Текст книги "Сказки старого дома"

Автор книги: Ася Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

33 Способа помириться

Когда Ёжа пошёл в школу, его стали дразнить: «Девчонка, девчонка».

Из-за того, что он дружит с Ташкой.

– Какой же я девчонка, когда я могу двадцать пять раз подтянуться?!

– Подтянись!

И Ёжа подтянулся. Все смотрели и считали.

– Подумаешь! – пожал плечами огромный Вася. – Я вообще пятьдесят могу.

– Давай!

– Не хочу, – сказал огромный Вася.

У Ёжи потом неделю руки болели.

А теперь Ташка с Ёжей поссорились и не разговаривают.

Потому что Ёжа сказал, что домовых не существует.

Не разговаривают и Монах с Бобом. Потому что на Боба упала Нефертити.

Не разговаривает и Ташкин папа с Бобом.

Папа продолжает здороваться: «Привет! Что новенького?» – у папы это профессиональное, журналистское. Может, он и не знает, что Ташка с Ёжей поссорились. Но Боб делает вид, что не слышит.

И только мамы разговаривают.

– У вас всё время кто-то прыгает, прямо нам по голове, – жалуется Ёжина мама Юля.

– Извините, Наташа учится танцевать, – отвечает Марина Николаевна. – А у вас собака лает.

– Это Серёжа учит собаку петь, – улыбается мама Юля.

– Хорошо, когда дети заняты.

Мама называет это «искать компромисс» и советует его искать Ташке.

Но кому нужен компромисс, когда друг не должен так себя вести. Вон он идёт играть в футбол, а до Ташки ему и дела нет.

А раньше…

Когда Ташка болела и была «заразная», Ёжа придумал провести телеграф: они обменивались письмами по верёвочке, протянутой из окна второго этажа в окно первого.

Ташка наизусть помнила переписку.

Ёжа написал: «Ты как?» «Нормально», – ответила Ташка.

«Очень плохо?» – спросил Ёжа в следующем письме. «Не очень», – ответила Ташка.

Ёжа не придумал, что ещё спросить, и переписка прекратилась. Но всё равно было приятно.

А сейчас он идёт играть в футбол…

– Ты просто крикни ему как ни в чём не бывало: «Ёжа, подожди, я с тобой!» – предложил домовой. – И все дела!

– Буду я ему кричать!

– Ну, хорошо! Давай напишем ему официальное письмо, – не унимался Сосед. – «Предлагаю забыть случившееся недоразумение и возобновить дружбу».

– Если бы передо мной стояла задача помириться, – вступил в разговор Монах, – хотя я не вижу необходимости мириться с этим взбалмошным животным, которое истошно орёт при виде кошки…

– Ёжа не орёт при виде кошки!

– Так вот. Если бы мне надо было помириться с другом, я бы подарил ему самое дорогое, – сказал Монах.

– Почему это я должна ему дарить самое дорогое? А он? Он бы мог спасти меня от смерти. Если бы в тёмном переулке на меня напали бандиты, он бы меня спас.

– Почему он должен тебя спасать?

– А почему всегда я? Я его однажды уже спасла от крокодила.

Когда-то Ёжа завёл варана. Варана назвали Тимошей. Тимоша подрос и оказался крокодилом. Ёжина мама заволновалась. И Ёжа с Ташкой решили выпустить Тимошу в реку.

Тимоше завязали пасть шарфом. Ёжа держал его за голову: одной рукой снизу, другой – за шарф. Чтобы Тимоша не укусил. Ташка несла задние лапы. Хвост жалобно свисал бесхозный. Тимоша был очень недоволен и мотал головой.

– Осторожно! – каждый раз предупреждал Ёжа.

Тимошу выпустили в реку в очень хорошем месте – там пахло шоколадом. Рядом высился памятник царю и мореплавателю. Ёжа решил, что памятник будет отпугивать от Тимоши любопытных.

– Не расстраивайся, Тимоша, мы будем к тебе приходить, – пообещал Ёжа.

Тимоша, кажется, не расстроился.

А теперь Ёжа гуляет один…

– И ему наплевать, что мы в ссоре!

– Может, он переживает?

– Если бы переживал, мог бы слать мне анонимные телеграммы.

– И как бы ты поняла, что это он прислал?

– А кто ещё может отправлять мне анонимные телеграммы?

– Но почему он должен делать шаги к примирению первым?

– Если мы настоящие друзья, он должен.

– Если вы настоящие друзья, ты тоже должна!

– Но он-то должнее!

– Почему?

– Что вы меня все критикуете?! – рассердилась Ташка. – Предложите что-нибудь сами!

– А чего предлагать-то?! – не выдержал Монах. – И не надо с ним мириться вовсе! В последнее время он вообще очень изменился. И не в лучшую сторону. Раньше он первым делом звал Ташку. А теперь… Теперь он поселил у себя этого беспардонного полубульдога, который время от времени пытается запрыгнуть на шкаф. Да я вообще не знаю, как ты столько лет его терпишь! Он всегда указывает тебе, что делать, а ты и слушаешь. А если он тебе скажет из окна выпрыгнуть, ты тоже послушаешь? Хорошо, что он показал наконец своё истинное лицо. Хотя можно было и раньше догадаться. Помнишь, как он натравливал на тебя своего крокодила? Помнишь, как он посылал тебя пристраивать животных к соседям, чтобы ругали тебя, а не его? Так что хорошо, что вы наконец поссорились…

– Ташка! – донеслось с улицы.

Ташка посмотрела в окно.

– Ташка, выходи! – кричал Ёжа. – Постоишь на воротах?

И Ташка бросилась вниз по лестнице.

Домашний театр

Ташка сидела на подоконнике и смотрела на дождь.

Рядом сидел Монах и тоже смотрел на дождь.

И Сосед сидел и смотрел. В бинокль.

– Дай посмотреть, – попросила Ташка.

– Всё равно ничего не видно.

Ташка посмотрела – и вправду не видно.

А потом покрутила колёсико и увидела Боба.

Боб выскочил из подъезда, добежал до ближайшего куста и задрал ногу.

– Надо было покрутить вот это колесо. А откуда у тебя эта штука?

– Театральный бинокль твоей прабабушки. Она любила театр.

– Кажется, я его тоже очень люблю, – сообщила Ташка.

– А я никогда не был в театре, – вздохнул домовой. – Я помню только спектакли, которые устраивала твоя прабабушка для детей и внуков.

– Давай тоже устроим?!

– Для театра нужно много детей.

– Мы позовём Ёжу.

– Один плюс один – два. Немного, – сообщил Монах.

Но когда пришёл Ёжа, оказалось, что много.

Ёжа сделал вид, что нисколько не удивился, увидев Соседа, и даже не вспомнил о том, что домовых «не существует».

– Приятно познакомиться, Сергей.

– Сергей, а по батюшке?

– Сергей Иванович.

– Мне как-то так привычнее, Сергей Иванович, – объяснил Сосед. Ёжа кивком разрешил называть себя по имени-отчеству, а потом взялся за спектакль.

И сразу заявил, что Ташка вообще ничего не понимает в театре.

– Это я не понимаю в театре? – обиделась Ташка. – Да я ещё в три года знала, что такое театр.

– Подумаешь, в три года! А я – с рождения!

– А я знала, что такое театр, когда меня ещё на свете не было!

Тут домовой сумел наконец вставить слово:

– Мне кажется, для спектакля самое главное – собрать зрителей.

С этим согласились все.

Ёжа побежал приглашать маму, а Ташка – родителей.

– Мам, ты будешь смотреть наш спектакль?

– Непременно.

– Пап, а ты?

– А? – папа был занят. – Мне нужно статью сдавать.

– Лев! Ребёнок приготовил спектакль! – сказала мама укоризненно, а потом пообещала: – Да, папа придёт на твой спектакль. Иди, готовься.

– Только недолго, – крикнул папа вслед.

Через минуту вернулся Ёжа – его мама тоже согласилась прийти.

Оставалась ерунда – поставить спектакль.

– Монах, ты будешь открывать занавес. Мы наденем тебе ошейник…

– Очень мило! Они на меня наденут ошейник!

– И к ошейнику привяжем занавес. Ты будешь проходить когда надо, и занавес будет открываться и закрываться. У тебя будет самая главная роль!

Монах, так уж и быть, согласился. Занавес привязали, и Монах принялся репетировать: он ходил туда-сюда, и занавес то открывался, то закрывался.

Всем очень нравилось.

– Теперь надо бы решить, кто и что будет играть, – предложил Сосед.

– Вы как хотите, а я буду играть главную роль! – быстро заявил Ёжа.

– Это я буду играть главную роль! – возразила Ташка.

– У нас в спектакле будут две главные роли, – поспешил заверить домовой, – а я буду петь куплеты. Теперь важно понять, о чём спектакль.

– Как о чём? Жила-была принцесса. Однажды ей захотелось увидеть мир. Она собрала рюкзак сухарей и убежала из дома. Дальше ты поёшь куплеты. Пой!

– Сейчас, сейчас, – домовой сосредоточился. – Поезжай, моя принцесса, в добрый путь! Где-нибудь… Что-нибудь…

– Кому это интересно про принцесс? – возмутился Ёжа. – Лучше поставим спектакль про супергероя. Он умел летать, ходил по стенам и потолку. И была у него такая палица, которая сама била врагов по башке. Вот! Дальше ты поёшь куплеты.

– Хорошо, – согласился домовой. – Что-то вроде «жил на свете рыцарь бедный». Задачу понял.

– Нет, у нас будет про принцессу!

– Нет, про супергероя!

– Наталья Львовна, Сергей Иванович, не ссорьтесь: у нас два главных персонажа – принцесса и супергерой, – примирил всех Сосед.

И тут пришли зрители.

– Вы готовы? – спросила мама.

– Да, почти, – отозвалась Ташка.

– Как это мы готовы? – удивился домовой.

– Что-нибудь придумаем по ходу.

Зрители долго рассаживались.

Ташка успела войти в роль: её героиня была простая, красивая и умная принцесса. И когда Монах открыл занавес и Ташка вышла на сцену, все сразу это поняли. Принцесса собрала рюкзак, помахала зрителям рукой и тронулась в путь.

А домовой затянул:

 
Поезжай, моя принцесса, в добрый путь!
Может, свидимся с тобою где-нибудь.
Пусть попутный ветер будет дуть,
Пусть удача не оставит тебя! В путь!
 

Тут Монах закрыл занавес.

– Всё? – обрадовался папа.

– Нет!

– Не мешай им, – зашикала мама Марина.

Монах пошёл в обратную сторону, и занавес открылся.

Теперь на сцене был Ёжа. Он сурово посмотрел в зал, потрогал свои мускулы, сделал выпад, помахал палицей и закричал:

– Кия!

 
А домовой запел:
Жил на свете рыцарь бедный.
Он ходил по потолку
И размахивал дубиной
По делам и без толку.
 

Монах закрыл занавес.

– Ну, теперь всё? – опять спросил папа.

– Да нет же! Всё только начинается.

И кот в третий раз открыл занавес.

Тут Ташка и Ёжа вышли вместе.

Ташка стала делать знаки Ёже, чтобы он ушёл. Потому что в третьем действии она должна была спеть песню странствующей принцессы.

Но Ёжа ничего не понимал. Потому что он думал, что в третьем действии ему придётся сражаться с врагом. Ёжа делал выпады, подпрыгивал и размахивал своей палицей. И даже угодил Ташке по голове. Ташка обиделась и ушла со сцены.

Монах опять закрыл занавес, а домовому ничего не оставалось, как снова запеть куплеты:

 
По разным странам принцесса бродила,
Счастье искала – не находила.
Герой же по свету изрядно скитался
И где только мог, с врагами сражался.
 

– Давай, Монах, открывай занавес, – шепнула Ташка коту, который свернулся клубочком перед закрытым занавесом.

– Мне надоело ходить туда-сюда, – зевнул Монах.

– Но надо же спектакль как-то закончить.

– Вот и заканчивайте, – посоветовал Монах.

Тогда домовой вышел перед занавесом и опять пропел куплеты:

 
Наверно, мне стоит сказать на прощание,
Что кончилось всё хорошо, до свидания!
 

Зрители долго хлопали, кричали «браво» и «бис». Ташка и Ёжа кланялись.

Ташка попыталась заставить кланяться Монаха, но кот вырвался и убежал.

– Не ожидал такого успеха, – признался Ёжа.

– Мы даже и не разыгрались, как следует, – пожала плечами Ташка.

– Ничего, в следующий раз будет ещё лучше, – сказала Ёжина мама.

– Краткость – сестра таланта! – похвалил Ташкин папа.

– Мне больше всего понравились куплеты, – сказала Ташкина мама.

– Как вы сделали эту куклу? – спросил папа.

– Пап, это не кукла. Это домовой.

– Расскажи, как вы его сделали? Здорово получилось. Как живой.

– Он и есть живой.

– Ну, не хочешь раскрывать секреты – не надо.

А Сосед сидел за закрытым занавесом.

– Здорово получилось! – сказала Ташка, когда родители ушли. – Представляешь, папа решил, что ты – кукла.

– Я слышал.

Домовой сидел грустный.

– Разве им объяснишь, этим взрослым?

О ТОМ, ЧТО МОЖЕТ ТУФЕЛЬКА

В доме номер четыре бывало много гостей.

Сосед не любил гостей. Вернее, нынешних гостей. Они и в подмётки не годились прежним. В такие дни домовой забирался к себе на антресоли и пережидал.

А внизу…

– Здравствуйте!

Чмок, чмок.

– Сто лет не виделись!

Чмок, чмок.

Взрослые всегда говорят одно и то же:

– Наташенька! Как выросла. Сколько же тебе лет? Какой чудесный возраст!

– Кто вам сказал, что это чудесный возраст?

– Таша, прекрати немедленно!

– Возраст – никому не советую!

Но взрослых не собьёшь.

– В школу ходишь? Какая молодец.

И даже как-то жалко их, взрослых.

– Прошу к столу! Рита, Вадик, садитесь, где вам удобно! – приглашает мама.

Рита – певица, как и мама. Она красиво смеётся и щебечет глупости. Папа говорит, что ей давно пора замуж. А мама сердится, когда папа так говорит. Может быть, Рита бы и вышла, но ведь в наше время всё не так просто.

А Вадик – журналист. Он быстро оказывается в нужном месте, потому что у него есть машина, и пишет репортажи. Никто ему не говорит, что пора жениться. А ему самому почему-то не приходит в голову предложить Рите выйти за него замуж.

– Какой у вас ампир, – хохочет Рита.

– Да уж какой ампир? У одних соседей пол провалился. У других – штукатурка сыпется. Ну ничего, уже недолго осталось. Весной переезжаем. Дом будут сносить.

– Сносить? Жалко!

Потом все шли в гостиную, рассаживались и сидели, сидели, и ели, ели, ели. И говорили, говорили, говорили.

Мамины гости говорили:

– Заславский опять что-то затеял, второе сопрано уходит в декрет, а тенор Витя совсем потерял голос.

– А что сопрано будет делать в декрете? – спрашивала Ташка, зная, что декреты бывают, например, о мире.

– Не перебивай, когда взрослые разговаривают!

А папины гости говорили:

– Главред опять завернул материал, спецкоров не уважают, а командировочные не платят.

– Спецкоров, спецкоров? А кто такие спец. коровы? – пыталась поддержать разговор Ташка.

– Марин, ну как же Ташка выросла! – и гости долго качали головами и начинали сначала. – Сколько же тебе лет?

– Двадцать пять.

– Ха-ха-ха! Надо же! Ты в школу ходишь?

– Нет, зачем?

– А кем ты будешь, когда вырастешь?

– Буду петь в переходе.

– Молодец!

И снова смеются. Чего смешного?

– Мы будем играть в прятки? – спрашивала Ташка, чтобы поддержать беседу. Но взрослые уже разговаривали о другом.

Ташка съедала всё быстро. Монах тоже. И они сползали под стол.

Их окружал лес ног. Тапочки. Это – папины ноги. Дальше – ботинки чёрные грязные. Кто это? Не важно. Ботинки рыжие, пижонские. Это Вадик. Дальше туфли на высоченных каблуках… Это Ритины. Ноги отдельно, туфли отдельно. Рита, как ни в чём не бывало, громко смеётся. А сама босая. «Вот интересно, а как я буду выглядеть на высоких каблуках?» – раздумывала Ташка.

В полутёмном коридоре Ташка взгромоздилась на каблуки и, покачиваясь, двинулась к зеркалу. В коридор вышел Монах, Ташка споткнулась и свалилась. Туфли полетели в разные стороны.

– И что это мы тут делаем? – в коридоре стоял Сосед. – Чья обувь? – поднял он туфельку.

– Ритина, – Ташка сердилась.

– Ну-ка, покажи мне её. Да не туфлю, а Риту. Симпатичная. Сколько лет? Сопрано? Не замужем? Бедняжка. И никаких перспектив?

– Мама считает, что Рита хочет выйти за Вадика.

– А он?

– Он пока об этом не догадывается.

– Надо это как-то исправить! В нашем распоряжении есть туфля и полчаса времени.

– Что ты задумал?

– Выдать её замуж. Потерянная туфелька всегда оставляет надежду.

– Ничто не сделает эту галошу хрустальной, – вздохнул Монах.

– Давай её распишем ромашками.

И они направились в детскую.

– Что вы делаете? – Ташка бросилась за ними. – Эти туфли очень дорого стоят.

– А что толку, если она всё равно не выйдет в них замуж?

– Нам попадёт!

– Глупости! – отрезал домовой. – Лучше принеси вина! Пожалуйста. Ташка растерялась.

– Люблю попить винца за работой.

– Мне никто не даст.

– Ты как маленькая! Пойди помоги маме убрать со стола. Унеси рюмки, лишние бутылки. По дороге на кухню вполне можешь зарулить к нам.

Когда Ташка вернулась с вином, работа над туфелькой была в самом разгаре.

– Принесла? Молодец, давай сюда! – Сосед хлебнул вина и поморщился. – Что они пьют! Вы только попробуйте, что они пьют!

Ташка пыталась было возразить, но домовой настаивал:

– Пробуй!

Ташка покорно попробовала.

– Кислятина. Мне кажется, всё взрослое вино – кислятина.

– Заблуждение! Тебя ещё учить и учить. Для начала: если тебя спрашивают, что ты будешь пить, смело можешь просить продукцию местности Бургонь, и особенно урожай 1908, 1925 и 1963 года.

– Давайте споём! – донеслось из гостиной.

– Ну вот! Выпили и будут петь! – вздохнул Сосед.

 
Шаланды полные кефали,
В Одессу Костя привозил…
 

– Вы уверены, что Рите подходит Вадик? Он так фальшивит, – удивился домовой.

– Но ты послушай, как она смеётся. Может, ей нравится, когда фальшивят.

– Всему виной плохое вино, – поморщился Сосед. – Если бы они пили что-нибудь приличное, стали бы они петь песню про грузчиков.

– Это про любовь, – возразила Ташка.

– Что ты понимаешь в вине?

А между тем веселье у взрослых было в самом разгаре. Подумывали танцевать.

И Ташка увидела из коридора, что Рита безуспешно пытается нащупать под столом туфли.

– Срочно! Она ищет туфли.

– Но туфля ещё не высохла.

– Ну и что! Положи её на видное место.

Рита наконец выбрала момент и наклонилась в поисках обуви.

– Ой, это что? – взвизгнула Рита.

Гости замерли.

– Какой дизайн! – наконец сказал кто-то.

– Сработало, – шепнул Монах.

– Ташка, это твои художества? – нахмурилась мама.

– Нет.

– А чьи?

– Домового.

– О боже мой! – мама всплеснула руками. – Опять эти сказки! Наташа! – мама вдруг подозрительно наклонилась к Ташке. – Ты что, вина выпила?

– Эту кислятину невозможно пить!

Взрослые захохотали.

– А что ты предпочитаешь? – развеселился папа.

– Продукцию местности Бургонь и особенно урожай 1908, 1925 и 1963 года.

– Ого! – гости отчего-то зааплодировали.

– Очень талантливая девочка! – сказал Вадик и поднял туфельку.

Туфелька ещё не высохла. Рита прыгала на одной ноге, Вадик её бережно поддерживал.

– Вадик, ты довезёшь барышню домой?

– С удовольствием!

– Обыкновенная туфля, немного фантазии – и какой эффект! – разглагольствовал вечером домовой.

– Они поженятся, и у Риты будут белое платье и фата! – Ташка почти приплясывала.

– А ты говорила: «не надо, не надо».

– Но я же не знала, что ты такой хулиган!

– Какой?

– О-го-го!

– Я даже не такой! Я О-ГО-ГО какой.

А Ташка подумала, что даже не О-ГО-ГО, а гораздо О-ГО-ГЕЕ.

Обычная работа

– Мне за тебя было просто стыдно! – говорила мама после ухода гостей. Ташка угрюмо молчала. – Во-первых, изволь быть вежливой со взрослыми! А во-вторых, как так можно: взять чужие туфли и разрисовать?!

– Твоя Рита ещё спасибо скажет, – вдруг сказал папа.

– А с вином, что это ещё за новости? – не сдавалась мама.

Папа почему-то захохотал.

– Ты вместо того, чтобы смеяться, лучше бы наказал ребёнка!

– Ташка, давай я тебя накажу, – папа никак не мог перестать смеяться. – Встань в угол!

– В какой? – с готовностью откликнулась дочь.

– Лев! Что вы за балаган устраиваете? Хороши оба!

И мама ушла. А папа и Ташка захохотали.

Хлопнула дверь спальни.

– Мама, кажется, и вправду обиделась, – папа посерьёзнел.

А Ташка залезла к папе на колени.

Ташка уже совсем большая и на коленях умещается с трудом.

– Что ты там им наговорила сегодня? – спросил папа.

– Пап, ты их когда-нибудь слушал? Они спрашивают одно и то же. Я в сотый раз им рассказываю: сколько мне лет, в каком я классе и кем собираюсь быть. Но они же не слушают.

– Знаешь, – сказал папа, – меня в детстве научили: если неприятному собеседнику мысленно надеть на голову ведро, он быстренько заканчивает разговор и уходит. А если он особенно настырный, то по ведру надо постучать.

– Ну и как, действует?

– До сих пор этим пользуюсь, – и оба захохотали.

А потом папа спросил:

– Что с мамой будем делать?

Ташка не знала.

– Ладно, беги спать. Завтра что-нибудь придумаем.

В коридоре домовой деловито слезал с антресолей. В руке болтался чемоданчик.

– Ты куда? – спросила Ташка.

– На работу. А ты что такая грустная?

– Мы с мамой поссорились. Из-за Ритиных туфель.

– Подумаешь. Маринка! – вдруг крикнул домовой.

– Что ты делаешь? – зашипела Ташка.

– Иди в свою комнату, я сейчас приду. Маринка! – снова крикнул он.

Вскоре раздались шаги: мама прошла из спальни в гостиную.

– Лев, ты меня звал?

– Ну вот и славно! – обрадовался Сосед, появляясь в детской. – Теперь они сами справятся. Терпеть не могу оставлять ссору в доме на ночь.

– Почему ты думаешь, что они помирятся?

– Ах, Наталья Львовна. Это же так просто! Папа хочет помириться, и мама вроде не против. Сложно только сделать первый шаг.

– Это и есть твоя работа? – поняла Ташка. – Возьми меня с собой на работу, пожалуйста.

– Завтра рано вставать.

– Ты прямо как мама с папой. Они меня тоже никогда никуда не берут: «Завтра рано вставать».

– Хорошо. Пойдём. Только с утра никаких невыспавшихся лиц и не открывающихся глаз.

Ташка быстро-быстро закивала.

– Тогда ждём, когда все уснут.

Ночь была тёмная-тёмная, тихая-тихая.

Мама зашла проведать Ташку, и дочь сделала вид, что спит.

Ташка и вправду почти заснула, когда домовой потянул её за рукав.

– За мной! – скомандовал Сосед. И бесшумно заскользил в темноте. Ташка кинулась вслед, но тут же наткнулась на угол.

– Аккуратнее! – шепнул домовой. – Так всю квартиру разнести можно!

Наконец ночная смена выбралась из детской и попала в гостиную.

– Ну что ж, приступим! – Сосед засучил рукава, порылся в портфеле и вручил Ташке фонарик. – Посвети мне, пожалуйста. – Затем Сосед вытащил какой-то мешок, встряхнул и повесил около окна. – Ловушка для снов, – пояснил он.

– О! Как она работает?

– Сам не знаю! – признался домовой. – Но ведь тебе сны снятся? – Ташка кивнула. – Значит, работает. Только не свети прямо на него, спугнёшь.

Ташка уселась перед мешком. Мешок не заставил себя долго ждать и очень скоро начал тихонько шевелиться и перекатываться.

– Повезло: уже прилетел кто-то, – шепнул домовой.

– Можно посмотреть?

– Ни в коем случае! Спугнёшь! И никому в доме сны не будут сниться.

Тут мешок заходил ходуном и стал подпрыгивать.

– Сегодня кто-то беспокойный попался.

Сосед долго шарил рукой в мешке.

– Поймал, – сообщил он наконец и вытащил за шиворот худенькую тень. – Смотри какой! – Тень размахивала руками и брыкалась. – Похоже, это Заславский с маминой работы. Опять что-то затеял и спать никому не даёт. Отправим-ка его за окошко. Пусть снится другим.

Мешок сразу успокоился.

Домовой довольно хмыкнул, затем опять порылся в портфеле, достал большую деревянную трубку, похожую на докторскую, приложил её к стене и стал слушать.

– Всё понятно, трещина. Такие праздники не проходят даром. Не понимаю, как в вашем возрасте вы вообще выносите нашествия гостей.

– Ты с кем разговариваешь?

– С домом. Наталья Львовна, достаньте, пожалуйста, пластилин. Пока ничего страшного: замажем, и так поживёте. – Домовой быстро размазал пластилин по стене. – Теперь послушаем здесь, – Сосед извлёк из своего чемоданчика молоточек и постучал по батарее. – Тебе нравится звук?

– Нет.

– Какой-то болезненный, – согласился домовой и что-то подкрутил. – Укройтесь потеплее и не жалейте горячей воды. – Теперь смажем дверные петли…

– Сливочным маслом? – Ташка решила было ничему не удивляться, но тут не удержалась.

– Подсолнечное они любят меньше.

– А зачем ты льёшь молоко на пол? – Ташка едва успела отпрыгнуть.

– У половиц сухой кашель.

– Но ведь молоко…

– Несомненно, ты знаешь лучше, как лечить половицы, – рассердился домовой.

Ташка умолкла. А Сосед забрался под потолок и стал дуть в вентиляционное отверстие.

– Ду-ду! – загудел дом.

– Скрип-скрип, – откликнулись половицы.

– Дзынь, – зазвенело стекло.

 
На земле темным-темно,
В окнах свет погас давно,
Ветер воет над трубой.
Спать пора бы нам с тобой.
Сны слетаются, как птицы,
Только нам совсем не спится,
Напевает дом ночной,
Ему вторит домовой.
 

– Какая красота! – Сосед, довольный, потирал руки. – И ведь не скажешь, что дом – старичок. Пойдём.

– Мы уже сделали всю работу?

– Нет. Я должен ещё укачать маленьких детей.

– Где ты их берёшь, детей?

– В детской.

– Я уже не маленькая! – обиделась Ташка.

– Как знаешь. Не хочешь, не буду тебя укачивать. Но если что – зови. Ташка добралась до своей кровати.

Обычно она засыпала быстро. А тут, закрывшись одеялом до подбородка, долго ворочалась. Скрипнуло что-то в коридоре. Послышались шаги. «Это ходит у себя ведьма Нина Петровна», – подумала Ташка. И ей стало как-то неуютно и страшно.

– Сосед, – тихо позвала она. И домовой сразу появился из темноты. – Ты не посидишь со мной? Там Нина Петровна.

– Какая Нина Петровна?

– Ты знаешь, что она ведьма?

– Милейшая женщина, к тому же она спит давно.

– Всё равно, тут темно как-то.

– Слушай, я открою тебе тайну, – Сосед пристроился около Ташкиной кровати. – Темнота, принцесса, это чудо! В ней живут неведомые звери – носогрифы, какадусы, летукошки. Эти звери сказочно ужасны. Шерсть у них блестит и зубы остры. Но не бойся их, моя принцесса. Ведь они твои, они ручные. И они мгновенно исчезают, стоит только перестать в них верить… Милая, чего тебе бояться? Я с тобой пасу зверей во мраке. Скармливаю им людские страхи…

– Почему ты называешь меня принцессой?

– Все девочки в девять лет принцессы.

– А в десять?

– В десять? – домовой задумался. – В десять некоторые начинают сомневаться в своей власти. А стоит только засомневаться, как теряешь и власть, и королевство.

– Нет-нет! – сквозь сон сообщила Ташка. – Я не сомневаюсь.