Текст книги "Конструктор (СИ)"

Автор книги: Ася Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 37

Уже минут пятнадцать он спокойно стоит и наблюдает, а может и любуется, как его молодая жена зажигает на танцполе. Ритмичные, но плавные движения тела завораживают, и становится сложно отвести взгляд от её рук, которые повторяют наклоны и повороты желанного тела.

Сарафан слишком плотно облегает её тело, показывая все плавные изгибы, не утаивая изящную и женственную фигуру. Он ревниво оглядывает на правах мужа рядом танцующих мужчин и пытается понять или оправдать её стремление повеселиться в его отсутствие.

Из воцарившегося душевного равновесия его выводит пламенная речь Ханка, который решил перевести на немецкий язык все ругательства могучего русского языка.

– Ханк, стой! Я помогу, – рванул Костя вслед за своим другом на танцпол.

Ханк подскочил к мужчине, который тащил Анну одной рукой в сторону дверей, а другой попутно оглаживал её прелести, не смущаясь сопротивления и визга женщины. Заметив испуг в глазах жены, Ханк, не раздумывая, наносит удар по лицу противнику, а потом выдёргивает её и прижимает к себе.

Костя в одном движении оказывается рядом, и, оглядываясь по сторонам, словно решает, что делать дальше. И в это время боковым зрением замечает, как его девочку обхватывают чужие руки, лапают в неположенных местах и распускают слюни на его собственность. Ну всё, козочка, никакие твои объяснения сегодня тебе уже не помогут.

Вероника

Этот кретин продолжает тянуть меня за голову, несмотря на моё очевидное сопротивление. Я планирую развернуться и ударить так, чтобы этот козёл оставил меня в покое. Но в это время чувствую, как нас кто-то рассоединяет, а меня силой отталкивает в сторону.

Ещё не придя в себя, женской интуицией понимаю, кто это может быть. И сразу же в душе горько оплакиваю нашу несостоявшуюся нежную встречу после короткой, но такой нелёгкой разлуки. И вмиг приходит осознание, что он теперь мне больше никогда не поверит, и на моих глазах проступают горькие слёзы. И моё хрупкое счастье может окончательно разбиться из-за вот такого недоразумения, которое могло произойти только со мной.

Сквозь туман вижу, как дерутся двое мужчин, нанося друг другу сильные удары, которые зачем-то отсчитывает моё сердце. Через какое-то время меня обхватывает кто-то руками и начинает ощупывать плечи, голову и спину. С трудом узнаю в этом человеке Ханка и чувствую, как он тормошит меня:

– Вероника, Вероника! С тобой всё в порядке?

– Нет, – и я начинаю горько плакать.

Потом вырываюсь из его рук и пытаюсь закрыть Костю от Эльдара, прикрываю глаза, потому что ожидаю, что следующий удар придётся по мне, но с удивлением сбоку слышу голос Ивана Сергеевича:

– Всем немедленно успокоиться! Смирно, я сказал, – вдруг замолкает музыка, а вокруг со всех сторон становится слышен шёпот и вздохи. – Константин, я рад тебя видеть. Я вдвойне рад тебя видеть. И с большой радостью передаю в твои руки твою жену.

– Она ни в чём не виновата, – выскакивает Анна на середину круга, который образовался из любопытных людей, и кричит на ломанном русском, размахивая руками. – Мы ничего не сделали плохого.

Ханк, подойдя к какому-то столику, что-то говорит сидящим за ним, тут же поднимает стакан с мутной жидкостью и залпом выпивает. Ставит стакан, в который тут же снова наливается жидкость, и произносит:

– Думал, на этот раз обойдётся.

Иван Сергеевич и двое прибывших с ним мужчин потихоньку разгоняют толпу, вновь начинает звучать музыка, а присутствующие на этом празднике занимают свои места за столиками, а некоторые даже возвращаются на танцпол. Праздник начинает потихоньку отвоёвывать свои законные права.

Внезапно Иван Сергеевич оттаскивает меня к стене и приказывает оставаться тут, пока мне не скажут, что дальше делать. Я еле держусь на ногах, и меня колотит так, как будто все вирусы мира резонируют в моих клетках крови.

Вижу, как пришедшие с лесником мужчины еле удерживают моего мужа у противоположной от меня стены, а Анна пытается донести какую-то информацию своему мужу, но он, уже слегка пошатываясь, лишь поправляет ей волосы и печально смотрит на неё.

А дальше происходит всё, как в замедленной съёмке. Эльдар с отцом покидают амбар в сопровождении помощников Ивана Сергеевича, а он сам что-то взволнованно говорит моему мужу. И вот Костя, не сводя с меня глаз, идёт прямиком ко мне.

У меня подгибаются колени, но я не смею опустить свои глаза, зная, что это однозначно не примет мой муж. От макушки до кончиков пальцев на ногах меня охватывает такое волнение, что глядя на него, я понимаю, какая слабая и беззащитная у меня нервная система. Сердце сначала стучит, потом не стучит, затем трепыхается как испуганный зверёк, попавший в ловушку.

Он подходит, грудь его продолжает подниматься и опускаться, как будто ему ещё тяжело дышать от нагрузки. Замечаю отсутствие некоторых пуговиц на его груди и прислоняюсь плотно к стене от нехорошего головокружения. Он ставит свои руки на стену на уровне моих плеч и нагибается ко мне. Вижу блеск его глаз и странный, не к месту внимательный, взгляд, но не могу даже представить, о чём он сейчас думает.

– Если бы я носил ремень, то никто сейчас не помешал бы мне его достать из моих штанов и отхлестать тебя так, чтобы на твоей попе тебе не сиделось целый месяц.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я нервно сглатываю ком в горле. И теперь к трепеханию моего сердца присоединяются почему-то лихорадочные бабочки внизу живота. А он медленно улыбается одними уголками губ, а затем распоряжается тоном правителя, которого никак нельзя ослушаться:

– За мной!

Не успеваю я отлипнуть от стены, как он хватает меня за руку и ведёт к выходу. Проходя мимо Ханка и Анны, замечаю, как Костя с усмешкой подмигивает другу, а Анна в это время ставит руки на талию и преграждает нам дорогу:

– Мы должны ещё отыскать наших птичек.

Я с ужасом поднимаю голову, чтобы посмотреть на Костю, как он отреагирует на её поведение, но Анну уже оттаскивает Ханк со словами:

– Хватит уже! Птички, млин! – и далее эмоционально сообщает ей что-то ещё на немецком языке.

Костя останавливается и с интересом поднимает бровь, мол, спрашивая, кого-то ещё надо отыскать и проучить. А Ханк поддерживает его:

– Как звали-то его, спросила?

– Я не знаю. Младший – точно Эльдар.

Я ёжусь под острым взглядом мужа.

– Младший, старший. Ты что, ещё и их идентификацию проводила? – Ханк опять опрокидывает рюмку и с горечью задаёт поток новых вопросов. – Где была твоя голова? Где был твой ум?

Откуда-то снова появляется Иван Сергеевич и его товарищи, которым он знаком показывает помочь Ханку и Анне, а нас выпроваживает на улицу. Сам садится в машину и, держа дверку открытой, сообщает, что ждёт в своём доме, куда можно ехать прямо сейчас.

– Обо всех гостях позаботятся, не волнуйся, Константин. Тебе надо побыть с женой. Мне кажется, вам есть, что сказать друг другу.

Я с облегчением вздыхаю, но тут же ловлю осуждающий взгляд мужа. Иван Сергеевич уезжает, а мне Костя показывает рукой в сторону своей машины. Молча открывает дверь и помогает взобраться на сидение. Мы выезжаем на лесную дорогу и останавливаемся. Он наклоняется ко мне, и моё сознание тут же забивается куда-то вглубь, но он всего лишь пристёгивает меня ремнём безопасности, при этом, что очень бросается в глаза, стараясь меня не коснуться.

Фары нашей машины в темноте пытаются осветить для нас путь, а я, глядя на него, понять, что меня ждёт сегодня. Снова поёживаюсь то ли от холода, то ли, в надежде, от предвкушения неизведанного, потому что краем глаза улавливаю, как он не упускает возможности окинуть взглядом мои колени и дрожащие руки.

В дороге, не проронив ни одного слова, мы, видимо, усиленно думаем каждый о своём и делаем соответствующие выводы, потому что напряжение в машине становится таким, что кажется, внезапно появись вновь на небе молния, в салоне вспыхнет пожар.

Заехав в ворота, Костя паркуется на место Ивана Сергеевича, который ждёт нас возле крыльца. Костя выходит, а я остаюсь сидеть в машине, боясь вновь увидеть многочисленные осуждающие взгляды.

В салоне становится очень душно. Я приоткрываю дверку, и до меня доносятся слова их разговора. Я узнаю, что Степанида уже уехала, а Иван Сергеевич ещё проконтролирует какие-то нужные точки и присоединится к жене в сторожке, куда завтра приедет кто-то из начальства.

Косте поручают следить за домом. И я снова начинаю восстанавливать дыхание, потому что теперь уже точно понимаю, что, по крайней мере, ночь мы проведём, как минимум, в одном доме.

Моим сладким мечтам не дают полноценно вырасти, потому что Костя грубо вытаскивает меня из машины и приказывает идти в дом. Уже у входной двери слышу весёлый голос Ивана Сергеевича с пожеланием мне спокойной ночи. Я гордо вздёргиваю нос и, не отвечая ему, захожу на веранду.

Размышляю пару минут и решаю, что я заслужила освежиться. Выйдя из душа спустя двадцать минут, вижу в окно веранды, как Костя машет рукой отъезжающей машине, а затем закрывает ворота. Я бегом поднимаюсь по лестнице в свою комнату. Закрыв дверь, я стою и не знаю, что мне дальше делать.

За окном снова хлещет ливень, а водосточная труба отбивает свой, непонятный никому, ритм. Слышу, как внизу начинает шуметь вода в душе. Я спокойно снимаю полотенце. Надеваю бельё от Ольки, которое непременно состоит из топика и коротких шортиков, и неторопливо расчёсываю волосы.

От очередной вспышки молнии и раската грома ночник в комнате на секунду гаснет, а после этого начинает светить совсем тускло. И очертания комнаты становятся едва видны. Я стою у окна, вглядываясь в полную темноту, и пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь.

Все мои чувства как будто испарились, а моё тело подверглось анестезии. Я слышу неторопливые, но громкие шаги моего мужа. Ещё пару секунд и он найдёт комнату, в которой я невольно загостилась.

Дверь открылась, а я даже не вздрогнула. Он медленно подошёл и стал позади на небольшом расстоянии от меня. Я развернулась и внимательно посмотрела на него.

– Ты мне причинила много боли, – голос его звучал глухо, но в нотках его улавливалось еле заметное желание.

Я стояла, и, подняв голову, смотрела смело ему в лицо, красивее которого я не встречала в своей жизни.

– Так накажи меня, – прошептала, улыбнувшись, я.

Глава 38

– Интриганка, – мне кажется, что в его глазах видно, как неумолимо приближается цунами, и я снова ёжусь от нахлынувшей гигантской волны наших чувств.

Костя резко тянет меня на себя, и я упираюсь руками в его грудь. Нетерпеливо он убирает их, чтобы прижаться ко мне всем телом. На своём виске чувствую его горячее дыхание:

– Сколько ты выпила сегодня?

– Я вообще не пила, – спокойно отвечаю ему, что, похоже, доводит его до белого каления.

– Ты хочешь сказать, что это твоё обычное поведение?

– А что не так, – я пожимаю плечами.

Жду новых вопросов, но он обхватывает ладонями моё лицо и целует меня с таким напором, что мечтать о какой-то нежности совсем не приходится.

Сначала мне кажется его поведение грубым и даже агрессивным, но это только на мгновение. Меня вдруг охватывает доселе неведомое желание, и этот дерзкий поцелуй становится для меня самым правильным и своевременным.

Проходит ещё какое-то время, и я с удивлением обнаруживаю, что мои руки находятся у него под рубашкой и активно растирают его плотные мышцы. Оглядывая меня затуманенным взглядом, он тянет мой топик вверх, вынуждая поднять мои руки.

– Это лишнее, – сообщает он, и моя майка улетает в сторону окна.

Но мои руки опустить не даёт: придерживая их своей одной рукой, второй нагло и целенаправленно начинает исследовать тело, постепенно спускаясь от моей шеи вниз. Я начинаю терять равновесие, а он разворачивает меня спиной к себе и довольно ощутимо кусает меня за мочку уха.

– Ты зачем хотела уехать автостопом? Разве я тебе не сказал ждать меня?

От неожиданности я вскрикиваю и собираюсь взбрыкнуть за причиненную боль. Но он, не давая никакого мне шанса выпутаться из его рук, подводит меня к кровати и ласкает спину, плотно прижимая мои ноги ниже колен к её торцу. Я теряю точку опоры, но он продолжает меня удерживать одной рукой над кроватью, как над пропастью, а второй отводит волосы в сторону и целует шею так, что новые прикосновения кажутся мне обжигающими.

Я балансирую в воздухе, что заставляет острее чувствовать каждое его движение на моём теле. Его губы вычерчивают незамысловатые фигуры на плечах, шее и снова подбираются к моему уху. Неизвестно сколько длится этот интересный и новый для меня вид поцелуя, как я снова слышу его приглушённый голос:

– Я воспользуюсь твоим предложением наказать тебя. На колени, – и толкает меня в импровизированную пропасть, заставляя принять только одну возможную позу из моего находящегося положения.

Несмотря на мягкость этой пропасти, я очень резко погружаюсь в бездну неведомых мне до этого ощущений. Он повелительно и где-то грубо распоряжается моей беспомощностью, вспоминая мне все мои провинности. А я сначала пытаюсь устроить бунт, но потом, передумав, смело встречаю его бесцеремонность и дерзость.

Ох, где же ты теперь мой адвокат и моя заступница Анна, которая обязалась всю вину взять на себя? А меня ведь спрашивают по полной, как и обещали, – откуда взялись эти ухажёры, зачем я снова во время драки встряла между мужчинами. И как я добиралась до шоссе, и почему мои руки так исцарапаны… И, главный вопрос: за что я так обидела пожилого Ивана Сергеевича.

Но, даже находясь в полном затмении, хмыкаю в ответ:

– Это он пожилой? Да он нас всех …

Но Костя не даёт договорить мне, затыкая довольно жёстко рот. И через миг я уже понимаю, что слышу свой стон со стороны, и собираюсь умолять его о пощаде, потому что от острых и пронзительных впечатлений не ощущаю больше опоры в руках и своём теле.

Он, словно почувствовав моё состояние, резко разворачивает меня и укладывает на спину. На мгновение дикий блеск в его взгляде меня даже пугает, но тут же он уже внимательно вглядывается в мои глаза и, не находя в них сопротивления, нависает надо мной.

– Я люблю тебя, Костя! – не выдерживаю я.

Я трогаю его и чувствую, как лёгкая дрожь пробегает по его телу:

– Козочка, моя, – чувствую на губах его тёплое дыхание и поцелуи, которые стали в одночасье нежными.

Он подминает меня под себя с безапелляционным правом, которое выражает его тело и движение. Ещё не отключившись полностью, пытаюсь вспомнить, о каких мероприятиях в областном городе говорил на днях Иван Сергеевич, чтобы непременно их посетить. Желательно вместе с Анной. Потому что наказание у Кости получилось уж очень хорошим, и я совсем не прочь снова вызвать его гнев.

Я шепчу его имя, а он хрипло стонет. И вот сейчас, если захочу, то наказать уже смогу сама, но я великодушный человек и никаких обид не помню. И доказываю ему это всю ночь. А он интенсивно работает, и я осознаю, насколько мой муж был терпелив, пока дожидался меня, и какую сдержанность проявил в ту нашу самую первую ночь.

Утром проснулась с ощущением, словно кто-то во сне касался волос и легонько гладил мои бёдра. Я открыла глаза и сразу почувствовала ласковые прикосновения мужа.

– Доброе утро! Я соскучился, – Костя продолжал нежно гладить меня кончиками пальцев. – Еле дождался, когда ты проснёшься.

Комната была залита необыкновенно ярким светом, которого здесь я ещё ни разу не видела. Я немедленно вскочила, чтобы успеть полюбоваться рассветом, но быстро спохватилась, что надо что-нибудь надеть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Потянула одеяло на себя, чтобы завернуться в него, но Костя не дал мне его взять, потому что тоже захотел полюбоваться. Махнув на всё рукой, я с нетерпением выглянула в окно. Лучи восходящего солнца осветили в это ясное утро таким потоком всё вокруг, что ленту реки и раскинувшийся лес можно было признать новым чудом света.

– Вероника, – тихо позвал меня Костя.

Я обернулась и увидела на столе корзину с белыми гладиолусами, освещаемую утренним солнцем. А рядом стояла пресловутая фигурка с птичками. Я подбежала к мужу, хотела сесть рядом, но он потянул меня на себя, а я стала благодарно его целовать.

– Почему ты не призналась мне в любви в нашу первую ночь? Или когда я уезжал?

– А ты ждал?

Хлопок по моему мягкому месту оказался довольно увесистым.

– Иногда, мне кажется, что тебе нравится надо мной издеваться или ты мне мстишь.

– Каждый судит по себе.

На этот раз мне удалось увернуться, и пока он замешкался, я напала на него как наш Арбузик и стала целовать, пока он не пришёл в себя. Он встретил это дело с удовольствием, и мы снова выпали из реальности для остального мира.

Отдышавшись, я положила голову к нему на плечо и сказала:

– В первую ночь я просто не успела этого сделать. Слишком большое потрясение меня ждало. Хотела признаться следующей ночью. Ну, а потом…

Костя ласково поцеловал мою руку.

– Потом… Это было глупо. И, наверное, по-детски. Но я загадала, если не признаюсь тебе в любви перед отъездом, то всё будет хорошо. Ты обязательно вернёшься. И я смогу тебе это сказать.

– А если бы я был так зол, что не захотел бы тебя даже слушать после вчерашнего.

– Тогда я спала бы под твоей дверью, пока ты не выслушал бы меня и не простил за моё поведение.

Он так сильно меня прижал к себе, что я испугалась, всё ли у него в порядке.

– Это я должен просить у тебя прощения. Я никогда никого не любил.

– А Катерину?

– Нет, не любил. Не думаю, что и она испытывала ко мне какие-то чувства. Я был беспорядочен в своих связях. И я честно не знаю, за что мне достался такой подарок после моей разгульной жизни.

– Так я далеко не подарок, – засмеялась я.

Он снова навис надо мной:

– Ты подарок, который я обещаю беречь.

– И я тебя. Здесь сбываются мечты, – сказала я загадочно.

– Не понял.

– Я мечтала о настоящей любви – вот желание и сбылось.

– А слёз-то было, когда замуж позвал. Я уж и не верил, что дело выгорит. Первый раз в жизни сомневался в успехе. Правда, и сам не знал, что полюблю.

– Все события наложились, вот чудо и произошло, – я развела руками.

– А проще нельзя было?

– Значит, нельзя. Ценишь только то, что достаётся с трудом. Просто кто-то сверху позаботился о том, чтобы мы остались наедине. Хорошо постарались, да? Ни связи, ни людей, ни работы.

– Да, такое трудно было даже представить. Скучаешь по работе?

– Есть немного. Но пока не хочу тебя ни с кем делить.

– А я как не хочу, – Костя прижался своей щекой к моей. – Тебе Камилла Львовна привет передаёт.

– Ой, и я ей. Мне она очень понравилась. С мужем хочу её познакомиться, она мне все уши прожужжала про их большую и чистую любовь.

– Так ты с ним знакома. Это Макс.

– Как? А почему она не сказала мне?

– Для дела так надо было, а она умеет мужа слушаться в отличие от некоторых, – он снова игриво попытался меня отшлёпать.

– Да? Ну, тогда и тебе надо кое-что знать. Ханк всё о нас знает.

– Что??? – Костя подскочил в кровати.

А я захохотала. Он начал меня щекотать.

– Это ты всё разболтала?

– Я понимаю, что я заслужила такое отношение к себе, – я показательно надула губы. – Но я тебя разочарую. В этот раз на меня всё свалить не удастся. Он знал с первого дня про фиктивный брак. Конспирацию надо уметь соблюдать.

– А ты… Ты… Ты почему с моей карточки не взяла ни копейки?

– Про эмансипацию женщин что-нибудь слышал?

Он скрутил мне руки за спину и впился в мои губы дерзким поцелуем:

– Наверное, придется тебя снова наказать. Я избаловал тебя за это утро.

– Как это? Ты избаловал, а наказывать меня.

Он хотел снова что-то сделать, но мы услышали, как к дому подъехала машина. Прислушались и засмеялись, потому что услышали знакомый акцент.

Глава 39

Константин

Спит козочка. Устала после ночных утех. Ещё вчера вечером Иван Сергеевич поведал ему, как она тут жила без него и терроризировала всю округу. Рассказал, как переживала и рвалась на помощь, что удержать было практически невозможно. Задержался бы ещё немного, то, возможно, сбежала бы и никого не спросила. Любит она его, поэтому и глупости совершает.

А в Берёзовке всё так вышло, потому что за Анной ей пришлось следить. Она не хотела туда ехать, ну а мужчины пристали к дамам, так оно и понятно. И было бы странно, если бы было наоборот.

Стояла и дрожала как осиновый лист, когда увидела его после драки. Неужели думала, что он не станет разбираться в произошедшем и уедет. Не верит в их брак, думает, что он готов так легко её отдать?

Замечает, что она вздыхает с облегчением, когда узнаёт, что он едет с ней в дом лесника. А когда пристёгивает ей ремень, старается не касаться её, потому что до дома он не дотянет, станет приставать прямо в салоне.

В машине всю дорогу сидела тихо, как мышь. Опять морщила свой лобик. Радовало одно, что теперь он рядом, и все её планы можно будет зарубить на корню. Как же он снова ошибался. Она нарушила его планы. Её «накажи меня» выбило у него почву из-под ног. Вот ведь недооценил очаровательного противника. И что теперь делать с ней? Как воспитывать?

Он стоит и сам не знает, какие чувства рвут его на части. Не придумав ничего лучшего, впивается ей в губы, пытаясь решить хоть одну проблему. И очень хочется верить, что общую. Своими нежными руками она мешает ему узнать подробности её приключений, и он больше не может сдерживаться.

Ощущает жар в своём теле от того, как он быстро решается на смелые эксперименты с ней. В первые секунды она кажется беззащитной и пытается освободиться от его настойчивых прикосновений, видимо, от нахлынувших новых ощущений. Но он крепко держит её в своих руках. Как же это всё остро и жгуче, как ускоряется кровь, а её кожа просто обжигает. Что если девочка не выдержит и сбежит?

Но она не пасует перед ним, несмотря на его напор и даже грубость, расслабляется и начинает отвечать на его ласки. Молодец, наконец-то, полностью доверилась ему. Когда он понимает, что она уже на пределе, даёт передышку, а она говорит, что любит, заставляя ответить ей ещё более нежными ласками. И сам не может сдержать свой стон, слыша, как она произносит его имя.

Утром, притащив корзину с цветами и потерявшихся птичек, с трудом дожидается, пока она проснётся. Гладит бархатную кожу, любуется стройным телом и сдерживает своё желание, чтобы преждевременно не испугать её своими планами. А разбудив, не даёт ей прикрыть очаровательное тело, контуры которого в утреннем солнце просто доводят до безумия.

Удивляется, что её желание после пробуждения полностью совпадает с его. И понимает, как сильно он её любит. И как просто оказывается это делать. И всё становится на свои места, кажется логичным и понятным.

Теперь ничего не мешает их счастью. Хотя нет, сейчас жизнь снова внесёт свои коррективы, потому что, кажется, пожаловали шумные и непредсказуемые гости.

Вероника

– Вероника, – женщина ворвалась в комнату, где её уже ждали. – Ой, с тобой всё в порядке? Я проснулась, стала так переживать. И птички пропали.

– Почему пропали? Стоят на столе, – я кивнула, улыбаясь, головой в сторону.

– Это Костя, – она повернулась к нему. – Какой ты, молодец, что отыскал их. Я всегда знала, что ты настоящий романтик. А мой всю ночь ворочал, утро ворочал.

– Ворчал, – поправил Костя.

– Да, ворчал. А я так переживала за вас. Ты, Костя, телефон не поднимал. Я думала, что Вероника сбежала.

– От меня не убежишь, – он обнял меня сзади за талию.

В комнату вошёл Ханк.

– Опять к людям пристаёшь? – строго посмотрел он на жену и повернулся к нам. – Доброе утро, милые супруги.

– Доброе. Ханк, ты не справедлив к Анне. Она очень смелая женщина. Отправилась одна на край земли, чтобы помочь незнакомому человеку.

Я освободилась от рук мужа и обняла мою новую подругу. Анна в ответ потрепала мои щёки.

– Так я же не против. Просто очень переживаю за неё и люблю, а она не понимает, как можно так волноваться.

– Ну, мой дорогой, – она подошла и стала гладить его, а потом прильнула к его груди. – Я тоже тебя люблю. И тоже волнуюсь, когда ты в командировках.

Мы с Костей переглянулись – так мило это выглядело со стороны.

– Терпи, друг, – засмеялся Костя.

– Я так и делаю всю жизнь. Мне в церкви, когда мы были очень молодыми, было сказано: вот теперь подумай хорошо, когда ты стоишь у алтаря. Прямо сейчас ты можешь уйти. Оставить её и уйти. А если берёшь её в жёны, то и терпишь всю жизнь.

– Ты меня терпишь всю жизнь? – Анна заглянула ему в глаза.

– Нет, я тебя люблю. А когда любишь, то ничего терпеть не приходится.

– Всё разбираетесь, кто кого любит? – Иван Сергеевич несмело заглянул в нашу комнату.

Костя пожал ему руку и пошутил:

– Если вы все пришли, чтобы вывесить простыни после брачной ночи, то опоздали, – и сжал мою руку. – С нами всё в порядке. Спасибо вам всем за помощь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ну, раз в порядке, прошу спускаться завтракать.

Я потопталась на месте и решилась:

– Простите меня, Иван Сергеевич. За всё простите. И спасибо.

Он подошёл и внимательно посмотрел на меня:

– Мне не за что тебя прощать. Ты под стать своему мужу. Берегите друг друга.

Позавтракав, мы вчетвером проехались по окрестностям и местным достопримечательностям. Вечером посидели у костра, пожарили шашлыки и поделились своими планами и мыслями насчёт ближайшего будущего.

– Костя, ты отдохни пару недель с Вероникой. Я всё улажу сам на работе.

– Спасибо, Ханк. Я и так собирался у тебя просить помощи, – он прижал меня к себе и нежно провёл по моему плечу.

Вечером, укладывая меня в очередной раз на кровать, Костя спросил:

– В какую страну ты хочешь полететь на море?

– На море? Правда? – я очень обрадовалась.

Он задумчиво улыбнулся, но не ответил, лишь посмотрел в мои глаза.

– А знаешь… Я безумно люблю море. Я так давно не видела его. И скучаю по нему. Но сейчас я хочу, чтобы мы поехали в наш домик. И там провели наш медовый месяц.

– Я приятно удивлён. Не ожидал. Ты моя девочка. Ты прочитала мои мысли? – Костя стал гладить внутреннюю поверхность моего бедра. – Я очень хочу, чтобы мы поехали туда. У нас там остались незаконченные дела.

– Интересно, это какие?

– Про баньку забыла? – и легонько укусил меня за грудь, за что получил по рукам.

– Так, значит, ты там оприходовал своих женщин, которые не могли заснуть всю ночь? – ревность резанула как лезвием.

– Да. Одну там. Одну на печке, – он мечтательно закатил глаза.

Я практически вырвалась из его рук и хотела слезть с кровати. Но тут же была крепко прижата его бедром и руками.

– Спокойно, козочка моя. Не надо брыкаться, – он весело прикрывал своё причинное место от моих попыток ударить его, а сам старался игриво покусать меня в самых неожиданных местах. – Ты единственная женщина, ночевавшая в том доме.

– А зачем мне соврал тогда?

– Чтобы ты дала поспать, – и закрыл мне рот поцелуем. – Я, похоже, нашёл способ заставить тебя перестать хмурить лоб. Чтобы твои фантазии не заставляли делать глупости.

– Я уже молчу про твои фантазии, – в маленьком перерыве спешно проговорила я.

– Интересно? Ты на что намекаешь? А, вспомнила про инструкцию. Так её никто не отменял. Завтра включим твой телефон. Я уже расширил доступ.