Текст книги "Тайна Дамы Дождя"
Автор книги: Артур Сунгуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
– Странные вопросы вы задаете, мистер. Кто же знает правду о Даме Дождя? Наверное, она – одна из жертв жестоких Джонсов. Из тех несчастных, кого сбросили со скалы. Обычно она приходит во время грозы, когда ливень такой, что пузыри на лужах. Я пробовала поговорить с ней, но она молчит и только плачет. Еще она приходит, когда хочет предупредить о чьей-то смерти.
– Вы часто ее видите? Даму Дождя?
– Она и сейчас здесь.
Ричард невольно оглянулся. Поляна была пуста.
– Я никого не вижу, – сказал он осторожно.
– Потому что вы слепы, – презрительно отрезала Беатрис. – Большинство людей не способны видеть дальше собственного носа.
Она многозначительно потрясла пальцем и несколько раз приложила его к собственному носу, потом подскочила и попыталась ткнуть в нос и Ричарда, он отстранился.
– Вы не верите, – сказала Беатрис отрывисто. – Это девчонка Форест наговорила на меня. Я не сумасшедшая. Я всё вижу и очень много знаю. Вы думаете, жестокие Джонсы изменились? Нет! Чёрная кровь не может очиститься. Все эти розочки, картинки – лишь для того, чтобы скрыть черные дела!
– Похоже, вы много знаете о семье Сент-Джонсов...
– О! Я знаю о них всё. И еще больше – помню. Думаете, они такие святоши? В молодости вся округа стонала от их буйного нрава. Однажды избили викария – эти двое, братья, Джеймс и Чарльз. А однажды – подрались между собой, едва не до смерти!.. Кровь пиратов никогда не станет кровью святых! Молодая жена Чарльза тоже это поняла, поэтому и скрылась, исчезла, растаяла!.. Она бежала так быстро, что даже я не смогла догнать её!.. И их мертвецы никогда не обретут успокоения, их прах беспокоят до сих пор, и они стонут в холодном каменном склепе...
– Что вы болтаете, мисс Марвин! – раздался испуганный крик. Со стороны дома семенила миссис Пауэл. Белый передник взвился, как парус, а сама кухарка – красная и сердитая – схватила Беатрис за плечо, пытаясь увести.
– Простите, мистер Дюран. Я отправила её в огород за травами, а она забыла обо всём, да еще ругает хозяина! Вы должны быть ему благодарны, мисс Марвин. Он платит вашему брату и смотрит сквозь пальцы, как вы шныряете по его землям. Сейчас же пойдемте со мной. А вы, мистер, не слушайте эту полоумную.
Беатрис вывернулась из-под руки миссис Пауэл, как ящерица. Подобрав юбку, сумасшедшая отскочила на безопасное расстояние, показала кухарке язык и крикнула:
– А ты не умеешь готовить! Деревенщина! Деревенщина! Скоро кого-нибудь отравишь своей стряпней!
Кухарка ахнула и прижала ладони к пухлым щекам, а Беатрис принялась рассыпать траву из корзины, приплясывая и напевая какие-то песенки на диковатом языке. Пение её становилось все пронзительнее и перешло в вопли, от которых вороны испуганно слетели с ближайших деревьев.
В довершение всего появилась мисс Миллер. Некоторое время она наблюдала за происходящим с каменным лицом, а потом велела:
– Миссис Пауэл, будьте любезны, сходите за мистером Марвином. Пусть утихомирит сестру.
– Да, мэм. Хорошо, мэм, – пролепетала кухарка и поспешила уйти.
Ричард с сожалением развел руками, обращаясь к безумной Беатрис:
– Закончим рисунок в другой раз.
Та вдруг бросила корзину в экономку и заверещала, потрясая сухими кулачками:
– Ты это сделала из зависти! Тебя никто не любит и не рисует, ведьма! И Джейкобу ты не нравишься, можешь не облизываться на него, старая кошка!
Ричард пожалел, что не ушел вместе с кухаркой и поторопился собрать кисти.
В отличие от него, мисс Миллер не выказала смущения. Улыбка её оставалась вежливой и холодной, как и положено хорошо вышколенной прислуге:
– Что за бред, мисс Марвин? – сказала она. – Лучше успокойтесь. Сейчас придет ваш брат и отведет вас домой.
Ричард постарался удалиться незаметно. Уходя, он слышал, как Беатрис то выкрикивала проклятья Сент-Джонсам, то принималась петь песенку Офелии.
В этот же день ему представился отличный случай поговорить о Джонсах и так заинтересовавшей его Даме Дождя. Отправившись перед вечерним чаем за сигаретами в деревню, он встретил мисс Бишоп, которая направлялась в Энкер-Хауз с визитом. Ричард учтиво поздоровался, испросив позволения идти рядом, и после двух-трех дежурных фраз спросил о пиратском прошлом Сент-Джонсов и их предполагаемых жертвах. Это оказалось не самой лучшей темой для разговора. Мисс Бишоп побледнела, покраснела и излила на собеседника волны негодования.
– Какие мерзости вы говорите! – она так воинственно размахивала зонтиком, что художник предпочел отступить на шаг. – Всё это сплетни! И я даже знаю, откуда они. Эта негодница Форест распускает их. А вы и рады подхватить. Одно слово – иностранец!
Негодованию англичанки не было предела. Она быстро пошла по тропинке, всем своим видом изображая оскорбленное достоинство. Ричард попытался убедить её в невинности своих расспросов, а больше всего – в невиновности Роуз:
– Уверяю вас, я никого не хотел оскорбить. Просто слышал от Беатрис... от мисс Марвин...
– Если это – праздное любопытство, то тем более не следует говорить, о чём не знаете, – тонкие губы мисс Бишоп кривились, а васильки на шляпке трепетали, словно тоже были ужасно возмущены. – Да будет вам известно, что тот священник был еретиком. И его никто не избивал, просто попросили покинуть приход. Сент-Джонсы – благородный род, они никогда не опускались до драк. Один лишь раз между братьями вышла размолвка – когда Чарльз вернулся с этой актриской, расторгнув нашу помолвку, – женщина снова покраснела, было видно, что воспоминания до сих пор болезненны для неё, но желание пресечь сплетни оказалось сильнее неприятных воспоминаний. – Сэр Джеймс тогда вступился за меня. Он бы заставил Чарльза выполнил обязательства по отношению к моей семье, но брак уже был заключен. Я знаю, потом бедный Чарльз сожалел об опрометчивой женитьбе, и в последний свой вечер каялся перед братом, говорил, что не смеет просить у меня прощения за предательство. Он всегда был глупым, Чарльз. Если бы он пришел ко мне, я бы простила. Слышите? – она посмотрела с вызовом. – Простила бы, несмотря ни на что. Но он предпочел смерть позору. Потому что благородство и честь у Сент-Джонсов в крови. И я не позволю вам чернить память Чарльза. Не упоминайте больше о Даме Дождя, не хочу слышать о ней. Призракам не место на земле, Призраки должны исчезнуть. Пусть и она исчезнет. Бывает так, что те, кто внезапно умирают, заслуживают смерти. А если станете беспокоить сэра Джеймса бестактными расспросами, я пожалуюсь в полицию!
Ричард остался стоять над обрывом, вертя в руках шляпу. Как некрасиво получилось. Он и вправду проявил бестактность и получил гневную отповедь. Удалявшаяся мисс Бишоп держалась так прямо, словно небеса тянули её за невидимую ниточку, крепившуюся к макушке. Ричард закурил, решив не догонять старую деву. Лучше пропустить чай, чем давиться плюшками под презрительным взглядом дамы с колосками и жаворонками. Он прогулялся по Вороньей Круче, наслаждаясь высотой и ветром. Вороньё кружилось над скалами, и их сухое карканье отдавалось многократным эхом. Роуз говорила, что это – совсем и не вороны, а кельтские мятежники, которых сбросили с обрыва. Воображение живо нарисовало Ричарду такую картину – голоногие римляне в перистых шлемах подталкивают копьями связанных бородатых галлов, которые хохочут, издеваясь над победителями – ведь те считают, что лишают их жизни, а на самом деле отправляют для нового рождения. Шаг, еще шаг – и вот уже тела летят вниз, чтобы разбиться о прибрежные скалы или упасть в море и камнем пойти на дно. Все это представилось Ричарду так ярко, что он даже услышал крик одной из жертв. Очнувшись от размышлений, он огляделся. Дорога до деревни была пуста, буковая роща гнулась под порывами ветра с моря, воронье так же кружилось, каркая и хлопая крыльями. Но тонкий крик всё ещё звучал в ушах и был почти реален.
– Мечтайте, но не слишком, чтобы с ума не сойти, – прошептал Ричард, припоминая слова месье Бессе, учителя живописи. В таком месте, как Энкер-Хауз, это изречение приобретало, поистине, мистический смысл.
Постояв ещё сколько-то, он направился к усадьбе. Чтобы не столкнуться с мисс Бишоп, прошёл через покосившуюся калитку в саду. Калитку ему показала Роуз в одну из последних прогулок. Сказала, что мало кто знает этот путь, а сама она частенько ходит здесь – так быстрее добраться до деревни, минуя главные ворота.
Снова начал накрапывать дождь – погода в Англии менялась так часто, что Ричард вынужден был признать мудрость мисс Бишоп, которая всегда носила с собой зонт. Добежав до усадьбы, он столкнулся в холле с Вилсоном. Тот очень милостиво принял извинения и сообщил, что молодого человека ждут в гостиной. Лорд Сент-Джонс уже спустился.
– Поторопитесь, мистер Дюран, – добавил Вилсон с полупоклоном. – Похоже, это будет весьма запоминающийся обед.
Ричард замешкался, раздумывая над словами дворецкого. Роуз была права – неприятный человек этот Эйбл Вилсон. И имя святого ему совершенно не подходит. Он прекрасно смотрелся бы в образе братоубийцы Каина, или – того лучше – в образе Амана, замыслившего погубить половину страны.
Всё стало понятным, едва он зашел в гостиную. В кресле напротив лорда Сент-Джонса восседала мисс Бишоп. Она даже головы не повернула в ответ на приветствие, и холодно сказала:
– Я поспешила, приняв ваше приглашение, сэр Джеймс. Вам лучше отобедать без меня.
Сент-Джонс закашлялся, скрывая (как показалось Ричарду) усмешку, и примирительно сказал:
– Останьтесь, дорогая Пруденс, вы же знаете, мне приятно, когда вы рядом. У меня сейчас не так много радостей в жизни. Возможно, пообщавшись с Диком, вы измените мнение об иностранцах. А немного позже к нам присоединится и Роуз, я отправил её с поручением. Она скоро вернется.
Мисс Бишоп позволила себя уговорить и осталась, но сидела с непроницаемым видом и цедила слова сквозь зубы. Лорду Сент-Джонсу никак не удавалось ее разговорить. Ричард благоразумно помалкивал, боясь рассердить даму ещё больше. Миссис Пауэлл собирала на стол, и выставленные закуски выглядели очень аппетитно, украшенные зеленью, зеленым горошком и молодыми овощами.
– Давайте выпьем, – предложил сэр Джеймс. – Ничто так не поднимает настроение, как старый английский пунш с ромом. Дик, мальчик мой, налейте нам по стаканчику, будьте любезны.
Ричард с готовностью подхватил «стаканчики» – хрустальные бокалы на тонких ножках, и серебряный ковш. В огромной круглой чаше, заполненной до краев напитком рубинового цвета, плавали апельсиновые корки и дольки лимона.
– Миссис Пауэлл делает прекрасный пунш, – сказал сэр Джеймс, когда Ричард поднес бокал мисс Бишоп. – Вам он всегда нравился, Пруденс. Я помню.
– Вы правы, – мисс Бишоп немного смягчилась. – Я даже взяла у нее рецепт. Сейчас так трудно найти хорошую повариху...
Ричард оценил маневр, с которым Сент-Джонс повернул разговор в приятное для собеседницы русло. Сам он решительно ничего не понимал в вопросах прислуги, но мастерство миссис Пауэлл уже успел оценить. Подав бокал лорду, он налил пунша и себе. Напиток пах индийскими пряностями – корицей, гвоздикой, и чем-то незнакомым, но приятным.
За дверью зазвенел знакомый голосок, и Сент-Джонс подмигнул Ричарду:
– Вот и мисс Форест вернулась. Сейчас вам будет повеселее, Дикон.
Роуз ворвалась в гостиную, подобно порыву свежего ветра. В просторной комнате сразу стало тесно – девушка шумно поздоровалась с мисс Бишоп, поправила плед, укрывавший ноги старого лорда, и принялась подшучивать над Ричардом.
– Вы как хотите, хозяин, – заявила Роуз, выхватывая бокал у Ричарда, – а я заберу вашего гостя. Над морем радуга! Он должен увидеть её, чтобы Энкер-Хауз на картине заиграл красками! И не спорьте со мной! Нет, нет, нет!
Ричард не успел опомниться, как оказался в коридоре, а девушка, хохоча, увлекала его вниз по лестнице, через холл – к выходу из дома.
– А знаете, я рад, что вы появились и похитили меня, – сказал Ричард, когда они остановились возле розария. – И ведь дело вовсе не в радуге, верно? Вы пришли спасти меня от презрения мисс Бишоп. Как вы узнали, что я вызвал гнев её светлости?
– Даже не думала об этом. А что произошло? – Роуз перестала изображать из себя милую шалунью, и теперь глаза её смотрели спокойно и внимательно.
Они шли по затененной аллее, соприкасаясь плечами и укрываясь одним зонтиком. Шляпка на голове девушки съехала на затылок, а шляпная булавка высунулась наполовину, грозя вывалиться, но Ричарду и это казалось очаровательным. Он в подробностях пересказал разговор с англичанкой, со смехом копируя интонацию старой девы. Но Роуз почему-то не смеялась.
– Да, вы правы, сидеть нос к носу с такой непримиримой особой – тут и до беды недалеко, но я вас увела совсем по другой причине, – сказала она, и её голос показался Ричарду грустным. – Лучше оставить их одних. Мисс Бишоп утверждает, что до сих пор живет памятью о неверном женихе, но мне кажется, она давно забыла его, и теперь все её помыслы не с младшим братом, а со старшим. Кто знает? Может, они решат соединить свои жизни. Прожить вместе последние дни и взойти рука об руку на небо – это не самая плохая судьба.
– Теперь вы говорите, как каноник, – заметил Ричард.
Роуз покраснела жарко и мимолетно, но не смутилась, а воинственно вскинула голову:
– Можете смеяться сколько угодно, а я испытываю к мисс Бишоп приязнь. Да-да! И восхищаюсь её мужеством. Не так-то просто быть отвергнутой невестой в маленьком городке.
Ричард замолчал, присмирев. Молодые люди вышли к Вороньей Круче и пошли по краю обрыва. Небо прояснилось, но море волновалось белыми «барашками», а ветер тут же растрепал прическу Роуз. Глядя на горизонт, она заправила выбившийся локон за ухо. Неожиданно для самого себя, Ричард коснулся пальцем крепкого девичьего ушка, такого бархатисто-нежного на ощупь. Роуз вздрогнула от неожиданности:
– Эй! Что это вы делаете?
«...вы делаете?.. делаете?..» – отозвалось на скалах, а потом эхо заверещало уже знакомым голосом:
– Что вы делаете, жестокие Джонсы! Что вы делаете?! – лохматая голова сумасшедшей Беатрис показалась над обрывом. – Он мертв и ушел, леди!.. Он мёртв и ушёл!.. Жестокие Джонсы! Лживые Форесты! Художник, беги, пока жив!..
– Уйдем, – сказала Роуз тихо, но твердо, увлекая Ричарда в сторону.
Крики позади них прекратились так же внезапно, как и начались. Оглянувшись, Ричард не увидел безумной Беатрис, она словно растворилась в воздухе.
– Жутко, правда? – произнес он. – Думаете, мисс Марвин не свалилась с обрыва?
Роуз пожала плечами. Ричард наклонился, чтобы поймать её взгляд, и только сейчас заметил, что веки у нее припухли.
– Вы плакали? – спросил он взволнованно.
Девушка отмахнулась:
– Что вы! Я никогда не плачу. Просто слишком быстро ехала из Торки в Энкер-Хауз, ветер бил в лицо.
– И опять загнали лошадей? – пошутил Ричард.
– Я ехала на мотоцикле.
– Вы и это умеете?! О, современные барышни...
– Нет, не умею. Меня подвез старый знакомый, а запасных очков у него не было, – призналась Роуз, и на щеках её заиграли ямочки.
Ричард собрался порасспросить о «старом знакомом», как вдруг Роуз замахала рукой и бросилась к высокому мужчине с седыми усами, в дождевике и тяжелых сапогах. Ричард с некоторой досадой наблюдал, как она повисла мужчине на шею и расцеловала в щеки вовсе не с английским темпераментом.
– Это мой милый дядюшка, – сказала Роуз, когда Ричард подошел ближе. – А это – тот самый художник, которого выписал хозяин.
– Мистер Страшный-иностранец-француз? – мужчина крепко пожал Ричарду руку. Голос у него был низким и раскатистым. – Я – Томас Форест, дядя и опекун этой мисс, что поднимает шум всюду, где появляется.
– Почему бы вам не зайти к нам в гости, мистер Дюран? – Роуз положила голову на плечо дяди и лукаво посмотрела на Ричарда. – Не обещаю таких вкусных булочек, как у миссис Пауэлл, но чай я завариваю ничуть не хуже.
Дом у бывшего садовника был небольшим, всего в три комнаты. Было здесь чисто, но пусто, как будто в музейной комнате.
– Я – вдовец, – объяснил мистер Форест, раскуривая трубку, пока Роуз кипятила воду и бросала в чайник кусочки индийского прессованного чая. – Когда умерла миссис Форест, я дал слово, что больше в моем доме не будет хозяйки. И как видите, держу его, – он громко и не к месту расхохотался. – Здесь не так уютно, как в Энкер-Хаузе или у миссис Нортон, но мне нравится. Сам себе хозяин – бросаю грязные сапоги куда вздумается, и никто не пилит меня за табак, рассыпанный по полу.
– Так ты совсем одичаешь, дядюшка. Люди начнут тебя бояться и обходить наш дом стороной.
– Пусть боятся, – сказал Форест. – Меньше гостей – больше серебряных ложек, как поговаривал мой дед.
– Дядюшка страшно гордится своими ложками, – объяснила Роуз, разливая чай из серебряного викторианского чайника. – Почти так же, как сэр Джеймс – розами. У старичков всегда есть милые страстишки.
– Эй, племянница! – загремел Форест. – Не такой уж я и старик!
– Конечно, дядюшка! А зачем ты ходил в Энкер-Хауз? – спросила она, усиленно моргая Ричарду, словно предлагая поучаствовать в шалости. – Наверное, проведывал миссис Пауэлл?
– Ничего подобного! Всего лишь хотел посмотреть, что творится в цветнике у хозяина, там ведь и моей работы немало.
– Надо же, – невинно заметила Роуз, – мы уходили как раз через розарий, но тебя не видели...
Бывший садовник вспыхнул так же жарко и быстро, как его племянница.
– Ты – легкомысленная, глупая девчонка! – проворчал он. – Не верьте ей, мистер. Она обожает играть, но порой заигрывается. Боюсь, кончит так же, как невестка хозяина.
– Дядя! – воскликнула Роуз. – неужели даже при госте...
– Что вы имеете в виду, говоря о невестке сэра Джеймса? – перебил ее Ричард.
– Такие женщины всегда находят кучу неприятностей, – буркнул Форест.
– Расскажите, что вам известно? Не знаю почему, но эта история ужасно занимает меня.
– Опять эта безнравственная женщина! – Роуз молитвенно воздела руки и умчалась в кухню.
– Она всех занимает, – усмехнулся бывший садовник. – Только не подумайте, мистер, что история и впрямь такая загадочная. Обыкновенное дело – молодая жена находит любовника и смывается с имуществом олуха-мужа. Просто наша деревушка – очень скучное и унылое место, и если что-то случается, то об этом помнят лет сто, не меньше. Однажды Мелтон – у него дом был как раз напротив нашего – шел из кабачка пьяный вусмерть, оступился на мосту и упал в ручей. Глубины там – по колено, но ему хватило. Взял и утонул. Так чего потом только не рассказывали наши престарелые девственницы!.. И что его спихнула жена, а сама села сверху и сидела, пока он не захлебнулся; и что он погнался за молоденькой Дикси Хейз, оступился, брязнулся головой и вышиб себе мозги; были даже такие, кто болтал, что Мелтон выследил волка-оборотня и умер от страха, свалившись с мостков. Поэтому и историям про невестку графа надо верить ровно настолько же. Там всё было просто и понятно, можете мне верить, я знаю, что говорю. Я ведь работал там садовником. Невестка хозяина сбежала с любовником и прихватила драгоценности – вот что правда. В ночь перед побегом я видел ее в саду, возле Энкер-Хауза. Она целовалась с мужчиной. И это точно был не бедняга Чарльз. Я тогда не предал этому значения – знаете, мистер, хороший слуга должен быть слеп, глух и нем, вот я таким и был. Но мне все равно пришлось обо всем рассказать полиции, когда хозяин заявил о краже. Она неплохо поживилась, эта французская певичка. Точно, она же из Франции! Не ваша родственница? А, мистер? – он громко захохотал и хлопнул Ричарда по плечу. – Ладно, не обижайтесь. Это так, шутка. Сразу видно, что вы хороший парень. Не позволяйте моей племяннице вас одурачить. Она умеет вскружить голову, когда ей это выгодно.
– Дядюшка! – обиделась Роуз, но он только по-отечески потрепал ее по макушке.
Возвращаясь в усадьбу, Роуз взяла Ричарда под руку. Он чувствовал ее горячую ладошку на запястье.
– Пусть вас не пугает дядина грубость, – говорила девушка. – Он очень хороший и добрый. Просто не любит нежностей и слишком боится, чтобы я не свернула на дурную дорожку. Но я не сверну, можете мне поверить. Я же не глупенькая восторженная девочка, у меня есть цели в жизни и...
– Помню, помню, – сказал Ричард, покачивая ее руку на сгибе локтя. – Пирамиды, Амазонка, Памир.
– Вот, вы всё прекрасно понимаете, – прыснула Роуз.
Ричард вдруг остановился, прислушиваясь.
– Что такое? Почему вы так побледнели? Увидели призрака? – затормошила его девушка.
– Мне показалось, кто-то кричал...
– Кричал?! – Роуз склонив голову к плечу, как птичка и даже приоткрыла рот, чтобы лучше слышать. – Я ничего не слышу. Вам не почудилось?
– Может и почудилось. Вчера я стоял на Вороньей Круче и вспоминал ваши рассказы про казненных кельтов, и готов был поклясться, что слышал их предсмертные крики...
– Фу, вы пугаете меня! – девушка погрозила ему пальцем. – Не надо верить всем старым сказкам. Чаще всего они – просто ложь, выдумка.
– Да вы правы, – Ричарду стало смешно. – Надо поскорее заканчивать картину и возвращаться в старую добрую Францию, пока мне не пригрезилась тень отца Гамлета.
Роуз посмотрела на него с непередаваемым выражением:
– Я буду очень скучать, когда вы уедете. Очень-очень-очень...
Они пришли к усадьбе, когда почти стемнело. Роуз напоследок дернула Ричарда за волосы и сказала:
– Спокойной ночи! Побегу, пока миссис Пауэлл на заперла двери, а то придется стучаться до полуночи.
Она вприпрыжку помчалась к флигелю, оборачиваясь на ходу и махая рукой на прощанье.
Подождав, пока Роуз взбежит на крыльцо и закроет дверь, Ричард поднялся к себе, стараясь ступать осторожно, чтобы не нарушить жутковатую тишину дома. Засыпая, он загадал сон про мисс Форест, но ему приснилась безумная Беатрис, кричавшая: «Беги, художник! Беги, пока жив!»
Глава 4
Это утро началось совсем не так, как предыдущие. По коридору кто-то пробежал, то ли всхлипывая, то ли причитая. Потом топот раздался на главной лестнице. Потом послышались рыдания миссис Пауэлл и холодный голос экономки. Слов Ричард не разобрал, но судя по интонации, мисс Миллер выговаривала кухарке. Зазвенел хрустальный голосок Роуз, и на этот раз звенел он тревожно. Что-то случилось? Ричард вскочил и стал торопливо одеваться.
Спустившись, он увидел Роуз, одиноко сидевшую на подлокотнике кресла.
– Хозяину стало плохо ночью, – сказала она. – Вилсон пришел утром, как обычно, а хозяин лежит без сознания. Съездили за доктором, он сейчас там...
– Не беспокойтесь раньше времени, – попытался ободрить девушку Ричард, и она вдруг бросилась к нему и прижалась крепко-крепко, спрятав лицо на его груди. Они простояли так всего несколько мгновений, но у Ричарда перехватило дыхание. Роуз снова села на подлокотник, приглаживая волосы и избегая смотреть на Ричарда, стесняясь выказанной слабости. Со стороны кухни появились заплаканная миссис Пауэлл и как всегда невозмутимая мисс Миллер. Дверь наверху хлопнула, и по лестнице спустился мужчина средних лет в сопровождении Вилсона, который держал в вытянутых руках медицинский чемоданчик.
– Как чувствует себя милорд, мистер Нил? – спросила экономка. Остальные замерли в ожидании ответа.
– Сильное пищевое отравление, но сейчас с ним всё в порядке, – доктор ободряюще кивнул. – Хорошо, что он плотно пообедал, а ночью началась рвота. Я промыл ему желудок, и теперь только покой и диета. В течение недели постельный режим, молоко, легкий куриный бульон, жидкая овсянка, тефтели на пару, как можно больше несладкого шиповникового отвара. Я загляну завтра утром, а если будет хоть малейшее ухудшение, немедленно зовите меня.
Доктор попрощался, Вилсон отправился его провожать. Роуз сидела, уронив на лицо волосы, очень задумчивая и молчаливая, что было на неё совсем не похоже.
– Пойду, разберу корреспонденцию, – сказала она, резко вскакивая. – Уже почти одиннадцать, хозяин будет недоволен, если опоздаю.
– Доктор рекомендовал покой, – сухо напомнила мисс Миллер.
– Вы лучше меня знаете, что хозяин ненавидит болеть. Уверена, он в постели не задержится, – Роуз скорчила гримаску в сторону экономки, расцеловала кухарку и помахала Ричарду.
Она оказалась права – после обеда лорд Сент-Джонс при помощи Вилсона спустился в розарий. Ричард подошел осведомиться о здоровье, и сэр Джеймс поболтал с ним несколько минут. Выглядел он ужасно: черты лица заострились, щеки запали, а кожа приобрела серовато-зеленый оттенок. Теперь Сент-Джонс больше всего напоминал мумию, о которых мечтала Роуз.
В половине пятого миссис Пауэлл ударила в гонг, напоминая, что близится время чая. Роуз помогла Ричарду занести художественные принадлежности и убежала в кухню, помочь накрыть на стол.
– Миссис Пауэлл ужасно переживает, – сказала она Ричарду по секрету. – Боится, что хозяин рассчитает ее. Сейчас не лучшие времена, прислуге платят мало, да и бедняжка не в том возрасте, чтобы кочевать из дома в дом. Если будет подходящий момент – замолвите за нее словечко. Хорошо, мой дорогой?
Девушка убежала, а Ричард замер столбом посреди коридора, раздумывая, были ли последние слова английским устоявшимся выражением, или Роуз вложила в них особый смысл. От размышлений его отвлек треск мотоцикла. Кто-то подъехал почти к самому крыльцу, взбежал по ступеням и требовательно постучал. Открыть было некому, поэтому Ричард сделал это сам. За дверью стоял молодой человек в твидовом пиджаке, военных штанах-галифе и в клетчатой кепке. У него были светлые пронзительные глаза и искривленный нос, когда-то сломанный.
– Вилсон... – начал он, но замолчал, увидев, что ошибся.
– Вилсон сейчас спустится, он наверху, у сэра Джеймса, – пояснил Ричард, переводя взгляд на мотоцикл. Не это ли тот «старый знакомый», с которым Роуз ездила в Торки?
– А вы – тот самый иностранец, который рисует картинки? – словно прочитав мысли, поинтересовался гость. Не дожидаясь ответа, он деловито заставил Ричарда посторониться и вошел, стягивая перчатки – все в машинном масле. Перчатки он бросил на столик в прихожей, ничуть не заботясь о белоснежных салфетках. – У вас акцент и длинные волосы – довольно необычно для нашего захолустья. Между прочим, у нас не слишком жалуют иностранцев.
– Да, мисс Бишоп любезно дала мне это понять, – ответил Ричард, стараясь обратить всё в шутку. Надо ли говорить, что владелец мотоциклета ему совсем понравился.
– Мисс Бишоп... – молодой человек почесал бровь, словно подыскивая нужные слова.
В это время показалась Роуз с подносом, заставленным чашками, блюдцам баночками и кувшинчиками. Увидев гостя, она остановилась, как вкопанная. Ричард втайне порадовался, что девушка, похоже, не слишком рада встрече.
– О, Рози! Хорошо, что ты здесь. Зови всех, у меня разговор, – молодой человек небрежно забрал у девушки поднос и поставил на стол, а сам развалился в кресле, забросив ногу на ногу.
– Что случилось, Брайан? – спросила Роуз, не трогаясь с места.
– Я не представился мистеру художнику, – сказал гость, проигнорировав вопрос. – Брайан Фокс, инспектор, отдел территориальной полиции в Девоне. Рози, не тяни время, я хочу видеть всех. А вы присаживайтесь, мистер художник. К вам тоже будет пара вопросов.
– Его зовут Ричард Дюран, – сказала Роуз спокойно. – И не пытайся вести себя по-хамски, Фокси, тебе это не идет.
Она круто развернулась и исчезла в кухне. Инспектор проводил девушку взглядом. Заметив, что Ричард наблюдает за ним, он счел нужным пояснить:
– Мы выросли вместе, наши дома расположены по соседству. Рози – та ещё штучка, верно?
Ричард промолчал, усаживаясь в кресло.
Вместе с Роуз появились мисс Миллер и миссис Пауэлл, чуть позже вошел Марвин и встал в сторонке, переминаясь с ноги на ногу, и явно чувствуя себя неловко. Не было только лорда Сент-Джонса, но и он не заставил себя ждать. Вилсон помог ему спуститься вниз по лестнице, и застыл за спинкой инвалидного кресла.
– День добрый, сэр Джеймс, – приветствовал инспектор, – мне тут сказали, что вы вроде как отравились вчера за ужином?
– Легкое недомогание, ничего больше, – ответил граф после некоторого молчания. – С вашей стороны очень мило придти осведомиться о моем здоровье.
Инспектор Фокс вспомнил о кепке и снял её, пригладив светлые, торчащие «ёжиком» волосы.
– Не стоит благодарности... Мне бы хотелось знать, что послужило причиной отравления? Какие-то несвежие продукты?
Кухарка всхлипнула и лихорадочно затеребила оборки передника. Мисс Миллер смерила ее взглядом и сказала:
– Вчера в меню были тушеные грибы. Думаю, в этом месяце вы не получите плату за службу, дорогая миссис Пауэлл.
Миссис Пауэлл разразилась слезами:
– Это ужасно несправедливо! – воскликнула она. – Я могу поклясться, что с грибами всё было в порядке! Возможно, дело в консервах! Я отправила Марвина в лавку, потому что хозяин хотел песочные корзиночки с кальмарами, а Марвин купил консервы!
– Правда? Вы подали к столу консервы? – холодно спросила мисс Миллер.
– Это были хорошие консервы... – поспешил вставить слово Марвин. – Я смотрел срок годности...
Инспектор с интересом слушал, поглядывая то на кухарку, то на конюха, то на экономку.
– Это все из-за кальмаров, – слезы вновь потекли по пухлым щекам миссис Пауэллл. – Насчет грибов я клянусь...
– За кухню отвечаете вы, а не мистер Марвин, – сказала экономка, и Ричард понял, что ей нравится отчитывать женщину.
– Сколько шума из-за простого недомогания, – сказала Роуз. – С пожилыми людьми такое часто происходит. Вспомните старую Пиффи Микколз, она страдала расстройством желудка каждую неделю. Я уверена, что и грибы, и кальмары были в полном порядке. Мисс Бишоп...
Инспектор Фокс вскинул палец, прося слова:
– Собственно, я не всё вам сказал. У меня плохие новости. Мисс Бишоп скончалась сегодня в полдень. Предположительно – пищевое отравление.
Раздался грохот – миссис Пауэлл упала в обморок, подхватить её не успели. Инспектор невозмутимо наблюдал, как кухарку укладывают на диван и подносят нюхательные соли, чтобы привести в чувство.
– Лучшее уведите её и дайте успокоительное, – посоветовал он. – Но не снотворное, мне нужно с ней поговорить, – он повернулся к Сент-Джонсу, который услышав новость, осунулся еще больше. – Надеюсь, вы не против?
– Мы в полном вашем распоряжении, инспектор, – глухо ответил сэр Джеймс, который выглядел совсем раздавленным. – Бедная Пруденс... Её брату уже сообщили?
– Да, отправили телеграмму, – Фокс вытянул ноги, разминая мышцы.
Роуз, отводившая миссис Пауэлл в ее комнату, вернулась и села поближе к Ричарду.
– Если бы вы не увели меня вчера, – тихо сказал он, – кто знает, не ждала бы нас участь мисс Бишоп? Вы мне жизнь спасли.
– Вы слишком остро воспринимаете случившиеся, – ответила Роуз, невозмутимо разливая чай. – Возьмите тартинку с паштетом, я сама готовила. Пейте чай, пока не остыл. Хозяин, вы будете?..
