Текст книги "Страж для бабочки (СИ)"
Автор книги: Артем Скоров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
– Но Вы охраняли Мраморова! – замечает Майкл, слегка отставая от него по тому же маршруту и не решаясь касаться чужого авто под взглядом Вадима.
– Да! – соглашается он, вспоминая последнего клиента и нажимая на кнопку сигнализации. – И получил за это четыре пули.
– Та авария – просто случайность. Аня ребёнок, поймите же!
– А Настя что? Не ребёнок? – зло рычит Вадим, имея ввиду сбитую Мельниковой девочку шести лет.
Он не в силах открыть дверь и сесть за руль, лишь прожигать гневным взглядом американца и пытаться успокоиться. Но у него ни хрена не выходит! Слишком много всего навалилось за прошедшие полчаса, а кружки кофе и одной сигареты ему явно мало. Теперь ему остро не хватает душа и полноценного завтрака. Эмоции трёхдневной давности опять скоблят его душу пальцами Смерти, а грохот злосчастной перестрелки словно по ветру долетает до ушей, хотя на деле вырывается из памяти, как из распахнутой клетки. Он несильно ударяет по крыше своей красавицы, лишь бы чуть-чуть выплеснуть премерзкий коктейль из страха и боли. На эти самые «чуть-чуть» и становится легче, но заглушить ноющее чувство в старых ранах и левом предплечье не удаётся.
Вадим открывает дверь и первым делом закидывает рюкзак на пассажирское сидение. День начинает набирать обороты, прогревая асфальт, а ветерок нет-нет да срывается обжигающими кожу порывами. Вадим снимает пиджак и кидает его назад, желая только одного – сесть в машину и поскорее добраться до дома. Иначе застрянет в утренних пробках под июньским пеклом.
– Вадим, пожалуйста. – Майкл наконец выходит на дорогу и с заметной опаской подходит нему, останавливаясь за открытой дверью, как за барьером и никак не пытаясь его остановить. – Послушайте. Дело не только в похищении Ани.
– А в чём? – повышенным тоном спрашивает Вадим и ловит на себе удивлённый взгляд прохожего. – В её безрассудном поведении? Или во вседозволенности, потому что папочка прикроет даже после смерти двух человек? Чего Вы от меня-то хотите? Посадите её под замок и лишите интернета. Или слабо?
Вадим с вызовом смотрит на него. Майкл расстроенно отводит взгляд, признавая полное поражение. Вадим хмурится, а потом прижимает дверь к себе, пропуская мимо малолитражку. Ситуация складывается не очень, и ему всё сильнее хочется закончить разговор не столько из-за скорой жары, сколько из-за щедрого, но дерьмового предложения. Он видит, что после напыщенного веселья и деловой серьёзности Майкл открывает перед ним третий набор эмоций – страх и переживание. Они читаются в плотно сжатых бледных губах и сведённых, едва тронутых серебром бровях. А в голубых глазах мольба о помощи, словно он какой-то идол. Это заставляет его повременить со своими желаниями и дослушать до конца, не делая поспешных решений. Вадим ждёт, пока Майкл соберётся с духом.
– Все Ваши слова про Аню – горькая правда, – безрадостно начинает тот. – И камень в мой огород.
– А Вы тут при чём? Вы же ей никто.
– Я заботился об Ане с того дня, как её мать вышла с декрета, – Майкл с теплотой и лёгкой улыбкой говорит о тех времена. – Им с мужем было не до неё. Можно сказать, что я её воспитал. Или пытался воспитать хорошим человеком, но почему-то не вышло. Все её проступки – на моей совести.
Под гул проезжающих машин Вадим понимает, что короткая исповедь далась ему тяжело. Майкл явно не был готов к признанию собственной вины за длинный список деяний своей подопечной. А теперь он с надеждой ждёт его решения, словно руку помощи, повиснув над пропастью. Когда гул автомобилей стихает, Вадим всё же усаживается за руль.
Он откидывает голову на подголовник и прикрывает глаза. Мягкое и привычное телу кресло успокаивает его, а знакомая атмосфера расслабляет, помогая сосредоточиться на сложившейся дилемме. На одной чаше воображаемых весов он видит не только нынешние финансовые проблемы, но и будущие, которые появятся когда Соня выйдет из комы. А в приближении этого дня Вадим нисколько не сомневается, отринув любые сомнения. Всё это можно разом решить благодаря работе, которая сама нашла его – Ане Мельниковой. На другой же чаше обещание маме завязать с работой телохранителя и внушительный список проступков Ани, которые вызывают у него лишь отвращение к ней. И ни одна из этих чаш никак не может перевесить другую. Они едва ли не физически давят на Вадима, а вместе с ними и присутствие Майкла за полуприкрытой дверью. Тот словно понимает и принимает его внутреннюю проблему и не вмешивается, терпеливо ожидая вердикта.
– Чего ещё, кроме защиты и содержания, Вы от меня хотите? – зайдя в мысленный тупик, спрашивает Вадим.
– Чтобы Вы оградили Аню, – не сразу отвечает Майкл. – От каких-либо эксцессов во время совместного проживания за чертой города. Аня должна всегда быть рядом и под присмотром. И просьба лично от меня – раскройте её лучшие стороны так, как не получилось у меня.
– Я плохой воспитатель, – самокритично хмыкает Вадим.
– У Вас замечательная сестра, – с лёгкой улыбкой замечает Майкл. – Уверен, тут есть и Ваша немалая заслуга.
– Если Вы пролистали её страницы в соцсетях, то это не значит, что Вы знаете её, – цедит Вадим, в душе всё же гордясь сестрёнкой.
Спустя некоторое время он понимает простую и горькую истину. Сейчас для него важна не память о прошлом, какой бы бесценной она ни была и как сильно не любил он маму, а будущее Сони, которое он может сделать лучше и для которой теперь является единственной опорой в жизни. Предложение Майкла – прекрасная возможность оплатить отличное лечение и реабилитацию, когда она очнётся. И ради сестры Вадим постарается затолкнуть неприязнь к Ане поглубже, как бы девчонка была ему противна ни сейчас, ни в дальнейшем.
Он вздыхает, в душе надеясь, что мама примет его решение и простит.
– Я согласен.
III. Мадридская романтика
15.06.2020.
Шапсугская
Тихо шурша покрышками по старому асфальту, тёмно-пепельная ауди мчится прочь от федеральной трассы. Дорога ровная, гладкая, но Вадим и пассажирка нет-нет, да подскакивают на сидениях на очередном взгорке или вздрагивают каждой косточкой, когда под колёса попадает широкая трещина. Удерживая скорость на девяносто, Вадим одним глазом следит за прямой и пустой дорогой. С двух сторон её окружает лес: густая листва то плотно прижимается к дороге, нависая сверху, отчего машину окутывает полумрак, а прохлада врывается в открытые окна, то расступается или вовсе остаётся где-то позади, и Вадим опускает со лба солнцезащитные очки. В последнем случае он также смотрит вдаль, где под лазурным небом виднеется предгорье Кавказа, и с каждым выездом машины на опушку, горы становятся только ближе.
Держа руль одной рукой, другой он подпирает голову, погружённую в мрачные думы, отчего брови ещё сильнее сходятся на переносице. За многие годы они с мамой и Соней ни разу не выбирались в лес втроём. Не ездили по грибы, в горы, не ходили в походы – абсолютно ничего такого или чего-то близкого не сохранилось в его памяти об их совместном времяпровождении.
Он заворожено смотрит, как над дорогой смыкаются кроны деревьев, скрыв машину от палящего солнца. Справа на них спускается крутой и поросший холм, а слева, за ограждением – снова деревья и продолжение склона уже вниз. Но лесной свод начинает трещать и снова расходиться, открывая вид на первозданную красоту. Вадим решает свозить сюда Соню, когда она очнётся и восстановится. Он уверен – природа и лесной воздух воздух помогут ей куда сильнее стен родной квартиры в городе.
Накануне днём он был в больнице и целый час тихо разговаривал с ней, прося не ругать его за смену работы и то, что теперь будет реже навещать её. В душе́ Вадим понимает, что в том монологе больше оправдывался перед собой, чем извинялся перед сестрёнкой. Но это слабое самооправдание не помогло. Его всё ещё терзает вина за то, что он оставляет её совсем одну ради денег.
Прошедшие два дня вышли очень бурными: Майкл Харп всячески способствовал его скорейшему увольнению из ЧОП «Алмаз» и в кротчайшие сроки организовал ему встречу с Мельниковыми. Владелицей ресторана в центре Краснодара оказалась изящная и молодая блондинка под тридцать лет, которую Вадим оценил как более взрослую версию будущей клиентки – до того та оказалась похожа на его скорую занозу в заднице. Её отец, статный и деловой мужчина, слегка тронутый первой сединой, сразу представился и вручил ему свою визитку. Он выразил надежду, что она никогда не пригодится, а потому попросил звонить лишь в крайнем случае. Покончив с приветствием, глава семьи пожелал Вадиму удачи в предстоящем деле и покинул кабинет дочери, сославшись на дела. Когда он ушёл, Василиса сразу выразила соболезнования, на что Вадим по обыкновению угрюмо поблагодарил – подобные шаблонные фразы без капли истинного сочувствия успели порядком поднадоесть ему, вызывая лишь отвращение. Закончив с формальностями, условная заказчица перешла к делу. Василиса говорила кратко и по существу, перечисляя оговорённые ранее с Майклом его обязанности и требования, пока Вадим зачитывал и смаковал контракт в поисках подводных камней. Между делом Мельникова посетовала на слишком раннее взросление сестры и попросила его не поддаваться на её провокации. Вадиму оставалось только понимающе кивнуть и расписаться на дочитанном контракте. Не считая личности клиента, его, в роли нового домработника Мельниковых, не устраивал ещё и адрес работы – станица Шапсугская, которая находилась почти в сотне километров от Краснодара. Возразить на выбранное заказчиком место проживания он не мог. Одновременно догадался, почему выделялись такие средства на сопутствующие расходы.
Тем временем его попутчица тихо сидит в соседнем кресле, склоняясь к открытому окну и на ухабах едва не вываливаясь головой из него. На вид ей чуть за двадцать, а слегка загорелое лицо скрывают каштановые локоны, водопадом стекающие на плечи и до небольшой груди под белоснежной майкой. Виктория оказалась его невольной попутчицей и проводником к точке назначения, словно навигатора с адресом ему было мало. За пару часов до выезда Вадима за девчонкой позвонил Майкл и сообщил, что планы поменялись, и что мерзавку привезёт в деревню сам американец. Вадиму же оставалось прихватить Вику в центре города и довести до пункта назначения. Всю дорогу они проехали молча, лишь поздоровавшись при встрече. Он не отвлекался от загруженной и стремительной трассы, а она не отвлекала его своим присутствием, за что он ей благодарен. Теперь же это начинает подбешивать, словно он везёт труп. Поглядывая на неё, Вадим различает на её лице самую настоящую скуку. И даже сейчас она без интереса наблюдает за проносящимися мимо деревьями, словно такая картинка успела стать обыденностью для неё.
– И кем ты работаешь на Харпа? – не особо надеясь на ответ, спрашивает Вадим о Майкле.
Краем глаза он замечает движение со стороны пассажирки. Оторвавшись от дороги, поворачивается к ней и наталкивается на удивлённый взгляд голубых глаз.
– Дочерью.
Получив ответ, Вадим возвращается к дороге и только после этого осознаёт услышанное. Он снова бросает на неё взгляд, но Вика уже потеряла к нему интерес и опять смотрит в окно. Они едут не по федеральной трассе с плотным потоком, так что он решает провести оставшееся время, разведывая детали о своей будущей головной боли под именем Аня Мельникова. После бумажной волокиты, сбора вещей и поездки в больницу к Соне у него не осталось времени на то, чтобы самому изучить девчонку – узнать то, что не было написано о ней в папке американца. Но теперь его интересует нечто другое – любопытство неуклонно растёт каждый раз, как он смотрит на пассажирку.
– Как твой отец очутился в России? – задаёт он вопрос, решая подойти к теме клиентки издалека.
В это время они снова выезжают из леса, и по обе стороны от дороги разворачиваются нежно-зелёные луга. Как обычно, Вика отворачивается от скучного лицезрения ослепительно-яркой природы и задумчиво смотрит на него. Дорога ровная, прямая, так что Вадим разрешает себе ответить ей тем же взглядом. Он приходит к выводу, что в ней действительно что-то есть от американца. После первой встречи в больнице они встречались ещё дважды, и теперь он точно уверен: у них идентичный цвет глаз и черты лица. Неожиданно на лице Вики вырастает тёплая улыбка, которую Вадим по-началу принимает на свой счёт.
– Он приехал сюда вслед за мамой, – задумчиво и тихо начинает она, но он всё равно слышит её голос через шелест ветра в салоне. – А когда не удалось уговорить её отправиться с ним в Америку, остался на Кубани.
– Любовь? – Вадим криво усмехается, потому что не смог предугадать такой вариант. – И как же встретились кубанская девушка и техасский ковбой? – саркастично спрашивает он.
– На Дне Мадрида в девяносто четвёртом году.
Навигатор показывает, что до точки назначения им ещё больше десяти километров по пустой дороге, так что Вадим решает провести его чуть полезнее и интереснее, чем последние девяносто километров. Он смотрит на неё, давая понять, что хочет услышать всю историю этого приключения. Вика вздыхает от безвыходности своего положения.
– Ты же знаешь Мельниковых, да? Тогда они только начали свой бизнес после распада СССР, и мама работала у них секретарём. Поэтому они взяли её в своё путешествие – как поощрение за труды. На… кажется, пятый день отдыха, отец врезался в неё в толпе и обляпал банановым мороженым.
Вадим криво улыбается, легко подавляя смешок и представляя, как молодой и горячий американец Майкл влетает в хрупкую и скромную русскую красавицу. Мысленно повеселившись, он плавно поворачивает руль, и машина ныряет в очередные лесные заросли вслед за дорогой.
– Он начал осыпать её комплиментами и извинениями, – продолжает Вика, чем неосознанно сбивает его с первого вопроса о клиентке. – А потом уговорил купить ей новую блузку. И вместо прогулки с Мельниковыми по Пласа-Майор она полдня провела с ним в разных магазинах…
Откинувшись на подголовник, Вадим решает всё же дослушать эту романтическую историю, плавно сбрасывая скорость до семидесяти, оттягивая время прибытия. В свои тридцать два он имеет за плечами пару романов, с десяток разовых встреч в клубе ради снятия напряжения, но ни один из этих случаев даже близко не похож на рассказываемую Викой историю её родителей. Все они закончились простыми интрижками или парой заходов без обязательств, без свадеб, знакомств с мамой и наследников. Но он ни о чём не жалеет. Ему было куда проще жить свободным, отдавая время и заработанные деньги для двух самых любимых им женщин. Но теперь всё изменилось. Он считает, что отсутствие кольца на пальце облегчает его путь к выходу из сложившейся ситуации.
Каким бы вызывающим ни был Майкл Харп, история его появления в российской действительности кажется Вадиму очень романтичной. Слушая то, как американец задаривал будущую невесту подарками в испанских брендовых магазинах под предлогом извинения, он понимает, что старик уже тогда в неё влюбился.
– …В тот день он проводил её прямо до дверей в номер отеля после совместного ужина в ресторане. А уже утром мама летела обратно в Россию, потому что тот день был последним в их поездке.
– И как твой старик нашёл её? – наперёд зная концовку этой истории, спрашивает Вадим.
– Он никогда не признавался, – Вика задумчиво пожимает плеча. – Думаю, он отстегнул управляющему в отеле и узнал данные постояльцев номера. А через неделю появился перед её рабочим столом секретаря и по-русски попросил её руку и сердце на коленях и с букетом багровых роз.
– И она сказала «да», – заканчивает Вадим историю в духе финала американских мелодрам.
– Нет! – неожиданно и радостно восклицает Вика.
Вадим косо смотрит на неё, от чего она начинает хохотать, едва не рассыпав орешки из пакета.
– Сколько не рассказываю, никто так и не догадался, что она сбежала от него, ни проронив ни слова, и закрылась в кабинете Станислава Викторовича до конца дня.
Поняв причину столь резкой смены её настроения, Вадим хмыкает.
– Он год добивался её расположения. Приглашал на свидания, дарил подарки. Он даже уговорил Станислава Викторовича сделать его репетитором для мамы для улучшения её английского. И на работу устроился, и рядом с ней оказался.
«Хитрый старикашка», – думает Вадим про себя.
– И чем всё закончилось? – интересуется он уже вслух, выруливая на пустую встречную полосу и объезжая первую яму за весь маршрут на этой дороге.
– Они тихо расписались на годовщину встречи в Мадриде. И… до сих пор живут как двадцать лет назад.
– Повезло.
– Ну, а ты? – неожиданно спрашивает Вика, прерывая его желание заговорить о клиентке. – Есть кто-нибудь?
Вадим молчит, следя за дорогой под её любопытным взглядом. После услышанной истории у него мелькнуло несколько предательских мыслей «мне бы так», но он отвергает их, списывая на минутный эффект от рассказа пассажирки. Потом показывает левую руку, на которой отсутствует кольцо.
– У меня есть только сестра. И только ради неё я согласился на эту работу.
– Я сочувствую тебе, – говорит Вика шаблонную фразочку. – Правда. Я понимаю тебя. Всё наладится, поверь мне.
Вадим понимает, что она в курсе случившегося с его семьёй и догадывается, откуда она всё узнала.
– Давай без этого… – излишне грубо обрывает он очередное шаблонное заявление.
Дёрнувшись, Вика замолкает и склоняет голову, задумчиво хмуря брови. Вадим понимает, что вспылил и зря оборвал её, поэтому решает больше не поднимать эту тему, оставляя расспросы о девчонке так и не озвученными. План провалился, и поэтому он поднимает скорость до прежнего значения. Ещё пара минут и дорога окончится. Устав бороться с жаждой, Вадим отстегивает ремень, тянется назад и достаёт с заднего сидения бутылку минералки.
Когда бутыль летит на прежнее место, Вика поворачивается и смотрит на него взглядом, который Вадим каждый день видит в зеркале: это тяжёлый и бессильный взгляд человека, неспособного что-либо исправить и которому остаётся только смириться с тем, что случилось. Однако быстро понимает, что это лишь отголосок тех чувств, что когда-то были в ней, а теперь они существуют лишь воспоминанием. Потом она снова отворачивается к окну, давая ветру возможность играть с её волосами.
– Мой брат сломал шею на турниках прямо на моих глазах, – рассматривая проносящиеся мимо деревья, с небольшими паузами говорит Вика.
Вадим начинает напрягать слух, чтобы ничего не пропустить.
– Врачи ничего не смогли сделать. Они никогда не говорили, сколько ему осталось, и каждый день был для нас как последний. На восемнадцатый день я впервые увидела его. Он долго улыбался мне. А потом просто закрыл глаза и ушёл. Я знаю, каково тебе. И каково будет твоей сестре, когда она очнётся. Ведь это из-за меня он полез на те турники.
В машине воцаряется напряжённая тишина. Вика молчит. Вадим не в силах что-либо сказать после горького доказательства того, что она действительно понимает его состояние.
– Прошлое – это прошлое, – продолжает она, не давая ему время обдумать услышанное. – И его уже никак не изменить. Но знаешь…
Вадим отвлекается от дороги и смотрит в её голубые глаза.
– Ты всё ещё можешь изменить своё будущее. Научиться жить по-новому. Так, чтобы ваша мама, на том свете, не переживала за вас с сестрой. И знаешь… что бы ни выяснилось, когда твоя сестра очнётся, постарайся не делать её во всём виноватой.
Он понимающе кивает, соглашаясь с последними словами, ведь уже давно самостоятельно пришёл к аналогичному решению. Что бы ни случилось в тот день и ни стало причиной аварии, ему нет смысла винить сестру – и без его озвученных или безмолвных слов она уже настрадалась на пару жизней вперёд. Всё, что Вадим сейчас хочет, так просто обнять свою малышку и почувствовать на себе её объятия. Начать жить по-новому он не может без Сони. Для него это кажется лицемерием, которое осквернит память о матери сильнее его нынешнего поступка. Он дождётся сестрёнку, восстановит её здоровье, а там они как-нибудь справятся вместе.
Ему больше не хочется говорить, а окружение и словно бесконечным лес уже не кажутся ему такими же потрясающими и зачаровывающими, как несколько минут назад. Теперь он видит упущенную возможность. Событие, способное остаться в их с сестрой памяти ярким воспоминанием о совместной поездке втроём, но так и не случившееся. Буйная и густая растительность по обе стороны дороги и небо видятся ему издевательски яркими, вычурными, возвращая ощущение нереальности всего случившегося с ним. Вадим закусывает губу и терпит боль, желая наконец-то проснуться. Однако вместо столь желанного он чувствует во рту кровь, а у обочины видит большой белый крест из камня. Считая увиденное совпадением, он проносится мимо.
Почти сразу за крестом он замечает дорожный знак «Шапсугская», в то время как вокруг ни намёка на цивилизацию в принципе, лишь гравийная дорога, что уходит в лес слева от асфальтового полотна. Навигатор подсказывает ему, что нужно ехать дальше. Убрав ногу с педали газа, Вадим читает надпись на самодельном билборде возле дороги – «Берегите лес от огня!» и сразу за небольшим поворотом видит начало самой станицы.
– Второй поворот налево и потом прямо, – просто, словно голос навигатора, подсказывает ему Вика, будто разговора ранее вовсе не случилось.
В указанном ею направлении, чуть в стороне от дороги и вдоль неё проходит первая станичная улица из нескольких широких дворов. Новизна домов свидетельствует о молодости района, лишь пара построек явно советского времени, о чём подсказывает старый, бледно-оранжевый кирпич. Как он и ожидал, ему не удаётся увидеть людей на улице, лишь пара машин одиноко раскаляется под полуденным солнцем. Следуя подсказке и отключая ставший ненужным навигатор, Вадим понимает причину, почему Вику навязали ему в попутчицы – сам бы он долго блуждал по станице, расспрашивая редких встречных о местонахождении нужного ему адреса, а она явно не в первый раз здесь. Сбросив скорость, он плавно съезжает с асфальта, и под колёсами ауди начинает шуршать мелкий гравий. Опять по подсказке он едет прямо, заезжая в проулок впереди между высокими заборами из профнастила разных цветов, а затем останавливается, сосредотачиваясь.
Прошедшие минуты после обрыва разговора помогли ему собраться с мыслями и кое-что понять. Вика не Катя, которая вправляла ему мозги грубой силой, за что он благодарен той. Слова новой знакомой стали для него последним толчком для принятия реальности случившегося с его семьёй. Он зарекается перестать кусать до крови нижнюю губу, оправдывая нездоровую привычку глупыми, даже ребяческими попытками проснуться и вырваться из реальности. Надежда, что всё случившееся жуткий кошмар покидает его.
Под непонимающим взглядом Вики он давит на педаль газа, никак не комментируя свою внезапную остановку. Когда окружающие дорогу дворы остаются позади, он снова выкручивает руль, резко заворачивая вправо на совсем узкий проулок – метра три в ширину. Переживания и моральная подготовка к тому, что его красавицу ждут глубокие ямы, лужи, грязь и торчащие камни оказались напрасны – проулок, вплоть до конца, оказывается хорошо укатан гравием. Всего в паре метров левее дороги стеной из деревьев, за которой течёт бурная река. Чем дальше от поворота, тем шире становится тупик, повторяя изгиб русла реки, пока не становится достаточно просторным, чтобы можно было без труда развернуться. Заехав на плиточную кладку, Вадим останавливается перед высоким белым забором, вдоль которого растут ухоженные цветочные клумбы. Рядом, перед коричневыми раздвижными воротами, стоит знакомым ему чёрным пикап. Услышав шум машины, громко лает собака, извещая хозяев о гостях.
Заглушив мотор, Вадим снимает очки и замечает Вику, которая уже отстегнула ремень и берётся за ручку двери, собираясь выходить. Взяв её за предплечье, он тянет её обратно, вынуждая сесть на место.
– Что? – спрашивает она.
– Прости, что нагрубил. Ты права, – говорит Вадим, опустив голову и не отпуская её руку. – Я воспользуюсь твоим советом. Спасибо тебе.
Он слегка поворачивает голову и смотрит на неё с благодарностью. Из раздумий его вырывает её рука, что накрывает его собственную и слегка похлопывает по ней.
– Ты посильнее меня. Ты справишься.
Вика улыбается ему, мягко и настойчиво вырывая руку из его хватки.
– Идём, познакомлю тебя с Аней.
Закинув миниатюрную сумочку на плечо, она выходит из машины, глухо хлопая дверью. Закрыв окна, Вадим также выбирается наружу и разминает затёкшие за почти два часа езды ноги. Подхватив с заднего сидения рюкзак, он закидывает его на плечо и обходит машину, застёгивая верхние пуговицы рубашки и пальцами зачесывая чёлку назад. Привычка носить брюки с рубашкой закрепились у него после долгой работы в охране, где дресс-код распространённое дело. Официальный вид придаёт ему больше уверенности и словно допинг стимулирует собранность и сосредоточенность.
– Викусик!
Задорно вереща, из распахнутой калитки выбегает девчонка и прыгает в распахнутые объятия его пассажирки. Вдоволь пообнимавшись и нашептавшись, подруги начинают чмокать друг друга в щёчки, а в это время Вадим подходит к ним сзади, останавливаясь между своей ауди и пикапом. Он не видит лица встречающей девушки из-за спины Вики, но с нескрываемым удивлением смотрит на рассыпанные по её плечам локоны, которые от корней до кончиков плавно меняют цвет с зеленовато-синего до ярко-лазурного.
Покончив с девчачьими заморочками, которые Вадиму напоминают встречи Сони с одноклассницами, неформалка привстаёт на цыпочки и оценивающе смотрит на ауди поверх плеча Вики.
– Крутая тачка! – комментирует она. – Твоя? О! – её взгляд цепляется за Вадима. – Здорова! Ты её бойфренд?
Встретившись со свинцово-серыми озорными глазками, Вадим, не моргая, отвечает девчонке холодно-презрительным взглядом, от которого та ненадолго теряется, взмахивая накрашенными ресницами. Этого времени ему хватает, чтобы мысленно послать пару отборных русских матов в сторону американца. Образ миловидной внешне бунтарки в его голове только что разбился вдребезги, столкнувшись с действительностью. От засранки с фотографии в той папке остались только глаза без очков да лицо, но и то броско размалёвано. Новоявленная клиентка отстраняется от Вики. Отступив на шаг, она с опаской посматривает на Вадима через плечо подруги.
– Ви-ик, – тянет она, переводя взгляд на подругу. – Чё за типа ты с собой притащила?
Вадим хмыкает от такого обращения к тому, кто почти вдвое старше неё. Он начинает догадываться, что одной порцией лестных словечек старый янки точно не отделается.
– Ну… понимаешь, – Вика начинает мямлить, оборачиваясь к нему и взглядом прося о поддержке, чем только подтверждает его мысли о том, что невежливая малявка даже не подозревает о задумке своей старшей сестры.
– Я твоя нянька до конца лета, – стараясь, чтобы слова звучали как окончательный приговор, спокойно цедит Вадим, ни чуть не меняясь в лице.
– Чё?!
