Текст книги "Седьмая пятница"
Автор книги: Артем Тихомиров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 4
Мопс появился из ниоткуда и перепугал меня до полусмерти.
– Голосить абсолютно незачем, – сказал чародей, устраиваясь на подушке. За два месяца он успел хорошо изучить арсенал моих реакций, не такой, как выяснилось, и обширный, а потому мое взбрыкивание на него впечатления не произвело. – Тебе известно, что ты издаешь за сутки в среднем гораздо больше воплей, чем среднестатистический эртиланец?
Я отодвинулся к дальнему краю своего ложа.
– Ты далеко обскакал даже впечатлительных девиц, склонных кричать по каждому поводу и падать в обморок даже от самой незначительной дурной вести, – заметил Квирсел.
Я ответил, что плевать хотел на всех девиц, вместе взятых. А про себя добавил: «Кроме одной!»
– Тебе надо подлечить нервы, – сказал мопс. Большую часть времени он был невозмутим, словно бык Сорокопятского моста, перекинутого через канал Синего Рейтара, и считал, видимо, что с высоты своего возмутительного хладнокровия имеет право подтрунивать надо мной. – Но для начала сменить обстановку, – добавил Квирсел, рассматривая свои когти.
Я бросил на него суровый взгляд, по которому мопс должен был догадаться о моем жгучем желании угостить его чем-нибудь тяжелым, например, подсвечником, стоящим на тумбочке. Но Квирсел не догадался.
– Лучшее средство развеяться – путешествие. Вспомни своего друга, Изенгрима. Вот образец здорового во всех смыслах человека. И сравни его с собой, затворником и лентяем, для которого пыткой является даже простая прогулка!
– Перестань!
Предчувствуя грозные времена, я развалился на кровати умирающим лебедем. Оставалось лишь посетовать, что какая-то нелегкая принесла в мой дом Зубастика. Ведь знал я, знал, что там, где крутится этот зловредный субъект, жди неприятностей. Конечно, Изенгрим не сунул мне за шиворот дохлую крысу, как Гузо Морфейну, не поджег заклинанием ботинки, как Рохле Мелкору, не сделал пока ничего ужасного, но… Ему достаточно было произнести одну-единственную фразу, чтобы превратить в руины замок моего душевного спокойствия. Может, Поттер и не предвидел такого эффекта, однако сразил он меня наповал.
Квирсел тем временем резво скользил по волнам рассуждений.
– Совершенно очевидно, что твое хорошее настроение не могло закончиться ничем хорошим, прости за каламбур. Визит этого достойного господина, похоже, вышиб из тебя дух. Я прав? Конечно, прав. А все почему? Находясь в самозаточении, ты отвык общаться с массами, и твои редкие вылазки в мир людей общей картины не меняют. Я склонен полагать, что твоя привычка шарахаться от каждой тени проистекает именно отсюда. Лишь кардинальные перемены твоего образа жизни расставят все по своим местам…
Мне показалось, что говорит это не высокоумный пес, а моя сестра Гермиона. Все основные тезисы этот батончик на кривых ножках свистнул именно у нее, только изложил их своими словами. Вот прохиндей.
Суть в том, что чародейка постоянно талдычит мне, что во всех своих бедах виноват исключительно я сам. Я-де не умею себя вести, потерял хватку, обленился и расклеился до последней степени. В качестве иллюстрации своих утверждений она справедливо, как ей кажется, сравнивает возлюбленного брата с вещами, лишенными от природы внутреннего стержня: пудингом, желе, мокрой тряпкой, земляным червяком или виноградной улиткой. Но у улитки, по ее утверждению, хотя бы есть домик на спине, а я и тем обделен.
Возражаю ли я, спросите вы? Борюсь ли за свое достоинство с жаром, приличествующим истинному аристократу? Иногда да, но чаще – нет. Спорить с Гермионой бесполезно, переубедить ее можно лишь с помощью героических деяний, на которые я не мастер. Конечно, что-то такое я проделывал не раз, но исключительно потому, что не было другого выхода.
В своих разглагольствованиях мопс дошел до того места, где собирался съехать на обличение всего чародейского класса, как вдруг его что-то осенило. Замолчав, он уставился в пространство и сидел в неподвижности довольно долго. Его бы взять и поместить на алтарь – получится самый настоящий божок мудрости.
– Я понял, – сказал Квирсел. – Понял!
– Что? – простонал я, терзаемый мыслями, в которых боялся признаться даже себе самому.
– Женщина! – воскликнул мопс.
– Где?
Я взлетел с кровати, как дрозд с ветки, готовясь встретить нежданную гостью, но чародей, похоже, выражался фигурально.
– Женщина – вот, что вышибло из тебя дух! Я все видел и слышал, и теперь вспоминаю, что именно после упоминания о ней ты стал вести себя как законченный идиот!
Я осознавал страшную истину. Призрак прошлого в лице Изенгрима Поттера, великого путешественника и обладателя щегольских усиков, не мог явиться просто так. Они, призраки, всегда несут лишь смуту и душевные колебания. Вот и я заколебался, готовый разорваться на кусочки от давно забытого чувства. Именно что давно забытого, я даже не сразу вспомнил, на какую букву оно обычно начинается. Оказалось, что на «л», и нередко даже на «Л»…
– Ее зовут Талула Поттер! – грозно пропел мопс. – Так или нет?
Я кивнул.
– Кто она? Почему у нее такая же фамилия? Они с Зубастиком родственники?
– Еще какие, – пробормотал я. – Она его младшая сестра!
– Так и думал! – торжествующе крякнул мопс. – Сядь, Браул, перестань бегать по спальне, словно за тобой гоняется разбойник с топором! Сядь!
Исполнив его приказание, я растекся по матрацу, словно растаявшее желе, с которым меня – справедливо! – сравнила Гермиона.
Квирсел скатился с подушки, подошел ко мне и поставил передние лапы на мою грудь.
– Говори! – Его влажная мордуленция почти ткнулась мне в нос. – Я все равно не отстану!
Что верно, то верно. Выбери даже он вместо собачьего облика облик пиявки, его прилипчивость не стала бы больше.
– Хорошо, – сказал я. – Придется открыть тебе страшную тайну, тайну, которая, я надеялся, никогда не всплывет…
– Все рано или поздно всплывает, – заметил мыслитель, – такова жизнь. Это утверждение справедливо во всех измерениях мультиверсума.
– Да?
– Даю гарантию. Кто такая Талула Поттер?
Снова переместившись на подушку, мопс приготовился услышать увлекательный рассказ, полный роковых страстей и драматических поворотов. Любил он такие истории.
Что до меня, то вы не представляете, каких усилий мне стоило открыть эту маленькую, но очень неприятную дверь в мое прошлое. От волнения со мной чуть конвульсии не приключились. Щеки у меня пылали, как раскаленные печи, глаза лезли на лоб, став размером с кочаны капусты, и вообще, чувствовал я себя не лучше почтальона, загнанного на дерево бешеной кошкой.
По большому счету история с Талулой не была страшной тайной в том смысле, какой вкладывают в это определение авторы готических романов. Нет в ней ни родовых привидений, гремящих кандалами под покровом ночи, ни зловещего хора козодоев за стрельчатым узким окном, ни раскачивающихся в лунном свете голых деревьев, ни черных проклятий, ни потайных комнат, скрывающих ужасную правду. Зато есть прекрасная, удивительная и во всех отношениях положительная девушка, резвая чародейка и, к несчастью, сестра Изенгрима Поттера.
Наше с ней знакомство относится к тем временам, когда я был моложе и думал, что весь мир у моих ног. Помните, я рассказывал, каким сорвиголовой умудрился стать и что наравне со всеми волочился за каждой волшебной юбкой из нашего сословия? Так вот, Талула стала одной из тех девушек, что пали жертвой моих «чар». И самое досадное – я не так уж и стремился закружить ее в вихре страсти, просто по стечению неведомых обстоятельств она сама влюбилась в меня.
Отношения развивались бурно – в основном благодаря чародейке, и, в конце концов, подошли к той черте, переступив которую, я уже не смог бы повернуть назад. В этом и состоял ужас, тот самый, что заставил меня отринуть разгульную жизнь и укрыться в подполье. Я попросту сбежал. Случилось это после того, как мы условились встретиться под дубом в романтическую полночь, обменяться кольцами и… объявить о помолвке официально. Моя трусость все разрушила. Проведя накануне бессонную ночь, я понял, какую ошибку совершаю, и, взяв ноги в руки, удрал в наше родовое гнездо.
Вот, собственно, и все. Встреча под дубом не состоялась, и с тех пор Талулу я не видел. Гермиона, у которой девица ходила в подругах, несколько раз приглашала меня в дом ее родителей на разные мероприятия наподобие званых ужинов, но я успешно отбрыкивался. И долгое время трясся от страха, что история станет достоянием масс. Что стоило Талуле рассказать все моей сестре? Ничего. Сделай она это, от моей репутации не остаюсь бы и мокрого места, ведь история с бегством практически из-под венца – лучший компромат. Но Талула молчит, и никто не знает нашей тайны по сию пору. Даже Изенгрим. Иначе, думаю, он давно бы размазал меня по стенке. Мне случалось видеть, как Поттер приходит в ярость, и, поверьте, в этом нет ничего веселого для тощего длинного доходяги, у которого мускулы похожи на веревки.
И вот Зубастик разбередил мою рану, да так, что она не просто за кровоточила, а изошла фонтанами яркого кармина. Грудь мне разрывало незримыми клычищами, в голове гудело, как в пустой бочке, по которой долбят палкой. В солнечном сплетении и вовсе творилось демон знает что. Казалось, кто-то вкручивает в него здоровенный ледяной штопор.
– Глотни малость, – посоветовал Квирсел, кивая на столик у окна, где стояло в графинчике вино.
Я с трудом дополз, налил, выпил. Пролившись на уже принятый джин, вино шваркнуло мне в мозг, но, кажется, легче не стало. Я так и трясся. Сел на пол и обхватил свои колени, точно боялся, что они от меня убегут.
– Значит, никто в твоем кругу не знает? – спросил мопс.
– Никто. Меня это удивляет.
– Меня тоже, – заметил чародей. – Оскорбленная женщина, как правило, страшнее каменного тролля. Знаешь, ты серьезно упал в моих глазах. В моем мире за такие безнравственные проступки отрывают ноги.
– Хорошо, что мы не в твоем мире.
– Да, тебе повезло. Но факт остается фактом: ты обнадежил девушку, бросил ее и скрылся как последний…
– Знаю, все знаю! Трус! И ты прав – все рано или поздно всплывает. И это всплыло! Горе мне! Знаешь, что я думаю? Это ловушка! Изенгрим все узнал и специально заманивает меня в «Алмазное заклинание», чтобы в темном уголке переломать мне хребет! Видел, какая странная у него была физиономия?! Поверь, в клубе полно мест, где можно без свидетелей выяснить отношения по-мужски!
– Может, ты и прав, – сказал Квирсел. – Тогда тебе это будет уроком.
– Уроком? О жестокосердное создание! Ты хочешь, чтобы Изенгрим сделал из меня омлет? Я не могу с ним драться, он сильный! Он занимается спортом – верховой ездой, бегом, поднятием тяжестей!
– Пара-тройка синяков тебе не помешает. Может быть, они поставят твои мозги на место, – фыркнул мопс.
– И ты, Квирсел! – возопил я и выбежал в коридор. Долетев до дальнего его конца, вернулся и сунулся в дверной проем: – Значит, так, да?
– Что? – спросил мопс, щурясь.
– Ты встал на его сторону?
– Если Изенгрим хочет с тобой разделаться, то да.
В этот момент я ощутил себя пиратом, высаженным соратниками на берег необитаемого острова. Ну если уж лица (точнее морды) из ближнего круга отвернулись от меня, то пиши пропало.
Что делать дальше, я совершенно не представлял. Что со мной творилось, тоже. Вспоминая о Талуле, я испытывал одновременно и неистовое желание увидеть ее, и стремление удрать из Эртилана как можно дальше. Периодически чаши весов колебались. Будь я псом и увидь перед собой полную луну, я бы сел на пригорке и завыл в голос.
– Напиши ей письмо, – сказал мопс. – Объясни, расставь все по местам. Попроси прощения. Доведи до ее сведения, что был круглым дураком.
– Боюсь, она и так это знает.
– Ага, и, думаю, тебе давались определения похлеще.
Со всего маха я брякнулся на стул, ибо нижние конечности мои превратились в макаронины.
– Однако есть и светлая сторона, – сказал Квирсел.
– Какая?
– Помнишь, что сказал Изенгрим? «Талула передает тебе пламенный привет!»
– И?
– Акцент, я полагаю, следует сделать на слове «пламенный».
– Ну поставили, а дальше?
– Шевели мозгами, Браул. Хоть у тебя и не больше полутора извилин в голове, но ведь должны они работать! – возмутился Квирсел.
– Должны, но не работают.
Мопс вздохнул. Небось жалел, что связался со мной, отринув другие, воистину соблазнительные возможности. Что ж, понимаю. Удивляюсь только, что интеллектуал такого уровня оказался настолько недальновиден. На его месте я бы обходил дом Браула Невергора (ул. Радужная, 10) не то что десятой, а двадцатой стороной.
– Поразмыслим логически, – сказал мопс, воздевая лапку в величественном жесте.
– Не возражаю, – отозвался я, стремясь забраться под одеяло. Там я, как во многих случаях, думал найти убежище.
Ага, не тут-то было. Квирсел прыгнул в мою сторону, вцепился в одеяло зубами и потянул. Я тоже потянул, и так мы боролись, пока он не выпустил свой конец и ваш покорный слуга не кувыркнулся навзничь. Ковер не дал моей голове расколоться, как спелой дыне, но без легкой контузии не обошлось.
Морда Квирсела, свесившись с края кровати, нависла прямо надо мной.
– Мне продолжать? Или будешь валять дурака?
Прокашлявшись, я сказал:
– Продолжай, о мудрейший!
– Итак, привет, переданный тебе Зубастиком, был «пламенным». Допустим, здесь не скрывается никакого двойного смысла.
– Не понимаю.
– Предположим, этот привет искренний и благожелательный и не несет в себе заряд убийственного сарказма.
– Давай предположим, о великий!
– Что из этого следует? – спросил Квирсел.
– Не имею понятия. После того как ты уронил меня на пол, я вообще ничего не соображаю.
– А значит то, что Талула больше на тебя не сердится.
От такой новости я буквально взлетел.
– Не сердится?
– Пятьдесят на пятьдесят, – сказал мопс. – Если смысл у привета двойной, то сердится, а если его нет, то все в порядке.
– Погоди! Но как Талула узнала, что ее брат намерен пригласить меня в «Алмазное заклинание»? Что он пойдет ко мне лично, а не ограничится письмом, где изложит просьбу своим корявым почерком?
– Видишь – когда хочешь, можешь!.. – улыбнулся Квирсел.
– Выходит, если она знала, то это и есть ловушка!
– Не обязательно. И потом, Изенгрим мог нарочно сказать тебе это, чтобы внести, так сказать, смятение в твои ряды.
– Зачем?
– Ну предположим, он собирается размазать тебя по одной из стен клуба. Что это очень хитрая западня! Тогда психологический урон, нанесенный тебе, позволит ему сделать свое дело легче и быстрее, ибо ты, уже потерявший покой, не сумеешь оказать сопротивление. Расчет верен. Удар получился в самую твою сердцевину.
– Ну я же говорил! Это ловушка! Мне конец!
Мопс пожевал губами.
– Твоя склонность к панике меня беспокоит, – заметил он.
– А меня-то как! – Еще немного, и я начну рвать волосы на своей голове. – Мне лучше уехать, немедленно!.. Если… если, конечно, Поттер не расставил в окрестностях моего дома своих соглядатаев… Кошмар! Увидь они, что я улепетываю с чемоданом под мышкой, они мне шею свернут!
– Ты преувеличиваешь!
– Значит, нужно прибегнуть к магии. И телепортация мне поможет… Так, вопрос лишь в том, куда телепортироваться, где есть места, недоступные для Изенгрима?
– Браул! Перестань! Или я тебя укушу! – рявкнул Квирсел, подбегая к краю кровати, – Не забывай, я собака, с зубами!
Я остановился.
– А теперь сядь и слушай меня! – пробасил мопс. Наверное, он добавил в свой голос толику магии, ибо звучали эти слова слишком уж громко и грозно, так, что пригвождали собеседника, то есть меня, к месту. Местом этим оказался стул. – Вижу, ты не в состоянии принять решение самостоятельно, – добавил чародей, насупив брови. – За тебя это сделаю я.
– Давай лучше вызовем Гермиону.
– Не надо. Тогда придется ей все рассказать. Можешь ты поручиться за последствия?
– Нет.
– Значит, я – твоя последняя надежда!
Мои зубы стучали, словно деревянные ложки.
И чего это я так испугался? Кто такой, в конце концов, этот Зубастик? Ну опытный маг, ну спортсмен, ну чемпион клубов «Алмазное заклинание» и «Черная роза» по борьбе на руках! И всего-то! Хе, можно подумать, я рахитичный первогодок из частной школы для одаренных детей! Да если бы Поттер узнал, в каких переделках мне приходилось бывать, с какими противниками встречаться, какие победы одерживать… Ха!
Здесь мой дух выстрелил протуберанцем отваги, и зубы перестали стучать. Почти.
– Очевидно, что страх перед разоблачением и есть корень твоей проблемы, Браул.
Я сверкнул глазами, как противотуманный фонарь на борту судна темной ночью.
– И так будет продолжаться, пока история с Талулой не подойдет к концу, – сказал Квирсел.
– Но если бы я знал, как ее закончить!
Чародей покачал головой. А чего он ждал – что я буду схватывать на лету?
– Все просто. Ты пойдешь в клуб, будешь веселиться, хлестать дорогие спиртные напитки, как это принято у вас, травить байки… короче, заниматься тем, за что вас, аристократов, здесь называют паразитами и кровопийцами…
– Ну и что изменится? – спросил я.
– Если все пройдет хорошо, ты получишь возможность перейти ко второму пункту моего плана, – ответил мопс, почесываясь.
– А есть и второй?
– Да. Поход в «Алмазное заклинание» как минимум даст ответ на вопрос, собирается ли Изенгрим Поттер вытрясти из тебя душу, или он действительно настолько движим дружескими чувствами. Если не вытрясет, будем двигаться дальше.
– А если вытрясет?
– Тогда второго пункта не будет, – пожал плечиками Квирсел.
– А какие ужасы ты приготовил мне в пункте два?
– Твое возвращение из клуба с полным набором конечностей и прочих важных деталей будет означать, что твоя тайна все еще под замком и уста Талулы до сих пор не отверзлись. Дальнейшее напрашивается само собой: ты отправишься прямо к девушке и поговоришь с ней по душам. Иного выхода нет, не спорь. Каким образом ты встретишься с ней, думай сам. Может быть, под дубом в полночь, может, в ресторанчике в полдень, не суть важно.
– Боюсь, у меня не хватит пороху…
– Тогда вспомни свое героическое прошлое.
– Не всегда помогает, я пробовал.
– Ну тогда не знаю, чем тебе помочь. Твои проблемы не решатся, если ты будешь прятаться под одеялом у себя дома, – сказал Квирсел.
– Верно…
Встряхнувшись, мопс спрыгнул с кровати и направился к выходу, важный, словно профессиональный банкир. У порога он повернулся.
– Если что, я в библиотеке, – сообщил толстячок. – А ты тщательно обмозгуй свое положение и приготовься к походу в клуб. Может статься, сегодня с половины седьмого начнет решаться твоя судьба и все твои прошлые приключения померкнут перед грядущими!
Легкое «цок-цок-цок» сопровождало передвижение мопса по паркету, пока не затихло в гробовой тишине.
Я остался один на один с ворохом мыслей и мрачным пророчеством иномирного чародея. Ничего себе друг, хорош! Вместо того чтобы протянуть мне лапу помощи, Квирсел толкает меня в направлении опасности и еще убеждает, что это самый лучший выход.
И все-таки он прав. Гордиев узел обычно разрубают, а не развязывают, вот и мне придется вооружиться мечом, как в старые добрые времена. Надеюсь, правда, что этот меч не отскочит после удара и не съездит мне по лбу.
Вопрос в том, наберусь ли я храбрости в достаточной степени, чтобы встретиться с Талулой лицом к лицу? Что она сделает, когда увидит меня? Помнится, особой чародейка была здравомыслящей, хотя и несколько взрывной, но с тех пор прошло целых пять лет. Это большой срок. Мне неизвестно, какие перемены произошли в ее жизни, и остается надеяться, что под юбкой у нее не спрятан тесак для разделки мяса, которым она давно мечтает меня угостить. Что ж, будем исходить из худшего и надеяться на лучшее.
Страх уже не так сильно глодал мое заячье сердце, однако до состояния полнейшей отваги, на какую способны настоящие герои, мне было далековато.
Добравшись до своего рабочего кабинета, я заперся в нем и прилег на кушетку.
Глава 5
Мое отражение в большом зеркале в прихожей выглядело обескураженным и наводило на грустные мысли. Ни к каким гениальным выводам за эти часы я так и не пришел. Даже созерцание висевшей на стене кабинета картины, где герой на боевом жеребце измывается над полу поверженным драконом, не придало мне энтузиазма, а ведь раньше это помогало.
Что касалось деталей моей будущей встречи с Талулой, то здесь вовсе царил мрак неизвестности. Ну не представлял я себе, как можно выманить чародейку из дома и под каким предлогом, чтобы не разворошить осиное гнездо. А вдруг она замужем? Муж и дети могут весьма косо посмотреть на ее внезапную отлучку, ведь не признаваться же Талуле, что идет она на тайное свидание с бывшим возлюбленным.
Вот задачка! Тут, пожалуй, не обойтись без посторонней помощи. Но чьей? Гермиона? Нет, лучше оставить ее на крайний случай. Тогда кто? Изенгрим? Он бы мог помочь, но… думать об этом всерьез можно будет лишь после того, как я вернусь из «Алмазного заклинания» домой. Но это еще вопрос.
Одна из отрицательных сторон моей жизни отшельника, безусловно, – скудность разведданных. Вращайся я в обществе в той мере, в какой положено вращаться человеку моего ранга, я был бы в курсе, что произошло с Талулой за последний годы. И не пришлось бы мне ломать голову. Мог я, конечно, пораскинуть гадальные рунические кости, заглянуть в хрустальный шар, пообщаться с духами огня, заставил бы добыть мне нужные сведения, но моя благородная натура противилась. Это все равно что подглядывать в замочную скважину за переодевающейся девицей.
– Уже уходите? – Селина выпорхнула прямо из воздуха.
– Судьба зовет, – вздохнул я. – Если не вернусь, Квирсел знает, что делать.
Мопс был тут как тут. Подошел к служанке и тронул лапой ее ногу. Знак, что хочет на ручки – произнести речь. Селина, отказывающаяся видеть в этом умнике чародея, тут же с удовольствием сцапала его и принялась тискать.
– Сюсечка-масюсечка, – говорила маленькая блондинка, – масечка-пусясечка, а где у нас пузико, а где у нас ушки, а где у нас носик? У-тю, пусечка-малюсечка!
Кончилось тем, что, поначалу растаяв от блаженства, мопс восстал и потребовал, чтобы Селина немедленно прекратила. Орал чародей долго, пока наконец служанка не устроила его у своей груди так, чтобы он сидел вертикально.
Я смотрел на них обоих. Улыбка Селины была до ушей. Вылитая мамаша с возлюбленным чадом.
Жизнь в этом доме, что и говорить, несколько необычна.
– Хочешь дать мне последние наставления?
– Будь осторожен, Браул, ибо, чует мой нос, затевается что-то недоброе!
Я воздел очи горе.
– Это я и без твоего носа знаю.
– На этот раз все гораздо…
– Серьезнее? О да! Понимаю!
– Не паясничай! – Квирсел захихикал – Селина щекотала его пальцем. – Кхе! Я тут немножко поколдовал и могу тебе сказать, что результаты неутешительные.
– И слушать не буду, – сказал я. – Если узнаю, как там в будущем на самом деле, то лягу на пороге и ничем меня не сдвинешь.
– Но кто предупрежден, тот вооружен!
– Не мой случай. Не поможет. – Я махнул чародейской дланью в перчатке. – Чему быть, того не миновать, дорогой политический беженец, в этом я убеждался много раз. Если отъявленному трусу суждено совершить подвиг, он его совершит.
– Ладно, как хочешь, – надулся мопс, но тут же снова принялся хихикать. Селине было невдомек, что мы тут серьезные разговоры разговариваем. – Но амулеты защитные ты хотя бы взял?
– Взял!
– А заклинание Повышенного Внимания? Что спасет тебя, когда ты под завязку накачаешься выпивкой?
Я улыбнулся, показывая, что не надо держать меня тут за дурачка.
– Это заклинание было первым из числа тех, которые я на себя нацепил.
Иногда Браул способен на убедительнейшее вранье. На самом деле мне было лень заниматься всем этим – амулетами, чарами – и взял я с собой лишь небольшой талисманчик, на удачу. Сто лет, кстати, не брал его в руки. Лежал, бедняжка, на дне деревянной шкатулки в моей спальне, всеми забытый.
– Ну тогда…
Преисполненная умилением, Селина не дала Квирселу договорить и взялась-таки за мопса всерьез. Когда на нее находит, тисканье может продолжаться час и даже полтора. Похоже, Квирсел попал. Его уносили прочь, чтобы вдоволь потешить свой материнский инстинкт, и толстячок ничего не мог поделать. Он орал, словно его резали. Случайный свидетель, в ухо которому вдруг залетел бы этот пронзительный крик, решил бы, наверное, что в моем доме истязают оперного баритона.
Подхватив трость, я вышел в дождливый вечер четырнадцатого сентября. Слыша, как затихают в недрах моего особнячка крики чародея, я дошел до калитки и вспомнил, что забыл зонт. Нет, не вернусь, демон с ним! Сделаем по-другому.
Странно, но водоотталкивающее заклинание получилось с первого раза. И молния почему-то не испепелила Браула Невергора на месте, и дом на голову не упал. Похоже, весь мир свихнулся.
Выйдя за пределы своих владений на Радужной улице, я стал ловить извозчика. Ловился он ни шатко ни валко. Только пятый по счету, пронесшись сначала мимо меня на большой скорости, специально по луже, затормозил и вернулся. Я простил ему хамство, и мы поехали душа в душу в направлении улицы Дубовых Уголочков, где издавна стоял клуб «Алмазное заклинание».
