Текст книги "Преемники апаранса (СИ)"
Автор книги: Артем Гиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Приземистый оппортунизм
Фрэнк Киби сбросил тяжёлый контейнер – тот глухо упал на землю, подняв всполох бурой пыли, осевшей на колёсах ровера. Планетоход на четырёх осях напоминал скорей внушительный грузовик или облегчённый БТР, нежели транспорт космических исследователей. Три года здешней атмосферы расползлись солевыми узорами по обшивке. Алюминиевые элементы полностью поела прожорливая среда. Местами зияли дыры с кулак, но транспорт упрямо сохранял герметичность. Хоть Фрэнк по призванию и любил наблюдать химические реакции, но именно эта вызывала в нём ужас.
Старина Френк, прожив долгую почтенную и, по большей части, спокойную жизнь, успел многое повидать. Эта же космическая авантюра не только подтверждала поистине вездесущесть учёного ума, но и давала встряску спокойной профессорской жизни. Будучи самым старшим членом экспедиции (не по званию, но по возрасту), он вызывал споры среди членов команды. «Каким образом он прошёл медкомиссию и получил разрешение на полёт?». Ответ прозаичен: Фрэнк, старый, как и его камни, имел ученые степени по геологии и химии, а в петрофизике ему и вовсе не было равных на нескольких материках. Уже в раннем возрасте он стал почётным членом Национальной академии наук. Там же он сдружился с другим видным учёным – Реймондом Зимом.
Но Зим – одарённый физик с пониманием деятельности частиц на интуитивном уровне, снискал большее уважение среди правительственного эшелона, отчего был назначен главой экспедиции. И именно Зим уговорил Фрэнка на полёт и получил одобрение от правительства на вербовку учёного товарища.
Фрэнку не приходилось жалеть о принятом решении. Компания друга и непрекращающиеся исследования подкупали. Порой он так увлекался анализом данных, что напрочь забывал, где находится. Доходило до того, что начинал звать по имени своего бывшего ассистента, который почему-то не отзывался (вероятно, потому, что находился в Коннектикуте). Опоминался лишь, когда массивные створки шлюза распахивались, раскалывая иллюзию безопасности и обнажая мёртвое тело Керы. Тёмная луна пугала. Каждый раз Киби проклинал необходимость покидать базу и ехать в лабораторный корпус, расположенный близ буровой шахты. Он подбадривал себя: «Хоть в шахту лезть не приходится». Там в забое без устали работали автоматы, нещадно грызя камни, терпя непереносимый человеком холод и пробиваясь всё глубже в недра.
Части тех недр как раз лежали в сброшенном контейнере. Следом за Фрэнком из ровера спрыгнул лаборант. Даже при низкой гравитации и объединённых усилиях груз был слишком тяжёлым. Старик и юноша, обливаясь потом и бороздя грунт, тащили контейнер к входу базы. За второй створкой шлюза их встретил Марш. Он уступил дорогу побагровевшим путникам. Не только из чувства такта, но и потому что скафандры предавали своим носителям довольно грозный вид. В таком даже старик-учёный заставлял Марша выглядеть в сравнении мелко. Мощная конструкция костюма не только защищала от внешних механических и кислотных воздействий и обеспечивала кислородом, но, что наиболее важно, спасала от смертельных морозов.
– Как добрались, Сэр? Сегодня бури любезно затихли перед вашей вылазкой, – обратился по-приятельски Марш, но и с ощутимым уважением.
– Ну что ты сэркаешь? Я тебе уже говорил – мы на заброшенном куске неизвестно чего в космической глубинке. Варимся в одной каше, одни булыжники таскаем. Какие тут титулы? Чем почтительность подсовывать, помог бы эту дуру дотащить, – Киби пнул по контейнеру.
– Для начала, предложил бы Вам с компаньоном переодеться в домашнее, – улыбнулся Марш, указывая на скафандры.
Главный корпус оплетал лабиринт коридоров, вписавшихся меж коробок технических помещений. За ними располагался командный зал, где днём (номинально, по земному времени) сосредотачивалась большая часть команды. Она обрабатывала лабораторные данные, производила анализ, корреляцию, расчеты, отслеживала исправность техники и писала отчёты земному руководству, ожидая удалённых корректировок плана. Оживлённое помещение заполняли шум работающего оборудования и разговоров. Обсуждения как технические, так и не очень – скорей, даже неформальные. Но с учётом табу. Так, по молчаливому согласию, научный персонал никогда на людях не озвучивал преждевременных убеждений о природе аномалии Эреба. Неоднозначная тема могла воспламенить даже холодный ум.
Но вето не распространялась на технический персонал. Инженеры, техники и механики не только обсуждали любые темы с азартом, но и делали ставки. Ставили не только на приглянувшиеся теории (притом игроки не всегда понимали их тезисы), но и на страну-первооткрывателя. Однако ждать открытия долго, потому к предметам ставок стали добавляться обыденные вещи: количество принесённых камней Фрэнком; сколько раз за день разразится матом ДиТёрк; кто кого переспорит – Зим Марша или Марш Зима. Поначалу ставили деньги, но потом, когда надоело копить виртуальные выигрыши, которые можно будет потратить только по прибытии на Землю (да и инфляция за эти годы могла солидно скрасть резон выигрыша), решили играть на рабочие смены. Такое решение традиционно опротестовал Зим. Что удивительно – его поддержал Марш. Уступив начальству, игроки перешли на ставки желаниями. Правда, после того, как худощавый и неуверенный в себе Хайдер подбежал к главному медику базы, которым была полноватая женщина приличных лет, схватил её, прилюдно признался ей в любви и попросился стать её ручным пёсиком, после этого пришлось и игру на желания отменить. Так выдумку желаний заменила пресная плата едой. Но, в конечном счёте, важен был не выигрыш, а азарт, который раскрашивал тёмные дни и дарил ощущение житейских моментов, оставленных на далёкой Земле. Это позволяло почувствовать себя хоть сколько-то настоящим среди серой глыбы рабочих смен.
Привычный гомон командного зала был слышен с коридора. Но как только тройка ступила в зал, молва прервалась. Зим оторвался от монитора и спешно пошёл приветствовать Фрэнка. Маршу с лаборантом этих почестей не досталось. Двое старых учёных оживлённо обсуждали принесённые записи. В разговоре всё чаще звучали восклицания.
Всматриваясь в бумаги Зим хмурил и без того поеденное старостью лицо.
– Всё перепроверили?
– Так точно. Техника откалибрована, результат трижды перепроверен, – чеканя, отчитывался лаборант.
– Тогда как прикажешь это понимать?
– Прошу меня извинить. Мне отдан приказ – сбор информации, но не её трактовка, – без намёка на дерзость выдал лаборант.
– Чем тогда ты лучше автомата? – прошипел Зим и, не дожидаясь ответа, сунул отчёт своему старшему ассистенту Гаррисону, – Что скажешь?
– Ну-у-у, знай я, что всё это значит, сэкономил бы нам по двадцать лет полёта, – отшучивался ассистент.
– Ещё один бот. Окружили меня техникой. И вся бракованная. Зачём всё это? Можно было посадить меня одного в ракету с киркой и микроскопом.
Доктор негодовал больше от усталости, чем с искренней злобы. Ему, как человеку институтских кабинетов, подобные экспедиции были противоестественны. Понятие «работа в полях» отмерло ещё в двадцатом веке. Да и возраст доктора давал о себе знать. Зим взглянул на Фрэнка: – Эх, только ты меня не подводишь. Жаль, что вопрос не твоего профиля, – подумав, добавил: – пока летели, не спал бы в гибернации, а материалы научные изучал. По прилёту был бы уже заслуженным физиком. Тогда бы и вдвоём управились.
Дождавшись конца сокрушений Зима, Марш отвёл того в сторону. На этот раз куратор был предельно серьёзен.
– Сэр, ответа с Земли так и нет. Две недели прошли, мы должны были давно его получить. Есть основание полагать, что произошёл разрыв в цепи передатчиков.
– П-ха. Ты думаешь, тебе спешат отвечать? Это ты тут застрял среди чёрноты и датчиков. А они там жируют среди свеженьких бюджетов и бифштексов. Торопиться и не думают.
– Замечу, сэр, это не бытовой вопрос, а инцидент, требующий срочного реагирования. Списывать молчание на нерасторопность? Не думаю.
– Думаешь, не думаешь – да какая, к чёрту, разница? Ответа всё равно нет.
– А как быть с командой? Сегодня будем переводить её на резервное питание. Мне трудов стоило оправдать экономию синтезированной пищи. Утаивать и дальше, на что-то списать, не выйдет. Придётся признаться, – Марш перевёл дух, – но реакция команды не основной вопрос. Вскрывая запасы пищи, мы запускаем отсчёт времени. С каждым днём ожидания запасы будут таять, и приближать нас к голодной смерти. – Марш расправил плечи, и посмотрел в самую глубину глаз главы экспедиции, – Необходимы инициативные действия. Уставное ожидание более не продуктивно.
– Ты – такая же медная голова, как и те лаборанты, господин инициативный, – Зим протяжно вздохнул, – Не сгущай краски, здесь и так небо слишком тёмное. Про выдачу пайков – ты придумаешь, что сказать. А мы подождём. Подождем ещё неделю, потом ещё сократим пай. А после – посмотрим.
Как и ожидал Марш, старый доктор предпочёл плыть по течению. Но когда на кону стоят жизни людей и миссия – попустительство недопустимо. Марш взял Зима под локоть и повел в помещение к команде. Куратор собирался зачитать директиву о чрезвычайном положении под номером 3.7. Но его опередил восклик Гиррисона из-за приборной панели: "Господа, отвечает Земля!".
Читая сообщение, Зим и Марш ширили глаза, не веря им. "Это шутка?" – едва синхронно не вырвалось у них. В сообщении значился отказ по предложению о сотрудничестве правительств. Китай выставил условие: Шигуан отдаст деталь только в обмен на все разработки и исследования американской экспедиции. В таком случае материалы будут изъяты, специалисты после приземления бессрочно останутся в Китае. Начальство Марша согласиться не могло. Для правительства цена была слишком высока.
– Марш, ты им всё доступно донёс? – спросил Зим.
– Абсолютно.
– Тогда я не понимаю, что они себе позволяют? Они вообще понимают? – он прервался. Из панели раздался ещё один сигнал.
Гаррисон резюмировал: – Ещё одно письмо. Графа "конфиденциально". Лично Маршу.
Марш загрузил сообщение на планшет, ввел идентификатор. Жадно впился глазами в текст. Новое сообщение обескуражило больше, чем предыдущее.
"Официальные договорённости неисполнимы. Риск срыва экспедиции побуждает инициировать контрмеры. Назначаем Вас командиром спец. операции. Вам поручено сформировать отряд из тех. персонала с целью проникновения на базу Шигуан. Приоритет – захват детали. В случае открытой конфронтации, зачистите вражескую базу, изымите разработки и обеспечьте видимость техногенной катастрофы. Уровень Вашего доступа переведён в чрезвычайный сектор: арсенал в вашем распоряжении. Проинструктируйте членов отряда и выдайте оружие. Прежде проникновения на базу противника, позаботьтесь о средствах связи. Коммуникация Шигуана с Китаем недопустима. В случае неудачи операции или огласки, Вы будете объявлены преступником и преданы трибуналу. Со всеми вытекающими последствиями".
Разум Марша распадался на части, изрубленный лопастями турбины событий.
Из-за его плеча выглянул Зим, – Есть новая информация? – но потухший монитор не выдал тайн.
– Личные рекомендации по работе с командой.
– Почему тогда закрытая информация? – не унимался Зим.
– Медицинские записи. Кто захочет, что бы о его подагре узнал весь экипаж?
– Чушь! Какие сейчас могут быть тайны?
Зим испытующе смотрел на куратора. Марш же, не обращая внимания на прицепившегося доктора, молча, побрёл вдоль лабиринта коридоров. Потерянному и обескураженному ему предстояло о многом подумать.
Сипэйдж
Следующие два дня выдались напряжёнными. Доктор Зим не унимался и тщился разгадать намерения куратора. Харрис желал того же.
Марш не страдал от избытка патриотизма. Но он научился послушно исполнять приказы. Покорность шла не от армейской муштры. Такова забота о любимых женских образах, ежедневно возникающих перед глазами. Голос в голове напомнил: "Не подведи их".
Тем временем в дверь вошли трое: техники Хайдер и ДиТёрк, за ними – отладчик Джон Смит. Техники вяло зевали, толком не проснувшись в ранний час. Спокойные и ни о чём не подозревающие они развалились за столом. Отладчик остался стоять в углу комнаты, прислушиваясь к звукам за дверью. Марш с сомнением смотрел на ДиТёрка.
Куратор, ставший командиром, выбрал щуплого Хайдера по ряду причин. Он был первым, кто узнал о поломке. В его досье запись о двух годах в инженерных войсках. Вдобавок – до кретинизма внушаемый. Ему же Марш велел привести с собой столь же щепетильно отобранного младшего инженера. Но Хай подвел и притащил с собой дружка ДиТёрка. От неуравновешенного техника могут быть хлопоты. Но если его сейчас выставить за дверь, их будет больше.
Неприятное ощущении скользнуло по Харрису: словно холодный металл коснулся беззащитного брюшка. Он поднял глаза и поймал на себе взгляд Смита. Тот, будто разгадав Маршевы думы, кивнул, подтверждая кандидатуру ДиТёрка.
От этого отладчика пробегал мороз по коже. Марш сам, будучи подпольным игроком за команду правительства, знал, что и Джон Смит подослан руководством. Персона темнее Эреба. Кто такой, откуда он и какие у него предписания? Даже имя до безобразия картонное. Но в сложившейся ситуации без Смита нельзя. Командир начал.
– Поступило сообщение. С Земли. Записи оптического наблюдения с зондов. Записи, дающие новые детали инцидента от 28 числа и проливающие свет на причину потери ровера. Причиной была не буря, – отчеканил Марш.
– На снимках вы можете видеть группу лиц. Нам удалось их идентифицировать. Ими оказались члены экспедиции Шугуан. Под покровом бури они произвели диверсию. Вот только ровером всё не ограничилось.
Тут уже сонная парочка пришла в чувства и стала внимательно слушать, переглядываться, до сих пор не понимая, почему им преподносят эти сведения.
– Снимки так же зафиксировали нескольких членов их отряда, находившихся у нашего главного корпуса. Напомню: в ту смену мы пережидали бурю в жилом комплексе. Это объясняет, как им удалось совершить незаметное проникновение, – Марш врал умело, хоть и без энтузиазма, – Внутреннее расследование подтверждает данное предположение, – Марш указал на Смита. Техники обернулись, вопросительно уставившись на отладчика. Тот утвердительно кивнул.
Командир продолжил:
– При осмотре, были обнаружены следы механического повреждения механизма АН453-С, ускорившего его выход из строя – Марш говорил размеренно и твёрдо. Не выпаливал и не терялся в словах. Он выбрал оптимальную риторику, внушающую ясность угрозы.
– Ими расчётливо был выбран наиболее уязвимый узел. Так, выведя из строя механизм, они лишили нас возможности синтезировать белок. Оставили нас без пищи. Шугуан обрекли нас на голод и мучительную смерть.
– Так это погодите, что же получается? – перебил Хайдер, неотёсанный и до сих пор не осознавший своего погружения в военную операцию, – Получается, наши китайские друзья решили нас угробить? Зачем?
– Хай, ты тупой? – влез ДиТёрк, – что бы прибрать к рукам исследования и пропихнуть свою драконью страну вперёд.
Вклинился Марш, отнимая прерогативу вещания. Его грозный вид выражал неуместность перебранок: – Господа, у нас мало времени. Нам предстоит спасти миссию и наших коллег.
– Как это? – подскочил Хайдер.
Отладчик сделал широкий шаг вперед и твёрдым нажимом на плечо усадил неуёмного техника.
– Инициирована миссия по исправлению последствий диверсий и возвращению детали. Мне вверили отобрать кандидатуры и назначили вашим командиром.
Техники приняли новость по-разному: ошарашенный Хайдер улыбался как болванчик; лицо же ДиТёрка исказила мрачная ухмылка. Отладчик, не шелохнувшись, следил за каждым их жестом.
– У нас есть чертежи и снимки базы неприятеля. Разработан план операции. Сегодня мы подготовимся и по окончанию бури выдвинемся. До того времени я проведу каждому личный инструктаж. А сейчас расход. Поешьте, соберите вещи, снимитесь с дежурства – в этом ссылайтесь на меня. Подробности не разглашать. Повторяю: никому не разглашать! После ты – ДиТёрк, займёшься подготовкой ровера. Ты – Хайдер, соберёшь запасы батарей и кислорода, – Марш указал на отладчика, – а мы со Смитом организуем прочее снабжение.
Техники удивлённо переглянулись. Они до сих пор не поняли с чего вдруг им оказано такое доверие. Так же осталось непонятным, что за "прочее снабжение".
– Сбор у шлюза через два часа.
Марш направился к выходу. В дверях он обернулся: "Страна и экспедиция рассчитывают на вас" – отдал честь и вышел. Новоявленные бойцы не увидели, как его передёрнуло.
Как и было сказано, через два часа малочисленный отряд стоял в холле у шлюза, в том месте, где к нему примыкал ремонтно-технический цех. Хайдер заметно нервничал, да и ДиТёрк был угрюмее обычного. Марш со Смитом что-то высматривали сквозь груды расставленных агрегатов. За завалом аппаратов, оборудования и ремонтного хлама у дальней стены выглядывал ряд мутно-серых металлических шкафчиков. За крайним из них группа обнаружила две металлические панели. Те с девственным скрежетом раздвинусь в стороны, явив терминал и, отливающую голубым, пластину в человеческий рост.
Смит стряхнул слой пыли с клавиатуры терминала, подготовил оборудование для командира. Марш ввёл идентификатор и сбоку раздался щелчок: между пластиной и стеной появилась щель. За ней оказался лаконичный арсенал: подставки, ящики с патронами, канистры с неясным содержанием, странного вида жёлтые цилиндры. И ружья. Диковинного вида, исполненные в каком-то нелепом ретро-футуризме, оттого больше напоминавшие реквизит фантастических фильмов, нежели инструмент смертоубийства: сплюснутые уплотнения вдоль ствола, похожие на ЛЭПовскую изоляционную гирлянду, обнажённые провода, уходящие к двум катушкам на месте затвора.
– Зачем они? – спросил ДиТёрк, – один чёрт снаружи не будет прока. Может мне лучше взять свой резак?
– Гауссовки, – пояснил Марш, – тут принцип электромагнитного ускорения. Без детонации.
Глаза ДиТёрка загорелись. Он схватил ружьё, принялся крутить его в руках с любопытством ребёнка: прикладываясь, пробуясь, поглаживая.
Хайдер не разделил восторга товарища. Его бледное лицо вовсе посинело.
– Не увлекайся, – окрикнул Марш ДиТёрка, – Это для подстраховки. Крайнее средство ответных действий, до которых дойти не должно. Мы со Смитом приложим все усилия. Ваше же основное орудие – Марш указал на рюкзаки – тех. амуниция.
После командир дал разнарядку сложить оружие в ровер к остальному оборудованию; сам же с отладчиком удалился уточнять детали плана. Да и с метиосводкой свериться не помешало бы.
ДиТёрк уже успел залезть в скафандр и, подхватив ружья, унёс их подальше от чужих глаз, пока его приятель копошился, снимая костюм с траверс. Хайдер дождался, когда второй техник отойдёт, отстал от скафандра и крадучись направился к коридорам.
– Хай, ты далёка?
Хайдер подскочил, застанный врасплох: – Мать Дирака! Ди, ты меня угробить решил? – отдышка срезала фразу, выступили капли пота, – Не теряй меня. Отойду на пару минут. Живот что-то крутит. Волнение наверно.
– Уж не знаю, на что рассчитывал Марш, выбирая тебя – подранка.
Хайдер виновато улыбаясь, вышел из холла, пропустил поворот к уборной, ускорил шаг. Виляя по коридорам, он прокручивал фразы, сталкивал соображения, взвешивая доводы. Мысли путались, скручивались в спираль сомнений. Решения так и не пришло, когда перед ним возник белый халат старого физика.
Спустя час доктор Зим подготовил два сообщения локальной передачи.
Прозрачная революция
Они задержались на базе до вечера. Марш вернулся к себе и неустанно проверял сводки, ожидая прекращения бури. За день уверенность деформировалась, утратив былую твёрдость. Но решение принято. Внутри сверлила рефлексия, хором звучала в голове. Марш отмахивался от неё, ходил из конца каюты в другой конец. Унимая себя, он в очередной раз усаживался за чертежи китайской базы, сверяя расстояния и на память проверяя маршрут.
Внезапно и бесцеремонно в комнату ворвался взъерошенный физик.
– Марш, твою мать! Ты обезумел! Какого чёрта ты устроил? Что за войнушку ты затеял?
Марш прикрыл схемы, закрыл за физиком дверь: «Что Вы себе позволяете? Врываетесь ко мне, обвиняете!», – удивлённо произносил он, а сам же вычислял источник утечки. Тут и гадать нечего. Хай.
– Не прикидывайся дураком! Я обо всём знаю. Отменяй операцию! С оружием идти на коллег? Не позволю!
– Зим, это уже не твоя компетенция. Занимайся пробами. Этот вопрос тебя не касается.
– Как это не касается? Я, чёрт возьми, полетел, представлять лицо страны. Все годы служил ей, и сейчас нахожусь здесь, тоже ради этого. Ещё как меня касается!
В комнату забежал Смит: "Члены экспедиции собрались у шлюза, блокировали выход".
Доктор Зим оказался проворным для своих лет. Успел рассказать всё команде, принял ответные меры и объединил экспедицию против группы Марша.
– Что ты предлагаешь? – холодно спросил Марш.
– Полно альтернатив! Идти воевать – последнее дело.
– Конкретизируй.
– Предлагаю продолжить переговоры с Шугуан. Я уже выслал обращение к главе экспедиции.
– Пустая трата времени. Китай дал прямой приказ не выдавать деталь без обмена на исследования.
– Тогда, – Зим замялся, – допустимо рассмотреть вариант уступки Китаю. Или же прекращение экспедиции и возвращение домой.
– Лицо страны, говоришь?
– Никакие открытия не стоят человеческой жизни! Рисковать жизнью…
– Спесь одна, да духа нет, – перебил Марш.
– А что ты предлагаешь? Пойти убивать учёных? А мне стать главой шайки террористов? Или может самим с голоду помереть, если убить не выйдет? – уже кричал Зим, не контролируя вылетавшую слюну, – И да, чёрт подери, я хочу прославлять свою страну, и уж извини за мой эгоизм, но я хочу дожить и увидеть результаты трудов, а не брать вину за них!
К старику со спины зашёл Смит, жестом спрашивая разрешение на усмирение. Командир отрицательно покачал головой. Двери вновь раскрылись, в них стоял ДиТёрк.
– Старый Фрэнк, он это… Вам надо видеть!
Все направились за техником. В холле собралась толпа у мониторов периметра базы. Марш с помощниками отогнали всех от панели экранов. Те показывали кучку скиданных винтовок и ровер, удаляющийся в горизонт. Единственное средство передвижения ускользнуло. Произошёл первый угон на луне. И он же предотвратил первое насилие.
– Это ни к чему не приведёт. Вы только лишаете нас шансов, – сказал Марш.
Накатила огромная усталость. Маршу пытались возразить, но он не слушал – лишь отмахнулся рукой. Он пробежал взглядом поверх голов, ища техника.
– Хайдёр! – крикнул Марш, – Собери и убери оружие на место. Понял меня?
Хайдер трусливо скрючился, прячась за чужие спины.
«Хороши вы все», – процедил Марш. Всё. Хватит с него. Свои же люди мешают их спасти. Кончились силы, что бы ещё и с командой бороться. Фигура Марша растворилась в коридоре. Оставшиеся в холле нерешительно переминалась с ноги на ногу. Только Джон Смит стоял прямо и смотрел на всю эту компанию как на свору выродков.
У себя в комнате Харрис закрыл дверь и выключил свет – отгородился от внешнего мира, собираясь исчезнуть. Он не убегал, но принимал всё как есть. Побеждённым упал в постель, отдавшись забвению.
Люди на Кере старались не гасить свет. Без природного источника они пытались заменить солнечные лучи электрическими. Тьма Керы когтями вытаскивала забытый детский страх. Хоть это и смешно, но экипаж боялся темноты. Тьма – воронка, всё поглощающая и растворяющая в себе. Зрение становилось бесполезным, звуки угасали, мысли вязли, память тускнела. Личность крошилась, как ветхий мост над пропастью, осколки пропадали в непроглядной бездне. Необъяснимый страх уснуть в темноте и проснуться только телом, был известен каждому. Кроме Марша – его небытие не пугало. Он искал в нём покой.
