Текст книги "Право первой ночи. Танец огня (СИ)"
Автор книги: Ава Абель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Глава 5
Мейден сидела во главе стола, наблюдая, как веселятся гости. Она все еще не могла поверить, что этот шумный праздник в ее честь. «Больше не свободная девушка, – с невольной грустью подумала Мей, – жена». Похоже, она чересчур сроднилась со своим одиночеством, и мысль о том, что сегодня утром у нее появился не только супруг, но и новые родители, слегка пугала ее.
Ощущение нереальности происходящего не покидало Мейден последний месяц. Все случилось слишком быстро. После пира, на который она так и не попала.
В тот вечер Мей закончила дела пораньше и, нарядившись в самое красивое платье, отправилась в замок. В деревне редко устраивали праздники. К тому же ее пригласил Мор, симпатичный и весьма обходительный воин из княжеской дружины. Однако у замка ее поджидал сын старосты. Калеб без обиняков рассказал, почему девушке не следует появляться внутри. Пир был в самом разгаре, многие, включая воинов князя, успели надраться…
– Ладно кому из своры его приглянешься, Мей, мы с парнями за тебя постоим. А если сам князь в покои позовет?
Она опешила: такое ей в голову не приходило. Вряд ли господин вообще обратит на нее внимание. Мей далеко не первая красавица. Вон Мареша, дочь кузнеца, кровь с молоком и подержаться есть за что. Тем более при замке служит…
– Я тебе не указ. Пока, – Калеб понизил голос. – Но если позор какой случится, одна останешься. Никто в деревне тебя не возьмет.
Безобидное, на первый взгляд, замечание больно кольнуло Мейден. Меньше всего ей хотелось повторить судьбу матушки, сбежавшей со странствующим комедиантом, который ее обрюхатил, а потом бросил. Хотя Мей и была совсем крошкой, но времена, когда они вдвоем с матушкой скитались по деревням, перебиваясь милостыней, помнила хорошо. А потом…
Слава Трем, сиротку приютил дядя. Одинокий и бездетный, он сожалел, что не уследил за сестрой, поэтому поклялся богам устроить судьбу племянницы. С детства Мейден знала, что рано или поздно станет женой Калеба. Она понятия не имела, как дяде удалось уговорить старосту. Однако, Стоунч пообещал принять «дочь блудницы» в семью, когда придет время.
И вот час настал. Староста разыскал Мейден в тот же день, когда господин покинул Медоу. Стоунч был крайне убедителен, когда говорил, что не может больше смотреть, как девушка одна управляется с хозяйством. Больно ему видеть земли, принадлежащие храму Трех, которые бедняжка не в силах обрабатывать сама. Да и домишко ее в починке нуждается: вон крыша прохудилась, а на носу осень дождливая да зима, про которую говорят, что самой лютой будет со времен сотворения света.
Насчет последнего Мей сильно сомневалась, но спорить не стала. Какой смысл отпираться и тянуть время?
Да, она не пылала страстью к Калебу так, как героини тех немногочисленных книг, которые ей посчастливилось прочесть. Но он был неплохим парнем. Относился к ней, как к младшей сестре, часто помогал, хотя и любил покомандовать. Выгодная партия, как ни крути. Тем более этого хотел дядя.
Мей не стала искать причины, чтобы отложить свадьбу. Рано или поздно это все равно должно было случиться.
На следующий день после визита старосты она начала готовиться к церемонии. Первым делом по традиции на три недели отказалась от мяса, дабы укрепить свой дух во славу Трех и предстать чистой пред супругом.
Много времени ушло на то, чтобы соткать изо льна полотно для платья. А когда пепельно-серый холст наконец-то был готов, понадобилось несколько дней, чтобы его выбелить. К счастью, Калеб привез невесте ольховых поленьев, чтобы она могла нажечь золы для этого.
Результат превзошел ожидания не только Мейден, но и будущей свекрови, которая вызвалась помочь невестке с платьем.
Белоснежная ткань выгодно оттеняла смуглую кожу. Высокая линия талии и узкие рукава прекрасно сочетались с длинной юбкой, которая мягкими складками расширялась к низу, переходя в небольшой шлейф. Мей сама расшила круглый вырез лифа листьями и цветами. Никаких корсетов, шнуровок и поясов – по меркам местных модниц, платье можно было назвать простым. Тем не менее Мейден выглядела в нем свежей и изящной, не хуже дев с книжных гравюр. Она не стала убирать волосы в косы, оставив их распущенными. А голову украсила венком из полевых цветов.
Венчал их с Калебом жрец, за которым специально послали в соседнюю деревню. Обряд провели во дворе дома старосты. Там же собирались пировать.
После обязательных гимнов во славу Трех, служитель спросил, по своей ли воле жених и невеста вступают в супружество, и получив согласие, возобновил песнопения. На этот раз жрец монотонными завываниями вымаливал у богов для молодой семьи единомыслия, твердой веры и чадородия.
Мейден казалось, обряд никогда не закончиться. Она так устала, что и не заметила, как волнение и трепет уступили место скуке. Единственное, что ее волновало под конец обряда, как удержаться и не зевнуть во весь рот. Это было бы крайне непочтительно по отношению к богам.
Наконец жрец закончил бубнить, соединил руки новобрачных и разрешил им поцеловаться. Мей смутилась и закрыла глаза. Калеб быстро клюнул ее сухими губами. Кто-то отпустил непристойную шутку о неопытности новоиспеченного супруга. Гости одобрительно загудели. Началось долгожданное веселье.
Молодых усадили на скамью, украшенную гирляндами из цветов и пшеничных колосьев. Стол ломился от простых, но сытных блюд: всевозможные пироги, с мясом и рыбой, пряные колбаски из свинины, успевшие остыть и покрыться белыми пленками жира, дичь. И конечно же, эль. Не из княжеских погребов, зато много.
Пока одни гости ели и пили, другие охотно участвовали в забавах. Самой популярной оказалась игра в «Вишенку», за которой Мейден не могла наблюдать без улыбки. Свободные парни и девушки выстраивались напротив друг друга и сцепляли руки. Доброволец с разгона прыгал на «живой» мостик, остальные, приседая да охая, перекидывали его с одного конца в другой, где победителя ждала награда: поцелуй той, которая нравилась, на глазах у всех.
Когда солнце поползло к горизонту, во дворе зажгли факелы. Часть столов пришлось оттянуть в сторону, чтобы всем желающим хватила места для танцев.
Мейден как раз стояла в паре с мужем, когда ей показалась, что среди музыки и смеха она различает отдаленное ржание лошадей и грохот колес.
Со двора старосты открывался обзор на подъездную дорогу к замку. Мей заметила вдалеке стремительно приближающие горящие точки. Музыканты перестали играть, все присутствующие с любопытством уставились на нежданных гостей.
Вереницу экипажей сопровождали всадники. Первой ехала карета, запряженная четырьмя лошадьми. Самая массивная, она отличалась от остальных обилием золоченых завитушек. В дрожащем свете факелов, освещавших дорогу вознице, на ее стенках извивались в бешеном танце искусно воссозданные крылатые змеи.
Мейден удивилась, когда процессия вместо того, чтобы пронестись мимо, остановилась. Разгоряченные лошади фыркали и рыли копытами землю. Проворный возница спрыгнул с козел и, обежав экипаж, открыл дверцу. В проеме появился мужчина. Высокий, темноволосый, с ног до головы закутанный в черное, одним своим видом он внушал трепет. Мей вгляделось в бледное лицо гостя и тихо ахнула от изумления. Это был Мор.
* * *
– Князь! – с радостным воплем кинулся к кортежу Элдер.
Рыжий дружинник был вынужден остаться в Медоу после пира, на котором ему сломали ребра. Мей постоянно с ним встречалась. Учитывая, что образ жизни она вела затворнический, это казалось странным. Будто Элдер следил за ней. Пару раз он якобы случайно проезжал мимо дома на опушке как раз в тот момент, когда Мейден нужна была помощь. И всегда рыжий проявлял невероятную отзывчивость. Он часто шутил, задавал много вопросов, но почти никогда не говорил о себе или своем господине.
– Ваша светлость, – опомнился староста, кинувшись в ноги мужчине в черном.
Мейден, боялась пошевелиться. Краем глаза она заметила, как с лица мужа схлынула краска. На языке вертелся вопрос, задавать который не имело смысла.
Стоунч, быстренько переговорив с хозяином, обратился к людям:
– Гости дорогие, сам князь Реймор Буреликий решил почтить наш скромный праздник своим присутствием.
Народ радостно загудел. Мей заметила, как князь шепнул что-то Элдеру, и тот быстрым шагом направился к экипажу.
– Позвольте, ваша светлость, предложить вам лучшее место, – приговаривал староста, ведя господина прямиком к столу новобрачных.
Мейден встала с места. Нужно было что-то сказать, поприветствовать высокого гостя, поблагодарить, но язык будто примерз к небу. Она вспомнила, как подтрунивала над ним, думая, что имеет дело с простым наемником, как пообещала прийти, но не явилась. От этих мыслей голова пошла кругом, к горлу подкатила тошнота.
– Кланяйся гостю, доченька, – шепнул староста Мейден.
Она все еще не могла поверить своим глазам. Испуганная и растерянная Мей исполнила книксен. Судя по строгому взгляду, которым наградил ее князь, получилось не очень.
– Стоунч, твоему сыну повезло с женой, – говоря это, Реймор продолжал смотреть на Мейден. – Настоящая леди, благовоспитанная и немногословная. Как раз для такой у меня есть подарок.
Он дал знак рукой, и Элдер, появившийся подле господина, раскрыл перед ним резную шкатулку. Когда князь извлек из нее пояс, люди вокруг восхищенно зашептались. Ткань, алая с золотым, мерцала в свете факелов будто живое пламя, невесомое и прекрасное.
– Позволит ли невеста? – несмотря на то, что это был вопрос, в голосе князя не было ни капли любезности, будто он разговаривал не с живым человеком, а с вещью.
Мейден снова покосилась на мужа. Калеб замер как каменный истукан, лицо его стало совсем серым и безжизненным.
– Конечно, ваша светлость, конечно. С превеликой радостью, – ответил за Мейден староста.
Но князь пропустил его слова мимо ушей. Он ждал. Неужели ее согласия?
Не желая испытывать терпения господина, Мей слабо кивнула.
Реймор приблизился к ней вплотную. Он перекинул пояс через Мейден, заключив ее объятия. Князь был так близко, что она могла чувствовать не только тепло, исходящее от него, но и едва уловимый аромат. Так пахнет летним вечером лесная дорога: травой и пылью, нагретой солнцем корой и дымом будущих пожаров.
От смущения и страха Мейден зажмурилась и, подняв руки, прижала их к груди.
Темноту заполнил шорох ткани, туго обнявшей стан. Неожиданное прикосновение, горячее и решительное, заставило вздрогнуть. Князь аккуратно разгладил складки на поясе.
– Благодари, – требовательно велел староста. – Не пучь глаза как жаба.
Мейден непослушным языком пролепетала невнятное «спасибо». Князь по-прежнему молчал, рассматривая ее, будто видел первый раз.
– Вот же бестолковая, – не унимался Стоунч.
– Хватит, – сухо оборвал его Реймор. – Где я могу сесть?
Как и опасалась Мей, место князя оказалось рядом с ней. Зажатая между супругом и господином, она не понимала, как следует вести себя дальше.
Реймору и его людям, которых также усадили за столы, подали подогретые кушанья. Дружинники с аппетитом набросились на еду, оживленно переговариваясь между собой. Сам князь ни к чему ни притронулся, только пригубил немного эля. Стоунч было попытался угостить господина лучшим вином из своих особых запасов, но в ответ получил лишь презрительный взгляд. Мейден заметила, как князь сделал едва заметный знак Элдеру, и рыжий с напускным весельем утащил старосту к пирующей своре.
– Не возражаешь, если невеста со мной потанцует, – Реймор вроде бы обращался к мужу Мей, но при этом даже не смотрел в его сторону.
– Она не обучена господским танцам, – угрюмо процедил Калеб.
– Нестрашно, – князь встал из-за стола и громко обратился к музыкантам: – Эй, сыграйте-ка нам что-нибудь не такое резвое.
Те беспрекословно повиновались. Задорные ритмы оборвались, уступая место плавным мотивам. Гости взялись за руки, чтобы закружиться в огромном хороводе, как того требовал танец. Но Реймор, видимо, был не в курсе. Он решительно вышел в центр, и Мей ничего не оставалась, кроме как послушно следовать за ним.
– Похожий танец популярен нынче при дворе, – мимоходом обронил князь. – Правда, исполняют его под иную музыку.
Мейден замялась: сказать или нет. С одной стороны, перечить хозяину – неслыханная дерзость. С другой, не впадет ли он в бешенство, поняв, в каком нелепом положении оказался прямо у всех на виду.
Она набрала в грудь побольше воздуха, подыскивая слова, но сказать так ничего и не успела. Реймор уверенно положил одну руку ей на талию, а вторую, подхватив Мей за кисть, приподнял и отвел в сторону.
– Я поведу, – спокойно сказал он.
Князь играючи привлек Мейден к себе, так, что их бедра соприкоснулись.
– Так проще двигаться в такт, – невозмутимо пояснил он. – Просто обопрись на мою руку. Необязательно виснуть на мне дикой кошкой.
Мей ужасно смутилась. От волнения она не заметила, как вцепилась в господина мертвой хваткой, так, что костяшки пальцев побелели.
Реймор сделал шаг назад, увлекая ее за собой, затем вперед, не оставляя выбора, кроме как отступить. Поначалу движения не отличались точным совпадением. Мейден видела на лицах гостей, вереницей проплывающих мимо, недоумение и злорадное любопытство. Не в силах сносить это больше, она вперилась взглядом прямо перед собой, рассматривая переплетение нитей на камзоле господина.
– Слушай музыку, – посоветовал Реймор. – Двигайся в такт. Раз-два-три. Считай про себя, ты же умеешь. Раз-два-три.
Мейден удивилась, но это действительно помогло. Она даже смогла немного успокоиться и выровнять дыхание. Теперь каждый шаг, каждый взмах руки, что делал князь, казались ей волнами. Они будто попали в один невидимый поток.
Неожиданно Реймор разомкнул объятия, и Мейден, руку которой князь поднял чуть выше, словно угадаВ его желание, сделала оборот на месте.
– Я же говорил, ничего сложного, – одобрительно улыбнулся князь. – А теперь повторим все сначала.
Мейден испытала огромное облегчение и даже некую гордость, когда поняла, что они движутся в паре почти как одно целое. Придворный танец оказался не таким уж и сложным.
– Ваша светлость, – ей понадобилось время, чтобы набраться смелости и первой заговорить с князем. – Вы прекрасный учитель.
Реймор иронично вскинул бровь.
– Повезло с ученицей: все схватывает на лету.
Похвала, пусть и такая странная, обрадовала Мейден. Она позволила себе поднять глаза и робко улыбнуться князю. Он ответил ей вежливой улыбкой. Мимолетной и скупой. Выражение его лица вновь стало серьезным.
– С другой стороны, не удивительно, когда речь заходит о такой быстрой девчонке, – очередная фраза, адресованная ей, но сказанная так, будто князь случайно выболтал свои мысли.
Мей показалась, что в этот раз в голосе Реймора проскользнули нотки раздражения.
– Резвая, что твои козы, – добавил князь, видимо, не дождавшись ответа.
– Господин, – Мейден догадывалась, почему он злиться. – Если вы о том вечере, то…
– Пф-ф, – фыркнул князь в сторону.
Если бы не едва заметная морщинка между бровей, она, возможно, и поверила, что ему все равно.
– В таком случае я не понимаю, чем могла обидеть вас, – простодушно продолжила Мей.
– Вот еще! Впервые вижу пастушку с таким самомнением.
По лицу князя пробежала едва уловимая тень возмущения, но он тут же совладал с собой. Мейден могла бы возразить, но не стала. Благоразумней сейчас было бы помолчать.
Больше за весь вечер они не перекинулись ни словом.
Люди пили, ели, танцевали, а Мейден украдкой поглядывала на ночное небо. Полная луна в окружении многочисленных звезд сияла подобно тусклому солнцу. Для новобрачных неумолимо близился конец торжества, а потом… Мей весь день гнала от себя мысли о неизбежном, и сейчас всем ее страхам суждено сбыться.
Вот уже и кумушки встали из-за столов и собираются вместе. Перешептываются, поглядывая на невесту, хихикают. Сейчас их с Калебом проводят в дом, запрут там, а сами встанут под окнами. Будут подслушивать или даже подглядывать, чтобы молодые не уснули.
О том, что случится дальше, Мейден старалась не думать. Она попросту не могла представить, как окажется наедине с мужем, как Калеб будет прикасаться к ней.
Кумушки, будто почувствовав ее опасения, затянули похабную песенку и направились к молодым. Музыканты, заметив оживление, прекратили играть. Мей с ужасом вслушивалась в слова. Теперь, когда она была на свадьбе невестой, а не гостем, они перестали казаться ей веселыми. Мейден готова была провалиться от стыда сквозь землю каждый раз, когда слышала очередной шутливый совет, как стать и нагнуться, чтобы молодой муж не смотрел на других женщин.
– Хватит!
Мей не поверила своим ушам: властный голос Реймора оборвал песню на самом интересном месте.
Гости притихли и с недоумением уставились на своего господина, а тот спокойно продолжил:
– На правах владельца земель я решил благословить сей брак, взяв в свою постель невесту в ее первую брачную ночь.
Смысл слов дошел до Мейден не сразу. Она глянула на князя, который держался абсолютно бесстрастно, потом на мужа. С самообладанием у Калеба было намного хуже: его лицо перекосила злоба. Он выглядел жалко: раздавленный, униженный, бессильный что-либо изменить.
Мей и сама была поражена. Нет, она, конечно, знала, о праве первой ночи, но никогда не слышала, чтобы им кто-то пользовался. С другой стороны, и на свадьбах, где гостем был сам князь, ей до сих пор бывать не приходилось.
Она оглянулась по сторонам, стараясь найти глазами Стоунча, хотя знала наверняка: никто не станет за нее заступаться.
Дальше все было как в тумане. Князь взял Мей под руку и повел к карете. От страха ноги перестали слушаться, она спотыкалась на каждом шагу, но Реймор всякий раз спасал ее от падения.
Едва забравшись в карету, Мейден забилась в самый дальний угол. Внутри было темно и пахло кожей. Сидения скрипели, она зажмурилась, тело била мелкая дрожь. Вопреки ожиданиям, князь не спешил набрасываться на нее.
Осмелев, Мей приоткрыла один глаз. Реймор сидел напротив и, насколько можно было рассмотреть его лицо в лунном свете, сочившимся из окошка, наблюдал за ней.
– Не думал, что настолько тебе неприятен, – мрачно заметил он.
– Вовсе нет.
Неужели этот человек не понимает, в чем дело?
– Мой муж… – начала было Мейден, но тут же замолчала.
Она не знала, как признаться князю в том, чего боялась. С одной стороны, сердце ее радостно трепетало от того, что эту ночь ей не придется проводить с Калебом. С другой, цена такого освобождения была весьма сомнительной.
– Не переживай, твой муж внакладе не останется, – усмехнулся Реймор. – Каков годовой доход его хозяйства?
– Что? – не поняла Мейден.
– Неважно. Дам в два раза больше.
Она молчала. Безусловно, такой подарок их семье был более, чем щедрым, но вряд ли деньги сотрут из памяти Калеба события этой ночи. Да и жители деревни вряд ли забудут эту свадьбу.
– Брось, – Реймор словно угадал ее мысли, – твой муж должен быть польщен: право первый ночи моя привилегия, а не обязанность. Будь на твоем месте другая…
– Почему вы говорите так, будто я товар? – вспыхнула Мейден.
Князь аж поперхнулся. Видимо, не ожидал такой дерзости.
– Простите великодушно, миледи, что задел ваши нежные чувства, – издевательски протянул он, – но разве это не так?! Тем более и купец у тебя, судя по всему, был. Или как там у вас в народе говорят?
– Не понимаю, о чем вы.
– Маленькая притворщица, сама виновата. Или забыла, как вела себя при первой нашей встрече? Разве положено чужой невесте гулять одной по полям и принимать приглашения от незнакомцев?
– Но я тогда и не была ничьей невестой, – возмутилась Мейден. – Калеб позвал меня замуж на следующий день.
– Какая разница, – отмахнулся князь.
– Для меня – большая. Да, я принадлежу вам вместе с землями. Да, вы можете считать меня товаром или, чем вам там еще заблагорассудится, называть, как хотите, но только не лгуньей!
Слова вырвались прежде, чем Мей успела подумать. Но Реймор не спешил гневаться, только с усмешкой заметил:
– А я почти забыл, какой дерзкой ты можешь быть, миленькая благонравная пастушка. Именно это в тебе мне так нравится.
* * *
Серые каменные стены, бесчисленные лестницы, освещенные дрожащим пламенем факелов, длинные тени и гулкое эхо шагов – замок казался Мейден опасным и величественным. Она бывала здесь всего несколько раз, но никогда не заходила так далеко.
В коридорах почти никого не было. Лишь парочка слуг, большинство из которых она раньше не видела. Возможно, именно поэтому они вели себя сдержано: прятали любопытные взгляды, не позволяя себе ни единого смешка или шепотка.
Князь подвел Мейден к огромной резной двери с массивной бронзовой ручкой. За ней была комната со стенами, обитыми темной тканью с золотистым узором.
Больше Мей ничего не рассмотрела. Едва захлопнулась дверь, как ее снова захватили страх и стеснение. Она ничего не могла с собой поделать: так и замерла посреди комнаты, уперев глаза в пол.
– Иди сюда, – позвал Реймор.
Она не двинулась, и ему пришлось подойти к ней.
– Какая же ты упрямая, – шепнул он.
И не дав Мейден ни единого шанса заговорить его, князь поднял ее на руки и отнес к кровати.
Шелест ткани, и вот уже Реймор снял свой подарок. Она почувствовала, как его пальцы скользнули по щеке, погладили шею, коснулись груди. Он нагнулся к ее лицу, но Мейден инстинктивно отпрянула. Князь прильнул губами к ключице. Она попыталась оттолкнуть его, но безуспешно. Реймор лишь задышал чаще.
Мейден отчаянно брыкалась, но освободиться не получилось. Более того, она смутно понимала, что такое сопротивление лишь раззадоривает князя. Но заставить себя замереть и покориться Мей не могла.
Реймор поймал ее руки и, прижав к кровати, навис сверху. Шелковая петля пояса мягко обвила запястья. Князь неторопливо, будто смакуя момент, опустил голову и заглянул ей в глаза. И хотя Мейден прекрасно понимала, что дело в игре света, все равно не могла избавиться от видения дикого пламени, пляшущего внутри ее мучителя. Янтарные всполохи в глубине прищуренных глаз, горячие прикосновения уверенных рук и тяжелое дыхание на шее. Мей чувствовала себя бьющимся в паутине мотыльком, судьба которого предрешена.
Смятение, ярость, тягостное предвкушение – все смешалось в единый поток, готовый поглотить ее целиком. Князь, точно путник, истерзанный жаждой, пил ее дыхание. Ловкие пальцы умело ласкали тело Мей. Она не без ужаса осознала: странная игра приносит ей удовольствие. Связанная, безвольная в жадных объятиях, Мейден гадала, что же произойдет в следующую минуту.
Легкий укус, и она снова обрела голос: вскрикнула, но тут же закусила губу. Ткань лифа, все еще скрывавшая грудь, смягчила игривое нападение, а внезапная боль принесла… удовольствие.
Тем временем свободной рукой князь задрал подол ее платья. Он гладил колени и бедра Мей. Прикосновения Реймора сочетали в себе нежность и настойчивость. Едва ощутимые, почти деликатные, они сбивали с толку. На секунду Мейден позволила себе расслабиться. Мучитель, казалось, только этого и ждал. Белоснежная ткань с треском пошла по швам: подвенечное платье превратилось в жалкие лоскуты.
Мейден испугалась, опять вскрикнула, но тут же осеклась, сообразив, что только сильнее распаляет князя. Несмотря на это, свою одежду он сбрасывать не спешил. Даже не думал прикасаться ни к одной из многочисленных золотых застежек. Казалось, полностью облаченный палач испытывал особое удовольствие от беспомощной наготы своей жертвы.
Склонив голову набок, князь беззастенчиво рассматривал Мейден. Судя по ленивой ухмылке, сейчас он решал, что делать со своей игрушкой.
Мей стиснула зубы: какую бы мерзость негодяй ни придумал, от нее он не услышит больше ни звука. Пусть бесправная и в чужой власти, она все еще может лишить господина удовольствия наслаждаться ее стонами.
Реймор грубо, словно пересиливая себя, принялся мять ее грудь. Мейден молчала. Лишь позволила себя пару тяжелых стонов, когда движения князя стали резкими, причиняя ощутимую боль.
Господин помрачнел. Звонкий шлепок, и Мейден нарушила собственное обещание. С губ сорвался крик, полный испуга. Реймор медленно занес руку для нового удара.
– Прошу, мой господин, – пролепетала Мейден, – не надо! Мне больно.
Князь улыбнулся так, будто принял искреннюю мольбу за кокетство, но руку все-таки опустил. Он бережно погладил Мей по щеке, тонкие пальцы скользнули к губам. Кожа Реймора пахла миндалем и имела приятный терпкий привкус.
– Ты действительно желаешь, чтобы все прекратилось? – промурлыкал князь.
Томная вкрадчивость не одурачила Мейден. Его глаза смеялись: «Не обманывай себя, ты же хочешь, чтобы я продолжил». Не дожидаясь ответа, он припал губами к ее груди: то облизывал, словно сочный плод, то легонько покусывал соски.
Мей больше не контролировала ни дыхание, ни протяжные стоны. Реймор не отставал: словно охотничий пес, взявший след, шумно втягивал воздух. Покрывая грудь поцелуями, он поднимался выше: ключицы, шея, подбородок. Наконец его ненасытные губы добрались до рта Мейден. Он не ласкал ее, скорее, нежно жалил.
– Такое наслаждение наблюдать, как ты сопротивляешься, когда твое тело жаждет покориться, – шепнул Реймор, смыкая цепкие пальцы на шее Мей.
Она хотела возразить, но из груди вырвалось лишь невнятное мычание. Мейден почувствовала, что не может больше дышать. Сердце затрепыхалось так, будто вот-вот выскочит из груди.
Все вокруг поблекло. Мей зажмурилась, почувствовав, как на нее вот-вот обрушится темная волна.
– Верь мне! – прохрипел князь и ослабил хватку.
Она сделала несколько вдохов, частых и глубоких. «Верить? – лениво шевельнулась мысль на краешке сознания. – А разве у меня есть выбор…»
Мейден ощущала влагу на теле и внутри. Ее била мелкая дрожь. Она не понимала, было ли в покоях слишком холодно или невыносимо жарко. Абсолютно новые ощущения. И если разум из последних сил противился, то тело… Мей понял, что оно готово предать хозяйку в любую секунду.
Приоткрыв глаза, она едва не закричала: князь наблюдал за ней с животной ненасытностью, будто мог видеть внутреннюю борьбу. Мейдан не понимала, как князю удается сдерживать себя. Но движения Реймора оставались плавными и чуткими. Его руки вновь отправились в путешествие по ее телу: грудь, живот, бедра. Горячие пальцы потянулись к лону Мей. Она застонала, глухо и сладко:
– Развяжи меня!
Собственный голос не узнать: хриплый и густой. Мейдан глянула на князя, тот замер в ожидании.
– Мой господин, – поспешно добавила Мей.
Реймор молча слез с нее, подошел к спинке кровати и ослабил петлю. Она высвободила руки и села. Краем глаза Мейден заметила еще одну фигуру в комнате и даже успела испугаться, прежде, чем поняла, что это зеркало.
Незнакомка в отражении восхитила Мей: влажная смуглая кожа в дрожащем пламени свечей отливала золотом, тонкий стан, высокая грудь, хрупкие плечи, на которые спускался водопад темных волос, и губы, припухшие от поцелуев, они бесстыже алели, требуя новую порцию ласк.
Князь медленно отошел, остановившись у изножья кровати. Мейдан не знала, чего он ждет. По наитию опершись на руки, она осторожно подползла к нему. Реймор одобрительно улыбнулся.
Мейден встала на колени, оказавшись лицом на уровне груди господина, и потянулась к застежкам на камзоле. Дрожащие пальцы не слушались хозяйку, все происходило очень медленно. Князь сопел и нетерпеливо фыркал, но помогать не стал. Губы у Мей пересохли от волнения, она то и дело их облизывала. Наконец когда с последней пуговицей было покончено, Реймор вознаградил ее долгим поцелуем. Одной рукой он крепко держал Мейден за подбородок, второй ловко расправлялся с ремнем в штанах.
Не дав ей опомниться, князь поднял Мей с кровати и опустив на пол, повернув к себе спиной.
– Ложись, – рыкнул он.
Она безропотно повиновалась. Шелест ткани, Мейден поняла, что князь скинул с себя оставшуюся одежду. В таком положение она не могла видеть господина, но чувствовала жар, исходивший от его тела.
Реймор опустился сверху, схватил Мей за волосы и легко потянул назад так, чтобы она приподняла голову. Свободной рукой князь снова коснулся ее лона.
– Я не могу больше играть с тобой. Слишком желанна, – с этими словами он уверенно приподнял Мей и начал двигаться.
Она с трепетом прислушивалась к собственному телу: там, внизу стало невероятно горячо и тесно.
Внезапная давящая боль. Мейден дернулась вперед, но князь удержал ее. Он немного помедлил, давая ей время привыкнуть, и снова сделал несколько аккуратных неглубоких движений. Мей застонала. Вышло как-то капризно и немного по-детски.
– Сейчас будет больно, – шепнул ей в затылок князь.
Вместе с этим он навалился на Мейден всем телом и одним мощным толчком вошел глубоко до конца. Она выгнулась, стиснув зубы, сдержала рвущийся изнутри визг.
Князь, казалось, ничего не заметил, он продолжал двигаться, уверенно и ритмично, в такт собственному дыханию. Каждый новый рывок отзывался для Мей тупой болью внизу живота. Не в силах больше терпеть, она сдалась. В ее криках звучали ненависть и страдание, мольба и отчаяние. Она знала: Реймор прекрасно все понимает, но останавливаться не собирается. Наоборот, князь ускорился, безжалостно насилуя свою игрушку, каждым раз заставляя кричать ее еще громче.
Мей уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Она презирала себя за наготу и беспомощность, за дрожь в теле и стоны, которые не могла сдержать. Из последних сил она попыталась скинуть с себя ненавистного господина.
Князь резко отстранился. Без его тяжести, Мейден почувствовала себя легкой пушинкой. Реймор перевернул ее на спину и, придерживая за плечи, снова навис сверху.
– Успокойся, – в его строгом голосе звучала нежность. – Пойми, я не могу остановиться. Просто расслабься. Доверься мне.
Князь принялся целовать ее лицо, кончиком языка слизывая слезы со щек. Эта выходка обезоружила Мей. Такая неожиданная, но приятная, так сильно отличающаяся от свирепого насилия, которое она только что пережила.
– Доверься мне, – повторил Реймор. – Не заставляй умолять.
Его дыхание щекотало шею, и это был уже не приказ.
Мей чувствовала, как князь водит своим членом, горячим и твердым, по ее животу. Она всхлипнула еще несколько раз, глубоко вдохнула и постаралась расслабиться.
Реймор снова вошел в нее. Теперь она видела его напряженное лицо, плотно сжатые губы и бисеринки пота на коже. Князь не торопился, наоборот, старался двигаться медленно и аккуратно. Мей чувствовала, что такая терпеливость стоит ее мучителю немалых усилий.
Она крепко зажмурилась, прислушиваясь к новым ощущениям. Движения члена внутри оставались все такими же непривычными, но невыносимых страданий больше не причиняли. Наоборот, эта новая боль приятной, тепло разливалась по телу мягкими волнами. Толчок, еще один. Мей осознала, что сладко постанывает в такт нарастающим движениям князя. Громче, еще громче. Время и пространство перестали существовать. Только ритмичные толчки и общие стоны, звучащие для нее сладкой музыкой.
