Текст книги "Тринадцатое колено. Крушение империи хазар и ее наследие"

Автор книги: Артур Кестлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Современный историк Макэвиди делает изящное обобщение:

«Деятельность викингов-варягов, развертывавшаяся от Исландии до границ Туркестана и от Константинополя до Полярного круга, отличалась невероятной активностью и дерзостью, жаль, что столько усилий было израсходовано на разбой. Герои-северяне не опускались до торговли, если им удавалось захватить желаемое силой; они предпочитали запятнанное кровью золото стабильному коммерческому доходу» (79, 58).

Итак, флотилии русов, устремлявшиеся на юг в летний сезон, были одновременно торговыми караванами и военными армадами; обе роли существовали неразрывно, так что никогда нельзя было определить, когда купцы превратятся в воинов. Флотилии были колоссальные. Ал-Масуди рассказывает об армаде русов, пришедшей в Каспий из Волги (в 912-913 гг.), в составе «около 500 судов, с сотней людей на каждом». Из этих 50 тысяч, по его словам, 35 тысяч погибли в бою [113]  [113] См ниже, глава IV, 1.


[Закрыть]. Возможно, Масуди преувеличивает, но несильно. Даже только начав совершать свои подвиги (примерно в 860 г.), русы пересекли Черное море и устроили блокаду Константинополя флотом примерно из 200-230 кораблей.

Учитывая непредсказуемость и легендарное вероломство этих непобедимых завоевателей, византийцы и хазары были вынуждены принимать решение, что называется, на ходу. На протяжении полутора столетий после возведения крепости с русами то вели непримиримые войны, то заключали торговые соглашения и обменивались посольствами. Очень медленно, постепенно северяне брались за ум, строили постоянные поселения, «ославянивались», смешиваясь со своими подданными и вассалами, и в итоге перешли в византийскую веру. К этому времени – концу Х века – «русы» стали называться «русскими». Первые князья и знать русов еще носили скандинавские имена, хоть и «ославяненные». Hrorekr стал Рюриком, Helgi Олегом, Helga Ольгой и т.п. Торговый договор, подписанный Византией с князем Игорем в 945 г., содержит список имен пятидесяти его спутников, из которых только три славянские, остальные скандинавские (114; 446). Однако сын Ингвара и Хельги получил славянское имя Святослав, после чего процесс ассимиляции набрал темп, варяги постепенно утратили идентичность обособленной группы, и скандинавская традиция навсегда исчезла из русской истории.

Нелегко представить себе этих странных людей, казавшихся грубыми и жестокими даже в ту варварскую эпоху. Хроники дают необъективную картину, ведь их составляли представители народов, страдавших от пришельцев с Севера; с позиций самих этих пришельцев история так и не была рассказана, потому что подъем скандинавской литературы произошел уже после эпохи викингов, когда их подвиги вошли в легенды. И все же в ранних произведениях нашла отражение их необузданная жажда сражений и особая ярость, которая их охватывала по таким случаям, существовало даже специальное слово для этого состояния: berserksgangr – «путь берсерка».

Их образ настолько сбивал с толку арабских хронистов, что те противоречили не только друг другу, но и каждый – сам себе, уже через несколько строк. Наш старый знакомый Ибн Фадлан испытывал непреодолимое отвращение к неопрятности и непристойности русов, встреченных им на Волге, в землях булгар. Вот что он пишет о них, прежде чем перейти к хазарам:

«Они грязнейшие из творений Аллаха, – „они не очищаются ни от экскрементов, ни от урины, не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды, но они, как блуждающие ослы“. […] У них обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы самой грязной водой, какая только бывает, и самой нечистой. А это [бывает] так, что девушка является каждый день утром, неся большую лохань с водой, и подносит ее своему господину. Он же моет в ней свои руки, свое лицо и все свои волосы. И он моет их и вычесывает их гребнем в лохань. Потом он сморкается и плюет в нее и не оставляет ничего из грязи, чего бы он ни сделал в эту воду. Когда же он покончит с тем, что ему нужно, девушка несет лохань к сидящему рядом с ним, и [тот] делает то же, что сделал его товарищ. И она не перестает подносить ее от одного к другому, пока не обнесет ею всех, находящихся в [этом] доме, и каждый из них сморкается, плюет и моет свое лицо и свои волосы в ней» (127; 85 и далее) [114]  [114] Цит. по: Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 142. Остается неразъясненным, что собственно описывает Ибн Фадлан: какой-то языческий ритуал или обычное повседневное умывание русов. Столь же неясно, как соотносятся в его описании наблюдение и интерпретация увиденного. Однако известно другое: этнические и религиозные стереотипы отличаются особой предвзятостью. Учитывая, что ритуальное омовение в мусульманском обиходе играло значимую роль, несложно предположить, что омовение, наблюдаемое у представителей другой культуры, воспринималось Ибн Фадланом как карикатура на «правильный» обычай, тогда как современным читателем пассаж арабского дипломата воспринимается как инвектива против русов. Аналогичный пример (по глубине абсурда) имеется в «Повести временных лет». Греческий философ объясняет князю Владимиру неприемлемость мусульманской веры следующим образом: «Так вот и этих ожидает день погибели их, когда придет Бог судить народы и погубит всех, творящих беззакония и скверны. Ибо, подмывшись, вливают эту воду в рот, мажут по бороде и поминают Магомета. Так же и жены их творят ту же скверну и еще даже большую». Услышав об этом, Владимир плюнул на землю и сказал: «Нечистое это дело»" (Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 259). И еще один пример. Вот как воспринималось арабами-мусульманами омовение индусов. Современник Ибн Фадлана, Бузург ибн Шахрияр записал рассказ путешественника, посетившего Индию. «Когда индус кончает испражняться, он погружается в таладж – это пруд, наполненный водой, которая в пору дождей и потоков стекает с равнин и гор. Умывшись и очистившись, он полощет рот этой водой, а выйдя из таладжа, выплевывает ее на землю. Согласно его понятиям выплюнуть воду в водоем значило бы загрязнить его» (Бузург ибн Шахрияр. Чудеса Индии / Пер. с араб. Р. Л. Эрлих. М., 1959, с. 82-83). О чем идет речь во всех трех случаях, гадать бесполезно. Подобного рода сюжеты характеризуют не русов, булгаров и индусов, а наблюдателей, выражающих свои мысли через призму стереотипов. Замечу также, что Ибн Фадлан не обладал и долей той широты взглядов на условность обычаев и религиозных предписаний, которую, например, с самоиронией демонстрирует ал-Мукаддаси, проведший полжизни в странствиях (см. прим. 168).


[Закрыть].

В то же время Ибн Русте пишет совсем иное: «Любят опрятность в одежде, „даже мужчины носят золотые браслеты. С рабами обращаются хорошо“. Об одежде заботятся, потому что занимаются торговлей» (78; 214) [115]  [115] Цит. по: Заходер Б. Н. Каспийский свод о Восточной Европе. М., 1967. Ч. 2, с. 91.


[Закрыть]. Этим, правда, и ограничивается.

Ибн Фадлан возмущается тем, что русы, включая их царя, публично совокупляются и испражняются, хотя Ибн Русте и Гардизи о таких отвратительных привычках не ведают. Впрочем, их впечатления не менее сомнительны и непоследовательны.

Вот что пишет Ибн Русте: «Гостям оказывают почет и обращаются хорошо с чужеземцами, которые ищут у них покровительства, да и со всеми, кто часто бывает у них, не позволяя никому из своих обижать или притеснять таких людей. В случае же, если кто из них обидит или притеснит чужеземца, помогают последнему и защищают его» (78; 214) [116]  [116] Цит. по: Заходер Б. Н. Каспийский свод о Восточной Европе М, 1967. Ч. 2, с.93.


[Закрыть].

Однако чуть ниже он рисует совсем другую картину, иллюстрирующую правы русов: «Никто из них не испражняется наедине: трое из товарищей сопровождают его непременно и оберегают. Все постоянно носят при себе мечи, потому что мало доверяют они друг другу и потому что коварство между ними дело обыкновенное: если кому удастся приобрести хотя бы малое имущество, то уже родной брат или товарищ тотчас же начинает завидовать и домогаться, как бы убить его и ограбить» (78;215) [117]  [117] Цит. по: Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе М., 1967. Ч. 2, с. 99.


[Закрыть].

Что же касается их воинских достоинств, то все источники единодушно утверждают: «Русы – мужественны и смелы. Когда они нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат его всего. Женщинами побежденных пользуются сами, а мужчин обращают в рабство. Ростом они высоки, красивы собою и смелы в нападениях. „Но смелости этой на коне не обнаруживают, все свои набеги и походы производят они на кораблях“» (78; 214-215) [118]  [118] Цит. по: Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М., 1967 Ч. 2, с. 97.


[Закрыть].

4

Теперь та же угроза нависла и над хазарами.

Саркел был выстроен вовремя: благодаря этой крепости они могли наблюдать за передвижениями флотилий русов в излучине Дона и по волжско-донскому волоку («хазарскому пути»). В целом создается впечатление, что в первое столетие присутствия русов на исторической сцене (примерно 830-930 гг.) их грабительские походы были направлены, в основном, против Византии (где была надежда захватить добычу побогаче), тогда как отношения с хазарами были, главным образом, торговыми, хоть и не без трений и постоянных стычек. Так или иначе, хазарам удавалось контролировать свои торговые пути и взимать свои 10 процентов со всех товаров, проходивших через их страну в сторону Византии или мусульманских стран.

При этом они оказывали на скандинавов определенное культурное влияние, поскольку те, при всей необузданности, выказывали наивную готовность учиться у народа, с которым контактировали. О степени этого влияния говорит, например, заимствование титула «каган» первыми русами – правителями Новгорода. Это подтверждают и византийские, и арабские источники; так, Ибн Русте, описав остров, на котором построили Новгород, указывает: «Есть у них царь, именуемый каган-рус» [119]  [119] Несомненно, титул каганбыл заимствован русами у хазар. Однако это говорит не о степени хазарского культурного влияния, а о претензиях русов на придание русскому князю статуса не меньшего, чем у хазарского кагана. Следует также учесть, что титул каганиспользовался русами исключительно во внешнеполитических контактах. В Анналах монастыря св. Бертина сообщается, что византийская миссия, принятая императором Людовиком Благочестивым 18 мая 839 г., сопровождалась группой людей, причислявших себя к народу рос. Они были отправлены их правителем, называемым каганом, к византийскому императору Феофилу для установления дружественных связей, но та дорога, по которой посланники кагана добирались до Константинополя, оказалась впоследствии перекрытой «народами варварскими и дикими, жестокости великой». Феофил просил Людовика способствовать возвращению росов на родину через его землю, но тот обнаружил, что росы – не кто иные, как шведы.
  В письме к императору Василию I Македонянину, датированном 871 г., король Людовик указывает правителей четырех народов с титулом кагана, а именно: аварского, хазарского, норманнского и болгарского. Норманнским здесь, по-видимому, названа русь. См. также: Новосельцев А. П.К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя // История СССР. 1982. № 4. Ибн Хордадбех (IX в.) перечисляет титулы владык Земли: владыка Ирака носит титул шаханшах. Владыка Византии – василевс. Все владыки тюрок, тибетцев и хазар – хаканы, а владыка Китая – багбур. Владыка славян – князь (Ибн Хордадбех. Книга путей и стран / Пер. с араб., коммент., исследование Н. Велихановой. Баку, 1986, с. 60). На золотых и серебряных монетах князя Владимира титула каганнет; в то же время на монетах отчеканена надпись «Владимир на столе, а се его злато».


[Закрыть]. Более того, Ибн Фадлан сообщает, что у царя русов есть заместитель, который командует войсками и замещает его у его подданных. 3. В. Тоган отмечает, что такая передача военных функций была неизвестна германским народам Севера, чьи конунги должны были быть первыми среди воинов; 3. В. Тоган заключает, что русы определенно скопировали хазарскую систему двойного правления. Это не так уж невероятно, если учитывать, что хазары были наиболее процветающим и культурным народом из всех, с которыми у русов имелся территориальный контакт на ранней стадии их завоеваний. Причем контакт, видимо, очень тесный, ибо в Итиле выросла целая колония купцов-русов, а в Киеве поселилось много евреев-хазар.

Увы, по прошествии тысячи с лишним лет после рассматриваемых событий советский режим сделал максимум усилий для того, чтобы искоренить память об исторической роли хазар и их культурном наследии. 12 января 1952 г. лондонская «Таймс» опубликовала заметку под заголовком: «Умаление древнерусской культуры. Отповедь советскому историку». Речь шла о критике газетой «Правда» советского историка, преуменьшившего достижения древнерусской культуры. Историком этим был профессор М. И. Артамонов, повторивший на заседании Отделения истории и философии Академии наук СССР теорию, изложенную им в книге 1937 г.: будто древний Киев многим обязан хазарам. Он изобразил их передовыми людьми, ставшими жертвами агрессивных устремлений русских.

«Проф. Артамонов, не считаясь с фактами, снова представил хазар жертвой „агрессивных“ устремлений русских. Касаясь восточного похода Святослава, М. И. Артамонов заявил, что Саркел „следует рассматривать как один из важнейших форпостов русской политической и культурной экспансии (?!) на Восток“. Все эти рассуждения, – писала „Правда“, – не имеют ничего общего с историческими фактами […]. Хазарский каганат, представлявший собой примитивное объединение различных племен, не играл никакой положительной роли в создании государственности восточных славян. К тому же государственные образования у восточных славян, как повествуют древние источники, возникли задолго до известий о хазарах […]. Что касается Хазарского каганата, то он не только не способствовал развитию древнего русского государства, а, наоборот, тормозил процесс объединения восточнославянских племен и рост русской государственности. Хазары совершали на славян опустошительные набеги и держали в порабощении некоторые из этих оседлых племен с широко развитыми земледелием и ремеслами. […]. Извращая историю древней Руси, проф. Артамонов пытается приспособить историю к своей надуманной схеме. Во имя этой ложной схемы он превозносит хазарское „наследство“ проявляет непонятное любование хазарской культурой. […]. Материалы, полученные нашими археологами, говорят о высоком уровне культуры древней Руси. Только попирая историческую правду, пренебрегая фактами, можно говорить о превосходстве культуры хазар, от которой не сохранилось ни одного значительного памятника. Даже городская культура хазарской столицы была завозной или созданной руками пришлых мастеров – хорезмских, византийских русских и других. В идеализации Хазарского каганата приходится видеть явный пережиток порочных взглядов буржуазных историков, принижавших самобытное развитие русского народа. Ошибочность этой концепции очевидна. Такая концепция не может быть принята советской исторической наукой» [120]  [120] Данный отрывок цитируется по газете «Правда» от 25 12.1951 г.


[Закрыть].

Артамонов, которого я часто цитирую, опубликовал и 1937 г., помимо многочисленных статей в научных журналах первую книгу о ранней истории хазар. Его главный труд, «История хазар», видимо, готовилась к изданию, когда «Правда» нанесла свой удар. В итоге книга была напечатана только спустя 10 лет, в 1962 г., причем заканчивалась она покаянием, практически перечеркивающим все, что говорилось в самой книге, то есть, по существу, дело всей жизни автора. Вот наиболее выразительные отрывки:

"Хазарское царство распалось и развалилось на куски, большая часть которых слилась с родственными народами, а меньшинство, засевшее в Итиле, утратило национальную принадлежность и превратилось в паразитический класс с иудейской окраской.

Русские никогда не отворачивались от культурных достижений Востока… Но у итильских хазар русские ничего не переняли. Так же, кстати, воспринимали воинствующий хазарский иудаизм другие народы: венгры, болгары, печенеги, аланы и половцы… Необходимость борьбы с эксплуататорами из Итиля способствовала объединению гуззов и славян вокруг киевского Золотого трона, а это объединение, в свою очередь, создало возможность и перспективу для бурного роста не только русской государственности, но и древнерусской культуры. Эта культура всегда была оригинальной и никогда не зависела от хазарского влияния. Те незначительные восточные элементы в культуре русов, которые были заимствованы у хазар и которые обычно подразумеваются, когда поднимается проблема культурных связей между русами и хазарами, не проникли в сердцевину русской культуры, а остались поверхностными, просуществовали недолго и мало значили. Они совершенно не позволяют говорить о «хазарском» периоде в истории русской культуры" [121]  [121] 121. Артамонов М. И.История хазар Л., 1962, с. 458-459.


[Закрыть].

Так диктат партийной линии завершил процесс уничтожения, начатый затоплением руин Саркела [122]  [122] А. Кестлер излишне драматизирует ситуацию. Сам М. И. Артамонов в предисловии к «Истории хазар» так оценивал публикацию в «Правде» (от 25. 12. 1951) и статью в газете «The Times» (от 12. 01. 1952). «Я надеюсь, что эта книга покажет, что изучение истории хазар в СССР отнюдь не прервалось в 1951 г., как это представляется иностранной печатью, в результате вмешательства в науку некомпетентных лиц, выразившегося в появлении в „Правде“ статьи П. И. Иванова „Об одной ошибочной концепции“. Действительно, после появления этой статьи имело место некоторое замешательство в разработке вопросов истории хазар. В то же время были опубликованы работы, извращающие подлинную историю с целью во что бы то ни стало принизить историческое значение хазар и созданного ими государства [см. Рыбаков Б. А.Русь и Хазария (К исторической географии Хазарии) // Академику Б. Д. Грекову ко дню семидесятилетия. Сборник статей М., 1952]. Но так продолжалось недолго» (Артамонов М. И.История хазар Л., 1962, с. 37).


[Закрыть].

5

Активный торговый и культурный обмен не мешал русам постепенно вгрызаться в Хазарскую империю, отбирая у нее славянских подданных и вассалов. Согласно «Повести временных лет», к 859 г., то есть лет через двадцать пять после постройки Саркела, дань от славянских народов была поделена между хазарами и варягами. Варяги собирали дань с чуди, кривичей и других северных славянских племен, тогда как за хазарами осталась дань вятичей, северян и, главное, полян из центрального региона, где располагается Киев [123]  [123] В «Повести временных лет» под 859 годом сообщается: «Варяги из заморья взимали дань с чуди и со славян, и с мери, и с всех кривичей, а хозары брали с полян и с северян, и с вятичей, – брали по серебряной монете и по белке от дома». Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 214. Любопытно, что точно такую же дань, согласно Ибн Фадлану, платил булгарский царь хазарскому кагану с каждого дома – шкурку соболя.


[Закрыть]. Но так продолжалось недолго. Спустя три года, если доверять датировке в «Повести временных лет», ключевой днепровский город Киев, ранее находившийся под хазарским сюзеренитетом, перешел к русам.

Как впоследствии выяснилось, то было решающее событие русской истории, хоть и произошло оно без вооруженной борьбы. Согласно «Повести временных лет», в Новгороде в то время правил полулегендарный князь Рюрик (Hrorekr), властвовавший над всеми поселениями викингов, северными славянами и некоторыми финскими племенами. Двое из людей Рюрика, Аскольд и Дир, путешествуя вниз по Днепру, увидели укрепление на возвышенности, и увиденное им понравилось, им объяснили, что это город Киев, «платящий дань хазарам». «Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же в это время княжил в Новгороде». Лет через двадцать родич Рюрика Олег выступил в поход и придя к Киеву, казнил Аскольда и Дира, а сам сел на киевское княжение.

Вскоре Киев превзошел по своему значению Новгород, он стал варяжской столицей и «матерью городов русских»; княжество с этим названием превратилось в колыбель первого русского государства [124]  [124] В «Повести временных лет» так описываются эти события: «И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег: „Да будет матерью городам русским“. И были у него варяги, и славяне, и прочие, прозывавшиеся Русью. Тот Олег начал ставить города и установил дани славянам и кривичам, и мери, положил и для варягов давать дань от Новгорода по 300 гривен ежегодно ради сохранения мира, что и давалось варягам до самой смерти Ярослава. Начал Олег воевать против древлян и, покорив их, брал дань с них по черной кунице. Отправился Олег на северян и победил их, и возложил на них легкую дань, и не позволил им платить дань хазарам, говоря так: „Я враг их и вам им платить незачем“. Послал Олег к радимичам, спрашивая: „Кому даете дань?“ Они же ответили: „Хазарам“ И сказал им Олег: „Не давайте хазарам, но платите мне“. И дали Олегу по щелягу, как раньше хазарам давали. И властвовал Олег над полянами и древлянами, и северянами, и радимичами, а с уличами и тиверцами воевал» (Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 216-217).


[Закрыть].

В Письме Иосифа, написанном примерно через сто лет после занятия Киева русами, он больше не упоминается в числе хазарских владений. Однако влиятельные хазарско-иудейские общины выжили и в Киеве, и во всем княжестве, а после окончательного уничтожения их родины на подмогу им прибыли многочисленные хазары-эмигранты. В русских летописях постоянно упоминаются герои из «земли жидовской», «Хазарские ворота» в Киеве сохранили до Нового времени память о прежних владыках.

6

Мы уже подошли ко второй половине IX в. и, прежде чем продолжить рассказ о русской экспансии, должны обратить внимание на очень важные события в истории степных народов, особенно венгров. События эти происходили параллельно с усилением власти русов и непосредственно влияли на хазар, а также на этническую карту Европы.

Венгры были союзниками хазар, и союзниками добровольными, с самого зарождения Хазарской империи. «Проблема их происхождения и ранних кочевий давно озадачивает ученых», – пишет Маккартни (78; стр. I); он же называет это одной из сложнейших исторических загадок" (78; стр. V). Все, что мы знаем об их происхождении определенно, – это то, что они состояли в родстве с финнами и что их язык принадлежит к так называемой финно-угорской языковой группе, вместе с языками вогулов и остяков, населяющих леса Северного Урала. Получается, что они изначально были чужими славянским и тюркским степным народам, среди которых жили, – этнический курьез, сохранившийся до наших времен. Современная Венгрия, в отличие от других малых стран, не имеет языковых связей с соседями, венгры остались этническим анклавом посреди Европы, числя в дальней родне разве что финнов.

Когда-то, в первые века христианской эры, это кочевое племя было вытеснено с прежней своей территории на Урале и мигрировало через степи на юг, чтобы остановиться в междуречье Дона и Кубани. Так они стали соседями хазар еще до того, как те приобрели значимость. Некоторое время они оставались частью федерации полукочевников, оногуров («Десяти стрел», или десяти племен; считают, что название «венгры» является славянским производным от этого слова (114; 419), (78; 176); сами же они с незапамятным времен называли себя «мадьярами».

Примерно с середины VII до конца IX в. они, как уже говорилось, оставались подданными Хазарской империи. Примечательно, что за все это время, пока другие племена увлеченно воевали друг с другом, не было зафиксировано ни одного вооруженного конфликта между хазарами и венграми, хотя по отдельности они то и дело воевали со своими близкими и дальними соседями: волжскими булгарами, дунайскими болгарами, гуззами, печенегами и так далее, не говоря об арабах и русах". Перефразируя русские летописи и арабские источники, Тойнби пишет, что «все это время венгры собирали для хазар дань со славянских и угро-финских народов в черноземной зоне к северу от собственно венгерской степной территории и в лесах дальше к северу. Свидетельством использования самого слова „мадьяры“ в тот период являются сохранившиеся топографические названия в этой части северной России. Названия эти, видимо, отмечают места былых венгерских передовых постов и гарнизонов» (114; 418). Из того, что венгры доминировали над соседями-славянами и собирали с них дань, Тойнби делает вывод, что «хазары использовали венгров как своих агентов, хотя венгры, несомненно, умели извлекать из этого пользу для себя» (114; 454).

Появление русов полностью взорвало эту прибыльную ситуацию. Приблизительно тогда же, когда был построен Саркел, венгры совершили бросающийся в глаза переход на западный берег Дона. Начиная с 830 г. почти весь народ переселился в район между Доном и Днепром, названный позже Леведией. Причины этой миграции активно обсуждаются историками; объяснение, предложенное Тойнби, – самое последнее и одновременно самое правдоподобное.

«Мы можем… заключить, что венгры занимали степь к западу от Дона с разрешения их хазарских сюзеренов… Поскольку Степная страна принадлежала прежде хазарам, а венгры были союзниками и подданными хазар, можно сделать вывод, что венгры поселились на этой хазарской территории не вопреки воле хазар… Действительно, напрашивается заключение, что хазары не только позволили венграм поселиться к западу от Дона, но и поселили их там в своих хазарских интересах. Переселение подчиненных народов из стратегических соображений практиковалось и ранее создателями кочевых империй… На новом месте венгры должны были помогать хазарам контролировать продвижение русов на юго-восток и на юг. Переселение венгров на правобережье Дона стояло в одном ряду со строительством на восточном берегу Дона крепости Саркел» (114, 454).

7

Почти полвека все было тихо. За это время отношения между венграми и хазарами сделались еще теснее; кульминацией стали два события, надолго запечатлевшиеся в венгерской народной памяти. Сначала хазары одарили их царем, основавшим первую венгерскую династию; потом несколько хазарских племен примкнули к венграм и глубоко преобразовали их этнический характер.

Первый эпизод описан Константином Багрянородным в сочинении «Об управлении империей» (около 950 г.) и подтверждается тем фактом, что названные им имена появляются в независимом сочинении – первой венгерской хронике (ХI в.). Константин сообщает, что до вмешательства хазар во внутренние дела венгерских племен у них не было верховного владыки, только племенные вожди; самый выдающийся из них звался Леведия (отсюда, позднее появилось название «Леведия»):

«Турок (мадьяр) было семь племен, но архонта (князя) над собой, своего ли или чужого, они никогда не имели, были же у них некие воеводы, из которых первым являлся вышеназванный Леведия. Они жили вместе с хазарами в течение трех лет, воюя в качестве союзников хазар во всех их войнах. Хаган, архонт Хазарии, благодаря мужеству турок и их воинской помощи, дал в жены первому воеводе турок, называемому Леведией, благородную хазарку из-за славы о его доблести и знаменитости его рода, чтобы она родила от него. Но этот Леведия по неведомой случайности не прижил детей с той хазаркой» [125]  [125] Константин Багрянородный. «Об управлении империей», с. 159.


[Закрыть].

Очередной неудачный династический союз… Однако каган был полон решимости укрепить связи между Леведией и его племенами и хазарским царством:

«Через недолгое время упомянутый хаган, архонт Хазарии, сообщил туркам, чтобы они послали к нему Леведию, первого своего воеводу. Посему Леведия, явившись к хагану Хазарии, спросил о причине, ради которой хаган отправил посольство, [требующее], чтобы Леведия пришел к нему. Хаган сказал ему: „Мы позвали тебя ради того, чтобы избрать тебя, поскольку ты благороден, разумен, известен мужеством и первый среди турок, архонтом твоего народа и чтобы ты повиновался слову и повелению нашему“» [126]  [126] Константин Багрянородный. «Об управлении империей», с. 161.


[Закрыть].

Однако Леведия оказался гордецом; выразив положенную по такому случаю признательность, он отказался от предложения стать марионеточным царьком и предложил вместо этого оказать такую милость другому воеводе, Алмуцу, либо сыну Алмуца, Арпаду. Тогда каган, «довольный этими речами», отправил Леведию с почетным эскортом назад к его народу; царем был назван Арпад. Церемония возведения Арпада была проведена по обычаю хазар, которые подняли его на щите. «До этого Арпада турки никогда не имели другого архонта, и с тех пор до сего дня они выдвигают архонта Туркии из этого рода» [127]  [127] Константин Багрянородный. «Об управлении империей», с. 161.


[Закрыть].

День, когда Константин написал эти слова, относился примерно к 950 г., то есть со времени изображенных событий минуло столетие. Арпад повел своих мадьяр на завоевание Венгрии, а его династия правила до 1311 года, так что его имя венгерские школьники узнают одним из первых. Хазары приложили руку ко многим историческим событиям.

8

Влияние второго эпизода на венгерский национальный характер было еще более значимым. Константин сообщает, не называя даты (31; гл. 39-40), о бунте (apostasia) части хазарского народа против их господ. «Да будет известно, что так называемые кавары произошли из рода хазар. Случилось так, что вспыхнуло у них восстание против своей власти, и, когда разгорелась междоусобная война, эта прежняя власть их [все-таки] одержала победу. Одни из них были перебиты, другие, бежав, пришли и поселились вместе с турками (венграми) в земле печенегов, сдружились друг с другом и стали называться каварами. Поэтому и турок они обучили языку хазар, и сами до сей поры говорят на этом языке, но имеют они и другой – язык турок. По той причине, что в войнах они проявили себя наиболее мужественными из восьми родов и так как предводительствовали в бою, они были выдвинуты в число первых родов. Архонт же у них один (а именно на три рода каваров), существующих и по сей день» [128]  [128] Константин Багрянородный. «Об управлении империей», с. 163.


[Закрыть].

Желая расставить точки над "I", Константин начинает следующую главу с перечисления «родов каваров и турок (венгров)». Первым в перечне стоит тот род, что отделился от хазар, «вышеназванный род каваров…» и т.д. (114; 426) Род, именовавший себя мадьярами, назван только третьим по счету.

Выглядит это так, словно венграм перелили – и метафорически, и буквально – хазарскую кровь. Это привело к целому ряду последствий. Во-первых, мы с удивлением узнаем, что по меньшей мере до середины Х в. в Венгрии говорили одновременно по-венгерски и по-хазарски. [129]  [129] Подробнее о хазарско-венгерском двуязычии, см.: Хелимский Е. А.Kiraly и olasz: к истории ранних славяно-тюрко-венгерских отношений // Славяне и их соседи. Место взаимных влияний в процессе общественного и культурного развития. Эпоха феодализма. Тезисы докладов. М., 1988.


[Закрыть]Это странное обстоятельство комментируют несколько современных специалистов. Так, Бьюри пишет: «Результатом этого двуязычия стал смешанный характер современного венгерского языка, что используют в своей аргументации противные стороны в споре об этнической принадлежности венгров» (114; 426). Тойнби (114; 427) отмечает, что хотя венгры давным-давно утратили двуязычие, на начальной стадии их государственности дело обстояло иначе, о чем свидетельствуют двести слов, заимствованных из тюркского языка (близкого чувашскому) [130]  [130] Большинство специалистов считает, что язык основной группы хазар относился к той же обособленной группе тюркских языков, которая представлена старобулгарскими надписями и современным чувашским языком. Письменных документов хазарского языка практически не сохранилось, см.: Кляшторный С. Г.Хазарская надпись на амфоре с городища Маяки // "Советская археология. 1979. № 1.


[Закрыть], на котором говорили хазары (см. выше – глава I,3).

Венгры, подобно русам, также переняли форму хазарского двоецарствия. Гардизи пишет: «Их начальник выступает в поход с двадцатью тысячами всадников, этого начальника зовут кенде. Кенде – титул их главного царя; титул того начальника, который заведует делами, – джыла, мадьяры делают то, что приказывает джыла» [131]  [131] Цит. по: Бартольд В. В.Извлечение из сочинения Гардизи «Зайн ал-ахбар» // Бартольд В. В. Сочинения. М., 1975. Т. VIII, с. 58.


[Закрыть]. Есть основания считать, что первыми «джылами» Венгрии были кабары (78; 127 и так далее).

Есть также основания предполагать, что среди взбунтовавшихся племен кабаров, которые фактически стали возглавлять венгерские племена, были евреи либо приверженцы иудейской религии" (12; III; 211, 332) [132]  [132] Сегодня можно с полным основанием говорить о приверженности кабаров к иудейской религии. Некрополь Челарево (Югославия), относимый к эпохе внедрения венгерских племен в Закарпатье (около 900 г.), дал погребальный инвентарь, типичный для кочевников, но, наряду с ним, и весьма необычный элемент, десятки кирпичей или их фрагментов с граффити с изображением семисвечника и других иудейских символов (Эрдели И.Кабары (кавары) в карпатском бассейне // Советская археология. 1983. № 4, с. 174-181).


[Закрыть]. Очень может быть, что, как предполагают Артамонов и Барта (13; 99, 113), «apostasia» кабар была каким-то образом связана с религиозными реформами царя Обадии, либо стала реакцией на них. Раввины, толкующие закон, строгие диетические требования, талмудическая казуистика – все это пришлось, наверное, не по нутру воинам-степнякам в сверкающих доспехах. Если они и исповедовали иудейскую религию, то, скорее, на манер древних евреев из пустыни, а не как раввины-ортодоксы. Возможно, они были даже последователями фундаменталистской секты караимов и попали в разряд еретиков. Но факты в защиту такого предположения отсутствуют.

9

Тесное взаимодействие хазар и венгров закончилось в 896 г., когда венгры, простившись с евразийскими степями, пересекли Карпатские горы и завоевали территории, ставшие с той поры их родиной. Обстоятельства этого переселения вызывают споры, но в общих чертах ясны [133]  [133] Л. Н. Гумилев характеризует эти события следующим образом: «В первом десятилетии IX в. произошли события, в результате которых сочетание двух суперэтносов преобразило зону этнического контакта в хищную и беспощадную этническую химеру. Обращать в иудаизм население Хазарии никто и не собирался. Иудейские мудрецы хранили завет Иеговы для избранного народа, которому теперь достались все накопленные блага, связанные с руководящими должностями. Переворот, жертвой которого стала родовая аристократия всех этносов, входивших в Хазарский каганат и уживавшихся с тюркской династией, вызвал гражданскую воину, где на стороне повстанцев выступили мадьяры, а на стороне иудеев – нанятые за деньги печенеги. Сведения об этой войне между народом и правительством содержатся у Константина Багрянородного. […] После этой войны, начало и конец которой не поддаются точной датировке, Хазария изменила свой облик. Из системной целостности она превратилась в противоестественное сочетание аморфной массы подданных с господствующим классом, чуждым народу по крови и религии» (Гумилев Л. Н.Древняя Русь и Великая Степь М., 1989, с. 140-141).


[Закрыть].

В последние десятилетия IX века в сложной мозаике кочевых племен появился еще один элемент – дикое племя печенегов [134]  [134] Или пачинаков, по-венгерски – «besenyok»


[Закрыть]. Скудные сведения об этом тюркском племени обобщены Константином: он характеризует их как жадных до ненасытности варваров, которые могли за хорошую мзду воевать с другими варварами и с русами. Проживали они между Волгой и Уралом под хазарским сюзеренитетом; Ибн Русте (37, 105) утверждает, что хазары подвергали их земли ежегодным набегам для сбора дани.

К концу IX века с печенегами случилась катастрофа (для кочевников обычная): их вытеснили с родных земель восточные соседи. Соседями этими были гуззы (или огузы), так не понравившиеся Ибн Фадлану, – одно из многочисленных тюркских племен, отрывавшихся время от времени от центрально-азиатского причала и перемещавшихся к западу. Потесненные печенеги попытались задержаться в Хазарии, но хазары дали им отпор [135]  [135] Одна из возможных интерпретаций слов Константина: «Гуззы и хазары воевали с печенегами» (21; 424).


[Закрыть]– [136]  [136] В оригинале упомянутое место из сочинений Константина Багрянородного звучит так (гл. 37): «Да будет известно, что пачинакиты (печенеги) сначала имели место своего обитания на реке Атил, а также на реке Геих (Урал), будучи соседями и хазар, и так называемых узов (огузов). Однако пятьдесят лет назад упомянутые узы, вступив в соглашение с хазарами и пойдя войною на пачинакитов, одолели их и изгнали из собственной их страны, и владеют ею вплоть до нынешних времен так называемые узы». Цит. по: Константин Багрянородный. «Об управлении империей», с. 159.


[Закрыть]. Печенеги продолжили движение на запад и, форсировав Дон, оказались на территории венгров. Те, в свою очередь, были вынуждены откатиться на запад, в район между Днепром и Сиретом, названный ими «Этелькез» – (Etel-Koz [венгр.] – «междуречье»). Они оказались там примерно в 889 г., но в 896 г. печенеги, вступив в союз с дунайскими болгарами, нанесли новый удар, после чего венгры оказались в теперешней Венгрии.

Такова в общих чертах история венгерского исхода из восточных степей и разрыва венгеро-хазарских связей. Историки расходятся в подробностях процесса: некоторые (78) утверждают, причем с пылом, что венгры потерпели от печенегов одно, а не два поражения, и что «Этелькез» – всего лишь другое название мифической Леведии; но мы в эти препирательства знатоков вдаваться не будем. Более интригующим выглядит очевидное противоречие между образом венгров – могучих воинов и их бесславным бегством с удобных земель. Из «Хроники Хинкмара Реймсского» (78, 71) мы узнаем, что в 862 г. они совершили набег на империю восточных франков – первое из вторжений варваров, будораживших Европу на протяжении всего следующего столетия. Сообщается и об ужасающей встрече святого Кирилла, «апостола славян», с венгерской ордой, приключившейся в 860 г., когда тот направлялся в Хазарию. В тот момент, когда он молился, они напали на него, «воя, как волки». Впрочем, святость уберегла его от беды (78, 71) [137]  [137] Сказания о начале славянской письменности / Вступ. статья, пер. и коммент. Б. Н. Флори. М., 1981, с. 78. Волчий вой – характерная черта «варваров» в произведениях византийских авторов.


[Закрыть]. В другой хронике (78; 76) говорится о конфликте, имевшем место в 881 г., где столкнулись, с одной стороны, интересы венгров и кабаров, а с другой, – франков. По сообщению Константина (гл. 40), спустя десять лет венгры «переправились [через Дунай] и, воюя против Симеона [царя дунайских болгар], наголову разбили его, наступая, дошли до Преслава и заперли его в крепости по названию Мундрага, вернувшись затем в свою землю». (31; гл. 40) [138]  [138] Константин Багрянородный. «Об управлении империей». с. 165.


[Закрыть].

Как же совместить все эти героические свершения с серией одновременных отступлений, в результате которых мадьяры откатились с Дона в Венгрию? Как представляется, ответом может послужить отрывок из сочинения Константина, следующий сразу за только что процитированным:

«После того как Симеон вновь помирился с василевсом ромеев и обрел безопасность, он снесся с пачинакитами (печенегами) и вступил с ними в соглашение с целью нападения на турок (мадьяр) и уничтожения их. Когда турки отправились в военный поход, пачинакиты вместе с Симеоном пришли против турок, истребили целиком их семьи и беспощадно прогнали оттуда турок, охраняющих свою страну. Турки же, возвратясь и найдя свою страну столь пустынной и разоренной, поселились в земле, в которой проживают и ныне (т.е. в Венгрии)» [139]  [139] Константин Багрянородный. «Об управлении империей». с. 165.


[Закрыть].

Иными словами, когда большая часть войска венгров «ушла в поход», их земли и семьи подверглись нападению; судя по упомянутым выше хроникам, венгры часто уходили в дальние походы, оставляя свои очаги почти без защиты. Такая опасная привычка выработалась у них в период, когда их непосредственными соседями были сюзерены-хазары да миролюбивые славянские племена. Но с появлением жадных до земель печенегов ситуация изменилась. Несчастье, описанное Константином, было, возможно, последним в череде схожих бед, после чего венгры решили искать себе новое, безопасное место за горами, в стране, которую знали по двум предыдущим походам.

В пользу этой гипотезы говорит еще одно соображение. Видимо, традиция совершать набеги сформировалась у венгров только во второй половине IX в. – примерно тогда, когда произошло то самое вливание хазарской крови. Результат получился двойственным. Кабары, «воины более опытные и более мужественные», стали, как мы видели, главным племенем и заразили новых родичей духом авантюризма, вскоре превратившим их в «бич Европы», подобный их предшественникам-гуннам. К тому же они обучили венгров «своеобразной и характерной тактике, применявшейся с незапамятных времен всеми тюркскими народами – гуннами, аварами, турками, печенегами, команами, но только ими…, когда легкая кавалерия изображала бегство, стреляя на скаку, а потом внезапно снова мчалась на врага с волчьим воем» (78; 123).