Текст книги "Осень № 27"
Автор книги: Артемий Котрик
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
А.В. Котрик.
ОСЕНЬ № 27.
Уважаемые читатели!
Мой четвертый сборник Осень № 27, наполнен самыми глубокими произведениями, которые просто нельзя не прочитать. В честь своего 27-го дня рождения, я дарю вам этот сборник!
А. В. Котрик.
Осень № 27.
И цвета красок, размазанных по стенам.
Рассвет взойдёт над спящею землёй.
И от любви давно разбухли вены.
И не в ладах аккорды со струной.
В каком окне свеча зажжется ночью.
Что б прочитать при свете письмецо.
Но только в нем все тоже многоточие.
Что сморщит вновь уставшее лицо.
И первый снег, ноябрьской эпохи.
Растает вновь, как память о былом.
Который век, спит сердце в суматохе.
И не поёт от счастья за столом.
В календаре лишь осень двадцать семь.
Она не та, что были в моей жизни.
И как с войны в лесу голодный зверь.
Смотрю туда где пляшет дым от тризны.
Мои глаза ослепшие от солнца.
В златом пятне, лица не разглядят.
Как лист к траве спастись с надеждой жмется.
Боюсь идти где смерти марш трубят.
Ты не спеши растрепанная осень.
Твоих духов, дай аромат вдохнуть.
Твой взгляд пустой по прежнему пусть грозен.
Меня с собой возьми в свой долгий путь.
Забытый май.
Непонятное сердце щекочет.
Чувство то, что умолкло давно.
Жили мы говоря между прочим.
Что понять было нам не дано.
В терпком запахе теплого мая.
Вспоминаю забыть не могу.
Словно тени друзья исчезали.
На родном домом став берегу.
Тучи чёрные в небе зависли.
Как глаза смотрят вниз на меня.
Прочитают быть может все мысли.
Среди струй бессердечно пленя.
Сколько было же лет нам с тобою.
Оставляли дела на потом.
Умываться привыкли росою.
И гремел мая первого гром.
Наша улица стала безлюдной.
Даже я здесь непрошенный гость.
И с похмелья во сне непробудном.
Опереться так трудно на трость.
Май забытый ты шли мне приветы.
Как нам было тогда хорошо.
На плечах принеси мне рассветы.
Что бы всё поскорей зацвело.
Выходила печаль на дорогу.
Выходила печаль на дорогу.
В бирюзовом прозрачном плаще.
Одинока была что ей – богу.
Восседала на гордом коне.
Сколько лет было ей неизвестно.
Но морщины сжимали лицо.
И была средь друзей неуместной.
Уходила скучать на крыльцо.
Что ж, ты бродишь печаль бесконечно.
Для чего ты пришла в этот мир.
Можешь стать словно птицей беспечной.
Средь руинов найти монастырь.
Ведь предательство, тоже что травма.
С добрых слов, рану не излечить.
Может поздно, а может быть рано.
Без любви ты решила любить.
Пьёшь дожди только жажда сильнее.
Сто вопросов один лишь ответ.
К пыльным улицам сердце роднее.
Наша жизнь как коробка конфет.
Выходила печаль на дорогу.
В бирюзовом прозрачном плаще.
Обрела наконец-то свободу.
И её мне не встретить уже.
Пропавший из списка, пропавших без вести.
Прошла война метелью отшумела.
И на плечах пригрелась вновь весна.
Но колыбель печальную пропела.
Дорога та, что в путь с собой звала.
Свою звезду назвал весенним солнцем.
Что берегла средь холода и тьмы.
А всё что есть, под шёлковым суконцем.
Нельзя отдать пусть даже и взаймы.
Какое слово появится средь песен.
Последних строк что прятались в душе.
Быть может мир, стал сердцу скучен, тесен.
Ты так хотел, найти рай в шалаше.
Не может быть что в жизни перемены.
Всегда ведут в тот угол ярких грёз.
Но доиграв до боли старой смену.
Не избежать того что не всерьёз.
Что не любовь то новая атака.
А ведь она не греет как сестра.
Что в глубине обветренного мрака.
Прильнет щекой, у тусклого костра.
В последний путь сквозь хмурые туманы.
Давил на газ, хотел вернуться в дом.
Но за грехи расставил бог капканы.
Была весна, гремел над миром гром.
Ну вот и всё, закончилась поэма.
Среди друзей ты знай твой дух воскрес.
Среди аллей, где дремлют хризантемы.
Зарос травой, разбитый Мерседес.
Узник собственных желаний.
Как узник собственных желаний.
Терпеть не мог я влажных глаз.
А слов сорвавшихся со знаний.
Не вписал я в свой указ.
Ведь сил полно что б все разрушить.
А потом жалеть и пить.
Но память тяжкий груз обрушит.
На раны те что не зашить.
Мой старый дом стал будто тесен.
Давят стены мне грудь.
В дрожащих пальцах сжал болезнь.
Что цвета совести как ртуть.
А ты мне верная подруга.
Осенней тучей растворись.
Ты быть не можешь мне супругой.
В любви мне мёртвой притворись.
Звезда полей что светит ночью.
Плени меня не выпускай.
С тобой побыть хочу я очень.
Шершавой лаской обласкай.
Я узник собственных желаний.
И все уже предрешенно.
Я только жил средь обещаний.
Все как и было мудрено.
Пепел былых воспоминаний.
Чёрным вороном ночь опустилась.
На обрюзгший от града карниз.
В небе тёмном луна засветилась.
Тёмной тушью закончен эскиз.
На окне позабытые серьги.
В форме ярких и девственных звёзд.
Крылья ворона чёрным фейерверком.
Сыплят злость, на обугленный мост.
Горький дым только сердцу и дорог.
Так легко принять и отпустить.
Словно снег что похожий на творог.
Всю печаль я смогу растопить.
Не скормлю тело злому народу.
За смешки, и за ржавую медь.
За дарма прикупил я свободу.
Но растрепан как из плюши медведь.
Моя комната снова в тумане.
Словно улица в осень не спит.
Как затяжка на старом кафтане.
Смутный день в стоге мыслей торчит.
Я сжигаю все старые фото.
Память пеплом развеется лишь.
От заката и солнца восхода.
За былое все памяти мстишь.
Я останусь всегда непокорным.
Унеся за собою луну.
За туманом остывшим озёрным.
Разукрашу день вновь в седину.
Старый берег.
Старый берег поросший травою.
Не узнать мне тебя как лицо.
Что покрылось густой бородою.
Сквозь морщины заживших рубцов.
Как тетрадь от дождей что разбухла.
Моё сердце словами полно.
Но расслышали только в пол уха.
Кто не знал что понять им дано.
Уходил только все ж возвращался.
Все искал то чего не нашёл.
Не успел только я попрощаться.
Как обратно усталым пришёл.
Ведь уйти не вернуться обратно.
Солнце красное как светофор.
Запятналась под маршем парадным.
Гордость та, что смотрела в укор.
На груди моей крест заржавевший.
Впился в кожу как в битве картечь.
Но в душе от тоски почерневшей.
Все ж возможно что любишь сберечь.
Берег старый поросший травою.
Всё пройдет но вернётся опять.
Поклонюсь вновь тебе головою.
Словно розу дай веру сорвать.
Я твоё слово, среди молчания.
Ты явись ко мне средь белой ночи.
Остуди поцелуем мой лоб.
Отпусти всю боль в отпуск бессрочный.
Стань мне ангелом в тени трущоб.
Пусть рукав белоснежного платья.
Будет ветер, трепать как крыло.
В волосах под рубиновой прядью.
Заплету то что сердце мне жгло.
Нам с тобою вдвойне станет легче.
Если выпьем всю ночь как коктейль.
Ты сожми мою руку чуть крепче.
Что бы лечь на хмельную постель.
Мы давно позабыли рассветы.
Опоздали всех их повстречать.
А друзья чёрной ночи брюнеты.
Так любили в лицо двоим лгать.
Тишина нам с тобою подруга.
Как нужны нам объятья её.
Вся забота как из стали кольчуга.
Нам сдавила так сильно плечо.
Если нам суждено и расстаться.
Дам тебе я одно обещание.
Помни, знай что нельзя зарекаться.
Стану словом твоим средь молчания.
По волнам лирики.
Ты помоги найти в степи сухой.
Ну хоть чуть – чуть, хоть каплю океана.
Дай ощутить, тебя своей спиной.
В объятьях рук как в привязи аркана.
Скажи лишь мне, во мраке звёзд весенних.
Как полюбить, сквозь бури гроз души.
Как выбить дрожь из страсти подколенной.
И сжечь её над пламенем свечи.
Средь облаков, похожих на фрегаты.
Я видел то, что снится лишь во снах.
Конфетный вкус, с глазурью горьковатой.
Зарыл печаль в растаявших снегах.
Мне помоги к обочине прижаться.
И я потом к тебе прижмусь щекой.
С тобой хочу в рассвете искупаться.
Что станет нам, бескрайнею рекой.
И слов моих, не сможет тень коснутся.
Как та рука, что ищет дрожь во тьме.
И лишь в душе как листья шелохнутся.
Мои мечты, застывшие в зиме.
Забыть про бег, идти себе спокойно.
В своей руке твою ладонь держать.
И растворившись, средь листьев непокорных.
В пустом миру, нам не зачем и лгать.
Услышать дай в тайге сто лет глухой.
То эхо слов кричим что запинаясь.
Ты протяни в окно луч солнца золотой.
Что б осветить, все то что забывалось.
Горит костёр под небом голубым.
Горит костёр под небом голубым.
И тлеет в нем, вся молодость моя.
Но только знай, не стану я седым.
Пока цветёт, во мгле сырой весна.
И для кого слова сольются в песню?
Для тех кто жил, всегда вчерашним днем?
И в жаркий день, по летнему воскресный.
Они поют, и каждый о своём.
Пока жива, изношенная память.
Я выпью с ней, бокал один другой.
Не угасай танцующее пламя.
И беды все развей скорей золой.
Гори костёр под небом голубым.
Пусть всё уйдёт в слепую бесконечность.
Я ей отдам все то, чем дорожил.
Спалю в костре, былую бессердечность.
Пока живёт, гостит в краях весна.
Гори костёр под небом голубым.
Пока со мной родные имена.
Гори костёр под небом голубым.
Эту ночь заберем с собой.
Не гони тучи нервно руками.
И туман словно пыль не сдувай.
И дороги что стали крестами.
Позабудь о них не вспоминай.
Все плохое с хорошим смешалось.
Как в вине капли яда для сна.
А глаза в толпе вновь обознались.
Там где солнце сгорает дотла.
Эта ночь ведь не может быть вечной.
В этих струях грибного дождя.
И вино что с каждой каплею крепче.
Виноватых найдёт без суда.
На обрывках листов мы писали.
Сто желаний и план на успех.
Не о том мы все время молчали.
Всю печаль принимая за смех.
Эту ночь заберем мы с собою.
В ней ведь музыкой город живёт.
Там луна породнилась с землею.
И под дождь ветер песни поёт.
Не гони тучи нервно руками.
Ведь в беде нужно быть нам сильней.
Всё что есть, мы придумали сами.
Обыграв триста тысяч ролей.
Не зови меня гостем непрошенным.
В красках розовых тусклое солнце.
Затерялось монетой в траве.
В первых проблесках летних эмоций.
Приютился закат на окне.
Всё что было тогда под рубашкой.
Не жалея всё слепо раздал.
А слова на измятой бумажке.
Я не той с горяча прочитал.
Не зови меня гостем непрошенным.
То что я без привета пришёл.
По лесам, да полям что нескошенным.
Неустанно без совести брел.
Что ищу я в краю чужеродном?
Много тех что идут в никуда.
Я бы спел о делах благородных.
Но порвалась шестая струна.
Ведь не станут нам сердцу дороже.
Те слова о фальшивой любви.
Прикоснись же к израненной коже.
Мои раны сквозь дрожь залечи.
Рук родных мне бы только коснуться.
Что б напомнить тебе о тех днях.
О тех днях что как свечи зажгутся.
Разгораясь при лунных тенях.
Не зови меня гостем непрошенным.
Не из тех, кто всегда наугад.
Тот что ищет шальную средь брошенных.
Там где пьяные звезды не спят.
Я готов стать тебе утром светлым.
Даже ночью тебе быть готов.
Только ты не бранись в безответном.
Чувстве гордом что топчет любовь.
Толи о весне, толи о тебе.
Затону словно в море в пучине ночи.
Натяну на гитару из меди струну.
И при звездных огнях у настольной свечи.
Разыщу среди зим, сквозь сугробы весну.
И земля пусть бьёт холодом в сердце моё.
Мне и незачем ждать все уже позади.
Ведь простит отогреет, и даст мне тепло.
Все умрёт и воскреснет что б вновь зацвести.
Мои пальцы от струн как всегда горячи.
Что готов растопить в кулаке сжатом лёд.
Не сердись на меня моё пламя свечи.
Я всего лишь хочу, вновь обсохнуть от вод.
И о крае далёком, я песню дарю.
Снова рву на гитаре седьмую струну.
И последний куплет в сотый раз повторю.
Где ты держишь в ладонях шершавых луну.
Ты держи её крепко, и не отпускай.
Я хочу что бы ночь задержалась чуть-чуть.
Лунный свет по краям как вино расплескай.
Прогони ту печаль что мне давит на грудь.
Словно в море затонем в пучине ночи.
Суждено полюбить в сотый раз тишину.
И при звездных огнях у настольной свечи.
На ладонях шершавых удержим луну.
Звёздный взгляд.
Растворился над городом дым.
Что окутал дома на рассвете.
Облака с беглым взглядом больным.
Проплывали под рифму сонета.
Ты явилась ко мне с ниоткуда.
В твоём взгляде горела звезда.
Под глазами тушь будто мазута.
И гитара свисала с плеча.
От судьбы мне так мало досталось.
Что б в беде держать руку твою.
Спой о том как в ночь солнце рождалось.
Я тебе не спеша подпою.
Как в стакан переполненный виски.
В нашу чашу души бросим лёд.
Мы идти не привыкли без риска.
Повернув за крутой поворот.
Спой ещё о придуманном мире.
Где у бога улыбка гроза.
Где главнее солдат командиров.
И от смеха лишь льется слеза.
Ты явилась ко мне с ниоткуда.
И уходишь теперь в никуда.
Догорает свидания минута.
Как свеча у ночного окна.
В каком краю, найду я свой приют.
В каком краю, найду я свой приют.
И птицей раненной, прорвусь сквозь серость неба.
И сердце пусть, тугой сжимает жгут.
Но я лечу туда где сто лет не был.
Я много лет не видел день рожденный.
Лишь только ночь вливалась тихо в дом.
Я всем твердил, что я заговоренный.
Когда стекал с краев бокала ром.
Я как лимон, я жду последней капли.
Как будто в плоть, тугая впилась цепь.
В потоке вод сберечь бы свой кораблик.
И вновь приплыть туда где дремлет степь.
Там тишина, лишь шум прозрачных волн.
Развеет боль в залатанной глуши.
Весь этот мир он как стакан наполнен.
Всем тем что есть в запасе у души.
Лишь в том краю без вышек и ворот.
Где часовой не целиться всем в спину.
Туда уйду, совью из тайны странствий плот.
И проплыву, уйдя от бед в долину.
Ты не ищи, себя среди руинов.
Ты не ищи, себя среди руинов.
Ослабла ты, твоё лицо в пыли.
Твоя печаль как книжная былина.
Свой щурит глаз, бьёт в сердце до крови.
Труб едкий дым, чернее самой ночи.
Отравит свет, в заоблачной дали.
Не сходит боль, с усталых рук рабочих.
Сжимая в них, со ржавчиной рубли.
Покрылась льдом, земля забытых улиц.
Их серый взгляд, заставит содрогнуть.
И поздно все, под бой часов проснулись.
И не спешат продолжить старый путь.
Свой красный плащ, порвала ты на тряпки.
И наплевав, на все слова в укор.
Сняла с гвоздя изношенные лапти.
И вышла в них, в сожженный веком двор.
Ковала серп, ты молотом могучим.
В рассвете красном, держала их в руках.
Среди держав, старалась быть всех лучше.
Идя на смерть, с болью на висках.
И всё ж нашла себя среди руинов.
И умерла, но дух твой все же жив.
И по следам проедут лимузины.
Где ты прошла, свой путь что был огнив.
Бессонная ночь.
Бессонная ночь опустила.
Свои руки на плечи мои.
Для чего ты меня разбудила.
Разожгла старых свечек огни.
И в объятьях безмолвного эха.
Отзовётся год прожитый вновь.
Толи горечь, а может утеха.
Что за счастье сбил руки все в кровь.
Лишь бессонная ночь мне подруга.
Словно в море ныряю в неё.
На листе задремавшие буквы.
Рвутся в сердце хмельное моё.
Ты уйдешь только все же вернешься.
Словно странница, ищешь приют.
И покинуть мой дом все клянешься.
Под рассвет темно-красный салют.
Я тебя как и прежде пригрею.
И в объятьях твоих утону.
Я тобой одной только болею.
И скучаю прижавшись к окну.
Пацифисты.
Без тепла не цветут сады.
Без любви нету в сердце огня.
Без огня не сгорают мосты.
Без начала не будет конца.
Без убийства не будет крови.
Без усилий не будет побед.
Без позора не будет молвы.
И во тьме не появится свет.
Без патронов ни к месту ружьё.
Без товарищей смерть за спиной.
Без чужого отыщешь своё.
Без вины виноват с головой.
Автоматы мы сложим скорей.
И гитары к груди мы прижмем.
О войне слово не воробей.
О войне плакат, с песней сожжем.
Лети орёл, над солнцем раскаленным.
Лети орёл, над солнцем раскаленным.
Ведь не страшны, тебе его лучи.
Со всех углов, ты небом окруженный.
Ты над землёй, свой гимн прокричи.
И меж собой, лучи переплетутся.
На небе синем, взорвется светом всё.
И в золотых орнаментах соткутся.
Всё то что мы в душе своей несём.
Лети орёл, и рви крылом туманы.
На серый день, пролей ты синеву.
И пусть тебе, небесные султаны.
Подарят сил, похлопав по крылу.
Лети орёл, тебе не пасть на землю.
Как хорошо, быть солнцем окруженным.
И не собьёт тебя рогатый демон.
Лети орёл, над солнцем раскаленным.
Девочка с крыльями бабочки.
Синее море иссохло совсем.
Красное солнце не греет.
Задаваясь вопросом, но все же зачем?
Сердце ржавое в теле робеет.
Ночь кромешная тьма, ночь подруга моя.
Угости меня звездным коктейлем.
Знаю что не твоя, та на счастье звезда.
Что висит над твоею постелью.
Ты не можешь отдать что давно не твоё.
Что осталось от жалких бродяжек.
И закутала плечи что стало тряпьем.
От сестер пресловутых монашек.
В мой бокал плесни силы и дай разгадать.
Тайну города в призрачном неге.
Что бы я как и ты смог по небу летать.
На рубиновом спать хочу снеге.
Ты крылами своими вдали мне махни.
Разгони клочья злого тумана.
Я открою окно и скажу прилети.
Без потехи во власти обмана.
Разожги свет янтарный, среди черных стен.
На которых застыла эпоха.
Где портреты, пластинки, и сердце средь вен.
Скажут мне что не так уж все плохо.
Ты лети – улетай, не скажи мне прощай.
Ведь ''прощай '', улететь не вернуться.
А скажи мне пока, свою желтую шаль.
Позабудь что б за нею вернуться.
Синее море пустой котлован.
Солнце красное взяло потухло.
Ты на крыльях своих унеси тот обман.
Что повис на израненном ухе.
Царица аптек.
Солнца желтого летние блики.
Растворились над гладью морской.
Этот день был как прежде безликим.
Все бродил по своей мостовой.
Словно странник богатый мечтами.
Без звонка, телеграмм в этот мир.
Он пришёл когда все убегали.
Раздувая огонь как факир.
Час суда обреченного века.
Кто с ружьём кто лежит у камней.
Меч, огонь, и восставший из пепла.
Тот тиран, что жрать любит людей.
Капля крови на дне океана.
Как сигнал о начале войны.
Словно бес что прослыл окаянным.
Новый час как на гребне волны.
Пока мир на куски не разорван.
Ты Царица аптек снизойди.
Дай таблетку что б я стал спокоен.
Дай лекарства сама уходи.
Но тебя мне сберечь не преграда.
Пусть и голову тянет к земле.
Только я не приму той награды.
Если ты растворишься в огне.
О луны бледно-серые блики!
Прогоните назойливый день.
На минуту, на годы накиньте.
На руины кромешную тень.
Будет ночь, будет час для покоя.
Ты Царица аптек подползи.
Напои спиртом горе-героя.
А под утро ты снова беги.
Отшумит пусть баталия войн.
Судный день пусть уйдёт без следа.
Я с тобой буду снова спокоен.
И разбудим тех, кто у креста.
У руинов как станет светлее.
Прокричи в толпе имя своё.
От огня мой меч все горячее.
Не отдам что мне было дано.
В облаках силуэт мне знакомый.
В белой вате мне машет рукой.
В небе синем что станет нам домом.
Ты мне станешь как прежде родной.
Как новый день...
Как новый день, рождается любовь.
Но стыдно мне, что сердце не поёт.
И все что бьёт повыше глаз мне в бровь.
Цветком увядшим, не к сроку загниет.
На старом фото, застыл родной вокзал.
Как город мой в густом тумане спит.
Я поднимал давно пустой бокал.
А дождь гулял среди затертых плит.
Разлука ведь, сильнее первой встречи.
И не прогнать её мне за порог.
Кому теперь, сказать мне добрый вечер?
Когда друзья ушли за семь дорог.
И выходил один я на дорогу.
Там сквозь туман кремнистый путь блистал.
Я заглушил в душе своей тревогу.
Что так не я, а Лермонтов писал.
И мой мундир совсем уж износился.
И он гвоздя в театре не найдёт.
Я сделал шаг, а после оступился.
Куда меня, хмельного в путь несёт?
Я не герой, и время ведь иное.
Я был одним из тысячи солдат.
Тех кто писал, и требовал в не воле.
Отдать ружьё, прижать к себе приклад.
Но где же ты? Подруга дней весёлых.
Тебя искал, и знал что ты жива.
И всё ж нашёл пусть, даже средь сраженных.
В глазах твоих все та же синева.
А всё что есть, терять уже ни к месту.
Слова врагов бандитских улиц смрад.
Все что умрёт, то больше не воскреснет.
Похожа жизнь, на странный маскарад.
И гимн мой написан каплей крови.
От рук врага что был в моем тылу.
Мне б только знать, кто опьянен паскудной ролью.
Отдавая жертвы, погасшему огню.
И словно дым струится новый день.
Я свой мундир спалил до нитки весь.
На прошлый день, стеной упала тень.
И пусть живёт, в душе коварный бес.
Телефонный разговор.
И лишь тогда, когда растает праздник.
Когда проспект заполнится людьми.
Как скинет ночь, заштопанный подрясник.
Я позвоню сквозь бури злой зимы.
Пусть провода трясет холодный ветер.
И голос мой покажется чужим.
Ты расскажи, о дне что белым пеплом.
Несется вдаль, к своим друзьям скупым.
Я принесу в покрытых льдом ладонях.
Чуть-чуть тепла, что в дар дала весна.
И в разговор вольется телефонный.
Бокал тепла, для ветреного сна.
Мне тяжело идти средь сожженных мостов.
Но голос твой, застыл во мне как песня.
Пройду свой путь, розою ветров.
И я прошу надежда вновь воскресни.
И голос твой мне станет светом ночью.
А голос мой, тебе на век судьбой.
В дороге я, порву туманы в клочья.
Что б стали мы, единою звездой.
Страна.
Тебя любил? Иль не любил?
Моя страна в оковах тяжких.
На земли я твои ступил.
Ища мечту в болоте вязком.
Как человек души свободной.
Я нараспев бросал слова.
Но век царил тогда прискорбный.
И тяжела была рука.
От глупых слов плетется правда.
И рана в сердце глубока.
Как мне нужны твои ландшафты.
И пыль родного рудника.
И всё в глазах моих как прежде.
Всё те же горы и река.
За ними спит моя надежда.
Глаза щекочут мне ветра.
Я башмакам не знал пощады.
Кровь стекала по ногам.
Ты знай страна что мне в награду.
Идти к твоим речным мостам.
В комнате с белыми стенами.
Ещё бы хоть раз мне проснуться.
Не в раю, где цветов уголок.
Сквозь плечо на рассвет оглянуться.
Знать хранит за спиной меня бог.
Пусть дешёвый доносится запах.
С коридора отравленных Прим.
Пусть разносится пыль старых швабр.
Я проснусь вновь среди блудных зим.
Как не звал бы к себе меня ангел.
Как не лил бы мне слезы свои.
Я останусь средь ржавых берданок.
Где к обеду дают в кружках спирт.
И приснилась мне правда нагая.
Что я мёртв, только все же живой.
Подожди ты моя дорогая.
Встанешь ты за моею спиной.
Мне тесны все миры где не знают.
Дерзкий взгляд твоих грустных очей.
Не узнав о душе лишь ругают.
Связку синих на небе ночей.
Может эти мне стены напомнят.
Платье белое, пусть и халат.
Эта ночь цвета глаз твоих чёрных.
Мне не скажет что я виноват.
Я проснусь и пусть даже от боли.
И коснусь рукой близких колен.
Заиграет вновь сердце от крови.
В этой комнате средь белых стен.
А ты рисуешь звезды опять.
Бледно-серая жуткая мгла.
От земли оторвалась и к небу.
Растворилась и нету следа.
Я нашёл тебя там, где я не был.
Ну скажи мне что стоит теперь?
Устоять на краю не сорваться.
Когда старая с трещиной дверь.
Для бродяг поспешит открываться.
И от сердца боль острым осколком.
Отзовётся в хмельной голове.
От беды соберем мы обломки.
И сожжем на осеннем костре.
Посмотри в это хмурое небо.
И зарю скорей в нем нарисуй.
И пусть быль превращается в небыль.
Красным цветом поля заштрихуй.
Но опять ты лишь хочешь покоя.
Там где время вращается вспять.
Аспирин там не лечит от боли.
Ты рисуешь все звёзды опять.
В серой нечисти золота блики.
Смотрят сверху на нас не всерьёз.
Воем ветра доносятся крики.
Птиц осевших на ветвях берез.
Так и быть нарисуй да побольше.
Ярких звёзд в пелене серой мглы.
Что бы люди прошли мимо молча.
Не заметив фальшивой игры.
Если надо то я дорисую.
В стае звёзд, золотую луну.
И ещё для тебя заштрихую.
Нашей жизни чудную звезду.
Разбитое зеркало.
Разбитое зеркало, в позолоченной раме.
Не улыбнется теперь мне как прежде.
И словно осколки, серебрятся на ранах.
Капли крови на дранной одежде.
Лепестки красной розы опали.
Но шипы заостренны все так же.
Ветер мне напевал мотив старый.
Мне б забыть это все только как же?
И как будто пустынная жажда.
Сердце мучает, странная ночь.
Помнил, знал, я что будет однажды.
Ты вернешься как блудная дочь.
Среди белых ночей, серых дней.
На асфальт обронила кольцо.
И в толпе зимних теплых плащей.
Кто-то вспомнит родное лицо.
Лишь в разбитых, и острых осколках.
Взгляд былой, пропадёт как в толпе.
Рассуждали и бились без толку.
От войны уходя налегке.
Ты сожми мою руку покрепче.
Что бы вспомнила жалкая плоть.
Рану ту что прижег я окурком.
Сможет лишь меня чуть уколоть.
Расскажи скорей разных историй.
Пока ночь вся ещё впереди.
Мы уснем среди юных магнолий.
Да и пусть будет сон позади.
Разбитое зеркало, в позолоченной раме.
Можешь ты не смеяться как прежде.
Не играй грусть на сморщенных ранах.
Я не буду с тобой снова вежлив.
Странник.
Всё что было, сольется в мираж.
Вспоминать мне все это нет смысла.
На столе перечеркнутый мною рассказ.
И по пальцам дым в спешке клубится.
И голодным вампиром вгрызается вновь.
Память жуткая ищет приюта.
Ведь все ждёт без конца, когда алая кровь.
Побежит по рукам с ниоткуда.
Я спросил у судьбы, просто так для себя.
Где свет льется по улицам тёмным.
И сказала она ,там где льется река.
Не осталось где больше покорных.
И истоптана веком родная земля.
Под подошвами вражеской силы.
Но уйти мне мешает в оковы пленя.
Дух восставшего крика с могилы.
Но мне нужно идти и сжимая в руках.
Что сберечь я сумел год за годом.
Вольный ветер и град дай дойти на ногах.
Как вином насладится свободой.
Последний отряд.
Нет, все теперь не кажется мне знакомым.
Как и тот валун у парковой скамьи.
А память лишь песчинкой невесомой.
Сорвется с рук, потерянной семьи.
Да, я за порогом того что родиной называлось.
И все теперь, в гримасе грозных дней.
А горечь та, что медом разбавлялась.
Отравит все, мои мечты о ней.
И, в какой теперь стране найду.
Черты лица, знакомых мне людей.
Чтоб я спросил, и тот сказал мне не грущу.
И не сказал мне что один, средь смерти и теней.
Что? Зачем теперь под небом флаг чужой?
И даже ветру, им трудно трепетать.
Но город ты, обошёл лишь стороной.
Всё то о чём, не велено молчать.
Но, на берегу застывших грозных лет.
На том конце, где в сумерки не спят.
Стоит над льдом, на ружьях держит свет.
Последний наш, израненный отряд.
Желание.
Какая над городом песня?
Прозвучала в рассвете утра.
Чья звезда в суете поднебесной?
Задремала упав у моста.
Я хотел бы уйти в бесконечность.
Там где прежнее время как я.
Только в сердце, бьёт остроконечной.
Злой судьбы с горьким ядом стрела.
Отыграй мне прощальною скрипкой.
Ветер странствий над тихой рекой.
Расскажи мне о счастье безликом.
Когда ночь обернется луной.
Кто-то встретится пусть на дороге.
Пусть поведает тайны свои.
И о тех кто все время в сторонке.
Ищут место для скудной любви.
В лабиринтах тускнеющей жизни.
Не легко так найти в темноте.
Светлый день от рождения капризный.
Что когда-то уснул на земле.
Не обрадует пусть меня песня.
Прозвучавшая утренним днём.
А любовь в сердце ставшую тесной.
Сберегу под промокшим плащом.
Мёртвая холодная луна.
Видишь как без тебя очень плохо.
Видишь как без тебя нам темно.
Без тебя в сотый раз мы хороним.
Тех что в кровь превращали вино.
Ты склонись вновь над черною прядью.
Тех волос что в пыли и грязи.
И прими как Христово распятье.
Те мольбы что горьки от крови.
В этом городе есть только эхо.
Что вопросом задавит вопрос.
Как в петле затянулась утеха.
В пряди грязных от ночи волос.
Нам луна подари взгляд холодный.
До костей чтоб продрогнуть в тиши.
Этот город что стал нам свободным.
Раны нам от ножей залижи.
Привкус крови как капля металла.
К небу намертво пиявкой прилип.
Что бы жить отдавали задаром.
Из груди замусоленный всхлип.
Ты луна опусти глаза в реку.
Отражение свое расплескай.
Расскажи про подругу Омегу.
Словно сказку под ночь прочитай.
И ещё ты луна взглядом синим.
Поморгай когда выпадет снег.
На щеках пусть покоится иней.
Как в сердцах надоедливый век.
Пустыня Невада ( Байкер ).
Я уеду в пустыню Невада.
Пусть Харлей мой, несёт меня в путь.
Это то что сейчас очень надо.
Что бы пыль засоряла мне грудь.
Ангел падший растрепаны крылья.
Тяжело боль на перьях тащить.
Грел прицел мою спину у тыла.
Не жалею что начал грешить.
Только те что голодные смертью.
Хотят кровью в легенду вписать.
Только в строках одни междометья.
У обрыва заставят страдать.
Нет героев а только лишь крысы.
Что грызут уже мёртвую плоть.
Не найти на войне компромисса.
Когда чёрный над миром восход.
Только чёрное солнце не греет.
Запечется под венами кровь.
Ветер пепел сражений развеет.
Где подохла и сгнила любовь.
Шум колёс скрип потертой резины.
За спиной от отца дробовик.
На дорогах дорожные джины.
Мне кричат берегись фронтовик.
Кто-то раненый спит у обочин.
Цвета смерти зажав в руке флаг.
Он не мертвый а лишь озабочен.
Кинет в спину отрубленный FUCK.
Я уеду в пустыню Невада.
Пусть Харлей мой несёт меня вдаль.
Это то что сейчас очень надо.
Приложить к ранам мёртвую сталь.
В любви и на войне.
В глазах чужих черты родные видел.
В глазах родных своих не узнавал.
Кого любил, тех после ненавидел.
Без совести всех грубо забывал.
Что здесь теперь зовётся словом счастье?
Быть может просто быть среди друзей.
И повстречать судьбу свою в ненастье.
Взломав замок от запертых дверей.
Её одну впущу в свой дом холодный.
Где только лишь два стула и кровать.
Над нами век, застыл любви голодной.
Что любит лишь, убийством плоть марать.
Весенний свет фонарных ламп от улиц.
Осветит все что скрыто по ночам.
А мы с тобой лишь жертвами проснулись.
В далеких снах с пристрастием к мелочам.
И знаю я, и ты наверно знаешь.
Что подо льдом тепло все не сберечь.
Какую правду потом ты мне расскажешь.
Когда рука стальной опустит меч.
С тобой одной лишь там хочу проснуться.
Где свет огней исходит от костров.
Где на шаги нельзя не обернуться.
Любимых ног без ссадин и крестов.
Сердце на тумбочке.
Я оставлю на тумбочке сердце.
Ни к чему мне больное оно.
И под небом в расцвете созвездий.
Разобью в доме к черту окно.
Пусть осколки вопьются мне в руки.
Кровью я напишу белый стих.
Ни к чему мне скупая порука.
В глазах тусклых усталых моих.
Я пройдусь по холодным дорогам.
Где на камнях покоится тень.
Лишь на струнах осела тревога.
Как над миром проснувшийся день.
Падших женщин лишь горькие слёзы.
Переполнят с мартини бокал.
Принимая любовь несерьёзно.
От тех лиц кто стихи им читал.
Я лишь гость в этом карточном мире.
Все ищу ту которая мне.
Рассказала что в старом мундире.
Не легко сберечь сердце в огне.
Я иду средь туманных кварталов.
Здесь когда-то ведь тоже я был.
Встретил ту у залитых каналов.
Но на тумбочке сердце забыл.
Город воспоминаний.
По тебе старый мост я ступаю.
Вижу степь я опять вдалеке.
Дом родной снова я вспоминаю.
И с тоскою иду налегке.
В этих призрачных стенах я вижу.
День рождения от роду восьмой.
Когда снег падал дерзко на крышу.
Дорожил как последней свечой.
Где найти мне такое же место.
Где под горами город стоит.
Где на небе есть сотня созвездий.
И где улица в полночь молчит.
Может это все был только сон?
Или городу я только приснился?
Может просто с обоих сторон.
Я упал и стеклянный разбился.
По тебе старый мост я ступаю.
Вижу стены от старых домов.
Чёрных птиц вижу резвую стаю.
На опушке заросших холмов.
Лики ночи.
Вот лунный свет, наполнил комнату мою.
Как правда, мы с тобой нагие.
В который раз, вождю любви я отдаю.
Дань, за право быть тобой любимым.
И знаю я, не может быть дороже.
