Текст книги "Агентство бесконечного феникса (СИ)"
Автор книги: Ата Медик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Глава седьмая. Ниточка ведет к истоку
Следователь Злобин вышагивал из стороны в сторону. Периодически он бросал осуждающие взгляды на меня. Я краснела. Но не сдавалась.
Подумаешь, немного нас раскрыли. Демьян сидел на соседнем стуле и растирал оставленный накануне синяк – грим слезал с него кусками. А «родной» полицейский участок не был снабжён душем.
– Может, вы нас отпустите? – начала я.
Ко мне тут же подключился Демьян:
– Толку с нас, что с козла – молока. А уже дома мы… – и замолк под строгим взглядом следователя.
– Ладно ты, Демон, мы все всё прекрасно помним. Но Марьяна! – столько праведного возмущения в голосе, что я почти раскаялась. – От вас я такого не ожидал. Что за маскарад вы устроили?
У покаянно опустила плечи. И правда неловко вышло. Да кто же знал, что так могло произойти? Эта дамочка ещё. Как хорошо, что такие клиенты отныне всегда будут платить заранее.
– Это называется, – голос Демьяна ворвался в мои мысли, – «работа под прикрытием». Вам, вероятно, знаком этот термин?
Следователь устало потёр виски:
– С вами оказалось не так просто. Ладно, бог с вами. Поехали!
От неожиданности я онемела. А ведь так точно просчитано: сначала деморализовать нас, дав шанс понять, как мы глубоко неправы. Потом – распечь угрозами и истерзать ожиданием. Я всё искала подвох в словах Злобина. Искала и всё не находила. Наверное, мне следовало отдохнуть. Остаток дня и правда вышел… Шокирующим. Зато мы однозначно выяснили, что владелец бутика невиновен. И ещё кто-что.
Не знаю, рассказывать это кому-то или нет, правда за долю секунды до того, как дамочка накинулась на меня со своими загребущими ручками, мне почудился знакомый флёр магии феникса. Видимо, мне и правда пора бы отдохнуть.
Но, очевидно, у жизни были свои планы. И она определённо решила испытать меня на прочность.
– Пока вы занимались самодеятельностью, – Злобин сел за руль своего автомобиля, глядя на меня с лёгкой насмешкой, – вы будете так и стоять или всё же сядете? – Демьян резво утащил меня на заднее сиденье автомобиля следователя. – Так вот, о чём я? Мои ребятки вычислили личность владельца последнего башмака.
– И?
– Что «и»? Демон, у тебя ещё есть вопросы? Ах да, – сколько сарказма в голосе, – вы же у нас сыщики. Ладно, даю подсказку: мы едем в детский дом.
До меня почти сразу дошло, в какой именно дом мы едем. Но это же…
– Что? Больше не будет никаких вопросов? – Злобин полностью оправдывал свою фамилию.
Но на этот раз я не стала отвечать. И продолжила хранить хмурое молчание.
Мы ехали в полицейской машине на заднем сиденье. Демьян бросал осторожные взгляды в мою сторону. Словно порывался что-то сказать. Правда он почему-то медлил. А я что?
Смотрела по сторонам, пытаясь прикинуть, через сколько на горизонте покажется дом с тёмно-бирюзовой крышей. Какое время у меня займёт, чтобы вернуть себе с трудом обретённое спокойствие?
С детским домом не могло быть связано ни одного доброго воспоминания. Место каторги, тюрьма для маленьких и не очень детей, подобие настоящего дома. Большая часть воспитанников оказались на пороге детского дома ещё в младенческом возрасте. Они росли маленькими волчатами, жадно ищущими ласку и подобие любви. Такие детки навсегда несли в себе печать злобы и болезненного желания доказать всему миру, что всё то, что с ними приключилось – это большая ошибка.
Мне, знавшей настоящую материнскую любовь, приходилось здесь нелегко. Я тяжело сглотнула ставшей вязкой слюну и торопливо отвернулась. Некоторые вещи я не хотела бы помнить никогда.
Машина следователя остановилась у самых ворот. Открывать нам никто не спешил – это не ежегодная проверка, во время которой всё вылизывали чуть ли не до блеска, лишь бы показать, что все воспитанники довольны и счастливы. Железные ворота открыли мы себе стали.
Знакомый запах подгорелой картошки на молоке проследовал нас от самого порога. Демьян посмотрел на меня со странным чувством. Я опустила глаза. Не хотела, чтобы кто-то испытывал ко мне жалость. Я этого не заслуживаю.
Может быть, в качестве солидарности Демьян крепко сжал мою руку. А я не нашла в себе силы её отпустить. Слишком было… хорошо. И не так страшно, что воспоминания опять поглотят меня с головой.
У центрального входа мирно дремал сторож Афанасий. Почтенный возраст сделал из крепкого прежде мужчины лишь тень. Мутные глаза посмотрели на меня пристально. На миг мне даже показалось, что меня узнали. Но нет, слишком много лет прошло с тех пор.
Входная дверь скрипнула несмазанными петлями. Дух горелой картошки стал крепче и то и дело забивался в ноздри. Ничего не меняется в этом мире.
Так уж повелось.
– По идее, нам хотя бы предупредить, что мы уже пришли, – напомнил Демьян, привычно прикрывая спину.
– Демон, ты бы лучше за собой следил. У меня всё схвачено. Кого надо, мы уже предупредили, – напарнику не оставалось ничего, кроме как согласиться с этим утверждением. Но Демьян не скрывал своей внутренней неприязни.
Ему не нравилось это излишне тихое место, где из всех звуков – лишь изредка скрипящие половицы полов, оставшихся, вероятно, с довоенного периода. А так… Детский дом никогда не было мне домом. И не стремилось им стать.
Ни детского смеха, ни радости и улыбок, ни беззаботного детства. Ничего. Только скрипы и осторожный шорох за дверьми. Мы шли по коридору к единственной опрятно выглядящей двери, инструктированной мелкими чешуйками. В детстве я думала, что это царь-рыба, и мечтала попробовать её изловить, чтобы есть и не знать никаких забот целую неделю.
Не дожидаясь нашего прихода, дверь резко распахнулась, впуская внутрь аромат свежескошенной травы и натёртого до тепла дерева. Мы вошли внутрь и увидели маленькую, но крайне бойкую старушку.
– Наконец-то, – вместо приветствия сказала она, – я думала, для вас своих гонцов посылать.
И засеменила к длинным рядам бесконечных карточек. Уверена, даже в полицейском управлении нет такого полного досье, как у миссис Швым. Она достала папку с необычной синей бичёвкой с краю – значит, это сведения на воспитателя. И протянула её Злобину.
– Это всё? – спросил следователь, недовольно перелистывая тонкую книжицу.
Женщина посмотрела на Злобина исподлобья. Тонкие губы растянулись в подобии улыбки. Словно насмешка на несмышлёным мальчишкой, который вздумал играть с ней какие-то свои игры.
– Нет, просто так вам никто никогда ничего не даст, – сказала миссис Швым. – Нужно оформить служебную записку на возврат по ознакомлению.
И мы последовали за ней. Удивительно, насколько сильно эта старушка смотрела ненавидела детей. И настолько же сильно любила деньги. А и их у неё было…
Мы направлялись в кабинет одного из воспитателей. По словам миссис Швым, он был приятелем исчезнувшего накануне молодого человека. У них было одно общее увлечение – работа, и отчего же не отметить эту дружбу бокальчиком-другим пива на заднем дворе.
Конечно, старушка этого не сказала. Лишь молча ответила незапертую дверь, пропуская нас вперёд. Оставляя наедине с человеком, который пировал.
Захлопнувшая дверь отрезала нас от поднадоевшего запаха сгоревшего картофеля. И нас плотным облаком окутал аромат пира.
Жирные пальцы держали измазанные в кляре куриные ножки. Крохотные капельки застывали на коже, бисеринками застывая на складках кожи. Запах стоял такой, что я еле сдерживала рвотные позывы.
Мне было мерзко смотреть на это лощёное лицо с маленькими щелочками глаз. Взгляд невольно соскальзывал на его губы, которые лоснились от жира. Мужчина даже не думал приветствовать своих гостей поклоном или хотя бы кивком головы.
Он невозмутимо поднёс льняную салфетку к своему лицу, вытирая губы. Подмигнул мне левым глазом – я поняла это по тому, как судорожно дёрнулись его лицевые мышцы. Боже, ну и урод!
Я невольно сделала шаг в сторону. И только тогда мужчина соизволил встать.
– С чем пожаловала очаровательная леди? – наконец-то мистер Хопкинс – так было сказано на его двери – решил проявить чудеса галантности.
Жаль, что он это сделал только по отношению ко мне. Я бы сочла, чтобы он воспринимал меня как предмет мебели. Но ради дела пришлось кивнуть и даже сделать шаг в сторону, перехватывая инициативу из рук Злобина.
– Мистер Хопкинс. Нам рекомендовали вас как очень приятного специалиста, и мы хотели бы…
– О, так это правда? – резко перебил меня мужчина. Ну совсем ни капли такта. – То, что говорят о старине Барни? Он правда пропал? Прям с концами. Конечно, я расскажу всё. Всё расскажу, что я только знаю.
И его рассказ начался с завтрака накануне исчезновения. Ну кто бы сомневался.
– Я ему знаешь что говорю? Ну ты прекращай типо так напиваться, – рассказ мистера Хопкинса сбивчивый и не всегда относящийся к теме обсуждения, – он, типа, отнекивался, мол, нормально. Как он там говорил: «Ну я же вырос в этом месте и знаю каждый его уголок. И эта земля когда-нибудь меня примет». Не знаю, что это значит, но, типа, пытался ему объяснить, что все эти мытарства со спонсорами ни к чему не приведут.
– Спонсорами? – моему удивлению не было предела. – А разве старые так плохи?
Конечно, большая часть средств оседала в карманах воспитателей и прочих работников. Вот только и дети не жаловались. Раньше. Одетые, не голодные – и ладно. Неужели наш пропавший – единственный нормальный в этом коррумпированном дурдоме?
Пока я размышляла, что бы ещё такого спросить, пока наш друг снова не налёг на жирную курицу, Демьян решил проявить инициативу:
– Да ты продолжай, не стесняйся. Он реально искал спонсоров? Но зачем? Нельзя, что ли, существовать с тем, что есть. Наворо… Ай, Яна! Больно же! – я изо всех пнула напарника под колено.
Да он своими топорными методами испортит мне всю работу! Я не могла этого допустить.
– Так что вы там говорили? – я постаралась кокетливо состроить мужчине глазки.
Судя по тому, как передёрнуло Злобина, вышло у меня так себе. Мысленно пожала плечами. По крайней мере, я постаралась.
И вскоре мои попытки принесли свои плоды.
– Да что там? Это правда не особо интересно. Прозвучит как бред, но в какой-то степени я даже рад, что старина Барни не замкнулся в себе после того, что с ним произошло.
– Подробнее?
Мужчина как-то смутился. Отвёл взгляд и беззвучно выругался. Кажется, ляпнул лишнего. Но всё же разлепил блестевшие от жира губы.
– Ну, типа он хотел, чтобы воспитанники жили лучше, чем сейчас. Очень хотел открыть благотворительный фонд имени своей подруги, которая погибла почти сразу же после выпуска.
Я вздрогнула как удара. Напряглась всем телом и постаралась ни единым жестом не выдать своего волнения. А мужчина тем временем продолжал:
– Ну и искал спонсоров. Накануне, ну, – он опять потупился, – когда он пропал, он, – «да хватит уже облизывать чёртовы жирные губы, фу!», – он буквально танцевал от радости. Спонсоры нашлись. А теперь я даже не знаю, что будет.
Мы замолчали. Больше никто не задавал никаких вопросов. Потому что эти сведения банально ничего не объясняли. Да, цели Барни были благородны. Как, наверняка, и многое другое. Вряд ли это как-то относится к делу. А что до истории, которая произвела на меня впечатление? Так это глупости.
Я просто на миг представила, что если бы в моём детском доме у меня друг и я бы сбежала оттуда, инициировав свою смерть…
«И перед кем я оправдываюсь?»
Злобин не стал больше задерживаться. По его поджатым губам и недовольным хмурым взглядам, которые он бросал на меня, было понятно, что он до сих пор думает, что я как-то причастна к этой истории.
Увы, порадовать его нечем. Нас наконец-то отвезли домой. Всё это время Злобин не произнёс мне ни слова, но в каждом его движении чувствовалось неодобрение. И скрытое недовольство, что дело так затягивается. Путь до дома прошёл в гнетущем настроении.
И только уже когда мы подъехали к нашему агентству, Злобин сказал мне, стоило Демьяну отойти:
– Вы же понимаете, что если на улицах вновь появятся огоньки, то мы оба с вами будем знать, кого в этом обвинят в первую очередь?
Нет. Нельзя показывать, что у него есть хотя бы толика власти в руках. Следователь как зверь. Его натаскивали на преступников, и стоило простому существую проявить страх… Это как кровь на теле жертвы. Хищник пойдёт по следу и вцепится в глотку, раз за разом выгрызая свою правду.
– Понимаю, – уронила я.
И гордо развернулась, не став ничего добавлять. Всё было понятно и без слов.
За спиной послышался рёв мотора – следователь поспешил скрыться за горизонтом.
Говорят, что фениксы раньше не прятались среди людей. Жили открыто и бесконтрольно творили невиданную магию. Да они сами – воплощение несбывшейся мечты любого мага. Я посмотрела на лампу, которая еле тлела. Сказывались ночные огоньки, забирающие всю энергию из техники.
Что ж, наверное, хорошо, что нас не разобрали на батарейки.
С другой стороны…
С Демьяном я столкнулась в коридоре. От неожиданности я чуть завалилась вперёд, прямо в сапогах. Чудо, что он поймал меня. Вот только остальное явно было лишним.
– Что-то ты совсем расклеилась, – усмехнулся он. – Помочь тебе, что ли?
И, не отрывая рук от моего тело, медленно провёл руками вниз. Осторожные прикосновения к талии, снизу вверх на меня смотрят бледно-голубые глаза. Яркие, как тысячи бриллиантов под солнцем.
Я ахнула, не успев ничего сообразить. Всё так же медленно, словно растягивая удовольствие, Демьян провёл по ноге, затянутой в модные длинные сапожки. Нащупал горячими пальцами собачку и…
Никогда бы не подумала, что простое снятие обуви может превратиться… в это. Молния разошлась, и теперь я отчётливо ощущала руки оборотня сквозь не особо плотную ткань колготок. Это было так… Странно.
За второй сапог он взялся с таким же усердием. Я уже не соображала, где я, кто я. Что со мной? Щёки пылали так ярко, что от меня можно было зажечь десятки, нет, сотни ламп. Дыхание сбилось, а сердце грохотало где-то в ушах, когда я опустила голову и встретилась глазами с Демьяном. Голод отражался в глубине зрачков. Он улыбнулся.
И я окончательно пропала.
Горячие поцелуи как электрический ток по венам. Остро. Ярко. Почти больно. Я задыхалась, не в силах прекратить это безумие.
Низкий стон вырвался из моей груди, когда Демьян резко развернул меня к двери и вновь спустился вниз жалящими поцелуями. Голодные поцелуи-укусы оставляли свой след не на кожи, а словно оставляли метку в душе.
«Моя, моя, наконец-то!» – рычал Демьян, не останавливаясь.
А я настолько запуталась в своих ощущениях, что и сама не понимала, где начинаются его делания и заканчиваются мои. Мы словно бы уже стали единым целым.
Где-то там, на задворках памяти, бахнули с грохотом у входа сапоги. Следом полетело на пол моё пальто, пока я, как безумная, выцеловывала шею этого несносного мужчины. Вот так, со мной на руках, он легко взобрался по лестнице, не прекращая меня целовать.
– К тебе или ко мне? – он остановился лишь на миг.
Отблески разгорающегося пламени горели в его глазах. Страсти, огня, одержимости. Но не любви. И я испугалась.
Как самая последняя трусиха, вывернулась и скользнула за дверь, судорожно прижимая к груди наполовину расстёгнутое платье.
– Марьяна! – сердце билось испуганной птицей. – Давай поговорим нормально.
Стук в дверь. Ещё один. Ещё. А я боялась. На миг я представила такое…
Нет, наша страсть нас только погубит. Это недостойно ни меня, ни его.
Мне надо было всё обдумать.
– Уходи. Не стой под дверью. Мы поговорим утром, – и, чуть тише, зная, что услышит. Оборотень всё-таки. – Мне надо подумать.
– Марьяна! Ну Ян! Хватит прятаться в своём коконе. Это недостойно ни меня, ни тебя. Давай всё обговорим, а? Марьяна?
Я ничего не ответила. По всему телу горели его поцелуи, я чувствовала себя птицей, которой по пёрышку выдирают крылья. Мне нужно было разобраться в себе, ведь если я и правда могу быть опасна как феникс, то не принесу ли ему вреда, вверяя себя в руки минутной слабости?
Что, если страсть пройдёт, а я останусь. Как мама.
Глупы те, кто верят, будто единожды сгорев, феникс восстанет из пепла.
Скорее, он погребёт под остатками всех своих близких.
– Ладно, – вдруг раздалось за дверью, – я пойду отвезу «ласточку» в ремонт. Только не думай, что утром тебе удастся избежать разговора.
Мне оставалось только согласиться.
Неудовлетворённость собственным выбором болью отдавалась во всём теле. Почему же я… такая?
«Всё, хватит, оставить грустные мысли! – приказала я себе, скидывая с себя одежду и переодеваясь в банных халат. – Взрослая состоявшаяся женщина. Сейчас я приму ванную, а завтра всё будет как раньше».
С этими мыслями я отправилась в ванную. Но перед этим решила расстелить кровать. Что-то странное блеснуло возле подушки. Не помню, если честно, что я что-то там складывала, однако решила убрать сейчас, чтобы не напороться после, когда буду укладываться спать.
– Подождите-ка, – сказала я вслух, рассматривая странную цепочку. – Да я же её потеряла много лет назад. Что за…?
Стоило взять безделушку в руки, как меня словно по голове нагрели. Виски сдавать болью, и я уже хотела крикнуть Демьяна, но не успела и этого. Всё поглотила вспышка нес нестерпимо-яркого света.
Кажется, только что огоньки нашли свою жертву. И ею оказалась я.
Жаль, что ничего уже нельзя было сделать.
Глава восьмая. Пленитель обманет дважды
В ту ночь зажглись огоньки. Я сидела возле телевизора на продавленном диване и не могла пошевелиться. Кто-то приковал меня к батарее.
Как банально, вот только не с кем было поделиться своими мыслями. Я была здесь совершенно одна. Кто бы меня здесь не оставил, он воистину знал, что такое пытка.
Как будто знал, что я ненавижу телевидение. Поэтому ли длины цепи едва хватало, чтобы сидеть на диване и наслаждаться сводкой новостей, не в силах дотянуться до пульта от телевизора.
Громкость вещания была достаточная, что даже если бы я попыталась закрыть уши, то всё равно бы могла слышать раздражающе-приятный голос ведущей:
–…всё последствия сбоев в магии. По словам очевидцев, две трети города пожаловались на проблемы с магией. Во время происшествия было совершено три ограбления, одно жестокое убийство и два человека получили ранения. Обо всём подробнее расскажет нас специальный корреспондент «Вести слетелись» Нина Везучая.
Женщина в костюме известной фирмы смотрелась дико на фоне полуразрушенных домов. С трудом, но я узнала место. Детский дом, где мы бывали совсем недавно.
– Скажите, что вы почувствовали, когда произошла утечка магии? – микрофон ведущей наставлен на директрису.
Правда, теперь она выглядит совсем уставшей. Под глазами залегли тени, а в голосе такая тоска:
– Мои дети… Между двумя и тремя часами ночи один из моих воспитанников закричал от боли. Я тут же рванула вниз и увидела… – старушка замолчала, не в силах произнести ни звука.
По телевизору показали кадры с места событий. И даже через экран я чувствовала эмоции боли и отчаяния, что затопили это место. Из него словно выкачали всю жизнь, оставив лишь хрупкую оболочку.
Не в силах смотреть, я встала с дивана и прошла к единственному месту, до которого могла дотянуться.
Дальний угол комнаты возле батареи. Я в очередной раз примерилась к своей цепи. Даже если я позволю магии феникса вырваться из-под контроля, то ничем хорошим это не закончится.
Уже представляя, как рвану цепь на себя, как батарея падает на пол, заливая его кипятком. Как я корчусь от боли в явно сломанной ноге и пытаюсь добраться до дивана. Картинка вспыхивает и пропадает. Нет, мне нужен другой план.
Будь у меня чуть больше силы, я бы, может, и попыталась разорвать звенья цепи, но блестевшее поверх металла защитное покрытие буквально кричало мне о том, что настолько просто мне не будет.
Жаль.
А пытка телевизором продолжалась. Удивительно, сколько негатива способны передать новости. Неизвестно, так было всегда или день особенно «удачный», но столько негатива слить на одну меня – это уже слишком. Показывали мой город и последствия, которые наносили обыкновенные на вид сгустки света.
Выпитая магия, покалеченные люди, количество которых измерялось сотнями. Перед глазами до сих пор стоял детский дом с разрушенной крышей.
«Не смей винить себя. Ты делаешь всё, что в твоих силах», – прервала я поток своих мыслей.
Если неизвестный «доброжелатель» хочет, чтобы я попала в сети собственной вины, вызванной обстановкой, то моя задача – не допустить этого любой ценой.
Часа два прошло с момента моего пробуждения. Телевизор стал восприниматься как фон, мешающий, но не критичный. Он почти не отвлекал от моего нового плана побега. Но для этого нужно было встретиться с моим похитителем. Почему-то я не сомневалась, что он появится.
Голодный желудок скулил о том, что совсем скоро я перейду на подножный корм, лишь бы не ощущать давно забытое сосущее чувство голода.
Но я набралась терпения. И начала громко читать стихи. Фальшиво, не попадая в такт навязчивой рекламы, которая шла по телеку. Зато было весело. И спустя ещё двадцать минут, когда я окончательно охрипла, а пытка новостями продолжилась, мои усилия были вознаграждены.
Входная дверь хлопнула. Я подобралась и, громко гремя цепями, подошла к батарее, готовая встретить кого угодно, хоть чёрта с рогами или даже следователя Злобина.
Но вот в коридоре показался ОН.
– Вы⁈ Но… Но? Как же так? – это был тот самый мужчина, который пришёл к нам в первый раз.
– Не ожидали, правда? Но так уж вышло, – развёл руками он, – раз уж вы оказались здесь, в моих руках, то довольствуетесь оставшимся у вас временем жизни, потому что скоро… Что ж, не будем заглядывать вперёд. Вы ведь уже чувствуете подступающее к вам чувство голода?
В ответ мой желудок опять заурчал. Как же стыдно!
– Чего вы добиваетесь? Что вам от меня нужно? – спросила я.
Эти театральные игры явно не для меня. Наверное, что-то похожее подумал и мой загадочный похититель.
– Мы не представились, – как бы между прочим заметил мужчина, – мистер Теодор Стогов. Можно просто Теодор. Хочу, чтобы вы знали, с чьими именем на устах вам придётся умирать. Но я пошёл. Дела, знаете ли.
Сейчас этот мужчина ни капли не напоминал того растерянного и слегка нерасторопного представителя среднего класса. Скорее, передо мной был настоящий актёр и шоумен, если можно так выразиться.
И, выдержав эффектную паузу, он захлопнул за собой дверь, ведущую в «мою» комнату. Я отчётливо слышала его чеканные шаги уверенного в своей правоте психопата. Дверь хлопнула, и в доме воцарилась тишина, разрушаемая лишь звуками работающего телевизора.
Не прошло и минуты, как за стенкой что-то с грохотом упало. От неожиданности я шарахнулась в сторону, едва не навредив себе ещё больше.
– Ай, собака! – взывала я, баюкая пострадавшую ногу. Содранная кожа болезненно саднила, но это было неважно.
Потому что за стенкой что-то стукнулось об пол. Ещё раз. И ещё.
Мне стало интересно, а уж не это ли под моей смертью подразумевал безумный Теодор? Быть может, там работает какая-то спецтехника или он делает там ремонт? Что-то было не так в странных ритмичных звуках, которые меня сбивали с толку. На морзянку это не похоже, на работу ремонтника – тоже. Скорее, это выглядело так…
Меня поразила страшная догадка. Неужели…? В этом доме есть живые жертвы?
Мозг работал с чудовищной скоростью. Я прикидывала возможные версии так и эдак, тасовала их, как колоду карт. Пока наконец не смогла представить примерную теорию происходящего.
Сначала похитили мальчика, позже – девушку, ещё одного малыша и мужчину, потом – меня. Что, если они все были фениксами?
«Да нет, это даже звучит бредово. Но тогда что может быть общего у всех этих людей?»
Я пыталась вспомнить какую-то деталь из дела, быть может, ниточку, хоть что-то. Но следователь, едва дав нам ознакомиться с материалами дело, чётко дал понять, что по сути у нас н руках только один портрет похищенного. Этого самого мистера Барни. Воспитателя в детском доме.
Смутная догадка промелькнула у меня в голове. Грохот повторился с новой силой. Казалось, стена должна была вот-вот рухнуть под таким натиском. Но нет.
– Мистер Барни? – стараясь перекричать шум «ремонта», крикнула я. – Это вы? Если да, стукните по стене два раза.
Не знаю, совпадение это было или нет, но уже спустя мгновение стену поразили два чётких удара.
Бам. Бам.
– Так, хорошо, – дрожащим голосом начала я, – Вы можете выбраться из комнаты? Стукните трижды, если «да», и два раза – если «нет».
Бам. Бам.
«Чёрт, а счастье было так близко».
Несмотря на то, что мои вопросы дачным-давно закончились, теперь к ненавязчивому звук работающего телевизора прибавились удары по стене. Монотонные. Суровые. Сильные.
Интересно, если меня привязали к батарее, то к чему такому привязали беднягу Барни? Я почему-то не сомневалась, что это был именно он. По моей логике, где-то, вероятно, в доме находились и другие пленники. Если они, конечно, были живы.
Я уже ни в чём не была уверена.
Наконец очередной удар пробил в стене брешь. По крайней мере, так можно было сказать о тонкой сеточке трещин под потолком.
А трещины – источник напряжения. Если ударить ещё раз по этому месту…
– Эй, попробуй ударить в правый верхний угол! У тебя получилась знатная трещина, надо только усилить её. Ну же, давай!
На всякий случай я отошла в сторону, чтобы не мешать мужчине. Но удар последовал незамедлительно. В другой угол.
И только спустя ещё серию ударов я поняла свою ошибку.
– Нет, с твоей стороны это будет слева, – тишина стала мне ответом.
С минуту я думала, что мужчина мне не особо-то и поверил, но потом…
Трещина росла, расползаясь в разные стороны. Ещё один удар – и кусок штукатурки упал на телевизор. Жаль, что эта машина для пыток не вырубилась. Удары становились сильнее и интенсивнее, я помогала, как могла. То есть морально поддерживала всеми возможными способами. А потом случилось оно.
Ничего не предвещало беды, но я уже чисто интуитивно ощущала напряжение, которое скопилось внутри.
Не знаю, как, но я чётко уловила момент падения, смогла отойти в сторону, как можно ближе прижавшей к единственной доступной для меня стене и прижаться к ней, закрыв уши.
В один миг стена с грохотом обвалилась.
Тишина. Абсолютная. Поглотившая меня изнутри.
Никогда бы не подумала, что я буду радоваться этому. Раньше меня пугала тишина. Сейчас же она приняла меня в свои объятья и не отпускала.
Я не чувствовала ни страха, ни боли, ничего. Мне на миг показалось, что я оглохла, настолько мне было хорошо.
Но вынырнуть в реальность мне всё же пришлось. Когда меня весьма бесцеремонно схватили за руку и попытались потащить.
Всё ещё зажмурившись, я открыла рот, чтобы наверняка сказать какую-то гадость, но не успела произнести ни звука. Пыль забила лёгкие, заставляя согнуться в три погибели и кашлять. Кашлять так сильно, как никогда прежде, чувствуя, как горят внутри лёгкие.
«Больно, больно, больно!» – вместе с ощущениями возвращались и звуки.
Мистер Барни – я узнала его по фотографии из дела – постукивал меня по спине.
– Марьяна, вставай, нам надо уходить. Марьяна?
Пришлось поднапрячься, чтобы сфокусировать своё внимание на нём, почему-то его образ плыл перед глазами. Я позволила себя поставить на ноги и даже не сопротивлялась, когда меня освободили от ненавистных цепей.
Я была свободна. Вот только… куда я пойду.
– Давай, Марьяна, он может в любой момент вернуться, – Барни меня поторапливал, и если умом я понимала, что надо действовать быстро, но физически… Да макаронина излучает больший энтузиазм!
Почему-то я чувствовала себя так, будто по мне прошлись катком несколько раз. И только на выходе, когда мужчина без труда открыл входную дверь – она оказалась незапертой – я очнулась.
– Стой, надо просмотреть, как остальные? Вдруг остальные похищенные тоже здесь? Надо…
И тут в глазах промелькнуло раздражение. Конечно, по-человечески я его понимала. Наш мучитель со странными планами мог вернуться в любой момент, а я тут рассуждаю о других. Но я просто не могла иначе. На мгновение мне показалось, вот-вот мужчина развернётся и уйдёт, но нет. Я снова ошиблась.
Поёжившись от холода, я наблюдала, как мужчина взглянул на мои голые ноги. Тяжело, совсем по-стариковски вздохнул и всё-таки пошёл в обход.
Оставшиеся комнаты мы обследовали быстро. На этот раз кричать или ещё хоть как-то привлекать внимание мы не рискнули. К слову, из нас получилась отличная, пусть и слегка странная команда: мой организм наконец-то справился с шоком и начал адекватно воспринимать действительность.
Я хорошо разглядела и розовые порезы на руках Барни, его странную одежду, состоящую из видавших виды вязаных штанов, рубашки на размер больше, уже испачканной следами штукатурки и тонкими полосами угля. Надо будет расспросить, что с ним сделал наш загонный психопат.
– Держи, – Барни протянул мне красный клубок, на поверку оказавшийся красными носками с огромными единорогами, изображёнными по краям. Они мне пришлись впору, окутав теплом истерзанные ноги. Ещё бы ботинки…
Больше мы ничего не нашли. Зато я обнаружила в шкафу армейские сапоги с широкой подошвой. Конечно, они мне оказались велики, но выбирать не приходилось – к тому же благодаря носкам дело уже выглядело не таким уж провальным.
– О, телефон! – воскликнул вдруг Барин,выходя из очередной комнаты.
Конечно, брать средство связи у маньяка – не самая лучшая затея, вот только был ли у нас выбор.
– Нужно убираться отсюда, – сказала я.
Мужчина мне телефон так и не доверил.
Да я особо и не стремилась его забрать. Я не хакер и тем более не ясновидящая, которая, к тому же, нагадала мне сгореть.
Видя, как радуется мой невольный напарник, что он смог разблокировать телефон, я зло думала о том, что старуха в кое-то веке ошиблась.
– Я вызвал такси до торгового центра. Ты же не против? – мужчина заглянул мне в глаза.
Это и правда была хорошая идея. Я взяла телефон, чтобы наконец-то убедиться, что Барни не врёт. Не могла не оценить, что мужчина, не смотря ни на что, оказался достаточно трезвомыслящим. Торговый центр рядом с полицейским участком – так наш маньяк не посмеет приблизиться, не вызвав на себя подозрения. Тем более я теперь знаю, как он выглядит.
Такси приехало на удивление быстро. По навигатору показывало, что ехать нам чуть больше тридцати минут, и это не могло меня не успокаивать. Я всё порывалась позвонить Демьяну, чтобы дать ему наводку, где меня искать. Но Барни осторожно, даже как-то ненавязчиво привёл меня к мысли, что этого лучше не делать. И правда, а вдруг преступник опять ошибается где-то поблизости? И мы тем самым его спугнём?
Я и сама не заметила, как задремала, уснув на плече у Барни. Тот, кажется, не сильно был против. Потому что я проснулась только под конец поездки, когда машину мягко тряхнуло на повороте.
