Текст книги "Тайна Дамы Дождя"
Автор книги: Артур Сунгуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
AnnotationМодный художник приезжает в Англию по приглашению престарелого аристократа, поклонника живописи и роз. Всё складывается весьма удачно – в наличии уютная деревушка, щедрый заказчик, очаровательная девушка… Но появляется таинственная Дама Дождя, предвестница скорой смерти. И художнику приходится столкнуться с чередой таинственных событий, ниточки которых тянутся в прошлое.P.S. мистики в произведении нет.
Тайна Дамы Дождя
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Тайна Дамы Дождя
Тайна Дамы Дождя
Артур Сунгуров
Глава 1
Засыпь хоть всей землей
Деяния тёмные, их тайный след
Поздней иль раньше выступит на свет.
(У. Шекспир «Гамлет»)
конец апреля, 1926 год
Ожидать встречи с пожилым человеком, а увидеть миловидную девушку – это очень даже неплохо. Ричард Дюран, художник, только что начавший входить в моду во Франции, был удивлен и обрадован, обнаружив, что его встречает юная особа – черноглазая и чернокудрая, в кокетливой шляпке, лихо сдвинутой набок и открывавшей розовое маленькое ушко. Шляпная булавка в виде розы так и горела на солнце. Девушка сидела в открытой коляске, запряженной двумя превосходными лошадьми, держа вожжи.
Заметив его, девушка помахала рукой и заулыбалась, показав разом все жемчужинки, которыми был полон ее смеющийся, немного большеватый рот.
– Мистер Дюран! Я за вами! – крикнула она, сдерживая лошадей, готовых немедленно ринуться в путь.
– Зовите меня просто Ричард! – отозвался художник, забрасывая саквояж в коляску.
– Это весь ваш багаж? – удивилась девушка и протянула для рукопожатия крепкую ладошку. – Меня зовут Роуз Форест. Я секретарь лорда Сент-Джонса, а по совместительству – медсестра, сиделка, чтица и девчонка на посылках.
Она рассмеялась так заразительно, что Ричард тоже рассмеялся.
– Багаж приедет позже, – объяснил он. – Там картины, которые милорд хотел посмотреть, и холсты, если он что-нибудь пожелает мне заказать.
– Пожелает, – заверила его Роуз. – Старичок неравнодушен к живописи. Вы это поймете, когда увидите его коллекцию. Честное слово, служители Лувра позеленели бы от зависти!
Они поехали по скалистой дороге, закручивавшейся серпантином. Справа шумело море, ударяясь в берег с неутомимой исступленностью, слева громоздились отвесные скалы, в расщелинах которых Ричард заметил много птичьих гнезд. Несколько черных воронов сидели на каменных выступах. Время от времени клювы их разевались, но карканья не было слышно – все заглушал прибой.
Подхлестывая лошадей, Роуз не переставала болтать, доставляя, впрочем, Ричарду огромное удовольствие – приятно слушать веселую болтовню хорошенькой девушки.
– Вас, наверное, удивляет, что мы едем в коляске, а не в каком-нибудь шикарном автомобиле? Просто старичок любит покой и тишину. Авто, по его мнению, создают слишком много шума и чадят немилосердно, а это плохо для роз.
– Роз?
– Да, это вторая страсть моего хозяина. У него великолепный цветник, он сам любит покопаться там часок-другой, и его заботы приносят результат. Чем же еще может похвалиться Англия, как не английскими розами? Так сказала Роуз! – она снова заливисто расхохоталась над собственным каламбуром. – Вы впервые здесь?
– Бывал два раза в Лондоне, но недолго. А в Девоне – впервые. Здесь очень красиво, не правда ли?
– Красиво? – Роуз сложила губы трубочкой и повертела головой, словно только сейчас обнаружила, где находится. – Может, и так, но когда проживешь здесь двадцать лет и еще два года, все навевает уныние. Я бы давно уехала... – она отвлеклась, натягивая поводья, чтобы пропустить мотоциклиста.
– Что же вам мешает? – поинтересовался Ричард, любуясь ее прелестным личиком и черными кудряшками, падавшими на белоснежный воротничок.
– Деньги! Еще год работы, и я скоплю достаточно, чтобы отправиться путешествовать. Я закончила курсы медсестер, владею стенографией и изучаю иностранные языки. Поступлю секретарем к какому-нибудь археологу – и в Египет! Или в Индию! Вот эта жизнь по мне!
– В наше время многие молодые девушки мечтают стать певицами или актрисами... Вас подобное не прельщает?
– Актрисы? Фу! Эти жеманные тощие особы вызывают только отвращение! Нет! Я мечтаю о гробницах фараонов (их ведь, кажется, не все еще раскопали?), о джунглях, где спрятаны древние города. Вы никогда не хотели отправиться в дебри Амазонки на плоту? Или подняться на Памир?
– Признаться, нет, – с улыбкой ответил Ричард. – Больше всего я люблю Авиньон и Париж.
– Это скучно, – девушка состроила забавную гримаску и бросила на художника лукавый взгляд. – Уверена, вы точно найдете общий язык с хозяином. Он страшный домосед и не уезжал дальше Дартмута. Почти ни с кем не общается, замкнут, молчалив и интересуется только галереей и садом.
– А его семья?
– Никакой семьи нет. Знаете, эдакий закоренелый холостяк, который считает вертихвостками всех женщин моложе пятидесяти, и старухами – всех женщина старше пятидесяти. Аристократ до мозга костей, в его понимании женщина способна лишь рожать, следить за домом и поддерживать руку мужа с улыбкой кроткой и любезной. Вы спросите, как же он принял на работу меня? О, я – особая история! Мой дядя служил у него садовником и попросил взять меня секретарем, пока не найдется подходящий и расторопный молодой человек на эту должность. Я проработала две недели, и лорд Сент-Джонс отозвал объявление о поиске нового секретаря. При этом он очень мило объяснил моему дяде, что я прекрасно подхожу, потому что от меня не пахнет улитками, и я четко выговариваю слова, – Роуз прыснула, вспоминая об этом. – Думаю, когда хозяин был молод, его обманула какая-нибудь роковая красотка, и он навсегда утратил веру в порядочность женщин. А может, решил никогда не жениться под впечатлением несчастной судьбы младшего брата. От бедняги сбежала жена, он не смог оправиться от предательства и умер.
– Печальная история, – заметил Ричард, чтобы поддержать разговор.
– Ой, что вы говорите! Бывают истории куда трагичнее и печальнее! – отмахнулась девушка. – Лично я не стала бы умирать! Ну, поплакала денек-другой от обиды и... нашла другого!
– Может, он любил ее, и не хотел другой.
– Глупости! Все женщины одинаковы! Уязвленное самолюбие, вот что это было, а не любовь. Подумать только, он осчастливил ее, ввел в круг английской знати, а она – фьюить! – и исчезла! Кстати, она была француженка!
– Уверяю вас, – отшутился Ричард, – неверность – это не наша национальная черта.
Развлекая себя разговором, молодые люди добрались до вершины холма, откуда открывался прекрасный вид на морское побережье и деревушку внизу. Еще один поворот – и вот уже перед ними старинные ворота, охраняемые грифонами из черного камня. На боках грифонов виднелись полустертые вензеля.
– Добро пожаловать в Энкер-Хауз! – торжественно провозгласила Роуз и направила коляску по дорожке вглубь сада. – К сожалению, хозяин уделяет саду вокруг дома столь же мало внимания, сколь много уделяет розарию. Если привести в порядок деревья, остричь газоны и обновить беседки, здесь было бы чудно. А так – бррр! – мурашки бегут по спине! Раньше в подобных местах обманутые мужья закапывали неверных жен и их любовников.
Ричард засмеялся, но шутка ему не понравилась. Сад и в самом деле производил гнетущее впечатление. Ветви деревьев, похожие на костлявые руки, нависали над самой тропой. В тени замшелых стволов росли поганки на кривых тонких ножках. Всюду груды валежника, унылость и запустение. Зато дом выглядел гораздо лучше. Даже не дом – настоящий замок в стиле Тюдоров. Между двумя фронтальными башнями располагалась крытая галерея, оконные стекла которой и новенькая черепица так и сияли солнечными бликами. На террасе стояли восточные статуи и горшки с цветами – целыми охапками кремовых хризантем и великолепных роз. Стены дома живописно обвивал плющ, добираясь до окон третьего этажа.
– Так и просится на холст! – восхитился Ричард.
– Я надеюсь, хозяин закажет вам Энкер-Хауз в лучах восходящего солнца, – тут же заявила его спутница, – и вы пробудете у нас в гостях еще месяц-другой. Иначе я сойду с ума от скуки!
– Вы живете здесь?
– О нет. Хозяин не любит, чтобы прислуга постоянно маячила перед глазами. Я, кухарка, экономка, дворецкий и конюх – все мы обосновались во флигеле, остальная прислуга – приходящая и работает подённо. Но обычно я ночую у дяди, он живет в деревне, что в низине. Она такая маленькая, что у нее даже нет названия. Смешно, правда? Деревня без названия! Но возвращаюсь я всегда к семи тридцати, без опозданий. Хозяин на редкость пунктуален. Советую и вам почаще посматривать на часы.
– А ваш дядя? Вы говорили, что он садовник...
– Был. Невнимательно же вы слушаете! – пожурила Ричарда девушка. – Хозяин рассчитал его, когда началась война.[1] Отговорился сокращением расходов. Но мне кажется, именно – отговорился. Думаю, все дело в том, что он никого не хотел подпускать к своим любимым розам. Если вы ему понравитесь (а впрочем, даже если не понравитесь!) он покажет вам розарий. Я не слишком сентиментальна, но должна признать – хозяин поднаторел в садоводстве. Даже у моей двоюродной тетушки Пешиенс нет таких экземпляров!
Роуз резко натянула поводья, останавливая коляску перед террасой.
– Выпрыгивайте из коляски, – скомандовала она, – я скажу Джейкобу, чтобы он унес ваш саквояж в комнату для гостей. О, вот и он! Не правда ли, похож на тролля?
Джейкоб оказался мужчиной лет тридцати, огромного роста, нескладный, рыжий, с грубым, но добродушным лицом. Он или не слышал слов Роуз, или не обратил на них внимания. Во всяком случае, ничуть не обиделся на сравнение с троллем. Потрепав лошадей по холкам, конюх ласково сказал:
– Совсем вас загоняла...
– Отнеси багаж мистера Дюрана, – продолжала распоряжаться девушка. – Ему приготовлена комната в южном крыле.
Она поманила Ричарда в дом:
– Джейкоб – славный парень, хотя и тугодум. Он не женат, живет с сестрой, ее зовут Беатрис, и она не в себе. Джейкоб присматривает за ней. Вялотекущая шизофрения или что-то подобное – я не разбираюсь в психических заболеваниях. Она находится в ином мире, бедняжка, вы ее еще увидите. Бродит по округе и днем и ночью, не опасна, но очень странная!
Ричард обратил внимание, что рыжий Джейкоб проводил девушку долгим взглядом, но она этого не заметила, потеряв к лошадям и конюху интерес и всецело поглощенная гостем.
– Здесь у нас индийский уголок, – она махнула рукой на статуи террасы. – А там – китайский. За домом разбит розарий, и хозяин распорядился построить настоящую китайскую пагоду, потом посмотрите. На крыше висят колокольчики, внутри облицовка керамическими плитами с драконами – красота, да и только! Пойдемте, я покажу вам дом, – она схватила Ричарда за руку и потащила к парадному входу.
– Осторожнее! Здесь осколки! – остановил их недовольный возглас.
Путь им преградила женщина – удивительно блеклая, с белёсыми ресницами, водянистыми глазами и светлыми волосами, убранными в аккуратный пучок. Она напомнила Ричарду один из тех грибов-поганок, что в изобилии росли в запущенном саду. На ней был уродливый твидовый пиджак с широкими плечами и узкая юбка до середины икр – такие начали носить в Англии после войны. Туфли, правда, были щеголеватые – маленькие, с медными аккуратными пряжками и каблучками-стаканчиками. Это немного примирило Ричарда с остальным нелепым нарядом.
Роуз же сразу присмирела и выпустила руку гостя.
– Мисс Миллер, сообщите хозяину, что мы прибыли, – церемонно сказала она. – Это мистер Дюран, из Франции. Мистер Дюран, это – мисс Миллер, наша экономка.
Цепкие водянистые глаза экономки оглядели Ричарда с ног до головы, да так пристально, что он невольно поежился, а потом мисс Миллер обратилась к Роуз:
– Приведите в порядок прическу и шляпку, мисс Форест. Вы ведь знаете, милорд не терпит неряшливости.
Роуз с комичным ужасом схватилась за голову и обнаружила, что потеряла шляпную булавку. Ричард бросился помогать в поисках, и совместными усилиями они отыскали эту страшную принадлежность женского туалета, больше похожую на стилет средневекового убийцы. Все это время мисс Миллер наблюдала за ними безо всякого выражения. Закрепив шляпку, Роуз извлекла зеркальце, посмотрелась в него и осталась довольна. Похоже, экономка тоже была удовлетворена, потому что отступила в сторону, давая молодым людям пройти, и напомнила:
– Осторожнее, тут осколки. Я разбила вазу. Позже скажу Джейкобу, чтобы убрал. Подождите, я сообщу милорду о вас.
Она вошла в дом, а Роуз подтолкнула Ричарда локтем и зашептала:
– Некоторые называют ее ведьмой, но я уверена, что она – немецкая шпионка. Препротивнейшая особа. Скоро сами убедитесь.
– Есть ли у нас союзники? – так же шепотом отозвался Ричард, принимая игру.
– О да! Миссис Пауэлл, кухарка. Очень милая женщина и точно не замечена в сношениях с врагом! Она вдова, ее сын погиб на войне. Он был летчиком. А вот с нашим дворецким – мистером Эйблом Вилсоном – держитесь начеку. Не смотрите, что он всегда вежлив – это самый большой хитрец, какого я когда-либо встречала. Есть в нем что-то от волка, который притворялся овцой в сказке о поросячьих домиках.
– Чувствую, здесь мне предстоит жизнь, похожая на бой.
– Ну, то ли еще будет, – ответила Роуз, играя ямочками на щеках.
Вернулась мисс Миллер и пригласила пройти в гостиную.
– Лорд Сент-Джонс ждет вас, – сказала она таким тоном, словно Ричард был продавцом на разнос и по ошибке постучал с парадного входа, а не с черного.
Они прошли в гостиную, обставленную богато, но не вычурно. Оригинальными украшениями типично английской обстановки были статуэтки из бронзы, изображавшие многоруких восточных божков.
Хозяин Энкер-Хауза встретил гостя, сидя в инвалидном кресле. Лицо у лорда было усталым, худощавым и породистым. Очки в золотой оправе, глубокий взгляд. Седые волосы коротко острижены, от виска к подбородку тянется застарелый шрам. Старомодные одежды, толстая цепь часов, спрятанных в жилетный кармашек – Сент-Джонс словно сошел с полотен художников конца прошлого века.
– Милорд... – Ричард никогда раньше не общался с английским аристократами, о спеси которых столько рассказывают, и поэтому не знал, как следует себя вести. Единственная леди, с которой он был знаком и общался в Париже – леди Эштон, была француженкой по происхождению.
– Называйте меня – сэр Джеймс, мой мальчик, оставим все эти титулы, – сказал лорд приятным звучным голосом. – Я вам в отцы гожусь, если не в дедушки, меня уже утомляет излишняя чопорность. К тому же, сейчас на это не обращают внимания. После войны все изменилось – женщины обрезали волосы, а мужчины, наоборот, их отрастили, – он усмехнулся, заметив, как Роуз и Ричард непроизвольно коснулись своих причесок. – Не принимайте на свой счет. Рад, что вы приехали. Надеюсь, путешествие было приятным? Наши края пришлись вам по душе? Хотя Роуз и не признает этого, Девон очень живописен.
– Что до меня, скучно столько лет любоваться одним и тем же берегом, сказала Роуз, поправляя цветы в вазе. – Как только вы заплатите мне за работу – я сразу отращу крылышки и умчусь в Египет.
– Не слушайте ее, – ответил сэр Джеймс с легким смешком, и этим сразу расположил Ричарда к себе. – Она создана для того, чтобы нарушать общественное спокойствие. Впрочем, и ее дядюшка такой же – порох, а не человек. Если встретитесь с ним, старайтесь не прекословить, он из тех, кто сначала бьет, а потом жалеет. Однажды он повздорил с викарием и так разукрасил его...
– Никаких страшных историй! – запротестовала девушка, разворачивая инвалидное кресло к столу. – Вы бы ему еще про Даму Дождя рассказали, чтобы он испугался и сбежал от нас.
– Дама Дождя? – переспросил Ричард.
– Это наш местный призрак, – пояснила Роуз. – Некоторые утверждают, что видят призраков. Не обращайте внимания, я просто болтаю глупости. Присаживайтесь, мистер Дюран, сейчас будет чай, вы прибыли как раз вовремя. Вы же останетесь с нами, хозяин?
– Останусь, шалунья, – отозвался он, потрепав ее по руке.
Появилась полная женщина в белом переднике и кружевной наколке. Она поставила на чайный столик серебряный поднос с печеньем и булочками и отступила на несколько шагов, ожидая дальнейших распоряжений. Лицо у нее было немного нервное, с пухлыми щеками и вишневым маленьким ротиком. Зато глаза были огромными, темными и влажными, как у рафаэлевских мадонн, и брови ровными полукружьями шли от переносицы к вискам, а темные волосы были уложены толстыми косами на затылке.
Сэр Джеймс при помощи Роуз занял место во главе стола, Ричард расположился в кресле по правую руку от хозяина, а сама Роуз принялась хлопотать вместо хозяйки.
– Благодарю вас, миссис Пауэлл, – сказала девушка, разливая чай по тончайшим фарфоровым чашкам. – Попробуйте вот эти булочки с джемом, мистер Дюран. Они – гордость нашей милой, милой миссис Пауэлл. Готова поспорить, даже французские кондитеры не смогут тягаться с ней!
Ричард не любил сладкое, но покорно взял булочку, намазал ее джемом и откусил кусочек.
– Очень вкусно, – признал он.
Миссис Пауэлл просияла улыбкой и выплыла из гостиной, с неожиданной легкостью неся свое пышное тело.
– После войны мы стали жить экономнее, – сказал сэр Джеймс, – но традицию чаепития отменить невозможно. Обед у нас в семь часов, от ужина мы отказались – сейчас это добрая привычка всех истинных патриотов. Но если слишком проголодаетесь, обратитесь к Элеоноре, она не оставит вас в беде.
– Элеонора – это миссис Пауэлл, – тут же подсказала Роуз. – Я ее обожаю!
– Слуги живут во флигеле, – продолжал лорд, – но для вас я распорядился приготовить комнату в доме. Она на втором этаже, вам будет удобно.
– Мой багаж в Торки, – сказал Ричард. – Там картины и холсты, если вы захотите сделать заказ. Всё должны привезти завтра.
– Тогда сегодня – отдыхайте. Если захотите, мисс Форест покажет окрестности. А завтра я провожу вас в галерею и розарий. Вам нравятся розы, мистер Дюран?
– Только как натура, – засмеялся Ричард. – Мисс Форест рассказала о вашей страсти. Боюсь, я далек от цветоводства. И зовите меня, пожалуйста, Ричард.
– Тогда я буду звать вас Дик. Да, согласен, что тяга к земле появляется, обычно, на старости лет. Вам, молодым, ближе небо, – Джеймс отставил чашку с недопитым чаем. – Мисс Форест, позовите Эйбла, я хочу поработать в саду до ужина.
– Конечно, сэр, – Роуз с готовностью вскочила, и Ричард понял, что некоторая фамильярность в общении с хозяином – всего лишь видимость. Девушка была обыкновенной прислугой в этом красивом и богатом доме. Она вернулась через несколько минут в сопровождении дворецкого – чопорного, невозмутимого, с напомаженными редкими волосами, расчесанными на прямой пробор и тонкими черными, как будто приклеенными, усикам. Ричарду не понравилась его походка – шел он бесшумно, как будто крался, и даже остановился у стены, словно хотел остаться незамеченным. Не понравился художнику и взгляд мистера Вилсона – такой же колючий и оценивающий, как у экономки. Впрочем, такие взгляды – характерная черта слуг, считающих себя приближенными к хозяину. Они всегда боятся – не займет ли кто-то их место.
Коротко поклонившись гостю, дворецкий поправил плед, прикрывавший ноги лорда, и покатил кресло к выходу. В окно было видно, как они проследовали в сад. Лорд снял очки и устало уронил их на колени. Видимо, беседа с гостем совсем утомила его.
– Ваш хозяин болен? – спросил Ричард у Роуз, которая тоже наблюдала эту сцену.
– Малярия, – коротко ответила она. – Ранение в ногу и голову. Вот и все болезни. У старичка была бурная молодость. Он участвовал в афганской компании и не любит об этом рассказывать.
Они немного помолчали, а потом девушка улыбнулась, словно прогоняя тягостные мысли:
– Хотите посмотреть Воронью Кручу? Это местная достопримечательность, как и Дама Дождя. Обрыв над морем, такая высота – дух захватывает! Говорят, римляне сбрасывали оттуда кельтских мятежников. Они не разбивались о скалы и не тонули, а превращались в воронов, возрождаясь для следующей жизни. Но если пожелаете отдохнуть с дороги, я покажу вашу комнату.
– Я не устал, – заверил ее Ричард, и Роуз вновь просияла улыбкой – на сей раз радостной. – С удовольствием прогуляюсь по Вороньей Круче, если дадите слово не сбрасывать меня.
– Вас ещё не за что, – обнадёжила девушка.
После чая они обогнули дом и прошли мимо розария еле заметной тропинкой. Ричард ощутил головокружительный запах роз – сладкий, но не приторный, сильный, но ненавязчивый. Запах, который лучше самых дорогих духов. Потом на смену сладкому аромату пришел другой – терпкий и свежий, запах моря. Оставив замшелый сад справа, молодые люди миновали буковую рощу и оказались на берегу. Скалы здесь вдавались глубоко в море полукруглым мысом. Далеко внизу шумели волны, пенные шапки взлетали и опадали, отчего казалось, что основание скал всё время в тумане. Тяжелые тучи клубились на горизонте, почти сливаясь с морем. Сквозь них пробивались лучи солнца – ослепительные снопы света. Они уходили в толщу моря, придавая волнам зеленоватый оттенок.
– Какой вид! – восхитился Ричард и снял шляпу, пораженный величественной красотой.
– Да, мило, – согласилась Роуз. – Кто может подумать, что каких-нибудь двести лет назад всё здесь кишело пиратами? Если приглядеться, то вон там вы увидите развалины пиратской крепости. Потом её перестроили в маяк, он действовал ещё во времена деда моего хозяина – Арчибальда Сент-Джонса.
– Кто здесь не боится произносить проклятое имя проклятого рода? – раздался вдруг писклявый голосок, и Ричард невольно отшатнулся – ему показалось, что кто-то вещает прямо из-под земли.
Над обрывом показалась голова в чепце. Пожелтевшие кружева уныло обвисли вдоль загорелого лица, седые прядки прилипли к впалым щекам, а глаза смотрели темно и недобро.
– Беатрис! Как вы нас напугали! – Роуз досадливо встряхнула кудрями и взяла Ричарда за руку, шепча ему в самое ухо: – Это сестра мистера Марвина, она сумасшедшая. Не обращайте внимания на её болтовню.
Тем временем из расщелины в скале вылезло самое странное существо, которое когда-либо доводилось видеть Ричарду. Сумасшедшей Беатрис было около шестидесяти лет. Худое тельце и маленькие, как у ребенка, ручки нелепо контрастировали с большой головой. Женщина была одета в шерстяное платье с обтрепанным подолом, на плечах висела небрежно наброшенная цыганская шаль, одним концом достигающая колен. Тощие ноги в полосатых чулках едва удерживали большие башмаки, перетянутые вокруг щиколотки бечевкой. На сгибе локтя висела корзина, полная жёлтых цветов ракитника.
– Думаешь, я не слышу, что ты бормочешь?! – женщина отряхнула платье и исподлобья посмотрела на Роуз, та выдержала взгляд, насмешливо улыбаясь. – Я не сумасшедшая, мистер. Она врёт, эта мерзкая девчонка Форест. Форесты всегда врут. А я всегда говорю правду, – она обернулась к Ричарду и принялась невозмутимо отряхивать лацканы его пиджака от несуществующей пыли.
– Что вы делаете? Прошу вас, остановитесь... – Ричард попытался уклониться от ненужной заботы, испытывая чудовищную неловкость из-за слов о Роуз, но саму девушку это ничуть не смутило, да и Беатрис тоже. Она так энергично занялась одеждой художника, что едва не ударила его по лицу. Роуз перехватила загорелую дочерна руку сумасшедшей и сказала громко и четко:
– Он уже чистый, мисс Марвин.
Но Беатрис вырвалась и снова начала отряхивать одежду молодого человека:
– Как же, чистый! – бормотала она при этом. – Разве ты не видишь, противная девчонка, что он весь в земле? Разве можно так небрежно относиться к покойникам? Эти Джонсы никогда хорошо не заботились о покойниках, как будто сами никогда не умрут. Но они тоже умрут – и их тоже сбросят со скалы. Да-да, обязательно сбросят!
Роуз бросила на Ричарда выразительный взгляд, отводя руку Беатрис:
– У вас такие красивые цветы, – сказала она, и душевнобольная занялась корзинкой, позабыв о Ричарде. Что-то гнусаво напевая, Беатрис села в траву и принялась украшать ракитником валун на краю обрыва. Пение ее становилась все громче, и Ричард понял, что она поет песню Офелии из «Гамлета»:
– Он мертв и ушел, леди,
Он мертв и ушел,
В головах у него зеленая трава,
В ногах у него могильный камень.[2]
– Что она делает?! – спросил Ричард, у которого волосы на голове зашевелились от подобного зрелища.
– Разве не понятно? – ответила Роуз с холодной насмешкой. – Украшает камень цветами. В нашей деревне любят рассказывать страшные истории о пиратах и их невинных жертвах. Мисс Марвин – большая любительница подобных историй. И утверждает, что командовали пиратами Джонсы, которых королева Елизавета возвела потом в дворянский чин.
– Жестокосердные, жестокие Джонсы! – подхватила сумасшедшая, услышав знакомое имя. – Триста лет назад они стали называться Сент-Джонсами, думали обмануть судьбу! Но назовись ты хоть тридцать раз святым, черную душу это не обелит! Я до сих пор слышу стоны тех, кто был убит. «Спасите! Спасите! Сжалься!» – их крики со временем стали слабее, но я слышала их, когда они были полны боли и отчаяния!
– Сумасшедшая, – фыркнула Роуз. – Нам лучше уйти.
– Но разве её можно оставить здесь? – запротестовал Ричард.
– С ней ничего не случится, – заверила девушка, увлекая его в сторону усадьбы. – Она лазает по этим скалам, сколько я себя помню. Если хотите забрать ее с собой – придется нести старушку на руках. Своей волей она не уйдет. Но боюсь, тогда она расцарапает вам лицо и проредит волосы. Вам ведь было бы жаль лишиться таких локонов! – она дёрнула Ричарда за волосы и засмеялась. – Когда я увидела вас, то сначала приняла за девицу. Из вас получилась бы премилая девушка!
Ричард позволил увести себя, то и дело оглядываясь на сгорбленную фигурку у камня. Безумная Беатрис сидела на самом краю обрыва, свесив ноги и глядя на море, и пела тонким дребезжащим голоском, раскачиваясь в такт песне.
Перед тем, как лечь спать, Ричард долго стоял у открытого окна отведенной ему спальни. Комната была обставлена несколько старомодно, но удобно и уютно, а из окна был виден розарий – кусты, усыпанные цветами, походили на волны. Они омывали многоярусную крышу китайской беседки-пагоды, которая плыла по душистому морю словно корабль. Ричарду даже почудился тихий мелодичный звон, навевавший грёзы о далеких краях, пустынях и верблюдах.
Прекрасное место, прекрасная девушка, и совершенно прекрасный старикан этот английский лорд. А если старикан раскошелится и купит несколько картин, да еще и закажет пару полотен – то будет вдвойне распрекрасным.
[1] Имеется в виду Первая мировая война 1914-1918 гг.
[2] «He is dead and gone, lady,
He is dead and gone,
At his head a grass-green turf,
At his heels a stone».
Глава 2
– Кто такая Дама Дождя? Вы вчера упоминали о ней, – спросил Ричард за завтраком.
Роуз сидела напротив, читая свежую газету. Девушка читала с таким вниманием, что пришлось дважды ее окликнуть.
Сэр Джеймс передал через Вилсона, чтобы его не ждали к завтраку, а Роуз сказала, что он никогда не завтракает – по утрам у него нет аппетита. И Ричарда это ничуть не расстроило, а даже обрадовало. Миссис Пауэлл прислуживала им, но не вступала в беседу, и молодые люди были все равно, что одни.
Расправляясь с яичницей и беконом, к которым полагались запеченные до почерневшей кожицы помидоры, Ричард с удовольствием поглядывал на свеженькое личико девушки. Она была особенно хороша, освещенная утренним солнцем, с оранжево-желто-красным шарфом, повязанным вокруг головы на манер восточного тюрбана, и походила на одну из пышных роз, которые стояли в вазах на подоконниках, столиках и полках.
– Дама Дождя? – рассеянно переспросила Роуз, не отрывая глаз от газетных колонок. – Об этом надо спросить у Беатрис. Она утверждает, что в дождь часто видит женщину, которая плачет. Женщина закутана в саван, и Беатрис считает, что дама – жертва пиратов, погибшая несколько столетий назад.
– Призрак?! – восхитился Ричард.
– Неужели вы верите в призраков? – Роуз насмешливо приподняла брови. – Не разочаровывайте меня. Я думала, вы прибыли из цивилизованного мира. Может, вы еще верите, что можно убить человека, насыпав ему за шиворот могильной земли?
– Зря смеетесь. Во всем цивилизованном мире сейчас очень популярны спиритические сеансы. Даже люди из высшего общества вертят блюдечки по столу.
– Ну не глупо ли? – девушка протянула Ричарду молочник, чтобы он добавил сливки в чай. – В мире есть вещи поважнее вызывания духов. Вы знаете, что лондонские рабочие готовят общую забастовку, добиваясь увеличения заработной платы? По-моему, государство поступает неправильно, обогащаясь за счет дешевого труда.
Ричард был далек от политики, но слушал Роуз с удовольствием, да и смотрел на нее тоже с удовольствием.
– Вы коммунистка?
– Нет, но я уверена, что все те ужасы, что пишут о коммунистах в наших газетах – пропаганда прессы и война с инакомыслием. Впрочем, хватит, – она резко встала, отодвигая стул. – Заканчивайте завтрак без меня, мне нужно еще разобрать корреспонденцию хозяина. Кстати, – она задержалась на пороге, – привезли ваши вещи, я велела перенести их в библиотеку.
Ричард проводил девушку взглядом и поймал себя на мысли, что похож сейчас на тролля-конюха. Допив чай, художник вышел на террасу, любуясь пышными клумбами и кустарником.
– Вы ранняя пташка, – послышался за его спиной голос. Оглянувшись, Ричард поспешил поздороваться с лордом Сент-Джонсом. Дворецкий за спинкой инвалидного кресла показался ему противнее, чем вчера. У мистера Вилсона был тонкий длинный нос, что придавало ему сходство с собакой. К тому же, он им постоянно подергивал, словно аромат роз его раздражал, и от этого походил на собаку ещё больше. Лорду хватило одного взгляда на Ричарда, чтобы понять, что гостю неприятно присутствие Вилсона.
– Можете идти, Эйбл, – разрешил он. – Дик, не сочтите за труд, составьте мне компанию на утренней прогулке. Я покажу вам розарий.
– Почту за честь, – Ричард занял место дворецкого и покатил кресло в сторону сада.
– Роуз уже рассказала вам о моей маленькой слабости, – сказал сэр Джеймс. – Знаю, она посмеивается надо мной. Откуда в современных девушках столько скепсиса, Дикон? В мое время юные барышни млели от котят, цветов и красивых младенцев.
– Да, теперь у девушек другие ценности, – ответил Ричард. – Современные девицы мечтают о приключениях, водят автомобили, играют в гольф или теннис, и совсем лишены сентиментальности.
– Пожалуй, мисс Форест – как раз такая. Поосторожней с ней, Дик. Она хорошая девушка, но очень уж... легкомысленная. Мне не хотелось бы отправлять вас домой с разбитым сердцем. Как на это посмотрят ваши родители? Кстати, как они отнеслись к поездке в Англию?
