Текст книги "Рыбалка на живца"

Автор книги: Артем Кораблев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава VII
СЛАВА ТАМЕРЛАНА

Не так-то просто войти к кому-нибудь в доверие, даже если это твой сверстник. А тут нам предстояла сверхтрудная задача познакомиться и подружиться с двадцатитрех-, двадцатипятилетними парнями, в общем-то, совершенно из другого круга. Наверное, нам были необходимы какие-то актерские способности. Я их лично в себе никогда не ощущал, да и в Женьке не наблюдал тоже. Но делать было нечего: взялся за гуж – не говори, что не дюж.

На следующий день мы с утра сидели на Дальнем. Я захватил с собой Тамерлана, как для солидности, так и для уверенности. Однако теперь я уже жалел об этом. Пес доставлял массу неудобств на пляже. Мало того, что у него характер непоседы и не проходило минуты, чтобы Тамерлан не сунул своего черного носа на белом рыле не в свое дело, ко всему прочему он еще и буль. А булей у нас боятся. Понаписали, понаговорили о них черте-чего. Вот все и боятся. Хотя, и правда, були – собаки сложные и часто агрессивные. Чуть дай слабинку, буль тут же начнет доказывать, что главный не ты, а он. А зубки-то у него, как у крокодила, и хватка мертвая. Внешность, особенно с непривычки, тоже ничего себе – монстр, да и только. Хорошо еще, на дальнем пляже всегда много иностранцев, они люди более трезвые, что ли, в прямом и переносном смысле. Или и не такое видали? По крайней мере они при виде бультерьера улыбаются, а не падают в обморок и не начинают причитать, как многие наши обыватели. Мол, куда вы прете с такой собакой, это же убийца, да почему без намордника и так далее…

Женька привел меня к пляжному ресторанчику на Дальнем и сказал, что ребята из "Лесного городка" обычно собираются здесь. Вот мы и сидели там с одиннадцати часов до обеда, но Сереги Козинова с компанией видно не было. Хорошо еще, что у меня деньги были, мы уже по три бутылки пепси-колы выдули. А привязанный Тамерлан вконец измаялся.

И вот наконец в начале второго подкатил к ресторанчику синий "ниссан", за рулем – Козинов, в салоне – компания. Они оккупировали соседний с нами столик и взяли пива. Причем пиво дул и Козинов, хотя и был за рулем. Разговаривали они громко, не стесняясь, и мы многое слышали, однако – ничего интересного. Все про какое-то дачное строительство, то в Митяеве, то в Сметанине.

Тамерлан, неожиданно для меня, привлек их внимание.

– Гля, какая собака сидит, – сказал плотный чернявый парень с короткой стрижкой, беззастенчиво ткнув в Тамерлана пальцем. – Ну и рожа.

– У, блин, – подхватил второй, смахивающий на Дуремара в молодости, – я их ненавижу, крыс этих.

– Ага, – согласился первый, – и на свинью похожа.

– Смесь бульдога с носорогом, – заключил второй.

Мы с Тамерлашкой давно уже привыкли к подобным характеристикам, так что не обижаемся, чего еще от дураков ждать. А цену мы себе сами знаем. Поэтому и на этот раз пропустили все замечания мимо ушей. Тамерлана по-прежнему больше всего волновало, что он сидит на привязи. И пес жалобно, совсем, увы, неблагородно поскуливал.

Но неожиданно мы нашли адвоката в лице Сереги Козинова.

– Клевая собака, чо вы? – вмешался он в разговор своих приятелей. – У моего брата двоюродного такой. Челюсти у них сильные, схватит – ничем не разожмешь. Между прочим, на боях такой песик с кавказской овчаркой справляется.

– Вот этот? – недоверчиво спросил чернявый.

– Вот этот.

– Да ла-а-дно, справится он с кавказцем… Тот его задавит на хрен, одной грудью.

– Я тебе говорю, справляется. Нет, ну может, конечно, и кавказец, если тот ему на зуб попадет, но в большинстве случаев…

– Да ла-а-дно… – отмахивался захмелевший уже спорщик.

– Блин, давай проверим, – вмешался ду-ремароподобный приятель. – У Юрки – Алдан, знаешь? Немец здоровый, он всех собак в "Лесном" дерет. Давай стравим? Я уверен, он и этого сожрет, хоть и не кавказец.

– Юрка не даст.

– Даст, его хлебом не корми, дай посмотреть, как Алдан кобелей шерстит.

– Юрка даст, – подтвердил Козинов.

Самое интересное, что меня никто не спрашивал, отдам ли я свою собаку в это рискованное соревнование. А я категорически против стравливания. Мне и Тамерлашку жалко, и этого Алдана заранее. Правда, когда на моего пса нападают другие, я до поры не вмешиваюсь, благо и не нужно обычно. Потому что после минутной потасовки, в которой Тамерлан напоминает разъяренного дьявола, агрессоры напрочь забывают о своих намерениях и думают только о том, как бы подешевле отделаться, покидая место сражения. Впрочем, Тамерлан довольно добрый, он беглецов не преследует и даже зла на них не держит. Просто не обращает внимания.

Тут Козинов пошептался с приятелями и встал из-за стола. Я думал, он пошел за повторной порцией выпивки, но мой подозреваемый, оставив приятелей за столом, направился к "ниссану", сел в него и куда-то укатил,

Было очевидно, что он скоро вернется, так как его сотрапезники в полном благодушии оставались на месте и похлебывали пивко, сходив-таки за второй порцией.

– Пошли искупаемся? – предложил Женька.

Я и сам хотел, но боялся упустить Козинова. С другой стороны – он отъехал, а до пляжа недалеко. Я кивнул Женьке головой, поднялся и стал отвязывать Тамерлана.

– Э, мужики! – услыхал я у себя за спиной и обернулся.

Приятель Козинова с короткой стрижкой, тот самый, что первый начал хаять Тамерлана, привстал из-за стола и призывно протягивал к нам руку.

– Э, мужики! – повторил он. – Подождите. Пойдите-ка сюда, – призывно загреб он рукою воздух к своей груди. – Садитесь, мужики, – последовало любезное приглашение, когда мы приблизились.

Мы уселись за их столик.

– Пивка не хотите?

– Нет, нет, – отказались мы с Женькой.

– Откуда сами? – начал разговор пригласивший нас парень.

– Из Узорова, – ответил я.

– Дачники?

– Он дачник, я местный, – вмешался Женька.

– Что-то я тебя не знаю, – удивился парень,

– А я тебя знаю, – убежденно сказал Женька, – тебя Виктором звать.

– Точно, – опять удивился парень. – Откуда знаешь?

– Говорю же – местный. И здесь на пляже видел, и в Узорове, вы к Семе приезжали.

– К афганцу, что ль?

– Ну.

– А вас как кличут? – Парень взял из лежавшей на столе пачки "Мальборо" сигарету, закурил и выпустил облако табачного дыма, которое на мгновение зависло над столом, немного затуманив его лицо.

Мы представились. Назвал свое имя и дуремароподобный приятель Козинова. Оказалось, что он – Виталик. Разговор клеился, Женька и ребята из "Лесного городка" стали вспоминать общих знакомых и события прошлого, которым были когда-то свидетелями. В общем, пустой треп, но очень удобный, чтобы поддерживать беседу и пробуждать доверие друг к другу. Я в разговоре почти не участвовал. Зато Женька не уставал, это от него и требовалось. Знакомство завязалось, беседа продолжалась, но Тамерлан неожиданно возопил громким голосом.

– Чего это он? – спросил Виталик.

– Гулять хочет, надоело сидеть на привязи.

– Так отвяжи, – посоветовал Виктор.

– Ну да, – усомнился я, – отвяжешь его, тут такой хай поднимется. Он же на месте сидеть не будет, а булей народ побаивается. Наговорили про них – бойцовая порода, киллеры и так далее.

Виктор молчал, только по-прежнему курил, выпуская облака дыма и разглядывая нас через мутную завесу. Зато вмешался Виталик:

– А что, твой пес дерется?

– Не, – честно отвечал я, – он миролюбивый и молодой еще – полтора года. Так, иногда, когда другие прижмут, тогда защищается.

Виталик с Виктором переглянулись. Тут вдруг послышался шум шин по бездорожью, с характерным потрескиванием дробящихся под колесами веточек. Это завернул с асфальта к ресторанчику "ниссан", в котором вернулся Козинов. Вернулся он не один. Вместе с ним из салона вылез высокий парень в серой майке и джинсах, за собой он выволок на поводке здоровенную черную овчарку. Я как-то сразу понял, чтб это Алдан, и стал догадываться, что ребята затеяли. Мне стало не по себе. Так вот для чего Виктор с Виталиком пригласили нас за стол и продержали до возвращения Козинова. Дело складывалось не очень-то… Но Тамерлашку я решил не выдавать.

– О-о-о, у нас гости, – широко заулыбался Козинов, пока его новоприбывший приятель, видимо, вышеназванный Юрка, привязывал Алдана к металлической стойке на противоположном от Тамерлана краю ресторанчика.

– Знакомься, – указал на нас ладонью Виктор, – Женя и Саша из Узорова. Отличные ребята.

– Сергей, – представился Козинов, взяв пустующий стул от соседнего столика и усаживаясь рядом с нами, так как его место было уже занято Женькой. – А как зовут вашего третьего товарища?

– Какого? – не понял Женька.

– Тамерлан, – сразу догадался я, о ком речь.

– "И собирал он камни, и говорил с ними", – шутя, вспомнил Козинов слова из телевизионной рекламы, в которой великий хан Золотой Орды действительно разговаривал с камнями, символизировавшими его погибших воинов. – Для такого пса имя подходящее. А что, он у вас действительно великий воин? Кто из вас хозяин?

– Хозяин я. Пес пока молодой, вообще, порода бойцовая, но я его к боям не готовлю, пусть так живет, – сказал я.

– Ну и зря, мог бы хорошо заработать, – начал меня обрабатывать Козинов. – Знаешь, какие на боях деньги бывают?

– Слышал.

– Слышал – одно, а в руках держал?

– Ничего, у меня папа неплохо зарабатывает.

– Да-а? А кто у тебя папа?

– Э-э-э, бизнесмен, – немного смешался я, скрывая истинную профессию отца.

– Сейчас все бизнесмены, – притворно вздохнул Козинов. – Вот и я тоже. Раз он бизнесмен, значит, деловой человек, должен понимать выгоду. И ты, кстати, тоже, коли его сын. Так что, может, попробуем?

– Что? – не понял я.

– Твой Тамерлан, его Алдан, – Козинов кивнул на хозяина овчарки. – Пусть подерутся. Победителю сто долларов, – не давая мне возразить, поспешно добавил он.

Я глянул на Женьку и заметил, что у того загорелись глаза, столько денег сразу он видел редко, а держал в руках, наверное, только однажды, когда покупал свой горный. На самом деле сто долларов совсем немного. Я-то слыхал от отца, какие суммы гуляют на собачьих боях, раз в десять, а то и в сто больше. Но это не имело никакого значения.

– Не-а, – возразил я, – собака не продается, мне он такой нужен.

– Ты не спеши, подумай. Драться будут не до смерти, растащим.

– Нет, не хочу, – твердо возразил я и для убедительности отрицательно мотнул головой.

– Ну, нет так нет. – Козинов пожал плечами и приложился к банке импортного пива. – Может, искупаемся? – повернулся он к Виктору.

– Надо бы, – согласился тот.

– Ну чо, пошли с нами? – Козинов испытующе глянул мне в глаза.

Я понял, если откажусь, все окончится, так и не начавшись. Не будет у нас второго такого случая завязать знакомство с подозреваемым и его компанией. Пришлось соглашаться. Я встал и пошел отвязывать пса. Поднялись из-за стола и остальные. Мы отправились к реке, а Козинов задержался у "ниссана" и догнал нас уже по пути с ведром в руке.

– Раков, что ли, ловить собрался? – удивился Виктор.

– Может, и раков, – хитро улыбнулся Серега.

Юрка с Алданом шли вместе с нами, и я старался держать Тамерлана от них подальше. Было видно, что Алдан – зверь свирепый, мощный и злой. Он кидал на Тамерлашку косые взгляды через плечо, глухо рычал, и черная шерсть на его загривке давно уже стояла дыбом. Тамерлан на него тоже посматривал и тоже искоса, нагнув голову, но вполне дружелюбно, даже повиливал хвостом. "Тоже мне бультерьер", – сокрушенно подумал я.

Вскоре мы дошли до реки. Компания Козинова отправилась купаться не на сам дальний пляж, представляющий собой широкую песчаную косу, отсеченную от асфальтированного подъезда с рестораном широкой полосой ивового кустарника. Мы взяли немного в сторону, метров триста, туда, где находилось еще несколько пляжиков – поменьше и похуже, но зато более пустынных и еще лучше укрытых от взглядов ивняком. Кое-где ивовые кусты росли прямо посередине песчаных площадок.

Когда мы пришли, там никого не было. Женька сразу разделся и полез в воду, действительно было жарко. Я привязал Тамерлана к одному из кустов подальше от овчарки и тоже начал раздеваться. Козинов и компания не спешили, они в одежде разлеглись на песочке и докуривали свои сигареты.

Я разделся и отправился вслед за Женькой, еще раз обернувшись на Тамерлашку. Пес немного нервничал, но за мной не рвался. Воду он не любил еще со щенячьего возраста, хоть и плавал хорошо, но всегда боялся. Затянуть его в реку – целая проблема. Обычно я затаскиваю его туда на руках, а плыть он начинает еще в воздухе, что есть мочи махая всеми четырьмя лапами. Если прибавить к этому, что Тамерлан весит около тридцати кило – все трудности налицо.

…Глухой свирепый рык заставил меня обернуться, когда я был уже по пояс в воде. Алдан, ощерив зубы, рвался на поводке у Юрки, а Козинов быстро отвязывал Тамерлана. Я бросился назад, но на пути у меня встали Виктор и Виталий. Сделать я ничего не мог. Они были сильнее меня даже порознь. Я обругал их, и только, а они посмеивались и не пускали меня. Тем временем Юрка и Козинов спустили собак, и мне ничего не оставалось, как вместе со всеми наблюдать схватку. Для надежности Виктор и Виталий стали у меня по бокам и взяли меня за руки. Я попробовал вывернуться, но тщетно.

– Тихо, спокойно, – произнес Виктор, заламывая мне кисть руки, пришлось смириться.

Теперь я понял, зачем Козинов взял ведро, – разливать собак, если не удастся растащить их вручную. Видимо, он, в отличие от других, немного понимал толк в собачьих боях.

Алдан, словно лев, налетел на моего бультерьера. Овчарка есть овчарка, она всегда бросается в драку очертя голову, бьет противника грудью и рвет зубами, остервенело мотая головой. Видно было, что Алдану это не в диковинку. Тами же слегка поджал хвост и пытался уйти от агрессора, выискивая меня и рассчитывая на защиту. Что я мог сделать? Тамерлану предстояло выкручиваться самому. Мне вселяло надежду лишь взятое Козиновым ведро, видно, он не хотел наихудшего исхода…

Алдан теснил уворачивающегося буля до тех пор, пока Тами не понял, что помощи ему ждать неоткуда. После этого он стал как дьявол. Вы когда-нибудь видали бультерьера в драке? Если овчарка – лев, то бультерьер – это гладиатор. Трудно сравнить его с кем-то. Он становится единым цельнометаллическим куском со страшной пастью. Он делает резкие выпады, словно выпущенный из пушки снаряд, пытаясь сомкнуть свои железные челюсти на шее или морде соперника. Это берсерк, были такие воины у викингов, терявшие в бою чувство страха и не чувствовавшие боя. Так и буль в бою – не боится и боли не чувствует вовсе. К тому же он неожиданно изворотлив, при всей его кажущейся неуклюжести. Короче – настоящая бойцовая собака. Похоже, сражаются только его ближайшие родственнички, питбуль и стафордшир, им нет равных на собачьем ринге.

Тяжелый Алдан привык трепать дворняг, с будем он встретился впервые. Черный пес наседал грудью на белого крепыша, уступавшего ему размером раза в четыре, но ожидаемого успеха не получал. Дважды ему удалось сбить Тамерлана, но тот, прокатившись под брюхом овчарки, отчаянно лягаясь и отвратительно рыча, вновь оказывался на своих мощных, не очень-то стройных ногах и тут же торпедой кидался в бок или в горло противнику.

Бой затягивался, тяжелый Алдан начал уставать, но Тамерлан был неутомим, не зря я гонял его за дубиной вверх-вниз по Крылатским холмам. Он снова и снова бросался на овчара. Уже не Алдан теснил бультерьера, а Тамерлан заставлял пятиться овчарку своими отчаянными бросками. Один раз ему удалось повиснуть у Алдана около уха, но тот достал бультерьера огромными зубами за бок, около ляшки, перевернулся с ним на песке и оторвал, прилично попортив шкуру и себе, и Тами. Алдан – черный, и на нем не было заметно ран, белый же Тамерлан весь покрылся розовыми пятнами от своей и Алдановой крови. И вот наступил решающий момент, уставшая огромная овчарка оступилась в неверном песке, и, сделав точный бросок, Тамерлан повис у Алдана на морде, сомкнув свои челюсти. Как тот ни тряс головой, как ни пытался кататься по песку, как ни упирался в Тамерлана лапами, все было тщетно, бультерьер взял его мертвой хваткой. Несчастный пес лег на брюхо и жалобно заскулил. Бой был окончен, Тамерлан одержал победу.

Мы с трудом оторвали Тамерлашку. Совали в зубы палку, обливали водой из ведра, тянули за задние ноги. Лишь минут через пять нам удалось, разжать тиски его челюстей. Мрачный Юрка увел пострадавшего, повесившего хвост Алдана. Козинов почти хохотал, он был страшно доволен. Оказывается, он заключил пари против Виталика и Виктора, что победит Тамерлан; они ставили на Алдана. Теперь он получал с приятелей двести долларов, да еще по их уговору проигравший в пари должен был заплатить сто долларов хозяину победителя, то есть мне. Рассчитывали-то, конечно, на Юрку.

– Плати, плати, Витек, – радостно улыбаясь, похлопывал Козинов по плечу своего товарища. – Сейчас ему плати, мне потом заплатишь.

Виктор нехотя отстегнул мне стодолларовую бумажку.

– С тебя половина, понял? – не преминул он заметить Виталику.

Женька просто был потрясен увиденным. Он стоял на коленях возле Тамерлана и чуть ли не с подобострастием оглаживал ему розовые, еще не омытые в речке бока. Тамерлан уже успокоился и не возражал, только все время пытался зализать кровоточащую, но не опасную рану на своем левом боку.

Козинов, обняв меня за плечи, отвел в сторону.

– Вот так, а ты боялся. Я ж не зря на твоего пса ставил.

Я смолчал.

– Ладно, ты не обижайся, что мы так, все же удачно. Если кто чего, говори, что знаешь Серегу Козинова. Понял? Тебя тогда никто не тронет. Понял?

Хотя я и привык рассчитывать на себя, но кивнул, чтобы не обижать Козинова и памятуя ту цель, из-за которой мне понадобилось с ним знакомиться. Знал бы он об этом… Что бы тогда было? Думаю, мне и Тамерлан не помог бы.

– Ладно, – похлопал теперь меня по плечу Козинов, – пошли еще пивка попьем.

Пивка мы, конечно, с Женькой не пили, но просидели с этой компанией до десяти вечера. Только Юрка ушел сразу вместе с Алданом. Слава Богу, опасных ран на обеих собаках не было. У Тамерлана в двух местах была попорчена шкура. Козинов купил водки, и я промыл ему раны. Не такие они уж оказались и большие, а главное неглубокие – до свадьбы заживет. Алдану досталось больше. Морду ему придется лечить основательно, наверное, Юрка повел его штопать.

В десять компания собралась по домам.

Нас Козинов любезно подбросил до Узорова. Временами он казался настолько обходительным и симпатичным парнем, что мне просто не верилось, что он мог совершить убийство или быть к нему как-то причастен. Но что я видел, то видел. Да и разве только что не провел он меня за нос в своих интересах, вопреки моему отказу, насильно стравив собак? Нет, с ним надо было разобраться.

А сто долларов я предложил Женьке, чтобы он отложил их на новый велосипед. Но Женька отказался.

– Это Тамерлаяовы деньги, – уважительно сказал он, – он их заработал. Ты лучше на него их и потрать.

Это было верно сказано. Тамерлан не только справился с Алданом, но и ценой собственной крови завоевал нам знакомство и даже покровительство Козинова. Однако пса у нас в семье и так не обижали. Так что я решил тратить эти деньги в интересах следствия.

Глава VIII
О ПОЛЬЗЕ КОЛХОЗНОГО ГОРОХА

На несколько дней мы с Женькой стали частыми гостями на дальнем пляже. Чуть ли не завсегдатаями. Мы часто встречались там с Серегой Козиновым и его компанией. Развлечения у них были однообразные – пиво да купание, иногда они привозили с собой девиц и пили пиво с ними. Вот, собственно, и все, чем наши новые знакомые занимались на пляже. Мы с Женькой тоже купались и здорово загорели. Тамерлана я больше с собой не брал. От греха подальше.

За эти дни ничего нового для следствия я не узнал. Хотя разговоры в компании Козинова бывали разные. Постепенно, и даже очень скоро, ребята перестали опасаться обсуждать свои дела в присутствии меня с Женькой. Видимо, нас просто не принимали в расчет. И я услышал многое…

Действительно, все окрестные лотки и коммерческие магазины контролировала эта не броская на вид компания. Попросту ребята занимались местным рэкетом. Но далеко не Козинов был их главарем, хотя и Виталик, и Виктор, и Юрка, и все другие ребята, заходившие к Козинову на Дальний, признавали за ним право старшинства. По отдельным высказываниям самого Сереги и его окружения я понял, что все или почти все их делишки, по крайней мере уж самые серьезные, не проходят без ведения кого-то еще, самого главного человека в этой подмосковной группировке. Я дорого бы дал, чтобы узнать, кто это. Но Козинов никогда не называл его ни по имени, ни по отчеству, обычно только говорил своим подчиненным: "Не спеши, я узнаю", "Я спрошу", "Надо посоветоваться свыше".

И все ж я не терял надежды выведать или услышать то, ради чего я торчал здесь на пляже. Хотя терпение мое истощалось, и в первую очередь потому, что мне не давали покоя мысли о Светке. Я старался отогнать их, убеждая себя, что дело прежде всего. Что сначала надо разобраться с преступлениями, если уж я за них взялся. Но на самом-то деле все это был обычный самообман, который осознавался мною в глубине души и мучил тайным стыдом. Я просто все еще не мог решить, как мне снова встретиться со Светкой, чтобы загладить неприятное впечатление от нашего последнего свидания и в то же время не уронить своего достоинства еще ниже, чем это уже случилось. Так я и тянул время в компании чуждых мне людей, прикрываясь интересами следствия. В конце концов я дождался. Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.

На пятый или шестой день нашей с Женькой пляжной жизни, где-то ближе к обеду, сидели мы всей компанией за столиком в пресловутом ресторанчике. Козиновцы, как всегда, пили пиво, а мы – пепси, хотя меня от этого неплохого, в сущности, напитка уже мучила противная оскомина. Заметив, как я морщусь, делая очередной глоток, Козинов участливо подмигнул мне и предложил:

– Может, пивка, а?

– Да не-е, – протянул Виктор, – мы уж им предлагали. Они у нас пока еще трезвенники. Этот хоть курит. – Виктор, по своему обыкновению, ткнул в мою сторону пальцем. – А Жека, тот вообще только пепси сосет. Как телок корову, – окончил он ни к селу ни к городу.

Мне действительно приходилось покуривать на пляже, чтобы как-то поддерживать наш авторитет в козиновской компании. Но от пива я воздерживался, тем более что и не тянуло. И жалкие подначки Виктора тоже не имели для меня никакого значения. Но в этот раз мне так опротивел пепси, что я вдруг сам неожиданно для себя согласился:

– Ладно, возьмите мне банку. Женька вытаращил на меня глаза, а Козинов уж и его спрашивает:

– А тебе брать?

Женька от удивления, что ли, тоже согласился. Ну а уж когда перед нами оказались две банки пива "Туборг", я, конечно, еще и закурил. Тут и начались мои новые неприятности.

Видимо, и правда, есть Бог на небе, и Он наказывает болванов. Я затянулся поглубже и выпустил вверх мощную струю дыма, словно старинный паровоз. Проследив, как струя стала облачком, собравшимся на короткое время под навесом ресторанчика и рассеившимся при первом дуновении теплого ветерка, я опустил глаза и напоролся на пристальный взгляд других глаз. Так хорошо мне знакомых и не покидавших меня все эти последние дни. Серые удивленные глаза под ровной челкой.

Хуже всего, что Светка была не одна, а с мамой и, видимо, еще и папой. Потому что ее мама шла немного впереди под руку с высоким светлорусым мужчиной, с такими же, как у Светки, серыми глазами. Однако отец Светки меня еще не знал, а мать была увлечена беседой и меня не замечала.

В душе я немного смутился, но, как говорится, черт меня дернул. Иронически улыбнувшись, я поднял банку с пивом, сделал ею Светке приветственный жест, отхлебнул и подавился. Я попытался сдержать кашель, но вышло только хуже, щеки у меня надулись, и я с неприличным звуком прыснул пиво веером на стол, Козинова и компанию.

– Ох ты елки! – вскочил из-за стола Виталий, с шумом уронив стул.

Козинов громко заржал, а мне было не до смеха, потому что та часть пива, которую я не выпрыснул через рот, пошла через нос. Я вскочил, жутко кашляя и прикрывая рукой сочащиеся из носа струи пенного напитка. Но сидящий рядом со мной Виктор так двинул мне кулаком промеж лопаток, что я тут же опять очутился на своем месте. Я вскочил еще раз, а он опять двинул, я опять сел. Все это не имело никакого смысла, ведь не куском же я подавился, а пивом, но зато вызвало бурное веселье чуть ли не всех окружающих. Ржал даже Женька – предатель. Мне пришлось нырнуть в сторону от кулака предупредительного Виктора. Не глядя больше ни на кого и закрывая рот и нос рукой, я бросился прочь из ресторана, чтобы откашляться где-нибудь в одиночестве.

Когда я вернулся, Светка с родителями сидела за соседним столиком и ела сосиску. Мама ее мне улыбнулась, приветственно и насмешливо одновременно, затем кивнула головой и поздоровалась. Мне ничего не оставалось, как поздороваться тоже. Светка на меня не смотрела, а отец был так занят своей сосиской, что ему не было до меня никакого дела. Я сел за стол и уставился на пивную банку с толстым мужиком на картинке, пить мне больше не хотелось.

Но это было еще начало. Последующие события поставили под угрозу все: и следствие, и мои и так непростые отношения со Светкой, и вообще все лето.

Пришел я в тот день, вернее уже вечер, домой, а там новость. Отец поставил у нас сотку, купил сотовый телефон. Видать, его пошатнувшиеся недавно дела снова пошли на поправку. Мама, само собой разумеется, уже сидела на телефоне.

– Да, надо, конечно, надо, – говорила она кому-то в трубку. – Здесь просто какой-то кошмар. Мой младший одичал совершенно. В первый же день его побили, а на второй пришел еще хуже. Глаз аж черный. Так заплыл, что ничего не видит. Где, что, с кем – не говорит. Раньше девяти почти не приходит. Курить начал, от него пахнет. Не знаю, что и делать…

Что ты! Какие занятия, он английский, наверное, уже и не помнит. В голове одна рыбалка да драки.

"Вот уж неправда!" – подумал я, ведь после тех двух раз я больше и не дрался, а на рыбалке уже с неделю не был, и в голове у меня совсем другое.

Но это все было бы ладно, мало ли о чем моя мама говорит по телефону, дальше – хуже. Когда вечером приехал отец и мы все трое сидели у телевизора, она вдруг и заявляет:

– А вы не хотите отсюда уехать?

Мы с отцом, как по команде, повернулись к ней.

– Куда? – спрашивает папа.

– Я звонила Бузенковым, они собираются в Анталию, приглашают с собой, путевки Леня обеспечит, недорого.

– Что я в этой Анталии не видел? Турков? – грубовато заворчал папа. – Да и у меня здесь работа… Нет, это невозможно.

– Не знаю, как ты, а я не видела моря. Все Москва да дача, Москва да дача, Москва да дача.

– У других и этого нету, – на мой взгляд, вполне резонно возразил папа.

– Есть, все есть. У кого надо – все есть. А я хочу на море. Мы сколько с тобой на море не были? Уже лет восемь.

– Ну уж восемь.

– А ты посчитай. Нет, теперь, когда у нас есть деньги, надо ехать. Как хочешь. И Саше там интересно будет, он еще ни разу за границей не был. А то что он тут видит? Рыбалка да драки. Опять же покупается в море. Надо ехать.

– Да куда я поеду? – вскочил с места папа. – Ты подумай! Куда я дела дену?

– Ничего, подождут дела. А не подождут, пусть твои подчиненные пока поработают. Две недельки. А то ты все сам да сам, тоже мне – начальник. Ничего не случится за две недели, приедешь – увидишь.

– Я не поеду! – бухнулся папа назад в кресло.

– А я поеду! Ты не едешь – мы с Сашкой вдвоем поедем! Здесь ему делать нечего! И мне тоже! – Теперь уже вскочила мама и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Несколько секунд мы сидели молча. Затем папа посмотрел на меня, откинулся на спинку кресла и сказал в сердцах:

– Сашок, не женись никогда. Жена – враг человека!

В тот миг я был с ним согласен. К моему ужасу, намерение мамы оказалось серьезным. Она в тот же день стала собирать вещи. Я ехать не хотел ни в какую. Но отец, немного подумав, занял половинчатую позицию. Он, мол, не поедет, не может, а вы с Сашей езжайте. Мама надулась, но позвонила Бузенковым, сказала, что едет вместе со мной, и продолжала собираться. Я не знал, что делать, но делать что-то было надо, или же все пойдет прахом.

Утром я побежал к Женьке, вернее, поехал, как всегда, на велосипеде. Он собрался было уже на пляж, но я предложил ему пока туда не спешить, объяснив всю серьезность сложившейся ситуации. Вместо пляжа мы поехали к пешеходному мосту, но наше любимое место было уже занято. Под мостом жгли костер узоровские ребята. Тогда, чтобы нам никто не мешал, мы переправились через речку, надрали в поле колхозного гороха и расположились в прибрежном ивняке, лузгая зеленые стручки.

– В таких случаях я обычно болею, – немного подумав над сложившейся ситуацией, сказал мне Женька.

– То есть как?

– Ну, если ты заболеешь, тебя ведь не повезут в эту Анатолию.

– Анталию, – поправил я.

– Ну Анталию, какая разница? Надо заболеть, и все.

– Да как заболеть-то? Я однажды в Москве пробовал. Пять раз по пять минут в мороз то на балкон, то под горячий душ бегал. Фиг-то я заболел. Даже в горле не запершило.

– А по-настоящему и не нужно. Я всегда просто притворяюсь, В прошлом году, когда в школу неохота было ходить, я так болел три раза.

– А что для этого надо?

– Градусник и все. Я начинаю специально кашлять. – Женька показал как, выходило действительно вполне натурально. – Горло у меня и так всегда красное, врачи говорят, тонзиллит какой-то. А когда мать заставляет меня мерить температуру, я ее натрясаю.

– То есть как? – опять изумился я.

– Трясу градусник в другую сторону. Не стряхиваю его, а наоборот. Или можно приложить ненадолго к печке, лампе, батарее, или в чай сунуть. Но главное – не переборщить, а то набежит сорок. Так что натрясать лучше.

– Какая сейчас простуда? Жарища стоит, сил нет. И горло у меня в порядке, – сокрушался я.

– Мишка говорил, можно покурить сигарет, набитых ногтями, – предложил мне другой вариант Женька, – вроде бы тогда болит голова и рвота. Но сам я не пробовал. Может, и брехня.

– Ну уж на фиг, травиться я не буду. Тем более что "может, и брехня". Надо что-то другое.

Но другого способа не знали и не придумали ни я, ни Женька.

– Ну что, – доев горох, спросил Женька, – поехали напоследок на пляж съездим?

Я молча сел на велосипед, но сдаваться пока не собирался. И, как оказалось, не зря.

Вскоре мы были уже на полпути на Дальний. Вдруг Женька возле лесочка остановился и осторожно слез с велосипеда, затем, не говоря ни слова, бросился в чащу. Я удивился и хотел отправиться за ним.

– Не ходи сюда! – донесся из кустов Женькин голос. Я понял почему. Смеясь, я пошел назад к велосипеду, но только я закинул на седло ногу, как понял, что пойти мне в лес все-таки придется…