Текст книги "«Странники» Судоплатова. «Попаданцы» идут на прорыв"

Автор книги: Артем Рыбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– А если затаиться? Массив здесь огромный, искать будут до морковкина заговенья, – предложил я.

– Ошибаешься, Тоха! Он огромный только с виду. Ну и что, что полтыщи квадратных километров? Зато с базой все нормально. Пригонят в Кличев дивизию и за неделю нас найдут.

– А сейчас не пригонят?

– Доказухи нет. Один выход, тем более из глухого места ничего, по большому счету, не значит. Они тоже не дураки и понимают, что уже через два часа радиста можно и не поймать. А вот повторные сеансы уже на «стационар» тянут. Эти, – Саша махнул рукой в сторону предполагаемого местонахождения группы пеленгации, – потому и примчались, что новенькие и от европейских расстояний не отвыкли еще. Тем более что взвод – это вам не полк и не дивизия, пару-тройку дней на одном месте его подержать – не проблема.

– О, смотрите! – отвлек нас от спора Люк. – Они в деревеньку завернули!

До околицы Дубников было всего-то метров триста, и машины немцев мы с командиром не заметили только потому, что сидели к деревне спиной.

– Замечательно! – совершенно неожиданно Фермер широко улыбнулся и даже довольно потер ладони. – То, что доктор прописал!

– Сань, не глумись! – взмолился я в ответ, не очень понимая, чему так обрадовался командир. – А если они лес «чесать» начнут? И нас найдут?

– Ага, в пятнадцать рыл, Тоха, они могут отсосать у дохлой черепахи за четыре сольдо, а не нас найти! Чует мое сердце – дальше околицы эти гансы даже не сунутся.

– Саш, слушай, а что в деревне? В смысле, населения?

– Старики да бабы. Всего с десяток человек заметили, – не отрываясь от разглядывания карты, ответил Фермер. – Шура, как думаешь, где они еще блокпосты разместят?

– Доцентом быть не надо – вот тут, в Пересопне, где брод. И в Рудне, – ответил Люк, подкатившись поближе и бросив быстрый взгляд на «пятисотметровку». – Хотя в последнем я не уверен. И берег другой, и слишком часто получается. Может, просто «секрет» посадят с телефоном. А вот здесь операционную базу сделают. – Шура-Три показал на три деревни, изображенные километрах в пяти к северо-западу от нашего лагеря. – Видишь, дорога на Городец идет? И мост через Пересопню есть… Я бы, по крайней мере, именно там и разместился.

– Совпадает… совпадает… – согласился командир с нашим разведчиком, которому довелось в молодости вдоволь поохотиться на караваны из Пакистана. – Э, Тоха, глянь, как там наши немцы?

Я приложился к биноклю:

– Пост у амбара на противоположной от нас стороне. Сейчас как раз солдат по лестнице на верхний ярус лезет. С винтовкой. Еще один «секрет» в нашу сторону движется. О, вот! На околице залегли, как ты и предсказывал. Остальные у машин на главной улице.

– А там другой и нет, – хмыкнул Фермер. – Пеленгатор работает?

– Да, – тут я ответил уже с задержкой – пришлось долго вглядываться, чтобы понять, двигается ли рамка антенны.

– «Ублюдок»?

– Отсюда не видно – он за третьим от дороги домом встал.

– Ну, это сейчас не важно… За что люблю немцев – так это за порядок и уставщину! Значит, слушайте, что мы с ними сделаем…

* * *

«Истомин – Андрею».

Из захваченных документов и в работе с пленными удалось выяснить структуру спецслужб Германии. С осени 1939 года создан объединяющий орган, известный как Главное управление имперской безопасности (Reichssicherheitshauptamt, сокр. RSHA).

В его состав входят:

1-е Управление (amt I) – кадровые вопросы. Руководитель – бригадефюрер СС Штреккенбах.

2-е Управление (amt II) – административные и финансовые вопросы. Начальник – штандартенфюрер СС Нокеманн.

3-е Управление (amt III) – Внутренняя служба безопасности (Inland-SD, Inland Sicherheitsdienst Reichsführer-SS). Начальник – группенфюрер Отто Олендорф, руководящий также «специальной группой Д» ( Einsatzgruppe D). Айнзац-группа действует сейчас на Украине, занимаясь террором против советских граждан. Примерная численность – до двух батальонов.

По словам одного из пленных, обершарфюрера Митля, Олендорф сейчас находится в конфликте с высшим партийным руководством НСДАП (упоминался Борман) из-за расследований, начатых управлением против нескольких гауляйтеров.

Сотрудники СД носят форму так называемых «Общих СС» с небольшим ромбом с литерами «SD» на рукаве. Им выдаются номерные служебные жетоны, по предъявлении которых им обязаны оказывать содействие все гражданские и военные начальники. Нашей группой захвачено несколько таких жетонов.

4-е Управление (amt IV). Государственная тайная полиция, гестапо (Geheime Staatspolizei, gestapo). Начальник – бригадефюрер СС Генрих Мюллер.

Задачи управления соответствуют задачам ГУ ГБ НКВД.

Состоит из отделов и подотделов, или «рефератов»:

IV A – оберштурмбаннфюрер Фридрих Панцигер.

Подотдел A1 – борьба с марксизмом, коммунизмом, пропагандой противника и тайными организациями.

Подотдел А2 – борьба с саботажем, контрразведка.

Подотдел А3 – реакционеры, оппозиционеры, монархисты, либералы, эмигранты, предатели родины.

Подотдел А4 – Служба охраны, предотвращение покушений, наружное наблюдение, спецзадания, отряды розыска и преследования преступников.

IV B – борьба с сектами и религиозными организациями.

IV C – картотека.

IV D – работа на оккупированных территориях.

IV E – контрразведка. До прошлого месяца отделом руководил штурмбаннфюрер Шелленберг. Теперь – штурмбаннфюрер Хуппенкотен.

Включает в себя 6 подотделов, в основном разделенных по территориальному признаку.

Реферат IV E1 занимается к/р работой на промпредприятиях. Руководит им гауптштурмфюрер СС Вилли Леман.

Форма сотрудников гестапо не отличается специальными знаками различия. На операциях используются специальные служебные жетоны с выштампованной надписью «gestapo».

5-е Управление (amt V). Уголовная полиция – «криминалполицай», или «крипо» (Kripo, Kriminalpolizei), во главе с бригадефюрером СС и генерал-майором полиции Артуром Небе.

Примерно выполняет задачи Угро советской милиции, но эксперты-криминалисты часто привлекаются для обеспечения задач госбезопасности, в основном – сотрудники реферата VC (отдел криминалистической техники крипо и розыска), начальником которого является оберрегирунгсрат и криминальрат Вольфганг Бергер.

В настоящее время начальник крипо Небе командует «специальной группой «Б» ( Einsatzgruppe B),занимающейся обеспечением контрразведывательной работы в тылах группы армий «Центр» и массовыми казнями советских граждан.

Сотрудники 5-го управления часто не носят формы и пользуются служебными жетонами с выштампованной надписью «staats kriminalpolizei».

4-е и 5-е Управления вместе образуют так называемую полицию безопасности ( Sicherheitspolizei, SiPo) под непосредственным руководством начальника РСХА группенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха.

6-е Управление (amt VI) – Ausland-SD, или СД – заграница. Партийная разведка за границей. Начальник управления – бригадефюрер Йост. По сообщению одного из пленных, в настоящее время снят с поста, а замена еще не назначена. Временно обязанности начальника управления выполняет штурмбаннфюрер СС Шелленберг Вальтер, по образованию юрист. В прошлом служил под началом Мюллера в 4-м Управлении. Пленный охарактеризовал его как «гейдриховского юнца» и пояснил, что так называют группу молодых интеллектуалов, привлеченных к работе в органах госбезопасности Германии начальником РСХА.

7-е Управление (amt VII). Архивно-картотечное управление. Начальник – штандартенфюрер Зикс.

По показаниям пленных, органы гестапо юридически действуют только на территории Германии и оккупированных стран с гражданским управлением. Для внутреннего надзора над действующей армией был создан военный аналог гестапо – «гехаймфельдполицай» – «тайная полевая полиция», сокращенно ГФП. Команды ГФП (в их рядовой состав входят и предатели из числа совграждан) на оккупированной советской территории осуществляли также карательные акции по отношению к мирным жителям, заподозренным в симпатиях к Советской власти. Команды ГФП приписаны к штабам армий и насчитывают около 100 человек каждая.

Начальник ГФП – оберфюрер СС Вильгельм Кирхбаум, заместитель начальника гестапо Генриха Мюллера.

Офицеры ГФП носят форму тех родов войск, к которым они приписаны.

В вооруженных силах существует еще «фельджандармерия» – «полевая жандармерия», которая в основном выполняет функции военной полиции. В каждой пехотной дивизии имеется взвод фельджандармерии в составе 33 человек. В моторизованных и танковых дивизиях – 64 человека. Для регулирования дорожного движения эти взводы разбиваются на команды по 3 человека каждая, то есть 10 и 20 команд на дивизию соответственно. Обычно такой патруль перемещается на мотоцикле с коляской.

Знаком, отличающим сотрудников полевой жандармерии, служит металлическая горжетка с надписью «Feldgendarmerie» и специальные служебные удостоверения.

Армейская разведслужба

Абвер (Abwehr) – руководитель адмирал Вильгельм Канарис.

Состоит из Центрального управления, называемого Отдел Z (Abteilung Z), и двух специализированных отделов:

Отдел I (Абвер-I, Abw. I) – служба сбора и доставки разведданных; агентурная разведка на территории иностранных государств; добывание разведывательной информации.

Отдел II (Абвер-II, нем. Abw. II) – теракты, диверсии и выполнение особых задач.

Начальником 1-го отдела является полковник Ганс Пикенброк, 2-го – полковник Эрвин Лахузен.

В войсках органы разведки представлены разведотделениями, существующими при штабах дивизий. Руководит таким отделом офицер в звании капитана (хауптмана), имеющий кодировку 1с (Айн Це) и подчиняющийся непосредственно начальнику штаба, подразделения.

Территориальные органы разведки представлены отделами «абверштелле» и подотделами «абвернебенштеллен». В основном занимаются контрразведывательной работой и сбором информации разведхарактера среди местного населения или военнопленных.

Специальная радиослужба – Служба радиоперехвата (функабвер FunkAbwehr)

На территории, контролируемой Германией, развернута широкая сеть постов радиоперехвата и радиопеленгации. В большом ходу передвижные пеленгационные установки на автомобилях. Есть информация и о носимых устройствах, которые используют специально обученные агенты.

По наблюдениям нашей группы, время реакции службы перехвата колеблется от часа до нескольких минут и зависит от времени передачи и места выхода в эфир. Вблизи от крупных населенных пунктов следует ожидать прочесывания местности уже через 15–30 минут после сеанса связи.

Истомин

Глава 3

Берлин – Шлахтензее, Бетацайле, дом 8. 16 августа 1941 года. 14:00 по берлинскому времени

– Итак, Пики, что ты можешь сказать про всю эту кутерьму, что устроил мой дорогой сосед? – Невысокий мужчина с большим носом и пронзительными, глубоко посаженными глазами сделал широкий жест в сторону окна, за которым виднелось озеро, давшее название всему предместью.

Гость отставил в сторону бокал красного вина.

– Секретность они развели умопомрачительную – ребята Баварца только покрикивают и кивают в сторону рейхсканцелярии.

– Пики, мне иногда, особенно когда ты начинаешь вот так жаловаться, хочется спросить тебя о твоей профессии! – воскликнул сидевший в кресле человек в полковничьем мундире. – Вдруг ты забыл, что работаешь в разведке?

– Ханс, мы все ценим твое чувство юмора, но тут оно немного неуместно, – несколько желчно осадил шутника хозяин дома. – Продолжай, Пики.

– Служба вашего соседа привлекла, как вы понимаете, адмирал, к расследованию сотрудников Бентивеньи ⁹, но поговорить с ними я смог только сегодня рано утром. Дело, по их словам, необычайно интересное.

– Ну еще бы! – хмыкнул сидевший в кресле полковник. – Небось не армейского лейтенанта убили.

– Ханс, я же попросил!

– Все, господин адмирал, умолкаю навеки!

– Остер, тебе надо бы к доктору сходить, а то от радости у тебя явно разлив желчи приключился, – шутливо парировал «докладчик». – Интерес заключается не только в объекте, но и, собственно, в обстоятельствах. Минирование было произведено заранее, причем объем работ был проведен такой, что хауптман Эйслер, с которым я и общался, только головой качал. По его словам, там танковую колонну можно было на запчасти разобрать!

– А где уверенность, что ловушка была поставлена именно на главного фигуранта?

– Видите ли, Вильгельм, – после некоторой паузы, возникшей после заявления хозяина, ответил полковник, – по данным моего источника,«правка» была произведена только ехавшим в двух машинах.

– Какого рода «правка»? – немедленно отреагировал Канарис.

– В главного фигуранта выпустили почти полтора десятка пуль из пистолета-пулемета, а потом бросили на колени гранату. И это при том, господа, что позже в машине и так насчитали больше двух сотен пробоин от осколков фугасов!

– Хо-хо! Кто-то очень сильно не хотел ошибиться! – прокомментировал слова Остера Пикенброк.

– Вот именно… вот именно… – Адмирал задумчиво почесал нос. – Ханс, что еще сообщает твойисточник?

– Так же тщательно обработали машину, в которой ехал Вольф. Что интересно, господа, на месте найдены гильзы толькоот «патроне 08» ¹⁰! Не… источник сказал, что «мясники» нашли какого-то армейского лейтенанта, который видел возможных подозреваемых, и что он даже разговаривал с ними… – Все присутствующие заинтересованно слушали Остера, сделав вид, что не заметили оговорку полковника.

– Надо понимать, что к такому свидетелю Гейдрих или Мюллер никого не подпустят, все-таки это не «скандал в «Бюргербройкеллере» ¹¹.

– Не только… – Полковник внезапно встал с кресла и подошел к окну. Полюбовавшись пейзажем, он развернулся к остальным: – Дело в том, что источник также сообщил, что преступники продемонстрировали свидетелю служебные жетоны!

– Чьи? – решился наконец нарушить повисшую в комнате тишину Канарис.

– Он не сказал.

– Постарайся узнать, Ханс… – негромко сказал адмирал, но по тону было ясно, что это – приказ.

Около минуты все молчали, пока наконец Пикенброк не спросил хозяина:

– А что с фон Боком?

– Передает дела фон Клюге. Тресков ¹²сказал, что Федор заявил фюреру, что разрушение Минска – это бессмыслица и он не будет этого делать.

– Смелое заявление! Узнаю старину фон Бока. – Полковник Остер изобразил аплодисменты.

– Ничего смелого я не вижу, – желчно не согласился с ним Пикенброк ¹³. – Фон Боку ничего не оставалось делать! Не мог же он разрушить основной узел снабжения в тылу у своей группы армий? Это был бы больший идиотизм, чем перечить фюреру!

– Я с тобой согласен, Ханс, но давай сейчас не будем обсуждать эту тему… Вернемся лучше к тому, что случилось в России. Вот послание Кирхбаума к группам тайной полевой полиции. – Адмирал подошел к секретеру и достал оттуда папку.

– Господин адмирал, к каким группам? – подобрался Пикенброк.

– Пятьсот семидесятой, шестьсот тридцать девятой, семьсот третьей, семьсот седьмой… – быстро ответил Канарис.

– …а также семьсот шестнадцатой и семьсот восемнадцатой? – продолжил за него полковник.

– Верно… – чуть улыбнулся адмирал – он любил такие небольшие демонстрации профессионализма подчиненных. – Все из группы армий «Центр». Но не это в данный момент важно! – Сделав паузу, он прочитал, выделяя каждое слово: – «…обратить внимание на возможность нахождения диверсионно-террористических групп противника, маскирующихся под подразделения наших войск. Есть основания полагать, что в их составе есть люди, в совершенстве владеющие немецким языком, или даже преступники из числа предателей немецкого народа…» Каково, а?

– Вильгельм, что-то у наших коллег концы с концами не сходятся… – Пикенброк повернулся к Остеру, словно ища у того поддержки своим словам. – В существование таких групп я, может, и поверю, но вот служебные жетоны и, главное, такой точный выход на кортеж рейхсфюрера подсказывают мне, что речь вряд ли идет о русских… Похоже, тебе, Пики, придется еще не один раз навестить своего «знакомца». Ну а я, пожалуй, поучаствую в квартете…

Взгляд со стороны. Бродяга

Бодренько гансы подсуетились! Хотя о чем это я? Как раз в это время они и начинали… точнее, начинают оттачивать свою систему, накрывшую невидимым колпаком всю Европу. А мы, так сказать, подопытные мышки и дрессировщики в одном флаконе.

Ребята крайне удачно погулять вышли. И теперь мы можем с ними сыграть в настоящую игру! Сценка «Лох и каталы», если честно. А хрен ли? Магнитофоны сейчас – чуть ли не один из главных козырей немецких контриков, и представить, что подобная аппаратура будет у безвестных диверсов в лесу, Мюллер не сможет, даже потребив качественную голландскую «травку».

Емкости тотеновского телефона в режиме записи хватит часов на двадцать, так что запротоколируем все, проанализируем спокойненько, а там и пошалим. Точнее, уже анализируем, поскольку немцы для оперативности не особо шифрованием заморачиваются, резонно посчитав, что при нынешних темпах наступления наши тыловые переговоры будут волновать далеко не в первую очередь, а шпарят в телефонном режиме, не забывая, впрочем, использовать коды. Кстати, пару дней назад Алик наконец-то раскололся – детство он, оказывается, провел в братской ГДР. С пяти лет там тусовался вместе с папой-капитаном. Так что акцент к нему прилип – не отдерешь. Верхнесаксонский. Что это значит, я конкретно не копенгаген, но, судя по реакции немчуры на его болтовню, – все в полном порядке. Как-то раз один из пленных даже истерику закатил: мол, лучше буду с клятыми комиссарами разговаривать, чем с гадом, предавшим немецкую кровь! Пришлось Тошку за переводчика сажать.

Я, конечно, сглупил, отбив шифровку об РСХА, можно было в принципе и подождать. Но прикармливать Центр важно и нужно. Чем больше дадим – тем доверия больше. Нет, не щенячьего и бездумного, а расчетливого, рачительного даже. Резать курицу, несущую тяжелые яички, отливающие желтым цветом, никто не станет. А у нас просто гремучий коктейль получается: «стратегичка», вроде сегодняшней радиограммы, оперативная «текучка», которую Тотен выуживает из трофейных документов и пленных, чутка технической информации… По меркам этого времени, на хорошую агентурную сеть улов.

О, вот и командир!

– Что говорят? – кивает на рацию, возле которой Тотен притулился.

– Сейчас – ничего. У них доклад – раз в час, – отвечает. – Я пока перехваты записанные слушаю.

– И много наслушал?

– Не очень. Самое главное – они до утра тут куковать будут. На случай если мы снова на связь выйдем. В поддержку к ним две роты перебросили. В Кличев и Скачок. Как вы и предполагали, да?

– Где-то так… Что за роты? И почему в Скачок, а не в Городец? Он поближе к лесу будет… – Саша полез за картой.

– В Кличев, как я понял, специально перегнали, а в Скачке маршевую тормознули. Пополнение сорок шестого мехкорпуса. И только на сутки…

– На сутки? Уже хорошо! Тут сутки, там час… Подожди! Сорок шестой корпус вроде сильно севернее дислоцируется. Под Ярцево, так?

– Саш, я помню, что он из второй ТэГэ, но они сами по радио сказали, что маршевая рота из «Гроссдойчланда» ¹⁴.

– Ладно, сейчас морочить себе голову не будем, но ты отметь! Когда у наших фрицев следующий сеанс?

– Через сорок три минуты. – Педантичности Алика можно только позавидовать.

– Тогда я на двадцать минут в ауте.

«Вот уж кто не изменился, так это Саня! Хотя ему-то как раз не привыкать. Если сказал, что через двадцать минут, значит, именно через такой промежуток времени он снова будет в седле. Прям Штирлиц из кино: «Через пятнадцать минут он проснется и поедет в Берлин». А вот остальные ребята из команды… Хотя нет, не поменялись они! Изменились внешне, приобрели новые навыки и привычки, но внутренне… Я ведь их знаю не только по играм, о прошлом их вроде осведомлен неплохо. Тут ничего не поделаешь – привычка.

Тот же Док. Вроде балагур-балаганщик, что ни минута – то новый анекдот, а папу-каперанга и тестя-полковника никуда не денешь. Так что от кадрового военврача Серегу нашего отличить можно только с микроскопом.

На тишайшем и интеллигентнейшем Алике детство, проведенное в военных городках, сказалось в неменьшей степени. А то, что вокруг него тогда были немцы с их педантичностью и любовью к порядку… Так это только на руку нам…

Тошка. Вот сейчас, после двух месяцев, понимаю, что не врал он. Если бы не возраст и дембель, пришедшийся на проклятый девяносто первый, вполне могли с ним пересечься в середине девяностых на какой-нибудь операции. Уже как коллеги-офицеры.

Черт, замечтался что-то… Пойду, что ли, пока Фермер на массу давит, Лешку погоняю. Ему полезно…»

Москва. Улица Дзержинского, дом 2. 15 августа 1941 года. 22:32

– Итак, товарищи, начну с неприятного. – Нарком, поблескивая стеклами пенсне, обвел взглядом собравшихся. – Хуже всего положение на Юго-Западном направлении – под Уманью противнику окружить наши войска не удалось, но потери очень тяжелые. Если бы не данные, полученные от ваших людей, товарищ Судоплатов, все могло бы быть значительно хуже. Товарищ Сталин, кстати, распорядился представить всех причастных к наградам, так что поздравляю вас.

На центральном участке положение в настоящий момент несколько стабилизировалось. – И после некоторой паузы он продолжил: – Опять же, благодаря информации от ваших, товарищ Судоплатов, групп. Танковая группа Гудериана действительно попыталась повернуть на юг, но благодаря своевременному предупреждению разведчиков попала в ловушку. Бои там сейчас идут тяжелейшие, но наши части пока держатся. И держатся прочно. Гудериан как застрял юго-восточнее Бобруйска, так и не вылезает. Людей, раздобывших эту информацию, я считаю, надо наградить. Что скажете, товарищ Меркулов?

Заместитель наркома ответил:

– Так точно, товарищ Берия! Орден Красного Знамени – руководителю резидентуры или командиру группы будет в самый раз.

– Вы слышали, товарищ Судоплатов? Напишите представление. Теперь поговорим о более мелких проблемах.

Огромная дверь кабинета бесшумно приоткрылась.

– Да, что случилось, товарищ Мамулов ¹⁵? – мгновенно отреагировал нарком.

– Лаврентий Павлович, тут человек из Особой группы к товарищу Судоплатову… Говорит, что-то экстраординарное случилось…

– Давай его сюда, – немного раздраженно приказал нарком.

– Капитан госбезопасности Маклярский, – бодро отрапортовал вошедший, несмотря на раскрасневшееся лицо и струйки пота, убегавшие за воротник.

– Ну, что там у вас приключилось? – по-прежнему недовольно спросил Берия и, заметив заминку, усмехнувшись, добавил: – Не стесняйтесь, капитан, здесь все свои…

– Товарищ Генеральный комиссар, сообщение от нашей группы.

– Ну?

– Группой «Странники» ликвидирован Генрих Гиммлер!

Тишина, установившаяся в кабинете, была такой, что Павел услышал, как тяжело дышит сидящий напротив него Меркулов. «А ведь стол-то немаленький, метра два шириной! – Привычка отмечать и запоминать несущественные, казалось бы, детали сработала и на этот раз. – А ведь что-то подобное ты, Паша, от этой группы ожидал? Конечно, не Гиммлера, так далеко твои фантазии не распространялись. Командира корпуса какого-нибудь или комдива… Как они к нему подобрались? Точные ли данные? Деза? – Мысли стремительно сменяли одна другую, и вопросов было гораздо больше, чем ответов. – Как отреагирует нарком? Есть ли что-нибудь конкретное про членов группы? С Яковом так и не успел поговорить!»

– Есть хоть какие-нибудь доказатэльства?! – Акцент, прорезавшийся в голосе наркома, выдавал нешуточное волнение.

– Да, товарищ Генеральный комиссар госбезопасности! – Отдышавшийся Маклярский вытянулся по стойке «смирно». – Приведены точные координаты места акции, обстоятельства. В радиограмме сообщается, что изъяты документы и проведена фото– и киносъемка акции.

– Что? – Уголки губ Берии дрогнули, но он сдержался и почти спокойно задал следующий вопрос: – Они готовы предоставыт эти материалы?

– Да.

– Ви, товарищ Маклярский, отвечаэтэ вместо них или это указано в сообщэнии?

– Так точно, товарищ Генеральный комиссар! Указано! Вот: «Для передачи подтверждающих материалов планируем организовать встречу с представителями наркомата. О месте и времени сообщим дополнительно».

– Давайте сюда. – Берия требовательно протянул руку. – Всэ свободны, кроме товарищей Меркулова и Судоплатова! – объявил он через несколько секунд, когда пробежал глазами текст радиограммы.

После того как за вышедшими командирами закрылась дверь, нарком стремительно подошел к своему столу.

– Петр? Машину! – бросил он в трубку одного из телефонов. – Александр Николаевич, это Берия! Сам у себя? – Это уже в другой аппарат. – Предупредите, что через десять минут я прибуду с новостями чрезвычайной важности! Да! Через десять! – Нарком положил трубку, перевел дыхание… – Что встали? Собирайтесь! Поедем докладывать!

– Лаврентий Павлович, разрешите, я возьму все материалы?

– Даю пять минут, Павел!

…Пока машина пересекала площадь Дзержинского, все молчали, но на улице 25-го Октября, почти у здания Военной коллегии ¹⁶, Берия окликнул Павла, сидевшего на переднем сиденье:

– Ты, Пал Анатольевич, не мандражи. Скажи нам с Всеволодом сейчас, уверен в этих «Странниках»? Только не торопись, подумай хорошенько.

– Уверен, товарищ Берия! – практически мгновенно ответил Судоплатов.

– Ты, Павел, не торопись, – поддержал наркома Меркулов. – Там, – комиссар третьего ранга мотнул головой в сторону приближающейся краснокирпичной стены, – свое мнение обосновать нужно будет.

– Обосную, Всеволод Николаевич, не волнуйтесь.

– Смотри, Павел, не подведи! Ты – единственный с этой группой с самого начала работаешь, да и чутье у тебя есть.

– Хватит, Всеволод, не дави на Павла, – одернул зама нарком.

Короткая поездка по тряской брусчатке, и машина затормозила перед Никольскими воротами. Пусть охрана знает номер машины наркома, пусть «паккардов» в Москве меньше, чем пальцев на одной руке, и сам Генеральный комиссар сидит на заднем сиденье, но без проверки документов у всех, находящихся внутри, все равно на территорию Кремля не пропустят.

Наконец машина останавливается у здания Сената, все трое быстро поднимаются на второй этаж. Перед знакомой уже Павлу дверью (три раза здесь бывал) Берия резко останавливается, поворачивается к нему и пристально смотрит в глаза. Потом молча распахивает дверь в приемную.

– Можно?

Поскребышев кивает.

– Здесь ждите! – коротко бросил нарком и скрылся за дверью.

Ждать пришлось недолго. Уже через семь минут на столе секретаря коротко тренькнул телефон. Тот поднял трубку, выслушал распоряжения и попросил Меркулова и Судоплатова пройти к Сталину.

Негромко и веско захлопнулась за спиной дубовая дверь, хозяин кабинета, в задумчивости стоявший у длинного стола для совещаний, поднял голову и шагнул навстречу:

– Проходите и присаживайтесь, товарищи! – Дав чекистам время разместиться, Сталин продолжил: – Товарищ Судоплатов, ваш нарком доложил, что именно контролируемая вами группа осуществила этот, не буду отрицать, феноменальный акт. Так? А теперь расскажите нам поподробнее про этих героев.

– Товарищ Сталин, личности членов группы пока не установлены, – твердо ответил Павел.

– Товарищ Судоплатов, вы отдаете себе отчет в том, что ви сейчас сказали? – Cлова эти вождь произнес без какой бы то ни было угрозы, спокойно, даже мягко. – Как я понял из доклада товарища Берии, вы уже довольно долго передаете информацию от этих, – Сталин хмыкнул, – неизвестных лиц командованию Красной Армии, но даже не имеете ни малейшего понятия, кто они такие. Что это, товарищ Судоплатов, излишняя доверчивость или халатность? – Он пристально посмотрел в глаза старшему майору – совсем как нарком буквально несколько минут назад.

– Ни то ни другое, товарищ Сталин! – слегка побледнев, но по-прежнему твердо ответил Судоплатов и попытался встать со стула.

– Сидите, сидите. – Рука Сталина легла на плечо разведчика.

– При перекрестной проверке поступающих от этой группы донесений подтверждено более шестидесяти процентов информации.

– Шестьдесят? – остановив жестом докладчика, спросил Сталин. – Мне кажется или это вполне допустимый процент при проведении операции по дезинформированию, не так ли? Не кажется ли вам, товарищ Судоплатов, что это гестапо играет с вами, а?

– Нет, не кажется, товарищ Сталин! «Кажется», «не кажется» – это вообще не та категория, которой стоит оперировать разведчику! Есть факты, есть анализ этих фактов, есть интуиция, основанная как раз на анализе. Все остальное – от лукавого!

– Смело, но по делу. – Сталин еще раз усмехнулся. – Тогда давайте перейдем в другую категорию, и вы нам изложите… ваши соображения, на основании которых вы стали таким доверчивым, товарищ Судоплатов.

– Начну с того, товарищ Сталин, что меня поразил способ, которым группа вышла на связь со мной. В отсутствие кодов и шифров они тем не менее нашли способ дать нам понять, что свои.

– Поясните… – Вождь подошел к своему столу и достал курительные принадлежности.

– В тексте сообщения, переданного через нашего связника, установившего первый контакт с группой, имелась информация, к которой даже в нашем центральном аппарате немногие имеют доступ.

– Конкретнее, товарищ Судоплатов!

– Подробности операции против Коновальца, кроме присутствующих здесь, знало не больше двух дюжин человек.

– А если врагам удалось узнать эти подробности? Сейчас уже это не так горячо, как два года назад. Да и всякое может случиться – тут кто-то слово обронил, там другой – два, и пошла писать губерния.

– Даже если и так, товарищ Сталин, то намеки были именно для людей, посвященных в детали. К тому же дальнейшие действия группы показывают, что они играют на нашей стороне.

– Поясните.

– Продолжу по порядку: при выемке тайника от нашего агента, буквально на следующий день после первого контакта, группа попала в засаду немцев…

– Вот видите, товарищ Судоплатов! Уже появились немцы! Не очень ли вовремя? Я бы сказал, как по заказу! – Сталин говорил размеренно, не повышая голоса, словно не давил, а только констатировал факты.

– За тайником, что совершенно естественно, наблюдал наш сотрудник, заслуживающий всяческого доверия. Все происходило на его глазах. На представителя этой группы случайно наткнулся немецкий патруль.

– И что же произошло дальше? И действительно ли немцы, как вы говорите, оказались там случайно?

«А ведь похоже, что вы, Иосиф Виссарионович, знаете, что там произошло!» – подумал Павел, но продолжал:

– При попытке задержания их человека находящиеся на подстраховке члены группы открыли огонь и практически полностью уничтожили патруль немцев. Наш сотрудник оценил численность этого патруля примерно в двадцать пять – тридцать человек. Уцелело трое или четверо. Трупы потом вывезли на двух грузовиках.

– Павел Анатольевич, – неожиданно Сталин назвал руководителя Особой группы по имени-отчеству, – вы же не будете отрицать, что тридцать человек – небольшая цена в рамках стратегической операции?