Текст книги "Фистула"
Автор книги: Артём Серебряков
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
«Ч-что? Что т-ты такое сказал? Что, что ты с-сейчас сказал?»
Убедить сестру в том, что даже я сам не могу быть уверен, видел ли кого-то наверняка, мне не удавалось. Здесь не должно быть никаких незнакомцев, несколько раз повторила она. Кого она испугалась? Кого-то конкретного? Я спросил это – а сестра в ответ упрекнула меня, что я умолчал о случившемся, хотя обязан был сразу же во всём признаться. Как бы мне хотелось во всём ей признаться. Она приказала, чтобы я пошёл ко Льву, а сама направилась к воротам – предупредить охрану. Я подчинился. Тридцать девять минут на подаренных ей часах перекорёжились, превратившись в стаю сорок.
Парой минут позже, утащив с кухни терпкое яблоко и поднявшись на третий этаж дома, я очутился во владениях Льва. Ничего здесь не напоминало о взрослых комнатах нижнего мира, этот рай был выстроен по-особому и существовал как бы параллельно. Стены просторного холла покрывали яркие фотообои, с них из густоты джунглей таращились всевозможные животные: лемуры, туканы, пантеры, носороги, орангутаны, тигры, попугаи, питоны, хамелеоны и даже, по необъяснимой причине, хохлатый пингвин. На полу расстелился идиллический ковролиновый городок: дороги без машин, море зелёной травы и повторяющиеся красочные здания школ, больниц, полицейских участков, пожарных станций, обсерваторий, магазинов, ресторанов – словно ребёнка по какой-то причине понадобилось уверить, что в первую очередь они, а не обезличенные многоквартирные темницы составляют настоящую плоть городов. Этаж был поделён всего на три комнаты, каждая – невероятных размеров; места хватило бы и на десять детей, но царствовал здесь один-единственный.
«Мама фкафала, фтобы я покафал фам мой дом. Не бойтефь!»
«Почему же я должен бояться?»
«Меня охраняет фелая армия!»
Мы вошли в первую из трёх комнат – городской ковролин сменился пустынным; из песка настенных дюн вырастали барханы и оазисы; с одной из стен за мальчиком присматривала улыбчивая сфинга, сидящая на разрисованной фломастерами колонне, – присматривала, быть может, с тех ещё времён, когда Лев был четвероногим. По комнате и правда была разбросана игрушечная армия. В замке высокой детской кровати, куда забираться нужно было по лесенке, укрылись плюшевые звери, ещё больше их скрывалось в пространстве под кроватью, наполовину закрытом тёмно-зелёной шторкой. Десятки пластмассовых солдат и машин львиный ураган раскидал по всей комнате. Мальчик поднял фигурку рыцаря, укрывающегося щитом, продемонстрировал её мне, отбросил и потянулся за следующей. Военный барабанщик с подвижными, сгибающимися в локтях руками. Разъярённый краснолицый самурай во всеоружии. Сарацин, натянувший лук. Наполеон, отдающий приказ. Зеленокожий дракон, распахнувший крылья. Минотавр готовый разорвать жертву.
У этого плюгавого мальчонки уже сейчас было больше своего: пространства, вещей, игрушек – чем у меня за всё моё детство. Я почувствовал себя униженным, и Лев, возившийся в этот момент с гонцом-всадником и вскинувшим топор викингом, показался мне отвратительным, избалованным, бессовестным воришкой, которого я поймал теперь с поличным, а он даже не думал раскаиваться. Без пятнадцати.
«По нофям они иногда офыфают, но не кафдый раф».
Мы перешли во вторую комнату – здесь сияли волшебной синью арктические ледники и горело аврорное небо, под которым бродили белые медведи и северные олени. В этой комнате-арене устраивались немейские игры: бесчисленные турники, кольца, сетки и брусья должны были помочь вырастить из субтильного Льва здорового и физически развитого мужчину. Мальчик тут же полез по качающейся верёвочной лестнице, но через несколько реек устал и теперь просто повис на ней, не решаясь спуститься обратно, словно под ним и впрямь был не пол, а ледовитый океан.
Энергии у Льва было хоть отбавляй, рядом с ним я казался себе неуклюжим чучелом в тяжелейшем скафандре. Я нёс на себе тонну воспоминаний, любая мелочь останавливала мою мысль и запускала очередной поток образов, в то время как он жил ещё в беспамятстве. Впрочем, и про меня в его возрасте чужое взрослое тело могло подумать нечто подобное, хотя я уже и в детстве о беспамятстве мог только мечтать. Без десяти.
«Папа гофорит, фто фпорт фделал иф обефьяны фелофека!»
Мы пришли в последнюю комнату – стены опустились под воду, расцвело коралловое дно, раздражающе аляповатое из-за того, как беспорядочно производитель обоев натыкал обитателей рифа: всевозможных сержантов, лоцманов, хирургов, кардиналов, императоров и, конечно же, клоунов (дядя мне очень нужно у меня мама болеет). Третья комната Льва была школьной: широкий стол-секретер, плакаты с правилами артикуляционной гимнастики, пюпитр, огромный рельефный глобус, книжный шкаф (единственной замеченной мной книгой вне этой комнаты был томик с императивом «Думай и богатей» на обложке, лежавший на журнальном столике).
Я уставился на книжки, не слушая, что мне рассказывает Лев, нашёл и достал с полки тот самый сборник мифов и сказаний, который три года назад прислал ему в качестве подарка. На обороте я тогда даже оставил какое-то жалкое подобие поздравительной надписи. Вид книги доставил радость – частично содранный корешок, искаляканные страницы, несколько вырезанных иллюстраций. В эту минуту в комнату вошла сестра (спрятав страх за дверью); книгу она признала тут же.
«Ах да, это же ты нам прислал. Лев её обожает. Он кроме неё и ещё пары энциклопедий ничего читать не желает. Правду я говорю, львёнок?»
«Это прафда. Я офень люблю эту книфку. Мне кафетфя, фто я теперь ффё про фаф фнаю».
Фраза прозвучала почти зловеще, но сестра, похоже, пропустила её мимо ушей. Она сказала Льву, что пора играть, и мы сели на стулья, приставленные к стене, по которой плыл серебристый скат. Сестра была так близко, что стоило слегка наклониться, как до меня доносился её запах, тот самый кумариновый, сладковатовядкий аромат, который преследовал меня с тех пор, как она ушла. Мальчик открыл ноты, достал из узкой чёрной коробочки латунную флейту и приложил к губам. Первые пять-шесть тактов торжественная мелодия чувствовала себя неплохо, но потом споткнулась раз, и ещё один, и стала отставать от заданного темпа. Быстро стало понятно, что у Льва нет музыкального слуха и даже эта ученическая песенка ему не по зубам. Сестра сидела не снимая фальшивой ровной улыбки. Я тихо спросил её, давно ли Лев занимается с инструментом.
«Второй год только. У него пока в груди не хватает воздуха для музыки. Так учитель говорил. Зато я смотрю на него, и на сердце светло становится. Мой мальчик… У него и сестрёнка могла быть, ты знаешь…»
Лицо его покраснело, беспомощные пальцы-лепестки не успевали за мелодией. Лев сдался, не доиграв, и расстроился, но сестра ласковыми уговорами убедила его попробовать ещё раз. Получилось хуже прежнего. Пока мальчик укрощал песенку, мы переговаривались, в основном сестра рассказывала ту или иную историю о сыне, а я задавал вопросы, чтобы слушать её упоительный шепоток. Ледяная стена, вставшая между нами с самого моего приезда, как будто треснула, и я уже не чувствовал себя таким лишним. Когда Лев окончательно утомился и убрал флейту, сестра подозвала его, и мы оба похвалили мальчика за старание. Взявшись за руки, они занялись логопедическими упражнениями.
«Покажи, как шипит змея!»
«Ффффффф!»
«Покажи, как шумит лес!»
«Фффффффффффффф…»
Ровно в половину четвёртого за окном промычал автомобильный сигнал. Он исковеркал этот день, положил конец сеансу наблюдения за сестрой и её сыном; он сообщил о прибытии хозяина дома. Ариадна вздрогнула и поспешила из комнаты, Лев поплёлся следом, но у двери остановился и посмотрел на меня.
«Папа любит, ефли ефо нафыфают Капитан. Я фофу его Капитан Папа. Ему так нрафитфя. Его не надо флить».
Я покинул риф последним. «Капитана» я увидел в тот самый момент, когда он, грохоча марафонским хохотом после какой-то шутки, шлёпнул жену по ягодице (сестра смущённо засмеялась в ответ). В следующий миг он вырос передо мной. Толстоголовый титан в расстёгнутом синем костюме. Лысый, с аккуратной чёрно-седой бородкой; он громыхал, разинув белозубую пасть и раздувая широченный носище (неоднократно сломанный, наверняка ещё до того, как хозяин так раздобрел). Протянутую руку украшали два золотых перстня и кварцевые часы с бриллиантовыми вставками. Рукопожатие больше походило на попытку сломать мне пальцы – испытание я выдержал достойно.
«Ну здоров, шурин, очень приятно. Наконец-то познакомились!»
Вот он, вот тот, кто украл у меня моё море, мою Панталассу. Я толком не знал даже, как сестра попалась ему на глаза. Может быть, он тогда работал в нашем сером городе или приехал по делам, и всё произошло случайно; может, кто-то её привёл прямо к нему в лапы. В тот год, когда я заканчивал школу, она вдруг объявила, что уходит из университета и уезжает к нему. Следующие пару лет совсем не давала о себе знать и только потом объявилась, Лев к тому времени уже родился. От чужих несдержанных языков я слышал: блестящая студентка пошла по наклонной; дурная наследственность дала о себе знать; присосалась к золотому тельцу. Сестру я о нём никогда не спрашивал, мне противно было об этом говорить.
«Дорогой, Лев умоляет нас пойти на озеро».
«Ну а чё, пойдём. Ща переоденусь. Шурин, ты ведь с нами?»
Я ответил согласием, стараясь не демонстрировать своей неприязни – я решил быть при нём холоден и спокоен независимо от того, что творится внутри. Тринадцать минут спустя вся семья появилась переодетой: Лев с отцом в одинаковых спортивных костюмах, у обоих под рукой полотенце; сестра в бирюзовом платье, теперь с закрытыми пелериной плечами, но оголёнными коленями (на левом я признал полюбившийся с детства шрам, заработанный в дворовой драме за гаражами). Мы прошли по саду под приветственный псиный лай и вышли через задние ворота. За ними, сразу после параллельной заборам тропы, начинался лес. Он беспокойно зашелестел, сестра внимательно посмотрела на меня, точно пытаясь выяснить, чувствую ли я одну с ней тревогу. Я чувствовал, и чувствовал с особенной ясностью, какой неуютной и непривлекательной могла оказаться жизнь в этом шикарном по меркам провинции, закрытом от чужих глаз и, казалось бы, совершенно безопасном архипелаге внутри зелёного моря. Насколько же лживыми были её слова о семейном счастье и удовольствии от такой скучной, гигиеничной и несвободной жизни! Но только я успел это подумать, как она отвернулась, переключила всё внимание на сына, а Капитан похлопал меня по плечу и принялся рассуждать о том, что нужно от мира нормальному человеку.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
