Текст книги "Воля Луу-Тенгри (СИ)"

Автор книги: Артём Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Демченко Артём Юрьевич
Воля Луу-Тенгри

Аудиоверсия: https://youtu.be/djMAqBIlyC4

Старцы говорят, что зима – это самая суровая и беспощадная пора среди остальных времён года. И, нужно признать, что их поверья возникают отнюдь не на пустом месте: пёстрые золотистые поля покрываются толстой периной снега, затмевая только появившимся колосьям свет; по опустевшим улицам городов и деревень гуляет сухой холодный ветер, отмораживая покрасневшие на морозе щёки случайных зазевавшихся прохожих. И лишь редкие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь пушистые перины облаков, опаляют верхушки елей и сосен, покрытых толстым снежным одеянием.

Пожалуй, единственным местом, ещё не до конца подчинившимся воле матушке-зимы, была бурная речка Трубеж, никогда не замерзавшая до конца даже в самые лютые морозы. Вдоль её широкого русла аккуратными шеренгами выстроились тонкие толстолапые осины, еле слышно шелестевшие своими голыми ветвями. Летом это место было лакомым кусочком для рыбаков: когда последние крупицы снега растворялись на тёплых солнечных лучах, освобождая задорные речные потоки, десятки рыболовов приходили сюда с сетями и терпеливо ожидали улова в надежде поймать удачу за хвост.

Единственной живой душой в этом неприветливом месте был только наш герой, – Хранитель Добра – который, наслаждаясь пребыванием в своём родном обличии, стоял на толстой ветке одинокой колючей сосны и наблюдал за восходом ярко-жёлтого солнечного диска. В последнее время одна мысль без конца тревожила его светлый разум: с юга вновь доносился запах гари – орды монголов могли вернуться со дня на день. И хотя с битвы на Калке прошло уже четырнадцать лет, чувство надвигающейся опасности ни на секунду не покидала разум дракона.

Проведя острыми когтями по высохшей коре дерева, Хранитель Добра махнул хвостом и спрыгнул с ветки. Расправив могучие широкие крылья, он полетел к виднеющимся вдали силуэтам величественных городских башен и стен, деревянный каркас которых дополнял отчуждённый зимний пейзаж. "Родных нет, а по родимой сторонке сердце ноет". Пожалуй, эта пословица как нельзя кстати описывала состояние дракона в тот момент. Сколько пристанищ ему пришлось поменять за всё это время – не счесть. Он смиренно нёс своё тяжкое бремя, шагая от руин одной империи к фундаменту другой, стараясь оказать посильную помощь тем, кто нуждался и верил в добро. Дракон всё ещё помнил наставление старого друида, определившего его нелёгкую судьбу: "Ты должен будешь оберегать счастье других и навеки отказаться от своего", – и каждый раз оно то и дело всплывало в его рассудке, как напоминание о сакральности тяжёлого бремени, что он нёс на своих могучих чешуйчатых плечах.

Под облаками мелькали отчуждённые, припорошенные тонким инеем луга, сквозь которые струились вытоптанные караванами тропинки. Дракон всё летел и летел, исполняя пируэты, словно величественный орёл, и наслаждался морозным ветром, обдувавшим твёрдую ультрамариновую чешую. Когти еле касались облаков, украшая белоснежную пушистую вату еле различимыми узкими бороздами. Полёт был истинным блаженством, по-настоящему величайшим наслаждением – пожалуй единственным, что Хранитель Добра мог себе позволить.

Путь оказался не таким долгим, каким представлял его себе наш герой: вскоре его зоркие рептильи глаза уловили чёткие очертания вершины мастерства древнерусского деревянного зодчества – высокие деревянные стены и причудливые приземистые дома славного города Рязань. На многочисленных башнях развевались пёстрые флаги со знаменем великого князя Рязанского – Олега Игоревича, что в то тяжёлое время феодальной раздробленности всеми силами пытался бороться за влияние вместе с остальными русскими княжествами. Хранитель Добра хорошо помнил съезд в Любече: тогда ему впервые удалось объединить грызшихся между собой князей и ценой колоссальных усилий победить терроризировавшие Русь орды половцев. Но кровавые воды Калки вновь ввергли его душу в пучину отчаяния: все его старания оказались напрасными.

Аккуратно спланировав в небольшую лесную дубраву, дракон схоронился за мощными лапами густого ельника и, приняв человеческий облик, направился в сторону Рязани, пробираясь сквозь густые белоснежные сугробы. По правде сказать, затратить много сил на преодоление снежных завалов ему не пришлось: снег отлично удерживал его, поэтому Хранитель Добра спокойно миновал небольшую заснеженную опушку и вышел на дорогу, вёдшую прямиком к Рязани. Снег приятно хрустел под босыми ногами, белоснежные хлопья которого изредка уносились куда-то вдаль вместе с лёгким морозным суховеем. Ощутив ступнями приятный холодок, Хранитель Добра вдохнул полную грудь морозного воздуха и поспешил в сторону высоких деревянных стен столицы южного княжества.

В летнее время года этот путь был переполнен торговцами и путешественниками из Волжской Булгарии, которые везли из своих плодородных земель вкуснейший хлеб, которым наш герой, хоть и предпочитавший мясо, будучи хищником, был не прочь полакомиться. Зимой же на этой дороге вероятность встретить кого-либо из случайных путников была крайне ничтожна. Однако в этот раз Хранителю Добра улыбнулась удача: когда наш герой спускался с небольшого холма, с которого струилась протоптанная дорога прямиком до главных городских ворот, его чуткий слух ухватил приглушенный топот копыт лошади, по всей видимости несущейся галопом. Молниеносно обернувшись назад, он заметил крошечный силуэт всадника на гнедом коне, несшегося по занесенной снегом дороге. В тот момент Хранитель Добра сразу заподозрил что-то недоброе: всадник неровно держался в седле, то и дело ложась на гриву лошади; левой рукой он держался за плечо; за лошадью тянулась тонкая струйка крови. Красный плащ развевался на морозном ветру, задевая распущенные золотистые локоны.

Ринувшись наперерез лошади, наш герой схватил коня под уздцы и начал успокаивать перепуганное животное. Всадник тяжело дышал, изредка оглашая окрестности еле слышным стоном.

Олег... – выдавил всадник, не в силах держаться в седле. Дракон только и успел подхватить его и аккуратно спустить на землю. – Нужно предупредить Олега...

Юрий Игоревич? – тихо спросил дракон, сняв шлем с головы князя. – Что случилось?

Погоди... – с подозрением покосился на нашего героя князь. – Уж не ты ли тот самый Добромир – тиун великого князя?

Да, княже, – закивал головой Хранитель Добра, отыскав рану на плече. – Что произошло?

Я держу путь из Воронежа, – ответил Юрий Игоревич. В это время Хранитель Добра приложил руку к ране и приготовился направить на неё свои целебные силы. – Монгольские полчища вновь вернулись на наши земли. Мой сын пытался договориться с ними, но Фёдор так и не вернулся из стана... Скорее, Добромир, нам нужно добраться до Олега. Они уже идут сюда...

Добро, княже, – ответил дракон и излил свет исцеления из руки на кровоточащую рваную рану. Князь с подозрением покосился на плечо. От увиденного он потерял дар речи: на его глазах глубокая рваная рана, которую, казалось, не под силам залечить ни одному волхву, буквально испарилась с кожи. Теперь о ней напоминали лишь окровавленные лоскуты рубахи, развевавшиеся на морозном ветру.

Пресвятая Богородица... – Юрий Игоревич ошеломленно посмотрел на дракона и непроизвольно перекрестился. – Как ты это сделал?

Это долгая история, – ответил наш герой, посмотрев в сторону Рязани. – Нужно торопиться.

Да, – согласился князь. Протянув руку Хранителю Добра, он сказал: – Залезай. Так быстрее доберёмся.

Наш герой кивнул и, приняв помощь Юрия Игоревича, забрался на коня и устроился позади великого князя. Последний же, пришпорив резвого жеребца, галопом помчался по заснеженной дороге в сторону знакомых деревянных стен, чтобы как можно скорее предупредить своего племянника – Олега Ингваревича – о надвигающейся опасности.

***

Вблизи Рязань выглядела ещё прекрасней, чем издалека: когда наши герои достигли городских стен, дракон не смог утаить восхищения. На высоком белоснежном холме, засыпанном толстым слоем мягкого, пушистого снега, возвышались высокие квадратные деревянные башни, низкие пирамидообразные шпили которых касались лазуреликого небосвода; меж башен, словно длинные змеи, тянулись толстые деревянные стены, в бойницах которых виднелись стоявшие на посту часовые; над мощными деревянными укреплениями возвышались великолепные золотые купола трёх одноглавых соборов, возведенных точно по крестово-купольному стилю; и лишь мягкие, еле различимые струйки дыма, тянувшиеся из-за стен, напоминали о существовании простых деревянных избушек.

Конечно, по сравнению с Киевом, Римом и Константинополем Рязань не занимала первую строчку в списке архитектурных шедевров дракона, но, тем не менее, всё же внушала какое-то особое очарование. Пристроившись за группой крестьян, которые везли в город неповоротливую покосившуюся телегу, битком набитую разной бытовой утварью, Юрий Игоревич и Хранитель Добра гордо въехали в главные ворота. Внутри город не представлял из себя нечто особенное: широкие улицы, исполосованные глубокими следами саней, типичные для всех древнерусских городов срубы и небольшие избушки, ютившиеся в огороженных заборами дворах, и, конечно же, златоглавые соборы, купола которых сверкали на ярком свете дневного солнца – в общем, Рязань обладала типичным обликом города южной Руси тринадцатого века.

Любуясь причудливыми деревянными постройками, Хранитель Добра не заметил, как Юрий въехал на княжеский двор через высокие дубовые ворота. Но не успели наши герои спешиться, как из приземистой конюшни, чуть не спотыкаясь на ходу о крошечные снежные сугробики, выбежал дворовый конюший, который, смиренно поклонившись, взял резвого коня под уздцы и сказал:

Здравствуй, Добромир. Князь тебя уже дожидается на братчине: тиуны уже все собрались – только тебя дожидаются. Ты привел с собой гостя? Откуда путь держит?

И тебя рад видеть в добром здравии, Желан, – улыбнулся молодому человеку наш герой и помог князю Юрию спешиться. – Как матушка поживает?

Слава Богу, жива, – закивал Желан, отводя лошадь в просторные вычищенные конюшни. – Всё благодарит тебя за помощь. Говорит, ты святой.

Ну, знаешь, Желан, – смущенно почесал затылок наш герой, – вылечить кого-то от хвори не такая уж и сложная задача...

Да, но не одним же прикосновением, – возразил Желан. В этот момент Юрий оторопел. "Вот так совпадение... – подумал он, пристально наблюдая за своим спасителем. – Значит я не первый. Кто же ты такой, Добромир? Не зря же князь тебя в тиунах держит..."

Не беспокойтесь, Юрий Игоревич, – успокоил князя наш герой, поднимаясь по припорошенным лёгким инеем ступенькам деревянной княжеской усадьбы. – Олег на месте. Сейчас самое время всё рассказать ему и его тиунам. Может и дружинники какие будут.

Очень на это надеюсь, – серьёзно ответил собеседник и уверенно пошёл внутрь усадьбы. Хранитель Добра, удостоверившись, чтобы ни одна часть его настоящего обличия не была заметна, уверенно последовал за князем.

***

Поднявшись по ступеням крепкой дубовой лестницы, наши герои очутились в просторных сенях, освещенных тусклым мерцанием множества крошечных лучин, подвешанных под потолок. На искусно вырезанных скамьях лежали аккуратно-сложенные мечи и шлемы, свидетельствовавшие о присутствии приближенных тиунов и воевод.

Что ж, Добромир, – сказал Юрий Игоревич, сняв с себя плащ и перекинув его через руку, – будем надеяться, что Олег окажется благоразумным и послушает меня.

Не волнуйся, княже, – успокоил Юрия Хранитель Добра, подойдя к двери в княжеские покои. – Твой племянник – мудрый правитель. Народ его любит, дружинники уважают, а тиуны отмечают его отвагу, смелость и решительность.

Сладки твои речи, Добромир, – улыбнулся князь, схватившись за ручку двери. – Коль не врёшь ты мне, позволь убедиться в правдивости слов твоих.

С этими словами, Юрий потянул ручку на себя, и дверь распахнулась, выпустив из княжеских хором тёплый спёртый воздух. В центре просторной светлой комнаты, сквозь широкие окна которой просачивался яркий дневной свет, стоял ласкаемый тёплым сиянием роскошный дубовый стол, уставленный всевозможными яствами и позолоченной утварью. За столом сидели княжеские дружинники и тиуны, громко веселясь и обсуждая насущные дела в княжестве. Самой приметной фигурой за столом был великий Рязанский князь – Олег. На его плечах висела тускло-синяя шубейка, слегка скрывавшая ярко-красный кафтан; обрамленный золотистыми узорами корзень скрывал мешковатую зеленую рубаху, опоясанную кожаным поясом, плетеным золотом; на голове князя ютилась круглая ярко-красная шапка с меховым околышем.

Заметив прибывшего князя, сопровождаемого верным тиуном, Олег поднял руку вверх. Все дружинники и бояре дружно смолкли, обратив внимание на прибывшего князя, рядом с которым стоял Хранитель Добра, скрывающийся под обличием княжеского советника. Встав из-за стола, князь, пораженный измученным видом Юрия Игоревича, с тревогой в голосе спросил:

Дядя... Что случилось? Какая напасть постигла тебя? В твоих очах я вижу тревогу, а на сердце, чую, скорбь висит. И где Роман? Вы встретили князей муромских? Привели ли они дружины свои?

Привели, Олег, – тихо ответил князь. – Да басурманов слишком много было. Несметные рати встретили мы на Воронеже. Бились мы долго и жестоко, но не сдержали мы натиска... Многие полегли там, и Воронеж оттого красен стал от крови.

На зал опустилась гробовая тишина. Казалось, даже птицы смолкли от столь прискорбной вести. Тиуны и дружинники стали перешёптываться, напуганные возможными последствиями. В памяти многих ещё была свежа битва на Калке и то ужасное, катастрофическое поражение, что нанесли тогда Субедей и Джебе объединенному войску князей. Все помнили тот день, когда вода в реке окрасилась ярким багрянцем, когда сотни мужей не вернулись домой, когда плач сотен вдов пронесся по золотистым лугам.

А что же Роман? – спросил князь. – Он жив?

Да, княже, – ответил Юрий. – Нам с Романом чудом удалось спастись.

Где же он? – спросил Олег.

Он сейчас отдыхает, – разъяснил Юрий. – Ему и его дружинникам нужен покой: они храбро сражались сегодня.

Князь, хан Батый идёт сюда со своим войском, – воскликнул Хранитель Добра. – Нужно как можно скорее готовиться к обороне и послать за помощью в другие княжества.

Но кто откликнется? – возразил один из тиунов. – На Калке погибло много славных воинов и великих князей. Вряд ли наши соседи захотят проливать кровь немногочисленных дружинников.

Когда речь идёт о судьбе всего нашего народа, неуместно думать о чей-то выгоде. Если не объединимся, все головы сложим, – возразил Хранитель Добра.

Евпатий сейчас в Чернигове, – подметил другой тиун. – Нужно отправить посольство за помощью. Он наверняка приведёт сюда свою дружину.

Монголы будут здесь через несколько дней, – сказал Хранитель Добра. – Хан Батый назначил своего лучшего полководца – Субедэя – на штурм. Я предлагаю как можно скорее начать готовиться к обороне.

На том и порешим, – сказал Олег, встав из-за стола. – Юрий, пошли несколько дружинников на север, чтобы встретить войско из Владимира. Затем найди Романа, соберите народ и готовьте город к обороне. А мы с тобой, Добромир, будем дружинников готовить. Сеча будет кровавой...

Как пожелаешь, княже, – ответил наш герой, учтиво поклонившись.

Да будет так, Олег, – ответил Юрий. Схватив свой шлем и аккуратно надев его на голову, князь спешно удалился из зала и скрылся в сенях.

***

Ночь шестнадцатого декабря тысяча двести тридцать седьмого года выдалась довольно морозной. По всему городу горели костры, возле которых грелись дружинники-часовые, следившие, чтобы в город не пробрались вражеские лазутчики из авангарда монгольского войска. Прямо возле стен города, у главного караульного помещения, расположилась небольшая горстка воинов, доедавших поздний ужин, наспех приготовленный добрыми жителями. Все понимали – беда не за горами и вот вот разрушит спокойствие столицы Рязанского княжества. Город словно замер. По улицам гуляла разбушевавшаяся густая метель, хлеставшая крошечные избы хлыстами суховеев, и ни одна живая душа не смела глянуть на улицу в ту морозную ночь, освещенную тусклым светом полной луны.

Хранитель Добра, с тревогой наблюдая за горизонтом, сидел в углу сторожевой башни и рассматривал превращенную в драконью лапу руку. С течением времени наш герой уже начинал забывать, что в действительности является трехметровым антропоморфным драконом с острыми зубами, широкими крыльями и двумя рядами острых, как бритва зубов. И только в такие моменты, будучи свободным от посторонних взглядов, укутавшись темнотой, наш герой мог вновь вспомнить, кем является на самом деле, взглянуть на свою истинную сущность, заглянуть в прошлое и отдаться воспоминаниям о самых радостных событиях его вечной жизни.

Погруженный в глубины своих мыслей, дракон вдруг отчётливо услышал приближающийся хруст шагов, доносившийся откуда-то снизу. Замешкавшись, дракон только и успел принять истинное обличие, как из люка башни показалась голова князя Юрия, который быстро забрался в башню и, отряхувшись от пушистых хлопьев снега, поприветствовал Хранителя Добра:

О! Так ты здесь, Добромир! Так и знал – Олег сказал, где тебя искать.

Здравствуй, княже, – улыбнулся наш герой, продолжив смотреть в усыпанное звёздами-блёстками небо. – На редкость тёплая сегодня выдалась ночь, не правда ли?

Ох, Добромир, – рассмеялся князь, похлопав нашего героя по плечу. – Тебе только шутить в такие дни. Ты мне однажды сказал, что участвовал в битве на Калке. Ты видел тех, с кем нам предстоит сразиться. Поведай же, каковы их силы и что нас ждёт?

Эти кочевники пришли с дальнего востока, из жарких златовласых степей, в которых ветер знойный гуляет, – начал Хранитель Добра. – Имя им монголы. Сначала это были разрозненные племена, которые грызлись между собой, словно псы, но так было до тех пор, пока не взошёл хан Тимуджин, что объединил разрозненные племена в огромную империю. Это был жестокий, но по истине великий правитель. Новый хан – Батый – идёт сюда со своей ордой. И воинов в ней – тьма тьмущая, ибо даже свет не пробивается сквозь плотные ряды сего войска. Они не знают пощады, и смерть идёт за ними по пятам.

Да-а-а... – вздохнул князь, понурив голову. – Страшен наш враг и могуч. И мало нас слишком, чтобы с супостатами биться. Неужто отвернулся от нас Господь? За что нам сея кара небесная?

За дело, княже, – сказал Хранитель Добра. – Не усвоили вы урок Любеча. Один раз половцы пришли. Как начали грабить да убивать, так сразу все на съезд прибыли. Вместе дали отпор и победили. А сейчас – всё опять грызётесь, как псы подзаборные... – Хранитель Добра взял в руки снег и со злости метнул его за стену. – И Калка тому подтверждение. Монголы сильны, потому что стоят все за одного. И локоть чувствуют товарища.

Юрий ничего не ответил. Покачав в знак согласия головой, он обратил взгляд на горизонт. Издали виднелись факелы приближающегося монгольского войска. Тысячи крошечных огоньков, один за другим, словно стая резвых светлячков, широкими цепями просачивались сквозь густые лесные чащи. Казалось, им не было конца – ночь в густой лесной чаще и заснеженных равнинах в мгновение ока превратилась в день. Сквозь вой метели просачивались еле различимые приказы юртчей.

Лагерь разбивают... – подметил дракон. – Сегодня ночью атаки можно не ждать. Думаю, завтра на рассвете на штурм пойдут.

Что ж, похоже это последняя спокойная ночь, которую мне предстоит прожить, – вздохнул Юрий, выпустив теплый пар тяжелого вздоха. – И будет плохо, если нам не удасться выспаться.

Добро, княже, – кивнул наш герой.

Утро вечера мудренее, – подметил князь и медленно направился к лестнице. – Если нужно, я прикажу кому-нибудь сменить тебя.

Да нет, княже, – успокоил Юрия наш герой. – Здрав буду. Сегодня ночью пост моим будет. А ты спи. Тебе нас завтра в бой вести.

Как пожелаешь, Добромир, – сказал князь, спускаясь с башни. – Бог в помощь.

Проводив взглядом Юрия Игоревича, дракон вздохнул и вновь посмотрел на огромное монгольское войско, что постепенно стягивалось на горизонте. Воины Батыя понемногу обустраивали лагерь, возводя шатры и привязывая коней к деревьям. На лунном свете блестели металлические заклёпки баллист; где-то вдалеке гремели мощные, обитые металлом колёса онагров и таранов; на блёклом лунном свете блестели заостренные наконечники копий и стрел. Хранитель Добра, поняв, что на следующий день этот прекрасный город превратится в кромешный пылающий ад, вдруг вспомнил Эльдорас. Вспомнил, как горстка нвобученных крестьян и неокрепших молодых солдат выстояли против огромной армии Тейноруса, нескончаемые полчища которой намеревались стереть величественный город с лица земли. И хотя руины великого города вот уже несколько тысяч лет назад покрылись мхом и травой, а его стены уже более не возвышались над лучами рассветного солнца, непоколебимый дух его защитников всё ещё гулял по Земле вместе с резвыми ветрами. И в ту самую ночь, уловив в свежем морозном суховее мановение несокрушимой воли и стойкости, Хранитель Добра ещё раз убедился в том, что надежда не оставит этот город и даст его жителям шанс гордо дать отпор кровожадному врагу. И что ни одна сила не посмеет сокрушить силу духа отважных защитников Рязани.

***

Хранитель Добра наблюдал, как над густыми зеленолапыми лесами поднимается большой красный диск, освещая припорошенные тонким слоем белоснежных хлопьев снега просторные равнины. Первые лучи утренней зари падали на тяжёлую металлическую кольчугу, опоясанную толстым кожаным ремнем. Тяжелый варяжский шлем слегка закрывал обзор, но этого вполне хватало, чтобы узреть скапливающуюся на припорошенном снегом поле огромную орду всадников и пехотинцев, блестящие доспехи и пёстрая одежда которых сильно выделялась на сплошном белом снежном покрове. Ржание тысяч лошадей слилось в один гул, и от топота их копыт содрогалась земля. Над полчищами Батыя развевались пёстрые флаги, поддававшиеся дуновениям свирепого ветра. Страх закрался в сердца многих: кто-то крестился, кто-то тихо, почти шёпотом читал всевозможные молитвы, кто-то, окаменев от ужаса, просто пялился остекленевшими глазами на чёрное воинство, не в силах пошевелить ни единым мускулом застывшего тела.

Сколько же их... – пробормотал чей-то напуганный голос.

Пресвятая Богородица, им нет числа... – добавил другой. – И бежать некуда... И ведь знала княжна. Знала...

Точно, точно, – прошептал третий. – Всех перережут.

Распознав нарастающую панику в войске, Хранитель Добра обратился к стоявшему неподалеку Олегу Ингваревичу:

Княже, нужно воинов успокоить. Я мог бы сказать напутственное слово, но боюсь, не послушают они меня. Ты их правитель. Они за тебя горой встанут.

Добромир прав, Олег, – вмешался в разговор протиснувшийся сквозь ряды дружинников Юрий. – Ты князь Рязанский. Тебе и вести нас вперед. Лучше нам смертью славу вечную добыть, нежели во власти поганых быть.

Нужно сделать вылазку, чтобы не пустить супостатов к стенам, – неожиданно выпалил показавшийся на стене Роман Ингваревич, покрепче сжав ручку щита и вытащив меч из ярко-красных ножен.

Окаянный! – воскликнул Юрий. – Что это тебе в голову взбрело? С монголами да в чистом поле биться – верная смерть! И дружину, и себя погубишь!

Княже, Субедей только и ждёт этого, – попытался образумить Романа Хранитель Добра. – Не дай жажде гнева обуздать твой разум.

Не указывай, что мне делать, тиун, – огрызнулся племянник князя. – Я не пущу врага к воротам моего града. Не бывать этому!

С этими словами, князь взметнул булатный клинок вверх и прокричал:

Братья мои! Перебьём супостата! Не дадим ему войти в город! Лучше нам смертью славу вечную добыть, нежели во власти поганых быть!

В ответ по стенам города пронесся дружный воинственный клич, сросшийся в единый глас отваги и мужества. Не успел Хранитель Добра остановить опьяненного жаждой мести за Калку князя, как Роман быстро начал спускаться со стены, а за ним, ощетинившись копьями, мечами и щитами, сверкая металической кольчугой на утренней заре, быстро последовали его верные дружинники. Осознав, что попытки Хранителя Добра не увенчались успехом, в дело вмешался Юрий. Догнав своего племянника, он схватил его за плечо и резко прорычал:

Что ж ты делаешь, дуботолк! Бес попутал? Послушай Добромира! Ну ладно ты – дружину пожалей! Как город-то потом оборонять будем?

Если сейчас ударим, то отбросим татар, и уже не надо будет ничего защищать! – воскликнул Роман, спустившись со стены и оседлав тёмно-гнедого коня. Выхватив из ножен меч и подъехав к воротам, он огласил стены города боевым кличем: – Эх, брати! Коль сейчас супостата не разобьем, так он весь город пожгёт и жён в полон уведёт! Не дадим Рязань на поругание! Отворяй ворота!

Собравшиеся дружинники поддержали князя дружным воинственным кличем и принялись отворять мощные дубовые ворота. Как только несколько крепких дружинников спешились с коней и всей богатырской силой налегли на ворота, княжеской дружине открылся путь прямо в сердце битвы с грозным противником. Подняв заржавшего коня на дыбы, опьяненный гневом Роман взметнул ввысь обоюдоострый булатный клинок, лезвие которого тут же заблестело на лучах полуденного солнца, и прокричал:

Вперёд, рязанцы! Постоим за землю русскую! Не топтать врагу наших полей!

Пришпорив резвого коня, князь стремительно понёсся вперед, разрезая поток сыпавшихся с лазурного небосвода хлопьев снега. За ним, гремя узорчатыми каплевидными щитами и серебристыми кольчугами, ринулись верные дружинники, готовые в любой момент врезаться в ряды противника и обагрить заснеженные равнины кровью захватчиков. Макушки конусовидных шлемов блестели на дневном солнечном свете, разукрашенные орнаментами красные щиты беспощадно таранили мягкий снегопад, обоюдоострые булатные мечи свистели сквозь воздух, готовясь окраситься в ярко-красную кровь врага. Топот сапог дружинников и единый воинственный клич раздался в глухих лесах рязанского княжества, и был он настолько громким, что спугнул сидевших на голых ветках деревьев пухлых снегирей.

Но не успела княжеская дружина отойти от стен города на достаточное расстояние, как Хранителю Добра и всем защитникам, стоявших на стенах города, предстала страшная картина: сквозь воздух пронеслось пение сотен стрел, и через мгновение огромная черная туча заслонила чистое лазурное небо. И обрушились эти стрелы на головы ратников. И разразились равнины протяжными криками и стонами раненых, и обагрилась земля рязанская кровью доблестных воинов, заржали израненные лошади, потерявшие своих всадников. Но не остановилась дружина, всё неслись навстречу врагу отважные воины, размахивая палицами и мечами. И вот, когда лавина рязанской кавалерии готовилась вмять в рыхлый снег отступающих монгольских лучников, из-за небольшого холма показались огромные черные клещи монгольских всадников, с воинственным кличем бросившихся в атаку на попавших в засаду рязанцев. Закованные в серебристую чешуйчатую броню, держа в покрасневших от холода руках маленькие круглые щиты и размахивая острыми, словно стебли трав, длинными саблями, беспощадные монгольские всадники быстро окружали воинов Романа, смыкаясь вокруг отрезанной дружины, словно коршуны.

И вот, когда монголы окончательно сомкнулись вокруг дружины, раздался приказ монгольского военачальника, и воины Батыя вломились в ряды ощетинившихся щитами, мечами и копьями дружинников Романа. И схлестнулись дружина с ордой, и раздался лязг мечей и сабель, и посыпались яростные удары на головы сражавшихся. Пылает кровавая сеча: монголы и рязанцы, дружинники и нукеры, арбаны и десятники – все слились в единый котёл ожесточенной схватки не на жизнь, а на смерть. Лязг мечей, стоны, крики, хрипы, удары кистеней, топоров, копий – всё слилось в один сплошной гул, затмивший громкое пение птиц. Секунды сменяются минутами, бьются рязанцы, льётся по снегу алая кровь сражённых воинов. Ломаются кости, хлюпают алые реки из рваных ран, гремят окровавленные кистени, и обагрились уж клинки яркой артериальной кровью.

Пресвятая богородица! – воскликнул Юрий, наблюдая за тем, как Роман мощным рубящим ударом рассёк монгольского всадника до седла, обагрив свою кольчугу потоком красной флегмы. – Их же сейчас перебьют! Добромир, мы должны помочь!

Стой, княже! – холодно отрезал Хранитель Добра. – Поздно!

Что?! – вскипел Юрий, обнажив свой меч. – Роман же не выберется оттуда живым! Князь не должен умереть!

Им уже не помочь, – сказал Хранитель Добра, схватив Юрия за плечи. – Роману не пробраться в город. Если он отступит, монголы ворвутся за стены, и тогда участь города будет решена.

Юрий ничего не ответил. На мгновение закрыв глаза, он резко повернулся в сторону погибающей дружины. Тем временем окровавленный и изнуренный Роман, ведя за собой измученных и израненных дружинников, прорубаясь сквозь ряды монгольской орды, пытался выйти из окружения. И вот, с яростным криком срубив голову монгольского копейщика окровавленным лезвием обоюдоострого меча, князь помчался прочь от места страшной ловушки, отбиваясь от ликующих преследователей. За ним, истекая кровью от страшных ран и увечий, держась за забрызганную кровью кольчугу, устремились выжившие воины. Еле отрываясь от преследователей, Роман с уцелевшими ратниками помчался на север, взметая белоснежные хлопья снега.

Услышав протяжный вой рога, Юрий воскликнул:

Куда он скачет? Стены города намного ближе!

Во Владимир, – ответил Хранитель Добра. – Он хочет попросить помощи у князя. Это самое близкое к нам княжество.

А что же мы? – спросил Юрий.

Хранитель Добра молча посмотрел на горизонт. Огромное войско Субедея, гремя щитами и копьями, размахивая саблями и шамширами, готовилось обрушить всю свою несокрушимую мощь на могучие стены Рязани. Дружинники, затаив дыхание, наблюдали, как перед плотными рядами пехоты выехал одетый в блестящие чешуйчатые доспехи нукер. Придерживая резвого вороного коня, покрытого чешуйчатой бронёй, воин проехал перед первой шеренгой огромного чёрного полчища и вдруг остановился, обратив взор на стены крепости. Наступило напряжённое молчание. Среди рядов защитников метался коварный дух страха, протискиваясь в крошечные щели доблести и отваги. Лишь протяжный вой холодного ветра метался по равнине, вспенивая крошечные холмики снега.

А мы, княже, постараемся дождаться твоего племянника, – ответил Хранитель Добра, обнажив острый булатный меч. – И выжить всем смертям на зло.

Юрий ничего не ответил. Вытащив меч из ножен, он поднял его высоко вверх и промолвил: