355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Аркадий Ровнер » Человеческая окраина (СИ) » Текст книги (страница 1)
Человеческая окраина (СИ)
  • Текст добавлен: 9 ноября 2017, 11:30

Текст книги "Человеческая окраина (СИ)"


Автор книги: Аркадий Ровнер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Аркадий Ровнер
Человеческая окраина

Фрагменты ненаписанной книги.

ИЗРЕЧЕНИЯ НЕКОТОРЫХ УЧИТЕЛЕЙ (1)

Жизнь – это стремление к равновесию. Сколько бы мы ни загоняли жизнь в одну сторону, она даст отмашку назад. Мир – это серия взаимосвязанных завихрений, уравновешиваемых космической усмешкой.

Валентин

Космическая любовь безжалостна: она вас любит, нравится вам это или нет. Для достижения высших уровней бытия она должна быть нейтрализована.

Милисент Бенуа

Нет никакого компромисса с реальностью как она есть.

Фридрих Ницше

Работайте вместе с существующим строем, не против него.

Гурджиев

ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦЕВ (1)

Адам: Со всеми этими людьми я познакомился и сошелся благодаря Игорю. Он вошел в мою жизнь, когда мне было десять лет. Потом дела сложились так, что очень ненавязчиво, деликатно Лаура ввела меня в круг людей, которые ко нам приходили. Благодаря этим встречам получилось так, что я в принципе перезнакомился с уже известными людьми, потом уже позже появились и многие другие, которые, я думаю, будут всплывать в продолжении моего рассказа. В дальнейшем мой отец существенной роли не играл, потому что так получилось, что буквально через несколько месяцев после этого он развелся с мамой и уехал в Израиль, и после этого у меня десять лет никакого контакта с ним и не было.

Жили мы вдвоем с мамой. Ну и вот эти люди оказывались у нас дома, и мне как одиннадцатилетнему мальчишке это было не интересно: мало ли какие знакомые у родителей, но мало-помалу, как я уже сказал, благодаря Лауре, которая меня вводила в курс событий, эти люди становились мне интересными. Хотелось иногда слушать эти взрослые разговоры, может быть далеко не все я тогда понимал, но что-то меня к ним тянуло. Я много общался с Игорем, и это компенсировало то, что у меня не было отца. Мы много разговаривали, бывало, даже ездили с ним на рыбалку, что и сейчас иногда бывает – буквально неделю назад мы были с ним на рыбалке.

Где-то в восемьдесят втором году я услышал о Мирзабае. Вы знаете, что первым познакомился с ним Валентин, и он познакомил с ним остальных, и начались поездки к Мирзабаю. Эти люди были духовными искателями, искали чего-то нового, нестандартного, и всякие интересные люди их безусловно привлекали. Так я это представлял себе будучи двенадцати лет. Мне это не казалось чем-то очень странным и отталкивающим, и я уже даже в чем-то участвовал в общей жизни и пытался что-то понять.

Когда Мирзабай был в Москве, я уже не помню, то ли он нам позвонил, то ли кто-то позвонил ему туда. У нас дома случилась большая компания, все начали с ним разговаривать по междугородному, здороваться, перекидываться по нескольку слов, и кто-то из компании сказал, что хочет к нему поехать. Получилось, что довольно большая компания тут же решила к нему поехать. Это был восемьдесят второй, мне еще не было двенадцати лет. Лаура взяла меня с собой, мы поехали и провели там больше суток. Приехали утром, пробыли с Мирзабаем весь день и переночевали. Он был еще совсем не старый, безбородый, бритый, волосы очень короткие, седина была уже тогда. Наверное, поскольку для ребенка каждый человек старше тридцати воспринимается как пожилой, то первым впечатлением было, что если он не старик, то по крайней мере далеко не молодой человек в экзотической одежде, в огромных шитых из поплина штанах и большое количество всяких разных бус и медалей – вот такого человека я встретил. Поздоровались, представились. Я подарил ему какую-то картинку, которую я нарисовал. Во время всей встречи мы сидели в большой комнате. Там было человек двадцать. Известный вам по рассказам человек Владимир Пестряцов тоже в этом участвовал. Пили кефир, горячее молоко с маслом, чай. Абай был переводчиком, в Мирзабай почти все время говорил на казахском. Мирзабай задавал всем по кругу вопросы, и ему отвечали. Вопросы показались мне тогда несущественными: откуда, кем работаешь женат-не женат. Абай был намного моложе Мирзабая, изящный, волосы слегка набок вьющиеся, глаза черные, изящные руки длинные пальцы, ярко выраженная восточная внешность. Очень тонкий человек. По-русски говорил без акцента, только легкая среднеазиатская интонация. Насколько мне известно, окончил Институт востоковедения в Москве. За таким разговором с перерывами на еду прошел день.

Прошел день, мой первый день с Мирзабаем, а потом там же легли спать. Утром ситуация складывалась похоже, хотя, помню, эмоционально стало тяжело. Я чувствовал себя усталым, хотя вроде и выспался и никто ничего не заставлял делать – сидел вместе со всеми. Оттуда, я помню, мы позвонили домой, и мой дед сказал, что у него умер старший брат. И помню, я тихо расплакался в углу. Я знал его только по фотографиям. Он не был для меня близким человеком, это был просто человек. Наверное, это все вместе на меня так подействовало. Помню, ко мне подошел Мирзабай, посидел рядом со мной. Недолго – минут 10–15. Ни одного слова не было сказано, но сразу стало легче. Помню, тогда про меня было сказано: «Где-то к двадцати двум годам этот мальчик чего-то достигнет.» Была такая фраза, хотя он ничего про меня не спрашивал и подарил медаль. Это встреча была осенью 1982 года в Москве.

ГЕРОИ ПРОБУЮТ СОБСТВЕННЫЙ ГОЛОС:

Мирза: Деньги – молодец. Игорь – молодец. Игорь квартира покупал. Баран-деньги давал. Теперь поедем Москва. Кремль будем смотреть. Москва будем жить. Большой начал ник говорить будем. Я буду водка наливать. «Эмпорт» будем пить. Теперь водка пьем. Все пьем. Надо выпивать, лапешка кушать. Плов – молодец. Лапешка – молодец. Гость – тоже молодец. Гость – старый учитель Игоря. Альбина – молодец.

Казан человек приезжает. Много деньги привозит. Вопрос спрашивает – голос слушает. Мало понимает – деньги пропадает. Утром деньги находит. Казан уезжает – опять приезжает. Мой язык не понимает.

Трудно понимать язык. Стараться надо. Ленин говорит: учиться надо. Человек хочет учиться – не может. Почему не может? Много вещи хочет – потому не может. Женщина хочет, деньги хочет, дом хочет, лапешка хочет. Женщина, деньги, лапешка много хочет – учиться мало хочет. Много-много книга читает. Голова свой ум нет. Теперь опять водка пьем. Альбина бутылка приносит. Я опять наливаю. Водка пей. Водка молодец! Игорь молодец! Бог тоже молодец!

Абай: Мирзабай ничтожество. Он всегда был ничтожеством. Я встречал его учителя Йоллу и слышал, что он говорил о Мирзебае. Мирзабай оказался неспособным учеником Йоллы. Он – никто. «Три рубля – тра-та-та».

Я приведу вас быстрым путем к просветлению. Я проверяю, кто способен принять от меня бараку, а кто нет. Вы не должны быть рабами интеллигентских сантиментов. Я сделаю из вас бойцов. Это не туризм, это путь воина. Если я скажу вам: прыгайте в пропасть, вы должны, не задумываясь, прыгать. Если скажу: убей своих родителей, вы должны убить их. Встретишь Будду, убей Будду. Если я скажу, убей меня, вы должны сделать это, и тогда вы станете бодхисаттвами. Что, испугались? Не пугайтесь, это шютка.

Талгат: Я знаю точно: Абай – бодхисаттва. Я это видел, он мне это показал. В этом нет сомнений. Он очень нежный человек. Он только притворяется жестоким. Ему приходится быть с нами твердым, проверять, испытывать нас. Он хочет сделать из нас воинов. Он может привести нас к просветлению и приведет, как только мы будем готовы. Он дал мне это очень коротко испытать. Я был с ним. Он вел. Я пойду за Абаем до конца, даже если вы все от него отвернетесь.

Игорь: Лидер – качество врожденное, а не приобретенное. Я – лидер с самого детства. Я делаю то, что мне нравится. Сейчас мне нравится живопись. Я – не пишущее животное. Я – говорящее, поющее, а теперь еще рисующее животное. Главное знать, чего ты хочешь. Я всегда знаю, чего я хочу. Большинство людей не знает, чего они хотят. «Люди говорят.» Люди всегда говорят. Пусть говорят. Я пойду своим путем. Кто захочет, пойдет за мной. Вообще, людям трудно самим за себя решать.

Валентин: Был проделан такой эксперимент. На подводной лодке была установлена видеокамера, с объективом в иллюминаторе, которая регистрировала все, что там появлялось. В каюте сидел человек и передавал на берег то, что он видел на экране. На берегу работала группа контактеров, которая вела запись полученной с лодки информации. Я был с ними, а напротив меня дремал клиент в вязаной желтой шапочке. Я тоже начал задремывать и вдруг ясно увидел водолаза, которого вытаскивают из воды, расстегивают ему жилет, снимают скафандр. Водолаз вертит головой и выясняется, что он без одного уха. Просыпаюсь как от толчка, смотрю на клиента напротив, снявшего с себя желтую шапочку. Вижу: у клиента нет одного уха.

ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦЕВ (2)

Адам: Следующая встреча была буквально через год осенью 83 года. У меня были осенние каникулы, и я в сопровождении двух друзей Эланы и Вилюса – мне уже было 12 лет, у меня в октябре день рождения – мы поехали к Мирзабаю в Каракалпакию. Провели у него примерно неделю. Были в Бируни, в совхозе «Ленинизм» в 6-ой бригаде. Поездка планировалась заранее, мне сказали, что Элана с Вилюсом едут к Мирзабаю – не хочу ли и я с ними поехать? Поехал и не пожалел – скучно не было.

Летели через Москву в Ургенч. С Ургенча началась экзотика. Из Ургенча в Бируни летел маленький самолетик. Пришли в кассу заброшенного аэропорта, выясняли, есть ли рейс до Бируни. Сказали, что в расписании такой самолет есть, но он не полетит. Один местный человек, который там крутился, сказал, что самолет не полетит, потому что нет пассажиров, но, сказал он, если мы купим десять билетов, то самолет безусловно полетит. Для меня это прозвучало дико и экзотично: как это самолет, который стоит в расписании, может полететь или не полететь в зависимости от того, сколько купят билетов. И получилось, что мы поехали на автобусе. Самолет так и не полетел. Автобус был переполнен экзотическими людьми, говорившими на непонятном языке. Старушки в платках, мужчины в тюбетейках, тюки, семечки, живность: куры, гуси и даже связанный баран. Доехали до переправы через Аму-Дарью. Переправились на пароме, до Бируни оставалось совсем недалеко. И тут на нас налетела куча таксистов, которые спрашивали, куда надо везти. Вдруг подъезжает белая волга-пикап, водитель посигналил, выходит, спрашивает: «Вы к Мирзе едете? Ну, давайте, садитесь, отвезу.» С Вилисом они договорились насчет денег, сколько это будет стоить. И он нас довез не до самой деревни, но по шоссе до того места, откуда легко дойти пешком. Был еще такой разговор по дороге, зачем едем, почему. Спросил, откуда мы приехали, зачем так далеко забрались и что мы тут ищем. На прощание пожелал нам удачи и сказал: «Не забудьте, если Мирза будет просить денег, вы ему не давайте». Поблагодарили его за все советы и пошли искать дом Мирзабая.

6-ая бригада оказалась довольно большой деревней: улицы, перекрестки, арыки, вдоль улиц – хлопковые поля и избушки. Деревья невысокие без коры. Почва глиняная, не песок. Кызыл-кум – это Каракалпакия, которая считается обособленной частью Узбекистана. Считается, что каракалпаки – племя кочевников, отличных от узбеков и наречием, и видом, если присмотреться. Они пришли издалека, однако никто не знает, откуда. Это все, что я узнал об этом месте. Такая историко-географическая справка. Приехали.

Первый, кого я увидел, был Абай. Он ходил по двору и собирал хворост для печки. Одет он был тепло – стоял ноябрь. Было очень холодно, как у нас. Ночью даже заморозки были. Лужи покрывались корочкой льда. Прошли за дом, там была мать Мирзы Апа. Абай нас с ней познакомил. Мать Мирзабая была узбечкой или даже какраколпачкой. Тоже очень экзотической внешности старушка, пожилая, одного глаза не было. В принципе, не знаю, чем можно объяснить, но я был готов ко всей этой экзотике. Думаю, на неготового мальчишку такая старушка произвела бы впечатление пугающее. Ни слова не говорящая по-русски, она все время что-то объясняла, спрашивала. Когда Абая не было рядом, мы объяснялись с ней на пальцах. В тот раз она приготовила какую-то еду под названием шурпа. После еды стали дожидаться Мирзабая, который должен был вернуться из Султан-бабы.

Внешне это все действительно выглядело романтично. Избушка эта состояла из двух помещений, в первом стояла печка, на которой готовили и которая давала тепло. Здесь была пара стульев. Абай, когда разговаривали, сидел на табуретке. Печка железная, невысокая. Труба выходила по стене через крышу. И дальше жилая комната, в которой была одна кровать с панцирной железной сеткой. Всюду лежали одеяла, ковры. На стенах было очень много фотографий картинок, плакатов. В их числе довольно экзотично смотрелся большой портрет Ленина. Фотография – рука Будды. Фотография самого Мирзабая. Как-то ночью Мирзабай – он спал на кровати, а мы на полу на коврах – вытащил фонарик и стал водить вдоль стен в темноте и называть все вещи, которые на стене: «Ленин», «рука Будды», «Мирза», что-то еще. Никогда не называл себя Мирзабаем, просто – Мирза. По-моему «бай» – это знак уважения. В Бируни все его называли просто Мирза.

Каждый день мы ездили на попутках в Султан-бабу. Выходили через деревню на шоссе Ургенч-Нукус и ехали на попутках в Султан-бабу. Бируни находятся на полпути между Султан-бабой, но дальше – в сторону Нукуса. Ургенч, Бируни, колхоз, дальше Султан-баба. Нукус еще подальше. Мы ехали на попутке по шоссе. Потом какое-то время шли по глиняной обочине пешком. Потом попутный грузовик или трактор с открытым кузовом довозили нас до Султан-бабы, потому что там надо было идти несколько километров по дороге. Приходили довольно-таки рано, потому что Мирзабай в принципе жил по солнцу. Вставало солнце, и он тоже вставал. Вставали рано, и ложились тоже рано, часов в девять – такой вот график. Султан-баба – холмистая пустынная местность, кладбище. Мусульманские могилы, издали напоминающие домики, разбросанные на довольно большом расстоянии друг от друга.

Помню нашу первую поездку туда. Пришли в какое-то место, где на деревянных столбах небольшой навес, а под навесом ковры, одеяла. Низенький столик. Несколько людей сидело за столиком на одеялах. Рядом небольшое строение. Возле него сидел мулла. Мурза поздоровался с муллой, о чем-то поговорил с ним на непонятном языке, взял у него булочку, вернулся к нам, расстелил какой-то коврик, и мы все сели под открытым небом. Потом он принес чай: чайник, несколько чашек. Налил чаю. Разломал булочку, предложил нам. Потом через какое-то время подозвал меня, предложил подойти к мулле и принести еще одну булочку. Я подошел, взял, принес. Когда принес, дошло: стыдно просить подаяние. Однако в этом контексте все было как бы нормально. Мирзабай, уважаемый человек, попросил меня принести булочку, и я должен был, учитывая среднеазиатские нравы, которые я к тому времени минимально почувствовал, вести себя как нужно. Мальчишка моего возраста – это просто слуга у любого старшего человека: попросил – пошел – принес. Сидели мы там довольно-таки долго, почти весь день. Кто-то проходил мимо, кто-то подходил, с кем-то Мирза переговаривался, не сходя с места. Туда приезжали разные люди. Подходило несколько семейств, он молился, они ему давали деньги, еду. Мулла там сидел отдельно и молился, и к нему подходили нескончаемым потоком. Приходили, приезжали люди, приносили довольно-таки щедрые пожертвования, дань, некоторые давали ему буквально мешки еды, деньги. Но сразу же подходили и к Мирзе, и он тоже молился за этих людей. Так как я там сидел, меня просили подойти, принести плов, сахар, разлить чай. Как ни странно, сейчас вспоминая, сидели долго, но время проходило быстро. Ведь должно было быть очень тяжело и скучно. Было холодно. Ноль градусов. Был синий вечер, когда возвращались домой. По дороге тоже встречали каких-то людей, Мирза молился, и ему давали деньги. Наконец, вышли на дорогу. Долго пришлось ждать попутку, не подворачивалось. Замерзали. Уже затемно нас подобрала машина и повезла домой. Так прошел первый день. В один из дней по дороге обратно Мирза показал могилу своего отца. Сказал, что сам он ее соорудил. Там вот так: основную часть строили рабочие, а уже когда хоронили человека, то стенку закладывали сами.

Помню однажды, в тот раз мы поехали в Султан-бабу вчетвером, на кладбище мы встретили большую группу людей – похороны человека. Тут же на кладбище сели есть, угостили нас. Мирза помолился. Мы вместе ехали в кузове грузовика. Осталась даже фотография этих людей. Такие люди со странными лицами, молодые узбеки. Мирза рассказывал про нас, что мы гости. Вилюсу и Элане было тогда за тридцать. Вилюс был научный сотрудник, писал диссертацию по физике, а Элана работала в прокуратуре, была замом прокурора города. Он нас всех представил. Сообщил, откуда мы приехали, рассказал, кто кем работает. Немного преувеличивал.

Ну вот так там прошла неделя. Утром ездили в Султан-бабу. Вечером возвращались домой. На второй-третий день приехали два парня из Москвы. С одним из ним мы много общались. Позже он приезжал к нам в гости. Возвращаясь домой, ели плов или шурпу, пили чай и водку. В тот год уже пили водку, а раньше не пили. Причем, если чувствуешь, что не хочешь или не можешь, или пей немного, или проси, чтобы Мирзабай не наливал. Мне пришлось пить наравне со всеми. В принципе, пережигание в то время я уже осваивал, но приходилось круто. Потому что пили из пиалы. Мирза наливал каждому пиалу. После одной пиалы ничего, а со второй я просил: «Мирза, может быть поменьше?» «Да», – говорил Мирза, и наливал столько же и всем показывал: «Правда, меньше?» Выпивал. Но в принципе, насколько я помню, жутких опьянений не было. До тошноты не доходило. Один раз помню, тело опьянело, но стоял на ногах и все помню, что происходило. Что называется вырубиться, такого не было, тем более, чтобы вести себя неадекватно. Может быть, контролировать себя было трудно, но как мог, пытался. Наверное, это все-таки была самая сильная встреча с Мирзабаем. Все-таки на его территории и без родителей. Друзья меня опекали, но они были тоже в раскруточной ситуации. Им было так же трудно, как и мне.

ГОТОВНОСТЬ УЧЕНИКА И ОГРАНИЧЕННОСТЬ БОГА

Йолла, учитель Мирзабая, бродяжничал, танцевал на базарах и собирал милостыню. Однажды он собрал денег, пошел с друзьями в чайхану и пропил все деньги, которые ему дали мусульмане, да еще и бахвалился этим геройством. Его за это били смертным боем и бросили в канаву. На другое утро он опять танцевал на базаре. После этого случая его оставили в покое.

Мирзабай, когда он встретил Йоллу, ушел от своих родителей, у которых он был единственным сыном, и стал за ним повсюду таскаться. Йолла бил его, забирал у него собранные им деньги, гнал его, обращался с ним как с собакой. Только через год, когда Йолла увидел, что Мирзабай готов, он начал его учить.

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ОКРАИНА (1)

…Сама по себе Сущность не имеет имени, ибо Она не является местом приложения сил, Она не имеет имени, которое могло бы ясно обозначить Ее в состоянии отсутствия у Нее с чем-либо или кем-либо отношений. Причина этого в том, что «имя» служит для того, чтобы сделать что-то познаваемым и для того, чтобы отличить одно от другого, однако эта дверь заперта для всех, кроме Аллаха, ибо «никто не знает Аллаха, кроме Аллаха».

Если Сущность и имеет атрибуты, которые обозначают Ее в подлинном смысле слова, то это всегда отрицательные атрибуты. Среди этих атрибутов есть такой как «неограниченность». Сущность сама по себе свободна от каких бы то ни было ограничений и привязок. Более того, Сущность не ограничена этой неограниченностью. Иными словами, Она не только свободна от ограничений, Она также свободна взять на себя любую ограниченность ценою самоограничения. Или иначе: Бог как Сущность не только бесконечно трансцендентен, но также и имманентен всем вещам, ибо вещи есть ничто иное как ограничения, которые Он принимает на себя по причине своей неограниченности.

Ибн аль-Араби пишет так: «Аллах обладает неограниченным бытием, но никакая ограниченность не может предотвратить Его самоограничения. Он обладает всеми ограничениями, являясь неограниченным ограничением, ибо никакое отдельное ограничение не влияет на Него больше, нежели другое. Теперь пойми, что это значит – приписывать Ему неограниченность! Являясь таковым, Он неограничен в своих качествах, потому ничто не может быть приписано Ему в большей степени, чем что-то еще.»


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю