Текст книги "Чрезвычайный и полномочный"
Автор книги: Артем Тихомиров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Нет. В другой раз… – решительно помотал головой Талиесин.
Гном ошибся. Драка закончилась. Вышибив друг из друга дух, кобольды и орки пытались прийти в себя.
Талиесину показалось, что момент подходящий, и он снова бросился в бой.
– Господа! Предлагаю вернуться к обсуждению вопроса! – сказал он как можно более весомо и грозно.
Беда была еще и в том, что пока тиндариец не имел здесь никакого авторитета. Смотрели на него, словно он чуть больше, чем обыкновенное пустое место.
– Дай отдохнуть… – задыхаясь, ответил Арбар. – Отдохну и встану… и покажу этим толстякам, кто сколько должен накласть на фонд озеленения…
– Ага, щас! – донеслось из угла твердое кобольдское слово. – Мечтать не вредно. Это я тебе покажу, кому и куда нужно класть! И сам накладу столько, что…
– Ах, так!!! – Посол Головорезии тщетно пытался выдернуть глубоко засевший в дубовой стене двуручный меч.
– Господа, прошу вас успокоиться и выслушать меня снова – в тысячный раз. Неужели вы во всем ищете способ каждому встречному начистить ры… лицо? Что это такое? Не пора бы уже перестать вести себя как подростки-хулиганы? Уверяю вас, дипломатия не имеет ничего общего с мордобоем!
Рээш Кальмар сел. Его берет куда-то подевался, дав публике возможность лицезреть лысину, покрытую тремя волосинками в шесть рядов.
– Не имеет? Виконт, я не ослышался? – просипел он.
Талиесин топнул ногой:
– Я долдоню это уже два дня! Тысячу раз повторил! Мы должны договариваться, вырабатывать единую позицию, находить приемлемое решение для всех сторон, а не ломать друг другу скулы!
– Как тут выработаешь, когда эти вот… – Арбар указал на кобольдов, – уперлись, как паршивые мулы!?
– Кто паршивый мул?
Посол – настолько храбро для себя, что оказался шокированным, – вклинился между сторонами. Драку удалось остановить.
– Стойте! Разойдитесь!
Кобольд и орк выполнили его приказ – в основном по-пластунски.
Талиесин сердито откашлялся и глянул на гнома, сидящего в углу. Из облаков дыма показалась рука Шонвайна – сжатый кулак с вытянутым вверх большим пальцем.
Ну, хоть кто-то что-то понимал.
– Итак, что я хочу сказать. Я, конечно, тут еще новенький, но именно поэтому мне видны все недостатки здешней жизни. Посмотрите вокруг! Грязь, неустроенность! Убожество – так даже будет точнее! А ведь мы, послы, должны некоторым образом подавать местным жителям пример. Это во-первых. Во-вторых, какая-никакая, а Рыгус-Крок все-таки столица, и варвары всеми силами стремятся сделать ее лучше и презентабельнее. А мы чем хуже? Почему мы думаем, что если нас отправили сюда против своей воли, то мы должны назло всему миру жить как свиньи и вести себя хуже, чем… я не знаю!
Озадаченная тишина зависла над головами присутствующих, суля, еще, правда, не в полный голос, Большие Перемены.
– Тебе легко говорить, – пробурчал посол Головорезии. – Ты не орк.
– А ты, значит, готов признать, что твой уровень вообще ниже плинтуса? – Талиесин осуждающе ткнул в гору мускулов пальцем. Гора вздрогнула. – Готов мириться с этим? Ты, гордый воитель?
– Нет! – рыкнул Арбар и съездил кулаком по стене. Та едва не обвалилась. Дом Советов загудел, как громадный жестяной жбан.
– А ты, Рээш! Кто, как не кобольды, во всем мире считаются аккуратистами и педантами? У кого на родине улицы моют с мылом?
Кальмар стал красным, словно вареный рак. Арбар уставился на недавнего соперника вытаращенными глазами. Об улицах с мылом он слышал впервые, и его орочьи мозги не могли осознать, как это возможно. В Головорезии мыло было дефицитом, который бы никто не стал употреблять с такими целями.
– В общем, у нас, – пробормотал посол Патангирри. Неожиданно вспомнив Родину, толстяк потер увлажнившийся глаз.
– Ну! – торжествующе воскликнул Талиесин. – Значит, я прав! А гномы! – Виконт развернулся к Шонвайну, который пытался отгородиться от общества стеной табачного дыма. – Гномы! Великие мастера, пытливые умы, золотые руки и мозги! Вам нравится, когда стена вашего посольства вымазана навозом и исписана похабщиной? Утрехт?!
– Э… Нет… не нравится…
Посол хлопнул в ладоши.
– Вот видите?! Пришло время изменить наш образ жизни!
– Как? – кисло спросил Рээш. Упоминание о Родине зажгло в бедолаге сильнейшее желание бросить все и вернуться, но Кальмар точно знал, что ничего не выйдет.
Он был таким же изгоем. Никто в Патангирри не забыл, как Рээш устроил пьяный дебош на ежегодной Ассамблее. Платье королевы, на которое его стошнило, стоило ему целого состояния, репутации и, в конце концов, ссылки в Диккарию.
Талиесин заложил руки за спину, выпятил грудь и несколько раз прошелся туда-сюда. В своем нарядном камзоле и треуголке посол напоминал цветистого петуха экзотической породы.
Виконт чувствовал вдохновение. Откуда оно пришло и с какой такой стати, было не так уж и важно. Некая часть Талиесина жаждала созидательной деятельности на Общее Благо, и сдержать ее у виконта не было никакой возможности.
«Почему бы и нет? – подумал виконт. – Я могу оставить о себе добрую память… ну, хотя бы здесь… Даже благодарность варваров чего-то да стоит».
Решено! С этого дня Талиесин возьмется за дело.
Он вычистит этот гадюшник, нравится кому-то или нет!
С такой воинственной мыслью в голове Талиесин и обратился к коллегам. На устах его сверкала улыбка, от которой даже у Арбара похолодело в солнечном сплетении.
Орк, как существо дикое, а потому обладающее обостренными инстинктами, сразу смекнул, что, в конечном итоге, его заставят работать.
А виконт продолжил:
– Мы превратим Посольскую Слободу в образцовый район города. Художники со всего мира будут съезжаться сюда, чтобы запечатлеть ее красоту на своих полотнах! Понимаете, друзья? Мы добьемся того, чтобы Слобода была чистой, сверкающей… М-м… Сделаем из нее Город Будущего! И, чем боги не шутят, возможно, отсюда начнется Новая Цивилизация!!!
Ничто так не производит впечатление на собеседника, как цветистая ахинея, произнесенная с полной убежденностью.
О чем-то подобном говорил виконту однажды учитель риторики.
Так что последние слова Талиесин, вдохновленный и убежденный, почти выкрикнул.
И посмотрел на послов в ожидании реакции.
Те, в свою очередь, таращились на него, как рыбы-клоуны на актинию.
– Мы сделаем Слободу чудом света, господа!
И на этот раз энтузиазм не начал бить фонтаном.
Виконт огорченно закусил губу.
«Начало неважное!»
– Я, конечно, извиняюсь, – подал, наконец, голос Шонвайн Утрехт. – Город Будущего… Звучит соблазнительно. Я поддерживаю… Никто не скажет, что я какой-то там ретроград, противник прогресса и всего прочего… Но… Дорогой посол, не стоит забывать о… – Гном вытянул руку и потер друг об друга большой, указательный и средний пальцы. – Тити-мити, как говорим мы в Эйвырое. Деньги, как говорят в других местах.
– Согласен с Шонвайном, – сказал Кальмар, поднимаясь с пола и отряхивая то, что осталось после потасовки от его одежды. Каждый раз приходилось менять ее на новую – сплошь расходы.
И тут вдруг кобольд осознал, почему орки обходятся минимумом шмоток.
Трусы сменить куда легче и дешевле, чем полный туалет, состоящий из нескольких предметов. И дело вовсе не в том, что головорезийцы любят играть мускулами.
– С чем ты согласен? – спросил гном у Рээша.
– А? Я согласен… Да! Нужны средства. Любое, даже самое малое, предприятие требует вложений.
Спущенный с небес на землю, как всякий мечтатель, Талиесин побагровел. Но от идеи своей не отказался. Бойцовский дух предков играл в нем с неимоверной силой.
– Если задаться целью, можно преодолеть и это!
– Как? – спросил Шонвайн. – На нужды посольства Эйвыроя средств выделяют тик в тик. Где нам взять деньги? А если и добудем где-нибудь, то выйдет ли из этого толк? Мы не способны договориться даже насчет фонда благоустройства…
Виконт надулся.
«А что, кто-то здесь думал, что все образуется само по мановению волшебной палочки?»
Хотелось бы, конечно, но виконт знал, что жизнь несправедлива. Что она просто гадина, тварь наглая и бесчестная, настоящая сук… м-да…
– Давайте не будем забегать вперед, господа, – сказал Талиесин, прочистив горло. – Предлагаю для начала выяснить наши идеологические позиции. Кто за мой проект? Прошу поднять руки.
– Я! – Шонвайн вызвался первым и был, кажется, горд этим.
Рээш Кальмар почесал пузо.
– Ну, я тоже… ладно. Где наша не пропадала!
– Хорошо, – сказал Талиесин. – А ты, Арбар?
Глава посольства Головорезии выдернул, наконец, свой меч из стены и крутанул им. Обоюдоострое лезвие с гулом разрезало воздух.
– К вашим услугам, господа. Хотя я не понял и половины того, о чем тут говорилось, но я с вами. Когда выступаем?
– Арбар, мы никуда не выступаем! – сказал посол Тиндарии. – Речь идет не о войне.
– Да? Но трещали о том, что денег нету. Где же мы их добудем, если не отправимся в набег? – удивился орк.
– Добудем! – заверил его виконт. – Нет ничего в мире невозможного, господа. Дорога в миллион миль начинается с первого шага!
– А что такое миллион? – спросил Арбар.
– Число… э… в общем, много, – попытался объяснить Талиесин и тут же перевел на другую тему: – Завтра мы опять соберемся здесь. Я составлю примерный план, а вы, я убедительно прошу вас, подготовьте свои вопросы. Набросайте как можно больше идей. Мы устроим мозговой штурм…
– Это по мне! – осклабился Арбар, снова крутя мечом. – Штурм. Резня. Битва. На худой конец рубилово один на один.
Рээш закатил глаза к потолку.
– В ходе совместного обсуждения мы выработаем единую стратегию. Обозначим этапы, первоочередные задачи и тому подобное…
– А выпивку брать? – спросил гном, выходя из облака дыма.
– Обойдемся без выпивки, – серьезно ответил Талиесин.
– Как? У нас в Эйвырое такие вещи без выпивки не обходятся.
– В натуре, – отозвался Арбар. – От говорильни-то глотка всегда сохнет. Может, чуточку пива?
– Нет. Воды – сколько угодно. Но не пива.
Послы огорченно загудели.
– Господа, если мы задались великой целью, то не можем себе позволить превращать заседание в пьянку! – Талиесин оглядел коллег, поражаясь собственной смелости. Всего-то четыре дня в Рыгус-Кроке, а уже построил завсегдатаев дипкорпуса.
Разглядев эту мысль поближе, виконт слегка струхнул.
– В общем, господа, мы договорились. Соберемся завтра, в девять утра. Прошу никого не опаздывать! Всего хорошего!
Не дав никому и слова вымолвить, Талиесин приподнял треуголку и выскочил из Дома Советов под дождь.
Хотя до родного теперь посольства было совсем недалеко, но, прыгая по наиболее сухим местам (то есть лужам, где глубина была всего лишь по щиколотку), Талиесин покрылся влагой и грязью с ног до головы.
В ворота он вошел похожим на чудище болотное – глаза при этом горели то ли жаждой убийства, то ли безграничным отчаянием. Не понять, в общем. Слуга, напугавшись, спросил, не хочет ли чего-нибудь господин посол.
– Ванну! – яростно пропищал тот.
Слуга бросился исполнять приказание и от усердия едва не снес растущее у края дорожки дерево. По неясной пока причине, Талиесин внушал ему страх (даже в чистом виде).
«Как я прав! Нет, вы видите, как я прав? – думал чрезвычайный и полномочный, оставляя грязные следы на дорожке. – С этим надо кончать! Я сделаю из Рыгус-Крока цветущий сад, нравится это кому-то или нет!»
– Я сделаю из Рыгус-Крока цветущий сад, нравится это кому-то или нет!
Сидя в ванне, Талиесин ударил кулаком по губке. Мыльная вода брызнула в разные стороны.
Черныш, стоящий в клубах пара с ковшиком наготове, словно телохранитель с мечом, кивнул.
Он заметил перемены в господине (пусть пока не слишком кардинальные), и они ему нравились. Правда, чем не благородная цель – очистить от грязи Посольскую Слободу? Элементарно – чтобы можно было ходить, не боясь утонуть в чавкающей жиже!
С другой стороны, у дроу имелись некие сомнения в том, что Талиесин сможет довести дело до конца. Господину не чуждо было прожектерство, в основном, для позы и чтобы пустить пыль в глаза коллегам по сословию. Одно время в Тиндарии в высших слоях вообще было модно забивать себе головы разными идеями и конструировать утопии.
Ни одну свою грандиозную мысль Талиесин еще не довел до воплощения. Даже до половины не дошел, ибо при каждом удобном случае отвлекался на что-то другое.
– В Рыгус-Кроке полно народу околачивается, ты заметил, Черныш? – вновь пустился в рассуждения виконт. Он взял со столика, стоящего рядом с ванной, бокал кларета и сделал глоток. – А-а! Так вот. Это варвары. Много варваров. Варваров, которым нечем заняться! А ведь это рабочая сила, при помощи которой можно свернуть горы! Ты согласен?
– Совершенно верно, господин, – ответил дроу, думая, что, во всяком случае, мечты эти помогут Талиесину отвлечься от невеселых мыслей.
Виконт посмотрел на него вопросительно, ожидая, когда Черныш начнет делиться соображениями и идеями.
Раньше дроу делал это с охотой, но почему-то сейчас ограничился улыбкой из серии «Чего изволите?».
Посол отвернулся, возвращая взгляд к росписи на стене. Когда-то ее делал талантливый тиндарийский художник, вложивший в свое произведение всю тоску по родине. Там действительно был ее изрядный кусок. Казалось, смотришь не на стену, а в окно, за которым сельская местность где-нибудь в родной глубинке.
В поисках вдохновения Талиесин всматривался в зелень и солнце, что властвовали на росписи, и сердце его сжималось. Ни с того ни с сего вспомнил он о возлюбленной…
«Стоп! Лучше думай о грязи! О грязи!»
Зажав зубами край бокала с кларетом, Талиесин едва не откусил от него кусок.
– Первое, – сказал виконт, возвращаясь к теме. – Нам нужны средства. Но средств нет. Значит, нужно искать другой выход. Допустим, взаимовыгодный обмен. Надо что-то такое предложить, чтобы в обмен на это король дал нам рабочих. Думаю, только в его власти мобилизовать в столице нужное количество бездельников. Второе… Я прав, Черныш?
Дроу сел на кушетку.
– В целом, господин. Однако, считаю, можно обойтись и без короля.
– Да? Это как же?
Чернышу не было чуждо честолюбие, и ему нравилось, когда господин взирает на него так, словно он последняя надежда мира.
Поэтому дроу приосанился, показывая, что не только виконт может грозно стрелять взглядом из-под бровей.
– Вы упоминали, что договорились с каменщиками, господин.
– Да. Они сделают сколько угодно брусчатки. Технику знают. Но все упирается в…
– Вам нужно поговорить с ними еще раз. Объясните положение.
– И что я им скажу? Чтобы работали бесплатно?! – воскликнул посол.
– Обмен. Они изготовляют нужное количество каменного бруса, а вы уговариваете купцов продать им с пятидесятипроцентной скидкой инструменты, которые им нужны. Насколько я помню, каменщики обращались к вам вчера именно с этой просьбой – они считают, что в Тиндарии инвентарь куда более качественный, чем в Эйвырое. Не берусь судить, насколько это верно, однако у вас появился шанс воспользоваться положением. А у купцов, варваров, есть все нужное каменщикам. Вопрос в том, чтобы уломать их на такую скидку.
– Гениально, – ответил Талиесин, обдумав предложение. – Только что же я предложу купцам? Пятьдесят процентов, Черныш, это, по-моему, верх наглости. Они и слушать не захотят!
– Захотят. Помните, купцы просили у вас понизить или, если возможно, отменить пограничный сбор? В вашей компетенции сделать это, господин. Подумайте.
Разволновавшись, виконт ощутил, как горит огнем его физиономия, и омыл ее водой, в которой сидел.
– Это гениально… Но могу ли я отменить сбор навсегда? Что скажут на Родине?
– Размер можно урегулировать. Выясните, какая цифра устроила бы купцов, – сказал дроу. – А потом сделайте так, чтобы и Тиндария не осталась внакладе.
Талиесин уставился на слугу, очевидно, не узнавая в нем прежнего Черныша.
Он всегда знал, что дроу умен и уровень его самообразования невероятно высок для существа с таким социальным положением, но сейчас послу почудилось, что перед ним настоящий Мыслитель.
– Ты прав! Конечно! Это же выход! – воскликнул он, выбираясь из ванны.
Черныш бросился в атаку, затолкал господина обратно и принялся обливать его из ковшика чистой водой, чтобы смыть пену.
– Я прямо сейчас поеду на переговоры!
– Сначала обед и послеобеденный сон, – строго сказал Черныш, работая полотенцем. – А потом несколько запланированных встреч. Лучше будет, если вы дадите распоряжение Фиенсу пригласить сюда сначала купцов, потом каменщиков. Пока суд да дело, подготовите нужные бумаги.
– Да, да, да… Спасибо, Черныш. Что бы я без тебя делал? Ох, как это все сложно. Целая наука! Как соблюсти интересы всех сторон?
– В том и заключается суть дипломатии, – заметил Черныш.
Виконт повернулся к нему:
– Ты ведь поможешь мне? Будешь помогать?
– Я и так по…
Талиесин слегка встряхнул дроу.
– Я имею в виду не только повседневные дела, Черныш. Ты станешь моим консультантом? Аналитиком… или как там это называется?.. Будешь?
Темный эльф почесал нос.
– Пожалуй, тут действительно подходит слово «аналитик».
– В принципе, неважно, что тут подходит, главное – суть! – Талиесин выскочил из ванной, начал стремительно одеваться и чуть не грохнулся, поехав на лужице мыльной воды.
Дроу был профессионалом по части поддерживаний высокородных субъектов и в этот раз оказался на высоте.
– Не стоит так волноваться, – сказал он. – Поспешай медленно – вы помните, господин, такую пословицу, автором которой был один древний тиндарийский философ?
Виконт не помнил. На уроках истории философии он почти всегда дрых как медведь, причем умудрялся делать это, будучи единственным учеником в классе. Благо учитель был с неважным зрением и настолько большой чудак, что постоянно надевал свою мантию задом наперед и башмаки на разные ноги. Да еще и удивлялся «странностям».
– Должно быть, у этого философа не было столько забот, – сказал виконт, облачаясь.
– Вероятно, господин, – ответил Черныш. – Однако его совет всегда помогает.
– Ладно. Пусть помогает. Главное, чтобы не мешал.
– У меня есть одно соображение, господин.
– Говори. Пусть их будет сто. Чем больше, тем лучше.
Дроу, воспринявший просьбу виконта со всей серьезностью, понял, что, пожалуй, это и есть реальный шанс проявить себя.
Его знания, сметливость, интуиция, опыт – то, что лежало без дела, должно пригодиться.
В конце концов, не всю жизнь Чернышу гладить подштанники и подтирать господину подбородок за обедом!
К тому же появилась возможность послужить так или иначе своей стране (дроу хоть и являлся национальным меньшинством, но к Тиндарии относился как патриот).
– Вы должны дать мне карт-бланш на сбор информации, – сказал он.
– В смысле?
– Чтобы делать прогнозы и давать советы, мне нужно как можно больше данных. Иными словами, я должен держать руку на пульсе всех событий.
– А! Это что-то вроде работы соглядатаем?!
– Не совсем. Но сходство, безусловно, есть.
– Хорошо. Делай все, что сочтешь нужным! – сказал Талиесин. – Отныне ты мое доверенное лицо. Нужен какой-нибудь документ?
– Да. На всякий случай, – кивнул Черныш, голубые глаза которого начали таинственно мерцать.
Еще час назад он не мог и предположить, что вдруг пойдет на повышение. Станет, по сути, правой рукой чрезвычайного и полномочного.
– Хорошо, – сказал Талиесин, заряженный оптимизмом по самое горло. – Ох, я думал, будет хуже… Но вместе мы прорвемся, да?
– Совершенно верно, господин.
– И построим Город Будущего?
– Построим. Кто знает, может быть, Судьба и уготовила вам великую миссию.
Глянув на дроу, виконт убедился, что тот говорит серьезно.
– Но в таком разе, Судьба могла бы обойтись со мной помягче.
– Все герои совершают свои подвиги в ситуации, когда шагу ступить нельзя без борьбы и преодоления опасностей. Не думаю, что для вас кто-то сделает исключение.
– Выходит, все мои муки – они… имеют какой-то смысл? – удивился Талиесин.
– Безусловно, – загадочно шепнул слуга.
Виконт приложил руку ко лбу, словно проверяя, на месте ли тот.
– Мне нужно прилечь. Голова кругом. Делами займемся позже…
– Несомненно, господин. Великими делами, господин.
Уложив Талиесина в кровать, дроу прикрыл его одеялом, задумчиво постоял, глядя в пустоту, и, ощутив призрачное дыхание Судьбы, отправился в свою комнатушку.
Там дроу сел за стол и начал заполнять пустые листы своим бисерным почерком. Он писал «Физиологические очерки» регулярно. Меньше недели минуло с той поры, как виконт обосновался в столице Диккарии, а материала у Черныша накопилась целая гора. И его еще надо было сортировать и классифицировать. Для истории. Для потомков.
Перо скрипело по бумаге. Дроу работал самозабвенно часа четыре.
В принципе, за свой труд (в будущем) дроу не прочь был получить и какую-нибудь премию.
Глава 4
Следующее утро выдалось туманным: Рыгус-Крок утонул в сырой молочной массе, что покрыла Бормо-фьорд и его окрестности.
Сопровождала это обычное на первый взгляд природное явление тишина. И не просто какая-нибудь рядовая, а самая что ни на есть зловещая. Столица стала напоминать кладбище. Даже самые безбашенные варвары, которые просто не в состоянии не бузить сутки напролет, отсиживались по углам и не могли понять, что происходит. Собаки заткнулись. Кошки, которых еще не употребили в пищу беднейшие слои городского населения, предпочитали никому не напоминать о своем существовании.
Те, кто еще спал, видели тревожные сны. Те, кто проснулся, чего-то ждали. На улицу почти никто не выходил, а смельчаки отмечали необычную густоту тумана – вытянутую руку разглядеть было невозможно. И мчались интересоваться у старожилов, когда в последний раз такое было. Оказалось, никогда, во всяком случае, на памяти выживших из ума старых пней.
Город замер.
Ветра не было, море не давало о себе знать даже самым тихим деликатным плеском. От чаек не осталось и следа, словно вся эта наглая пернатая свора взяла да вдруг двинула ласты.
Только два варвара во всем Рыгус-Кроке свободно расхаживали в тумане.
Как только рассвет начал подползать к морю, они поднялись со своих дырявых и вшивых соломенных тюфяков и пошли на работу.
Сколько себя помнили, Начхал и Мухал работали грузчиками в порту. Для какого-либо другого занятия у парочки просто не хватало извилин, но, как часто в подобных случаях бывает, физическая сила переливалась через край. А что еще надо настоящим портовым ребятам? Занимаешься любимым делом, по вечерам щупаешь женский пол, пьешь самогонку на мухоморах или дерешься.
Начхал и Мухал считались лучшими мордобойщиками в Бормо-фьорде и ходили у местного населения в фаворитах. Оттого собственные морды их были, мягко говоря, далеки даже от варварского стандарта. Начхал и Мухал стояли на втором месте после Хряся Большестрашного по уровню уродства, но, в отличие от вождя Водохлебов, они не родились такими, а стали в результате многих лет общения с чужими кулаками.
Звезд с неба приятели не хватали, а потому не брезговали и грязной работой. Уборкой причалов, например. Приработок все-таки.
Положив на плечи по здоровенной метле, Начхал и Мухал и топали по деревянному настилу.
Вдруг Начхал остановился. Только сейчас до него дошло: что-то не так.
– Слышь, того… – сказал он.
– Ась?
Мухал успел отойти на три шага, и его не стало видно в тумане.
– Чего? Того… – Начхал почесал репу. – Смотри!
– Смотрю. Это туман, что ли? – Мухал подошел к приятелю.
Тот проявился из дымки, словно призрак.
– Ага. Он. И тихо. Чаек нет. Вообще никого!
Мухал принялся думать. Заключалось это в том, что красавчик пытался вспомнить какие-нибудь слова, которые бы подходили под описание увиденного.
На варвара было жалко смотреть. Бедолага занимался тем, для чего явно не родился.
– Не помню, чтобы так, а ты? – спросил Начхал, ища глазами, кому бы дать в челюсть. Многие жизненные проблемы (если не большинство) он привык решать именно таким способом.
– Тоже не помню, – поскребся в заднем месте Мухал. – И чего делать?
Обзор окрестностей ничего не давал – их попросту не было.
Вообще, любое другое существо, с более тонкой душевной организацией, давно бы поддалось панике и начало вопить, рисуя в воображении всякие ужасы, но амбалы были не из таких.
– Пошли к пирсу, посмотрим, – предложил Начхал.
И они пошли, топая по старым доскам. Звука, правда, почти не было. Густой, как воск, туман пожирал его моментально.
Шли варвары уверенно, ибо дорогу к каждому пирсу знали назубок и могли найти его с закрытыми глазами. Сейчас это умение пригодилось.
– Чего ж творится-то? – пробормотал Мухал, когда длинный деревянный язык пирса, по которому они шли, закончился. – Где все?
Некоторое время понадобилось им, чтобы вспомнить вчерашние события. Были они самыми обыденными, ничего выдающегося. Приходили и уходили драккары – боевые или торговые. Шла себе погрузка-выгрузка своим чередом… Хм. В чем же тогда дело? Туман, выходит, виноват?
К такому выводу варвары пришли после недолгого совещания.
Мухал опустился на карачки, чувствуя ладонями влажные доски пирса, и посмотрел вниз, за край. Вода никуда не делась. Как ей и положено, она плескалась у покрытой мхом опоры, и на ее поверхности покачивалась вонючая пленка мусора и гниющих рыбьих останков.
Варвар добавил ко всему этому свой плевок.
– И бригадир куда-то делся, – заметил Начхал, вглядываясь в туманную дымку.
– Колдовство!
Мухал выпрямился и состроил страшную морду.
– Это еще откуда? – спросил Начхал, когда приятель вытащил из-под рубахи несколько защитных оберегов на веревочках и перещупал их по очереди.
Духи-защитники должны были в этот момент приступить к работе, отгоняя злые влияния от хозяина, и, возможно, так и сделали. Во всяком случае, в тот день с Мухалом и Начкахом ничего не случилось.
– А откуда колдовство приходит? – спросил Мухал.
– Откуда мне знать? Я – не колдун.
Вообще-то, Мухал тоже не знал, откуда приходит колдовство – надеялся, что коллега скажет. В результате осталось только озадаченно сопеть в обе ноздри.
В общем, никаких потрясающих логикой и здравомыслием выводов не последовало.
– Погодь! – вдруг поднял руку Начхал, обладающий более острым слухом. По ушам ему били изрядно, но не все данное природой он успел растерять. – Корабль! Приближается!
Варвары застыли на месте, водя ушными раковинами. И хотя туман воровал звуки, грузчикам удалось уловить характерный плеск воды у ватерлинии. Кто-то шел под парусом, не используя весла. Не просто шел, а двигался к причалу на всех, что называется, парах, и не дул в рожок, как это установлено правилами.
Что оставалось делать доблестным грузчикам? А ничего. Стоять и тупо пялиться в туман, к чему у обоих обнаружился явный талант.
А неизвестный корабль, который мог вполне быть и привидением, тем временем приближался. Было слышно теперь даже, как потрескивает его корпус.
– Смотри! – промычал Мухал, указывая перед собой.
Начхал посмотрел. Прямо на них из тумана надвигалось больше размытое пятно. Оно росло и приобретало четкость, пока людям не стало ясно, что это и есть драккар, который они ждали. Ну, не то чтобы ждали, но все-таки.
– Ы! – только и сказал Начхал.
На ринге он обладал неплохой реакцией, но тут просто стормозил. Понял, что корабль, идущий на большой скорости, сейчас врежется в пирс, но ноги так и приросли к настилу.
Мухал тоже осознал угрозу. И тоже прилип к месту.
Продолжалось это, впрочем, недолго. Судно и не думало предпринимать меры к экстренному торможению и протаранило пирс. Раздался оглушительный треск. Удар носовой частью прямо в то место, где стояли грузчики, оказался весьма сильным.
Настил ушел у варваров из-под ног, и оба они высоко взлетели над грязными водами фьорда. Бултых! Некоторое время оба ничего не видели и не слышали. Барахтанье заняло значительную часть времени, и тут было не до формальностей. Периодически выныривая, грузчики оглашали туман ругательствами, но тот и не думал рассеиваться. Собака подлая!
Так успел подумать о нем Мухал и понял, что как последний болван идет ко дну. Чья-то лапа схватила его за шиворот и потянула наверх. Лапа принадлежала Начхалу, за что ему можно было только сказать спасибо.
Мухал ругнулся. Вскоре он уже лежал на досках пирса и разевал рот, глотая воздух.
– Где корабль?
Начхал, мокрый, указал в сторону моря.
Драккар остановился. Протаранив пирс, он снес половину его и увяз в торчащих вкривь и вкось досках и опорах. Были хорошо видны боевые щиты по бортам, поднятый парус. Весел варвары не заметили – равно и следов команды.
По опыту грузчики знали, что как только драккар причаливает, начинается шурум-бурум. Мореплаватели сразу принимаются орать, дуть в рога и свистульки, ругаться, требовать выпивки и жратвы. Все вокруг них приходит в движение. Сходят воители – особенно, если они только что из удачного военного похода – на берег с таким видом, словно весь Рыгус-Крок должен им денег и долг этот они истребуют сполна. В общем, спасайся кто может.
А тут – тишина гробовая. Эхо столкновения давно умерло. Драккар, мертвый и пустой, слегка покачивался на грязный волнах.
– Чего делать будем? – спросил Мухал, ткнув приятеля локтем.
– А я знаю? Может, посмотрим?
– Ага.
Они сдвинулись с места не без боязни. Дело было явно нечисто, и, скорее всего, без колдовства и всякого такого не обошлось. Поэтому, хоть и движимые любопытством, грузчики шли осторожно, так, чтобы в любой момент навострить лыжи.
– Кровью пахнет, – сообщил шепотом Мухал. – Как пить дать.
В сыром воздухе, оседающем влагой на лицах варваров, действительно висело нечто такое. Кровавое. Спутать этот запах с чем-то другим было сложно.
Грузчики подобрались к самому кораблю. Теперь им было хорошо видно, что творится за бортом.
– Чур меня! – проворчал Начхал. – Чур!
– Это… Это…
– Где команда? Чего тут такое?
Амбалы чувствовали, как ледяной ужасный ужас сковывает их спины.
Драккар оказался пуст – в том смысле, что команда отсутствовала как таковая. Зато все было залито кровью, забросано внутренностями и обглоданными и расщепленными костями. Оружие – мятые шлемы, сломанные и погнутые мечи и прочее – валялось где попало. Нижняя часть паруса висела кровавыми лоскутами. Вещи словно кто-то нарочно портил, ломал, раздирал. Разгром был полнейшим. И нелепым по уровню кровожадности.
Мухал долго разглядывал побоище, отмечая про себя, что не видит ни одного тела. Во всяком случае настолько целого, чтобы о нем можно было так говорить.
– Дело – дрянь, – заметил Начхал, вволю налюбовавшись кровавым натюрмортом. – Надо кому-нибудь доложить.
– Кому? – спросил Мухал.
– Бригадира найдем. А там пусть сам разбирается. Не наше это дело. Кто-то прикончил бульклингов.
– А чей это драккар?
– Не знаю. Но чей-то определенно.
Не обладая хорошей памятью, которую к тому же усердно вышибали из башки Мухала многие годы, варвар разглядывал клетчатый парус. Паруса у вождей были в клетку, но различались по цветовой гамме, согласно клановому разделению. Но вот поди разбери, кто какие цвета носит! Чтобы запомнить все эти нюансы, мало не быть дальтоником. А лучше всего быть профессором.
