Текст книги "Опасные тропы натуралиста (Записки ловца змей)"

Автор книги: Аркадий Недялков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Как-то вечером, во время очередного посещения Тюя-бугуза, гюрз поблизости мы не нашли и решили пробраться до истока ручья. Идти было очень трудно. Мешали густые заросли. На наше счастье, невдалеке от верховья оврага из его отрога выходила кабанья тропа: пробираться стало легче. Когда мы вылезли из зарослей на последнюю лужайку и уже видели невдалеке конец оврага, почти рядом с нами раздался сильный треск. На лужайку с визгом выбежали большая грязно-бурая свинья и три полосатых поросенка. Мы потревожили выводок диких свиней. Поросята стремглав перебежали лужайку и спрятались в зарослях, окружавших родник. Мать же, проводив детей взглядом и убедившись, что они пока в безопасности, круто повернулась к нам и угрожающе ухнула. Свинья стояла от нас метрах в пяти. Мне хорошо были видны ее маленькие глаза, налитые кровью. Дикая свинья, защищающая своих детей, довольно опасна. Огнестрельного оружия у нас не было. Я растерялся. Выручил Юрий. Стуча пинцетом по крючку, он медленно попятился назад в камыши. Моментально сообразив, что этот стук – единственная возможность удержать свинью от нападения, я тоже что есть силы заколотил пинцетом по крючку и тоже попятился. Свинья осталась на месте, но внимательно следила за каждым нашим движением. Мы стучали и пятились минут пятнадцать. Свинья за нами не пошла.

Как только мы нашли место, где можно было выбраться из оврага, то моментально очутились вне его пределов.

Такого стука боятся также и свирепые чабанские псы, которых не испугаешь даже выстрелом. Если, бродя в поисках змей, мы натыкались на пасущуюся отару, то обычно к нам с весьма недвусмысленными намерениями со всех сторон неслись громадные псы. Отбиться от них было бы невозможно, но стоило только застучать пинцетом по крючку или хваталке, как псы тормозили сразу всеми четырьмя лапами, иногда при этом они даже переворачивались через голову. Перекувыркнувшись, собаки отбегали и лаяли уже в почтительном отдалении.

Для своих нужд пограничники держали на заставе десятка полтора домашних свиней. Свиньи свободно разгуливали по заставе и ее окрестностям, но стоило только повару постучать в пустое ведро, как они мчались к нему со всех сторон. Свиньи отлично знали, что означает этот стук: им отдавали остатки солдатского обеда.

Любимицей всей заставы была родоначальница стада – огромная старая Хавронья. Она жила на заставе уже несколько лет и каждый день выходила встречать солдат, возвращающихся из наряда. За это ей каждый раз перепадали лакомые кусочки. Вот эта самая Хавронья меня оконфузила. Да еще как!

На четвертый день нашего пребывания на заставе я не поехал вдоль КСП, а решил побродить пешком по окрестностям. Невдалеке от заставы протянулся небольшой овраг, по которому протекал ручей. Там могли встретиться гюрзы, и я направился прямо туда. Свиньи явились к ручью раньше меня и уже принимали грязевые "ванны". Я обошел блаженствовавших животных и отправился вниз по ручью к зарослям.

Хавронья бродила вдоль кромки камыша, словно что-то разыскивала. Осматривая кусты и берег ручья, я не выпускал из поля зрения и Хавронью. Через некоторое время свинья как-то странно захрюкала и со всех ног бросилась вперед. Оставив поиски змей, я стал следить за Хавроньей. Подскочив к кусту, она сунула в него рыло и после короткой борьбы вытащила оттуда довольно крупную змею. Змея бешено извивалась и раз за разом била свинью зубами в шею. Свинья повизгивала, но змею не отпускала. Подбежав ближе, я увидел, что свинья держит в зубах гюрзу. К этому времени змея уже бессильно повисла в ее пасти. Удовлетворенно похрюкивая, Хавронья перекусила гюрзу пополам и стала жадно пожирать.

Ну, думаю, конец пришел Хавронье! Что делать? Надо отогнать ее на заставу. Может быть, хоть часть мяса можно будет использовать.

Выломал я хворостинку и погнал было свинью на заставу, но ничего у меня не вышло. Хавронья не пожелала идти домой. Побежал я на заставу один, рассказал обо всем дежурному. Тот вызвал повара. Повар выслушал меня, взял пустое ведро и застучал по его днищу. Свиньи тут же явились. Среди них была и Хавронья. Чувствовала она себя, по-видимому, превосходно.

Повар угостил свиней помоями, а Хавронью заманил в загон. Мы обмыли шею свиньи, и я нашел на коже четыре парные ранки – следы зубов змеи. Опухоли вокруг них не было. Хавронье очень нравилось, что ее поливают водой и чешут ей брюхо. От удовольствия она развалилась на земле, закрыла глаза и блаженно похрюкивала.

– Ну что же делать? –растерянно спросил я. –Будем резать? Вот они, змеиные укусы! Свинья может сдохнуть!

– Да вы что, от жары заболели? – возмущенно сказал повар. – Вы станете врагом всей заставы, а меня солдаты со света сживут, если я позволю это сделать. Если Хавронья заболеет, мы ее лечить будем!

Но Хавронья не нуждалась в лечении. Полежав немного, она вышла из загона и побрела в овраг принимать грязевые

"ванны".

Мы жили на заставе еще несколько дней. Каждый день я осматривал Хавронью. Она оставалась здоровой, и аппетит у нее был отличный.

Вернувшись домой, я рассказал об этом случае одному профессору медицины, занимающемуся проблемой лечения змеиных укусов. Он не удивился.

– В вашем сообщении нет ничего нового. По сравнению с другими животными свиньи менее чувствительны к змеиным укусам. Во-первых, у них очень толстая и плотная кожа и не каждая змея в состоянии ее прокусить, а во-вторых, под кожей у свиней толстый слой жира. Этот слой ни одна змея пробить не может. Даже проникая под кожу, яд змей попадает в слой жира. Жир окисляет, то есть разрушает, змеиный яд. Это не значит, что у свиньи есть иммунитет к яду. Если же змеиный яд ввести в кровеносный сосуд свиньи, то она погибнет, как все другие животные.

ПРОКЛЯТЫЙ СЛЕПЕНЬ

На второй заставе наша охота была добычливой. К вечеру седьмого дня Юрий посадил в ящик двенадцатую кобру и двадцать первую гюрзу. Даже я, впервые ловивший кобр самостоятельно, поймал шесть приличных экземпляров, а гюрз у меня было тринадцать. Я шумно выражал свой восторг по поводу удачи, но Юрий вдруг сказал:

– Леша, перестань. Удача эта не к добру. Какая-то беда будет.

– Ты что, суеверная бабка? – засмеялся я. – Может быть, тебе сегодня перебежал дорогу черный кот? На заставе есть такой. Я его видел.

– Кот мне дорогу не перебегал, а беда будет, – упрямо сказал Юрий и тут же добавил: – Хватит болтать. Спать нужно.

Он никогда не спорил и не ругался. Если разговор ему не нравился, он уходил или предлагал спать.

Как говорят старые бабки, Юрий накликал себе беду. Утром они с Никитиным уехали вдоль КСП, а после обеда, когда я обрабатывал материал, принесенный с утренней охоты, на взмыленных конях прискакал один Никитин. Он бросил поводья дневальному и убежал в комнату дежурного по заставе. Это меня встревожило. Они всегда приезжали вдвоем. Я пошел было за Никитиным, но часовой меня не пустил.

– Нельзя, – вежливо, но твердо сказал солдат. – Если будет нужно, вас позовут.

Оказалось, что я был нужен. Через несколько минут из дверей выбежал посыльный. Он подбежал ко мне, взял руку под козырек и доложил:

– Вас просит к себе начальник заставы. Едва я вошел в кабинет и хотел спросить, что случилось, как начальник заставы знаком остановил меня и сказал:

– Садитесь и слушайте. Никитин, повторите все, что рассказали мне.

– Слушаюсь! – ответил сержант. – В четыре ноль-ноль мы выехали на такыры у западной точки. Соколов взял двух кобр. Оттуда в семь ноль-ноль поехали к оврагу Чукур-джар. Спустились в Чукур-джар возле Сары-камыша, и Соколов ушел вверх по оврагу искать гюрз. Я остался возле лошадей. Вернуться Соколов должен был к двенадцати ноль-ноль, но к этому времени не пришел. Это было необычно. Соколов всегда был точным. Я поехал верхом по Чукур-джару в том направлении, куда ушел Соколов. Проехал километров пять. Дальше верхом проехать нельзя. Остановился. Кричал и звал. Никто не отозвался. Тогда я карьером на заставу. Вот и все.

– Соколов не мог пройти мимо вас в низовье оврага?

– Нет, товарищ капитан. Не мог.

– А может быть, вы вздремнули возле лошадей и прозевали?

– Я же службу нес, – обиделся сержант. – Как можно дремать?

– А не мог Соколов выйти из оврага и уйти на такыры? – сказал я. -Из оврага Туя-Бугуз мы ходили иногда.

– В Чукур-джаре это исключено, – сказал начальник. – Склоны этого оврага настолько высоки и круты, что по ним не выберешься. Единственный возможный выход возле Сары-ка мыша, но там был Никитин. Как вы думаете, что могло произойти?

– Очевидно, что-то случилось, – нерешительно начал я. -

Соколов на границе не первый раз и правила поведения здесь знает. Но вот что случилось, сказать трудно.

– И все-таки, что бы вы предположили?

– Он мог повредить ногу. Это наиболее благоприятный вариант. С поврежденной ногой передвигаться он не может. Наверное, сидит и ждет помощи.

– Ну а неблагоприятный вариант?

– Неблагоприятный? – переспросил я.

– Да-да! – уже нетерпеливо сказал начальник заставы.

– Его могла укусить змея. В случае тяжелого отравления он мог потерять сознание и...

– Понятно, – перебил меня начальник, нажимая клавишу селектора. -Остальное доскажете потом. Сейчас надо действовать.

Начальник передвинул к себе микрофон и сказал командирским тоном:

– Резервный вертолет в боевую готовность. Сержанта Абдухаликова и лейтенанта Нетребу ко мне. Трем добровольцам, свободным от службы, к штабу заставы без оружия.

Через минуту в кабинет вошел летчик.

– Лейтенант Майлибеков по вашему приказанию прибыл!

– Доставите спасательную группу к Сары-камышу. Там будете ожидать ее возвращения. Обстановку немедленно докладывать мне. Вопросы есть?

– Нет. Разрешите выполнять?

– Выполняйте!

Летчик круто повернулся и в дверях едва не столкнулся с входившими.

– Сержант Абдухаликов! Лейтенант Нетреба! – почти одновременно доложили пришедшие.

– Абдухаликов, ваш Мотор как себя чувствует? Отдохнул?

– Отдохнул, товарищ капитан. Может работать!

– Хорошо. Сейчас отправитесь на поиски пропавшего змеелова. Вопросы есть?

– Есть!

– Давайте.

– Нужен предмет с запахом пропавшего. Собака лучше пойдет.

Начальник заставы посмотрел на меня.

– Его тапочки, которые он надевал, приходя с охоты, годны? – не дожидаясь вопроса, спросил я.

– Годны, – ответил сержант.

– Выполняйте! Лейтенант Нетреба, дайте спасательной группе все необходимое для оказания первой помощи при укусе змей и повреждении ног. С группой пойдет Алексей Дмитриевич, – повернулся ко мне капитан. – Я угадал ваше желание?

– Конечно!

– Все. Старшим поисковой группы назначаю сержанта Никитина. Вылет через пять минут.

Я не буду рассказывать подробности поисков. Все было очень просто. Через пятнадцать минут мы высадились возле Сары-камыша. Серый пес Мотор понюхал Юркин тапочек и уверенно потащил за собой Абдухаликова.

К Юрке мы вышли через сорок минут.

Без меня солдаты пришли бы еще быстрее. Они легко поспевали за собакой, а для меня такая пробежка с тяжелой санитарной сумкой на боку оказалась почти непосильной.

Юрий лежал в тени обрыва возле родника. Глаза его были закрыты. Подойдя поближе, я разглядел, что лицо у него неестественно иссиня-белое, и похолодел.

– Юрка, ты жив? – закричал я, хватая его за руку. Моя рука стала вдруг мокрой и липкой. Тут только я заметил, что она лежала в луже свернувшейся крови.

– Юрка! – отчаянно завопил я, падая рядом с ним на колени. – Юрка!

Мотор прижался к ноге проводника и тихонько взвизгнул.

– Чего ты орешь! – слабо сказал Юрий, открывая глаза. – Человек задремал, так разве по этому поводу обязательно нужно орать?

Этот полуживой, лежавший в луже крови человек мог еще шутить!

– Что с тобой случилось? Почему столько крови?

– Дайте мне воды и, если есть, спирта. Ослаб я очень. Я осторожно приподнял окровавленную руку Юрия, но он отдернул ее и недовольно сказал:

– Это потом. Сначала воды и спирта.

Из сумки вынута фляга со спиртом. Кто-то протягивает мне флягу с водой. Юрий глотнул сначала воды, потом разбавленного спирта, несколько секунд полежал молча, а потом сказал:

– Вот теперь слушай. Гюрза загнала мне зуб под ноготь на правой руке. Чтобы яд не пошел по пальцу, я сделал кольцевой разрез. Очевидно, пересек не только вену. но и артерию. Кровь течет уже давно, а явлений отравления нет. Ослаб я от потери крови.

Я осмотрел его руку. Глубокий разрез кольцом охватывал первую фалангу безымянного пальца. Из разреза каплями сочилась кровь. Конец пальца за разрезом был черно-фиолетовым, а выше разреза кожа была нормального цвета, только очень бледная.

– Надо остановить кровь!

– Не надо. Она уже сама останавливается. Видишь, сейчас кровь только капает, а раньше бежала струйкой.

– Но ведь...

– Давай без всяких "но ведь", Лешка, – перебил меня

Юрий. Голос его был слаб и прерывался, но тон и выражение лица показывали, что он способен настоять на своем. – Меня гюрза кусает не в первый раз. Я лучше тебя знаю, что надо делать!

– Сейчас сыворотку тебе введу!

– Не надо. Ты же видишь, что явлений отравления нет.

Выше разреза яд не прошел.

– Чем же тебе помочь?

– Давайте побыстрее доставим его к медикам, – вмешался сержант Никитин. – Они знают, что делать!

– Носилки готовы! – доложил один из солдат.

– Подождите, я хоть руку ему завяжу, чтобы кровь не капала!

– Змею не забудьте! – сказал Юрий. – Она в мешочке вон там, под кустом!

Юрия осторожно положили на носилки и пристегнули ремнями. Я встал было рядом с солдатами, но сержант Никитин отстранил меня.

– Вы за носилки не беритесь. Мы быстро пойдем. Ваша задача не отстать.

Когда я подходил к вертолету, то сил у меня уже не было, а пограничники, не очень высокие, но крепкие, шли с носилками не сбавляя темпа.

– Что доложить на заставу? – спросил летчик у сержанта

Никитина.

– Пострадавший жив. В сознании. Прямой угрозы для жизни нет, но нужна срочная квалифицированная медицинская помощь.

Щелкнул переключатель, и летчик повторил слова сержанта.

– Что случилось с Соколовым? – ответил репродуктор. – Какой специалист нужен? Прием.

– Соколов укушен гюрзой. Нужен врач-токсиколог.

– Двойка! – сказал репродуктор. – Летите в райцентр. Там вас будет ждать медик. Как поняли? Прием.

– Вас понял, – ответил летчик. Летчик повернулся к нам и приказал:

– Всем в кабину. Сейчас пойдем на взлет. Когда мы прибыли в райцентр, Юрий сказал мне:

– Леша, змей моих отправьте в Ташкент. Костя знает куда. Напишите, что от меня.

– Все сделаем, не беспокойся. Выздоравливай быстрее.

Юрия уложили в санитарный автомобиль. Фыркнул мотор, и за машиной взвилась пыль.

С начала поисков прошло всего четыре часа, а Юрия доставили к врачам, которые были от него почти за двести километров!

Пока мы были в вертолете, я не смог узнать, как он допустил, чтобы гюрза достала его зубами. Только через год, когда мы снова встретились с ним, он рассказал мне, как все произошло.

Расставшись с Никитиным, Юрий долго бродил по Чукур-джару, но змей не находил. В поисках змей он забрался в такие места, куда верхом на лошади проехать было нельзя. Время охоты подходило к концу. Скоро нужно было повернуть назад, чтобы вернуться к Никитину в условленное время. Ну как же вернуться без змей! Юрий снял с плеч рюкзак, оставил его в тени под обрывом и налегке пошел дальше. "Буду возвращаться, заберу, – подумал ловец. – Еще тридцать минут у меня есть".

Очень скоро он заметил крупную гюрзу. Она вела себя очень странно. Обычно гюрзы лежали неподвижно или старались удрать, а эта быстро переползала с места на место и громко шипела. Казалось, она хотела испугать и прогнать человека. Но вот гюрза прижата. Еще секунда – и голова змеи в руке ловца. Юрий полез в карман за мешочком и с досадой убедился в том, что все мешочки остались в рюкзаке.

– Ладно, не шипи, – сказал Юрий змее. – До рюкзака донесу тебя в руке.

Однако шипела не та змея, которая была в руке ловца. Шипение раздавалось где-то рядом. Юрий огляделся и увидал вторую, такую же крупную гюрзу. Она вела себя так же агрессивно, как и первая. Перехватив первую змею левой рукой, Юрий кинулся ко второй. Короткая борьба – и вторая змея тяжело повисла в правой руке.

В это мгновение Юрий почувствовал такой острый укол в шею сзади, что забыл обо всем на свете. Он выпустил змею из правой руки и шлепнул себя ладонью по шее. Под рукой хрустнул крупный слепень. Это он впился в Юрину шею так яростно и больно.

– Пока я расправлялся со слепнем, змея, конечно, удрала, -рассказывал мне Юрий. – Смотрю, из-под ногтя безымянного пальца торчит обломанный змеиный зуб. Когда змея успела зацепить меня, я не заметил. Змею из левой руки кладу под сапог и тут же делаю себе кольцевой разрез. Потом подо– брал змею и поплелся к рюкзаку. Остальное ты знаешь. Палец у него остался цел. Только та фаланга, куда уколола змея, высохла.

Когда несколько лет спустя я рассказал об этом случае одному профессору медицины, он покачал головой и сказал:

– Вашему товарищу просто повезло. Пытаясь таким способом предотвратить отравление, он мог погибнуть от потери крови. Никогда не делайте разрезов, чтобы спустить кровь укушенному гюрзой. Яд гюрзы и без этого очень сильно обескровливает организм. Нужно просто отсасывать яд из ранок. Вот это окажет существенную помощь пострадавшему.

ПЕРЕХОД В АИ-БАДАМ

– Вот что, Леша, – сказал мне Костя, когда мы встретились на первой заставе. – Я получил новое задание. Мы уходим в пески на отлов кобры. Аман поведет нас туда, где еще сохранились нетронутые очаги этих змей. Мы будем работать там, откуда до ближайшего селения несколько дней пути. В таких условиях ты еще не был. Нам будет очень тяжело. Решай сам, пойдешь с нами или вместе с Гришей уедешь домой.

– Костя, сможешь ты доказать моему директору, что мое пребывание в экспедиции было необходимо и я задержался не по своей воле? Ты ведь знаешь, что через неделю мой отпуск кончается, а за опоздание он с меня шкуру снимет.

– Ну, а если смогу?

– Тогда я еду вместе с вами.

– Не спеши отвечать, – остановил меня Костя. – Ты еще не был в песках. Мы там будем несколько недель, с каждым днем жара будет усиливаться, днем температура воздуха там очень высока: сорок градусов и выше. Воды у нас будет мало, придется расходовать ее очень экономно, а ходить нужно много...

– Ты-то сам выдержишь?

– Выдержу.

– Тогда и я выдержу.

– Что я тебе говорил. Костя? – возликовал Илларионыч. – Молодец, племяш, не посрамил нашего рода.

– Значит, опять все вместе, –удовлетворенно сказал Костя. – Ну а с директором твоим все улажено. На полтора месяца ты официально откомандирован в мое распоряжение. Вот приказ.

– Зачем же ты спрашивал, согласен ли я?

– Для порядка. Кто тебя знает, может быть, после несчастного случая с Юрием...

– Хорош же ты! – перебил я. – Выходит, по-твоему, я могу в трудную минуту удрать? За такое знаешь...

От обиды у меня даже горло перехватило и договорить я не смог. Костя обнял меня и крепко встряхнул.

– Нервишки у тебя пошаливают, дружище. Переборщил я с проверкой. Извини.

В Ай-Бадам – последнее селение, расположенное у самых песков. Костя, я и Аман с четверкой ослов пошли напрямик через горы. Аман сказал, что в этих горах он знает ущелье, где много кобр, и Костя принял решение осмотреть его. Грише и Илларионычу он велел ехать в Ай-Бадам на машине и по пути завезти на почту и отправить Юриных змей.

Илларионыч заупрямился.

– Пусть Лешка едет. Он здесь без нас мотался один. Ему отдохнуть надо.

– Алексей нужен мне как стрелок, – отрезал Костя. – Вы же знаете, что нам нужно добыть архаров.

– Аман добудет, – упорствовал Илларионыч.

– Если вы здесь начинаете спорить, то что будет в песках? – в упор спросил его Костя.

Илларионыч на полуслове поперхнулся и молча пошел собираться....

Весь первый день мы ехали по степи. Справа синели холмистые предгорья каких-то гор, слева до самого горизонта прости ралась степь. Давно уже обогнала нас и скрылась вдали наша машина и разошелся, растаял длинный шлейф пыли от ее колес, а мы, казалось, где были, там и оставались. Час за часом ослы трусили по пыльной тропинке, а домики заставы все так же белели на горизонте. Только солнце, сначала слепившее глаза прямыми лучами, пекло теперь справа. Аман ехал первым и вполголоса тянул какую-то бесконечную унылую песню. Костя – за ним. Он был так занят какими-то своими мыслями, что, я думаю, не замечал, едем мы или стоим. Я ехал последним, разглядывая окрестности. Однако вскоре мелкая ослиная трусца вызвала у меня морскую болезнь: в животе у меня что-то забурлило, потом это "что-то" поднялось к самому горлу и попросилось наружу. Пришлось мне, к удовольствию моего осла, идти пешком.

Видя это, Аман рассердился и потребовал, чтобы я сел в седло. Я все же предпочел передвигаться на своих ногах. Костя поддержал меня. Он, наверное, тоже когда-то испытывал то же, что и я. Аман не понимал нас.

– Как можно идти пешком, когда есть лошадь или ишак?

Если устал сидеть прямо, сядь боком.

Но и боком у меня ничего не получилось. Пошел я и дальше пешком. Движение нашего каравана замедлилось, и к месту ночевки мы пришли в густых сумерках. Аман принялся кашеварить, а я устал так, что повалился на кошму и уснул, не дождавшись ужина. Однако, как только похлебка была готова, Костя растолкал меня и заставил поесть.

– Нельзя ложиться голодным, – объяснил он. – Один раз ляжешь так, потом другой, третий. Сам того не замечая, потеряешь силы, а самое трудное у нас еще впереди.

Полусонный, я кое-как проглотил то, что мне дал Аман, и тут же снова уснул.

Утром следующего дня Аман каким-то хитрым способом привязал к моему седлу спальный мешок. С трудом я забрался в седло и поехал верхом.

– Ничего, друг, немного потерпи, – подбодрил меня Аман. – Скоро привыкнешь и будешь ездить еще лучше, чем я.

Чтобы не задерживать движения, я стойко старался ехать верхом, но уже к полудню мое самоотвержение стало бесполезным.

Мы въехали в предгорья большого горного хребта. Здесь было много родников, а Костя не пропускал ни одного. Он сходил с седла и внимательно осматривал камни и кусты возле воды. Змей он не нашел, а движение наше задерживалось, и опять на ночлег мы пришли позднее, чем хотелось Аману. После ужина Аман спросил:

– Костя, завтра мы будем идти так же, как сегодня?

– Конечно, – ответил наш начальник.

– А послезавтра?

– Точно так же.

– Ну тогда в Ай-Бадам мы приедем через месяц.

– Почему?

– Потому, что нам нужно пройти около двухсот километров, а сегодня мы прошли меньше двадцати. На пути у нас будет еще много родников и зарослей. Если ты все будешь осматривать, то мы станем передвигаться еще медленнее. Нужно сейчас решить: пойдем мы в Ай-Бадам или будем искать змей здесь.

– Ты прав, – сказал Костя. – Нужно идти быстрее. Если я буду увлекаться, одергивайте меня.

– Возьми у меня винтовку, – предложил я. – Она набьет тебе спину и будет цепляться за кусты, когда ты полезешь в заросли. С винтовкой тебе не нужно будет наших напоминаний.

– Нет, – ответил Костя, – винтовку ты, Леша, носи сам. Стрелок я неважный. Ты у нас признанный мерген1.

Здесь Костя кривил душой. Стрелял он не хуже меня. Просто он не любил убивать зверей, а ему нужно было отстрелять двух архаров. Для этого он и винтовку с оптикой привез.

Еще до жары мы перевалили через какой-то не очень высокий хребет и спустились в долину горной реки. Берега ее покрывала буйная, яркая зелень. Тропа прорезала высокоствольную чинаровую рощу. Там, где деревья редели, стояли плотные заросли шиповника. Кусты цвели, и от крупных бело-розовых цветов тянуло тонким ароматом. В гуще деревьев по их веткам вверх тянулись длинные виноградные лозы. Чинары сменялись орехом, орех – яблонями.

– Где мы находимся? – восторженно закричал я. – На земле или в небесных чертогах? Это же лес из фруктовых деревьев!

– Да, – подтвердил Аман. – Это начало фруктового леса. Он тянется по ущелью километров на сорок, а там переходит в фисташковую рощу. Осенью отсюда вывозят сотни мешков сушеных фруктов, грецких орехов и фисташек.

Чем дальше мы ехали, тем прекраснее становилось ущелье.

Речка то бурным пенистым потоком билась в узких каменистых теснинах, то выбегала на широкую площадку и растекалась десятками кристальных ручейков.

Я ехал, замирая от восторга. Аману все это было привычно. Костя рассматривал освещенные солнцем кусты и камни, а на все остальное внимания не обращал.

Но первые же ручейки доставили нам серьезные неприятности: ослы не хотели идти в воду. Если мы тянули их за уздечки, они упирались всеми четырьмя ногами, стянуть одного осла с места у нас троих не хватало сил.

Если мы били палкой по ослиным бокам, то, горестно ревя, осел кое-как шел в воду, но и тут его приходилось подталкивать сзади. У противоположного берега подталкивающему нужно было быть очень осторожным: выходя на сухое место, осел старался его лягнуть. Рукавов у речки было немало, и через час все мы (и ослы, и люди) были взмылены.

– Нужно было вести вас верхней тропой, – сказал Аман, вытирая концом чалмы мокрый лоб. – Там ручьев мало, а здесь нам до вечера придется двигаться вдоль реки. Все руки отмахаем, да и для ослов такие "припарки" не очень полезны. Хоть возвращайся на развилок к верхней тропе. Это же не скотина, а наказание аллаха!

– Давайте попробуем применить способ, описанный Александром Алексеевичем Шаховым1? – предложил я.

– А что это за способ? – скептически спросил Костя.

– Пучок травы.

– Ну-ну, – с сомнением протянул наш начальник. – Пробуй, но вряд ли что-нибудь у тебя получится.

Я быстро нарезал сочной зеленой травы, подошел к своему ослу и протянул ему пучок.

Осел, по бокам которого совсем недавно гуляла палка, недоверчиво обнюхал траву и осторожно взял ее зубами. Еще миг – и аппетитно захрустели сочные ломкие стебли. К пучку потянулись и оба его соплеменника. Я дал и им попробовать травы, а потом шагнул к воде. Ослы потянулись за пучком и тоже пододвинулись к воде. Продолжая манить их травой, я вошел в воду. Ослы последовали за мной и спокойно перешли через ручей.

– Ну как? – торжествовал я. – Действует способ?

– Отныне и во веки веков жалую тебя высоким званием ослиного поводыря! – насмешливо сказал Костя.

Я не обиделся. Такой уж характер был у нашего начальника. Он не переносил, если получалось не так, как он предполагал. Костя пошел вдоль берега, внимательно осматривая кусты. Аман подмигнул мне и сел в седло.

– Костя! – крикнул он, направляя ослов по тропе. – Мы вперед поедем. Ты из ущелья не выходи; а на перевале мы тебя подождем.

– Ладно! – отозвался Костя. – Проваливайте! Ослиные копытца весело зацокали по камням. Нам пришлось еще несколько раз пересекать рукава речки, и каждый раз пучок травы действовал безотказно. Тропа стала шире, и Аман поехал рядом со мной.

– Осенью, когда поспевают орехи и фрукты, здесь всякого зверья полным-полно, – сказал проводник, показывая на заросли. – Сюда перед зимовкой даже медведи жировать приходят, а от кабанов покоя нет. Узбеки их не стреляют, вот они и наглеют. Иногда даже пасутся на виду у людей. А вот чуть подальше я года два тому назад к медведю на десять метров подъехал, а убить не смог.

– Как же это ты? – удивился я.

– Вот так. Еду я однажды по тропе, слышу кто-то в стороне орешину трясет. Орехи градом сыплются. Поехал я туда. Думаю, люди орехи собирают, передохну у них, поговорю, чаю попью. Подъезжаю поближе, людей под деревом нет, а на дереве все затихло. Дерево большое, листья густые. Кто на дереве сидит, не видно. Я окликнул. Молчит. Я еще раз позвал, погромче. Наверху затрещали ветки. С орешины, почти рядом с конем, свалился медведь. Когда об землю шмякнулся, завопил и кинулся в заросли. Конь мой рванул в сторону. Я даже ружье не успел с плеча снять, как мишки и след простыл. Знай я наперед, что это не человек, добыл бы медведя.

Тропа ушла от речки и, прижавшись к крутому косогору, полезла вверх.

– Смотри! Вон архар стоит! – приглушенным голосом сказал проводник.

Метрах в двухстах от нас на скальном выступе, словно изваянный из камня, застыл красавец рогаль.

– Далековато, – вздохнул проводник. – Ружье не достанет, а ближе не подойдешь. Жаль. Такой самец Косте и нужен.

– Ну-ка, придержи ослов, – сказал я, осторожно слезая с седла. – Я из винтовки попробую.

Чувствуя себя в безопасности, архар оставался неподвижным. Я лег за камень и навел перекрестье прицела на лопатку зверя. Охотничий азарт заглушил жалость. В оптический прицел были видны даже бугорки на витках рогов. Я чуть задержал дыхание и мягко нажал спуск. Выстрел хлестнул по ущелью. Архар высоко подпрыгнул и, переворачиваясь в воздухе, полетел вниз.

– Ты смотри! – удивился Аман. – Попал! Вот уж чего не ожидал.

Я промолчал. Аман умел подшутить. Меня об этом предупредили еще на заставе.

– Смотри! Смотри! – снова закричал Аман, показывая на соседний склон.

Там бежали дикие свиньи, вспугнутые выстрелом. Впереди неторопливо трусила большая свинья, а за ней, спеша изо всех сил, карабкались по камням два поросенка. Чуть в стороне шли еще две свиньи. Мы не стали стрелять по ним. Нам еще предстояло вытащить из ущелья архара. Нашли мы его сразу. Он лежал под скалой, неловко подвернув голову с большими рогами. Пуля прошла по лопаткам и пробила его насквозь.

Когда, изрядно вспотев, мы вытащили его на тропу возле перевала, подошел Костя.

– И не дрогнула рука на такого красавца? Кто стрелял?

– Леша отличился! – кивнул на меня Аман.

– Ну так ему и разделывать зверя.

– В данном случае ты, Костя, нелогичен. Когда я не поймал рыбы, то, как неудачник, чистил ее. Здесь же моя удача опять против меня!

– Ладно, старик. Не хнычь. Снимать шкуру с убитого зверя – это честь для охотника!

Я бы охотно уступил эту честь, но разделывать архара все же пришлось мне.

В тот же день мы распрощались с фруктовым лесом. Тропа вывела нас из ущелья и стала вилять между холмами. Мы то забирались на пологие вершины и ехали по плоскогорью, то снова спускались в низины и петляли, обходя холмы.

В одной из низин навстречу нам из-за поворота выбежала джейранка, а за ней два крошечных джейраненка. Увидев нас, она на секунду замерла, потом почему-то не кинулась назад, а свернула с тропы и вместе с малышами укрылась под обрывом в промоине.

Аман сорвал с плеча ружье.

– Опусти ружье! – сказал ему Костя.

– Тихо! – страшным шепотом отозвался Аман. – Спугнешь!

– Не смей! Тебе говорят! – уже заревел наш начальник.

– Не мешай! – еще яростнее зашипел проводник. – Я не ее! Лешка, винтовку приготовь!

Аман еще не договорил, как из-за того же поворота выскочил волк, а за ним второй. Звери бежали, опустив морды к земле. Они так увлеклись преследованием, что наскочили на нас почти в упор, а когда почуяли опасность, то удирать им было поздно. Первого срезал выстрел Амана, а второй растерялся и, вместо того чтобы повернуть и скрыться за поворотом, кинулся вверх по крутому склону холма.