Текст книги "Тринадцатое колено. Крушение империи хазар и ее наследие"

Автор книги: Артур Кестлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Эти методы приносили неизменный эффект в IX и Х вв., когда венгерские набеги не давали покоя Германии, Балканам, Италии и даже Франции, однако на печенегов они почти не действовали, потому что те поступали так же, и от их воя тоже стыла кровь в жилах…

Таким образом, косвенно, по дьявольской логике истории, хазары способствовали созданию венгерского государства, а сами исчезли в тумане веков. Маккартни, рассуждая таким же образом, пошел еще дальше, подчеркивая решающую роль, сыгранную переходом кабар:

«Ядро венгерской нации, настоящие финно-угры, сравнительно (хоть и не совсем) мирные, оседлые земледельцы, поселились в холмистой области к западу от Дуная. Долину Алфолд заняло кочевое племя кабар – настоящие тюрки, скотоводы, всадники и бойцы, движущая сила и войско нации. Именно этот народ занимал в эпоху Константина почетное место „первой венгерской орды“. Я считаю, что именно кабары устраивали из степей набеги на русов и славян, вели кампанию против булгар в 895 г.; во многом именно они еще полвека после того наводили ужас на половину Европы» (78; 112).

Тем не менее, венграм удалось сберечь свою этническую идентичность. «Основная тяжесть шестидесятилетней непрекращающейся свирепой войны легла на кабар, ряды которых чрезвычайно поредели. Тем временем настоящие венгры, жившие относительно мирно, численно значительно увеличились» (78; 123). Несмотря на период двуязычия, они сумели сохранить свой финно-угорский язык, невзирая на немецкоязычное и славяноязычное соседство в отличие от дунайских болгар, утративших прежний тюркский язык и говорящих теперь на одном из славянских языков.

Однако влияние кабар ощущалось в Венгрии и дальше, и даже после того, как их разделили Карпаты, связи между хазарами и венграми прервались не полностью. По данным Васильева (35; 262), в Х в. венгерский герцог Таксони пригласил не установленное количество хазар поселиться на его землях. Не исключено, что среди этих переселенцев было немало хаэарских евреев. Можно также предположить, что и кабары, и позднейшие иммигранты привезли с собой некоторых из прославленных ремесленников, научивших венгров своему искусству (см. выше, глава I, 13).

В процессе овладения новым постоянным местожительством венграм пришлось вытеснить прежних жителей, моравов и дунайских болгар, оказавшихся в итоге на своих теперешних территориях. Другие их славянские соседи – сербы и хорваты – остались на своих традиционных землях. Так в результате цепной реакции, начавшейся на далеком Урале – гуззы потеснили печенегов, те венгров, те болгар и моравов, – карта Центральной Европы стала приобретать свой сегодняшний облик. Место меняющегося калейдоскопа заняла знакомая нам чересполосица.

10

Но вернемся к русам, которых мы оставили в момент бескровного захвата Киева людьми Рюрика, имевшего место примерно в 862 г. В это же время печенеги потеснили на запад венгров, лишая хазар защиты на западном фланге. Возможно, это объясняет ту легкость, с какой русы овладели Киевом.

Однако ослабление военной мощи хазар сделало и византийцев беззащитными перед рейдами русов. Примерно тогда же, когда Рюрик обосновался в Киеве, корабли русов спустились вниз по Днепру, пересекли Черное море и напали на Константинополь. Дж. Бьюри выразительно описывает эти события:

"В июне 860 г. император [Михаил III] выступил со всей своей армией против сарацин. Он успел далеко уйти, когда, получив неожиданные вести, заторопился назад в Константинополь. Войско русов проплыло на двухстах судах по Черному морю, вошло в Босфор, подвергло разграблению монастыри и пригороды на берегах пролива и захватило Княжеский остров. Жители города были совершенно деморализованы внезапно обрушившимся на них ужасом и неспособны что-либо предпринять. Войска [Тагмата], обычно стоявшие в окрестностях города, находились далеко, с императором…, а флот отсутствовал. Опустошив пригороды, варвары приготовились атаковать город. В момент кризиса достойно себя повел святейший патриарх Фотий; он взял на себя задачу вернуть отвагу соотечественникам… Он выразил общие чувства, когда назвал нелепостью то, что над столицей империи, «царицей почти всего мира», измывается шайка славян, злобная и невежественная толпа [140]  [140] В окружном послании патриарха Фотия (867 г.) говорится: Народ…, ставший у многих предметом частых толков, превосходящий всех жестокостью и склонностью к убийствам, – так называемый народ рос". См. также: Ловягин Е.Две беседы святейшего патриарха Константинопольского Фотия по случаю нашествия россов на Константинополь // Христианское чтение. СПб., 1882. Сентябрь-октябрь; Лопарев X. М.Старое свидетельство о положении ризы Богородицы применительно к нашествию русских на Византию в 860 г. // Византийский временник 1895 Т. II. Вып. 4.


[Закрыть]. Но еще большее впечатление на чернь произвели чудеса, которые он успешно творил и в предыдущие осады. Вокруг городских стен торжественно пронесли покрова Богоматери; все верили, что, обмокнув их в море, можно поднять ураган. Ураган не поднялся, но вскоре русы стали отходить, и мало кто из ликующих горожан не связал освобождение с вмешательством Царицы Небесной" (21; 419) [141]  [141] Эти же события в «Повести временных лет» разворачиваются в полном согласии с церковной легендой, риза святой Богородицы, опущенная в воду, вызывает внезапную бурю, которая разметала корабли русов и выбросила их на берег.


[Закрыть].

Добавим для пикантности, что патриарх Фотий, спасший своим красноречием имперский город, был той самой «хазарской рожей», отправившей святого Кирилла в его миссионерский поход. Что касается отхода русов, то он был вызван поспешным возвращением греческой армии и флота; но патриарх действительно помог горожанам сохранить самообладание в момент тревожного ожидания.

Любопытные комментарии к этому эпизоду можно найти у Тойнби. Он пишет, что в 860 г. русы «были, возможно, ближе к захвату Константинополя, чем когда-либо потом» (114; 448). Он разделяет точку зрения некоторых русских историков, что нападение днепровской флотилии восточных скандинавов, преодолевшей Черное море, было скоординировано с одновременной атакой флота западных викингов, подошедших к Константинополю из Средиземного моря, через Дарданеллы:

«Васильев, Пашкевич и Вернадский склонны полагать, что встреча двух флотилий в Мраморном море была хорошо подготовлена, что дает основания полагать, что над всем этим планом поработал один крупный стратег. Они высказывают предположение, что новгородский Рюрик и ютландский Рорик – одно и то же лицо» (114; 447).

Из этого можно заключить, каков был калибр неприятеля, с которым пришлось иметь дело хазарам. Византийская дипломатия без промедления отдала ему должное и затеяла двойную игру, то ведя войны, то занимаясь умиротворением завоевателя в благочестивой надежде, что русы рано или поздно будут обращены в христианство и присоединятся к пастве Восточной патриархии. Что касается хазар, то они были важным активом на тот момент, но могли быть преданы при первой же представившейся подходящей или даже мало подходящей возможности.

11

На протяжении двух следующих столетий в византийско-русских отношениях вооруженные конфликты чередовались с договорами о дружбе. Воевали в 866 (осада Константинополя), 907, 941, 944, 969-971 гг., договоры заключались в 838-839, 861, 911, 945, 957, 971 гг. О содержании этих в разной степени секретных договоров нам известно мало, однако даже то, что мы знаем, свидетельствует о чрезвычайной сложности дипломатической игры. Через несколько лет после осады Константинополя тот же патриарх Фотий сообщает, что русы прислали в Константинополь послов и – в соответствии с византийской формулой, предписанной для новообращенных, – «молили императора о крещении» [142]  [142] О крещении Руси вслед за событиями похода на Константинополь в 860 г. сообщает Хроника Продолжателя Феофана: «Набег росов (это скифское племя, необузданное и жестокое), которые опустошили ромейские земли, сам Понт Евксинский предали огню и оцепили город (Михаил в то время воевал с исмаилитами). Впрочем, насытившись гневом Божиим, они вернулись домой – правивший тогда церковью Фотий молил Бога об этом, – а вскоре прибыло от них посольство в царственный город, прося приобщить их Божьему крещению. Что и произошло». Подробный анализ этих сведений см.: Бибиков М. В.Когда была крещена Русь? (Взгляд из Византии) // Ученые записки Российского Православного Университета ап. Иоанна Богослова. М., 2000. Вып. 5 (Византинистика и неоэллинистика), с. 24-31.


[Закрыть]. Бьюри так комментирует это: «Мы не знаем, какие сообщества русов и в каком количестве представляло это посольство, но цель, видимо, была в принесении извинений за недавний рейд и, возможно, в освобождении пленных. Несомненно, некоторые русы были согласны креститься…, но семя упало на не слишком плодородную почву. Еще сто лет мы ничего не слышим о христианстве на Руси. Однако договор, заключенный между 860 и 866 гг., имел, видимо, иные последствия» (21; 422).

К последствиям относилась служба скандинавских моряков в византийском флоте – к 902 г. их там насчитывалось семьсот человек. Появилась также знаменитая «варяжская дружина» – элитная часть из русов и других наемников-северян, включая даже англичан. По договорам 945 и 971 гг. русские правители Киевского княжества даже брали на себя обязательство посылать войска византийскому императору по его запросу (114; 448). При Константине Багрянородном, то есть в середине Х века, в Босфоре постоянно стоял флот русов – уже не для того, чтобы осаждать Константинополь, а чтобы торговать. Торговля была отрегулирована до тонкостей (за исключением моментов вооруженных стычек): согласно «Повести временных лет», по договорам 907 и 911 гг. русским визитерам разрешалось входить в Константинополь только через одни ворота, группами не более пятидесяти человек, в сопровождении государственного мужа, во время пребывания в городе они должны были получать столько хлеба, сколько им требовалось, а также помесячно – запасы другой провизии сроком до 6 месяцев, включая хлеб, вино, мясо, рыбу, фрукты, а «баню им устраивают, сколько захотят». Для обеспечения бесперебойности поставок сбыт провизии на черном рынке за наличные карался отсечением руки. Одновременно союзников настойчиво пытались обратить в православие во имя конечной цели – мирного сосуществования с набирающим мощь народом.

Но от этих попыток было мало пользы. Согласно «Повести временных лет», когда Олег, правитель Киева, заключил в 907 г. договор с византийцами, императоры Лев и Александр (соправители), «обязались уплачивать дань и ходили по взаимной присяге сами целовали крест, а Олега с мужами его водили в клятве по закону русскому, и клялись те своим оружием и Перуном их богом, и Волосом богом скота, и утвердили мир» (102, 65) [143]  [143] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 221.


[Закрыть].

Минуло прочти полвека, отгремело несколько сражений, состоялось несколько договоров – и Святая Церковь оказалась в одном шаге от победы: в 957 г. киевская княгиня Ольга (вдова князя Игоря) приняла крещение во время своего государственного визита в Константинополь (если не была окрещена еще до отъезда – по этому поводу существуют разные мнения). [144]  [144] Подробнее о спорных вопросах истории крещения княгини Ольги см.: Ариньон Ж.-П.Международные отношения Киевской Руси в середине Х в. и крещение княгини Ольги // Византийский временник. М., 1980. Т. 41; Литаврин Г. Г.Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь: Проблема источников // Византийский временник. М., 1981. Т. 42; Литаврин Г. Г. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини Ольги // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и исследования 1985. М., 1986; Оболенский Д.К вопросу о путешествии русской княгини Ольги в Константинополь в 957 г. // Проблемы изучения культурного наследия. М., 1985; Назаренко А. В.Еще раз о дате поездки княгини Ольги в Константинополь: источниковедческие заметки // Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования 1992-1993 гг. М., 1995.


[Закрыть]

В «Книге о церемониях византийского двора» описаны пиры и увеселения в честь Ольги, хотя не говорится, как княгиня отнеслась к механическим игрушкам, выставленным в тронном зале, – например, к рычащей фигуре льва. (Другой высокий гость, епископ Луипранд, признается, что смог сохранить хладнокровие только потому, что был заранее предупрежден о готовящихся сюрпризах). Церемониймейстер, которым выступал сам Константин, видимо, сбивался с ног, ибо Ольга была не единственной женщиной в делегации: женщинами были и все ее ближайшие приближенные, мужчины – дипломаты и советники числом 82 человека – скромно держались в хвосте русской процессии" (114; 504) [145]  [145] Девять Ольгиных родственников, двадцать дипломатов, сорок три торговых советника, два переводчика, шесть слуг дипломатов и собственный переводчик Ольги.


[Закрыть]Перед началом пира произошло небольшое недоразумение, символичное для деликатных отношений между Русью и Византией. Появившись в тронном зале, византийские дамы согласно протоколу пали ниц перед императорским семейством. Ольга осталась стоять, «но было с удовлетворением отмечено, что она несильно, но все же заметно склонила голову. Чтобы указать ей ее место, ее усадили, по примеру государственных гостей-мусульман, за отдельный стол» (114; 504).

«Повесть временных лет» предлагает иную, сильно приукрашенную версию этого государственного визита. Когда был поднят непростой вопрос о крещении, Ольга заявила «Если хочешь крестить меня, то крести меня сам, – иначе не крещусь». И крестил ее царь с патриархом. Просветившись же, она радовалась душой и телом. И наставил ее патриарх в вере, и сказал ей «Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя русские потомки в грядущих поколениях твоих внуков». И дал ей заповеди о церковном уставе и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении тела в чистоте. Она же, наклонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая. […] После крещения призвал ее царь и сказал ей: «Хочу взять тебя в жены себе». Она же ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью. А у христиан не разрешается это, – ты сам знаешь». И сказал ей царь: «Перехитрила ты меня, Ольга»" (102; 82) [146]  [146] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 241-242.


[Закрыть].

Когда Ольга вернулась в Киев, «прислал к ней греческий царь послов со словами: „Много даров я дал тебе. Ты ведь говорила мне: когда де возвращусь в Русь, много даров пришлю тебе – челядь, воск и меха и воинов в помощь“. Отвечала Ольга через послов: „Если ты также постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе“. И отпустила послов с этими словами». (102; 83) [147]  [147] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 242.


[Закрыть].

Ольга-Хельга была, наверное, настоящей амазонкой скандинавских кровей. Как уже говорилось, она была вдовой князя Игоря, считающегося сыном Рюрика и представленного в «Повести временных лет» жадным, безрассудным и жестоким правителем. В 941 г. он напал на византийцев с большим флотом. С пленными русы поступили так: «одних распинали, в других же, расстанавливая их как мишени, стреляли, хватали, связывали назад руки и вбивали железные гвозди в макушки голов. Много же и святых церквей предали огню» (102; 72) [148]  [148] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 230.


[Закрыть]. В конце концов они потерпели поражение от Византийского флота, обрушившего на них греческий огонь. «Феофан же встретил их в ладьях с огнем и стал трубами пускать огонь на ладьи русских. И было видно страшное чудо. Русские же увидев пламень, бросались в воду морскую, стремясь спастись. И так остаток их возвратился домой. И, придя в землю свою, поведали – каждый своим – о происшедшем и о ладейном огне. „Будто молнию небесную, – говорили они, – имеют у себя греки, и, пуская ее, пожгли нас, оттого и не одолели их“» [149]  [149] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 230.


[Закрыть]– [150]  [150] Тойнби без колебаний называет таинственное оружие греков «напалмом» Это был химикат неизвестного состава, возможно, производное нефти, самовоспламенявшееся при контакте с водой и не смывавшееся ею.


[Закрыть]– [151]  [151] Таинственное оружие греков как представляло загадку для их противников, так остается загадкой и для большинства современных историков. Обычно ссылаются на трактат «Liber ignium ad comburendos hostes» («Книга об огнях для опаления врагов»), который известен в латинском переводе с арабского языка с конца XIII в. Авторство трактата приписывается Марку Греку (нач. IX в.) (см.: Berthelot M.La chimie au Moyen Age. Paris. 1893, р. 100; ср.: Partington J. R.A History of Greek Fire and Gunpowder. Cambridge, 1960, р. 42) Считается, что рукопись передает рецепт греческого огня, сходный с порохом. Описание состава «греческого огня» в этом трактате представляет собой некую фантастическую смесь: «Приготовляй греческий огонь таким способом: сера, винный камень, камедь, смола, селитра, нефтяное масло и обыкновенное [растительное] масло. Вскипяти все это вместе, опусти затем туда паклю и зажги» (цит. по: Арендт В. В.Греческий огонь (техника огневой борьбы до появления огнестрельного оружия) // Архив истории науки и техники. М., 1936. Серия 1. Вып. 9, с. 170). Это дало повод исследовательской традиции скрупулезно заняться составом «греческого огня», т.е. историей пороха, якобы изобретенного в Европе. (Школяр С. А.Китайская доогнестрельная артиллерия. М., 1980, с. 11, 16). Спор свелся к вопросу – входила ли в состав малоазиатского «греческого огня» селитра или нет. Старания многих исследователей сводились к отождествлению понятий «греческий огонь» и «порох». Очевидно, что в рамках этой исследовательской традиции любое свидетельство об огнеметах либо совершенно игнорировалось, либо переходило в тему огнестрельного оружия. Соответственно, в многочисленных комментариях к разным текстам «греческий огонь» представлялся смесью жженой извести, серы, угля, смолы, нефти, селитры и прочего, которая каким-то малопонятным образом выбрасывалась из медных труб. Все это выглядит довольно странно. Византийский император Константин Багрянородный (952 г.), сообщая своему сыну о секретном оружии империи, определенно говорит о нефти и «влажном огне». Секрет «греческого огня» был не в составе смеси, а в способе использования нефти, нагреваемой в герметичных котлах.
  Действовало это оружие следующим образом. Через особые трубы разогретая нефть огненной струей выбрасывалась на неприятельский корабль, который, как правило, воспламенялся. Согласно исследованию Г. Халдона и М. Бурне, секрет жидкого огня состоял не столько в соотношении входящих в смесь ингредиентов, сколько в технологии и методах ее использования, а именно: в точном определении степени подогрева герметически закрытого котла и в степени давления на поверхность смеси воздуха, нагнетаемого с помощью мехов. В нужный момент кран, запирающий выход из котла в сифон, открывался, к выходному отверстию подносилась лампадка с открытым огнем, и с силой выбрасываемая горючая жидкость, воспламенившись, извергалась на суда или осадные машины врага (Haldon G., Burne M.A Possible Solution to the Problem of Greek Fire // Byzantinische Zeitschrift 1977. Bd. 70, § 91-99).
  Константин Багрянородный в сочинении «Об управлении империей» дважды говорит о жидком огне, выбрасываемом через сифоны. Он предостерегает своего сына от проклятий, которые падут на голову дерзнувшего передать секрет этого огня другому народу. И добавляет: «Было определено, чтобы все питающие рвение и страх божий отнеслись к сотворившему такое как к общему врагу и нарушителю великого сего наказа и постарались убить его, предав мерзкой и тяжкой смерти». Сохранение секрета изготовления жидкого огня является главной заботой правящего императора: «Мы точно осведомлены отцами и дедами, чтобы он изготовлялся только у христиан и только в том городе, в котором они царствуют, – и никоим образом не в каком ином месте, а также чтобы никакой другой народ не получил его и не был обучен его приготовлению».
  Вернемся к событиям похода князя Игоря на греков в 941 г. Об этом сражении сообщает Лиудпранд из Кремоны. Он рассказывает, что грекам удалось подготовить к морскому бою 15 хеландрий (огненосных судов). Любопытно звучит фраза о хорошей погоде, позволившей грекам метать огонь. Очевидно, что если бы использовались катапульты, погода не играла бы никакой роли. «В это время бурная погода сменилась на тихую, и грекам стало возможно бросать огонь. Вошедши в середину они пустили огонь вокруг себя. Увидевши это, русские тотчас стали бросаться в воду, предпочитая скорее утонуть, чем быть сожженными огнем. Иные в тяжелых доспехах и со щитами поплыли к берегу, но плывя, многие утонули, и никто из них в тот день не спасся, а только те, которые вышли на берег» (цит. по: Айналов Д. В.Замечания к тексту «Слова о полку Игореве» // Сб. статей к сорокалетию ученой деятельности академика А. С. Орлова. Л., 1934, с. 182). Известна миниатюра из библиотеки Ватикана (No 1605), представляющая судно, которое атакует другое судно при помощи описанного выше огня. Оно оснащено трубою, несомненно, металлической, может быть, бронзовой, из которой почти горизонтально извергается пламя большой длины. Вероятнее всего, это единственная сохранившаяся иллюстрация средневекового огнемета. Важные для нашего сюжета сведения о применении византийцами жидкого огня содержатся в сочинении Анны Комнин. Касаясь событий 1099 г., она описывает подготовку ромеев к морскому сражению с пизанским флотом. Обращает особое внимание хитрость, которую используют греки: «Зная опытность пизанцев в морских боях и опасаясь сражения с ними, император поместил на носу каждого корабля бронзовую или железную голову льва или какого-нибудь другого животного, – позолоченные, с разинутой пастью, головы эти являли собой страшное зрелище. Огонь, бросаемый по трубам в неприятеля, проходил через их пасть, и казалось, будто его извергают львы и другие звери». Совершенно ясно, что речь идет о струе горючей жидкости, которая под давлением вырывается из сифона по трубе, воспламеняется и достигая кораблей противника, сжигает их. Анна Комнин описывает огнемет. Головы зверей, венчающие огненосные трубы, являлись лишь устрашающим камуфляжем. Офицер, управлявший огнеметом, мог направлять струю в любую сторону. Для убедительности обратимся к следующему эпизоду сочинения Анны Комнин. Командующий византийским флотом «Ландульф первым подплыл к пизанским кораблям, но неудачно метнул огонь и достиг лишь того, что огонь рассеялся. Комит [высший офицерский чин] по имени Элеимон отважно атаковал с кормы большой корабль, однако его судно зацепилось за руль вражеского и не смогло отплыть. Элеимон попал бы в плен, если бы немедленно не кинулся к снарядам, не бросил в пизанцев огонь и не поразил цель. Затем он быстро повернул корабль и тотчас же поджег еще три огромных варварских корабля. […] Варвары, испуганные огнем (ведь они не привыкли к снарядам, благодаря которым можно направлять пламя, по своей природе поднимающееся вверх, куда угодно – вниз и в стороны) и устрашенные бурей, решили обратиться в бегство» (Анна Комнина.Алексиада / Вступ. ст., пер., коммент. Я. Н. Любарского. М., 1965, с. 314).


[Закрыть]. За этим столкновением с интервалом в четыре года последовал очередной договор о дружбе. Русы как морской народ были поражены «греческим огнем» сильнее, чем другие враги Византии, и «небесные молнии» стали сильным аргументом в пользу греческой церкви. Тем не менее, готовность к крещению еще не наступила.

В 954 г., после убийства Игоря древлянами, славянским племенем, которое он обложил непосильной данью, Ольга стала киевской правительницей. Свое правление она начала с мести древлянам: сначала велела похоронить заживо послов древлян, приехавших договариваться о мире, потом заперла в бане и спалила заживо делегацию знатных древлян, последовали новые массовые убийства, а в конце концов был спален дотла главный город древлян. До крещения кровожадность Ольги была поистине ненасытной. Но став христианкой, она, как утверждает все та же русская летопись, была «предвозвестницей христианской земле, как денница перед солнцем, как заря перед светом. Она ведь сияла; как луна в ночи, так и она светилась среди язычников, как жемчуг в грязи». Отсюда было уже недалеко до канонизации Ольги как первой святой русской православной церкви.

12

И все-таки несмотря на шум, поднявшийся из-за крещения Ольги и ее государственного визита в Константинополь, последнее слово в бурном диалоге между греческой церковью и русами еще не было произнесено. Сын Ольги Святослав остался язычником, отказавшись прислушаться к материнским увещеваниям. «Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых. И легко ходил в походах, как пардус, и много воевал» (102, 84) [152]  [152] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 244.


[Закрыть]– в первую очередь, с Хазарией и Византией. Только в 988 г., в княжение его сына, Владимира Святого, правящая русская династия окончательно перешла в вероисповедание греческой православной церкви – примерно тогда же, когда венгры, поляки и скандинавы, включая жителей далекой Исландии, оказались в лоне римской католической церкви. Начал оформляться длительный религиозный раскол мира, в этом контексте иудеи-хазары превратились в анахронизм. Нарастающая близость между Константинополем и Киевом, невзирая на все взлеты и падения в их отношениях, постепенно свела на нет значение Итиля, присутствие хазар на русско-византийских торговых путях и необходимость отдавать им десятую часть от стоимости растущего товаропотока стала обременительной и для византийской казны, и для русских вооруженных купцов.

Симптоматичной для меняющегося отношения Византии к прежним союзникам была уступка русским Херсона. Несколько веков византийцы и хазары то воевали, то интриговали, стремясь отстоять владение этим важным крымским портом, но когда в 987 г. Владимир занял Херсон, византийцы даже не стали протестовать. Как выразился Бьюри, «то была не слишком большая жертва на алтарь нерушимого мира и дружбы с русским государством, набиравшим силу» (21; 418).

Возможно, Херсоном и стоило пожертвовать; но пренебрежение союзом с хазарами, как доказало время, было проявлением близорукости.

IV. Крушение

1

Рассказывая о русско-византийских отношениях в IX-Х вв., я имел возможность пользоваться двумя подробными источниками: сочинением Константина Багрянородного «Об управлении империей» и древнерусской «Повестью временных лет». Но что касается русско-хазарского противостояния в тот же период, к которому мы теперь обращаемся, то по этому поводу сопоставимые материалы отсутствуют; архивы Итиля, если таковые и существовали, утрачены, и чтобы разобраться в истории Хазарского каганата в последнее столетие его существования, нам придется снова довольствоваться разрозненными намеками, выуживаемыми из сочинений арабских хронистов и географов.

Рассматриваемый период длился примерно с 862 г., когда русы заняли Киев, и примерно до 965 г., когда Святослав разрушил Итиль. После утраты Киева и ухода венгров за Карпаты прежние вассалы Хазарии на западе (не считая некоторых районов Крыма) вышли из-под контроля кагана, поэтому киевский князь мог свободно призвать славянские племена в бассейне Днепра прекратить выплату дани хазарам (102; 84).

Хазары, возможно, примирились бы с потерей ведущей роли на западе, если бы не усиливающееся проникновение русов на восток, в низовья Волги и на берега Каспийского моря. Земли мусульман, прилегающие с юга к «Хазарскому» морю, – Азербайджан, Ширван, Табаристан и другие – были лакомой приманкой для флотилий викингов, которые были не прочь и пограбить их, и устроить там фактории для торговли с исламским халифатом. Однако подступы к Каспию контролировались хазарами, чья столица Итиль находилась как раз в дельте Волги, так же обстояло дело в прошлом с подступами к Черному морю, пока хазары удерживали Киев. Контроль выражался в том, что русам приходилось испрашивать разрешения на проход каждой флотилии и платить десятипроцентный таможенный сбор – ущемление и для гордости, и для кармана.

Какое-то время сохранялось хрупкое равновесие. Караваны русов платили положенную мзду, выходили в Хазарское море и вели торговлю с прибрежными жителями. Но, как мы уже видели, торговля часто сменялась грабежом. Между 864 и 884 гг. (37, 238) отряд русов напал на порт Абескун в Табаристане. Нападение было отбито, но в 910 г. русы вернулись, разграбили город и окрестности и увели взятых в плен мусульман, чтобы продать их на невольничьих рынках. Хазарам это, видимо, создало большую проблему из-за их дружественных отношений с халифатом и наличия в хазарской армии дружины наемников-мусульман. Спустя три года, в 913 г. дошло до вооруженного столкновения, закончившегося резней.

Это важное событие, уже вкратце упоминавшееся (глава III, 3), было подробно описано ал-Масуди, тогда как в «Повести временных лет» о нем умалчивается. Ал-Масуди повествует, как «после 300 года Хиджры [912-913 гг. н.э.] флот русов из 500 судов, с сотней людей на каждом» приблизился к хазарской территории:

«Когда суда русов доплыли до хазарских войск, размещенных у входа в пролив, они снеслись с хазарским царем [прося разрешения] пройти через его землю, спуститься вниз по его реке, войти в реку (канал, на котором стоит их столица?) и таким образом достичь Хазарского моря, […] с условием, что они отдадут ему половину добычи, захваченной у народов, живущих у этого моря. Он разрешил им совершить это [беззаконие], и они вошли в пролив, достигли устья реки [Дона] и стали подниматься по этому рукаву, пока не добрались до Хазарской реки [Волги], по которой они спустились в город Атиль и, пройдя мимо него, достигли устья, где река впадает в Хазарское море, а оттуда [поплыли] в город Амоль (в Табаристане). Названная река [Волга] велика и несет много воды. Суда русов разбрелись по морю и совершили нападения на Гилян, Дейлем, Табаристан, Абаскун, стоящий на берегу Джурджана, на нефтеносную область (Апшерон) и [на земли, лежащие] по направлению к Азербайджану. […] Русы проливали кровь, делали что хотели с женщинами и детьми и захватывали имущество. Они рассылали [отряды], которые грабили и жгли» [153]  [153] Цит. по: Минорский В. Ф.История Ширвана и Дербента. М., 1963, с. 199.


[Закрыть].

Не пощадили они даже город Ардабиль в трех днях пути в глубь суши. Когда люди опомнились и взялись за оружие, русы, верные своей классической стратегии, покинули берег и укрылись на островах вблизи Баку. Сделав приготовления, местные жители поплыли к ним на своих лодках и торговых судах, "но русы направились к ним, и тысячи мусульман были убиты и потоплены. Русы пробыли на этом море много месяцев. […] Когда русы набрали добычи и им наскучили их приключения, они двинулись к устью Хазарской реки [Волги] и снеслись с хазарским царем, которому послали денег и добычи, как это было договорено между ними. […] Ларисийцы [наемники-мусульмане в хазарском войске] и другие мусульмане царства [узнали] о том, что натворили [русы] и сказали царю: "Предоставь нам [расправиться] с этими людьми, «которые напали на наших мусульманских братьев, пролили их кровь и полонили женщин и детей». Царь не мог им помешать, но послал предупредить русов, что мусульмане решили воевать с ними.

Мусульмане собрали войско и спустились вниз по реке, ища встречи с ними. Когда они оказались лицом к лицу, русы оставили свои суда. Мусульман было 15 тысяч на конях и в [полном] снаряжении, с ними были и некоторые из христиан, живущих в городе Атиль. Битва между ними длилась три дня, и Аллах даровал победу мусульманам. Русы были преданы мечу, убиты и утоплены. Спаслось из них около 5 тысяч, которые на своих судах пошли к той стороне, которая ведет к стране Буртас. Они бросили свои суда и двинулись по суше. Некоторые из них были убиты буртасами; другие попали к булгарам-мусульманам, которые [также] поубивали их. Насколько можно было подсчитать, число тех, кого мусульмане убили на берегу Хазарской реки, было около 30 тысяч, и с того времени русы не возобновляли того, что мы описали" [154]  [154] Цит. по: Минорский В. Ф.История Ширвана и Дербента. М., 1963, с. 200.


[Закрыть].

Так повествует о провале похода русов на Каспий в 912-913 гг. ал-Масуди. Разумеется, он пристрастен. Хазарский правитель изображен двоедушным интриганом: сначала он выступает пассивным сообщником мародеров-русов, потом позволяет своим людям напасть на них, однако предупреждает об осаде, устроенной «мусульманами» под его же командованием. «Мусульманами» ал-Масуди называет даже булгар, хотя Ибн Фадлан, побывавший у них спустя десять лет, считает, что им еще далеко до обращения. Однако даже сквозь религиозную необъективность у ал-Масуди можно разглядеть дилемму, или даже несколько дилемм, относящихся к хазарскому правлению. Возможно, беды, постигшие жителей прибрежных районов Каспия, их не очень опечалили: те времена не располагали к сантиментам. Но что, если хищники-русы, завоевав Киев и Приднепровье, получат точку опоры на Волге? Кроме того, очередной рейд русов на Каспий мог бы вызвать гнев халифа, который обрушился бы не на самих русов из-за их недосягаемости, а на неповинных – вернее, почти неповинных – хазар.

Отношения каганата с халифатом были мирными, но мир держался на волоске, как следует из рассказа Ибн Фадлана об очередном инциденте. Рейд русов, описанный ал-Масуди, имел место в 912-913 гг., а Ибн Фадлан побывал у болгар в 921-922 гг. Вот что он пишет:

«У мусульман в этом городе [Итиле есть] соборная мечеть, в которой они совершают молитву и присутствуют в ней в дни пятниц. При ней [есть] высокий минарет и несколько муэззинов. И вот, когда в 310 г. х. [922 г.] до царя хазар дошла [весть], что мусульмане разрушили синагогу, бывшую в усадьбе ал-Бабунадж, он приказал, чтобы минарет был разрушен, казнил муэззинов и сказал: „Если бы, право же, я не боялся, что в странах ислама не останется ни одной неразрушенной синагоги, обязательно разрушил бы [и] мечеть“»(127) [155]  [155] Цит. по: Ковалевский А. П.Книга Ахмеда ибн-Фадлана, с. 148.


[Закрыть].

Перед нами свидетельство стратегии взаимного устрашения и осознания возможности расширения конфликта. Кроме того, мы еще раз видим, что хазарским правителям была небезразлична судьба евреев в других частях света.

2

Отчет ал-Масуди о рейде русов на Каспий в 912-913 г. заканчивается словами: «Того, что мы описали, русы с этого года уже не повторяли». По горькому совпадению, слова эти были написаны в 943 г., как раз в год, когда русы снова устремились на Каспий с еще более крупным флотом, однако знать того ал-Масуди не мог. После катастрофы 913 г. они на протяжении 30 лет не наведывались в эти края, а теперь снова, видимо, почувствовали силу и решили попробовать; немаловажно, что эта попытка совпала по времени (год-два не в счет) с их походом на Византию под водительством безрассудного Игоря, чье войско пострадало от «греческого огня».

Новое вторжение оказалось успешнее: русы захватили плацдарм на Каспии, заняли город Берду на реке Куре и продержались там целый год. Но потом среди них стала свирепствовать эпидемия, а выживших обратили в бегство. На этот раз арабские источники не упоминают хазарского участия ни в грабежах, ни в боях. Это упущение восполняет каган Иосиф, писавший спустя несколько лет в своем письме Хасдаю: "Я живу у входа в реку [Итиль-Волгу] и не пускаю русов, прибывающих на кораблях, проникать к нам [т.е. в земли арабов на побережье Каспия]. Точно так же я не пускаю всех врагов их, приходящих сухим путем, проникать в их страну. Я веду с ними упорную войну [156]  [156] В так называемой «пространной редакции» Письма (см Приложение III) фигурирует еще одна фраза, с которой вольно обошлись переписчики: «Если бы я их оставил [в покое], они уничтожили бы всю страну исмаильтян до Багдада». Впрочем, русы продержались на Каспии не считанные часы, а целый год, поэтому эти слова выглядят пустой похвальбой, но если заглянуть в будущее, то к словам кагана придется отнестись серьезнее…


[Закрыть].

Независимо от того, участвовала ли на этот раз в боях хазарская армия, факт остается фактом: через несколько лет хазары решили закрыть русам проход в «Хазарское море», так что после 943 г. о походах русов на Каспий больше ничего не слышно.

То было очень важное решение, принятое, судя по всему, под влиянием мусульманского населения Хазарии, которое вовлекло каганат в «тяжелые войны» с русами. Об этих войнах мы, правда, ничего не знаем, помимо слов Иосифа в письме. Возможно, дело ограничивалось стычками. Единственным исключением является крупная кампания 965 г., упомянутая в «Повести временных лет» и приведшая к распаду хазарской империи.

3

Предводителем похода был киевский князь Святослав, сын Игоря и Ольги. Выше мы уже отметили, что он «легко ходил в походах, как пардус, и много воевал» – фактически, большую часть своего княжения он провел в военных походах. Несмотря на настойчивые уговоры матери, он отказывался от крещения, «говоря: „Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться“». В «Повести временных лет» сообщается также, что «в походах он не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину или зверину, или говядину и, зажарив на углях, так ел. Не имел он и шатра, но спал, подостлав потник, с седлом в головах. Такими же были и все прочие его воины. И посылал в иные земли со словами „Хочу на вас идти“» (102;84) [157]  [157] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 244.


[Закрыть].

Кампании против хазар летописец посвящает несколько строк, прибегая к обычному для описания битв лаконичному стилю: «Пошел Святослав на Оку реку и на Волгу, и встретил вятичей, и сказал им: „Кому дань даете?“ Они же ответили: „Хазарам – по щелягу от рала даем“. Пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в битве одолел Святослав хазар и город их Белую Вежу взял» (102; 84) [158]  [158] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 244.


[Закрыть].

Белой Вежей («Белым Замком») славяне называли Саркел, знаменитую хазарскую крепость на Дону, однако знаменательно то, что о разрушении Итиля, столицы каганата, в русской летописи не упоминается. К этой теме мы еще вернемся.

В летописи сообщается далее, что Святослав «победил ясов и касогов»; на следующий год он пошел на дунайских болгар, одолел их, но потерпел поражение от византийцев. На пути в Киев был убит печенегами, те «взяли голову его и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него» (102; 90) [159]  [159] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 245.


[Закрыть].

Ряд историков рассматривают победу Святослава как конец Хазарии, но это, как мы увидим, совершенно неверно. Разрушение Саркела в 965 г. символизировало конец Хазарской империи, но не хазарского государства – точно так же, как конец Австро-Венгерской империи в 1918 г. не стал концом Австрии как национального государства. Хазарский контроль над далекими славянскими племенами, простиравшийся, как мы видели, до верховьев Днепра, остался в прошлом, но сердце Хазарии, бившееся между Кавказом, Волгой и Доном, осталось нетронутым. Подступы к Каспийскому морю оставались закрыты для русов, и об их попытках снова туда прорваться более ничего не было слышно. Тойнби верно замечает, что «русам удалось уничтожить хазарскую степную империю, но единственной хазарской территорией, которую они приобрели, оказалась Тмутаракань на Таманском полуострове, да и это приобретение было эфемерным… Лишь в середине XVI века московиты окончательно завоевали для Руси все течение Волги,… вплоть до места ее впадения в Каспийское море» (14; 451).

4

После гибели Святослава разразилась междоусобица – распря его сыновей, в которой победил младший, Владимир. Он начал жизнь язычником, как его отец, но, подобно своей бабке Ольге, закончил кающимся грешником, крестился и был впоследствии канонизирован. Однако в юности Владимир, будущий святой, действовал так, словно знал девиз святого Августина: «Боже, одари меня добродетельностью, но не сейчас». В «Повести временных лет» об этом говорится суровым тоном:

«Был же Владимир побежден вожделением […] Наложниц было у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в этом, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц. Был он такой же женолюбец, как и Соломон, ибо говорят, что у Соломона было 700 жен и 300 наложниц. Мудр он был, а в конце концов погиб. Этот же был невежда, а под конец обрел себе вечное спасение. „Велик Господь и велика крепость его, и разуму его нет конца“» (102; 94) [160]  [160] Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 254-255.


[Закрыть].

Крещение Ольги, даже вместе с сыном, в 957 г. не имело последствий. Но крещение Владимира в 989 г. стало колоссальным событием, оказавшим огромное влияние на судьбы мира.

Ему предшествовали дипломатические маневры и теологические дискуссии с представителями четырех главных религий – нечто очень похожее на дебаты, предшествовавшие обращению хазар в иудаизм. Рассказ «Повести временных лет» об этом теологическом диспуте постоянно вызывает в памяти повествование еврейских и арабских источников об обращении царя Булана; однако исход был совершенно иным [161]  [161] Рассказ о выборе веры в «Повести временных лет» выглядит так: «В год 6494 [от сотворения мира (986 г.)] Пришли болгары магометанской веры, говоря: „Ты князь мудр и смыслен, а закона не знаешь. Уверуй в закон наш и поклонись Магомету“. И спросил Владимир: „Какова же вера ваша“?» И они ответили: «Веруем богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина, зато по смерти, говорит, можно творить блуд с женами. Даст Магомет каждому по семидесяти красивых жен, и изберет одну из них красивейшую, и возложит на нее красоту всех. Та и будет ему женой. Здесь же, говорит, следует невозбранно предаваться всякому блуду. Если кто беден на этом свете, то и на том». И другую всякую ложь говорили, о которой и писать стыдно. Владимир же слушал их, так как и сам любил жен и всякий блуд, потому и слушал их всласть. Но вот, что было ему нелюбо: обрезание, воздержание от свиного мяса и от питья, и сказал он: «Руси есть веселие пить, не можем без того быть». Потом пришли иноземцы из Рима и сказали: «Пришли мы, посланные папой». И обратились к Владимиру: "Так говорит тебе папа: «Земля твоя такая же, как и наша, а вера наша не похожа на твою, так как наша вера – свет, кланяемся мы Богу, сотворившему небо и землю, звезды и месяц и все, что дышит, а ваши боги – просто дерево». Владимир же спросил их: «В чем заповедь ваша?» И ответили они: «Пост по силе; если кто пьет или ест, то все это во славу божию, как сказал учитель наш Павел». Сказал же Владимир немцам: «Идите откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого». Услышав об этом, пришли хазарские евреи и сказали: «Слышали мы, что приходили болгары и христиане, уча тебя каждый своей вере. Христиане же веруют в того, кого мы распяли, а мы веруем в единого бога Авраама, Исаака и Иакова». И спросил Владимир: «Что у вас за закон?» Они же ответили: «Обрезываться, не есть свинины и заячины, хранить субботу». Он же спросил: «А где земля ваша?». Они же сказали: «В Иерусалиме». Снова спросил он: «Точно ли она там?» И ответили: «Разгневался Бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам за грехи наши, а землю нашу отдал христианам». Сказал на это Владимир: «Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны, если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?»
  Затем прислали греки к Владимиру философа со следующими словами: «Слышали мы, что приходили болгары и учили тебя принять свою веру. Вера же их оскверняет небо и землю, и прокляты они сверх всех людей, уподобились жителям Содома и Гоморы, на которых напустил Господь горящий камень и затопил их, и потонули. Так вот и этих ожидает день погибели их, когда придет Бог судить народы и погубит всех, творящих беззакония и скверны. Ибо, подмывшись, вливают эту воду в рот, мажут по бороде и поминают Магомета. Так же и жены их творят ту же скверну и еще даже большую». Услышав об этом, Владимир плюнул на землю и сказал: «Нечистое это дело». Сказал же философ: «Слышали мы и то, что приходили к вам из Рима проповедывать у вас веру свою. Вера же их немного от нашей отличается: служат на опресноках, т.е. на облатках, о которых Бог не заповедал, повелев служить на хлебе, и поучал апостолов, взяв хлеб: „Се есть тело мое, ломимое за вас…“ Так же и чашу взял и сказал: Сия есть кровь моя нового завета». Те же, которые не творят этого, – неправильно веруют". Сказал же Владимир: «Пришли ко мне евреи и сказали, что немцы и греки веруют в того, кого они распяли». Философ ответил: «Воистину веруем в того. Их же самих пророки предсказывали, что родится Бог, а другие, что распят будет и погребен, но в третий день воскреснет и взойдет на небеса. Они же одних из тех пророков избивали, а других истязали. Когда же сбылись пророчества их, когда сошел Он на землю, был Он распят, воскрес и поднялся на небеса. Ожидал Бог покаяния от них 46 лет, но не покаялись, и тогда послал на них римлян, и римляне разбили их города, а самих рассеяли по иным землям, где и пребывают в рабстве». Владимир спросил: «Зачем же сошел Бог на землю и принял такое страдание?» Ответил же философ: «Если хочешь послушать, то скажу тебе по порядку с самого начала, зачем Бог сошел на землю».
  […] Созвал Владимир бояр своих и старцев градских и сказал им: «Вот приходили ко мне болгары, говоря: „Прими закон наш“. Затем приходили немцы и хвалили закон свой. За ними пришли евреи. После же всех пришли греки, браня все законы, а свой восхваляя, и многое говорили, рассказывая от начала мира, о бытии всего мира. Мудро говорят они, и чудно слушать их, и каждому любо их послушать, рассказывают они и о другом свете если кто, говорят перейдет в нашу веру, то умерев, снова восстанет и не умереть ему во-веки, если же в ином законе будет, то на том свете гореть ему в огне. Что же вы посоветуете; что ответите?» И сказали бояре и старцы: «Знай, князь, что своего никто не бранит, но хвалит. Если хочешь в самом деле разузнать, то ведь имеешь у себя мужей: послав их, разузнай какая у них служба и кто как служит Богу». И понравилась речь их князю и всем людям, избрали мужей славных и умных, числом десять, и сказали им: «Идите сперва к болгарам и испытайте веру их»" (Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 257-259, 265, 272).


[Закрыть].

На сей раз соперников было не трое, а четверо: раскол греческой и латинской церквей в Х веке уже стал свершившимся фактом (хотя официально был оформлен только в XI в.)