Текст книги "Чёрный листок над пепельницей"

Автор книги: Атанас Мандаджиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Дойдя в воображении до этого места, Гео просто похолодей от ужаса: а вдруг… А вдруг девочка лишь теперь решится на крайний шаг; чтобы отомстить любимому и его новой приятельнице, изображения которой не сходят со страниц газет? А что Эмилия по-прежнему или даже больше прежнего любит Ярослава, тоскует по нему – ясно как божий день, иначе зачем она так рисковала, зачем пришла в самое людное место? Конечно, чтобы посмотреть на свою любовь. А эта любовь обнимается с другой девушкой и шепчет ей на ухо всякие нежности… Теперь, что бы она ни сделала, никто ничего не подумает – ведь она для всех мертва…

Настроение падало с каждой минутой, мрачные мысли совсем одолели измученного жарой и неизвестностью Гео, он уже почти верил в новые страшные замыслы Эмилии.

София возникла неожиданно. Сначала ему навстречу побежала длинная ограда резиденции «Враня», двор которой был устлан густым пыльным покровом из листьев, потом замелькали прутья решётки, с двух сторон обрамляющей бульвар Ленина, тёмно-голубая громада гостиницы «Плиска» надвинулась и минуту спустя осталась позади. Гео постепенно успокоился и уже готов был посмеяться над опасениями, которые одолевали его только что. Конечно, Эмилия отчаянная девчонка, от неё всего можно ожидать, но самоубийство… Такое, действительно, могло прийти ему в голову только от чудовищной жары и усталости. «Стой, товарищ следователь, – сказал он – нужно чуток передохнуть и проглотить хотя бы горячий кофе».

Уличные кафе ещё не работали. «Ладно, выпьем кофе дома». Он остановил машину, купил газеты и снова помчался, обгоняя по дороге всех мотоциклистов и другие «Запорожцы». Накануне вечером он не успел связаться с майором по телефону – тот уехал с высоким начальством неизвестно куда и насколько (и, как сказала милая жена майора, «он почти ничего не взял с собой, может, завтра и вернётся»). Поэтому Гео так торопился – хотел застать майора дома, прежде чем он отправится в парк на свою обычную ежедневную зарядку. Он расскажет Цыплёнку всё от слова до слова, и пусть тот сам решает, что и как делать дальше. Общегосударственный розыск, межпланетное следствие – это и вправду дело начальников, а мы всего лишь исполнители…

Гео летел по улицам города, наперерез троллейбусам и трамваям, выжившая из своего старенького друга и помощника гораздо больше, чем можно было предположить по его обшарпанному виду. Внезапно – вроде без всякой видимой причины – Гео почувствовал дикий, нечеловеческий страх, который клещами сдавил виски. Ему показалось, что дома несчастье, что-то с Геной или Гошкой. Такое с Ним случалось в первые месяцы после женитьбы и когда Гошка был совсем крошечный. Впрочем, вероятно, это обычное состояние молодых мужчин, крепко и любовно привязанных к семье.

Он остановил машину у своего подъезда, нарочито медленно закрыл её и только тогда посмотрел вверх. Окна были распахнуты, занавески чуть колыхались– всё спокойно. Так же спокойно и тихо было на прохладной лестнице, но ведь и тишина порой обманчива…

– Это ты?… А Генка только что ушла, буквальна пить минут назад…» – Тёща вытерла передником ручку двери, руки её были облеплены тестом. – А я слышу – звонок. Кто бы это мог быть, а? Оказывается, это ты. А Генка сегодня решила уйти пораньше, у них там ожидают ревизора… А у тебя что, нет ключа? Может, ты его потерял?

– Не знаю, мама, может, и потерял. А Гошка где, встал?

– Давно. Я делаю ему пирожки с брынзой. Ты ещё не завтракал? Есть хочешь?

– Нет, спасибо…

Совершенно неожиданно для себя – и для тёщи гоже – он осторожно, чтобы не задеть очки, погладил её по щекам.

– Мальчик моется в ванной. Когда он узнает, что отец дома, он… – тёща тихо протопала у него за спиной в своих мягких тапочках, – он просто лопнет от радости.

Кругом чистота. Белоснежные тюлевые занавески еле колышутся. Балкон на кухне, видимо, только что вымыт и ещё блестит, высыхая. Да, что там ни говори, а Гена – человек очень аккуратный. Жаль, что он не писатель, а то бы назвал свою книжку «Женщина, которая любила мыть балконы». Кто откажется купить книжку с таким названием?

– Мама, я не помешаю? Мне хочется сварить себе кофе.

Всё-таки как хорошо дома! Счастье, пусть даже в нём большая доля иллюзии, даёт уверенность в себе.

– Сначала ты поешь пирожки, а кофе я сама тебе сварю.

Гео сел в кресло и развернул свой любимый «Труд», но тут же сложил и бросил на стол: газета пойдёт с кофе и сигаретой. С наслаждением вытянул ноги, закрыл глаза… Пахло мастикой – наверно, вчера натирали пол. На балконе ворковали голуби. Телефон! Как же он мог забыть? Резко отбросил кресло назад, да так, что сам чуть не потерял равновесие.

«Нет, Гео, он ещё не вернулся… – Сонный голос жены майора был едва слышен. – Что-нибудь передать ему?»

– Пожалуйста, очень прошу вас, пусть тут же позвонит мне, это крайне важно! речь идёт о… ну, он догадается, скажите ему только одно слово – «Эмилия»!

Сынишка пускал кораблики в ванной и так увлёкся, что даже головы не поднял.

– Я не хочу пирожки, ешь их сам!

– Попробуй только сказать это бабушке, капитан!

Сын смилостивился, влез отцу на плечи, и так они появились на кухне. «Но, лошадка, но-о!» Здесь пахло тестом, кофе, закипавшим на плите, свежей брынзой – домом. Гео снял мальчика с плеч и усадил с собой рядом. Пирожки дымились и издавали умопомрачительный запах. Тёща налила в большую чашку пенящийся кофе – для «хозяина дома», в чашку поменьше– горячего молока Гошке, а себе – «былкав чай» из липы и шиповника. Гео почувствовал, что он растворяется в домашнем тепле и уюте. Для полного счастья не хватало всё-таки газеты, и он послал мальчика в комнату за «Трудом».

… Так, сейчас лето, спортивные колонки не очень интересны. Может, на второй странице есть что почитать? Но и тут курортные настроения: скучная юридическая консультация в нижнем левом углу, потом про журналистов, которые «залечивают раны» в горах и на берегу моря. Посмотрим, что нам даст третья страница, хотя в культурных вопросах мы не бог весть как сильны. «Сохранить молодость души», «Подарок на память», «Тело и мозг – неделимый сплав». Вдруг взгляд его упёрся в заглавие небольшого стихотворения, данного в рубрике «Творчество трудящихся». Он лихорадочно погасил только что зажжённую сигарету и быстро закрыл стихотворение рукой. Малыш уже снова пытался оседлать его.

– Георгий, не трогай меня, посиди несколько минут спокойно…

Гео медленно отнял руку от газеты. «Упоённая бабочка». Ну, если в каждом легкокрылом видеть то, о чём думаешь днём и ночью… Гео рассмеялся. У него было такое чувство, будто цепи, которые долго сковывали тело и душу, постепенно, звено за звеном размыкаются и мягко падают. Он был совершенно счастлив. Ничего глупее такого названия нельзя придумать! Вдруг он стал читать стихотворение вслух, громко, с пафосом:

 
Я не хочу, чтобы меня тащили
Среди прохожих праздных на буксире,
Закованную в золотые нити,
Как бабочку огромную с крылами
Белее снега, сложенными в страхе…
Я не хочу быть упоённой рабством!
Я жажду крылья растворить в полёте,
Чтобы полёт свободный стал судьбою
И смыслом жизни – моей жизни!
 

Гео торжественно завершил своё «выступление» именем автора – Савена Савова.

– Мама, ты как полагаешь? – обернулся он к тёще. – Скорее всего это псевдоним, а?

– Не знаю, ты у неё спроси, – пошутила тёща.

– Именно это я и сделаю! – крикнул Гео, как будто издал боевой клич любимых Гошкиных индейцев, молниеносно свернул газету, сунул в задний карман брюк, сорвался с места – и только его и видели.

Редакция газеты «Труд» занимала три этажа массивного здания с узкими окнами. Гео Филипов с ходу пересёк полотно бульвара буквально под носом у трамвая, сунулся в тесное пространство между двумя служебными машинами, заглушил мотор и в несколько прыжков очутился в маленьком, явно наспех сколоченном бюро пропусков. Поспешность его была лишней – он хорошо знал, что редакции утренних газет работают после полудня, – но кто бы мог ждать на его месте? Кто не бросился бы вперёд в последнем рывке? Может, он найдёт кого-нибудь в отделе культуры. Может, хотя бы машинистка печатает срочный материал…

– Поднимитесь, посмотрите сами, если не верите мне, – сказала без обиды дежурная. Весь облик Гео говорил о том, что дело у него крайне важное.

– А бухгалтерия, касса?

– Это пожалуйста – второй этаж, налево.

Он заглянул в бухгалтерию, но там женский квартет так упоено болтал о чём-то, что ему было просто жаль разрушать гармонию общения, тем более что едва ли какая-нибудь из этих женщин могла ему помочь. В кассе сидела молодая женщина, одна. Гео сразу понял, что ей скучно. На вид она была приветлива и мила.

– Извините, ради бога, я хотел бы спросить вас о стихотворении в сегодняшнем номере вашей газеты – не знаю, читали ли вы его…

– Это ваше стихотворение? – кассирша вся засветилась, потом решила перейти на более официальный тон. – Вы в первый раз печатаетесь? Но ведь нигде не платят гонорар в тот же день.

– Нет, к сожалению, это не моё стихотворение. Но умоляю вас, не думайте что я свихнулся… Не знаю, с чего начать…, Потому что дело касается женщины… В общем, я хотел бы познакомиться с автором этого стихотворения! – театрально выпалил наконец Гео. – Именно сегодня, до обеда!

– От глубокой любви к поэзии, не правда ли? – Кассирша взглянули на Гео с добродушной иронией. – Но почему непременно до обеда?

– Потому что я еду на периферию… на стажировку. Уже всё готово: билет на самолёт, чемодан, А я если что задумал – в лепёшку разшибусь, но…

– Добьётесь?

– Именно! Я с детства такой, заводной.

– Хорошо, вы меня убедили. Только я не вижу, чем могу помочь вам.

– Можете, Когда она придёт получать гонорар, запишите её адрес, потом я позвоню вам по телефону – и порядок!

– Вы сами усложняете себе жизнь, товарищ,

– Простите, я не представился: Филипов, Гео. Я понимаю, о чём вы говорите. Конечно, проще всего было бы получить все сведения наверху, в отделе культуры. Но представьте себе, у меня есть серьёзнейшие причины не беспокоить их.

Кассирша улыбнулась:

– Представляю…

– Кроме того, мне очень нужно узнать её настоящее имя. То, что в газете, мне кажется вымышленным. Савена Савова… Впрочем, газета у вас, посмотрите, пожалуйста, я боюсь ошибиться.

– Вы говорите – Савена? Да, у вас неплохой вкус. Чудесные стихи!

– Вы знаете её?

– Но ведь я платила ей гонорары. И потом, она девушка заметная. Я даже запомнила её настоящее имя. Погодите, как же это…

Тонкие подведённые брови сошлись у переносицы, но, по всему судя, милая кассирша напрасно силилась вспомнить имя таинственной поэтессы. Через несколько секунд она бросила это непродуктивное занятие и снова обаятельно улыбнулась.

– Ну, ничего страшного, у меня записано.

Женщина открыла левый ящик стола, достала оттуда объёмистую твёрдую папку и принялась развязывать тесёмочки.

Сейчас всё решится! Гео облокотился на деревянную перегородку, разделявшую комнату на две части. Кассирша внимательно осматривала каждую бумажку и откладывала её в сторону.

– Вот она! Эмилия Нел-чи-но-ва. Ну, ведь помнила же!

Ни один мускул не дрогнул на лице Гео.

– Я очень, очень вам признателен! А адрес тоже есть?

– Улица Братьев Миладиновых, 22.

– Спасибо, я запомню! А… а вы случайно не знаете, где Она работает?

– Случайно знаю! – Кассирша снова расплылась в улыбке, на этот раз ещё более ироничной. – Фирменный магазин «Рила» на углу Витошки[7]7
  Так софиянцы иногда называют свой любимый бульвар Витоши.


[Закрыть] и улицы Хана Аспаруха, девушка продаёт мужские костюмы.

– Вы серьёзно? Да не может этого быть!

– Почему? Вы разочарованы? Вы ожидали чего-то более возвышенного? (Ох уж эта ирония!)

– Да. Особенно после того, как прочёл её стихи…

Самое интересное, что на этот раз Гео был вполне искренен.

Он остановил машину в пятидесяти метрах от магазина. Часы показывали без десяти десять. Так обычно и бывает: если человеку предстоит нечто важное, он обязательно посмотрит на часы, чтобы про себя отметить время свершения этого «важного». Но откуда такая уверенность, что именно здесь и сейчас он найдёт её? Продавщицы в таких магазинах обычно работают в две смены: с восьми до пятнадцати и с двенадцати до двадцати. А вдруг она во второй смене, вдруг вообще сведения у кассирши неточные? Но ответ был написан у него на счастливом лице: сегодня великий день, сегодня мне везёт, сегодня, за что бы я ни взялся, всё выйдет!

Шагах в двадцати он увидел приближающегося знакомого из Морского клуба. Вот где пригодился небольшой рост: капитан-лейтенант с высоты своих метра девяносто ещё не успел заметить Гео, а тот уже быстро повернулся лицом к витрине, почти касаясь носом стекла, слегка сгорбился, руки в карманы брюк – ни дать ни взять провинциал, с вожделением рассматривающий витрину большого столичного магазина.

И тут он увидел её… В бледно-розовом нейлоновом халатике с фирменным знаком на груди она спокойно стояла у стенда с белыми пиджаками, на голых загорелых руках поблёскивали браслеты, и вся она – розовая с белым – была похожа на картину, нарисованную пастелью. Больше ничего не было видно – окно давно нуждалось в воде и мыльном порошке.

– Какая безвкусица! – услышал Гео рядом с собой чей-то барственный баритон. Обернулся и увидел высокого гражданина в очках, на его интеллигентном лице было написано презрение.

– Почему же? А мне нравится!

– Я говорю не о моделях, а об аксессуарах витрины. Вы только посмотрите, как они расписали краны и цепи! Рыбачьи сети, вёсла, ракушки, мидии, лампа, спасательный пояс – ничего не пропустили! А вот и капитанская фуражка, и тельняшка… Ну и вкус! Стыд и позор!

– Тут я почти согласен с вами. Но, товарищ, это всего-навсего приглашение зайти в магазин. А если даже ничего не купите, то хоть полюбуетесь на красивых девушек.

Гео бросил быстрый взгляд внутрь: белые пиджаки висели, но Эмилии возле них не было.

– Весь вопрос в том, что вы понимаете под словом «красота», – ехидно бросил незнакомец и двинулся к соседней витрине.

Гео медленно вошёл в магазин. Ему хотелось по привычке сначала осмотреться и «изучить» обстановку. Но тут он снова увидел её и понял, что это знак победы. Она не спеша подошла к вертящемуся стенду. Серебряные браслеты на её руках сверкали в лучах света, иссиня-чёрные волосы блестели. Внимательно посмотрев несколько моделей, проплывавших перед ней, она уверенно сняла светлый костюм-тройку, аккуратно расправила какую-то невидимую складочку на пиджаке и с открытой приветливой улыбкой подала костюм стоящему рядом с ней покупателю:

– Примерьте этот. Уверяю, он вам пойдёт! Ну вот, примерочная освободилась, пожалуйста, прошу вас. – Ласково взяв за локоть слегка ошарашенного покупателя, она повела его к тёмно-коричневой бархатной портьере, раздвинула её и, оставив покупателя в примерочной, задвинула снова.

– Если понадобится, укоротим на два-три сантиметра брюки – и всё будет прекрасно! – проговорила она весело и громко – так, чтобы в примерочной было слышно, и снова подошла к стенду, где её уже ждали другие покупатели, причём число их увеличивалось с каждой минутой.

Но, боже мой, разве это её голос?! В быстрой словесной перестрелке тогда, в «Запорожце», когда он спросил, почему она остановила именно его, а не какой-нибудь экстраклассный лимузин, и она сказала про кузнечика и бабочку, голос её, несмотря на сарказм, звучал – он может поклясться в этом! – холодно и сухо, нервно и резко, как будто ей хотелось заплакать, закричать: «Оставьте, оставьте вы все меня в покое!» А когда он пригласил её вместе пообедать, она как ножом отрезала: «Я не голодна!» Он слишком хорошо запомнил всё это! А теперь – какой тембр, боже, какой тембр! Какая мелодичность, какая сила и мягкость! Она вполне могла бы стать джазовой певицей, или нет, лучше народной.

Гео тихо подошёл к стенду и сделал вид, что выбирает, себе костюм, при этом старался всё время стоять спиной к любезной продавщице, чтобы она не смогла убежать, исчезнуть, когда посмотрит ему в лицо и узнает его. Впрочем, что ещё за фантазии, куда она убежит? Это тебе не летнее кино, милая, а я не Длинные Уши! Да и зачем ей убегать? Ведь для неё он, Гео, всего-навсего обыкновенный моторизованный пижон. Значит, надо, чтобы она думала, что он пришёл сюда только ради неё. Настоящий театр. Но кому это нужно? Не лучше ли было бы сказать всё прямо, как есть, как подобает человеку из милиции, для которого все или почти все вопросительные знаки сняты? Однако любим мы с вами трогательные сцены, когда нужно и когда не нужно, и даже серьёзные люди из криминального отдела не исключение…

Тем временем волна покупателей всё прибывала. Все обращались к Эмилии, теребили её, требовали, а она с открытой улыбкой, доброжелательно старалась облегчить всем сложную проблему выбора. Интересно, почувствовала ли она, что он пристально, пристрастно исподтишка наблюдает за ней? Нет никаких сомнений в том, что она уже привыкла к восхищению, поклонению, восторженным комплиментам, тем более что теперь она на виду, и наверняка умеет держать себя гордо и достойно. Ну, так или иначе, в бой!

Он выбрал себе костюм такого размера, в котором мог бы смело выступить в роли циркового клоунами направился к освободившейся примерочной. Эмилия внимательно посмотрела на него, вернее, на костюм в его руках. Нет, она его не узнала. Да и с какой стати она должна была запомнить его? Обыкновенный, каких тысячи, простой смертный. И сверх того – небольшой рост, никаких особых примет. Так что отбрось всякие иллюзии, дорогуша, и по одёжке протягивай ножки…

Интересно, что она скажет, когда увидит на нём этот Гулливеров костюм? Однако он решился – быстро задёрнул бархатную портьеру, переоделся и вышел в салон. Большое зеркало стояло сбоку. Он приподнял брюки и посмотрел на своё отражение. Чучело патентованное, Чарли Чаплин в болгарском издании, разве что отглаженный. Сзади он услышал весёлую дробь каблучков Эмилии.

– Нужно было сначала меня спросить. – Она едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. – Я сразу поняла, что вам этот костюм велик, но вы поспешили.

Господи, ну до чего же она красива, просто дух захватывает!

– А, укоротить нельзя? – Он снял пиджак и перебросил его через руку.

– Можно только распороть и сшить заново. – Она уже улыбалась широко и счастливо. – Извините, я пошутила. У нас сейчас нет костюмов вашего размера и роста. Вы, наверное, знаете, что вам нужен сорок четвёртый, второй рост – это молодёжный размер.

Чёрные колодцы её глаз, так хорошо уже знакомые ему, теперь светились радостью и довольством.

– Но если я скажу вам по секрету, что сегодня мне просто необходимо быть в новом костюме?

– Я вам очень сочувствую… Знаете что? Приходите завтра, Я проверю на складе. Можете даже по телефону позвонить, чтобы не ходить зря. Спросите Эмилию.

Те же, те же звёздные колодцы глаз, от которых так трудно оторваться!..

– Завтра будет поздно. Потому что я собираюсь сегодня пригласить одну очень красивую девушку пообедать со мной…

Эмилия спокойно выдержала его взгляд и усмехнулась с плохо скрытой иронией:

– Уж не меня ли вы имеете в виду?

– Угадали!

– И совершенно напрасно, вы герой не моего романа.

– Благодарю за откровенность.

– Пожалуйста, тем более что я ещё тогда сказала вам то же самое…

– Что, простите?

– Ну-ну, не надо устраивать театр. Или, может быть, вы близнец того, кто подвёз меня до Пловдива?

Гео поднял руки:

– Сдаюсь! Один я у отца и матери. Впрочем, я просто счастлив – значит, и меня можно запомнить. Но ради установления истины вы разрешите мне внести поправку?

– Только в двух словах, покупатели ведь ни в чём не виноваты.

– Хорошо. Вы, видно, запамятовали – тогда вы мне ничего не сказали о героях вашего романа и моём несоответствии им. Просто отказались, причём довольно невежливо, пообедать со мной.

– Пусть так, зато теперь говорю. И снимите, пожалуйста, поскорее брюки от костюма, если не хотите собрать вокруг толпу.

– Ничего не выйдет, Эмилия! Мы как французы – преследуем до конца, Брюки я сейчас вам отдам, но вы кончаете работу в три тридцать, и ровно в три тридцать я жду вас у входа.

«Собираюсь, как на любовное свидание», – с иронией подумал Гео, тщательно бреясь, увлажняя лицо тонко пахнущим «Арамисом» и раздумывая над тем, как одеться. На самом деле он изрядно волновался перед встречей с Эмилией: по сути, сейчас должна состояться финальная сцена этой необычной драмы, и от того, как он будет выглядеть и вести себя, очень многое зависит.

С волнением легче всего справиться посредством «физических действий», как учил актёров великий Станиславский. Вынуть из шкафа молочно-кофейного цвета костюм, приложить к себе модную рубашку, примерить туфли на высоких каблуках – может, хотя бы в них Не будет так ощутим его небольшой рост, когда они с Эмилией отправятся обедать. Но в последний момент он решил отказаться от нарядного костюма и высоких каблуков. Игра в кошки-мышки кончена. Последний рывок, и кто знает, может, они больше никогда не увидятся. А ведь что греха таить, пережив в душе жизненную драму Эмилии, Гео уже воспринимал её как близкого, почти родного человека, более того – у него с некоторых пор появилось даже какое-то чувство ответственности за неё, словно она была его младшей сестрой. А говорят, те, кто работает в милиции, люди без нервов, с холодными тренированными сердцами. Чепуха!

Он вышел из дома в грустном настроении, позволив себе слегка размякнуть. Ко всему прочему его совсем не радовала перспектива пешком ходить по центру и искать приличный ресторан, открытый в это время. Улица втянула его в себя, как голодная раскалённая докрасна печь, обещая до трёх тридцати превратить его в классический тип головешки. Это значит, что в ресторане кроме комфорта и разнообразного меню должно быть хоть относительно прохладно, лучше всего – кондиционеры. «И вправду, я думаю об этой встрече как о нервом любовном свидании». Придя вторично, эта мысль уже не раздосадовала, а развеселила его, и в трамвае он почувствовал, что от уныния и грусти и следа не осталось.

Ресторан «Красное знамя» – именно то, что нужно, всего в полукилометре от магазина Эмилии. На втором этаже нашёлся укромный уединённый зальчик с окнами на Национальный совет Отечественного Фронта и редакцию журнала «Отечество». На подоконнике уютно расположились вазоны с типичными для такого рода заведений тонколистым фикусом и комнатной липой. Пол устлан спокойным пятнисто-кофейным паласом, стены облицованы матовым деревом. Обстановка как будто располагает к откровенности. «В это время сюда мало кто заглядывает», – понимающе подмигнула любезная официантка и на всякий случай поставила на стол для двоих в глубине зальчика табличку «занято» и свежие цветы в вазе. Она порекомендовала заказать заранее жюльен из грибов: когда Гео приведёт свою даму, всё будет готово. Ну, и чтобы иллюзия любовного свидания была полной, ему следовало бы появиться перед магазином с букетом роз в руках…

Капитан из КАТа расхаживал возле неправильно припаркованных машин и с нетерпением ждал владельцев, чтобы содрать с них штраф – как минимум по пять левов.

– Это ваша? – указал он на блестящую новенькую «Ладу», всем своим видом пытаясь изобразить дружелюбие. Гео вмиг разгадал нехитрый манёвр автоинспектора и улыбнулся:

– К сожалению, нет. Моя стоит дома и давно плачет по профилактике.

Маска дружелюбия тут же спала с лица капитана.

– Тогда поднимитесь на тротуар, вы мешаете движению! – резко приказал он и собрался искать новую «жертву».

– Слушаюсь, товарищ начальник! – едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, козырнул Гео.

… Эмилия сменила розовое форменное платье на сарафан из джинсовой ткани с белой лёгкой блузкой. Её новый наряд украшало ожерелье из кручёной кожи. На ногах вместо щестисантиметровых шпилек – открытые туфельки почти без каблука. Она выглядела празднично, будто собралась в театр или на концерт. Впрочем, Гео уже давно понял: что бы она ни надела, всё будет ей к лицу.

Выйдя из магазина, она огляделась и спокойно, медленным шагом направилась в сторону кинотеатра «Молодая гвардия». Гео подошёл и зашагал с нею рядом. Даже в этих туфельках она оказалась на полголовы выше его. Ангельски холодная, красивая до умопомрачения, совершенно не замечающая ошеломлённо-восторженных взглядов вокруг…

– Эмилия, уж так и быть, на этот раз я прощаю вам опоздание: мы договорились на три тридцать, а сейчас по моим часам четыре с минутами.

– Ну, знаете, вы действительно бьёте все рекорды!

– Я же предупредил вас – отступление невозможно! Так вот, я заказал столик поблизости, правда, ресторан, к сожалению, не из лучших…

– Идите себе с богом, – заговорила она тихо и серьёзно. – Я ужасно устала, еле на ногах держусь. Это раз. Второе – до смерти ненавижу уличные знакомства. И третье – я не голодна, поела во время обеденного перерыва.

– Да, поели – бутерброды в сладкарнице.

Эмилия, несмотря на твёрдое намерение отделаться от назойливого ухажёра, едва не рассмеялась.

– Откуда вы знаете?

– О-о, я всё знаю!

Она едва заметно вздрогнула, слегка прикрыла глаза и медленно из-под ресниц сбоку оглядела его с головы до ног – и в этом взгляде было не одно лишь простое любопытство.

«Да, именно так, нервы у неё напряжены, в её положении надо всё время быть начеку, что-то она наверняка почувствовала. Торопись, Гео, пышущая жаром улица не место для длинных разговоров!» И только он собрался как-то успокоить её, найти способ доказать, что он вовсе не имел ничего в виду, а просто так – пижон пижоном и трепач к тому же, как вдруг услышал её отливающий металлом голос:

– Хорошо, идёмте в ресторан. Очень мне интересно, что вы нагадаете на кофейной гуще!

Пустой зал вначале показался прохладным – так бывает всегда, даже при тридцатиградусной жаре. Обманчивое впечатление. Хорошо, что официантка принесла откуда-то настольный вентилятор с тремя лопастями. Его белый прозрачный круг с ореолом поворачивался то к кавалеру, который храбро сражался с пышным салатом, запивая его время от времени белым вином, то к даме, медленно потягивающей густую настойку. Официантка постояла, постояла у стола и, разочарованная, удалилась. Безупречное обслуживание не гарантирует больших чаевых, нужно ещё и хорошее настроение клиентов, а эти двое сидят и молчат как пни в лесу и даже не смотрят друг на друга,

– Я забыл сказать вам, Эмилия, – Гео наконец отважился и начал диалог, – мне очень нравится ваше стихотворение в «Труде», поздравляю вас!

– Вы прочли его?… – лёгкий румянец медленно заливал её щёки.

– Я не очень-то разбираюсь в поэзии, но… мне кажется, что оно не высосано из – пальца, а… пережито, что ли. И никто, кроме вас, не мог бы написать такие стихи!

– Спасибо, – коротко поблагодарила Эмилия, но голос её явно потеплел. Рассеянно глядя в пространство, она отпила из рюмки довольно много, потом перевела взгляд на Гео и тихо, почти про себя, спросила:

– В сущности, кто вы такой?

Гео не ожидал столь быстрого развития событий, но делать нечего, «отступление невозможно» – так, кажется, выразился он сам?

– Эмилия, я, увы, обманул вас… – С комедией ухаживания покончено, пора открывать карты. Наверняка я разочарую вас своим признанием. Я работаю в милиции;

– Вы?

– Что же тут удивительного, разве не похоже?

– Скорее вы похожи на безработного журналиста, которого выставили из всех редакций. А *я ещё подумала, что вас послал… Впрочем, не обращайте внимания, всё это глупости!..

В её глазах тенью промелькнула какая-то мысль, и через секунду Гео стал свидетелем вспышки её порохового темперамента. Вспышка была внезапной, тон – дерзким, вызывающим:

– А вообще-то я не знаю, что именно вам от меня нужно, и меня это совершенно не интересует, как и вы лично! Костюмы я не краду!

– Что мне нужно… – Гео намеренно длил паузу. Наконец он вынул из заднего кармана брюк некролог, молча развернул его и положил на стол.

Вмиг побелев, она отпрянула назад, будто увидела какое-то страшное чудовище, внезапно выскочившее из недр ада.

– Я так и предполагала…

Пальцы намертво впились в скатерть – наверно, только это и мешало ей броситься вон из зала.

– Не пугайтесь, Эмилия, не надо…

Вкрадчивые шаги по мягкому паласу – официантка подошла поближе, глаза её блестели от любопытства.

– Вы уже выбрали что-нибудь? Очень рекомендую жюльен, наш шеф великолепно готовит его.

– Белое и мастику[8]8
  Густое сладкое вино.


[Закрыть]! – угрожающе тихо произнёс Гео. Официантка испуганно посмотрела на него и, быстро повернувшись, побежала прочь.

Гео чиркнул спичкой, поднял некролог над пепельницей, поднёс огонёк. Через несколько секунд бумага почернела и сморщилась. Оба молчали, глядя на то, как осыпается горсткой пепла страшный чёрный листок…

Эмилия скрестила руки на груди. Гео поднял голову и увидел в её глазах издевательскую насмешку, от прежнего ужаса не было и следа.

– Ну что? Выполнили свою миссию, да?

Тон вызывающий, даже наглый, как сказал бы Цыплёнок. Это была дерзость преступника, который идёт ва-банк, потому что ему уже нечего терять.

– Ну, что же вы медлите? Разоблачите меня! Пусть все узнают, кто такая Эмилия Нелчинова!

– Зачем же? – намеренно тихо произнёс Гео. – В конце концов это ваше дело. Видите ли, тут ведь нет состава преступления…

– Тогда почему вы преследуете меня? Я убедительно прошу вас раз и навсегда оставить меня в покое!

– А я хотел бы ещё раз повторить: не пугайтесь, перед вами друг…

– Сохрани меня бог от таких друзей! Прощайте! – Она рванулась из-за стола, едва не опрокинув свою рюмку.

– Погодите, Эмилия! – Это была уже не просьба, а почти приказ. Гео схватил девушку за руку. Он не на шутку встревожился: не хватало только, чтобы она убежала именно сейчас, когда всё идёт к развязке.

– Погодите, – повторил он уже мягче. – Может быть, мы вместе положим конец вашим мучениям?

Ресницы её дрогнули:

– Мучениям? Вам за это платят зарплату в милиции, чтобы вы совались в чужие души? Отпустите меня сейчас же, я не хочу здесь оставаться!

– Отпущу немедленно, но прежде вы должны меня выслушать. Потом – воля ваша, поступайте как знаете.

Гео снова почувствовал себя «в седле», обрёл уверенность и начал:

– Вы помните, что я сказал вам на улице? Это не пустые слова, я действительно знаю о вас всё! И о первом безуспешном посещении дома на Леонардо да Винчи, и о втором, когда вы выдрали из альбома фото матери и оставили фальшивые следы на паласе, и о паническом бегстве из летнего кино, где вы увидели вашего бывшего друга Ярослава в обнимку с новой приятельницей. Вы ведь поняли, что он вас узнал, верно? Несмотря на русый парик. И вы будете уверять меня, что бежали только из страха разоблачения? Это очень жестоко, Эмилия, с вашей стороны, очень жестоко… Некоторые люди любят вас, как прежде, и вы тоже любите их, несмотря ни на что!