Текст книги "Приёмный (СИ)"

Автор книги: Артем Кочеровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 8. В канаве

Время всегда тянется медленно, когда ты хочешь его ускорить, и наоборот. Каждая секунда под прессом страха, боли и смертельной усталости тянется как минута, минуты превращаются в часы, а часы – в дни. Если руководствоваться такими расчётами, то в канаве я провалялся не меньше недели.

Иксы бросили на мою поимку много сил. Только из поместья выехало семь чёрных тонированных машин, а ведь было ещё и подкрепление из города.

Мысль прихватить с собой рацию – спасла мне жизнь. Пускай я слушал эфир только пятнадцать минут, но этого хватило, чтобы понять – стоит мне высунуть макушку и сделать хотя бы пару шагов, как обученные и натасканные Иксы в считанные минуты закончат мои мучения.

Решения прихватить рацию – это плюс в мою копилку, но едва ли он покрывал два жирных минуса. Первый – моё безалаберное отношение к энергии. Какой чёрт меня дёрнул отправить в ядро почти все остатки, когда я выбегал из дома? Хватило бы и трети, чтобы быстро пробежать по дорожке и припугнуть охранника. Второй минус – доверие. Я не стал вырубать охранника, за что поплатился пулей в спину. К ножевому между лопаток прибавилось огнестрельное в плече.

Энергия поддерживала меня пару минут. Тогда я ещё мог трезво мыслить и быстро рассуждать. Глянул на указатели, связал стрелки на знаке со своими скудными знаниями пригорода и примерно определил, что нахожусь на западе. Разумеется, трасса была для меня закрыта. Я выбирал между прямым маршрутом через лес и элитным посёлком. Хорошо, что не успел выбрать. Вовремя заговорила рация.

Командный прокуренный голос раздавал команды со скоростью – одна в секунду. Говорил быстро, чётко и по делу. Мне оставалось лишь слушать, переваривать и мысленно отмечать опасные места.

Первым делом он приказал перекрыть трассу, затем оцепить посёлок и пройтись по всем соседям без исключений. На случай, если кого-то из соседей не окажется дома, давал позволение проникать на территорию под его ответственность. На лес он рассчитывал больше всего. Отправил туда аж восемь машин, которые насколько было возможным проехали по просёлочной, а дальше разбрелись и начали прочёсывать. Вдобавок ко всему он приказал повесить над посёлком, лесом и ближайшими территориями коптеры.

Прослушав всё это, я остался в канаве. Примерно пятьдесят Иксов занимались поисками пацана, покрыв при этом десятки квадратных километров, а он валялся в канаве в двухстах метрах от их кланового поместья.

В сфере остались жалкие крохи. Налипшие на стенки капли, которых ни на что не хватит. Хотя, сказать по правде, я сомневался, что энергия мне поможет. Тело было чересчур истощено. Вымотано, изношено, выдоено.

Порой энергия открывала для людей невероятные возможности, но и у неё был предел. Какой бы силой она не обладала, она не в состоянии тащить изрешечённое ранами телом. Это как залить ракетное топливо в раздолбанную предаварийную калымагу. За пару секунд двигатель выдаст свой личный рекорд мощности, но также быстро стопорнёт, а-то и вовсе – взорвётся.

… … …

Наступил вечер. К холоду от кровопотери прибавился холод атмосферный.

Ноги по колено погрязли в грязи. Время от времени я их вытаскивал, но на это уходило слишком много сил. Потому я предпочитал терпеть мерзость холодной и промозглой земли, чем шевелиться.

Рация молчала уже давно. Возможно, Иксы слишком далеко разъехались и теперь использовали для связи мобильники, либо догадались, что я их слушаю. Обыскали мёртвого Кадама, не нашли рации и связали одно с другим.

Кадам мёртв? Я убил его?

В книгах или статьях о Гражданской Мировой Войне я много читал о психологических расстройствах у убийц. Некоторые убивали на войне, кто-то лишал жизни другого в бытовой ссоре, немногие – убивали обороняясь.

Посмотрим, будет ли приходить ко мне по ночам Кадам, но пока я и близко не чувствовал сожаления. Ладно пацаны изменились не по своей воле, но этот мужик был Иксом до мозга костей. Он участвовал в похищении детей и водил их в комнату Прозрения, где чокнутый старик ковырялся в мозгах. Кадам заслуживал смерти, как и другие стоящие за этим Иксы.

Ближе к ночи стало совсем плохо. Я отключался, путал фантазии с реальностью. Отдавался десятиминутным отрезкам сна и вздрагивал от нашедших меня Иксов.

Ночь была моей единственной надеждой. Стемнело. Я посмотрел в небо и понадеялся, что квадракоптерам не хватит света – меня рассмотреть. Собрался с силами и привстал из земляного кокона, который я отпечатал телом в земле. Присмотрел пологий подъем на противоположной стороне канавы и попробовал встать. Похоже, я слишком себе переоценил… От самой небольшой нагрузки всё тело заходило ходуном. Я упал в грязь пересохшей речушки и чуть не захлебнулся в десятисантиметровой глубине.

Был близок к тому, чтобы опустить руки, но вспомнил про сферу. Сегодня она подарила мне грёбанную кучу шансов на спасение, а я просил ещё один. Раньше оранжевые частицы меня почти не слушались, со временем стали дружелюбнее и отзывчивее. У меня было более чем предостаточно времени, чтобы собрать их всех. Подтолкнуть мысленно каждую капельку. Собрать по слоям, будто загулявших детишек.

Подвёл общий сгусток к ядру. Оранжевый цвет энергии натолкнул меня на определённые мысли. Он был не красным, не зелёным, а значит мог использоваться в разных целях. Где-то я об этом читал, но не припомнил ничего конкретного. Признаться, я так и не понял, как работает «оранжевый» режим, но просил у сферы что-то другое. Представил, как энергия помогает заживить раны, и открыл клапаны. Сгусток, размером с черничную ягоду, скользнул в ядро и бесследно испарился. Я прислушался к ощущениям в теле… Ничего не изменилось.

Через час я окончательно погрузился в сон. Хлод расползался по телу, захватывая сантиметр за сантиметром. Что-то подсказывало, что солнце меня уже не согреет. И проснусь ли я?

Проснулся. Поспать мне не дал шум приближающихся голосов…

… … …

Они шли справа. Надеюсь, тот командный голос из рации отдал приказ – прикончить меня, потому что иметь дел с Иксами не хотелось. Мало ли что им может взбрести в голову после мой выходки?

Плотнее прижавшись к земле, я сдвинул голову ближе к кустарнику и постарался ровнее дышать. Не вышло. Сердце было последней опорой организма. Только на нём я и держался, а оно отрабатывало за четверых. Колотилось в груди так, что сотрясало всё тело, и оттого учащалось дыхание. Я дышал коротко, но очень быстро, как вымученная бегом собака. Из-за пересохшего горла я иногда хрипел и временами срывался на кашель.

Они шли вдоль канавы по противоположному берегу. Из-за изгиба ручья я увидел их с пятидесяти метров. Трое. Идут один за одним. Но почему почти гуськом? Разве это не я должен от них прятаться?

Прошло двадцать секунд, нас отделяла последняя природная преграда – небольшая насыпь в десяти метрах от меня. Кажется, когда-то на стой стороне ручья лежал мусор, ещё днём я заметил точащие целлофановые пакеты и пластиковые бутылки. Со временем мини-помойку засыпали песком. Теперь она выглядела эдаким холмом на берегу реки, из складок которого пробивались сорняки.

Незнакомцы обошли насыпь и выросли надо мной, будто я смотрел на них из первого ряда в кинотеатре. Двое шли впереди, ворочая головами и вот-вот должны были заметить меня, но их окликнул отстающий – пухлый силуэт со спортивной сумкой за спиной:

– Братва, давайте перекурим, а? Ещё немного без передышки и я просто сдохну!

– Завали, Желудь! Перекурим, когда я скажу! Тащи сумку! – шепотом крикнул на него первый.

– Давай и вправду остановимся, – спокойно сказал второй. – Не хватало, чтобы он ещё грохнулся и разбил товар.

Первый размышлял секунд десять, которые тянулись для меня словно часы. Казалось, что вместе с набранным в лёгкие воздухом я набрал кипятка, и тот бурлил внутри, силясь вырваться с оглушающим кашлем.

– Ладно. У горки сядем! – скомандовал первый и вернулся к насыпи.

Они вернулись на пять метров назад и упали в песок. Пухлый скинул с плеча сумку, в которой что-то зазвенело, а первый пообещал пустить его на фарш, если он будет так шуметь. Стало чуть безопаснее. По крайней мере, я не боялся, что они услышат хлопки моих ресниц или шевеление волос на затылке. Я видел их головы, плечи и прекрасно слышал разговор.

– Ещё немного и влипли бы по самое не балуй! – сказал пухлый-Желудь.

Двое других, по-видимому, не хотели разговаривать и сидели тихо. Я же был безмерно благодарен Желудю за его словесное недержание. Нарушая тишину, он позволял мне дышать.

– Что за люди, а?! Денег – жопой жую! Дворцы, машины, вертолёты, яхты и столько кипиша из-за бухла?! – Желудь помолчал, но ему никто не ответил. – Неужто так жаба за пару бутылок вискаря задушила, что они целую роту на ноги подняли?!

– Да утихни ты!

– Вот же мудаки! – разошёлся пухлый. – А если бы они нас поймали?! Нет, ну серьёзно?! Не удивился бы, если эти заржатые гонд*ны грохнули нас прямо у себя на участке!

– Да что ты несешь, жирнич?!

– Ты видели их хари?! Я те отвечаю! Если бы один из тех уродов меня принял, сунул бы в рот ствол и нажал на курок. Нахера им вообще стволы?! Мы же дети!

– Пф-ф-ф!

– Ну ладно, не дети, но подростки! Это ж кем нужно быть, чтобы свору головорезов из-за мелкой кражи…

– Да не за нами это, придурок! – прервал Желудя второй.

– А?

– Б! Кому ты сдался толстозадый с десятком бутылок пойла?! Максимум, чтобы они бы тебе сделали – заставили выпить бутылку, чтобы поржать над угашенным толстяком. В этом посёлке живёт одна элита да клановские. Ты думаешь он помнит, сколько у него в погребе бутылок? Да там бухла – бассейн можно набрать!

– А что тогда? – Желудь поумерил свой пыл и спросил с интересом.

– Не знаю.

– Видать, что-то не поделили, – сказал первый. – Хотя скорее крысу ловят или пленника.

– Почему?

– А зачем им на своей территории по участкам рыскать и дороги перекрывать? Будь это клановые разборки, здесь бы во всю полыхали огонь и энергия. Да и не воюют они на своих участках, предпочитают нейтральные зоны. Там глаз меньше и трупы далеко таскать не нужно.

– Вот, чёрт! – в голосе Желудя читался страх. – А я-то думал… Вот, чёрт!

– Да заткнись, ты! – почти одновременно сказали первый и второй.

Ещё десять секунд тишины – для них, и неисчислимое время испытаний – для меня. И мало того, что драло в горле и лёгких, так чёртово болото выше колена засосало ноги, отчего я съезжал в него задницей.

– Есть идеи, как уходить будем? – спросил первый.

– Можно пойти дальше по канаве. Дойдём до озера, а там мимо бетонного забора к железке, – ответил второй. – Сделаем большой круг, но перестрахуемся.

– Хорошо. Так и сделаем, – одобрил первый.

– Да, блин! – взмолился пухлый. – Я сумку столько не дотащу.

– Дотащишь! Зря что ли пуза такое отъедал?! Вставай и пошли!

– Ещё минуту!

– Пошли, сказал!

– Чтоб вас! Дайте хоть отлить!

Желудь поднялся и подошёл к краю канавы, зажурчал ручеёк и утих через секунду:

– Пацаны! Кажется, там жмурик лежит!

…….

Надо мной склонились три головы. Я хотел поздороваться и сказать, что ещё не совсем жмурик, но выдавил из себя лишь протяжный стон.

– Живой, – сказал второй. – Но, похоже, худо ему.

– Ранен, – согласился первый. – Вот на кого клановские облаву устроили.

– Думаешь? – всполошился Желудь.

– Ну а что тут думать. Часто ты видишь валяющегося в канаве пацана с разрезанной кофтой и окровавленным лицом?

– Почти каждый день.

– Да, но не в элитном посёлке, где снуют вооружённые громилы. Готов спорить, что ищут его.

Собравшись с силами, я попробовал кивнуть. Почему-то мне показалось важным, чтобы пацаны знали обо мне правду. Впрочем, у меня всё равно ничего не вышло. Мой кивок ничем не отличался от других спазмов умирающего тела.

– Соглашусь, – сказал второй. – У него в плече – огнестрел.

– Что?! – Желудь подскочил, чтобы посмотреть, а затем отпрыгнул назад, испугавшись увиденного. – Да ну нах! Ё-моё! У него дырка в плече, пацаны! Твою ж мать!

Первый склонился и потрепал меня за рукав. Признаться, я опешил от его смелости. Ничуть не смутившись, он сунул палец в рану и придержал меня, когда я дёрнулся от боли.

– Ты чего творишь, Тарас?! – побелевшее лицо Желудя выделялось в ночной темени.

– Сквозное, – ответил первый, он же – Тарас.

– Чего делать будем? – спросил второй.

– Дела-а-а…, – Тарас задумался. – Хрен знает в чём он провинился и что натворил. С другой стороны, вряд ли простой пацан мог так сильно насолить кланам, чтобы те на него охоту объявили. Может он чей-то сын? В заложниках был?

– Можно раздеть до пояса и клановые знаки посмотреть, – предложил второй и посмотрел на Желудя.

– Идите в задницу, пацаны! Я к нему не притронусь! На нём же мои отпечатки останутся! А если он окочурится?!

– Какой-же ты всё-таки тупой, Желудь, – продолжил Тарас и задумался. – Нет, раздевать не будем. Ему и так, видать, худо. Начнём тормошить, точно ласты склеит. По-хорошему нам бы тут его бросить, ибо если встрянем в клановые дела, замечанием и условкой не отделаемся, но…

– Не по-пацански это, – закончил за Тараса второй.

– Точно.

– Вы совсем что ли на голову ё…?

– Придётся помочь, – вынес решение Тарас, после которого пацаны посмотрели на Желудя.

– Что? – пухлый отошёл на шаг назад. – Я? Хотите, чтобы я его тащил?! Да идите нахрен! Сами жмура тащите!

– Быстро взял, – спокойно сказал Тарас и посмотрел на второго. – Сумку вместе потащим.

– Да не буду я его…

Последнее, что я видел прежде, чем провалился в сон или кому, серьёзный взгляд Тараса. Его зрачки заблестели, а брови выгнулись стрелкой к носу. Желудь словил его взгляд и нерешительно помотал головой.

– Взял его и несёшь! – закончил спор Тарас.

Глава 9. Карате

После двенадцати часов, проведённых в канаве, и трёх – раскачиваясь на плече у Желудя, я получал несказанное удовольствие лежать на кровати. Она была скрипучей и неудобной. От одеяла пахло невкусной едой из столовой, но она была кроватью.

В себя я приходил волнами. На меня накатывали проблески, подобные десяткам одинаковых снов, которые приходят один за одним. Но то были не сны, а наоборот – реальность. Причём, волны эти достигали разной высоты, мощи и продолжительности. Одни приходили медленно, словно волны спокойного моря, от которых я приоткрывал глаза, водил головой по комнате, и уезжал в небытие вместе с уходящей волной. Другие врезались серией. Невысокие, но короткие, от которых я пробуждался, пытался вскочить с кровати, вспоминал где я и также резко отключался. Третьи были самыми пугающими. Накрывали с головой, будто волны от цунами, от которых я просыпался в холодном поту с колотящимся сердцем и хрипящим дыханием.

Часов на стене не висело, а потому я потерял счёт времени. Ориентировался по свету из окна. Хотя едва ли застеклённую щель под потолком, в которую пролезет разве что шахматная доска, можно было назвать окном. С натягом – форточка, но ближе к правде – щель.

Во время моего последнего пробуждения из щели лился яркий солнечный свет, отчего заваленная хламом комнатка превращалась в заваленную хламом комнату, по центру которой в солнечных лучах кружилось неимоверно много пыли.

Можно было и не надеяться, что я поспал пару часов. За окном начинался новый день, а значит я провалялся остаток той ужасной ночи и ещё целые сутки. Это подтверждали и обработанные раны. Спину не видел, а на плече красовались два перечеркнутых куска пластыря, которые удерживали красную от крови марлю. Перечеркнутые пластыри напомнили символ Иксов. Стало не по себе…

Приподнялся на локтях и осмотрел комнату. Не комнату – каморку или подвал. Потолок казался низким даже из положения лёжа. Я лежал у правой стены, но если бы стал по центру, то дотянулся бы до обеих вытянутыми руками. В длину каморка растянулась чуть побольше – метров на пять, но площадь её использовалась до последнего сантиметра.

На семи квадратных метрах умещались кровать, кресло, стол и подобие шкафа. Пространство между мебелью заполнили пакеты, коробки и пластмассовые палки. По стене тянулась обмотанная тканью труба отопления. Хозяин комнаты использовал её как полку для кружек, кастрюль, зубной щётки и мыльницы. Чем больше я смотрел на комнату, тем крепче становилось убеждение, что некогда тут был самый обычный подвал.

Чувствовал я себя плохо. Тело ныло от боли. Если в порыве драки под страхом смерти я на многое закрывал глаза, то сейчас болячки повылезали наружу. Сказывались множественные удары от Иксов в доме, порез на предплечье от Рыжего, гематома на груди от комода, сбитые локти от падения с лестницы ну и дырки в плече и спине. Стоило немного пошевелиться, как травмы давали о себе знать. Не хотелось делать прогнозов, но хорошо, если я встану на ноги хотя бы через неделю.

Несмотря на ужас всего произошедшего и непонятного, я чувствовал не только облегчение, но и… радость? Да, пожалуй. Как-никак впервые за шестнадцать лет у меня получилось почувствовать энергию. Причём, не только почувствовать, но посмотреть на неё и, что самое главное – управлять ею.

Моя энергия была оранжевой. Хотел бы я знать, что это значит. Нет, я, как и все ребята в интернате, слышал про спешелов – особенных, но не видел ни одного. И ведь не видел не только в живую! Оно и логично. Откуда в интернате спешелу взяться? Но и по телеку не видел. Да хоть сейчас открыть самый популярный видеохостинг и забить «спешел», не найдёшь ничего относящего к делу. Видосов уйма, но все они о пустых рассуждениях и основанных на собственных догадках предположениях. Обзоры того, что никто не видел, байки о том, чего никто не знает.

Говорят, спешелы обладают другой энергией, отличной от энергии воздействия или сохранения, но правда ли это? Если так, то мастер в комнате Прозрения – самый, что ни на есть настоящий спешел, а я… Ну уж нет, ещё недавно был Бракованным, а теперь… Не буду спешить с выводами, тем более…

Для того, чтобы посмотреть на сферу мне не требовалось закрывать глаза, но такой фокус казался противоестественным. Нужно будет как-нибудь сфоткать себя и посмотреть, как я выгляжу, когда обращаюсь к энергии, а пока закрытые глаза виделись правильными.

Хватило и секундного взгляда, чтобы не только подтвердить мои догадки, но и тяжело вздохнуть от досады. Сфера была пустой. Сутки назад я оставил её вычищенной до блеска, и за это время ничего не изменилось. Ни на одном из слоёв не появилось ни крошки. Ни на внешних, ни на внутренних кольцах. Не было и намёка на восстановление оранжевых сгустков.

Что ж это получается? Мастер дал мне фиолетовой бурды, а я переварил её и использовал для своего ядра? Но… Если я не могу сам производить энергию, значит я по-прежнему остаюсь Бракованным? Не могу же найти ручного спешела с фиолетовой энергией, который будет меня заправлять? Настроение ухудшилось.

Как бы я не хотел думать о будущем, от него никуда не деться. К тому же, будущее в моём случае это не план на год или несколько лет вперёд, речь шла о ближайшей неделе. Я позвоню воспитательнице Кате, и они меня заберут. Потом я окажусь в полиции, начнутся допросы, туда притащат приёмного ублюдка Сергея. Очные ставки, детективы… Поверят ли они мне, когда я расскажу о случившемся в гостевом доме Иксов? Да и стоит ли говорить? Дать показания против клана – не самая лучшая идея, особенно если ты – сирота из детдома. У Иксов много денег и власти. Не удивлюсь, если следователя, который будет проводить допрос, сменит другой. Тот, для которого интересы Иксов – его интересы.

Насколько реальные возможности кланов соотносятся со сказками, которые я читал? Если настоящие кланы обладают хотя бы десятью частью власти от выдуманных на глянцевой бумаге кланов, то руки Иксов точно дотянутся до пары рычажков в полицейском аппарате.

И ладно бы только Иксы были головной болью. На крайняк дам понять, что не имею к клану никаких претензий или вообще не буду об этом рассказывать, ограничившись похищением Сергея. Но что делать с возвращением? Приёмного отца у меня больше нет, а значит в интернат придётся вернуться. Не удивлюсь, если Окурок до сих пор строчит мне гневные сообщения. Вернуться – означает принять его гнев, злобу и издевательства. Бл*ть!

Ещё раз осмотрев каморку, я вспомнил о пацанах. Кто они? Кто из них приютил меня к себе? Лидер Тарас? Спокойный второй? Или по привычке они взвалили всё на пухлого Желудя?

Я не разглядел их лиц и одежды, но по разговорам и манере поведения – беспризорники, дети улиц. Пацаны, которые не сильно отличаются от интернатовских. Также быстро взрослеют и погружаются с головой в жестокость. Только эти вдобавок предоставлены сами себе. Не удивлюсь, если кто-нибудь, а может и все, сбежали из интерната. На бандитов они не похожи. Я имею в виду настоящих бандитов, а не это… Если я правильно понял, они обчистили кого-то в посёлке на сумку алкоголя? Невелика добыча.

Пацаны, что сбегали из интерната и связывались с настоящими бандитами, рассказывали о других делах. Возможно, они и привирали, чтобы романтизировать ту жизнь, но в общих чертах показания сходились. Банды набирали вес за счёт сильных участников и оружия, а на жизнь зарабатывали разбоями и наркотиками. Про преступность высшего ранга и говорить не стоило, самые могущественные лидеры собирали группировки, сравнимые по силам с кланами. Пацанов, которые меня спасли, опаснее хулиганов не назовёшь, разве что Тарас выглядел серьёзно.

Щёлкнул замок, открылась дверь и в каморку вошёл… второй. Единственный из трёх, чьё имя так и не произнесли. Он носил чёрную ветровку на замке, болоньевые штаны и кроссовки. Чёлка светлых волос зачёсана на бок, в одной руке связка ключей, во второй – рюкзак.

– Оклемался?

– Кажется, да, – сказал я и тут же закашлялся.

Он вошёл, кинул рюкзак у двери и открыл встроенную в стену дверцу – холодильник. Закинул в рот кусок колбасы и достал банку энергетика:

– Попей воды, – он кивнул на стул рядом с кроватью, на котором стоял стакан.

Я сделал несколько глотков, и першение в горле прошло:

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– Не за воду… Спасибо, что спасли меня.

– Пожалуйста, – он открыл банку.

– Меня зовут Данил.

– Карате.

– А?

– Карате.

– Карате?

– Так меня называют пацаны.

– Ладно, – я окинул пацана взглядом, пытаясь понять, похож ли он на каратиста. Хотя откуда мне знать? С появлением в нашей жизни энергии боевые стили претерпели головокружительные изменения.

– Как плечо?

– Нормально, – я пошевелился, но скривился от боли. – Лучше.

– Странно.

– Почему?

– Тарас сказал, что ты не выживешь с двумя такими дырками. Он в таком редко ошибается.

– Вот как?

– Мы пробовали уговорить Желудя тебя зашить, но тот обблевался, как только взял в руки иголку. В итоге залили рану перекисью и наложили повязку. Тарас сказал нужны антибиотики, но в холодильнике ничего не нашлось, да и какие давать, мы не знали. Решили, что оставим, как есть, а если ты к утру… то отнесём тело в заброшку. Но ты оказался живучим. Повезло, что быстро прихватились раны, и остановилось кровотечение.

– Повезло, – я проглотил слюну.

А повезло ли? Последнюю кроху оранжевой энергии я истратил на раны. Тогда ничего не почувствовал, но может быть всё-таки сработало? Добавил той малости, которая сохранила мне жизнь?

– Где мы?

– На Бетонке. Знаешь?

– Ну так, – я представил карту города.

– Рядом с Индустриальным. Тут неподалёку бетонный завод.

– Ясно. А что это за место?

– Многоквартирный жилой дом. Сейчас уже почти расселённый, но отопление и воду пока не отключили. Вернее, отключили на этажах, а в подвале она транзитом идёт к соседнему дому.

– Где остальные?

– Не слишком ли много вопросов? – Карате отпил энергетика.

– Извини.

– Мы не бандиты, – ни с того ни с сего продолжил Карате.

– Да я и не…

– Говорю сразу, чтобы между нами не было недопонимания. Мы преступники, но работаем по чести, – голос пацана неожиданно стал твёрдым, из чего я понял, что для него это важно. – Если мы делаем дела, то отнимает только у воров и козлов, которые этого заслуживают. Об этом мы договорились с Тарасом в самом начале. Если что-то поменяется, я уйду.

Кажется, Карате мучала совесть. Он хотел верить в свои слова, но получалось не лучшим образом. Пожалуй, ему было стыдно. Вот почему он вывалил мне всё подчистую. Пользуясь моментом я мог бы спросить про сумку с бухлом, чтобы выведать побольше информации, но не стал. Моя благодарность за спасение была выше минутного любопытства.

– Тарас у вас главный?

– Да, – ответил Карате после секундного колебания.

– Ты сказал, он смыслит в ранениях?

– Раньше он был в банде.

Карате умолк и уставился в стену. Сидел так минуты три, потягивая энергетик. По правде сказать, мне стало неловко. Я понятия не имел, как отплатить парням за своё спасение и предложил хотя бы что-то:

– Ты многое мне рассказал, но ничего не хочешь спросить?

– Расскажешь, когда соберёмся все вместе. Мы так договорились.

– Понял.

…… …

Воспитательница Катя небось обзвонилась мне. Не удивлюсь, если в полиции уже лежит заявление о пропаже или хищении подростка. Сергей либо в бегах, либо даёт показания. Чем он вообще думал?

Единственным правильным решением было позвонить Кате, и сказать, что я нашёлся. Тогда задействованным в поиске людям дадут отбой. По поводу Окурка временно можно было не париться. С огнестрельным и ножевым ранениями меня затащат в больничку, где я проваляюсь по меньше мере две недели. А там… не знаю.

– Карате, извини, ты не дашь мне позвонить?

– Нет, – пацан взял пульт. – Не пользуюсь мобилой.

– Как это?

– Они сушат мозги, – сказал он, включая телевизор.

– Что это значит?

– Все современные трубки пичкают устройствами, которые влияют на твой мозги. Сейчас они находятся в спящем режиме, но рано или поздно их время придёт. Передатчики сработают и внушат нам какую-нибудь хрень. А может, уже внушают.

Кажется, Карате пересмотрел дешёвых программ по телеку, где скандалы и заговоры высасывают из пальца. Тем не менее сейчас он оставил включённой нормальную передачу о природе. Странно. На первый взгляд он показался мне самым адекватными из этой тройки, а тут такое… Мобилы сушат мозги. Ну ладно, у каждого свои тараканы, попрошу телефон у Тараса или Желудя, когда те придут.

Почти час мы пялились в шипящий помехами прямоугольник и узнавали, как пустынные жуки добывают влагу. Передача закончилась, эфирное время заняли новости. Карате потянулся за пультом, но замер, когда рядом с ведущей появилось моё фото.

Фотография была обведена в красную рамку, ниже – приметы: описание, рост, телосложение, одежда. На фотке я выглядел злым. Пятно на футболке, порванный рукав. И кто додумался в сообщение о пропаже сунуть фотку с телефона интернатовских пацанов? Я повёл взглядом выше. Над фотографией белыми буквами на красном фоне светилось слово с тремя восклицательными знаками: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ!!!».

Голосом без эмоций ведущая диктовала текст, от содержания которого мне становилось дурно:

– … воспитанник интерната Данил Огинский подозревается в жестоком убийстве своего одногодки Федора Лукина…

Репортаж из студии переместился в гостевой дом Иксов. На экране мелькали фото окровавленной лестницы, поломанной мебели и вынесенных дверей. Чёрт, находиться внутри было не так страшно, как смотреть этот смонтированный дом ужасов из новостей. Последнее фото зависло на экране аж на четыре секунды – тело подростка, накрытое пледом.

– Всем, кто располагает какими-либо сведениями о местонахождении преступника, просьба сообщить по указанному телефону. За помощь в поимке назначено вознаграждение.

Под ведущей высветился телефон и сумма вознаграждения – сто тысяч долларов. Карате посмотрел на сумму, затем – на меня:

– Желудь! Иди сюда! Быстро!