Текст книги "Ангевозм"

Автор книги: Аскольд Шейнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Шейнин Аскольд Львович
Ангевозм

А. Шейнин

Ангевозм

ШЕЙНИН Аскольд Львович

Ленинградец. Год рождения 1924. В 1949 году закончил географический факультет Ленинградского государственного университета. Работал географом, топографом, инженером-редактором топографического отряда. Побывал в составе экспедиций на Урале, в Якутии, Салехарде. Преподавал геоморфологию и топографию. Литературной работой А. Л. Шейнин занимается с 1954 года. Его научнохудожественная книга "Повесть о карте", изданная в 1957 г., получила 1-ю премию на Всесоюзном конкурсе Детгиза. А. Л. Шейнину принадлежат также книги: "Цена слова" – рассказы и очерки, "Карты рассказывают", "Мы здесь живем", "Вести приходили так" – все три научнохудожественные.

С 1960 года А. Л. Шейнин работает в качестве сценариста в научно-популярном кино. .

Научно-фантастической литературой занимается недавно.

Его рассказ "Ангевозм" публикуется впервые.

Oн был одним из тех людей, чья мысль безымянной участвовала во многих крупнейших событиях века. В газетных сообщениях его называли Ведущим Конструктором.

"...За большие заслуги, достигнутые в развитии науки и техники, Президиум Верховного Совета СССР присвоил звание Героя Социалистического Труда группе ведущих конструкторов, ученых, инженеров и рабочих...",– это говорилось и о нем.

К сооока восьми годам он был уже лауреатом Государственных премий, Героем Социалистического Труда и доктором физикоматематических наук. У него была умная и внимательная к нему жена, взрослые дети, и, хотя ему всегда не хватало времени, он немного занимался теннисом.

Но известности в обычном значении этого слова у него не было.

Глядя на него в театре (он очень любил балет и оперетту), никто не шептал соседу:

– Вы только взгляните направо! Узнали? Да ведь это такой-то!

В служебные разговоры тоже как-то невольно проникла безличная форма. Говорили просто:

– Разрешите доложить: вычисления интересовавших вас значений гармонического осциллятора закончено...

– Разрешите сообщить: только что получена радиограмма...

И даже дружеские разговоры о нем среди ближайших его сослуживцев велись обычно без упоминания имени и отчества. Просто говорили: "Ведущий".

– ...Получив такой сумасшедший результат, Лешка вломился ночью к Ведущему, переполошил жену и детей, а самого поднял с кровати и повез в вычислительный центр.

– Ох, и ворчал по дороге Ведущий, наверное?..

– Нет. Только ежился да протирал глаза – видимо, никак не мог проснуться: он поздно лег.

Ну, а когда приехали, он мельком взглянул на расчеты, спросил: "Вы разве пьете коньяк?" и ушел, не сказав до свидания.

Лешка так и остался сидеть с открытым ртом и сидел до тех пор, пока не догадался, что, составляя программу вычислений, по дурости в уравнениях побочных условий приравнял все коэффициенты к нулю.

А ведь их у нас обозначают буквой "К" – вот и вышел ооньяк.

–И, значит, никакого открытия...

– Да. Сугубая проза и головная боль.

– На следующий день, конечно, разнос?

– На следующий день Ведущий сказал, что, когда выйдет на пенсию, то построит анализатор генетических возможностей, машину, которая будет объективно судить о том, чем следовало бы заниматься каждому из людей. "О-о! – сказал он.– Тогда берегитесь. Она всех выведет на чистую воду. Тогда окажется, что вам, Сережа, надо заниматься футболом: вы рождены без промаха бить по воротам и, следовательно, там вы будете по-настоящему счастливы. Вам, наша милая и высокоученая Марина Ивановна, надо спешно бросать физику и идти на оперную сцену..." "А... а мне?" – загробным голосом спросил Лешка, который провел ужасную ночь, думал о самоубийстве и собирался подавать заявление об увольнении. "Вам,– ответил Ведущий,– быть математиком. Я серьезно говорю это, Леша. Вы, пожалуй, единственный здесь, кому не нужен никакой анализатор генетических возможностей– АНГЕВОЗМ, как я назову его..." Мысль о создании анализатора генетических возможностей действительно увлекла Ведущего Конструктора.

– "Человек,– рассуждал он,– начинает свой жизненный путь лишь с двух слившихся клеток– отцовской и материнской. Эти клетки очень малы. Даже.обе вместе их и то почти невозможно разглядеть простым глазом. А между тем они – мир грандиозной сложности. В них уже все "записано": форма носа, овал лица, смуглота кожи, излом бровей, пропорции сложения. Это и еще то, как должны быть устроены сердце, мозг, кровеносная система, и то, как они будут работать многие годы.

Окажется ли родившийся человек счастливым?

В минувшие эпохи это почти всегда не зависело от самого человека.

Древний грек, родившийся со стремлением к полёту, всю жизнь рвался в горы, на кручи, на высокие скалистые берега, томился в тоске, не мог понять себя, и его не могли понять. После него осталась легенда о том, как Икар и Дедал сделали крылья.

"...Яузской бумажной мельницы работник Культыгин, – рассказывает летопись,– задумал сани с парусом, а у тех саней два крыла, а ездить они без лошади могут. Катался Ивашка на них на пустырях ночью. А . Варваринской церкви поп Михаила донес в приказ тайных дел, что есть у Ивашки умысел, и, схватив, Ивашку пытали, и под пыткой он покаялся, что хотел выдумать еще телегу с крыльями, да не успел. Сани те сожгли, а Ивашку батогами нещадно били",– это семнадцатый век.

А сколько подобных примеров можно было бы найти во все времена.

В те эпохи отгадывать свое призвание не было необходимостью. Если ты родился рабом, тебе не заниматься наукой, хотя бы ты был по уму второй Аристотель. Твою судьбу решали другие: тебе быть гладиатором и в двадцать лет умереть на арене.

Если ты крепостной и не угодил барину в роли кухонного мужика, что толку в твоем таланте художника?

Лишь теперь, вместе с эпохой коммунистического равенства, к людям приходит, наконец, свобода выбора профессии. И каждый человек, вступая в жизнь, должен знать свое истинное призвание, знать, в чем достигнет наивысшей для себя радости творчества (если только, конечно, захочет следовать этой рекомендации). Создание АНГЕВОЗМа – социальный заказ времени!" Все эти рассуждения были только постановкой вопроса,– дело не такое уж трудное. А нужно было разработать метод специального исследования молекул дезоксирибонуклеотида, хромосом человеческой клетки, несущих в себе, как изве стно, "информацию врожденности", записанную чередованием групп атомов углерода, кислорода, водорода, азота и фосфора.

Дни Ведущего Конструктора были заняты. Он работал ночами. Он завел особый блокнот с надписью "Ангевозм" на обложке и в минуты отдыха исписывал его страницы колонками цифр.

Он углубился в дебри генетики и биохимии, конструировал микротомы и сверхбыстрые микроцентрифуги (эти устройства, впрочем, тут же пригодились для других разработок). Он искал способы мгновенного замораживания препарированных клеток и подбирал составы для одновременного окрашивания в разный цвет молекул рибонуклеиновой и дезоксирибонуклеиновой кислот. Нужно было, наконец, собрать огромный сравнительный материал, потому что в конечном счете задача решалась статистически: на каждого человека, не отказавшегося подарить Ведущему Конструктору крошечный лоскут своей ткани, он сразу же составлял подробнейшую характеристику (темперамент, наклонности, достоинства, достижения, скорость нервных процессов, биотики действия мышц, электроэнцефалограммы,– всего более ста пунктов) и все эти сведения вводил в память электронно-счетной машины.

У Ведущего Конструктора был уже немалый опыт исследовательской работы и возможность пользоваться практически любыми приборами.

Его ассистенты и лаборанты не считались со временем и не задавали недоуменных вопросов. Дирекция научного центра, где он работал, давно освободила его от мелочной опеки, а дружеские связи обеспечивали консультации самых авторитетнейших специалистов.

Можно ли представить себе более благоприятные условия? И все-таки лишь через восемь лет наступил, наконец, день, когда Ведущий Конструктор смог посчитать свою работу законченной и приступить к последней проверке.

Эксплуатационный зал вычислительного центра – просторная комната с окнами от потолка до пола.

Ведущий Конструктор в этом зале один. Он сидит у пульту электронно-счетной машины, бессильно опустив руки и слушает, как генератор звукового контроля упрямо гудит "Камаринскую". Это значит: введенные данные нелогичны, абсурдны, машина отказывается их принять. Но ведь в машину введены сведения о нем самом, о Ведущем Конструкторе! Сведения, которые и должны были послужить окончательными проверочными тестами!

Снова и снова он перебирает в памяти весь ход исследования.

Укол в руку ланцетным шприцем. Микроскопический лоскут ткани на предметный столик. Дальнейшее аппарат делает сам: препарирует клетку, отделяет одну хромосому за другой, на микроскопическом стеклышке вытягивает спиральные нити дезоксирибонуклеотида, замораживает их до температуры жидкого гелия, просвечивает тончайшим пучком гамма-лучей, регистрируя чередование пуриновых и пирамединовых оснований...

И вот уже из печатающего устройства выползает бумажная простыня с десятком тысяч восемнадцатизначных чисел – математическое выражение всего лишь одной молекулы!

Дубликатор сразу же изготовляет специальную копию – ленту с отверстиями вместо цифр – и подает ее в электронно-счетную машину для сравнения...

Итак, укол в руку ланцетным шприцем...

Но почему же звучит "Камаринская"?

В чем-то отсутствует логика -Но в чем?.. Может быть, он оказался необъективен, составляя свою характеристику?

Манипулируя кнопками, Ведущий Конструктор набрал на пульте тест вероятности. Машина перестала гудеть "Камаринскую" и мгновенно выдала ответ: вероятность правильности оценок равна шестидесяти четырем целым и сорока восьми сотым процента.

"О,– подумал он,– машина уже вполне имеет право суждения! В характеристике ты назвал себя очень способным конструктором, а ты, наверно, просто способный. А ведь в памяти машины уже хранятся сведения о многих прекрасных конструкторах. Вот и не лезут в одни и те же ворота твоя генетическая формула и твоя характеристика...

Но ведь ты же действительно хороший конструктор – хотя бы уже по одному тому, что ты сделал АНГЕВОЗМ!". .

Он начал теперь с другого конца. Сведения о себе он записал первыми. Он как бы сказал машине: "Я эталон для всех конструкторов и экспериментаторов, образец, идеал. Сравнивай их со мной. У всех тех, кто по призванию конструктор,– распределение мононуклеотидов будет совпадать с моим. Не совпадет – тем хуже для них: они – неудачники".

То, что случилось затем, ошеломило его: машина признала неудачниками всех хоть сколько-нибудь стоящих инженеров!

"Так вот оно что; несовместимое – я и они,удивился Ведущий Конструктор.– Да, именно так. Но, если они и я – несовместимое, то кто же они? Или – кто же я?"

После этого он приказал машине забыть все, что она знала о Ведущем Конструкторе. Эталонами стали перфоленты сотрудников сектора космических ракет. Машина приняла их без протеста, следовательно, их молекулы дезоксирибонуклеотидов имели общее.

Свою же перфоленту он ввел в машину в виде задачи. Ввел и спросил (не без иронии): "Какова информация врожденности данного субъекта?"

Тянулись минуты. Мигали неоновые лампочки на пульте машины.

Менялся ритм гудения генератора звукового контроля. Ведущий Конструктор стоял у окна, спиной к пульту и отмечал, что машина несколько раз возвращалась к началу задачи. То ли результаты отдельных определений плохо сходились между собой, то ли у машины было слишком мало материала, и она снова и снова перебирала сведения, хранившиеся в ее памяти. Дробный стук печатающего устройства раздался, как всегда, неожиданно. Ведущий Конструктор обернулся и стал читать слова, появившиеся на бумажной ленте.

"При значительной общей одаренности,– прочитал он,– в некоторых разделах переходящей в очень значительную, имеются врожденные способности гениального балетного артиста. Отмечается поразительное чувство ритма, в тысяча восемьсот девяносто раз превосходящее норму.

Уникальное строение нервной системы, сочленений и мускулатуры обеспечивает особую чистоту передачи нервных импульсов и четкость реализации мышечных усилий. Шапки долой – перед нами гений".

"Шапки долой – перед нами гений". Когда-то эту фразу Шуман адресовал Брамсу. Он, Ведущий Конструктор, ввел ее в машину, характеризуя специалиста в области коллоидной химии.

Машина отдала эту фразу ему.

Шапки долой! Перед вами непревзойденный балетный артист! Но ведь это, наверняка, не о нем!

Нажатием кнопки он приказал повторить определение. Результат не изменился. Подсчет вероятности дал сумасшедшую цифру – сто процентов!

Это значило – анализируемые признаки выражены с исключительной яркостью.

Тогда он изъял из памяти машины слова "балет, гений, чувство ритма". Машина ответила так: "Врожденная величайшая возможная гармония нервной системы и скелетно-мышечного аппарата".

Это означало то же, что и в первый раз.

С какой-то свинцовой тяжестью в плечах он поднял глаза к окнам и увидел, что уже утро.

Ведущий Конструктор вышел из вычислительного центра, когда над горизонтом начало всходить солнце. И деревья, и окна, и алюминиевые стены зданий пылали красным холодным золотом.

"Конструктор... экспериментатор,– думал он, идя по дорожке, усыпанной желтым песком и стиснутой с боков пышными клумбами георгинов.А на самом деле ты не то и не другое. Ты человек, не угадавший призвания, все успехи которого– жалкие крохи общей одаренности, шутки и капризы способной натуры..." Каждый балетный спектакль и даже уличную пляску он всегда принимал как праздник – этоверно. И уже с первых па видел весь рисунок танца,– какой должна быть середина, каким должен быть конец... И, глядя на любого человека, он мог бы сказать, как будет танцевать один, как будет танцевать другой... Ему всегда казалось, что любую музыку – все симфонии, сюиты, сонаты, этюды, скрипичные и фортепьянные концерты – можно протанцевать, и получатся очень разные и очень осмысленные танцы. Недаром же он, особенно в молодости, так часто во сне видел себя танцующим...

Ведущий Конструктор вдруг почувствовал себя оскорбленным.

Значит, он обокрал себя? Не допраздновал?

Он, который прожил уже почти шесть десятков лет и ни разу не чувствовал себя несчастным!

Он вспомнил свою первую конструкторскую работу. Была война.

Бои шли у сердца страны – под Москвой. Группа молодых ученых в небывало короткий срок создала совершенно новый тип бронебойного снаряда. А ну, если попробовать оценить в процентах то, что внесено в это дело каждым из них? Его доля будет отнюдь не самой меньшей. А ну, если вычислить, на сколько процентов приблизило создание этого снаряда день Победы? Получатся, пожалуй, доли минуты. Не так уж и мало.

Ведущий Конструктор остановился, словно человек, бросивший курить, но по привычке ищущий в карманах портсигар. Ах да! Он привык думать у пульта электронно-счетной машины, он привык сразу проверять числом любые предположения...

Он оглянулся. Солнце уже взошло и насквозь пронизывало здание вычислительного центра, превратив его стеклянные стены в грани огромного сверкающего изнутри кристалла.

"Вернуться и рассчитать?– Ведущий Конструктор улыбнулся. – Можно вернуться и рассчитать. Ты ведь знаешь – можно все рассчитать. Но если бы в ту зиму 41 года ты и узнал, что место твое на балетной сцене, разве ты ушел бы из конструкторского бюро? У жизни особая логика.

В прошлые эпохи судьба человека почти всегда не зависела от человека. Наконец на стало время, когда люди могут решать свою судьбу.

Но вместе с этой свободой пришло сознание ответственности каждого человека за судьбу всех.

И человек по своей доброй воле делает то, что нужно для всех, а не только для себя лично.

Балетный артист... Узнать об этом на пятьдесят седьмом году жизни... Уже ничего не начнешь сначала. И, значит, на своем примере ты никогда не сможешь проверить АНГЕВОЗМ?" Мысль эта както с профессиональных позиций очень встревожила Ведущего Конструктора.

Ночью его вызвали радиограммой. Специальным самолетом он вылетел в горы, где на самом краю земли вступило в строй его очередное детище.

Трое суток он почти без отдыха осматривал сооружения, давал советы, выслушивал пожелания, подписывал акты и все время с удовольствием думал о том, как удивительно полно совпали в этой разработке мысль и воплощение, мечта конструктора и действительность. Об АНГЕВОЗМе он вспомнил только во время полета назад и вспомнил без какого-либо внутреннего трепета, как вспоминают полузабытый сон:. "Да было ли это? Да верно ли, что он по рождению гениальный балетный артист, и лишь общая одаренность сделала его Ведущим Конструктором, одним из тех немногих, кому уже при жизни поставили на родине бронзовый бюст?"

Он подумал так, и его вдруг словно встряхнуло в мягком кресле. .

"Но если это верно, то каких же гигантских размеров его истинный талант? – у Ведущего Конструктора занялся дух.– Каких же высот самовыражения достиг бы он, если бы ему довелось последовать призванию?.. Нет! Нет! Нет! Проверить! Непременно проверить работу АНГЕВОЗМа каким-то иным методом. Непременно научиться читать информацию врожденности более объективным способом, без всякой этой эталонной статистики! Искать и найти!.."

Ведущий Конструктор и ныне еще в добром здравии. Он попрежнему очень много работает, счастлив, деятелен. По-прежнему его мысль безымянной участвует во многих крупнейших событиях века.

И по-прежнему те немногие свободные часы, которые выпадают на его долю, он отдает Анализатору генетических возможностей – машине, которая будет помогать людям обретать самую непреходящую радость – радость творчества.

Создание такой машины он считает очень важной задачей.