Текст книги "Веселый прогульщик"

Автор книги: Артем Кораблев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава IV «ИНТЕРЕСНО ДЕВКИ ПЛЯШУТ…»

Родители приходили с работы не раньше шести вечера, и Федя от души порадовался этому факту. У него было около двух часов, чтобы спокойно составить список всех родителей его одноклассников. Правда, не совсем всех: у Кати Полоцкой, например, в журнале была записана только мама, а у Вовки Хлебникова – отец. Но уж тут ничего не попишешь, кто есть, тот и есть.

Федя даже поесть успел до прихода мамы – она появлялась обычно первой, на час или немногим больше опережая отца. Федя поел, помыл за собой посуду, а потом от нечего делать еще долго перелистывал журнал. Он узнал, у кого какие отметки, кто сколько болел, а также фамилии преподавателей, которые, в отличие от их имен и отчеств, знал еще далеко не все. Только информатика и помнил, и то потому, что Саша просил узнать.

Мама пришла ровно в шесть, а уже полседьмого Федя, сопровождаемый ее недовольным взглядом, ушел на привычную уже вечернюю прогулку. Журнал он, конечно, припрятал и был спокоен, зная, что родители никогда не станут рыться в его вещах.

– Ты, как всегда, точен, Федор Михалыч, – приветствовал его Саша Губин.

– Рад стараться, шеф, – отчеканил Федя. Он впервые назвал так вслух Сашу Губина, но тот и бровью не повел, разве что отметил его приподнятое настроение.

– Чего это ты сияешь, как на именинах? В «Русское лото», что ли, «джек пот» выиграл?

– Точно, «джек пот», подтвердил Федя. – Вот список всех родителей моих одноклассников.

– Ну, ты даешь! – тут уж и Саша не сдержал своих эмоций. – Я все-таки думал, что ты за один день всех собрать не успеешь. Гений сыска Федор Чудинцев! Расскажи, как ухитрился?

– Не-ет, секрет фирмы.

– Ишь ты, – усмехнулся Губин, – от шефа секреты держишь, смотри! Небось журнал спер?

– Как ты угадал? – в который раз поразился Федя Сашиной проницательности.

– Тоже мне бином Ньютона! Я сам вчера едва удержался, чтобы не подсказать тебе. Да подумал, нехорошо все-таки, что ж я буду учить нехорошему. Да и пострадать может кто-нибудь невинный.

Федя покраснел: до него вдруг дошло, что он наделал. Действительно, за пропажу журнала в первую очередь спросят с Ленки, потом с секретарши. «Приду завтра пораньше и первым делом на место подложу, уж как-нибудь исхитрюсь», – решил он.

– Все равно молодец, – немного успокоил его Саша, – ты ведь не из плохих побуждений, а ради благого дела. Не психуй, вернешь, и все будет в порядке. Если что, я тебя подстрахую. И мне теперь есть с чем работать, – он спрятал список в карман. – Что еще нового?

– Опять этого мужика во дворе школы видел. После уроков. Он Олю выслеживал. Смотрел, как она в «Мерседес» садится. Он теперь ее в лицо знает.

Теперь Федя говорил быстро, тревожно, с дрожью в голосе, краска стыда сменилась бледностью.

– Это очень серьезно, – согласился с ним Саша. – Говоришь, знает в лицо? С этого и надо было начинать. На свиданку ты с ней куда бегаешь?

– Тут неподалеку, метров триста, не больше, есть в лесу тропинка. Она там своего пекинеса выгуливает. И сейчас там, наверное.

Саша позвал Тамерлана и, к неудовольствию пса, стал пристегивать к его ошейнику поводок. – Пойдем-ка посмотрим. Ты мне Олю покажешь.

После таких слов Федя встревожился еще больше. Ни о чем не решаясь спросить своего «шефа», он быстро шагал впереди, а Саша с Тамерланом чуть сзади. На полдороге Саша догнал своего проводника и тронул за плечо.

– Сусанин, – сказал он почему-то вполголоса, – мы немного отстанем, чтобы никого не спугнуть, а ты шагай, не оглядывайся, Олю ищи.

Федя молча пошел дальше, не забывая осматриваться по сторонам. Лес терял свою зимнюю прозрачность с каждым днем. Салатовая мелкая листва уже рябила в глазах и мешала хорошему обзору. И все-таки Федя увидел его первым.

Да этот человек и не прятался. Он просто стоял на самом краю леса, прямо перед Федей, рябой щекой к нему, спиной к оврагу. Федя смотрел на его профиль, самый что ни на есть обычный, с немного вздернутым, почти курносым носом и совсем не волевым подбородком. Федя понял: он поджидает Олю.

Где же Виктор? Охранник липовый, ловит кого не надо, а настоящую опасность в упор не видит. Федя еще раз огляделся и заметил на краю Осенней улицы «Мерседес». Значит, и Оля была где-то здесь.

Тем временем рядом с «мерсом», в какой-нибудь паре метров, затормозила еще одна машина, тоже какая-то иномарка серебристого цвета.

Из нее вышли двое и целенаправленно двинулись к лесу. Федя тихонько отступил за дерево.

Пара неизвестных пересекла по тропинке грязный газон с пятнами блеклой прошлогодней травы, кое-как перезимовавшей под снегом, миновала первые заросли кустарника, спустилась в овраг и вышла на тропинку прямо позади человека в джинсовой куртке. Он обернулся, и Федя понял, что его окликнули. Обменявшись несколькими фразами, все трое снова спустились в овраг и проделали вместе весь обратный путь до серебристой машины. А вот там случилось неожиданное.

Задняя дверца машины приветливо распахнулась, когда троица приблизилась к ней. Человек в джинсовой куртке склонился, видимо, разговаривая с кем-то, сидящим в салоне. Вдруг он выпрямился и резко метнулся в сторону, но поздно: подоспевшая сзади пара быстро схватила его, скрутила, запихнула в салон. За ним и оба нападавших тоже нырнули внутрь. Хлопнула дверца. Машина уехала. Все это произошло в считанные секунды. Федя не успел даже толком сообразить, что же случилось.

Он беспомощно обернулся – сзади по тропинке к нему спешили Саша и Тамерлан.

– Они его схватили, – только и выговорил Федя.

– Знаю. Видел, – лаконично ответил Саша. – Пошли-ка отсюда, и побыстрее, – он взял Федю за рукав и потянул прочь от этого места. Лицо Саши было в этот момент настолько серьезно, что Федя безропотно подчинился.

– А Оля?! – вспомнил он через несколько шагов.

– Идем, идем, – тянул его Саша, – сейчас ей ничего не угрожает.

– Откуда ты знаешь?

– От верблюда. Этого человека скорее всего схватили люди Толоконцева. Пошли отсюда, быстро.

Больше Федя вопросов не задавал, и они остановились лишь тогда, когда вышли к автобусной остановке с другой стороны Рублевского шоссе.

– Теперь едем домой, – сказал Саша. – Больше сегодня мы сделать ничего не можем. Если будут новости, связь держим по-прежнему.

– Как ты думаешь, – забеспокоился Федя, – нас кто-нибудь видел?

– Не знаю. Постараюсь выяснить.

– За что они его?

– Пока не могу сказать. Неизвестно даже, кто он. Во всем этом придется разбираться. Ты никому ничего не говори, понял? Даже Оле. Так будет лучше.

Федя согласно кивнул.

– Журнал не забудь вернуть. Давай, автобус подходит, – Саша подтолкнул застывшего в оцепенении Федю и стал натягивать на широкую морду бультерьера кожаный намордник.

Мама встретила Федю в прихожей: видимо, она вышла туда специально, заслышав, как поворачивается ключ в замке.

Некоторое время она пристально вглядывалась в Федино лицо, потом, ни слова не говоря, повернулась и ушла в большую комнату. Оттуда доносился ровный, красивый голос диктора телевидения – отец смотрел новости.

Федя посмотрелся в зеркало на стенке. Да-а, было от чего встревожиться, вид у него и впрямь неважнецкий. Волосы всклокочены, глаза блестят, лицо бледное – наркоман да и только. Интересно, что о нем мама сейчас думает? Впрочем, не до нее сейчас.

Федя прошел на кухню, попил остывшего чая – горячего было лень дожидаться – и, не зайдя к родителям, уединился в своей комнате. События сегодняшнего дня не выходили у него из головы и не давали покоя. Садиться за уроки просто не имело смысла, он и думать не мог сейчас об уравнениях и грамматических правилах. Наконец он решил, что утро вечера мудренее и надо поскорее лечь спать.

Он сходил в ванную комнату, почистил зубы, погасил свет, лег и попытался уснуть. Не тут-то было, сон не шел к нему, и вместо бесчувственного покоя в голову лезли всякие мысли. Кто этот странный незнакомец, которого схватили и увезли в машине неизвестные люди? Почему он следил за Олей Толоконцевой? Что ему от нее было нужно? Почему Саша Губин поспешил скрыться и сразу сказал, что этого человека схватили люди Толоконцева? Только ли потому, что тот следил за Олей? Вон сколько вопросов. Феде казалось, что перед Сашей их стоит поменьше. Он что-то знал, только почему-то не хотел с Федей поделиться. Такое отношение несколько обижало Федю: все-таки это он начал расследование, заметив, что у Оли неприятности. Но много ли он сам сумел?.. Короче, сна у Феди не было ни в одном глазу.

Ко всему прочему за стеной тихо бубнили родители. Им, видимо, тоже не спалось, и они что-то тихо обсуждали. Интересно, что?

Стараясь не скрипеть диванными пружинами, Федя вылез из-под одеяла, босиком прокрался в коридор и застыл у двери большой комнаты. Через нее почти все было слышно.

– Он точно влюбился, – возбужденно шептала мама, срываясь на громкие нотки. – Это кошмар. Втюрился в восьмом классе, причем по уши. Каждый вечер, каждый вечер…

– И каждое утро, – заметил папа.

– Значит, до школы ее провожает, – заключила мама. – Господи, только бы чего-нибудь не натворил сдуру!

– Да он не дура-ак…

Федя тихонько вернулся в свою комнату. Что ж, мама недалека от истины, а папе спасибо за оценку его умственных способностей. Тайком это особенно приятно услышать.

Федя снова лег в постель, но спать все равно не хотелось. Да, мама права, он влюбился, и сам это знает, с этого все началось. Вот только Оля… Правда, она обратилась к нему за помощью, значит, не совсем он ей безразличен. Но в глубине души Федя почему-то знал, что это и сравнивать нельзя с тем чувством, которое испытывает он к ней. Ему было обидно. А сначала-то, оказывается, было еще хуже, она думала, что это он шлет ей дурацкие компьютерные послания. Ну почему она так думала?

Федя сел в темноте.

Оля говорила, что она решила так, потому что посланий долго не было, а как только ло-явился Федя, так и прилетело. Ну, и еще там всякая ерунда – «Братья Карамазовы» на парте, апельсин… Но главное – он появился одновременно с посланием.

Федя смутно начал о чем-то догадываться, вернее, почувствовал, что близок к догадке: как будто вышел в лесу на какую-то тропинку, которая еще неизвестно куда выведет, но что все-таки выведет – это точно. Все тропинки куда-то выводят.

Он подумал, что с помощью похищенного им журнала можно еще кое-что проверить, поставить следственный эксперимент, как принято говорить в криминалистике. И именно сейчас для этого самое подходящее время.

Федя прислушался. Голоса родителей стихли, но спешить не стоило – мама спит очень чутко. Лишь когда раскатистый папин храп наполнил наступившую в квартире тишину, Федя вылез из-под одеяла, вытащил из-под диванной подушки журнал, включил ночничок и погрузился в очередное исследование похищенного им документа.

Он рассуждал так. Когда Толоконцев-старший запретил Оле подходить к компьютеру, никаких посланий от проклятого хакера, видимо, не поступало, иначе психованный папаша не разрешил бы через пару недель своей дочери снова сесть за компьютер. И только на третий день после того, как Оля получила доступ к сети, в ее почтовом ящике электронной почты появилось новое послание. О чем это говорит?

Во-первых, возможно, о том, что этому таинственному незнакомцу без обратного адреса, компьютерному анониму, как назвал его Саша Губин, прекрасно известен каждый шаг Оли Толоконцевой. Но тогда почему он дал ей эти три дня спокойной жизни в Интернете? Не знал, что она уже села за компьютер? Или сам не имел доступа к компьютеру? Или еще почему? Не понятно. Эх, ночь некстати – нельзя позвонить Оле, узнать бы у нее, что она говорила своим одноклассникам, когда ее вновь допустили к Интернету! «Ах, нет! – вспомнил Федя. – Она говорила. Говорила, что дала свой электронный адрес только Артему. Ладно, Артема пока исключим, чтобы не сбивал с толку», – решил Федя.

Немного запутавшись в ходе своих рассуждений, он вернулся к исходной точке, к журналу. Догадка его состояла в том, что ведь этот таинственный аноним – или его осведомитель из класса – мог просто отсутствовать в те три дня, когда Оля спокойно гуляла по Интернету. А дальше больше: сейчас ведь тоже прекратились всякие послания, и половина класса болеет – похожая ситуация. Что, если Олин мучитель – один из заболевших? Тогда надо только проследить, после чьего появления в классе Оля получит новое послание. А главным подозреваемым станет тот, кто болеет сейчас и пропустил несколько дней перед тем, как Оля получила первое послание по новому адресу. Это было незадолго до того понедельника, когда Федя пришел в новую школу.

«Совпадение, опять совпадение, сколько их в этой истории, думал Федя, листая журнал, – наверняка какие-то из них не случайны». Очень скоро он понял, что без дубликата не справится, потому что предметов много, а фамилий еще больше. Ему пришлось взяться за ручку и составлять свой собственный маленький журнальчик из тех, кто пропускал учебные дни в апреле.

Первые результаты Федю несколько разочаровали: никто из ребят не болел на той неделе, когда Феди еще не было в этой школе. Прямо как назло. Только три девчонки: Анька, Ленка и Катя. Ленка и Анька вышли после болезни с начала новой недели, в день Фединого появления. А Катя вообще только вторник, среду и четверг проболела, а в пятницу уже вышла, правда, опять ушла с последних уроков видно, не долечилась.

Мужики же все были здоровы, как быки.

«Фигня», – сказал себе Федя и хотел уже отложить журнал в сторону, однако решил все же посмотреть, кто болеет сейчас. Во-первых, Петька болел, но Петька не в счет. «Кочет он и есть кочет – ходит в школу, когда захочет», – неожиданно для себя срифмовал Федя. Неплохо получилось, надо запомнить, чтобы дразнить Петьку, – он оценит. Кто кроме него? Вовка, Генка, Серега, еще Серега, Сашка Долмацкий, Кощеева, Катя Полоцкая, Юлька, Мишка Кудрин – полкласса! И из них никто не болел на той неделе, когда Оля получила возможность пользоваться компьютером. Стоп! Как это никто, а Катя? Катя-то болела!

Федя отложил ручку и уставился в потолок. Там, в красноватом полукруге от его ночничка, одиноко сидела ранняя весенняя муха и чистила лапки, будто радовалась и потирала несуществующие ладошки.

«А чего это, действительно, я так прицепился к мужикам? – подумал Федя. – И Саша тоже всегда называл этого анонима не иначе, как «он». А ну, как этот пугатель противоположного пола? Почему бы и нет? Не пугатель, а пугательница. Точно! Не станет парень обращать внимание на какое-то там колечко, даже с александритом. А для девчонки ничего интереснее нет!»

Он опять уткнулся в журнал. Стоило все-таки проверить Катину посещаемость. Значит, она вышла в пятницу, а Оля говорила, что воскресенье, когда поступило послание по новому адресу, – это был третий день после того, как она снова села за компьютер. Значит, она получила доступ к Интернету в пятницу, так? «Опять фигня», – вздохнул Федя. Три дня спокойной жизни все равно остаются, тогда весь затеянный Федей анализ не имеет никакого смысла.

Стоп! Мысль Феди никак не хотела расставаться с забрезжившей догадкой. Артем говорил ему как-то, что Оля по выходным ездит на дачу и компьютера у нее там нет. А если и в те выходные она туда ездила? Вернулась в воскресенье вечером, заглянула в E-mail, а там – братья Карамазовы. Тогда, по крайней мере в субботу, она не могла сидеть за компьютером, а в пятницу могла уехать на дачу, еще не получив никакого послания. Просто не успела. Тогда Катя все-таки кое-как подходит. Теоретически она могла в пятницу и узнать Олин адрес и отправить послание, которое та получила только в воскресенье вечером.

«Тьфу, черт!» – Федя хлопнул себя по лбу. Он ведь забыл, что у Кати Полоцкой нету компьютера. Какая жалость: вся выстроенная им схема рухнула в один миг.

«И вовсе не рухнула, вовсе не рухнула, – не сдавался Федя. – Катя могла просто собирать и передавать информацию, а посылки в Интернете слал кто-то другой. Это даже правдоподобнее: откуда у Кати такая высокая хакерская квалификация, как у того анонима? С ним ведь даже Сашин антихакер не справился. Значит, Катя передает информацию. Наверное, после уроков. Может, она для этого и сбежала пораньше в ту пятницу. Ну-ка, посмотрим, – заинтересовался Федя, – когда еще она раньше времени уходила?»

«Интересно девки пляшут, по четыре прямо в ряд», – вспомнил он, листая журнал, Сашину фразу, смысл которой показался ему когда-то загадочным. Теперь-то Федя понял, о чем в ней говорится: о непонятном, неожиданном порядке там, где его не должно быть, то есть о совпадениях.

Получалось так. Катя вышла после болезни в пятницу, ушла после третьего урока, а вечером в воскресенье Оля получила первый привет от братьев Карамазовых по новому адресу. Если Оля уехала в пятницу на дачу, не получив еще послание по E-mail, то это послание вполне могло провисеть там и до воскресенья. Но что еще более удивительно, Катя и в понедельник уходит с уроков раньше, и сразу же после ее ухода Оля падает в обморок, прочитав на парте те самые два слова: «Братья Карамазовы». Во вторник Кати нет в школе вовсе, и в этот день Оля получает самое большое послание – игру. В пятницу Оля надевает новое колечко, Катя убегает раньше с уроков. В понедельник у Оли в ящике новое послание с предложением это колечко подарить. Конечно, логичнее, чтобы Оля нашла это послание вечером в воскресенье, вернувшись с дачи, но если, допустим, она приехала поздно и не подходила к компьютеру, а утром в понедельник ушла в школу, то до вечера понедельника эта компьютерная посылочка могла пролежать.

«Все-таки очень много всяких «если» получается», – расстроился Федя. Но надо будет обязательно проследить, когда Оля получит новую весточку от братьев Карамазовых. Если это как-то совпадет с выходом Кати Полоцкой в школу после болезни, то ее участие в этом запутанном деле станет почти очевидным.

А у Оли он завтра уточнит остальные подробности, может быть, тогда какие-нибудь «если» отпадут сами собой. И сделать это надо еще до школы, в лесу на тропинке. Федя закрыл журнал и сразу убрал его в сумку, чтобы не забыть поутру. Погасил свет и на этот раз уснул очень быстро.

Глава V ГОЛОВА НА ТАРЕЛОЧКЕ

– Опять ты здесь? – удивился Саша Губин, встретив рано утром на опушке бодрого Федю. – Что еще случилось?

– Ничего. Пока ничего, – ответил Федя таким тоном, будто он уже сам стал «шефом».

– Так что ж ты тогда тут делаешь, беги журнал подкидывай лучше. Я еще ничего не выяснил, только отцу твои сведения для проверки передал.

– А я выяснил, – ошарашил его Федя. – Возможно, я уже знаю одного из тех, кто пугает Олю. А может быть, и обоих.

– Ну давай выкладывай, – Саша устало прислонился к стволу, хотя трудовой день еще только начинался.

Очень связно, как ему самому показалось, и в то же время кратко Федя изложил свои основные выкладки. Едва он окончил, Саша оттолкнулся спиной от дерева, поднял руки и поаплодировал секунд десять.

На непонятный звук из-за кустов тут же высунулась любопытная морда Тамерлана, и пес подбежал к хозяину, выплясывая какой-то приветственный танец.

– Не тебе, не тебе, иди гуляй, – охладил его пыл Саша:

– Что, глупо, да? – растерянно спросил Федя.

– Нет, почему же, я не зря тебе аплодировал, очень даже умно. Ты подаешь огромные надежды, Федор Михайлович. Из тебя может получиться хороший следственный работник. Все, что ты тут рассказал, просто здорово, хотя пока и не доказано, но это уже шаг вперед. Молодец.

– Почему не доказано? – не согласился Федя. – А журнал?

– А что журнал? Ну, убегала с последних уроков эта Катя, но куда? Может, она в какую-нибудь секцию ходит или на курсы, мало ли куда. И то, что ее уходы кое-как согласуются с анонимными посылками по Интернету, тоже еще ничего не говорит. Может, простое совпадение. Все это еще надо проверить.

– И то, что она с Олей за одной партой сидит, и то, что девчонка, а не парень, поэтому ей может понравиться колечко, – тоже совпадения? – обиделся за свою версию Федя.

– Да я же и не говорю, что ты неправильно ее вычислил. Молодец! Все логично. Я говорю только, что теперь нам все это доказать надо. Или опровергнуть, – спокойно добавил Саша. – А вторым участником шантажа – похоже, это действительно шантаж, а не простое хулиганство, – ты, конечно, считаешь этого бедолагу, которого запихнули в тачку у нас на глазах вчера вечером?

– Конечно, – согласился Федя. – И то, что он не знал Олю в лицо, подтверждает, что я прав. Сведения ему приносила Катя.

– Подтверждает? По-моему, как раз наоборот. А фотография? Фотография, которую он переслал по сети? Он ведь на фотографии Олю видел.

– Ах да, точно. Ну-у, может, там плохо видно… – засомневался Федя.

– Может быть, – неожиданно согласился Саша, – но я же говорю тебе, что все надо проверить.

– Надо проверить, – согласился на этот раз и Федя. – Знаешь что, – он заторопился, – я сейчас сбегаю к Оле. Она тут недалеко, ну, ты знаешь. Кое-что уточню у нее и вернусь. Время еще есть. Подожди меня здесь!

Последние слова Федя выкрикнул уже на бегу, а Саша опять устало прислонился к толстому сосновому стволу.

Федя бежал по Олиной тропинке, топоча, как носорог. Он и не думал теперь ни от кого скрываться, ну их всех на фиг, да и некогда. Но Оли нигде не было. Он уже углубился гораздо дальше в лес, чем заходил раньше, но тропинка все не кончалась и никуда не приводила. Может, Оли вообще нет здесь сегодня? Как это он не сообразил посмотреть, стоит ли «Мерседес» около леса?

Он вылетел на нее неожиданно сзади из-за дерева, чуть не сбил, еле успел остановиться. Маленький Чарли с сипеньем, означавшим у него лай, бросился Феде под ноги. Оля испуганно обернулась.

– Гос-споди! – сказала она, прижимая руку к груди. – Ты меня так напугал. Что случилось?

– Ф-фу, – Федя пытался отдышаться. – Бегу, а тебя нет и нет. Думал уж, не найду.

– Да что такое? Встретились бы в школе. Не тяни, говори, что случилось?

– Ф-фу, ничего.

– Ты что, того? – Оля покрутила пальчиком у виска.

– Нет, я этого, – Федя наконец отдышался. – У меня к тебе несколько вопросов. Кажется, я знаю, кто слал тебе эти мерзкие послания.

– И я знаю, – спокойно сказала Оля.

– Как? – опешил Федя. – Откуда?

– Папа вчера пришел вечером и рассказал нам, что это делал какой-то Дурищев. Какая фамилия – таков и человек. Он с папой раньше в одном институте работал, давно, когда у папы еще своей фирмы не было. Он всегда папе завидовал. А сейчас решил ему напакостить и выбрал вот такой странный способ.

– А папа твой откуда все это знает? – еще не веря своим ушам, спросил Федя.

– Дурищев ему сам это все рассказал. Это, оказывается, он меня у школы разыскивал. Это его ты видел.

– Значит, это его здесь вчера схватили?

– Ага, папина охрана. Виктор их вызвал по рации. А ты что, видел?

– Да, поэтому к тебе и не подошел. Я же не знал, в чем дело.

– Ладно, – улыбнулась Оля, – все хорошо, что хорошо кончается. У меня вчера просто гора с плеч свалилась, а тебе все равно спасибо. Ты мне очень помог, я просто не знала, что делать и к кому обратиться. А после того, как с тобой поговорила, как-то легче стало. Хочешь, я тебя на машине к школе подвезу?

– Нет, – сказал Федя.

Ему и вправду не хотелось вылезать на глазах у всех из Олиного «Мерседеса». И еще почему-то ему вдруг стало ужасно грустно. Он понял, что все для него закончилось.

– Мне еще одно дело до школы провернуть надо, – пояснил он, изо всех сил стараясь не выдать себя.

– Ну, смотри, – Оля пошла назад по тропинке. Федя молча проводил ее до самого оврага. Задавать какие-либо вопросы теперь уже не имело никакого смысла.

Саша так и стоял под сосной, где Федя его оставил. Он молча выслушал новую информацию, никак не отреагировал, даже позы не сменил.

– Вот так. Все хорошо, что хорошо кончается, – закончил Федя рассказ Олиной фразой.

– По-моему, ты так не считаешь, – медленно процедил Губин.

Федя пожал плечами и улыбнулся. На самом деле он готов был заплакать, но позволить себе этого не мог.

– Ладно, Федор Михалыч, может, для Оли и правда все закончилось благополучно. А ты не переживай, – Саша выпрямился и положил Феде руку на плечо.

– Я и не переживаю, – соврал Федя.

– Вот и хорошо. Ты только продолжай держать со мной связь, ладно? Почему-то мне кажется, что мы с тобой еще друг другу понадобимся. Телефон мой у тебя есть, а утром и вечером я тебя каждый день жду на этом же месте. Время ты знаешь. Дуй в школу журнал подбрасывать, а то уже без пяти восемь. И помни, все равно ты – молодец.

Они попрощались, пожав друг другу руки.

Федя ничего не чувствовал – ни желаний, ни обид, ни радости, ни грусти; в нем словно образовалась пустота. Все стало ему до того безразлично, что он уже нисколько не волновался о том, как закончится его авантюра с журналом. Может быть, именно поэтому все прошло благополучно.

Он вошел в школу и сразу пошел к директорской, вынув журнал из сумки около раздевалки. А перед тем самым стендом, где он читал не интересный ему приказ о летних отпусках учителей, его нагнала Ленка. Она проскочила мимо, бросив на ходу:

– Привет, – и уже хотела забежать в комнату секретарши, как Федя поймал ее за руку.

– На, – сказал он, протягивая ей журнал.

– Ты уже взял? – удивленно спросила староста.

– Ага, равнодушно бросил Федя, как будто так и надо.

– Спасибо, – поблагодарила Ленка и убежала с журналом по коридору. Понесла его в класс.

Никто даже не заметил, что журнала не было на месте со вчерашнего вечера.

День шел своим чередом. Федя ходил из класса в класс. Сидел на задней парте с Петькой. Слушал и не слушал преподавателей. Получил две двойки, потому что не приготовил домашнего задания ни по одному из предметов. В класс возвратилась новая порция переболевших, в том числе и Катя. Как видно, она никогда подолгу не болела, или это самое ОРВИ оказалось несерьезным. Но все это не имело уже никакого значения.

Олю сегодня было не узнать, на переменах она болтала без умолку, причем со всеми подряд. Вокруг нее толклись и Анька, и Ленка, и Катя, и Артем. Она дарила всем улыбки, громко смеялась, и все это было хорошо, просто замечательно, вот только Федя потерял способность радоваться жизни. «Может, у меня тоже ОРВИ?» – мрачно думал он, сидя на третьем уроке. Он пощупал себе лоб, но не понял, есть ли у него температура.

– Ты плохо себя чувствуешь, Чудинцев? – спросила учительница.

– Я? – встрепенулся Федя. – Да.

– Можешь идти домой, я тебя отпускаю. Он собрал учебники и ушел, дома завалился на диван и пролежал так до прихода родителей. Сначала он спал, потом не спал, просто лежал и глядел в потолок. В этом состоянии его и застала мама. Она поставила Феде градусник, убедилась, что температура у сына нормальная, но поглядывала на него с тревогой. Потом они чем-то ужинали. Потом пришел с работы папа.

А в восемь вечера раздался телефонный звонок. Федя к этому времени опять занял прежнюю позицию на диване и включил свою магнитолу, где со времен Сашиного визита так и стояла кассета с «Мумий Троллем». Он слушал в наушниках, вернее, не слушал, а заглушал внешний мир, чтобы тот не напоминал ему о себе раздражающими посторонними шумами.

О звонке Федю оповестила мама. Она прошла в комнату, нажала кнопочку «stop» на магнитоле и, когда Федя изумленно приподнял голову и сдвинул с ушей наушники, сказала:

– Тебе звонит какая-то девочка, очень просит позвать.

Федя вскочил с дивана, как подброшенный пружиной, и совершил молниеносный бросок к телефону, которому позавидовал бы любой спринтер.

Он услышал в трубке Олин голос. Она плакала.

– Что случилось? – испуганно спросил Федя.

– Опять, Федя, опять! Опять эти проклятые братья… У меня картинка в почтовом ящике. Очень страшная…

– А что там? Что?

– Там тарелочка с голубой каемочкой, и на ней моя голова, а по кругу надпись: «Отпустите Дурищева. Братья Карамазовы»…

– Оля, успокойся! Нам надо встретиться, ты можешь сейчас выйти на прогулку с Чарли? Черт! Уже восемь часов! – Федя потерял всякое представление о времени и только теперь, глянув на часы, узнал, который час.

– Я могу, могу. Мне папа разрешил теперь гулять без охранника. Да и вообще его дома нету. Он у нас на даче, с Дурищевым беседует.

– Хорошо, это просто, здорово, – Федя постарался, чтобы его голос звучал как можно бодрее. – Выходи, встретимся прямо около рва.

Он повесил трубку и сразу же набрал Сашин номер. Ему повезло: Губин был дома и сразу подошел к телефону.

– Шеф, тьфу, Саш, опять, – затараторил в трубку Федя.

– Что опять? – спокойно отозвался Саша.

– Опять посылка в почтовом ящике у Оли. Приходи! Мы с ней сейчас встречаемся у рва, помнишь, где вчера…

– Помню. Выхожу, – Саша был предельно лаконичен. – Я же говорил, что мы друг другу еще понадобимся.

Федя второй раз повесил трубку и, обернувшись, напоролся на взгляд мамы. Именно напоролся – такими колючими стали вдруг мамины глаза.

– Такой ты никуда не пойдешь, – твердо отчеканила она.

– Какой такой? – Федя сделал вид, что не понял.

– Психованный.

– Я не психованный, – уже гораздо спокойнее сказал он, – просто у меня очень важная встреча.

– Пока ты мне все не расскажешь, я никуда тебя не отпущу, – и мама решительно встала между ним и входной дверью.

Тогда Федя развернулся и молча ушел в свою комнату. Нечего и говорить, каких усилий ему стоило сдержаться, и при этом он еще лихорадочно соображал, что же теперь делать, чтобы вырваться из нежданного плена. Дождаться, пока мама уйдет к себе в комнату, и пулей вылететь на улицу? Но он слишком хорошо знал свою маму, чтобы рассчитывать на такой исход: она может сутки простоять на пороге, если уж решила его не пускать. И времени на раздумье у него тоже не было.

Федя снова вышел в коридор. Мама от двери отошла, но стояла рядом мрачнее тучи. Из большой комнаты доносился голос диктора: отец, как всегда, смотрел новости.

– Ма, – Федя заговорил мягко, как будто это он был взрослый, а мама маленькая, – ма, мне очень надо сейчас уйти. Тут нет ничего страшного, честное слово, я все тебе потом расскажу.

– Ты звонил Саше Губину? – Да.

– Он тебя втянул в какое-то свое расследование?

– Нет, – покачал головой Федя, это была правда, потому что не Саша втянул Федю, а наоборот.

– Так зачем вы встречаетесь?

– Я не с ним должен встретиться, просто он тоже мне нужен по одному делу.

– А с кем ты встречаешься?

– С одной девочкой из нашего класса, она мне нравится, – по какому-то наитию Федя чувствовал, что говорить сейчас он должен только правду. Мама почувствует малейшую фальшь.

– Хорошо, а зачем вам Саша Губин? – продолжала дознание мама.

– Я же говорил, по делу. По какому, я честное слово, не могу тебе пока рассказать. Оно касается не меня, а ее. И ничего страшного нет… Честное слово… Я потом тебе все объясню. Это довольно длинная история, а сейчас у меня времени нет, правда… Ну хорошо, тебе легче станет, если я добавлю, что речь идет о связи по сети Интернет? Ма, ну мне очень нужно.