Текст книги "Олимпийское противостояние. Поколение победителей"

Автор книги: Арсений Замостьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

После Мюнхена и вплоть до Сеула-88 олимпийские успехи СССР не вызывали сомнений и тревог. А американцы были посрамлены и командой ГДР, которая дважды занимала на летних играх вторую позицию, а зимние даже выигрывала у СССР. Хонеккеровская пропаганда использовала спортивные победы куда более навязчиво, чем поздняя сусловская.

Еще Петр Великий создал яхт-клуб «Невский флот», в котором крепкие моряки занимались «экзерцированием» и соревновались в гребле. Дореволюционная традиция русской гребли прижилась и расцвела в СССР. Первый чемпионат страны провели сразу после Гражданской. Гребцы, мерно работающие веслами, стали характерным фоном парадной хроники крупного советского города. Гребцов-любителей среди студентов Москвы и Ленинграда оказалось не меньше, чем в Оксфорде и Кембридже.Великим атлетом сталинской эпохи был Александр Долгушин – непобедимый чемпион из московского клуба «Стрелка». Чемпион и рекордсмен СССР, он добровольцем ушел на фронт и погиб в бою в июне 1943-го. Уже в олимпийскую эпоху сильнейшими спортсменами мира были гребцы Юрий Тюкалов и Вячеслав Иванов – трехкратный олимпийский чемпион с прославленным девизом: «Никогда не опускать весла». Иванов был знаменит в гребле «лица не общим выраженьем». Когда говорят о солдафонстве советских спортсменов – «рабов системы», мы вспоминаем непреклонного Вячеслава Иванова, который, вопреки правилам гребли и физики, не горбился, а греб с прямой спиной, возвышаясь над соперниками.

Многим любителям спорта, живущим в разных странах, при воспоминаниях о советских олимпийцах в первую очередь приходят в голову наши гимнасты. Они начали доминировать с первых выступлений на международной арене, им не могли помешать ни отсутствие соревновательного опыта, ни строгость судей, только привыкавших к гимнастам из СССР. Оказалось, что атлеты в белых облегающих костюмах, сосредоточенно, с четкостью исполняющие сложнейшие элементы на брусьях, кольцах и коне – это глубоко советское явление, в котором талант сочетается с дисциплиной. Не случайно одним из самых известных соцреалистических живописных полотен шестидесятых стала работа Жилинского: «Гимнасты сборной СССР». Лыком в строку пошли и традиции отечественного цирка, акробатики. А девушки-гимнастки, увековеченные скульпторами и кинокамерами, были ключевым советским символом женственности. На дебютной Олимпиаде в Хельсинки советские гимнасты сорвали весь банк, выиграв и командное, и личное абсолютное первенство как среди женщин, так и среди мужчин. Первым советским абсолютным чемпионом Олимпийских игр стал в том 1952-м Виктор Иванович Чукарин. А во время войны, пройдя семнадцать немецких лагерей, включая Бухенвальд, военнопленный Чукарин весил чуть более сорока килограммов и было ему не до тренировок. Да, это был тот редчайший случай, когда словосочетание «спортивный подвиг» не является ни преувеличением, ни штампом. А ведь Чукарину в Хельсинки было уже за тридцать, ветеранский возраст для гимнаста. Но после той победы он стал еще и абсолютным чемпионом мира, а в 1956-м и вовсе вписал свое имя в историю спорта, вторично став абсолютным олимпийским чемпионом – в 35 лет. И, как писали тогдашние газеты, «ушел с помоста непобежденным». Семикратный олимпийский чемпион, освобожденный узник Бухенвальда…

«Гимнасты сборной СССР». Художник Д. Жилинский

Из специалистов по отдельным снарядам нельзя не вспомнить щеголеватого усача, кузнеца из Кировакана Альберта Азаряна. Он не знал поражений на кольцах, побеждая с наивысшими баллами и под овации публики. Сложные «кресты» на кольцах давались ему с такой легкостью, что поговаривали: «Азарян и уснуть может, застыв в своем кресте».

Младшим товарищем и преемником Чукарина был «железный» Борис Шахлин, ставший в Мельбурне, Риме и Мехико семикратным олимпийским чемпионом. Непобедимый «русский медведь» многоборья, он был виртуозом и в упражнениях на коне.Самой титулованной спортсменкой современной эры стала советская гимнастка Лариса Латынина. Рассказ об этой чемпионке тоже связан с Великой Отечественной. Погиб в Сталинграде Семен Андреевич Дирий – отец гимнастки. Ее олимпийские регалии – девять золотых, пять серебряных, четыре бронзовые медали. Причем дважды – в Мельбурне и Риме – Латынина стала абсолютной чемпионкой игр. «Мы не видели ничего прекраснее этого спектакля грации и гармонии», – сказал о ней Джанни Родари после римской Олимпиады. Пожалуй, особенно ей удавались вольные упражнения – жизнелюбивая красота захватывала трибуны. Золотую медаль в вольных Латынина завоевала и в Токио, в 64-м, когда ее уже называли «бабушкой советской гимнастики». Тайме писала об этой победе: «В этот момент она была не просто великолепной гимнасткой. Она была воплощением молодости, красоты и блеска». А потом Латынина стала тренером сборной СССР, в которой блистали Людмила Турищева и Ольга Корбут. Медальные достижения Латыниной до сих пор не превзойдены – она осталась советской спортивной легендой. И украшением Большой Легенды советского спорта.

Неразделенная любовь

В истории каждого народа находится местечко для мазохистских наклонностей. Советский народ практиковался в учении Захер-Мазоха через любовь к футболу. Наш болельщик максималистичен, он любит только победителей и привык к гегемонии советского спорта на Олимпиадах, на шахматных, хоккейных, волейбольных, баскетбольных чемпионатах. А вот любовь к футболу оказалась безответной: полстраны бредило этой игрой, а посредственные результаты рождали только самоедский юмор, пойманный Высоцким, который в песенке «Профессионалы» сопоставил успехи советских хоккеистов с неудачами мастеров кожаного мяча: «За вами слово, до встречи снова, /А футболисты – до лучших дней!». Вошли в фольклор и заявления бразильского короля футбола Пеле, который не только восхищался русскими «берьезками», но и сказанул: «Русские станут чемпионам мира по футболу не раньше, чем бразильцы выиграют хоккейный чемпионат». А еще, по легенде, Пеле сказал советским футболистам: «Вы прекрасно боретесь со своими недостатками. А мы, бразильцы, развиваем свои достоинства!».

До революции британская игра в мяч постепенно набирала популярность в России: особенно в столицах, на юге, в городах Украины… Энтузиасты футбола возобновили занятия вскоре после революции. В середине октября 1918 года было прохладно – хотя отсчет шел уже по новому стилю. Матч сборных Москвы и Петрограда, разумеется, состоялся. Крупную победу москвичей (9:1) знатоки объясняли тем, что многие невские футболисты прибыли на игру с фронта. Блеснул нападающий московского «Новогиреева» Павел Канунников.

А главное случилось 17 ноября 1935 года, на Первом Всесоюзном совещании стахановцев. Сталин сказал новым «знатным людям страны», в которой знатность определялась не происхождением или начальственным креслом, а трудовыми успехами: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее». Веселее? Значит, в многочисленных парках культуры и отдыха имени Горького будут продавать пиво, газировку, мороженое и нарзан, пирожки, пончики и пирожные. Значит, будут взлетать настоящие воздушные шарики и качели-лодочки, будет суматоха вокруг тиров и комнат смеха с силомерами. Молодые люди со значками ГТО будут прыгать с парашютом, а девушкам положено наряжаться к танцам, а то и сочинять частушки. И как же тут без игрового спорта, уже привлекшего массы болельщиков? Как же без футбола? Скоротечные соревнования городских сборных (Москва супротив Ленинграда, Тбилиси и Харькова) уже не утоляли намечавшейся футбольной горячки. «Жить стало лучше…» – и весной 1936-го провели первый чемпионат СССР среди клубных команд. Лигу составили из четырех лучших московских команд («Динамо», «Спартак», ЦДКА, «Локомотив»), двух ленинградских («Динамо» и «Красная заря») и киевского «Динамо». Осенью к ним присоединилось «Динамо» из Тбилиси. Лучшим бомбардиром первого чемпионата стал с шестью мячами московский динамовец Михаил Семичастный По окончании весеннего чемпионата команды тут же вступили в борьбу за Кубок СССР. Сам кубок уже ждал победителя. Председатель секции футбола А. Соколов купил в московском магазине старинную хрустальную крюшонницу Ювелиры поместили красавицу-вазу на серебряные ножки, увенчали ее роскошной крышкой с фигуркой футболиста и изобразили посредине кубка герб СССР. Кубок получился вполне гармоничный, он так и останется эстетическим воплощением советского футбола. А вот финал первого кубкового турнира оказался скандальным. Сыграв один матч, команда чемпионов СССР – московское «Динамо» – отправилась в заграничное турне, в Чехословакию. Перед турне спортивное начальство пообещало динамовцам место в финале кубка. Между тем, команды провели по шесть матчей – и до финала дошли динамовцы Тбилиси и московский «Локомотив».

Кубок СССР по футболу

28 августа, на стадионе «Динамо», 22 тысячи болельщиков стали свидетелями первого кубкового финала. Питомцы наркома Лазаря Кагановича [6] выиграли 2:0. Но диктор на весь стадион объявил, что теперь железнодорожников ждет финальный матч с московским «Динамо». Однако самый решительный и рисковый из сталинских соколов – герой Советского Союза Валерий Чкалов тут же на стадионе прочествовал футболистов: «Привет победителю в Кубке СССР – команде «Локомотива». В.Чкалов». На следующий день в газетах вышли разноречивые оценки, но вскоре кубок по справедливости присудили «Локомотиву».

А в московском «Металлурге», который тогда играл только на первенстве города, уже блистал форвард Григорий Федотов – парень из подмосковного ткацкого Глухова. Несколько лет назад глуховские мальчишки в бочонке копили по монетке на кожаный мяч. Среди них ажурной работой с мячом выделялся Григорий… В 1937-м «Металлург» уже играл в великолепной девятке чемпионата СССР. А в 1938 году жить стало совсем весело: чемпионат разыграли 26 команд из разных городов СССР. Федотов играл уже за ЦДКА.

Он отработал уникальные по точности и силе удары слету, которые эффектно исполнял прогнувшись. Гибкий, пластичный, он был непредсказуем для защитников противника – и зрителей удивлял каждую игру. Считалось феноменальным, что такой техники владения мячом достиг человек с сорок пятым размером обуви. Юрий Олеша приметил Федотова еще в «Металлурге», а про цдковский период написал: «Поражающий меня центрфорвард Григорий Федотов. Этот Федотов, действительно великолепный игрок, является сейчас сенсационной фигурой в Москве. О нем знают и говорят даже те, кто не ходит на футбол». Для болельщицкого бума именно такие сенсационные фигуры и нужны. Ас футбольной журналистики Лев Филатов написал о Федотове так, что под этими словами могли бы подписаться тысячи вдумчивых болельщиков: «Не хочется называть то, что он делал, служебными словами: дриблинг, финты, навес, прострел, удар. Тогда что-то исчезнет. Верно, все это он делал, но настолько по-своему, не заученно, а по-федотовски, что вроде бы он показывал всем, как еще можно играть в футбол. Все, чего касалась большая федотовская нога, выглядело совсем не так, как мы привыкли видеть. Сильно пущенный им мяч почему-то мягко и удобно снижался прямо под удар партнеру. Вратарь на месте, а мяч после прикосновения Федотова его таинственно огибает и ложится в сетку. Ему бы полагалось бежать влево – там свободно, а он режет угол, сближается с защитником и, будто не замечая его, прокидывает мяч вперед и продолжает бег, уклонившись от столкновения, и бьет, почти уже падая, в дальний угол. Мяч летит к нему, он склоняется почти до травы и бьет подъемом ноги в верхний угол. Федотов на поле – и ты глазеешь, очарованный, и за счетом матча не следишь, ждешь, когда же снова он встретится с мячом и что-то еще невиданное покажет…».

Григорий Иванович был капитаном славной команды лейтенантов – ЦДКА. После войны красноармейский клуб не имел права на серую игру. И Федотов с товарищами (в линии нападения с ним играли Бобров, Николаев, Гринин, Демин) творили на поле чудеса, став для многих болельщиков эталоном игры на многие годы. Тренировал армейцев мудрейший Борис Аркадьев, открывший Федотова еще в «Металлурге» – тренер-интеллигент, рассудительный и спокойный теоретик и практик футбольной науки побеждать.

Федотова ценили футбольные гурманы. «Этот виртуоз с лицом васнецовского Иванушки стал бы бесценным украшением для любой сильнейшей профессиональной команды мира», – писали о советском форварде французские газетчики. Первым в СССР Федотов забил 100 голов в чемпионатах – и поэтому символическому клубу бомбардиров, забивших больше ста мячей в официальных встречах, со дня основания в конце шестидесятых годов присвоили имя Григория Федотова. Никто иной как самый знаменитый болельщик СССР и гуру футбольной статистики Константин Есенин вел дела благородного клуба.

Премьер на поле, в жизни Григорий Иванович был человеком мягкосердечным, даже застенчивым. Он был рекордсменом не только по забитым мячам, но и по доброте. Возился с мальчишками, несмотря на славу, был исключительно стеснительным молодым человеком. Робел, когда предстояло поужинать в ресторане в компании актера Яншина; поглядывая на варенье, пил пустой чай в гостях у Старостиных… Когда Федотов уже был тренером родного ЦСКА (не главным и не старшим – упаси Бог! – просто тренером) в поездке по ГДР к команде присоединился торпедовский форвард Эдуард Стрельцов. Когда в Дрездене, на стадионе, обнаружилось, что Стрельцов забыл в гостинице плавки – Федотов с мальчишеской готовностью рванул в отель и вернулся на стадион с плавками для молодого форварда. Стрельцов смутился, а Григорий Иванович в простоте ответил: «Я, конечно, тоже поиграл в свое время, но не так, как ты…».

В 1958 году Григория Ивановича уговорили написать книгу воспоминаний, конечно, при участии журналиста. И привычные советские риторические фигуры в его исполнении оживали. Он так и остался парнем из Глухова, который не любил выпячивать себя, хотя чаще других оказывался в центре внимания, в ореоле восторга. «Нет врожденных футбольных талантов. Не верю в них. Глубоко убежден, что любой молодой человек может стать отличным мастером… если он будет внимательным и требовательным к себе, не станет зазнаваться при первых успехах, падать духом при неудачах». Сравните его кредо с откровениями Фила Эспозито – про них речь впереди.

Легендарный Григорий Федотов с сыном Володей, которой пойдет по стопам отца

Вместе с другими армейскими лейтенантами Григорий Федотов изумлял послевоенных болельщиков. Потом Федотов, как говаривали, «повесил бутсы на гвоздь», а Бобров перешел в команду Василия Сталина ВВС, но ЦДКА – ЦДСА с тренером Борисом Аркадьевым продолжал побеждать.

А в 1952-м году прославленную команду растоптали. Борис Аркадьев – первый тренер сборной СССР – повез на Олимпиаду в Хельсинки команду, в основном составе которой армейцев было только трое. Но отвечать за поражение посланцам Тито, югославам, в повторном матче пришлось именно армейцам. Бывший армеец Бобров, подчиняясь политическому максимализму эпохи, за ошибку в своей штрафной назвал защитника Башашкина «титовским прихвостнем». Команду ЦДСА расформировали – как оказалось, на два года. После эпохи противостояния армейцев и динамовцев начиналась эра московского «Спартака». В преддверии золотых лет «народной команды» спартаковец Симонян поставил рекорд результативности в чемпионатах СССР – 34 гола [7] . «И если сходу Симонян забил в ворота – мне кажется, что это сделал ты, мой Вася!..», – запела популярная Нина Дорда. В 1955 году Симоняна оттесняет на вторую позицию в списке «33 лучших» футболистов [8] страны восемнадцатилетний Эдуард Стрельцов [9] – не по годам крепкий, хитрый и пластичный, как лучшие латиноамериканцы, питомец завода «Фрезер» (там работали дед и отец футболиста), попавший в московское «Торпедо». В 1956 году, в далеком Мельбурне, советские футболисты во главе с Яшиным, Нетто и юным Стрельцовым (в финале его заменил опытный Симонян) стали олимпийскими чемпионами. То было многообещающее, лучшее время советского футбола. 21 августа 1955 года в Москву приехали чемпионы мира – сборная ФРГ. Москва не видала более принципиального матча: стадион в Петровском парке был переполнен фронтовиками и детьми войны. Они пришли смотреть, как «наши бьют немца». Когда после 52-й минуты чемпионы мира вели в счете 2:1, в воздухе было разлито такое напряжение ужаса и ненависти, что, казалось, над стадионом гудели «Мессершмидты». Все решил бешеный натиск советской команды во второй половине второго тайма. «Такому ураганному штурму мы не подвергались даже на чемпионате мира», – признался немецкий тренер Зепп Гербергер. Обратимся к отчету о матче: «Идет 72-я минута. Сальников проходит по правому краю и навешивает мяч над штрафной площадью. Паршин встречает мяч головой и посылает его в ворота. Однако Юсковяк (№ 2) в последний момент успевает отразить удар. Мяч отскакивает в сторону Ильина (№ 11), который сильным ударом направляет его в правый нижний угол ворот. Бросок Либриха не спасает положение. Советские футболисты забили третий гол – гол победы!». Ответный матч прошел через год, в сентябре 56-го, в Ганновере. И на своем поле чемпионы мира были побеждены – 2:1. Голы забили молодые бомбардиры московского «Торпедо» – Стрельцов и Иванов.

Победители чемпионов мира, олимпийские чемпионы… Но в футбольном мире Олимпиада – не самое престижное соревнование. В 1958 году советскую команду ждал Стокгольм – дебют на чемпионате мира. И болельщики, помнившие о счастливом стокгольмском дебюте на хоккейном чемпионате, верили в победу.

Но злой рок советского футбола не сходил на «нет». За несколько дней до скандинавского вояжа был дисквалифицирован лучший центрфорвард советской сборной – торпедовец

Эдуард Стрельцов, а вместе с ним и два спартаковца – Борис Татушин и Михаил Огоньков. Спортсменов обвиняли в изнасиловании… Лев Яшин вспоминал о тех событиях: «Мы готовились к первенству мира, а в этот момент трое тех, кого мы считали своими товарищами, устраивают где-то на даче ночную попойку, не берегут себя, попадают в какую-то темную историю и, в конце концов, наносят команде страшный удар – надо ли объяснять, что значит для команды потеря сразу трех ведущих игроков?». За год до этого Стрельцов уже был замечен в нарушении дисциплины. Влиятельнейший фельетонист Семен Нариньяни заклеймил «звездную болезнь» избалованного ранней славой «Эдика»: «Не с пеленок же Эдик такой плохой? Нет, не с пеленок. Всего три года назад Эдуард Стрельцов был чистым, честным пареньком. Он не курил, не пил. Краснел, если тренер делал ему замечание. И вдруг все переменилось. Эдик курит, пьет, дебоширит. Милый мальчик зазнался. Уже не тренер «Торпедо» дает ему указания, а он понукает тренера…«Я всего уже достиг, – хвастливо заявляет центр нападения, – все испытал, изведал. Я ел даже салат за 87рублей 50 копеек».

Что и говорить, многим звездам советского спорта сходили с рук молодецкие забавы, искони связанные с нарушениями режима. Но Стрельцов «попал под раздачу», нарвался на показательную порку. После дачного инцидента в «Комсомольской правде» выходит еще более суровый фельетон Фомичева и Шатуновского «Еще раз о звездной болезни», в котором Стрельцова, не дожидаясь суда, назвали уголовным преступником. Можно предположить, что реакция Хрущева на криминальные развлечения «золотой молодежи» была гневной: посадить и надолго. Устроить показательный процесс, чтобы не порочили моральный облик спортсменов-комсомольцев. У нас все равны перед законом – и никакого снисхождения к «звездам» не будет! 12 лет лагерей вместо чемпионатов мира. И, если бы не переворот 1964 года, если бы не отставка Хрущева – не видать Стрельцову возвращения в большой футбол, которое все-таки состоялось после досрочного освобождения, в годы бережного отношения к кадрам…

Сборная СССР по футболу – чемпион Олимпийских игр 1956 г.

А на чемпионате мира в Швеции сборная СССР попала в восьмерку сильнейших, но медалей не завоевала. И в будущем советские футболисты никогда не выиграют медалей мировых первенств. Лучшим результатом стало четвертое место в 1966-м. Остается только фантазировать, что в 1958 году, в Стокгольме, Стрельцов мог бы затмить юного Пеле… Он возвратился в футбол после лагерей погрузневшим, но не растерявшим футбольных талантов. Сначала Стрельцову дозволили играть за заводскую команду на первенство Москвы, и болельщики рвались на третьесортные матчи, чтобы посмотреть на гонимого героя. Потом ему разрешат играть за «Торпедо» и вернут в сборную. В легенду войдет хитрый «стрельцовский» пас пяткой. Дважды – в 67-м и 68-м – журналисты признают его лучшим футболистом СССР. Судьба Эдуарда Стрельцова – трагическая, непарадная. Народ жалеет и еще сильнее уважает проштрафившихся гениев, а уж тех, кого не сломили «сума, да тюрьма», в России любят преданно и страстно.

Был у советского футбола еще один звездный час, не без политического подтекста. Борьба с Америкой, а вместе с нею и со всеми буржуазными державами, после войны была неотразимо актуальной. Советские спортсмены начали принимать участие в международных соревнованиях аккурат с началом холодной войны и атомного шантажа.

Делом чести было показать наш футбол в стране родоначальников этой игры, придирчивых болельщиков британцев. Чемпионы СССР 1945 года московские динамовцы, усиленные армейцем Бобровым и ленинградцем-фронтовиком Архангельским, отправились на берега туманного осеннего Альбиона, биться с недавними союзниками по большой тройке. Британские клубы тоже были усилены лучшими игроками из других команд – так, представитель «Эвертона» Том Лаутон был самым опасным из форвардов «Челси» в матче с «Динамо». Матч с «Челси» получился героическим: москвичи проигрывали 0:2, Леонид Соловьев не забил пенальти, а Бобров не попал в пустые ворота с девяти метров. А в финале счет был 3:3. После матча английские журналисты спрашивали комментатора Вадима Синявского: «Сколько может стоить переход Боброва в «Челси»?». Синявский пожал плечами: «Он же человек, а люди не продаются…». Через много лет, 1 марта 1981 года, в Лондоне, после победы тбилисского «Динамо» над «Вэст Хэмом» 4:1, кто-то из британских чиновников протянул герою матча, Давиду Кипиани, пятифунтовую банкноту. Кипиани тут же размашисто расписался на банкноте: «С моим автографом она будет стоит раз в сто дороже!» – и отдал ее англичанину…

В сороковые рождались будущие штампы спортивных комментаторов и советские традиции – такие, как «Футбольный марш», написанный Блантером по просьбе Синявского – на белую зависть заядлого болельщика Шостаковича. Во время решающего матча ЦДКА с московским «Динамо» в 1948-м году Вадим Синявский на весь радиоэфир воскликнет: «Бобров – золотая нога!» – и, конечно, многие это запомнили и подхватили. Но звездным часом своей комментаторской судьбы он считал даже не репортаж из бункера плененного Паулюса в Сталинграде, а все тот же матч Динамо – Челси 13 ноября 1945-го. Феноменальным был комментарий другого матча британской серии – с лондонским «Арсеналом». В тот день на стадионе «Уайт Харт Лейн» о себе громогласно заявил лондонский туман. Вратарь «Арсенала» терял собственные ворота, удаленный английский игрок украдкой, в тумане, возвращался на поле, комментатор с трибуны не видел ни зги, но Синявскому хватило фантазии и эмоций для увлекательного репортажа. Во мгле динамовцы победили 4:3, а турне окончилось с общим счетом 19:9 в пользу москвичей. Иного в год Победы от них и не ждали, но встречали на родине как героев. И пересказывали байку про русского тигра – вратаря Хомича, который на банкете, обращаясь к присутствующим, произнес, вспомнив про киношную любовницу адмирала Нельсона: «Леди и гамильтоны!».Балагур номер один Союза композиторов Никита Богословский вместе с группой стихотворцев-либреттистов (Дыховичный, Слободской, Ласкин) написал про динамовцев оперетту «Одиннадцать неизвестных». Из этого спектакля особенно прославились куплеты болельщика Чашкина: «Болею я, болею я, болею я!..», исполненные одним из лучших комиков-простаков Владимиром Володиным. Кстати, послевоенные кинороли этого артиста показывают, как важен был для обескровленной, но победившей страны спортивный бум: «Первая перчатка» – про боксеров, «Чемпион мира» – про борцов. И в новогодних куплетах «Танцкласс», исполненных дуэтом с Утесовым, Володин не забыл упомянуть героев спорта – правда, не футболистов:

У гроссмейстера Смыслова

Получается вполне.

У Смыслова? Что ж такого,

Он гарцует на коне!

Советским футболистам удалось в 1960-м году выиграть первый в истории Кубок Европы, а через три года Лев Яшин первым из вратарей будет признан лучшим игроком Старого Света и получит «Золотой мяч».

Со второй половины шестидесятых пальму первенства в советском футболе у москвичей перехватят украинцы. Киевские болельщики переложили на футбольный лад знаменитую украинскую песню «Черемшина», вместе с ними запевал и Дмитро Гнатюк – звезда правительственных и любых иных концертов. Смачно перечислялись в песне фамилии киевских футболистов:

ЦСКА хотів нас переграти,

Всі призи хотів у нас відняти,

Але в них немае Поркуяна,

Бишовца, Хмельницького, Мунтяна!

Всюдi гарно грають київляни,

Не страшні їм форварди-титани.

Бiбу I Мунтяна, Сабо, Поркуяна

Жде медали, жде…

Лучший вратарь XX века Лев Яшин

Будут яркие матчи в спортивных биографиях тренера Валерия Лобановского, лучшего бомбардира СССР всех времен Олега Блохина (в 1975-м его признают лучшим футболистом Европы), но среди лидеров мирового футбола сборной СССР не будет.

Хоккей – игра русская!

Канадский хоккей в СССР начали культивировать поздно, с 1946 года, до этого игра с экзотическим названием шинни была известна только по практическим занятиям в институтах физкультуры. Добро дал куратор красного спорта Климент Ефремович Ворошилов, сказавший после выставочного матча: «Канадский хоккей – игра русская. Потренируемся – и канадцев обыгрывать будем!». В первые годы редким умением считалось поднять шайбу броском, «послать по воздуху». О таких подвигах хоккеистов специально писали в газетных отчетах. Шайба (для краткости канадскую игру называли еще и так) быстро стала популярной, потеснив в сердцах болельщиков традиционный русский хоккей с мячом.

Первую шайбу первого чемпионата СССР 22 декабря 1947 года забросил играющий тренер московского «Динамо» Аркадий Иванович Чернышев. А первым заслуженным мастером спорта из хоккеистов стал армеец Анатолий Владимирович Тарасов. Он ведь был не только полководцем, но и форвардом, который на чемпионатах СССР в ста матчах забросил 106 шайб.

Именно они – Тарасов и Чернышев – стали главнокомандующими советского хоккея, непревзойденными тренерами. Долгое время сборную СССР они тренировали дуэтом, в котором Чернышев был формальным, а Тарасов – неформальным лидером. Динамовец во время матчей вел себя сдержанно и корректно, отличаясь аристократической элегантностью. Как влитые смотрелись на нем строгие шляпы. Тарасов же не сдерживал эмоций и выглядел всегда немного расхристанно: непослушные пряди волос, приспущенный галстук, многозначительные прибаутки, благородный избыток полководческой патетики.

На склоне лет, с разбитым здоровьем, Анатолий Тарасов давал уроки хоккея «мальчишкам» из «Золотой шайбы», все так же артистично звал «мальчишек» на хоккейные подвиги – чтобы себя не жалели и шайбы вколачивали с улыбкой. А начинал он в ЦСКА – не забудем! – играющим тренером и забивал в каждой игре, как по заказу. Диктатор? Еще какой! В суворовском стиле. Тренер, познавший науку побеждать.

Тарасов был склонен к буйной патетике. Уже на склоне лет он восторженно писал о лучшем нападающем чемпионатов мира 1986-го и 1987-го: «Люблю Владимира Крутова, форварда выдающегося и неповторимого, неистощимого в игре на выдумки. И еще люблю его за терпение и за… глаза. Никогда и не кому он не жалуется, хотя синяков и шишек получает куда больше обычной нормы. Но о переживаниях – горьких и радостных – говорят только глаза Володи. И о том, что здорово досталось от соперника, и о том, что судья несправедлив, и о том, как хорошо ему с такими партнерами. Рыцарство, честность суждений – все это могут прочитать в его глазах те, кто умеет читать что-то в человеческом взгляде».

Только так – эмоционально, красочно, пафосно – он и умел рассуждать о хоккее. Кому-то этот стиль покажется утрированным, чрезмерным, наверное, тем, «кто не умеет читать в человеческом взгляде». Гол Крутова в ворота канадских профи в финале «Кубка Канады» 13 сентября 1981 года незабываем: «наши» в численном меньшинстве, канадцы яростно атакуют ворота сборной СССР – и вдруг Владимир отнимает шайбу у лидера «кленовых листьев» Ги Ляфлера, ускоряется, убегает и – шайба в воротах. Спор лучших сборных мира завершился тогда со счетом 8:1 в пользу СССР.

За год до этого сборная СССР провела, пожалуй, самый трагический матч в своей истории. А для американцев та встреча – чудо на льду, не иначе. Они считают его главным событием в истории спорта и одним из главных свершений XX века. Так велик был страх перед хоккейной «красной машиной»! Об этом матче снимают кинофильмы, о нем непременно рассказывают в школах. Американские Давиды побили русских голиафов. Считается, что этот матч вывел американскую нацию из долгого кризиса, начавшегося после вьетнамского поражения. Тренер Херб Брукс целый год тренировал своих «студентов» по советской технологии: сыгранные звенья, отличная выносливость, командный дух. Телеграммы фанатов подхлестывали американцев: «Разбейте этих коммунистических ублюдков!».

Когда во втором периоде Мальцев вывел сборную СССР вперед, казалось, что американцам нет спасения. Оставался третий период, а красная машина в конце традиционно добивала противника. Но за 10 минут до конца матча Эрузионе вывел американцев вперед – и они сумели удержать победу. Лучшим в сборной СССР был самый молодой игрок – Крутов. Он и гол забил, и передачу Мальцеву отдал, но и удаление (весьма сомнительное!), приведшее к американскому голу, заработал…

Полковник Советской армии и маршал советского хоккея Анатолий Тарасов

Удивительно, что наши звезды в тот вечер недооценили американцев (как-никак – хозяев турнира!), а тренеры не сумели вдохновить команду…

Олимпиада проходила в Лейк-Плэсиде, советскую команду поселили чуть ли не в тюремных застенках. После победы тысячи американцев высыпали на улицы с флагами.

…Советский хоккей получал образование «на медные деньги»: в сороковые у нас не было ни достойных площадок, ни приличной экипировки. Играли с низкими бортами, тренировались на тесных, как поездное купе, первых площадках с искусственным льдом. Зато хватало энтузиазма, желания тренироваться от зари до зари и скоростной обводки, наработанной в русском хоккее. Выручали друзья по социалистическому лагерю: не раз советские команды проводили сборы в ЧССР и ГДР, на образцовых площадках. Выручала и Латвийская ССР, где имелись некоторые хоккейные традиции. Латыши (как и литовцы) принимали участие в довоенных чемпионатах мира, некоторые игроки бывшей сборной Латвии вошли в состав рижского «Динамо», которое в сороковые считалось одним из грандов советского хоккея. Правда, первые же чемпионаты СССР показали, что, несмотря на международный опыт и сносные условия для тренировок, выше четвертого места рижане подняться не могут. Вскоре самый одаренный рижский хоккеист – вратарь Харий Меллупс – по приглашению Василия Сталина перешел в московскую команду Военно-воздушных сил ВВС (болельщики называли команду смачнее – Ватага Василия Сталина). И… вместе с командой погиб в авиакатастрофе 7 января 1950 года. В том самолете должен был лететь и Всеволод Бобров [10] , но его спасло пренебрежение к режиму: Бобров опоздал на рейс.К дебютному для сборной СССР стокгольмскому чемпионату мира 1954 года команду подготовили Чернышев и тренер московских «Крылышек» [11] Владимир Егоров. Пророчество Ворошилова сбылось: родоначальники хоккея с кленовыми листьями на свитерах были побеждены 7:2. Сборная СССР сходу завоевала «золото» чемпионата мира, а неудержимый бомбардир Бобров был признан лучшим нападающим. В поэтический пантеон всенародных героев его ввел Евтушенко, написавший стихи «Прорыв Боброва» (1969):