Текст книги "Дело о Темном Властелине (СИ)"
Автор книги: Артем Комаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
ГЛАВА Двадцать третья неделя
«Туман, туманище по миру стелется, туман-туманище, как молоко. А ты ушла с другим, а мне не верится…»
Не из этой Империи песенка, да и не в туман она ушла. До Грина побежала, чтоб удостовериться, что с девочкой все нормально. Ну я милостиво отпустил, типа обиделся, надулся и в сторожке остался. А сам за ней следом, а то вдруг кто дорогой обидит.
Комната все та же и окно открыто. Подкова пролетела мимо, был к ней готов. А вот ко второй, третьей, четвёртой и пятой – не особо. Когда женщина в ярости, с ней лучше не связываться. Был бы организм послабей, точно бы шею свернул. А так поднялся с земли, отряхнулся и, как положено, через дверь вошёл в таверну.
Грин женщину себе в помощницы взял, девочку на учёбу записали (лучше бы на жертву пошла, милосерднее), Лу заявила, что хочет отдохнуть пару дней от всех и закрылась в комнате. Нет бы чем-то полезным или интересным занималась, ну или запрещенным, а она просто с книжками в обнимку два дня лежала. Не понять этих женщин, меня-то обнимать куда приятней.
Только рассвело, она уже с вещами ждёт.
– Сразу к болотам пойдём.
– А туман?
– Говорят, за ними полно тумана.
– Это хорошо.
– Ничего хорошего.
– Ты просто была в нем без меня.
Забрал вещи, окинул взглядом проводника. Так, а мои подарки все забыла, ванну приняла и на столике оставила все следилки, вот и дари украшения.
Забрал вещи, пусть налегке идёт. Очередная попутная телега, несколько часов тряски, потом небольшая деревня, в виде исключения с ярко-синими стенами и красными заборчиками, значит, не везде обязательна побелка. Переночевали у разных хозяев. Утром Лу уже сидела на крыльце, потешил себя мыслью, что соскучилась.
За два дня пути ничего примечательного не случилось. Поля как поля, лес как лес, и вот мы опять в сторожке, где запасливый Мирт оставил кучу невкусного печенья, какие-то банки со странного цвета содержимым, соленой рыбой и неким подобием конфет.
Лу разлеглась на соломенном тюфяке и делала вид, что спит, не знай я её столько недель, поверил бы.
– Лу, а что тебе Властелин плохого сделал?
– Ничего.
– Тогда зачем?
– Деньги, любопытство, скука. Выбирай причину, что нравится.
– Со мной почему была?
– Любопытство.
– И все?
– Да. Не мешай спать, ближайшие три дня ночлег не предвидится.
– Я могу и на земле спать, это ты у нас неженка.
– Там нет земли, только мерзкая холодная жижа.
– Это мне нравится.
Ей придётся воспользоваться моей помощью, я её благородно предложу, она будет благодарна, от благодарности до симпатии недалеко, а там и до постели.
– Лу, когда дело закроем, со мной в совет вернёшься, дом у меня большой, места хватит.
В ответ тишина, или спит уже, или в счастье своё не верит. Ничего, вот заживем, возвращаюсь я с очередного дела, а она меня встречает….
– Могла и без воды будить, – бурчал я с утра после ледяной побудки.
– К обеду у болот должны быть. Пошли.
Ладно, на мне одежда высохнет, не стану её своим красивым телом смущать.
Болото – вид его меня порадовал, все как надо, чахлые деревья, чёрные от старости, грязная жижа, булькающая то здесь, то там, и запах, о, какой запах. Лу не выдержала, тряпкой завязалась.
– Тут глюканиус цветет, единственное место, где ещё остался, его запах вызывает видения, начну вести себя странно, значит, действует цветочек.
Привязал её к себе, по мне она всегда ведёт себя странно, вдруг не отличу и она в болоте сгинет.
А болото просто огромное, почти три дня через него пробирались, Лу всю дорогу молчала и ни одной корягой меня стукнуть не пыталась, действует цветочек, ничего, вон и твердая земля уже, скоро в себя придёт. Можно было и быстро, за пару минут его пройти, перепрыгнуть и все, но тогда бы столько чудесных моментов пропустил, когда бы я её к себе бы поприжимал, из жижи вытягивая, а как она за мою руку держалась, ох и хваткая. При таком раскладе болото маловато, я бы так под ручку с Лу гулял и гулял.
Опять мрачный лес. Сглупил, сначала плащ её высушил, вот и сидит в него, закутавшись, ждёт, когда остальное высушу. Небольшой костерок, чая ей захотелось, так тяжко вздохнула о невозможности, что нагрел в ладонях воду, родник был чист, что удивительно для такого места. Она в воду каких-то трав и ягод накидала, и не боится же подножного корма.
Можно было и чашку сделать, но куда приятней, когда её ладони к моим прикасаются.
– Тебе отдохнуть надо.
– И тебе.
– Я не устаю. А тебе поспать бы не мешало.
Собрал хвои, накрыл плащами, пусть хоть некое подобие матраса будет. Лу уснула сразу, умаялась за столько дней, она всего лишь человек. Двести лет так мало.
– Я придумаю что-нибудь, Лу, обязательно.
– Пора?
– Можешь ещё поспать, спешить некуда.
– Есть куда. К вечеру на хуторок выйдем. Там сыр, какой же там сыр.
– Стоп, это тот, что Мирт нахваливал?
– Ага.
– Так сюда любой добраться может?
– Конкретно сюда?
– Да.
– Нет, дураков таких нет – через болото лезть. Так что тут почти девственной лес, вот через вал переберемся, там уже хоженные земли.
– И как туда попадают?
– Через перевалы.
– И почему мы так не пошли?
– Так это три недели пути, а так всего три дня, да и меньше ответвлений на пути, а то так до зимы с тобой прогуляю.
– Сколько надо, столько гулять и будем!
– Не, я только на полгода контракт подписывала, дальше сам пойдёшь.
Ну, что я могу сказать, сыр неплох, проводник лох, проглядел в договоре пункт о продлении срока, только оплата втройне, ничего, Совет не обеднеет.
ГЛАВА Двадцать четвёртая неделя
Вот и туман. Он настиг нас на перевале, плотный, серый, знакомый. Могу поклясться, что его запах мне знаком, все тот же пряный, что и в детстве.
– Ты не видишь дорогу, тебе лучше держаться меня.
– Привяжешь?
– На себе понесу, так надежней.
Да и мне приятней.
– А шея выдержит?
– Сомневаешься?
Подхватил, усадил, как когда-то давно сестру катал.
– Держись.
– За уши?
– Можешь и за них.
Не оторвешь, надёжно приделаны. Мне их как-то Тёмный Властелин нуль-пять-тринадцать пытался открутить, не получилось, а у него силы было побольше, чем у моей косули.
– Как тебя зовут-то по-настоящему? – решил я все же спросить после трёх часов приятнейшей прогулки в тумане. Когда бы я ещё её ноги со всем правом поглаживал.
– Сам же Лу нарёк.
– А на самом деле? Не Бродяга же.
– Надо было слушать, когда хотела говорить. А теперь поздно. Да и по поверьям этой стороны чужакам лучше имя не говорить, ещё сущность украдут.
– Вредничаешь. Ладно, узнаю, выведаю. Вот мы когда в Совет вернёмся…
– Мы?
– Мы. Или ты думаешь, я тебя здесь оставлю? Мне ты дома нужна. Ключи тебе от дома выдам. Он у меня и так знает кого впускать, кого нет. Но тебе с ключами привычней, надо про твой менталитет помнить.
– Хороший дом. Как тебе надоем, так он меня выплюнет.
– Не выплюнет.
– Сожрет?
– Не сожрет и не выплюнет. Не то говорю. Не надоешь ты мне.
– Не успею. Ты сколько живёшь? Вот, никуда не спешишь. Пока будешь очередного Властелина ловить, я от старости и умру. Не. Никуда я с тобой не пойду. К Властелину доведу и прости-прощай.
– Это ты, не подумав, говоришь, а ты подумай и сама поймёшь, что вместе нам хорошо будет.
– Мне и здесь неплохо, куда хочу – туда иду, с кем хочу, с тем и дружу.
– Лу, тут обрывы вокруг, вдруг разозлюсь и уроню ненароком.
– Я крепко держусь. Да и нет здесь обрывов. Спуск в равнину давно пройден, а дальше тропка ровная, так что можешь не делать вид, что по камням идёшь.
– Откуда знаешь, тебе ж не видно ничего.
– Так тут не всегда туман, когда была в прошлый раз – его не было, цветы синие цвели, красота.
– Тогда зачем согласилась?
– А когда б я ещё на самом Мече Справедливости верхом покатались, а? Ещё и с подогревом.
Ну да, дал тепла немного, чтоб в сырости не зябла. Расхохотался.
– И после этого ты ещё и споришь, что нам вместе плохо будет? Да ты ж мне как смерть близка.
– Ещё пару часов пути, и дом погодника. На землю опусти.
– Катайся, Лу, катайся. Хотя, знаю и другие варианты, когда ты на мне верхом будешь.
– Ох, и какие же варианты?
За посланный образ получил пятками в ребра. Значит, понравилась картинка.
Туман постепенно рассеивался, долина открывалась взгляду, зеленая с яркими синими пятнами цветов, река лентой рассекала ее. Небольшой дом вдалеке.
– Нашла осла, Бродяга?
– Ага, ездовой, везет добровольно и куда укажу.
И что это за старикан?
– Лучше бы мужа себе нашла.
– Пока только в любовники напрашивается.
– И что не берешь?
– Осел нужней. Как погодка в горах?
– Лавин не предвидится. Опять на ту сторону собралась?
– Отвести попросили.
– Может, ты нас уже представишь друг другу?
– Ой, где мои манеры, это меч – голова с плеч, а это погодник – природе угодник.
– Так это ваш дом виднеется?
– Мой.
– Много в долине людей?
– Мало, я один и иногда наемники ходят.
– А зачем вам цепь? – продолжал я опрос малочисленного населения этой долины.
– Чтоб молнией не убило.
– А бывали случаи?
– Говорят, бывало, вот в прежние времена неправильно погоду предсказал и ничего, ну подумаешь, урожай смыло, а потом стало туго – неправильно предсказал, так молнию получай, вот и стали оберег носить.
– И помогает?
– А как же. Жив же.
– А молния била?
– Два раза, почти в глаза.
– Темный Властелин наказал?
– Не, по глупости. Раньше как говорили, сверкнуло в небе – беги под дерево, вот там меня и нашла змея сверкающая, а сейчас ученые пишут, что нельзя под деревом хорониться, да и металл с собой лучше не брать. Я бы и рад не брать, но привычка, столько лет она со мной.
– И хорошо погоду предсказываете?
– С годами все лучше – правое колено болит к дождю, левое – к дождю с градом, левый локоть ломит – метель, правый – буран, хорошая погода – пятки чешутся. Я так скажу, что в нашу профессию надо уходить чем позже, тем лучше.
– Переночевать пустишь? – вмешалась Лу со своими прозаическими вопросами, весь настрой на откровенность старику порушила. Тот суетливо начал нас к себе зазывать, сыром соблазнять да хлеб обещать.
Хорошо – лежишь, звездами любуешься, Лу под боком спит, а может ну его, Властелина этого, позже дойду, что зря время терять и так его немного. Вот приходим мы домой, я ее сразу в слезы дракона окуну, чтоб точно двести лет у нас было, потом возвращаюсь с расследования, а она меня встречает. Не, не так, беру я отпуск и все двести лет рядом. Вот, это точно лучше…
– Бродяга, может на пару недель со мной останешься, пожалей старика?
– Я тебя и так жалею. Через месяц к тебе практиканты прибудут, уму-разуму учиться, умаешься, устанешь, что я раньше времени у тебя буду силы отнимать.
– Ой, про них-то и запамятовал. Это ж сколько они мне волос конских изведут, ироды безрукие. А у меня запасу нет.
– В кладовке, на прежнем месте, новые, в этот раз даже рыжие есть.
– Да жаль на них приборы изводить, безмозглые они.
– Так кто ж кроме тебя научит, Милигран, а?
– Словно других нет.
– Есть, но ты же лучший. Твои колени на вес золота.
– Бродяга, Меч твой, что голову с плеч, он же за Властелином?
– За ним, за Иродом проклятущим.
– Ты когда его доведешь до дверей, сама беги оттуда, мужики дерутся, баба не лезет. Еще неизвестно, кто победит, что зря на себя гнев Властелина вызывать.
– Учту.
«Что значит неизвестно кто? Ясно кто, тут даже не может быть сомнений. Но насчет нахождения подальше Лу согласен. Значит, дорогу показывает, и я ее обратно провожаю до погодника, потом возвращаюсь и разбираюсь с Темным Властелином».
– Опять подслушивает.
– Осел возить должен, а не подслушивать, – сказал Милигран, это он меня, что ль ослом назвал?
– Утро доброе, что вы тут за осла поминаете все время?
– Да, что Бродяга привела.
– Так она, кроме меня, никого не привела.
– Сам ответил на свой вопрос, – вставила Лу.
Угрожающе сдвинул брови.
– О, сейчас начнется демонстрация силы. Милигран, мы пойдем, пока он дом не разнес.
– У него плохо с чувством юмора, Бродяга.
– С остальным тоже не очень.
– Что?!
– Ничего. Танцевать не умеет, музыку не любит, театр ненавидит. Пока, погодник.
И как побежала, и правильно, я ж, пока в запале, могу и сжечь ненароком.
Вещи взял и пошел следом.
– Замерзнешь, – запахнул её плащ надежней, ещё и в свой закутал. Мне мороз ничего не сделает.
– И почему мы полезли через горы, а не пошли по указателями "К Властелину"?
– Знаю я эти указатели, ловушки это.
– Но ты же к ним готов.
– Готов, а вот что ты их выдержишь, не уверен.
– Да я их как-то и не заметила в прошлый раз.
– Ты там была?
– Была. Туннель для тебя низковат, а для меня в самый раз, освещение есть, прохладно, но терпимо и безопасней.
– И что мы тогда в горы полезли?
– Ты настоял. Хотя вид на долину открывается красивый. Умела бы рисовать, запечатлила.
– Могу научить.
– Да?
– Да, вот вернёмся домой, выдам тебе мольберт и краски и буду учить.
Сам то я уже с десяток веков не малевал, но это детали, главное, чтоб со мной пошла, а там все хорошо будет.
– Вернёшься, посылкой отправь Грину, он мне передаст.
– Ты со мной пойдёшь!
– Нет!
Ногой можно было и не топать. Но не сдержался. Лавина, что погребла нас под тоннами снега, стала самой страшной за всю историю наблюдений.
– Бу, Му, Ду, Ко, Сво, ГАД!
Воздуха мало, а она еще орать умудряется. Нет бы поблагодарить, что ее собой закрыл, такой удар выдержал. И какое имеет значение, что я его и организовал. Сейчас укреплю окружающий снег, чтоб не рухнул, пока откапываться буду, в откапывании у меня опыт богатый. Вот семь-тринадцать считал, что в зыбучих песках помру, ничего, откопался, ему еще и ухо за такое выходку пришлось отрезать, так и рисует теперь себя на портретах без уха. Или вот десять-десять как раз меня снежной лавиной запугивал, сам потом в глубокой заморозке оказался в наказание, его триста лет назад разрешили разморозить, так теперь он не любит виски со льдом, да и прочие прохладительные напитки.
Под снегом тепло, так что вопли Лу, что околеет, не имеют под собой никакого основания. А вот что она проклинает тот день, когда встретила вислоухого осла в черном, никакого отношения ко мне точно не имеет. С моим опытом да сноровкой, да криками Лу, откопался быстро, пришлось Лу на веревке поднимать, не захотела она десять метров вверх ползти, лень на нее иногда нападает, то в таверне к лавке прилипла, теперь лезть отказывается. И что ее так наверх тянуло, тут ветер, потемнело и еще вверх идти и идти.
– Уууууу.
– Вот, я говорил, что не надо вылезать.
– Ууууууу.
– Ветер завывает, и ты еще.
– Ууууууу.
– Лу, прекращай из себя призрака строить, вставай, пошли. Эй, ты чего?
– Нога. Кто-то слишком активно на меня прыгнул.
– И чего раньше молчала? – недовольно бубнил я, осматривая повреждения.
– Не болела, а сейчас, ууууууу.
Ничего страшного, вывих, растяжение, синяки и возможность нести ее на руках. Меня вот все устроило. Кость вправил, она так в благодарность в волосы вцепилась, что чуть не полысел местами. Поупиралась для вида, полчаса ковыляла за мной, постанывая. С раздражением на лице и, думаю, с трепетом в сердце согласилась на мое предложение донести. На привале продолжил излечение, вот моя мама бы сразу её вылечила, а я как-то обычно калечу. Давно не упражнялся. Но вроде получилось, боль ушла, связки целы… и Лу идет впереди. Не надо было лечить, не надо.
Красота какая, Лу на краю обрыва, любуется видом, легкая поволока облаков вокруг, башни виднеются вдали. Башни? Отодвинул Лу от обрыва и сам стал вглядываться. Все как положено, по канонам – Черный замок с остроконечными башнями, ров, подъемный мост через него, подозрительно опущенный, какое-то двухэтажное здание слишком светлое, ухоженные дорожки ко всем постройкам, колючие кусты роз с огромными шипами, церберов не видать, но, значит, пострашней зверюшки ожидают. Лу только верну обратно и тогда можно идти, знакомиться с Темным Властелином.
– Ты куда?
– Дорожка тут вполне сносная. Часа через два на плато будем.
– Я буду, а ты тебе сейчас обратно отведу, а то еще ненароком зацепит.
– По контракту довести должна, иначе денег не увижу.
– Увидишь, а если надо, сам тебе заплачу. Только иди в безопасное место.
– Сам туда иди.
"Вот упрямая ослица". Пусть так хоть позади меня идет. Меч впереди, к любым опасностям готов.
– Ноги вытирай.
И тут дурацкий коврик с надписью.
Ладно, с меня не убудет.
Мост добротный, не обрушился. Сетка металлическая нас с высоты не накрыла, камнями не закидали, маслом не поливали. Даже ворота не захлопнулись, когда во двор вошли.
– Что-то долго ты в этот раз гуляла, я уже испереживалась вся.
Женщина с половником наперевес явно не ко мне обращалась.
– Да попутчик вот медленный попался. То на лавке сидит, то в стогу лежит.
– Проголодась небось?
– Твой туманный супчик на всю округу парил.
– Руки мыть и за стол.
– Пририна, не суетись, гостя отпустить надо, сейчас он мне быстро голову отрубит и тогда уже можно и обедать.
Половник выпрямил, нельзя такую знатную стряпуху без орудия труда оставлять. Интересно, это повариха Лу по голове бить научила или та у Лу нахваталась? Туманный супец наивкуснейший, последний раз я его в юности ел, лет так пять тысяч назад. А теперь можно и поговорить, свет свечей располагал к разговору.
– И что Меч, каков приговор?
– А ты какой ждешь?
– Так все ж понятно, ненависть есть, страх есть, угнетение есть, что тебе для уничтожения еще надо-то?
– Ненависть есть, застарелая, по привычке, передаваемая по наследству. Да и страх есть, родовой, фресковый. Ты когда последний раз им являлась? Лет двести назад?
– Двести пятьдесят. Так сам знаешь, церемониальный костюм, дань векам, традиции, шипы, шлемы, рокочущий бас и прочие радости, с ним связанные.
– Так одна явилась, без войска.
– А зачем?
– Чтоб правильно все было, как надо, как они себе это представляли. Угнетение есть, только отними его у угнетенных, так глотку за него перегрызут.
– Не тяни уже, приводи приговор в исполнение, и так много времени с тобой, гуляя, потеряла.
– А что еще насобирал, узнать не хочешь?
– Не особо. Я ж не слушаю не хвалу, не хулу.
– А как же благодарность за дела твои?
– Сколько Властелинов в ожидании благодарности озверели, ты ж их и наказывал, а многих даже убивал. Поступаю как считаю нужным, а там, что хотят, то пусть и говорят, или вон в совет жалуются.
– А зря не слушаешь. Знала бы тогда, что и благодарность есть. Женщины молятся, чтоб так все и было, войны нет, голода нет, за детей спокойны, за мужей не переживают.
– Тебе по части женщин видней.
– Да и вот, к примеру, Грин уж как благодарен, даже прошение за тебя писать хочет. А знаешь почему?
– Нет.
– Что дочь его жива. Он мальчишкой просидел сутки в овраге рядом с сестрой, что раньше времени родилась, тогда их просто выкидывали и всего делов. Это сейчас спасают, и его дочу спасли.
– Это не я спасла, а лекари.
– Так ты ж могла их запретить.
– Могла, не могла, что хочу, то делаю. Голову рубить будешь?
– Нет, не за что тебе рубить, даже штраф за отсутствие регистрации не выпишешь
– Не выпишешь. Постоянная регистрация после пятисот лет владения положена, а пока могу и без нее властвовать. Но раз голову мне сегодня рубить не будут, могу поработать немного.
– Чем силу прятала?
– Ничем. У тебя особенность знать, где смерть тебе подобных, у меня – быть человеком. Правда, с тобой это очень болезненно оказалась, чуть не убил. Пририна, мне отвар в кабинет и печенек любимых, придется бумаги всю ночь разбирать.
– И мне все тоже самое туда же.
– Я с собой не звала.
– А мне твое приглашение и не нужно, могу в любой комнате находиться.
Сидит, бумаги разбирает, стопки большие, в основном все в топку, что-то на полку дальнюю, что-то в ящик ближний, на что-то сразу ответила, над чем-то задумалась.
У нас впереди вся вечность, может и повредничать немного. Или много. Время есть. Вот и письма от других Властелинов, золотые листы сверкают, кто-то весь из себя такой, только на золоте, хотя последнее время все меньше таких, не у всех золото на переписку есть. Что скрывать, в юности и у меня была таких пачка, когда я был глуп, спесив и наивен, верил в справедливость, ждал благодарности, потом наивность ушла, ожидания не оправдались, осталась работа, которую выполнял честно и со всем усердием. Может и стоило все это пройти, чтоб с ней встретиться.
Золотые листы отняли у нее много времени, она уже несколько раз их перечитала. Потом ее взгляд задержался на мне, о чем-то серьезном задумалась. Может ей мой совет нужен? Я готов его дать. Улыбнулся ей подбадривающе.
Она листы подмахнула и они исчезли, кто-то дождался ответ на свое послание, а может договор-купли очередной империи подписала.
Бух. Бух-бух. Странный звук, непривычный, давно я отвык от этих стуков в грудине.
– Вот теперь можно и познакомиться. Всевластья Погромовна, потомственный Темный Властелин, регистрационный номер двадцать-семнадцать.
– Понял уже. Залог вернулся.
Сердце, что прилагалось к помолвке. Бух-бух-бух. Вот стучит, аж в ушах отдается. Так это мои листочки подмахнула, подтвердив расторжение. Так я тот болван, что от нее отказался, опозорив. Вот и ответ в моих руках появился.
– Не буду мешать тебе свое призвание реализовывать.
– Почему сейчас? Три тысячи лет прошло. Да и последствия от разрыва.
– А что ж ты раньше о последствиях не думал? Отказать может невеста, тогда все честь по чести, а если отказался жених…
– То не будет у нее выбора, кроме победителя. Всего лишь приз она в турнире страшном. Так это всего лишь заветы древние, кто их соблюдает?
Вот и второе послание, что турнир назначен, все желающие могут получить Империю и прилагающуюся к ней хозяйку. Бесправная, бессловесная. И все из-за моего гонора безграничного, с годами обломанного. А ведь мог по-другому все решить, так не стал, о себе только думал, о себе.
– А что ж вы по заветам штрафуете, а? По семье соскучилась, давно не видела.
– Не мог тебя Погром Всевластьевич выгнать, не указ ему мнение окружающих.
– Так он и не выгонял. Две тысячи шестьсот пятьдесят семь штрафов заплатил по заветам выписанных, только вот две тысячи шестьсот пятьдесят восьмой в мои руки попал, так и узнала, что зря все эти годы из свадебного платья пыль выбивала. Да и поняла, почему гостей поток так резко уменьшился, только самые близкие, верные смели к запятнанным приезжать. А знаешь, кто штрафы по заветам-то выписывал?
– Я их просто утверждал, раз в год все сразу.
– Не читая, не вникая, не думая.
– Административка, не моя работа. Совместительство.
– Что ж, я твое обращение рассмотрела, внимательно изучила, свидетельские показания собрала и решила подтвердить. Теперь ты свободен, лучший Меч Справедливости.
Портал открылся, зияя темнотой.
– Это что такое?! – шумел Погром Всевластьевич.
– Папа!
Прижалась к отцу, ластится, соскучилась. На меня никто внимание не обращает.
– А этот что тут делает? Это он тебя заставил?
– Нет, ты же сам знаешь, заставить меня невозможно. Он тут как представитель Совета, жалобы рассматривал.
– Жалобы? Да я сейчас ему уши откручу!
Вот верю, что открутит, я бы за свою дочь не только уши бы пооткрутил. А главное за дело же.
– Пап, не трогай его, тебя еще в камере замуруют из-за нападения на должностное лицо, мама расстроится.
– Мама расстроится? Да она рыдает горючими слезами, уже два леса сгорело. Ничего, я сначала этому по шее надаю, а потом и победителю.
– Не вздумай!
– И вздумаю!
Что ж, понятно в кого упрямство у моей Лу Погромовны.
– Уже!
Да, последний бой будет с тестем. Главное, не изувечить, а то она меня точно не простит. А так хоть какой-то шанс на прощение через очень много веков есть. Заявка отправлена, я первый в списке. Не отдам никому! Моя!
