Текст книги "Искатель. 1961–1991. Выпуск 2"

Автор книги: Артур Конан Дойл

Соавторы: Хэммонд Иннес,Борис Воробьев,Валерий Привалихин,Николай Балаев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

Глава III

В теплой тьме машинного отделения пахло горячей смазкой и слышалось свистящее шипенье пара. Теперь помещение уже не казалось вымершим. Я торопливо сбежал по трапу на самое дно, прошел несколько шагов вдоль машин и остановился на узкой площадке, держась за поручи. Вдруг раздалось продолжительное шипенье, клапаны зашевелились, задвигались отливающие масляным блеском шатуны приводного вала, вал сделал оборот, медленно, потом второй – побыстрее, и наконец все металлические части пришли в движение, издавая уверенный и мощный гул. Послышался резкий голос динамо-машины, засветились электрические лампочки. Динамо гудело все громче, ярче накалялись лампочки. В свете электричества заблестели медные и стальные части. Все вокруг ожило.

Петч стоял за пультом управления.

– Машины! – закричал я радостно. – Машины работают!

Меня охватило возбуждение. В этот момент я думал только об одном – о возвращении в порт.

Но Петч уже перекрыл подачу пара, стук машин замедлился и наконец совсем прекратился.

– Кидайте уголь! – крикнул он. – Нам потребуется весь пар, какой сумеем получить! – Впервые он выглядел человеком, уверенным в себе и своих силах.

– Я пойду на мостик, – сказал он, – а вы продолжите загрузку топлива. Я дам вам сигнал пустить машины по машинному телеграфу.

Приступив к работе, я почувствовал странную легкость. Я почти не замечал боли в руках. Вернулось чувство уверенности в себе, в победе. Меня переполняла энергия.

Спустя десять минут я вновь пустил машины. Потом еще три минуты ушло на то, чтобы снова поставить судно правым бортом к волне. Но этих трех минут было достаточно, чтобы давление пара в котле сильно упало. Теперь вновь нужно было загрузить топку до отказа.

В 15.30 Петч приказал мне сменить его у штурвала.

– Следите за брызгами, – приказал, он, – это поможет вам правильно определить направление ветра. Держите курс точно по ветру. Если ошибетесь, нас немедленно развернет. Как только скомандуете мне пустить машины, держите руль прямо и не забудьте, что пара хватит минут на пять, а потом машины остановятся.

Он ушел, а я остался на мостике.

Какое облегчение – стоять на мостике и держать штурвал.

В 16.30 Петч вновь появился рядом со мной. Некоторое время он молча смотрел на исковерканное штормом море. Его лицо и шея блестели от пота, глаза провалились, щеки тоже.

– Зайдем на минутку в штурманскую, – предложил он, взяв меня за руку.

В штурманской рубке он указал наше местоположение на карте.

– Сейчас ветер западный. Возможно, он станет юго-западным. Если мы не будем внимательно следить за ним, нас отнесет в самый центр Минки. Поэтому нам нужно взять курс на юг. И каждый раз, включая машины, мы должны использовать их с умом.

– Куда мы держим курс – на Сен-Мало?

Он посмотрел на меня и ответил:

– Я никуда не держу курса. Я стараюсь удержать судно на воде. – Немного помолчав, он добавил: – Через четыре часа прилив пойдет нам навстречу. Вместе с приливом подымется ветер и будет дуть большую часть ночи, и тогда море превратится в ад кромешный. Но прилив движется в юго-восточном направлении со скоростью до трех узлов в час. Теперь прибавьте две мили на ветер и силу машин, вот и весь расчет.

Я уткнулся в карту. Архипелаг Минки был почти рядом.

– В последующие два часа прилив значительно ослабнет, – сказал Петч. – Но я полагаю, что к тому времени мы окажемся в миле, или около того, от юго-западного буя Минки. Половину ночи мы там и переждем. А затем прилив повернет обратно, – он пожал плечами и направился в рулевую рубку. – Все зависит от того, удастся ли нам удержать судно носом на юг.

В полночь, в который уже раз стоя на вахте у штурвала, я увидел, что в просвете между волнами, прямо по носу забрезжил слабый огонек. Сначала я решил, что мне это показалось: я был страшно утомлен, а свет мелькнул лишь на короткое время. Но позже я снова заметил свет. Теперь это была уже не вспышка в двух кабельтовых по правому борту. Огонь горел ровно, но до меня долетали лишь его отблески, так как его загораживали волны.

К концу Вахты я уже не сомневался, что это «групповой буй № 2», как указывалось на карте.

– Примерно то, что мы к ожидали, – сказал Петч, пришедший принять у меня вахту.

В его голосе не слышалось ни радости, ни интереса к к этому событию. Он звучал ровно и устало.

Я снова спустился в котельную, а час спустя вернулся на мостик. Теперь прилив изменил направление, и вспышки «буя № 2» быстро приближались, на этот раз с противоположного борта. Вскоре, когда совсем рассвело, я смог рассмотреть его – огромный поплавок в виде башни; я сверился с картой, а затем через переговорную трубу попросил Петча подняться ко мне.

Мне показалось, что прошло очень много времени, прежде чем он показался в дверях рубки. Он еле волочил ноги, как больной, только что вставший с постели. Меняясь вахтами в ночные часы, я видел его только при свете нактоуза, и он казался живой тенью. Сейчас, в свете дня, я был потрясен его видом. Он выглядел ужасно.

Я указал на буй, маячивший в четырех кабельтовых по правому борту.

– По-моему, мы слишком быстро входим в зону рифов, – сказал я. – Если так будет продолжаться, то мы врежемся в скалы Бризан-Дю-Зюд.

Он вошел в штурманскую рубку, а я ждал приказа спуститься вниз и запустить машины. Но Петч долго не выходил. Я даже окликнул его, боясь, что он заснул. Но он сразу же отозвался, сказав, что следит за буем и делает расчеты. Я тоже следил за перемещениями буя. Когда он оказался прямо по носу, Петч вышел из рубки.

– Все в порядке, – сказал он. – На этой стадии прилива глубина достаточна, – его голос звучал спокойно и уверенно.

Ветер снова стал бить в правый борт, и судно закачало. Примерно в двух кабельтовых показалась подводная скала, вокруг которой бушевал бурун пены. Корабль сильно тряхнуло. Тонны воды обрушились на мостик. Нас затрясло, как при землетрясении.

– Ведь нас же несет на Минки! – закричал я. – Надо снова включить машины.

– Не волнуйтесь, все в порядке, по крайней мере сейчас, – ответил он ровным голосом, как бы стараясь успокоить меня.

Я понял, что он дошел до последней степени физического истощения, а может быть, и умственного.

– Нам нужно немедленно уходить отсюда! – выкрикнул я. – Если мы выберемся из этого лабиринта, все будет в порядке!

Бросив штурвал, я стал спускаться вниз по железному трапу.

– Пойду включу машины.

Но, когда я поравнялся с ним, он схватил меня за руку.

– Неужели вы не понимаете? – оказал он спокойно. – Мы же тонем. – Его взгляд и лицо окаменели. – Я не говорил вам об этом раньше, но вода заливает трюм через шпангоуты. Я специально осмотрел судно, прежде чем сменить вас. – Он отпустил мою руку и снова стал смотреть в бинокль, стараясь что-то отыскать в сером однообразии взбаламученной воды.

– И сколько же… – Я колебался, боясь облечь свою мысль в словесную форму. – Когда же оно начало тонуть?

– Не знаю. Несколько минут назад, час, может быть, два. – Он опустил бинокль, видимо удовлетворенный. – Ну что ж, малюсенький шанс у нас все же есть, но… – Он повернулся и бросил на меня оценивающий взгляд, будто стараясь понять, на что я способен. – Давления в котле хватит на десять-пятнадцать минут хода. Вы в состоянии еще раз спуститься вниз и покидать уголек? – Он помолчал немного, а потом очень просто сказал: – Хочу предупредить, что, если рухнет переборка, шансов на спасение у вас не будет.

Я колебался:

– А сколько времени она продержится?

– Думаю, часа полтора. – Он бросил быстрый взгляд в сторону правого борта, покачал головой и, взяв мою руку, задержал ее в своей. – Ступайте, – сказал он. – За час я ручаюсь!

– А что, если корабль ударится об один из этих рифов?

– Этого не будет! Мы уже зашли за линию буев на добрую милю.

Удивительно, но здесь, в тепле котельной, опасность не ощущалась так остро. Скоро и Петч спустился ко мне.

Мы работали как сумасшедшие, плечом к плечу, без остановки швыряя в топку уголь, лопата за лопатой.

– Я пойду на мостик, – наконец сказал он. – Вы останетесь один. Загружайте топку, пока я не дам команду «полный вперед». Затем запустите машины и немедленно поднимайтесь ко мне.

Я кивнул, не в силах произнести ни слова.

Половина восьмого! Без четверти восемь! Что же он не дает сигнала к пуску? Я перестал кидать уголь и выпрямился. Опершись на лопату, я смотрел, как струйки воды просачивались сквозь обшивку, и думал: что он делает там, на мостике? В чем состоял тот слабый шанс на спасение, о котором он говорил?

И вдруг сквозь гул волн, бьющих в обшивку, до меня донесся звонок машинного телеграфа. Было почти восемь часов. Я отшвырнул лопату, закрыл створку топки и помчался открывать вентиль подачи пара. Когда я поднимался вверх по металлической лесенке, я почувствовал, как задрожал корпус судна – машины заработали.

Петч стоял у штурвала.

– Мы еще не вышли из зоны рифов? – спросил я.

Он ничего не ответил. Я посмотрел за борт. Мимо нас проплывал бело-красный буй. Бак судна был полностью покрыт водой.

– Вот почти и приехали, – пробормотал капитан. – Его голос был чуть слышен. Он переступал ногами, как бы ища более устойчивое положение, и вдруг резко крутанул штурвал влево, еще и еще. Судно послушно повернуло в направлении большой группы рифов.

– Вы с ума сошли! – закричал я. – Берите вправо! Вправо! Вы слышите или нет?

Я рванулся к штурвалу, пытаясь вырвать его из рук Петча и изменить направление движения судна.

Он схватил меня за волосы, пытаясь оторвать от штурвала. Он кричал: «Это же наш последний шанс!» – требовал, чтобы я отпустил штурвал. Слова с трудом прорвались сквозь рев волн. Наконец мои руки разжались, и я отлетел к стенке рубки с такой силой, что едва не потерял сознание. Я сел и стал приходить в себя.

– А вот теперь берите штурвал! – скомандовал он. Голос звучал отчетливо, с холодной решимостью. – Принимайте штурвал! – Он был на мостике своего судна и отдавал приказ, ожидая его безусловного выполнения.

Я с трудом поднялся на ноги, и он передал мне руль. Курс северо-восток 10 градусов.

Он принес из штурманской ручной компас и подал его мне, а сам отошел на правое крыло мостика. Там он долго стоял, периодически поднимая к глазам бинокль.

– Курс точно на север, – уверенно скомандовал он чуть позже.

Впереди ничего не было, кроме вздымающихся и проваливающихся вниз волн и пены, бушующей вокруг полускрытых водой рифов. Ближе всех находился небольшой каменный островок, словно отбившийся от остальной группы, и, когда корабль пошел на него, Петч встал рядом.

– Дайте я поведу. – Он произнес это мягким голосом, и я передал ему руль.

И тут же мы ощутили толчок: не внезапный удар, а медленное, мягкое, шуршащее замедление хода до полной остановки. Но тем не менее меня швырнуло вперед, и я ударился о переднее стекло рубки. Послышался треск, киль заскрежетал о дно, и звуки эти потонули в реве волн. Затем последовал еще один удар, и судно встало. Винты продолжали вращаться, будто сердце корабля отказывалось признать свою смерть.

Я смахнул со лба холодный пот, руки дрожали. Мы на мель в самом центре Архипелага Минки. Это был конец. Я взглянул на Петча он, казалось, был изумлен.

Он оглядел окружавшую нас со всех сторон воду и произнес:

– Я сделал все, что мог! – Глубоко вздохнув, он уже громче повторил: – Бог свидетель, я сделал, что мог! – Он снял руки со штурвала с таким видом, будто снимал с себя всякую ответственность за жизнь судна. – А сейчас я хочу поспать.

Не произнеся больше ни слова, он пошел в рулевую рубку, а потом спустился на нижнюю палубу. Я даже не сделал движения, чтобы его остановить. Я слишком устал, чтобы задавать вопросы. Кровь стучала в висках, и упоминание о сне вызвало во мне нестерпимое желание закрыть глаза и забыться…

Было уже совсем темно, когда я проснулся. Море снова билось о борт корабля, и к его ударам примешивался еще один звук – скрежет днища о каменистое дно. Я встал и пошел в каюту Петча. Капитан лежал на койке одетый. Когда я осветил фонариком его лицо, он даже не пошевелился, хотя спал уже больше двенадцати часов. Я спустился в камбуз выпить воды И поесть, а на обратном пути, проходя мимо одной из кают, обратил внимание на белый прямоугольник визитной карточки, приколотой к двери. На ней значилось: «Дж. К. Б. Деллимер», а чуть ниже – «Торговая и судоходная компания Деллимера». Был указан и адрес: улица Сент-Мэри Экс, Лондон. Я тронул дверь, но она была заперта.

Был уже день, когда я проснулся вторично. Петч все еще спал, но на сей раз он снял обувь, разделся и закутался в одеяло. На салонной палубе стояла вода, и в ней плавали разные предметы.

Был отлив, и камни торчали высоко над водой. Ветер был не более пяти-шести баллов, и, хотя вокруг скал на горизонте билась и кипела пена, поверхность моря возле судна была спокойной.

Я долго стоял на мостике. Потом Петч проснулся и тоже вышел на мостик. Он не смотрел ни на море, ни на небо или скалы. Он рассматривал носовую часть судна, поднявшуюся из воды, и люки трюмов, наполненные водой.

– Нет смысла ждать, покуда нас отсюда снимут, – наконец нарушил я молчание. – «Мэри Диар» здесь никогда не найдут.

Он посмотрел на меня, как будто удивившись, что в этом безмолвии нашелся кто-то, кто может разговаривать.

– Нам придется построить лодку.

– Лодку? – удивился он. – О, у нас есть лодка.

– Где?

– В соседней каюте. Надувной резиновый плотик.

– Резиновый плотик в каюте Деллимера?

Петч утвердительно кивнул.

– Странно, не правда ли? Он приготовил его специально для этого случая, – и он засмеялся как бы про себя. – А теперь им воспользуемся мы.

Он встал, открыл ящик стола и извлек оттуда связку ключей, потом вышел, и я услышал, как он отпирал соседнюю каюту. Послышался звук отодвигаемых тяжелых предметов, и, решив помочь ему, я вошел в каюту. Ока выглядела так, будто в ней буйствовал сумасшедший: ящики стола вытащены, чемоданы взломаны, запоры разбиты, содержимое чемоданов разбросано по полу. Только аккуратно заправленная постель была нетронута, и лишь на подушке остались следы крема для волос.

Петч с треском отодвинул огромный сундук, свалив его набок. Сундук был облеплен яркими этикетками отелей Токио, Иокогамы, Сингапура, Рангуна.

– Держите вот это, – сказал он и подал мне большой рулон коричневого брезента, который мы выволокли через коридор на палубу. Потом Петч вернулся, и я услышал, как он запирает каюту на ключ. Обратно он вернулся с ножом. Мы разрезали веревку, вытащили из брезента желтый плотик и надули его. Эта штука была 12 футов длиной и 5 футов шириной, имела весла, руль и трубчатую телескопическую мачту с нейлоновой оснасткой и маленьким нейлоновым парусом.

– Ну пора двигаться!

Но меня стали брать сомнения.

– Слишком долго придется плыть по открытому морю, когда мы выберемся из зоны рифов. Может быть, лучше подождать, пока не стихнет ветер?

– Нам ветер нужен! – возразил Петч, потом понюхал воздух, определяя направление ветра. – Если нам повезет, мы пойдем на северо-восток. – Он посмотрел на часы. – Поехали. Четыре часа на нас будет работать прилив.

Мы поспешно сложили нужные вещи: продукты, карты, ручной компас, натянули на себя все, что могли. Надели зюйдвестки, морские сапоги, не было только штормовок. Но зато мы захватили из каюты два дождевика.

Было уже без четверти десять, когда мы спустили наш плотик на залитую водой грузовую палубу. Сначала мы отошли на веслах в сторону, а потом поставили парус. Солнце зашло, и все вокруг превратилось в мутную серятину, к тому же пошел дождь. Мы взяли курс на каменный островок Ле Соваж, и вскоре огонек буя подтвердил, что мы на правильном пути. К этому времени «Мэри Диар» превратилась в расплывчатое пятно, слегка возвышающееся над водой. Когда мы миновали Ле Соваж, пятно окончательно исчезло из виду.

Теперь перед нами расстилалась чистая вода, и скоро мы потеряли чувство времени.

В течение четырех часов мы шли по пятам уходящего шторма. Насквозь промокнув, мы прятались от холода в складки резины, под выпуклыми бортами плотика, время от времени выглядывая из-за них, чтобы бросить взгляд на маячивший вдали островок Кэп Фрехель, служивший нам маяком. А где-то сразу после полудня нас неожиданно подобрал пароход, следовавший из Питер-Порта через Ла-Манш.

Пассажиры, окружив нас, запрудили всю палубу, забрасывали нас вопросами, совали в руки сигареты, шоколад. Пароход, включив машины, плавно, без усилий продолжил путь. Прежде чем покинуть палубу, я бросил прощальный взгляд на наш плотик – желтый лоскуток на фоне белой пены – последнее воспоминание о пережитом.

Глава IV

Горячий душ, сухая одежда… Мы обедали в офицерском салоне. Стюард вьется вокруг, разливая чай, поднося тарелки с беконом и яичницей. Ощущение удивительного благополучия, как пробуждение от ночного кошмара. И «Мэри Диар», и шторм, и клыкоподобные рифы Минки казались теперь частью другой жизни, отделенной от настоящего.

В салон вошел капитан.

– Итак, вы спасенные с «Мэри Диар», – он стоял, переводя взгляд с одного на другого. – Есть среди вас владелец яхты «Морская ведьма»?

– Да, это я – Джон Сэндс.

– Отлично. Я – капитан Фрэзер. Я только что получил радиограмму из Питер-Порта. Ее отправил полковник Лоуден. Он очень беспокоится о вас. Он и Дункан были вчера здесь и слушали радиосообщения поисковой группы. На ваши поиски посланы самолеты.

Он обратился к Петчу:

– Насколько я понимаю, вы – один из офицеров «Мэри Диар»? – Его голос зазвучал более сухо, отчего его шотландский акцент ощущался сильнее.

Петч поднялся.

– Да, я командир «Мэри Диар». Капитан Петч. – Он протянул руку Фрэзеру. – Я чрезвычайно благодарен вам за спасение.

– Поблагодарите лучше моего первого помощника. Это он заметил ваш плот. – Капитан Фрэзер пристально смотрел на Петча своими маленькими глазами. – Насколько мне известно, командиром «Мэри Диар» был капитан Таггард.

– Да, был. Но он скончался.

– Когда это случилось?

– Почти сразу после выхода из Порт-Саида – в начале месяца.

– Понятно. – Взгляд Фрэзера окаменел. – Ну что же, извините, что прервал вашу трапезу. Вы, должно быть, проголодались. Садитесь, оба садитесь. – Он посмотрел на часы, вызвал стюарда и попросил его принести еще одну чашку чаю.

– До Сен-Мало у нас еще есть время. – Он сел, положив локти на стол, и в его голубых глазах появилось любопытство.

– Итак, что же произошло, капитан Петч? Последние сутки весь эфир был заполнен сообщениями о «Мэри Диар», – он помолчал, ожидая ответа. – Очевидно, вы обрадуетесь моему сообщению о том, что шлюпка со спасшимся экипажем вчера днем благополучно прибыла на остров Айл-де-Врега.

Петч промолчал.

– Так что вы скажете? Вы не ожидали моего любопытства, – его голос звучал дружески. – Спасенные сообщили, что на борту вспыхнул пожар, и вы отдали команду покинуть судно. Это было в четверг ночью.

– Я приказал покинуть судно? – Петч посмотрел на него. – Они это вам сказали?

– Да, так сообщают французы. – Фрэзер замолчал, испытывая неловкость от пристального взгляда Петча. – Так что же случилось? «Мэри Диар» плывет, затонула или что?

Некоторое время Петч хранил молчание. Казалось, он обдумывает ответ. Наконец он произнес:

– Подробный отчет я дам соответствующим властям. А до тех пор… – Он по-прежнему не спускал взгляда с Фрэзера. – А до тех пор, извините меня, я отвечать на вопросы не буду.

Фрэзер колебался, очевидно, не желая так обрывать разговор.

– Считаю своим долгом сообщить вам, – сказал он, что на борту находится молодая девушка – мисс Таггард, дочь капитана Таггарда. Она вчера прилетела в Питер-Порт, а когда услышала сообщение о том, что спасенные высадились на французском берегу, она решила идти с нами. Она еще не знает о смерти своего отца и надеется найти его среди спасенных. – Он сделал паузу. – Надеюсь, вы уведомили владельцев?

– Да, конечно!

– Понятно. – Вдруг Фрэзер резко бросил: – Я велел стюарду проводить девушку к вам. – Тут же он сказал уже мягче: – Я прошу вас быть с ней поласковее. Она милая малютка и, видно, боготворит своего отца.

Наконец капитан-шотландец ушел, и в комнате воцарилась тишина. Петч ел сосредоточенно, будто поставив перед собой единственную цель – восстановить силы.

– Отчего он все-таки умер? – спросил я.

– Кто? – Он метнул на меня хмурый взгляд.

– Таггард.

– А-а-а, Таггард. Он спился. – Петч возобновил еду с явным намерением не возвращаться к этой теме.

– Боже мой! – воскликнул я. – Но ей нельзя об этом говорить.

– Конечно, нет, – ответил он раздраженно. – Я скажу, что он умер от сердечного приступа. Это звучит вполне по-медицински.

– Она захочет знать подробности.

– Она их не узнает. – Он отодвинул тарелку. – Он носился по палубе как безумный, кричал, что его душа горит. Мне пришлось запереть его в каюте, а наутро он был мертв.

Петч взял пачку сигарет, открыл ее дрожащими пальцами. В свете пламени спички его лицо было мертвенно-бледным.

– Белая горячка?

– Нет. Не белая горячка. Я обнаружил это после… – Он спрятал сигареты и провел рукой по волосам. – Теперь это не имеет значения. – Он поднялся со стула. – Вот мы и приехали, не так ли?

Пароход замедлил ход. Ворота шлюза поползли в стороны. Над головой по палубе застучали каблуки.

– По-моему, мы входим в бассейн порта, – сказал я.

– Вы счастливец, – ответил Петч, – ваша эпопея окончилась. – Он начал мерить комнату шагами. – Господи! Сейчас мне хотелось бы утонуть вместе с кораблем!

– Значит, это правда… Вы дали команду спустить шлюпки? И эта история о том, что вас ударили по голове…

Он обернулся в мою сторону, и лицо его оживилось.

– Нет. Я не давал такой команды. Но если они выдвинули эту версию… – Он отвернулся к иллюминатору и стал вглядываться в серую дневную мглу.

– Но какой им смысл? – спросил я. – Если это неправда…

– А кому нужна правда? – возразил он сердито. – Эти мерзавцы устроили панику со страху, а теперь, чтобы спасти свои шкуры, рассказывают, что я отдал приказ покинуть корабль. Шайка проклятых трусов – теперь они все заодно. Но мы еще посмотрим. Когда начнется расследование… – Он слегка пожал плечами: – Я уже раньше имел с этим дело, – сказал он как бы самому себе и снова стал глядеть в иллюминатор на порт, где стояли ржавые железнодорожные вагоны. Он бормотал о каком-то странном совпадении, когда хлопнула дверь и послышалась громкая английская и французская речь. Он обернулся и, глядя на дверь, предупредил меня: – Вам придется подготовить заявление о причинах вашего присутствия на борту «Мэри Диар». – Он проговорил это в спешке, нервозно. – Вы находитесь на положении пассажира, и какие-либо комментарии…

Дверь открылась, и он полуобернулся, глядя на вошедших.

Это был капитан Фрэзер и с ним два французских чиновника. Улыбки, поклоны, поток французской речи, а затем один из французов, тот, что поменьше ростом, произнес по-английски:

– Я сожалею, мосье капитан, что принес плохие вести. Полчаса назад я слышал радиосообщение о том, что в районе Лезье на берег выброшено несколько трупов. Вероятно, жертвы кораблекрушения.

– С «Мэри Диар»? – спросил Петч.

– «Mais oui», [5]– француз слегка пожал плечами. – Смотритель маяка в Лезье не опознал их, но никакое другое судно не терпело бедствия.

– Лезье – это остров к северу от Айл-де-Брега, примерно в сорока милях к западу отсюда, – пояснил Фрэзер.

– Я это знаю, – Петч шагнул навстречу чиновнику. – Кстати, есть ли среди спасшихся человек по имени Хиггинс? – спросил он.

Чиновник пожал плечами.

– Я не знаю. Официальный список спасенных лиц еще не составлен. – Какой-то момент он колебался. – Мосье капитан, не пройдете ли вы со мной в бюро? Мне бы вы очень помогли. Да и дело это простое. Формальности, понимаете…

И хотя он произнес это извиняющимся тоном, было ясно, что это вопрос решенный.

– Конечно, – ответил Петч, но я понял, что это пришлось ему не по вкусу. Скользнув взглядом с одного на другого, он пересек каюту и пошел по проходу между расступившимися людьми к двери.

Чиновник уже повернулся, чтобы следовать за Петчем, но задержался и посмотрел в мою сторону.

– Мосье Сэндс? – спросил он.

Я кивнул.

– Насколько я понимаю, ваша яхта ждет вас в Питер-Порте. Если вы сообщите моему коллеге необходимые сведения и ваш адрес в Англии, я не думаю, чтобы у нас была нужда задерживать вас. – И он наградил меня мимолетной дружеской улыбкой.

– Bon voyage, mon ami. [6]

– Au revoir, monsieur, – ответил я. – Et merci, mille fois. [7]

Помощник чиновника задал мне несколько вопросов и тоже ушел. Я остался один. Должно быть, я задремал, когда вдруг почувствовал, что кто-то толкает меня в бок. Это был стюард.

– Простите, что разбудил вас, сэр, но я привел мисс Таггард. Приказ капитана, сэр.

Девушка стояла в дверях – маленькая, хрупкая, освещенная светом из иллюминатора, прямо, как на той фотографии.

– Вы мистер Сэндс, не так ли?

Я поднялся.

– Вам нужен капитан Петч. – Я начал объяснять, что он пошел на берег, но она прервала меня.

– Скажите, что случилось с моим отцом?

Я не знал, что ответить. Ей нужно было поговорить с Петчем, а не со мной.

– Капитан Петч скоро вернется, – сказал я.

– Мой отец был на «Мэри Диар», когда вы оказались на ней? – Она продолжала стоять по-мальчишески прямо и решительно.

– Нет, – ответил я.

Она выслушала ответ, и ее губы заметно дрожали.

– Мой отец никогда бы не покинул судно, – она сказала это спокойно, и я понял, что она уже обо всем догадалась. – Он умер, ведь так?

– Да, – сказал я.

– А какова причина смерти? – Она старалась задавать сухие, формальные вопросы, и, так как я проявлял явную нерешительность, она вдруг чисто по-женски бросилась ко мне: – Пожалуйста, я должна знать все, что произошло. Как он умер? Он был болен?

– Кажется, у него был сердечный приступ, – ответил я, а затем добавил: – Вы должны понять, мисс Таггард, ведь я не был в то время на судне. Я только передаю вам то, что узнал от капитана Петча.

– Когда это случилось?

– В начале месяца.

– А этот капитан Петч?

– Он был первым помощником.

Она нахмурилась.

– Отец ни разу не упоминал мне о нем. Он писал из Сингапура и Рангуна и называл лишь Райса, и Адамса, и еще одного человека по имени Хиггинс.

– Петч присоединился к ним в Адене.

– В Адене? – Она с сомнением покачала головой и зябко поежилась в своем пальто. – Мой отец писал мне из каждого порта, куда бы они ни заходили, из каждого порта земного шара. Но из Адена я письма не получила.

В ее глазах показались слезы, и она отвернулась, ухватившись за спинку стула. Я стоял не двигаясь. Потом она произнесла:

– Простите меня. Это нервное. – Она снова взглянула на меня, уже не заботясь о том, чтобы скрыть слезы. – Отца так часто не было дома. Я уже свыклась с этим. Я не видела его целых пять лет. – И затем добавила скороговоркой: – Он очень хороший человек. Видите ли, моя мать умерла. – Она снова сделала паузу и спустя мгновение продолжала: – Каждый раз, возвращаясь в Англию, он давал слово навестить меня, но никогда не выполнял его. На этот раз он сказал, что приедет наверняка. Вот почему мне так тяжело сейчас. Ведь он возвращался совсем. И сейчас…

Дыхание ее сорвалось, она закусила дрожащие губы.

И почти тотчас же вернулся Петч.

Сначала он не заметил девушку.

– Мне нужно уйти, – сказал он. – Требуется опознать их тела. Они нашли двенадцать трупов. – Голос звучал сухо, лицо напряжено, чувствовалось, что он спешил. – Райе мертв. Единственный, кому я доверял…

– Знакомьтесь, это мисс Таггард, – прервал я его.

Он посмотрел на девушку, но, очевидно, не мог сразу сообразить, кто она. Мысли его были заняты своими делами. Постепенно суровое выражение исчезло с его лица, и он нерешительно и чуть нервно сделал несколько шагов ей навстречу.

– Да, конечно. Ваше лицо… – Он замолчал, как бы подбирая нужные слова. – Я видел… я видел ваше фото на его столе. Я так и не убрал его. – А затем, не отрывая взгляда, как бы про себя, он добавил: – Вы всегда были со мной в самые трудные минуты.

– Мистер Сэндс сказал, что, по-вашему, у него был сердечный приступ?

– Да. Совершенно верно – сердечный приступ, – произнес он автоматически, не вдумываясь в значение слов, ибо все его внимание было сосредоточено на ней самой, будто она была внезапно ожившим видением.

– Но как? Когда? Вы не можете сообщить мне какие-нибудь подробности?

Он провел рукой по волосам.

– Да, конечно, простите. Это случилось второго марта. Мы шли по Средиземному, – он замолчал, подыскивая нужные слова. – В то утро он не вышел на мостик. А потом меня позвал стюард. Ваш отец лежал на койке. – Снова короткая пауза, после которой он сказал: – В полдень мы похоронили его, в море.

– Он умер во сне?

– Да. Точно. Он умер во сне.

Последовала продолжительная пауза. Ей очень хотелось поверить его словам. Но она не верила. Ее глаза были широко раскрыты и руки плотно сжаты.

– Вы хорошо его знали? – спросила она. – Вы плавали с ним раньше?

– Нет.

– Он был болен во время вашего совместного плавания или раньше, до вашего прихода на судно, в Адене?

Снова неловкое молчание.

– Нет. Он не был болен. – Петч сделал усилие, чтобы взять себя в руки. – Насколько я понимаю, владельцы не известили вас о его кончине. Я очень сожалею об этом. Я информировал их по радио почти сразу же, но не получил ответа. Они должны были сообщить вам.

– Как он выглядел перед смертью? Расскажите мне о нем, прошу вас. Видите ли, я не видела его… – Умоляющая интонация в голосе исчезла, и она уже более решительно спросила: – Вы можете описать его мне?

– Понятно. Ну что ж, я попытаюсь. Он был небольшого, очень небольшого роста – вот почти и все. Лицо его смуглое, загорелое. Он был лысым, это вы знаете, но в фуражке и на мостике он казался моложе, чем…

– Лысый? – Она была поражена.

– О, немного седых волос у него все же было, – неловко оправдывался Петч. – Вы должны понять, мисс Таггард, он же не молодой человек и долгое время плавал в тропиках.

– Он же был блондином, – произнесла она почти с отчаянием. – У него были пышные светлые волосы. – Она протянула Петчу фотографию пятилетней давности. – А вы изображаете его стариком.

– Вы же просили меня описать его.

– Я не могу этому поверить, – ее голос срывался. Она снова взглянула на Петча, подняв к нему бледное лицо. – Но вы мне сказали не все.

– Уверяю вас, все, – с несчастным видом пробормотал Петч.

– Нет, не все. Я знаю, что не все, – ее голос звучал почти истерично. – Почему он не написал мне из Адена? Он всегда писал мне… из каждого порта… он написал бы мне, даже умирая, даже если бы судно шло ко дну. Он не потерял ни одного судна в жизни!

Петч смотрел на нее, и лицо его приобретало жесткое и сердитое выражение. Затем он внезапно обернулся в мою сторону.