Текст книги "Побратим (СИ)"

Автор книги: Артем Левадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

***

Еда не заняла много времени, а после нее Катя отозвала к себе пару человек, среди которых был и тот пожилой солдат, Петрович, который встречал Николая. Поговорив минут пятнадцать, во время которых солдаты бросали недоверчивые взгляды на Николая и его спутников, они подошли и уселись рядом.

– Это правда, что Вы можете всех быстро вылечить? – спросил Петрович. – Или просто девке голову морочили?

– Правда, Петрович, извини, имени твоего не знаю.

– Афанасий я, – сказал тот. – И то, что со звезд прилетели тоже правда?

– Правда, – ответил Кром. – Подождите сейчас.

Он вытащил небольшую коробочку и нажав кнопку сказал:

– Нифар, можешь подлететь поближе и пониже, чтобы тебя видно было?

– Да без проблем, Кром, – послышался голос и через минуту над деревьями повис истребитель Нифара. – Я уже на месте.

– Видим тебя, – ответил Кром. – Спасибо, Нифар. Можешь опять спрятаться.

Истребитель тут же растаял в воздухе. Солдаты, чуть не уронив челюсти, смотрели на невиданную прежде технику, некоторые даже перекрестились.

– Это что ж за страсть такая? – спросил один из делегатов. – Он что растворился?

– Это аэрокосмический истребитель «Трезубец», – ответил Николай. – Я кстати почти на таком недавно сам летал, дали мне покататься. А этим истребителем управляет мой новый товарищ Нифар. Он и сейчас висит над нами, но просто скрылся из виду, замаскировался. Теперь то верите мне?

– Теперь точно верим.

– Вот и хорошо. Еще какие-то вопросы к нам есть?

– Есть, – ответил Петрович. – Допустим, поможем мы Вам. Дальше то что?

– А дальше, – вступил в разговор Кром, – мы предлагаем два варианта, каждый сможет сам принять решение. Первый вариант: мы возвращаем Вас сюда, правда придется стереть память о нас. Так будет лучше, поверьте. А второй вариант: если кто вдруг захочет, то он сможет полететь с нами к нам. У нас много интересного, межзвездные путешествия, выбор любой профессии, долгая и интересная жизнь

– А долгая это сколько? – заинтересованно спросил один из делегатов

– У нас хорошо развита медицина и в среднем люди живут до двухсот пятидесяти – трехсот лет. Так что выбор только за вами.

– А можно подумать?

– Конечно. Решение будете принимать после завершения операции. Еще какие-то вопросы есть?

***

Сборы были недолгими – запрягли пасшихся лошадей телеги, загасили костерок, прибрали явные следы и выдвинулись в сторону челнока. Путь по лесу с телегами – это что-то. Если нам налегке понадобилось минут двадцать, то сейчас мы шли около часа. Не хотелось раненных по корням растрясти.

Выйдя на пустую с виду полянку бойцы начали осматриваться, пытаясь увидеть челнок и недоуменно остановились. По сигналу Крома в воздухе открылся пандус и навстречу ошарашенным людям по нему спустилась Оми в форме пилота. Вид стройной симпатичной девушки в привычной форме вывел бойцов из ступора.

– Здравствуйте, – подходя поздоровалась Оми. – Я рада видеть Вас на борту нашего челнока. Сейчас все Вы получите необходимую помощь. Девушка, меня зовут Оми, а Вас как зовут?

– Катерина, можно Катя, – ответила та.

– Катя, идите за мной, а об остальных есть кому позаботиться. – взяв Катерину за руку, Оми увлекла ее за собой на челнок. А раненными занялись бойцы Крома и Моррис с помощницей. Так как капсул хватало, то в отсек, заставленный капсулами, пригласили всех, кроме Кати. Там тяжелораненых сразу раздели и уложили в медкапсулы. Остальные внимательно следили за этими манипуляциями и слушали объяснения Морриса. Вопросов вроде как не возникло, но, когда им предложили также занять места в капсулах, бойцы замялись. Общее настроение высказал тот же Петрович:

– Доктор, нам бы помыться, а то столько дней по лесам… А то чисто тут у вас слишком.

После секундного замешательства Кром выделил бойцов, которые поделили бойцов на группы и поочередно сводили в душ, заодно дав возможность подобрать новое белье и форму. Винтовки, которые бойцы так и не выпускали из рук, сложили в ближайшей к медотсеку каюте.

Когда бойцы привели себя в порядок, упрашивать второй раз никого не пришлось и уже через полчаса из капсулы выбрался Петрович – он первым закончил ускоренный курс лечения:

– Растуды ее в качель, – философски произнес он, после того как изучил свои ощущения, ощупывая свою, теперь уже целую, голову. – Расскажи кому – не поверят. Не, ну прям как новый стал. – Он нагнулся и постарался коснуться пальцами пола и ему это легко удалось. – Едрена кочерыжка… И сколько ж времени я тут провалялся?

– Двадцать восемь минут, – сказал Моррис, изучая данные полученные с его капсулы. – Кроме лечения раны, капсула еще немного почистила почки, печень, сосуды, суставы, в общем, всего понемногу. Омоложением это не назовешь, но… На данном оборудовании больше не сделать. – Моррис был в настроении поговорить, тем более, что в помещении кроме них никого больше не было. – На корабле есть более новые капсулы, там можно немного больше сделать, но это надо будет с капитаном обсуждать.

– Все отлично, док. – Петрович наслаждался своими ощущениями. – Я уже и забыл, когда так себя чувствовал.

В этот момент следующая капсула издала звук и крышка открылась. В ближайшие полчаса еще пять бойцов покинуло свои капсулы и, одевшись в новое белье, обменивались своими мыслями и ощущениями. Так как остальным находившимся в капсулах бойцам предстояло лежать еще минимум минут сорок, Петрович попросил Морриса позвать Николая и спросил, где можно устроиться, чтобы подшить новую форму, ну и чтобы, никому не мешая, поговорить за жизнь. Ну и оружие свое потребовали обратно, на всякий случай.

Подошедший Николай предложил переместиться с шитьем на свежий воздух, предварительно выбрав себе новое оружие. Проводив бойцов в “арсенал”, Николай озадачил их ассортиментом. Бойцы, вооруженные до этого обычными трехлинейками, несколько оробели от обилия автоматического оружия, но быстро с этим справились и пошли на поводу у своих хомяков: пользуясь случаем выбрали себе автоматы и по пистолету, только Петрович взял СВТ-40, объяснив это тем, что привык к солидному оружию, а не к трещоткам. Николай улыбаясь наблюдал, как бойцы нагребают патроны – склад, складом, а человек испытавший в бою, что значит нехватка патронов, будет нагребать их с запасом. Они хотели еще и гранат набрать, но Николай сказал, что на корабле они им точно не понадобятся, а когда они соберутся “прогуляться”, то возьмут сколько захотят.

“На улицу” бойцы выходили уже вооруженными. Хоть Николай и говорил, что поблизости никого нет и что сканеры корабля охраняют лучше любых постов, Петрович сказал, что порядок есть порядок. Хоть посты и не выставили, но и оружие в челноке не оставили. Усевшись на стащенные в кружок бревна, бойцы быстро приводили форму в порядок и негромко переговаривались. Николай не стал к ним подсаживаться, понимая, что им нужно немного прийти в себя и обсудить свои впечатления.

Он отошел в сторону, чтобы не подумали что он подслушивает и, постелив в тенечке на траву захваченную с челнока плащ-палатку, с удовольствием улегся. Его уединение нарушил приход Крома:

– Не помешаю?

– Нисколько, – сказал Николай немного подвигаясь. Ему с Кромом даже не получилось еще нормально поговорить. События шли одно за другим, так что времени на разговоры не было. Только сейчас выпала действительно свободная минутка. – Как думаешь, Кром? Что дальше?

– То, что и планировали, Коля. Людей набирать, лечить, учить воевать. Как я посмотрел, воевать они толком не умеют – бесполезные страшные потери. Кстати, очень хорошо, что мы склады эти нашли и формой запаслись

– Это почему?

– Понимаешь, Николай, я ведь кроме чисто военных предметов, таких как тактика и стратегия, еще и психологию немного изучал. Если хочешь успешно командовать людьми, нужно понимать поступки, их причины и так далее. Так вот, когда люди одеты в форму, они понимают, что они не толпа, а часть вооруженных сил – армии. Повышается самоуважение, решаются вопросы с дисциплиной – если ты в армии, то должен выполнять приказы, соблюдать субординацию. А нам надо превратить случайным образом набранных людей в действующую боевую часть, в одну команду. Кстати, для достижения этой цели, мы примем участие в войне – где же еще набираться боевого опыта, как не там. Таким образом, мы решим сразу несколько задача: во-первых, мы поможем вашей армии, нарушая тылы и коммуникации противника, во-вторых, научим людей успешно воевать и побеждать, в-третьих, после возвращения к своим, у вас будет отличное оправдание того, где вы были – вели бои на территории, временно оккупированной противником.

– Ну что ж, придумано неплохо, осталось выполнить.

– А вот этим мы скоро и займемся – как только закончится лечение тяжелораненых, мы начнем планировать, как увеличить количество людей. Тут есть несколько мыслей, но, опять же, надо их хорошо обдумать.

– Не поделитесь?

– Почему же, поделюсь, конечно. Мы запустили несколько ботов-разведчиков и изучили прилегающую местность. В пяти километрах от этого леса мы обнаружили место, куда ваш противник сгоняет пленных. По предварительным прикидкам там сейчас находится порядка полутора-двух тысяч человек.

– Предлагаете их освободить?

– Сейчас сил для этого недостаточно. Для охраны там задействовано до двухсот человек противника, а у нас, с учетом моих бойцов тридцать пять человек. Чувствуете разницу?

– А если сделать так, как на складе? Усыпить охрану, а потом освободить людей?

– Так конечно можно сделать, но сразу скажу – я против. Во-первых, людей в лагере гораздо больше, чем мы сможет эффективно обучить. Взять только часть и бросить остальных? Далеко ли они уйдут? Они опять попадут в плен и тогда о секретности придется забыть – противник узнает о том, что где-то здесь есть вооруженный отряд и начнется охота за нами. Тогда ни о каком обучении и речи не будет. Во-вторых: нашим людям надо набирать боевой опыт и освобождение пленных, своих будущих соратников, весьма хороший повод для этого.

– А что же тогда будем делать?

– От того места, где содержатся пленные, раза два в день отправляются небольшие колонны: человек по пятьдесят-шестьдесят пленных и небольшая охрана. Я предлагаю перехватывать такие колонны. Когда мы таким образом научим людей воевать и усилимся, то тогда можно будет приступить к более серьезным задачам, но никак не раньше.

– Ну что ж, я не пехотинец, но звучит все достаточно логично…

В этот момент к ним подошел Петрович:

– Можно присоединиться? Не помешал?

– Присаживайтесь, Афанасий Петрович.

Петрович подтащил небольшую корягу, присел на нее, неторопливо скрутил самокрутку, раскурил ее и сказал:

– Мы тут с мужиками посидели, покумекали и так и эдак… В общем, вопросы у нас есть. Нас конечно подлечили, оружие новое дали – тут все по честному, как оговорено было. А что дальше? А ну как мы задержимся? Что мы своим скажем? Где мы были, пока наши товарищи кровь свою проливали? За себя я не боюсь, чай, третья война у меня. Я еще в четырнадцатом с германцами воевал, такой как ты был. Потом гражданская, теперь от, опять германцы на нас полезли. Я как двадцать второго про войну узнал – сразу в военкомат пошел. Военком меня даже слушать не хотел – говорит, иди батя домой, сами, без тебя справимся… Как же, говорю, с германцами еще в прошлую войну воевал, подлую их натуру знаю. Уговорил его, воюю теперь. Но не об том речь. Мне то терять нечего, а пацаны эти? Катерина? Ежели кто с органов узнает? Расстреляют как дезертиров. Вот и думаю: как нам оговоренное выполнить и чтоб свои же к стенке не поставили.

– Успокойся, Петрович. Мы как раз сейчас об этом с Кромом говорили. Есть у нас мысли как это сделать. Вот ваши товарищи поправятся и будем все вместе говорить на эту тему. Ты мне вот что, лучше, скажи. Майор, что лечится сейчас, ты его знаешь? Как он?

– Майор? Хороший командир. Толковый мужик, спокойный, надежный. Бойцов жалеет, сохранить старается, да так, чтоб врагов больше положить. Вот комиссар, что с ним рядом – тот да, крови нашей попил. Сука еще та, прости Господи.. Я не первый день на войне, командиров разных видел – и красных, и белых… Свое мнение о том у меня уже имеется. Так вот, комиссар тот, горло драл и пацанов в штыковую на танки с пулеметами отправлял, а сам, сука, в окопе сидел. Так там пацаны и остались – положил почти роту… Германцев тогда чудом сдержали – наши вовремя подоспели. Откинули немцев от самых окопов, а крикуна этого с раной в госпиталь отправили. Думал, не увижу уже его, да не судьба, видать.

– А здесь он как появился-то?

– Через пару дён ранило меня, не сильно. Отправил меня лейтенант наш в санбат раненых на телегах отвезти, благо неподалеку – с десяток верст всего. Говорит, все равно ранен, так я здорового отвлекать не буду, а ты там подлечишься.. да.. Только дошли туда, а там танки немецкие прорвались, санбат из пушек расстреливают. Прям по красным крестам палят. Раненых, кто держать винтовку может, по пальцам пересчитать можно. Собрали с десяток гранат, организовали оборону. Меня же с телегами отправили дальше, человек пять только и догрузили, больше не успели уже, да и некуда было. Так там тот комиссар и оказался.

– А с санбатом что дальше было?

– Задавили отстреливающихся бойцов, расстреляли из танков. А потом раненых танками давили, а их солдаты рядом стояли и смеялись. Жить буду – не забуду, давить под корень буду.

– А потом что было?

– Потом.. Собрались в лесочке, я, Катерина, тяжелых человек десять на телегах да еще с десятка полтора бойцов. Одно название, что бойцы. Идти могут – уже хорошо. Катерина, не смотри что девчушка, а характер как кремень. Тяжелых, что вытянули – то ее заслуга. Посмотришь на нее – сразу силы откуда и берутся. Видно же – у самой сил нет, а идет, на упрямстве одном. Она и нам раскисать не дала. Так вот, из тех, кто остался в строю, у нее самое высокое звание, она и приняла командование на себя. – Петрович посмотрел на недоуменно смотрящего Крома и объяснил – Военфельдшер равен пехотному лейтенанту. Вот так и вела нас по лесам, пока на вас не наткнулись…

– И что? – спросил Кром. – Слушались ее? Она же девушка..

– Конечно слушались – она же командир, звание имеет. А то, что опыта нет, так она спрашивает, если что неясно. Я знал таких, которые и не знают, и не спрашивают – как комиссар тот. Говорили ему, просили, не гони пацанов на убой. Уперся, кричит, всех паникеров расстреляю, в атаку, пена со рта аж летит. Приказал пулемет поставить – стрелять, ежели кто повернет обратно… На германцев патронов нет, а на своих, – Петрович только досадливо махнул рукой…

***

Оми привела Катю в свою каюту, дала чистую смену одежды и показала как пользоваться душем – система управления отличалась от земной. Раздевшись, она включила воду и теперь ощущала, как сильные струи горячей воды смывают грязь вместе с усталостью, болью поражения и утрат. Совсем не так она представляла себе войну – такое количество грязи, крови, усталости в книгах не упоминалось и в кино не показывалось. Там герои лихо и практически без царапин поражали врагов целыми пачками, патроны никогда не заканчивались, а враги были благородными и великодушными. Реальность же грубо порвала душу вместе с усвоенными шаблонами в мелкие клочки и развеяла по ветру. До сих пор перед ее глазами стояли смеющиеся немецкие солдаты, с шутками наблюдающие как танки давят раненых…

Катя думала, что у нее слез уже не осталось, но она ошибалась. Струи горячей воды растопили окаменевшие сердце и душу, и из глаз покатились слезы, смывая тянущую душевную боль.

Когда она наконец вышла из душа, на столе она увидела поднос с обедом, лежащую на стуле пижаму и призывно зовущую расстеленную свежую постель. Наскоро пообедав, Катя с наслаждением переоделась в пижаму и, впервые за очень долгий срок, с наслаждением улеглась в постель. Организм, замученный выпавшими на его долю испытаниями, тут же отключился, погрузив Катю в глубокий целительный сон.

***

Через восемь часов все земляне, включая бывших тяжелораненых и отдохнувшую Катерину, собрались возле костерка, разведенного на полянке. Кром с Оми заверили, что с воздуха свет костра никто не увидит – его прикроет защитное поле челнока, а подходы из леса перекрыли бойцы Крома, растворившиеся между деревьев.

Все земляне выглядели совсем по другому: здоровые энергичные люди, полные здоровья, они даже двигались по другому. Новая форма, современное оружие придавали уверенности в будущем и поднимали самооценку, что сказывалось на движениях, взглядах, мыслях. “Прав был Кром, – думал Николай. – Людям надо дать возможность подняться, дать точку опоры и они поверят в себя. Надо будет еще с ним поговорить – может еще что нужное расскажет…”

Ну что ж, пора начинать разговор:

– Товарищи бойцы и командиры. Как вы уже все знаете, мы оказались здесь благодаря помощи наших новых друзей. Теперь помощь нужна им.

– Вы не могли бы более детально рассказать, о какого рода помощи идет речь? – спросил майор. Он только недавно покинул медицинскую капсулу и был еще не в курсе всех подробностей.

– Я сейчас расскажу все, что знаю, но, мне кажется, было бы неплохо познакомиться? Я начну с себя, а потом каждый по очереди расскажет о себе. Нет возражений?

Меня зовут Николай Соколов, младший лейтенант, летчик-истребитель 163-го ИАП, комсомолец. Вчера утром, после возвращения с боевого вылета, меня сбили. Я бы там и погиб, если бы не наши новые друзья, которые смогли словить мой самолет и вытащить меня из него. Очнулся я в медицинской капсуле, после девяти часов лечения. Пока меня лечили, их челнок вернулся на крейсер, который с тот момент находился за Сатурном. Там я познакомился с военным руководством экспедиции – капитаном Нэшем.

– Это с какой же скоростью летает их челнок, если за девять часов они долетели до Сатурна? – спросил майор.

– Точно не скажу, но дорога сюда от Сатурна заняла пять часов.

– Неслабо, – только и сказал майор.– Ладно, так что там дальше?

– Так вот, люди которые помогли нам, являются гражданами “Империи Аратан” – так называется их государство, которое включает в себя больше двух десятков звездных систем. Они попали сюда во время боя с их противниками, выходцами Империи Авар. Они уже давно воюют между собой, так как аварцы похищают людей и делают их своими рабами…

– А почему мы должны верить и помогать империалистам? – задал голос комиссар. – Как для комсомольца, вы слишком доверчивы. Запомните, империалистам ни в чем верить нельзя, они все одним миром мазаны и только и ждут, чтобы задавить наше государство.

– Слышь, комиссар, не на собрании, – перебил его Петрович. – Ты чего человека перебиваешь? Дойдет до тебя очередь – говорить будешь. Продолжай, Коля.

– Я рассказываю то, что видел сам и о чем мне рассказали люди, которые меня спасли. Как минимум за это я хочу им помочь. А империалисты они или нет, решать не мне. Меня спасли конкретные люди: Оми, Рини, Кром, Нэш, Моррис и другие. Перед ними я чувствую себя обязанным, так уж меня учили – помогать тому, кто помог тебе.

Так вот, воюют аратанцы с аварцами давно, с переменным успехом. Аварцы покрывают пиратов, которые грабят корабли в космосе, воруют людей с планет и продают в рабство, которое у них официально разрешено. Рабам вешают специальные ошейники, которые взрываются, если раб захочет убежать. В мозг рабам вживляют устройство, которое полностью подавляет волю заставляет выполнять любые команды. Сейчас случилось так, что во время боя они и их противник как-то переместились сюда к нам, в нашу Солнечную систему. Корабли противника были уничтожены, все кто там находился – погибли. Аратанский крейсер тоже получил повреждения – дорогу обратно они не осилят. Они думали, что уже здесь и останутся, но обнаружили на Луне базу своих противников-работорговцев. Захватить базу или корабль они не смогут – мало их, вот и просят нашей помощи для захвата.

– Складно рассказываешь, только проверить никак, – опять встрял в разговор комиссар.

– Почему же никак? Челнок – вот он, медицинские капсулы, в которых лечили вас – тоже все видели, даже пользовались. До крейсера, который за Сатурном, пять часов лета. Не вижу проблем, почему нельзя верить…

– Слишком уж они хорошие получаются. – Опять начал комиссар. – А может наоборот, это работорговцы? И хотят нас, честных коммунистов, заставить воевать с хорошими?

– Ты думаешь, работорговцы с тобой разговаривали бы? Контролирующие устройства ставятся в таких же капсулах – вышел бы уже рабом, даже не понимая этого. Так нет, с тобой возятся, вылечили бесплатно, хоть работа такой капсулы дорогого стоит.

– Хорош с ним, Коля, разговаривать, – опять вмешался Петрович. – Ты лучше скажи, как мы, простая пехота, помочь можем там, в космосе.

– Ваша помощь будет заключаться в штурме базы работорговцев. Вас туда доставят на челноке. Вам нужно будет просто захватить базы – именно то, чему вас учили.

– Учили, как же, – устало сказал майор. – Третий месяц отступаем… А я предупреждал, писал рапорта, докладные в округ – все без толку… После финской я много об чем думал, но даже в самых страшных снах такого не видел… А ты говоришь – захватить…

– Мы с Кромом говорили об этом. Вы уже не обижайтесь, но он очень невысокого мнения о вашей выучке. Мы договорились, что он и его люди будут учить ваших людей, а учиться мы будем прямо здесь – бить немцев, освобождать наших. Нам еще люди нужны, человек двести-триста набрать и обучить надо. Так что, если готовы учиться воевать, то нам по пути. Если же нет – то их медики сотрут воспоминания за последний день и решайте сами, что и как делать.

– А они и это могут?

– Говорят что да, я не проверял. Ну так что, славяне? Что решили?

– Ну, с пехотой все понятно, а нам с артиллеристом чем заняться? – спросил лейтенант-танкист, который вместе с майором, комиссаром и старшиной артиллеристом вышел из капсулы только недавно. – Мне танк дадите или винтовкой махать заставите?

– Если захочешь – будет тебе танк. Правда не знаю, как он называется точно, но на крейсере видел что-то такое, явно тяжелое, спросишь потом у Крома. Кстати, капитан просил меня передать: когда мы выполним свою часть уговора, у каждого будет выбор – вернуться на Землю или лететь с ними. Хорошие бойцы у них на вес золота.

– Вот, уже подкупать начали. – попытался опять завестись комиссар, но его опять грубо заткнул Петрович:

– Да успокоишься ты наконец? Дойдет до тебя очередь – будешь говорить, а пока мы слушаем Николая. Продолжай, Коля.

– Да я, собственно, закончил об основном. Давайте продолжим знакомство, а то я пока только Петровича и Катю знаю, а об остальных – ничего. Товарищ майор?

– Хорошо. Зовут меня Антон Иванович Старовойтенко, майор, родился в одна тысяча девять сот седьмом году в Черниговской губернии. Сами понимаете, революцию и гражданскую пропустил по молодости лет, в РККА с 1925 года, понравилось, остался. Воевал в Испании, в Финляндии. Был, значит, уже три раза ранен, насколько я понял, в последний раз уже не выбрался. Спасибо сказать надо бы… Простите, отвлекся. Так вот, учиться воевать и защищать Родину я готов. И помощь посильную оказать считаю себя обязанным, тем более, если в процессе учения немцев уничтожать будем. Так что я только за. Танкист.

– Лейтенант Михайлов, Игорь Валериевич, командир танка. В РККА с тридцать девятого, повоевать даже толком не довелось – нас кинули в атаку, а там их противотанковая артиллерия. Глупо как получилось, первый бой… Помню взрыв и все, уже здесь, крышка открывается…

– Вы тяжело ранены были и контужены в придачу, – сказала Катерина.

– Вот и о том же, глупо. В первом бою так подставиться…

– Ты, Игорь, жив остался, в отличии от многих других, – тихо сказал Петрович. – У тебя теперь есть серьезный повод выжить и победить. Поверь мне, старому солдату, это уже третья моя война будет. Воевать нам еще долго придется, малой кровью здесь не обойдется. Каждый боец на счету будет, тем более ученый, злее будешь. Не зря ведь говорят – за битого, двух небитых дают.

– Так то оно так, да все одно обидно..

– Переживешь, обиду-то… Артиллерия, тебе слово, – сказал Петрович.

– Старший сержант Затыкин, Иван Иванович. Наводчик, 20-й легко-артиллерийский полк 17-й Горьковской Краснознаменной стрелковой дивизии. В рядах РККА с 1938 года, участвовал в зимней войне. На этой войне с 24го июня, 5 августа поступил приказ перекрыть шоссе. Окопались, замаскировали свои орудия – два всего осталось из двадцати, которые в дивизии были перед войной. Танки пошли, стреляли, пару танков подбили. Дальше не помню, очнулся уже здесь.

– С чем воевал?

– 76мм дивизионная пушка Ф-22-УСВ. Только где она теперь…

– Ничего, Ваня, это как раз не сложно. Мы пока по лесам пробирались – такого насмотрелись. Пушки, танки, машины целыми брошены. Только заправь и воюй дальше. И машины со снарядами видел, правда те или другие не скажу, не понимаю в этом. Так что найдем мы тебе пушечку и не одну.

– Вот это дело, – повеселел Иван. – А я уж расстараюсь, тогда, чтоб земля им пухом не казалась…

– Эт по-нашенски, – сказал Петрович. – Теперь твоя очередь, комиссар, душу облегчить…

– Норштейн Иван Самойлович, батальонный комиссар. Член ВКП(б) с 1932 года, направлен в действующую армию согласно постановлению ЦК ВКП(б) “Об отборе коммунистов для усиления партийно-политического влияния в полках” от 27 июня 1941 года. Перед этим был парторгом на заводе. Считаю ошибочным и политически неблагонадежным ваше общение с империалистами. Поэтому, властью, данной мне партией и правительством, приказываю захватить этот аппарат и доставить его в Москву.

– Норштейн, в своем ли ты уме? – спросил Петрович. – Ты совсем уже с головой не дружишь? Даже если бы мы согласились, как ты себе это представляешь? Это как минимум предательство людей, которые сделали нам добро. Тебе кстати тоже.

– А я плевал на империалистов и обещаний им никаких не давал. Нас больше, перебьем лишних – они даже за нами не следят, а девку заставим лететь куда скажем – с пистолетом у виска не повыделывается…

– Г@вном ты был, Норштейн, г@вном и помрешь, – подвел итог Петрович. – Гнида ты, партию только позоришь…

– Что? Да я тебя… – взревел комиссар и вскочил, пытаясь вытащить пистолет. Тихое жужжание и Норштейн упал как подкошенный, не успев даже расстегнуть кобуру. Народ не успел даже оглядеться, а с окраины полянки к ним уже шел Кром.

– Какие-то проблемы? – спросил он подойдя. – Мне показалось, что он пытался достать оружие.

– Да, г@внюком оказался, права качать надумал, – ответил за всех майор. – А чем вы его?

– Это парализатор, вырубает минут на двадцать. Голова немного по болит, а так полностью безвреден. И что с ним делать думаете?

– Понимаешь, Кром, не годится он нам, а отпускать его не хочется – узнал много.

– Никаких проблем не вижу. Сотрем последние сутки из воспоминаний и высадим на опушке – пусть дальше делает что хочет.

– Это был бы самый лучший вариант, не убивать же его, хоть и хочется…

– Сейчас подойдет Моррис и моими бойцами – заберут его. Есть какие-то пожелания? Оружие давать и какое? Он там себе автомат и пистолет подбирал…

– Пистолета хватит, – вмешался Петрович. – Не чего оружием сорить – найдем для автомата владельца получше, понадежнее

– Это точно, – согласились остальные. – Пусть идет себе, Бог ему судья, итак вылечили

В это время подошли бойцы Крома и, подхватив безвольное тело комиссара, потащили его в сторону челнока.

– Если что, я на челноке, – сказал Кром. – Буду нужен, махнете рукой, бойцы меня вызовут.

– Хорошо, Кром, спасибо.

Подождав, пока Кром удалится, Николай обратился к остальным:

– Надеюсь, возражений по поводу Норштейна ни у кого не было?

– Нет, – обведя всех взглядом ответил майор. – Не люблю таких, ничего святого у них нет. Готовы родных маму с папой под монастырь подвести во имя идеи…Ладно, забыли о нем. Давайте продолжим, на чем мы остановились? Кто следующий?

– Наверное я, – сказал Катя. – Зовут меня Екатерина Остапчук, из Минска, закончила первый курс мединститута. В действующей армии с двадцать пятого июня, а дальше вы знаете..

– Хорошо, – сказал майор. – Давайте дальше

– Иван Кузнецов, русский, беспартийный. Красноармеец 278-го стрелкового полка.

– Иван Соломонович Бляхер, сапож.. Красноармеец 278-го стрелкового полка, – невысокий боец с ярко выраженными чертами лица, выдающими принадлежность к еврейской национальности

– Вано Гингилава, 278-й стрелковый полк, красноармеец.

– Акрам Азанчеев, 271-й стрелковый полк, красноармеец.

– Степан Брыль, 278-й стрелковый полк, красноармеец.

– Васыль Хмара, 271-й стрелковый полк, красноармеец.

– Зиновий Ляшковский, 271-й стрелковый полк, красноармеец.

– Максим Кречетов, 102-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион, заряжающий, красноармеец.

– Леонид Иванцов, 102-й ОИПТД, наводчик, красноармеец.

– Константин Иванов, сапер, 114-й саперный батальон, красноармеец

– Иван Коломиец, водитель, красноармеец.

– Степан Непыйвода, красноармеец 278-го стрелкового полка

– Александр Волков, 271й стрелковый полк, младший сержант, командир отделения

– Афанасий Петрович Самусь, 278-й полк, ефрейтор. В империалистическую был пластуном.

– НУ что ж, дальнейшее знакомство будет уже по ходу совместной работы. – подвел итог майор, который по мере представления бойцов, делал какие-то заметки огрызком карандаша в небольшом блокнотике. – Хоть нас мало и воинские специальности у нас разные, но бить врага нам это не помешает. Найдем применение всем талантам и умениям. А сейчас я предлагаю обсудить наши дальнейшие планы: как действуем, что выполняем в первую очередь, что во вторую и так дальше. Кто первый?

– Давайте я начну, – сказал Николай, – так как вроде как с меня все и началось. Возражений нет? Предлагаю начать с оборудования склада и базы: разгрузим челнок, построим нормальные землянки, так как людей должно быть много, на челноке все не поместятся, да и особо светить им не хотелось бы – мало ли…

– Согласен, – сказал майор, – тем более, что челнок не всегда будет здесь находиться, а иметь запас оружия и боеприпасы под боком очень даже хорошо.

– Дальше, по набору новых людей. Мы тут уже прикидывали что к чему. Можно начать освобождать пленных, нападая поначалу на небольшие колонны и потихоньку усиливаясь. А можно поступить по другому: Катя, как происходит отправка тяжелораненых из медсанбата в госпиталь?

– Если по правилам, то приезжает транспорт с сопровождающим, предъявляют документы, грузят раненых, забирают сопроводительные документы и увозят их с собой. Но в последнее время у нас, например, мы сами были готовы отправить тяжелых на любом транспорте, лишь бы их доставили в госпиталь.