Текст книги "И снова о нас, детях из Бюллербю"

Автор книги: Астрид Линдгрен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Астрид Линдгрен
И снова о нас, детях из Бюллербю

Мы все из Бюллербю

Дети из Бюллербю – это Лассе, Боссе и я, Лиза, а ещё Улле, Бритта и Анна. Лассе, Боссе и я живём в Средней усадьбе, Улле – в Южной, а Бритта и Анна – в Северной.

В Северной усадьбе живёт ещё и дедушка. Это понятно, ведь он приходится дедушкой Бритте и Анне. Но мы все в Бюллербю тоже зовём его просто дедушкой. Ведь другого дедушки у нас нет.

А вот пап и мам у нас хватает на всех. Я хочу сказать, что у нас есть мама с папой в Северной усадьбе, и мама с папой – в Средней, и мама с папой – в Южной. Иначе ведь и быть не могло. А кроме нас всех, в Бюллербю не живёт никто, если не считать Агды, нашей служанки, Оскара – нашего работника и Калле – работника в Северной усадьбе. Впрочем, в Южной усадьбе есть ещё один человек. Такой маленький-маленький человечек. Это сестричка Улле, которая родилась несколько месяцев назад. Но если человек не умеет говорить и не умеет ходить, то, наверно, его ещё нельзя назвать настоящим человеком? Хотя Улле считает, что его сестра замечательнее самого короля.

Вот я перечислила вам всех, кто живёт у нас в Бюллербю. Разумеется, я не включила в это число Быстрого, собаку Улле, Малкольма, Мурика и Принцессу – наших котят, Альбертину – курицу Боссе и всех наших коров, лошадей, овец, поросят и кроликов. Но это понятно, ведь они не люди. Хотя Быстрый почти такой же умный, как человек, и уж во всяком случае умнее девчонок, как говорит Лассе.

Рождество в Бюллербю

Я не знаю, когда начинается Рождество в других местах, но у нас в Бюллербю оно начинается в тот день, когда мы печём пряники. Нам с Лассе и Боссе дают по большому куску пряничного теста, и мы делаем себе пряники любой формы. И вот, когда этот день наконец наступил, Лассе забыл о нём и уехал с папой в лес за дровами. Только в лесу он вспомнил о пряниках и стремглав помчался домой. «Снег так и летел у него из-под ног», – говорил потом папа. Мы с Боссе тем временем уже начали печь. И очень радовались, что Лассе нет дома. Потому что Лассе никогда не даёт нам самую красивую формочку – поросёнка. На этот раз, когда запыхавшийся Лассе примчался из леса, у нас уже было готово по десять поросят. Лассе тут же отобрал у нас эту формочку и с жаром принялся за дело. Ему хотелось догнать нас. А из остатков теста мы испекли общий призовой пряник. Мы каждый год печём такой пряник. После обеда, когда все пряники были уже готовы, мы насыпали в бутылку триста двадцать две горошины и отправились к соседям. Каждый должен был угадать, сколько в бутылке горошин. Тот, кто угадывал вернее всех, получал наш пряник. Лассе нёс бутылку, Боссе – пряник, а я – записную книжку, в которую записывала все ответы. На этот раз пряник выиграл дедушка. Его ответ был самый точный. Он сказал, что в бутылке триста двадцать горошин. А вот Анна сказала, что их там три тысячи. По-моему, это глупо, правда?

На другой день мы все поехали в лес за ёлками, разумеется, вместе со всеми папами из Бюллербю. Мы всегда так ездим – только папы и дети. А мамы остаются дома и готовят рождественское угощение. Лассе, Боссе и я, Анна, Бритта и Улле ехали на больших санях, на которых обычно возят молоко на молочную ферму в Большую деревню. Папа шёл рядом и правил лошадью, а дядя Нильс и дядя Эрик шли позади. Они болтали и смеялись. Мы в санях тоже болтали и смеялись.

В лесу было очень много снега. Чтобы выбрать самые красивые ёлки, нам пришлось стряхивать с веток снег. Мы срубили три большие ёлки и две малюсенькие – одну для дедушки и одну для Кристин, нашей соседки.

Вечером накануне сочельника мне показалось, что мама с Агдой ни за что не управятся к сроку, хотя я изо всех сил им помогала. На кухне у нас было грязно и некрасиво. Я даже поплакала, когда легла спать.

Утром в сочельник я первым делом спустилась вниз. Кухня сверкала чистотой! Пол был застелен новыми половиками, на кочерге красовались зелёные и красные бумажные банты, кухонный стол был покрыт нарядной скатертью, и все медные кастрюли начищены до блеска. Я так обрадовалась, что бросилась обнимать маму. Лассе и Боссе прибежали следом за мной, и Лассе сказал, что у него во рту появился праздничный вкус, как только он увидел новые половики.

В этот день сразу после завтрака мы, по обыкновению, понесли Кристин корзину с гостинцами от наших мам. Вернее, сначала мы поднялись к дедушке, я имею в виду Бриттиного и Анниного дедушку, поздравили его с наступающим Рождеством и смотрели, как Бритта и Анна наряжают его маленькую ёлочку. И, конечно, мы им немного помогали, хотя Бритта и Анна хотели бы обойтись без нашей помощи. Дедушка почти слепой и не видит того, что мы повесили на ёлку. Но мы ему всё рассказали, чтобы он мог это представить.

Погода стояла самая рождественская. Узкую тропку, что вела к дому Кристин, почти занесло снегом. Первым шёл Лассе, он нёс корзину, Боссе и Улле несли ёлочку, а мы с Бриттой и Анной ничего не несли, шли налегке. Кристин очень удивилась, когда мы пришли к ней. Вернее, сделала вид, что удивилась. Ведь она знает, что мы каждый год приносим ей гостинцы. Лассе вытащил всё, что было в корзине, и разложил на столе. А Кристин качала головой и приговаривала:

– Ах-ах-ах! Да что ж это такое! Да как много всего!

Мне казалось, что всего было не так уж много, но и не мало, в самый раз. Там был большой кусок окорока, колбаса, сыр, кофе, пряники, свечи, конфеты и ещё всякая всячина. Мы прикрепили свечи к ёлке и немного потанцевали вокруг неё, упражняясь перед вечером. Кристин была очень довольна. Когда мы уходили, она стояла на крыльце и долго махала нам вслед.

Дома мы с Лассе и Боссе быстро нарядили свою ёлку. Папа немного помог нам. На чердаке у нас специально для Рождества хранились красные яблоки. Ещё мы взяли испечённые нами пряники. А в корзиночки, что мы сделали у дедушки в комнате, положили изюм и орехи. Кроме того, мы украсили ёлку ватными ангелами, которыми мама украшала свою ёлку, когда была маленькая. Ну а также флажками, свечами и конфетами. Украшенная ёлочка была необыкновенна красива!

Потом мы выскребли все-все остаточки из маминых кастрюль, и нам осталось только ждать. Лассе сказал, что от таких вот ожиданий, когда только ждёшь, ждёшь и ждёшь, люди седеют. Мы ждали, ждали и ждали, и я несколько раз подбегала к зеркалу посмотреть, не поседела ли я. Но я как была белобрысая, так и осталась. А Боссе всё время подходил к часам и стучал по ним: он думал, что они остановились.

Наконец стемнело и подошло время нести наши подарки Анне, Бритте и Улле. Днём это было бы не так интересно. Мы надели свои красные шапки, какие носят томте [1]1
  Томте – персонаж шведского фольклора, похож на нашего домового.


[Закрыть], а Лассе взял ещё и маску. У нас на Рождество Лассе всегда наряжается томте и раздаёт всем подарки. Когда я была маленькая, я верила, что томте есть на самом деле, но теперь я знаю, что их нет. Захватив все подарки, мы выбежали из дома. Небо было усыпано звёздами. Взглянув на чёрный-пречёрный лес, я подумала, что уж там-то наверняка живут настоящие томте, которые завтра привезут всем на санях много-много подарков. Во всяком случае, мне хотелось, чтобы так было.

В сенях у Анны и Бритты было темно, как в пещере. Мы постучали, а потом распахнули дверь и стали бросать в кухню свои подарки. Анна с Бриттой прибежали на шум и пригласили нас зайти отведать их пряников и конфет, которые они сами сварили из патоки. Мы так и сделали. И каждый из нас получил по подарку.

Потом Анна с Бриттой тоже надели маски, и мы все вместе побежали к Улле. Улле сидел на кухне и ждал Рождества. Когда Быстрый увидел сразу пять томте, он залился громким лаем. А Улле схватил свою маску, и мы пошли на улицу играть в томте, которые развозят людям подарки.

Наконец вечер всё-таки наступил, и мы сели ужинать у нас на кухне. На столе горели свечи и стояло много всякой вкусной еды, но я ела только ветчину. И ещё рождественскую кашу, потому что надеялась, что орешек достанется мне. Но мне он не достался. Как жалко! Ведь тот, кому в рождественской каше попался орешек, в том году выйдет замуж.

У нас есть работник, его зовут Оскар. Он влюблён в нашу служанку Агду. Так вот, представьте себе, орешек распался в каше на две дольки, и эти дольки достались Агде и Оскару! Мы с Лассе и Боссе так смеялись, что Агда даже обиделась. Она сказала, что это наверняка наши проделки. Но мы были не виноваты, что орешек раскололся.

Мы тут же придумали к каше стишок. То есть придумал его Лассе:

 
Этот орешек на дольки распался
Оскар на Агде жениться собрался.
 

По-моему, очень хороший стишок. Но Агде он не понравился. Она ещё долго дулась. Но когда мы помогли ей вытереть посуду, она перестала дуться. А помогали мы ей потому, что нам не терпелось, чтобы поскорей начали раздавать подарки.

После ужина все расселись в гостиной и зажгли свечи на ёлке. На столе тоже горели свечи. Это было так красиво, что у меня по коже даже мурашки забегали. У меня всегда бегают мурашки, когда бывает очень красиво или очень таинственно. Папа читал нам из Евангелия об Иисусе-младенце. А я прочитала страшно красивое стихотворение, которое начиналось так: «Прекрасный младенец лежал на соломе…» Дальше в нём говорилось, что вообще-то маленький Иисус должен был бы получить много подарков и торт. Я тоже так думаю, но вышло, что подарки получили мы.

Пока мы пели рождественские песни, Лассе выскользнул из комнаты и вернулся переодетым томте. За спиной у него был большой мешок.

– Есть ли в этом доме послушные дети? – спросил он.

– Да, у нас есть двое очень хороших и послушных детей, – ответил Боссе. – А вот третий – задира и озорник. Его зовут Лассе. К счастью, его сейчас нет дома.

– Я слышал про этого Лассе, – сказал томте. – Это самый хороший мальчик в Швеции и вообще на всём белом свете. Он получит подарков больше всех.

Но он получил столько же, сколько и мы. Все получили поровну. Я – новую куклу, три книги, смешное зеркальце, материи на платье, варежки и много всякой всячины. Всего пятнадцать подарков! Маме я вышила крестиком салфетку, и она была очень довольна. Папе я купила календарь. Он тоже остался доволен. Мне всегда приятно, когда мои подарки нравятся. Это почти то же самое, что получать подарки самой. А Лассе и Боссе я подарила оловянных солдатиков.

А потом мы танцевали вокруг ёлки. К нам пришли все жители Бюллербю и танцевали вместе с нами. Даже дедушка пришёл, хотя он уже не может танцевать. И каждый танец мы станцевали не меньше двадцати раз!

Перед сном я разложила свои подарки на ночном столике рядом со своей кроватью, чтобы утром, как проснусь, первым делом их все увидеть.

Как же я люблю Рождество! Жаль только, что оно бывает так редко.

Катание на санках

Наш Бюллербю расположен высоко. Когда мы идём в Большую деревню, где находятся школа и лавка, мы спускаемся вниз с горки на горку. Но на обратном пути нам, разумеется, приходится подниматься вверх. Лассе говорит, что, когда он вырастет и станет инженером по хитроумным изобретениям, он придумает такой склон, который будет переворачиваться, чтобы по нему ходили только вниз.

Зато с наших горок очень хорошо кататься на санках. В зимние каникулы мы так и делаем.

Когда мы прочли все подаренные нам книги и съели все пряники, Лассе вытащил из сарая большие сани, на которых возят дрова. И мы покатились вниз по склону. Мы все шестеро помещались на одних санях. Правил санями, конечно, Лассе.

– Берегись! Задавим! – кричали мы во всё горло.

Можно было и не кричать, потому что к нам наверх редко кто поднимается. Но нам нравилось кричать, когда сани неслись с такой скоростью, что только ветер свистел в ушах. А вот тащить сани наверх нам совсем не нравилось, и потому Лассе опять начал хвастать своим склоном, который будет поворачиваться в нужную сторону.

– А ты изобрети его сейчас, – предложил Боссе.

Но Лассе сказал, что для этого необходимо очень много пороха, динамита, колёс и гаек и что работа займёт целых десять лет. Так долго ждать мы не могли.

Когда мы наконец втащили свои сани наверх и собирались снова съехать вниз, из сарая вышли все три папы. Наш папа сказал:

– Ну-ка, ребята, дайте и нам прокатиться!

Он сел на сани, за ним сели дядя Эрик и дядя Нильс, и они покатились вниз. Мы терпеливо ждали. Но когда они поднялись наверх, им захотелось прокатиться ещё разок. Совсем как дети!

Тогда мы притащили сани Анны и Бритты и покатились вслед за ними. Внизу мы увидели, что они лежат в сугробе и хохочут во всё горло.

– Эрик, да ты, оказывается, и править-то не умеешь! – сказал наш папа.

Они, наверно, так и катались бы до самого вечера, если бы тётя Грета не увела дядю Эрика колоть дрова.

– Давно уже я так не веселился! – смеясь и стряхивая с себя снег, сказал дядя Эрик.

Когда папы ушли, мы устроили состязание. Мы с Бриттой и Анной катались на их санях, а Лассе, Боссе и Улле – на наших. Мы играли, будто это корабли викингов, плывущие по морю. Лассе назвал свой корабль «Длинным Змеем», а мы – «Золотой Розой». Лассе сказал, что это название глупое и не подходит для викингского корабля. Но мы ответили, что оно красивое. Не хватало менять название только потому, что оно не понравилось Лассе!

Наши корабли мчались бок о бок. Мальчишки всё время кричали:

 
«Золотая Роза» по морю несётся,
Смотрите, как она сейчас перевернётся!
 

Но перевернулась не «Золотая Роза», а «Длинный Змей»! Он налетел прямо на сугроб. А «Золотая Роза» преспокойно докатилась до большой сосны у подножия холма, где был финиш.

– Так бывает со всеми, кто задирает нос! – сказала Бритта мальчишкам.

Боссе стукнулся головой о корень, и у него на лбу вскочила огромная шишка. Пришлось нам перестать кататься. К тому же стемнело, и мы проголодались. И мы разошлись по домам.

Новый год

Утром 31 декабря, когда я на кухне ела кашу, ко мне прибежали Бритта с Анной и сказали:

– Лиза, хочешь вместе с нами встречать Новый год?

– Конечно, хочу! – ответила я, ведь встречать Новый год очень весело. Но сначала нужно попросить маму, чтобы она разрешила мне не ложиться спать до двенадцати.

Мама, конечно, разрешила. Встречать Новый год мы собирались у меня в комнате, и мама обещала дать нам орехов, яблок и можжевелового напитка.

Тут прибежали Лассе и Боссе, и я им сказала:

– А мы с Бриттой и Анной будем встречать Новый год!

Лассе ответил:

– Подумаешь, мы с Боссе и Улле тоже будем встречать Новый год, мы уже давно договорились.

Но, конечно, он это только что придумал.

Мы побежали к дедушке и пригласили его встречать Новый год с нами. К сожалению, дедушка отказался – он любит рано ложиться спать. Зато он дал нам много-много кусочков свинца и сказал:

– Вот возьмите, в новогодний вечер полагается плавить свинец.

Оказывается, если расплавленный свинец вылить в холодную воду, по тому, как он застынет, можно узнать, что тебя ждёт в новом году. Если, например, застывший свинец будет похож на монетку, значит, ты разбогатеешь. Так нам сказал дедушка. Он даже дал нам ковшик, в котором мальчики плавили у него оловянных солдатиков.

Мальчишкам мы про свинец ничего не сказали.

Нам было так весело в тот вечер! Я навела у себя в комнате порядок, вытрясла на улице все половики и вытерла пыль. Потом я накрыла стол: поставила вазу с яблоками, кувшин с можжевеловым напитком и мисочку с орехами. К приходу Бритты и Анны я зажгла пять свечей и растопила кафельную печь.

– Как я люблю встречать Новый год! – сказала Анна.

Мальчишки встречали Новый год в комнате у Лассе и Боссе, а мы – у меня. Наши комнаты разделяет большой тёмный чердак. Не успели мы сесть за стол, как услышали на чердаке крадущиеся шаги. Через секунду оглушительно выстрелила хлопушка. Но мы не обратили на это никакого внимания. Мы сразу поняли, что мальчишки хотят выманить нас на чердак и напугать. Все штучки Лассе были нам хорошо известны.

Однако за выстрелом ничего не последовало, и нам стало любопытно. Мы выглянули за дверь. На чердаке было пусто и темно. Тогда мы решили подкрасться к двери мальчиков и заглянуть в замочную скважину.

– Я никого не вижу, – сказала Бритта, она заглядывала первой. – По-моему, их там нет.

– Да они легли спать! – сказала Анна.

– Конечно, легли! – сказала я. – Мы одни встречаем Новый год. Давайте зайдём к ним и тоже выстрелим из хлопушки. Вот они испугаются!

Но испугались мы, а не они, потому что на этот раз хлопушка выстрелила у нас за спиной.

– Это мальчишки! Они спрятались на чердаке! – закричала Анна.

Я побежала за карманным фонариком, и мы стали светить во все углы. Мы обыскали весь чердак, но мальчишек нигде не было.

Бах! – опять выстрелила хлопушка. Выстрел был такой громкий, что вполне можно было поверить, что это выстрелило привидение.

– Ну, попадись мне этот Лассе! – сказала Бритта. – Я так надеру ему уши, что надолго запомнит!

– А ты его сначала найди! – сказал голос Лассе откуда-то сверху.

Лассе, Боссе и Улле стояли на балке под самой крышей. Мы ужасно рассердились.

– Как поживаете, мелюзга? – спросил Лассе. – Небось заснули? Скажите спасибо, что мы вас разбудили!

– Сами вы заснули, – ответили мы. – Нам не до сна. Вот мы сейчас расплавим свинец и узнаем, что с нами случится в новом году.

Этого мальчишки стерпеть, конечно, не могли. Они тут же прибежали в мою комнату и, когда увидели, как у нас красиво, решили встречать Новый год вместе с нами.

Боссе ушёл, чтобы перенести к нам их угощение.

Потом мы расплавили в ковшике свинец и каждый выплеснул понемножку в таз с водой. Первым гадал Лассе. Когда свинец застыл, Лассе вынул его из воды и внимательно осмотрел. Наконец он сказал:

– Похоже, что я стану королём. Нет сомнения, это королевская корона!

– Ха-ха-ха! – засмеялась Анна. – Никакая это не корона! Это книга! Значит, ты и в новом году будешь ходить в школу.

Мой свинец выглядел очень странно.

– По-моему, это похоже на велосипед, – сказал Улле, и я ужасно обрадовалась, ведь я давно мечтаю о велосипеде.

После гадания мы сели на пол и стали рассказывать сказки. Бритта очень хорошо их рассказывает. А потом мы играли в орехи. Бритта и Анна так в них играют.

Начала Бритта.

– Кто-то ломится ко мне! – сказала она.

– Спрячусь я на чердаке! – ответила Анна.

– Сколько мальчиков ты возьмёшь с собой? – спросила Бритта.

– Пять! – ответила Анна.

И поскольку у Бритты в руке оказалось именно пять орехов, ей пришлось отдать их Анне, потому что Анна ответила правильно.

Мы долго по-всякому играли в орехи. Больше всех везло Анне и, когда мы кончили играть, орехов у неё оказалось в два раза больше, чем у нас.

Вдруг Боссе начал неудержимо зевать. Он сказал, что ляжет на мою постель и будет ждать Новый год лёжа. Так он и сделал. А через две минуты он уже спал. Мама и папа поднялись к нам пожелать спокойной ночи, они не собирались ждать Нового года.

Мы спросили у Лассе, который час.

– Половина одиннадцатого, – ответил Лассе.

Новогодняя ночь мне показалась длиннее всех остальных ночей. Стрелки на часах ползли так медленно! Но в конце концов они всё-таки доползли до двенадцати. Мы попытались разбудить Боссе, но он не проснулся. Мы погасили свет и долго глядели в темноту за окном. Нам хотелось увидеть Новый год. Однако мы ничего не увидели. Тогда мы выпили остатки можжевелового напитка и закричали:

– Да здравствует Новый год!

И решили всегда-всегда встречать Новый год, потому что это очень весело.

А потом мне страшно захотелось спать, но на моей кровати спал Боссе. Нам пришлось взять его за руки и за ноги и перетащить в комнату мальчиков. Представьте себе, он даже не проснулся! Лассе раздел его и натянул на него ночную рубашку. И привязал ему к волосам мой бантик.

– Пусть спит с бантиком. Утром он его увидит и вспомнит, как весело мы встречали Новый год, – сказал Лассе.

Праздник у тёти Йенни

Мне очень понравилось встречать Новый год, но праздник у тёти Йенни, на который она пригласила всех пап, мам и детей из Бюллербю, понравился мне ещё больше. Особенно потому, что мы там ночевали. Я ужасно люблю ночевать в гостях. Но я расскажу вам всё по порядку.

Тётя Йенни живёт далеко от Бюллербю. Чтобы добраться до неё, надо долго-долго ехать на санях. В этот день мама разбудила всех очень рано и тут же стала напяливать на нас всякие кофты и платки. Я даже испугалась, что задохнусь, не доехав до тёти Йенни. А когда мама вдобавок ко всему стала закутывать меня в большую шаль, я сказала, что лучше уж не поеду совсем, чем таким чучелом.

Мы ехали первыми. Папа сидел на месте кучера и правил. За нами ехал Улле, а за ним – Бритта и Анна. На сбруях громко звенели колокольчики. Нам стало так весело, что мы запели. Но мама испугалась, что мы наглотаемся холодного воздуха, и велела нам закрыть рты. Тогда мы стали перекрикиваться. Мы кричали Улле, а он передавал всё Бритте и Анне.

– Если нас будут кормить селёдочным салатом, я уеду домой! – закричал Лассе.

– Я тоже! – ответил ему Улле.

Потом Улле крикнул это Бритте и Анне. Потом он крикнул нам, что Бритта и Анна тоже уедут домой, если нас станут угощать селёдочным салатом.

Но домой никто не уехал, хотя селёдочным салатом нас, конечно, угощали. Просто, кроме селёдочного салата, там было столько еды, что салат можно было и не есть.

Вместе с тремя дочками тёти Йенни на празднике было четырнадцать детей. Целый день мы играли в большом зале на втором этаже. Время от времени нас звали вниз и предлагали чего-нибудь съесть. Нам это даже надоело. Только мы разыграемся, как приходит тётя Йенни и спрашивает, почему мы ничего не едим. Ведь взрослые на праздниках только и делают, что едят.

Старшую дочку тёти Йенни зовут Нанна. Мы играли как будто Нанна – ведьма и живёт в стенном шкафу рядом с залом. Но мы считали, что стенной шкаф – это ведьмин дом, а зал – большой лес. И когда мы пошли в лес собирать ягоды, ведьма выскочила из своего дома и схватила нас. Я ужасно испугалась! И хотя я знала, что это всего лишь Нанна, мне было страшно, как будто меня схватила настоящая ведьма. В шкафу стоял большой ларь, но мы играли как будто это ведьмина печь.

Нанна стала жарить Лассе в этой печи. Правда, в последнюю минуту он, к счастью, сумел сбежать от ведьмы.

– Хотя, по-моему, я уже немножко поджарился, – сказал он.

Время от времени ведьма кричала: «Замри!», и тогда все должны были замереть и не шевелиться. Один раз ведьма крикнула «Замри!», когда Лассе стоял на одной ноге и корчил рожи. Он высунул язык, заткнул пальцами уши и скосил глаза. В таком виде ему и пришлось замереть, и он стоял так, как дурачок, пока ведьма не пришла и не расколдовала его. Слышали бы вы, как мы над ним смеялись!

У дочек тёти Йенни есть замечательный кукольный дом, он стоит в зале в углу. Мы с Анной не могли удержаться и время от времени подходили к нему и разглядывали. В этом доме есть настоящая кухня, столовая, спальня и гостиная, и в нём живёт кукольная семья. Нанна сказала, что семью зовут граф и графиня Гюлленмуркла. У них есть красивая дочка, она сидела на стуле в гостиной. Её звали Исабелла Гюлленмуркла.

Вечером, когда взрослые наконец наелись, они поднялись наверх, чтобы поиграть с нами. Мы играли в жмурки. Водил дядя Нильс. Ему завязали глаза большим клетчатым платком, и нам очень нравилось подбегать и дёргать его за пиджак.

Потом мы играли в фанты. Моим фантом было маленькое золотое сердечко. Когда судили, моему фанту выпало три раза перекувырнуться через голову. Это очень просто. Я перекувырнулась, и мне вернули мой фант. А Улле должен был крикнуть в печку имя своей возлюбленной. Он подошёл к печке и крикнул: «Лиза!» Лассе так и покатился со смеху, а я чуть не сгорела от стыда. Улле с презрением посмотрел на нас и сказал:

– Дураки! Я назвал мою маму, ведь её тоже зовут Лиза!

Нашему папе выпало покаркать вороной. Но самое смешное задание получила тётя Йенни. Она должна была залезть на стол и прокукарекать по-петушиному. Правда, тётя Йенни отказалась влезать на стол.

– Чепуха! – заявила она. – Ни один стол не выдержит такую толстуху!

Наверно, она была права, потому что весила больше ста килограммов.

Наконец нас отправили спать, и это было самое интересное на всём празднике. В зале на полу нам постелили соломенные матрацы и дали каждому по одеялу. Я обожаю ночевать в незнакомых местах. Там пахнет не так, как дома. А как приятно лежать на полу! Когда мы улеглись, взрослые пришли взглянуть на нас.

– Смотрите, вот лежит несколько метров молодой Швеции! – сказал мой папа.

Взрослые думали, что мы сразу заснём. Но четырнадцать детей не могут лежать молча, поэтому сразу не заснул никто. Нанна, старшая дочка тёти Йенни, рассказала нам об одном кладе, который какой-то рыцарь давным-давно зарыл поблизости от их дома. Лассе решил тут же идти искать этот клад. Но Нанна сказала, что его никто не может найти, потому что он заколдован. Не знаю, может быть, Лассе всё-таки ходил искать клад, я заснула.

Домой мы отправились только к концу второго дня. Было уже почти темно. Мы больше ничего не кричали друг другу, потому что очень устали. Я лежала в санях на спине и смотрела на звёзды. Их было много-много, и все они были страшно далеко. Я забралась поглубже под меховую полость и шёпотом запела, так, чтобы меня не услыхали Лассе и Боссе:

– Где ты, звёздочка, живёшь?

Что ты ешь и что ты пьёшь?

Надеюсь, и в будущем году тётя Йенни пригласит нас к себе на праздник.