Текст книги "Как обмануть босса (СИ)"
Автор книги: Ася Оболенская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Глава 14
– Влад, блин! – отбиваться от босса, который успел привести себя в божеский вид раньше, было сложно. – Да я десять минут этот бантик на блузке поправляла!
И угораздило же нацепить именно сегодня именно эту вещь. Складки на шелке были просто ужасно заметны, я даже гордиться начала тем, что удалось все в порядок привести.
Ну, как удалось…
– Вла-а-а-ад!
Я стояла перед зеркалом и наблюдала за тем, как результат моей кропотливой работы нагло уничтожается руками начальника. Сперва бантик, потом первая пуговица, вторая…
– Сразу бы сказал, что одеваться не стоит… – пробурчала недовольно, но уже в следующую секунду подставила шею под поцелуй стоящему за моей спиной мужчине.
– Если бы ты не оделась, я бы не смог тебя раздеть…
– Логично.
– А это такое удовольствие.
Ну и как тут злиться? А злиться было на что… Блузка, блузочка…
Ой, да черт с этой блузкой, без нее тоже неплохо, особенно, когда на тебя так смотрят.
Я ловлю взгляд Влада в зеркале, он по-прежнему не дает мне развернуться, дразнит, скользя губами по шее, а руками совсем не скромно лаская грудь. Он как будто знает, чего мне хочется именно в этот момент. Стоит пожелать мысленно, и вот он уже воплощает желания в жизнь.
Но мне хочется большего, однако шеф не позволяет, играет со мной по своим правилам, доводит до тихих стонов, я бы и громкие хотела себе позволить, но вопрос звукоизоляции в кабинете до сих пор останавливает.
Я уже отлично понимаю, что партия дойдет до финала, Влад не ограничится одним разом, но теперь все будет по другому сценарию.
Едва касаясь кончиками пальцев моей кожи, босс находит молнию на юбке и тянет застежку вниз, принуждая ненужный предмет одежды упасть на пол. Открывшаяся картина, хоть мужчина ее уже видел, ему однозначно нравится. Я чувствую, насколько ему нравится. Хотя, возможно, в первый раз он не успел все рассмотреть. Что ж, хочешь игры? Пожалуйста.
Влад не дает мне полной свободы движений, однако позволяет сделать небольшой шаг, поэтому перешагиваю через юбку и максимально соблазнительно поворачиваюсь в его руках. Да-да, зеркало позволяет провести осмотр со всех сторон, и это вызывает улыбку и заводит одновременно.
Влад смотрит хищно и жадно, возможно, я также, потому что, едва получив доступ к его губам, впиваюсь в них, не дожидаясь шага с его стороны. Сама, не разрывая контакта, тянусь к пуговицам на рубашке и петле галстука, не мне же одной мучиться с мятой одеждой.
Я стараюсь хотя бы в этот раз делать все медленней, растягивать удовольствие, но хочу его до безумия, снова, поэтому иногда не могу себя контролировать, ускоряюсь, с раздражением резко стягиваю успевшим стать ненавистным галстук, на какой черт его вообще придумали.
Уже тянусь к пряжке ремня, но теряю инициативу, босс подхватывает меня за бедра и все-таки усаживает на стол, в первый раз мы до него так и не добрались. Одним ловким движением расстегивает лифчик, как будто всю жизнь этому учился, и отправляет его вслед за галстуком. Правильно, там ему самое место.
Я хочу ответить следующим решительным действием, однако не успеваю, Влад губами обхватывает мой сосок, и все идеи резко вылетают из головы, единственное, что я могу – крепче обвивать его ногами, стараясь вжаться бедрами как можно сильней, показывая, как хочу его, чувствуя, как хочет он.
Я однозначно проигрываю по количеству вещей, а начальнику это как будто бы и нравится, нравится осознавать, что я сейчас на все готова, чтобы он уже прекратил эту сладкую пытку, взял меня, я даже просить об этом готова, да что готова, я и прошу:
– Влад, пожалуйста.
– Что? – он старается быть невозмутимым, но рваное дыхание выдает целиком и полностью.
И я пользуюсь этим моментом слабости, все же ловлю пальцами пряжку ремня и с не меньшим проворством, чем он, расправляюсь с одеждой, избавляясь сразу и от брюк, и от боксеров.
Наверное, я бы заплакала, продолжи он забавляться дальше, однако, кажется, мы уже успели довести себя до грани. Оба, потому что Влад не медлит, входит резко, заполняя меня полностью, а я прижимаюсь еще сильней, мне хочется максимальной близости, кожей с ним соприкасаться, стать единым целым, выдыхать лишь его имя, чувствуя, как с каждым толчком сил сопротивляться становится все меньше.
И тогда я расслабляюсь, чтобы уже через несколько секунд напрячься до предела, а потом застонать, ловя накатывающие волны наслаждения.
Владу удалось продержаться немногим дольше. Буквально пару мгновений, после чего и он сорвался, теперь дышал тяжело, но улыбался, я чувствовала.
– Если кто-нибудь заподозрит неладное, можешь сказать, что обсуждала со мной изменения в уже утвержденной рекламной кампании. – шеф усмехнулся.
– Ни за что в жизни не пойду обсуждать собой эти самые изменения теперь, спасибо, что предупредил.
Мужчина тихо рассмеялся, а затем, аккуратно обхватив ладонями мое лицо, проговорил:
– Ты лучше так просто приходи, к черту рекламные кампании.
После чего поцеловал. Идеально.
К счастью, третья реанимация блузке не понадобилась, правда, после второго раза она была уже не так свежа, как с утра, хотя какая разница. Когда настроение зашкаливает, тут уже не до блузки.
Мой день сегодня очень напоминал американские горки. Столько событий, все такие разные, и как же прекрасно, что остановился мой вагончик на этих горках на самом верху. Как будто вселенная все-таки решила обратить внимание на мои просьбы, и теперь разрешает побыть счастливой.
Я окончательно убедилась в этом, вернувшись в кабинет. Точнее, меня убедил в этом звонок мобильного. Мой преподаватель из художественной школы именно сегодня, именно сейчас решил оповестить о том, что скоро пройдет какой-то крупный конкурс, лауреаты которого могут пройти обучение в Европе.
Наставник, вообще, много чего рассказывал. Об условиях, о тематике, о том, что мне нужно сделать, однако я слушала лишь в пол уха. Кажется, счастье уже успело перерасти в эйфорию. Мне даже сложно сказать, сколько времени мы проболтали, настолько сказочным все вокруг сейчас казалось.
Более того, мне хотелось, чтобы и остальные жители планеты тоже были счастливы. Возможно, даже Карина.
Усевшись в свое кресло, посмотрела на девушку, которая старательно подводила глаза. Выходило, кстати, очень эффектно, о чем я поспешила сообщить:
– Классный мейк.
Соседка по кабинету критически посмотрела на себя в зеркало, а затем перевела взгляд на меня.
– Думаешь?
– Уверена. – улыбнулась в ответ.
Карина еще раз взглянула на свое отражение, после чего вновь вернула внимание ко мне.
– Хорошо, что классный, а то я переживаю немного… – непривычно растеряно проговорила девушка.
– Ого… – только и смогла выдавить я, однако через несколько секунд добавила. – Ты и переживаешь? Такое возможно?
– Оказывается, возможно. – усмехнулась соседка по кабинету и отложила подводку. – Даже сама удивлена.
– И какой повод? – возможно, не слишком тактично спросила я, все же подружками мы с Кариной не были, поэтому поспешила себя дополнить. – Ну, если не секрет, конечно.
– Не секрет. – еще одна короткая улыбка. – На свидание собираюсь…
– М-м-м… – многозначительно протянула я и улыбнулась. Может, у мира, действительно, сегодня день такой – он всем приятности делает. Вселенский день доброты, что ли. Мне вот сперва, теперь Карине… Может, и Нику родители уже простить успели, надо ей позвонить. – Свидание – это прекрасно.
Я проговорила эту фразу, и лишь только замолчав, механизм в моей голове, наконец, щелкнул.
Свидание… Разговор про то, что девушка хочет вернуть Влада накануне… Хорошее настроение пошатнулось, появились какие-то гадкие нотки.
– С Владом? – вышло гораздо более резко, чем я планировала, однако Карина, кажется, и не заметила этого, соседка вновь сосредоточенно смотрела в зеркало и совсем не торопилась с ответом.
И это начало раздражать. Честно, за то время, пока девушка молчала, я уже успела придумать как минимум пять способов расправы с начальником, если вечер он собирался провести с Кариной.
– Нет. – наконец, сказала девушка.
– Нет? – получилось очень удивленно, я себя уже настроить успела на кровавое убийство, а она говорит «нет»…
Карина убрала подводку и тушь в косметичку, которую вместе с зеркалом спрятала в ящик стола, и посмотрела на меня.
– Абсолютно точное нет. – соседка по кабинету вновь растянула губы в улыбке, и мне сразу же стало спокойно.
Вот так просто, как будто переключателем щелкнули, однако не проявить дальнейший интерес я все же не смогла, спросила:
– А почему так категорично? Еще совсем недавно ты была совершенно другого мнения. – ну вот кто меня за язык тянет, мне что, больше всех такие вопросы нужны?
Едва закончив, я уже пожалела о сказанном, оставалось надеяться лишь на то, что Карина отшутится или просто не ответит.
Однако она ответила, задумалась сперва на несколько секунд, а потом совершенно серьезно сказала:
– Знаешь, Ника… Есть такие люди, которых нужно отпустить. – тон ее мне категорически не понравился, слишком грустный. – Да, он мне до сих пор нравится, наверное, я хотела бы его вернуть, только вот…
Карина прервалась, а я поймала себя на мысли, что теперь мне не нравится не только тон, но и смысл сказанных ею слов, но я все равно спросила:
– Только вот что?
– Только вот я продолжаю топтаться в прошлом, Ник. – тяжелый вздох, который так не вяжется с образом Карины. – Потому что, сколько бы я не тешила себя надеждами, все это бред. У Влада есть ряд объективных причин для того, чтобы не прощать всего две вещи – предательство и ложь. Я успела накосячить по всем пунктам.
Как только Карина договорила, в кабинете повисла давящая тишина. Настолько тяжелая, что даже в глазах потемнело, а потом в ушах раздался гул.
Кажется, только что мой вагончик на американских горках со свистом полетел в пропасть.
Один, два, три. Дышим…
Язык – мой враг, это я теперь точно понимала. Ну зачем, зачем я спросила? Мало проблем? Видимо, мало, раз хочется создать себе новые.
Откровение коллеги обожгло, заставило провалиться в день нашего с Владом знакомства.
Приятный мужчина, симпатичный. С приветом, малость, раз цепляется за меня так.
Темнота и перемещение в реальность. Вот он, все тот же приятный мужчина, он по-прежнему за меня цепляется. И почему уже? Не должен, я же давно не притворяюсь, веду себя, как обычно, а он…
А я?
Это был тот самый случай, когда фраза о том, что меньше знаешь – крепче спишь, являлась чистейшей правдой.
Конечно, я постаралась сделать вид, что слова Карины меня совершенно не задели. Конечно, я сдержалась, чтобы не узнать подробности, только их мне сейчас и не хватало. Я даже улыбнуться смогла и пожелать соседке по кабинету удачи на свидании, когда та выпорхнула в коридор, кокетливо подмигнув на прощание. И улыбалась еще потом секунд пять закрывшейся двери.
Я и спрятать голову в ладонях осмелилась лишь тогда, когда мысленно досчитала до ста, решив, что Карина теперь точно не захочет вернуться.
Люди, которые говорят, что ложь не давит, врут. Абсолютно точно, железобетонно врут.
Она давит, иногда невыносимо сильно. А еще она пугает, доводит до желания кричать и биться головой об стену.
И иногда ее просто невозможно нести в одиночку, именно поэтому я позвонила Нике. Для начала прошлась по кабинету, поправила макияж, который в потоке эмоций успела подпортить, выпила стакан воды, достала телефон, выбрала контакт сестры и нажала на кнопку вызова.
Рассказать сестре об услышанном теперь было несложно, словно и не было тех дней, когда я скрывала от нее правду. Да что уж говорить, от одной мысли о том, что я врала Нике, теперь хотелось у виска покрутить, настолько идея глупой казалась. И как я вообще несколько недель-то продержалась?
Сестра, как это обычно и бывало, внимательно выслушала меня, узнала все подробности и предложила варианты.
Два. Она всегда так делала.
Я не знаю, как это объяснить, но, несмотря на все наши сходства, мы с Никой никогда не пытались перемешать жизни, судьбы. Каждая всегда делала выбор за себя.
Первая любовь – советы и слезу в подушку. Первый секс – разговоры шепотом до утра, но никакого желания поторопить (удивитесь, но меня). Первые серьезные проблемы – возможность решить, но полная свобода выбора.
Так было и на этот раз.
Ника не пыталась принять решение за меня. Выговорилась, повесила трубку и оставила наедине с собой, а я…
Я терялась. От варианта дождаться субботы и все рассказать, следуя первоначальному плану, до идеи вывалить все сейчас, без долгих прелюдий и красивой обстановки, было рукой подать. Чаша весов склонялась то на одну сторону, то на другую, пока я, наконец, не поняла, что лучше правды ничего нет.
Осознала и поднялась на ноги, решительно дошла практически до самой приемной босса, замедлилась лишь в дверях, однако пауза была недолгой, всего три медленных вдоха и выдоха, а теперь вопрос:
– Владислав Александрович у себя? Он просил… – о чем мы там говорили? – изменения в рекламной кампании согласовать.
– Он уехал. – так сухо, что я даже растерялась.
– Как?
– На машине, как еще. – ну да, а чего я ожидала.
Почему-то в памяти вновь всплыла Карина, однако звонок мобильного прервал поток мыслей.
– Ты уехал? – проговорила вместо приветствия, едва выйдя из приемной.
– Пришлось. – это сожаление? – Дела срочные. Не расстроилась?
– Расстроилась. – призналась честно, хоть настоящая причина подобных эмоций явно не совпадала с той, о которой подумал Влад.
– Ну чего ты. – проговорил он с улыбкой, я чувствовала. – В субботу вернусь, даже соскучиться не успеешь. Обещаю.
– Ну, раз обещаешь… – протянула, стараясь придать тону как можно более беззаботную интонацию. – Тогда ладно.
– Тогда жди.
– Жду.
И тишина в трубке. Вот и поговорили.
Ну не по телефону же было Владу сообщать такую новость?
«Да, скоро увидимся, ой, слушай, чуть не забыла, я тут на самом деле немного не Ника, ты, это, приезжай скорей!».
Вообще не из лучших идея…
Ладно, что я, субботы не дождусь, что ли? Столько времени тянула, а тут каких-то несколько дней пережить. Такая мелочь!
Тем более, что мне было, чем заняться. Детали художественного конкурса все-таки узнать…
Это было бы идеально, но ничего не получалось. В слова преподавателя вникнуть вновь не удавалось, только теперь уже по причине того, что шестеренки в голове усиленно крутились, выдавая самые отвратительные варианты дальнейшего развития событий.
Я подписала заявление на участие, не читая его, отдала нужную сумму для вступительного взноса, еще в инструкциях каких-то расписалась. В общем, если в конечном итоге выяснится, что я отдала кому-то почку, еще и приплатив за это, я, в принципе, не удивлюсь.
Когда я вернулась домой, голова гудела, но события, заготовленные судьбой для этого дня, совершенно не хотели заканчиваться. Я сделала такой вывод, когда в половину десятого вечера на пороге моей съемной квартиры обнаружила Нику в окружении трех чемоданов вещей и ее любимого кактуса Бориса. Любимого настолько горячо, что, будь воля сестры, она бы его и в путешествия с собой брала, и спать рядом укладывала.
– Кажется, я окончательно поругалась с родителями. – ошарашила Ника прямо с порога.
– Чего?
Слова «я», «родители» и «поругалась», произнесенные сестрой, до настоящего момента я вообще ни разу вместе в одном предложении не слышала, поэтому немного зависла, о чем Ника поспешила сообщить.
– А мне обязательно всю историю целиком на лестничной площадке рассказывать или все же можно войти?
Вернувшись в реальность, кивнула, отошла с прохода, пропуская сестру в квартиру.
Как оказалось, все приятности сегодняшнего дня были нужны лишь для того, чтобы замаскировать начало апокалипсиса. Серьезно, других вариантов у меня нет.
Ника действительно поругалась с родителями. В хлам, в клочья, как угодно. Можно взять словарь синонимов и перечислить еще десяток вариантов, и все они будут правильными.
В конечном итоге дело дошло до того, что сестра, решившая несколько дней перекантоваться у мамы и папы до тех пор, пока не найдет себе новое жилье, со скандалом и громким хлопком дверью сбежала ко мне. Я даже не удивлюсь, если мама после всего случившегося не смогла сдержаться и разбила очередной предмет сервиза, подаренного им с папой теткой из Мурманска на очередную годовщину свадьбы.
Была у мамы такая традиция – на нервах бить части этого сервиза. Строго по одному за ссору. Из изначальных тридцати шести предметов осталось не так уж и много – семь. Двадцать было потрачено на меня, а девять на папу. Предполагаю, что сегодня на счету сестры появился первый трофей.
И нет, не стоит искать в этом ритуале какой-то глубокий смысл – маму очень раздражал этот сервиз, а просто так его выкинуть и соврать тете Кате она не могла. Вот и приходилось совмещать приятное с полезным.
На следующее утро мне худо-бедно удалось смириться с мыслью о том, что в немилости у мамы оказался кто-то другой, кроме меня. Правда, когда, едва проснувшись, я прочитала в мессенджере сообщение от родительницы «Одевайся теплее, Лельчик, сегодня ветер обещают сильный», пришлось себя ущипнуть. Ну, чисто на всякий.
Телефон Ники же молчал. Бойкот, прямо капитальный.
Однако сестру это не смущало, она с усердием искала место, где можно было бы обосноваться. Учитывая список требований, которые Ника выдвигала к своей будущей квартире, я предполагала, что на поиски уйдут годы, если не века, однако сестра справилась за два дня.
Она реально смогла найти прекрасную квартиру в центре, аренда которой не стоила космических денег. Нет, ну вот как ей это удается?!
Так или иначе, к утру субботы жизнь кое-как вернулась в привычный ритм. Рабочая неделя подошла к концу, мама с папой сделали вид, что успокоились, а Ника съехала на новое место жительства. А еще сегодня возвращался Влад. И это однозначно было самой прекрасной новостью.
Мы созванивались с ним каждый день по несколько раз. Да чего уж там, сегодня ночью пришлось пожертвовать сном для того, чтобы вдоволь наговориться. Однако этого было мало, чертовски мало.
Мне до зубовного скрежета хотелось его увидеть, обнять, поцеловать. И, конечно, рассказать правду, поэтому, хоть Влад и обещал заехать к шести сразу после аэропорта, я была готова к труду и обороне уже в три.
Накрасилась, оделась, волосы уложила и… И села на диван, потому что ничего другого поумней придумать не смогла.
Я даже пару минут просидеть успела, размышляя о том, что делать дальше, когда вдруг раздался звонок домофона.
Я подскочила моментально, трубку с базы вырвала с такой силой, что даже удивилась, как остатки конструкции еще на стене смогли удержаться. Пребывая в полной уверенности, что это Влад решил мне сюрприз сделать, нажала на кнопку разблокировки входной двери в подъезд, повесила трубку и распахнула дверь в квартиру.
Чтобы уже через минуту увидеть… родителей?!
– Ох, Лелюшка, ты такая красивая!
– Спасибо, ма… – вышло как-то тухло.
– Да, Оль, хоть на бал!
– Спасибо, пап. – вообще на автомате.
Я уже даже успела настроиться на долгие нотации по поводу того, что стоит вернуть Нику на путь истинный, ведь цель визита родителей была ясна, как вдруг раздался третий голос.
– Оля?
И только сейчас я заметила, что за спинами мамы и папы стоял Влад.
– Мужчина, вы нас, что, преследуете? – мигом обернулась к шефу родительница. – В подъезд с нами вошли, теперь тут… Олежик, вызывай милицию!
Влад на недовольство мамы вообще никак не реагировал, а та все продолжала.
– Оленька, ты-то хоть не стой!
А я не стоять, я упасть уже была готова.
– Ничего рассказать мне не хочешь?
Я что-то говорила про сюрприз?
Глава 15
На этапе второй фразы Влада до мамы все же дошло, что стоящий позади нее мужчина не является каким-нибудь маньяком или убийцей. Или, если все-таки является, то это мой знакомый маньяк. Или убийца. Именно поэтому родительница решила переключить внимание на меня и проверить правильность такой теории:
– Оля, вы знакомы?
Отвечать на мамины вопросы совсем не хотелось, в голове творился какой-то беспредел, нереальный коктейль из страхов, переживаний и разочарования. Одна за другой перед глазами проносились все упущенные возможности, те самые, когда я могла рассказать Владу правду, чтобы сейчас не оказаться в настолько бредовой и неприятной ситуации.
– Оля, почему ты молчишь? Олег, вызывай-ка давай все-таки полицию, она уже даже дар речи потеряла!
– Не надо никого вызывать. – проговорила, не сводя взгляда с лица начальника. Жаль, но никаких эмоций по нему прочесть было невозможно.
Мои слова на маму не возымели никакого эффекта, она вновь запричитала, но на этом моменте я уже даже не пыталась вслушиваться в смысл ее речей. Нужно было что-то сказать, объясниться, а я быстро моргала и боролась с одним единственным желанием – не расплакаться.
Потому что вот она, правда. Что бы я ни делала, кем бы ни пыталась прикинуться, в результате ничего не менялось. Я оставалась все той же неудачницей, которая до конца своих дней так и не перестанет попадать в идиотские ситуации, так и не сможет стать кем-то другим.
А мама все продолжала. Бубнила и бубнила, у меня даже голова болеть начала, как вдруг совершенно неожиданно очередную тираду родительницы прервал папин голос.
– Да ты можешь уже замолчать?!
От неожиданности я даже взгляд на отца перевела. Папа, который всегда был спокойным, обычно не позволявший себе даже голос повысить, разговаривал резко, с раздражением.
– Не видишь, что ли? И без тебя сейчас проблем хватает. Если Оля дар речи и потеряла, то это от твоих завываний.
Мама, кажется, опешила еще больше меня, даже не придумала, что папе ответить, лишь несколько раз беззвучно открыла рот, а потом и вовсе кивнула.
– Позвони нам, как захочешь увидеться. – проговорил папа, обратившись уже ко мне, и, видимо, пользуясь тем, что мама до сих пор не пришла в себя, взял ее за руку и поволок в сторону лестницы, оставляя нас с Владом наедине.
Наверное, я бы еще долго могла прибывать в шоке от такого странного поведения родителей, если бы обстоятельства были другими. Сейчас же, едва только стихли шаги, я вновь посмотрела на Влада. Теперь уже точно самое время…
– Пройдешь?
– Пройду. – проговорил мужчина с легким кивком.
Наверное, это было хорошим знаком. По крайней мере, соглашаясь, он давал понять, что хотя бы выслушает меня.
Наверное, это даже должно было придать мне сил, но не придало. На душе было настолько мерзко, что единственным желанием было забиться в угол с бутылкой вина и провести там остаток жизни.
Ситуация – хуже не придумаешь, да еще и вся собранная по крупинкам уверенность к себе уже успела рассыпаться в пепел.
Я указала Владу на диван, а сама осталось стоять. Если сейчас я решу сократить дистанцию, то дело точно закончится истерикой. Лучше так… Лучше на расстоянии.
Начальник не стал возражать, занял место на диване, и тогда я смогла начать.
– Как ты, наверное, понял, это были мои родители. А еще, вероятно, ты догадался, что меня зовут не Ника… – в конце фразы я попыталась улыбнуться, однако Влад эту улыбку не поддержал. Смотрел на меня также безымоционально, как и на лестнице.
Будь я сейчас ближе, точно бы кинулась на шею и разрыдалась, чувствовала себя, как пятиклассница, которую вызвали к директору… Как же хорошо, что я сейчас стою.
Набрав полную грудь воздуха, медленно выдохнула, закрыла глаза, сосредоточилась, а потом вновь заговорила. Теперь уже правильно. С самого начала. С того дня, когда мне впервые пришла в голову идея притвориться сестрой.
Я не утаила ничего. Ни единой своей мысли, ни единой эмоции, ни единого страха. Теперь я, наконец, была честна не только перед Владом, но и перед собой. Признавалась в том, что из моей идеи казаться нормальной, той, на которую смотрели бы с уважением, которая производила бы впечатление успешной, ничего не вышло. Потому что я не являлась таковой.
Вот она я. Оля, которая в очередной раз вляпалась. Да так вляпалась, что уже вряд ли выберусь.
За все время моего монолога, Влад не проронил ни слова, поэтому, когда я не услышала его реакции и по окончании, не выдержала и прошептала:
– Скажи, хоть что-нибудь.
Мужчина ответил не сразу. Нахмурился, устало потер виски и лишь потом сказал:
– Хотел показать тебе одно место… Съездим?
– Конечно.
А что я еще могла сказать? Начать задавать вопросы? Требовать высказать свое мнение по поводу случившегося?
Нет, я была не в том положении, хоть и понимала, что поведение Влада было странным. Да, он с легкостью мог бы нормально ответить, с легкостью мог бы озвучить, что думает на счет произошедшего, но этого не произошло, а я… Я просто побоялась развить тему.
Да, как бы жалко это не звучало, но сейчас мне действительно было проще согласиться без лишних вопросов, сделать все, что попросит шеф.
Мы едем к реке, чтобы утопить меня за плохое поведение? Отлично, супер! Так, правда, проще…
Я уже однажды рассказывала вам про пределы. Так вот, это снова был один из них. Когда не хочется уже сопротивляться, когда хочется просто лечь и плыть по течению, потому что от меня уже ровным счетом ничего не зависело.
Попытаться оправдаться? Зачем? Смысл? Очередное вранье, очередные попытки выдать желаемое за действительное.
Нет уж, теперь нет.
Я молча надела пальто, на автомате засунула ноги в сапоги и, дождавшись пока Влад выйдет из квартиры, закрыла дверь.
До машины мы шли молча. Если честно, эта тишина давила все сильней. Хотелось улыбнуться, хотелось спросить, что будет дальше, но во рту то и дело пересыхало, едва я собиралась его открыть. Так и сидела, надеясь не закашляться, до того момента, как Влад не остановил машину.
– Приехали. – такое спокойное и совсем не едкое.
Я совсем не смотрела по сторонам, всю дорогу ехала, уставившись в одну точку, поэтому сейчас, подняв взгляд, с удивлением осмотрелась и не смогла сдержать вопроса:
– Кладбище?
Оторвавшись от кованного забора, огораживающего городское кладбище, посмотрела на начальника. Ему бы сейчас пошутить, сказать о том, что закапывать меня сюда притащил, улыбнуться… Вот только совершенно не похоже на то, чтобы Влад собирался веселиться.
– Кладбище. – с легким кивком подтвердил он.
– Зачем ты меня сюда привез? – даже голос дрогнул, настолько было не по себе.
– Подумал, что раз уж у нас сегодня день откровений, это будет нормальной идеей. – и вновь абсолютно ровно, как будто мы о погоде разговаривали. – Хочешь вернуться домой?
Его вопрос поставил в тупик. Если быть честной, безумно. Больше всего на свете я мечтала сейчас оказаться дома, зарыться с головой в одеяло, врубить музыку погромче, чтобы все соседи с ума сходили, и забыть обо всем остальном мире.
Однако, вместо того, чтобы кивнуть, я отрицательно качнула головой и вновь посмотрела на забор.
– Не хочу.
– Тогда пойдем.
Щелкнули замки на дверях, оповещая о том, что теперь они разблокированы, и я потянула за ручку.
И вновь молчание. Влад купил в ближайшей цветочной палатке несколько роз и, не спеша, зашагал по центральной аллее, я же шла рядом, опустив взгляд, слыша в голове слова Карины. Те самые, про то, что у босса есть причины не прощать ложь и предательство.
Я подняла взгляд лишь тогда, когда мужчина остановился. Обычное надгробие, ничем не примечательное, тут таких множество. Я дождалась, пока Влад смахнет с него снег и положит на землю цветы, и лишь после этого сделала шаг, чтобы прочитать имя, выведенное тонкими и аккуратными золотыми буквами.
– Я не знала, что у тебя была сестра… – только и смогла выдавить из себя.
В голове совершенно не укладывалось, но сомнений не было никаких. То же отчество, та же фамилия… Но вот возраст, в котором она умерла.
Семнадцать лет?
– Младшая. – холодно проговорил Влад.
И опять-таки… Мне бы молчать, а я рою яму все глубже, понимаю, что это место начальник выбрал не просто так, поэтому спрашиваю:
– Что с ней случилось?
– Прыгнула с крыши девятиэтажки. – и вновь короткий ответ.
От таких ответов тело дрожь пробирать начинает. Я отлично понимаю, что мужчина делает это не специально, что ему тяжело касаться этой темы, поэтому терпеливо жду, когда он расскажет то, что планировал изначально. Не тороплю, просто молча пялюсь на могилу Виктории Александровны, которая практически семь лет назад покончила с собой.
– Вика всегда была впечатлительной и эмоциональной. Сколько ее помню, с самого детства что-то придумывала, фантазировала. Знаешь, мне казалось, что у нее в голове существовали сотни различных миров, в которые она то и дело ныряла. – Влад сделал паузу, подошел к надгробию вплотную и положил ладонь на холодный мрамор. – Однако это далеко не всегда было плюсом. Вика тяжело сходилась со сверстниками. От идеи детского сада родителям вообще пришлось отказаться, хотя на странности сестры они, если честно, сквозь пальцы смотрели. К пятому классу они успели поменять четыре школы, пока, наконец, не пришли к выводу, что общительной Вику сделает лишь обычная школа.
Вновь тишина, а мне уже кричать хочется.
– Успокоить ее мог только я, так уж сложилось. Никакие психологи, никакие доктора несуществующих наук. Никому не удавалось вернуть Вике радость, однако стоило ей забраться ко мне под одеяло, как все проблемы как будто бы и исчезали. В то время, пока родители и врачи в один голос твердили о том, что у девочки просто переходный возраст, Вика лила слезы у меня под одеялом. Шли годы, но толком ничего не менялось, я поступил в университет, проучился несколько лет и получил предложение продолжить учебу за границей.
Я вспомнила биографию Влада, которая как-то раз попалась мне на глаза в каком-то интервью, и вспомнила о его зарубежном образовании.
– И ты уехал?
– Дотянул до последнего, до тех пор, пока Вика сама не начала меня уговаривать, кто же знал, что это отец ее тогда заставил. Не силой, конечно. Просто родители отлично знали, как влиять на сестру, подавлять ее мнение. Не со зла, опять-таки. Просто… Просто я уже говорил о том, что они не видели проблем. И я уехал. – мужчина сжал руку на памятнике и слегка стукнул по нему. – Они врали мне с самого отъезда. Говорили, что все хорошо. Вика же беззаботно улыбалась, когда мы общались. Понимаешь, она вела себя так, потому что считала, что делает лучше для меня, не доставляет проблем. Не мешается под ногами.
Я даже не поняла, в какой момент по щеке скатилась первая слезинка.
– Они не рассказали мне ничего о реабилитационном центре, куда запихали Вику, улыбались мне в лицо и врали. Врали и улыбались. – Влад вздохнул, отошел от памятника и вернулся ко мне, заканчивая разговор, смотря мне в глаза. – Она не продержалась и трех месяцев после моего отъезда. Просто написала в записке, что теперь всем будет лучше. И все…
Есть такие ситуации, когда ты действительно не знаешь, что сказать. Я сейчас не о пафосных текстах, когда человек просто хочет закончить речь многозначительно, разводит руками и бормочет про то, что у него нет слов.
