточно эффективно обеспечивала работу ВВС 40-й армии, предотвращая вероятное противодействие истребителей противника), но и ко всем «тяготам и лишениям» каждодневной службы – нанесению бомбовых и штурмовых ударов, минированию с воздуха и разведке. За пять месяцев службы завершавшего кампанию 120-го иап задачи распределились следующим образом: силами 37 имевшихся самолетов МиГ-23 было выполнено 5730 боевых вылетов, причем на долю 1-й эскадрильи пришлось 3950 вылетов и, соответственно, 2350 летных часов. Из них 3300 вылетов было выполнено на бомбардировки, в ходе которых сбросили 1300 т бомб, 529 – на прикрытие и 121 на разведку. Средняя интенсивность составляла 35-40 вылетов в смену с выработкой 25-30 т бомб, и даже в дежурном звене бывали дни, когда выполнялось до 16-18 вылетов. Шесть летчиков были удостоены орденов Красного Знамени, 30 отмечены орденами Красной Звезды.

Качества МиГ-23 подтверждал анализ показателей надежности авиатехники, проводившийся инженерным отделом ВВС 40-й армии и 73-й ВА. В нелегких условиях МиГ-23 показал себя достаточно надежным и выносливым самолетом. Благодаря хорошей эксплуатационной пригодности самолета большинство работ при подготовке к полетам можно было выполнять с земли, без использования громоздких стремянок и подставок, что сокращало трудоемкость и продолжительность обслуживания. Обеспеченная в модификации МиГ-23МЛ надежность конструкции и основных агрегатов, в сочетании с продуманным устройством нуждающихся в обслуживании узлов, позволили существенно сократить трудозатраты на подготовку техники.

При неизбежных мелких отказах, уследить за которыми не давал высокий темп работы и измотанность людей, проводивших на аэродромах 12-16 ч в сутки, боеготовность истребительных эскадрилий оставалась на уровне 93-94%. Причин, осложнявших эксплуатацию, было более чем достаточно: жара, плавившая и окислявшая смазку узлов и грозившая перегревом оборудования и закипанием аккумуляторов, постоянно висевшие в воздухе песок и пыль, проникавшие повсюду и истачивавшие узлы (при этом ветры с солончаков приносили едкую соляную пыль, приводившую к коррозии даже деталей, в обычных условиях считавшихся нержавеющими). Особенно досаждали пыль и грязь, засорявшие топливо (в тонне керосина набиралось до 0,5-1 кг всевозможного мусора). Через считанные часы забивались черной слизью фильтры, грозя отказами топливной автоматики, что заставляло их промывать через каждые 5-10 ч. Пыль и песок забивали шарниры, вели к износу подвижных соединений, ухудшали работу замков бомбодержателей, что приводило к заеданию их кинематики. Отказы случались из-за попадания пыли и песка в системы кондиционирования и управления воздухозаборниками, отложения засоряли жиклеры топливной автоматики, препятствуя нормальной работе двигателей, «горели» агрегаты электрооборудования, случалось, отказывал стартер.

Ремонт истребителя №38 в ТЭЧ полка

После снятия всех более-менее годных узлов 54-й борт был оставлен в Ваграме

Истребители 120-го иап покидают Афганистан

Типовые варианты вооружения МиГ-23 при работе в Афганистане

Много хлопот вызывало теснота и перегруженность аэродромов, вместе со сложностью схемы посадки приводивших к перегреву тормозов, поломкам шасси, а «разувание» самолетов из-за лопнувших пневматиков, налетавших на приносимые ветром-«афганцем» на полосу камни, было обычным делом. Нарекания вызывало качество остекления фонаря МиГ-23, быстро желтевшего и терявшего прозрачность на солнце.

В то же время неожиданно малым было число дефектов по аппаратуре авиаоборудования и электронике РЭО, на работе которых положительно сказывались сухой климат и регулярная эксплуатация (известно, что постоянная работа и присмотр положительно сказываются на надежности сложной техники, не в пример ее использованию от случая к случаю). Впрочем, есть и более прозаическое объяснение: как уже говорилось, МиГи преобладающим образом работали по наземным целям, для чего не требовалось использование всего комплекса бортового оборудования и находила применение лишь его малая часть. Вся сложная электроника обзорно-прицельной системы истребителя при нанесении бомбо-штурмовых ударов не задействовалась, не включались ни радиолокационная станция, ни теплопеленгатор, ни командная линия наведения, как раз и приносившие наибольшую долю отказов и неполадок в эксплуатации истребительных частей дома. Для выполнения задач истребители обходились стрелковым прицелом, достаточно простым и надежным в работе, а то и управлялись вовсе без специального оборудования, выполняя бомбометание вручную визуальным образом. Соответственно, остававшееся невключенным оборудование не могло «испортить показатели» и цифры по надежности у истребителей выглядели получше, нежели у истребителей– бомбардировщиков и штурмовиков.

В противовес истребителям, на штурмовиках и истребителях-бомбардировщиках «лишнего» невключаемого оборудования не было, а имеющийся бортовой комплекс навигации и прицельная система как раз и служили для конкретных ударных задач. Те, в свою очередь, представляли собой набор достаточно сложной аппаратуры с инерциальной курсовертикалью, лазерным дальномером, доплеровским измерителем и аналоговым вычислителем, случавшиеся неисправности которых вносили свою долю в статистику надежности машины (оценить влияние их отказов можно уже по тому, что у штурмовиков на отказы прицельной системы приходились девять из десяти выявленных неисправностей). Летчики Су-17 и Су-25 практически всегда использовали имеющееся целевое оборудование в полном объеме, сообразно его назначению и преимуществам при выполнении боевых задач, однако и с сопутствующими работе сложной техники отказами.

Истребители МиГ-23МЛД и МиГ-23УБ из состава 120-го ИАП

Эмблемы самолетов полка. Их автор – капитан Валерий Максименко