Текст книги "Мир Стругацких. Полдень и Полночь (сборник)"

Автор книги: Аркадий и Борис Стругацкие

Соавторы: Олег Дивов,Евгений Лукин,Майк Гелприн,Дарья Зарубина,Игорь Минаков,Елена Первушина,Владимир Венгловский,Елена Клещенко,Григорий Панченко,Агата Бариста
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Михаил Савеличев
Грех первородных

…одним из первых люденов был Павел Люденов, это наш Адам.

А. и Б. Стругацкие

«Волны гасят ветер»

…в составе группы «Йормала» на уникальном звездолете «Тьма» совершили погружение в черную дыру ЕН 200056. Связи с ними не было, да и не могло быть по современным представлениям.

А. и Б. Стругацкие

«Жук в муравейнике»

Документ 1

Комкон

Служебное

Дата: 21 декабря 37 года

Автор: Борис Фокин, руководитель отряда Следопытов

Тема: ситуация на Тиссе, ЕН 63061

Содержание: обнаружение спасательной капсулы на Тиссе

Высадка отряда Следопытов на планете Тисса звезды ЕН 63061 имела задачей обследование развалин, обнаруженных здесь ГСП и приписываемых предположительно Странникам. С самого начала подобная атрибутация найденных артефактов вызывала большой скепсис, ибо что только не приписывалось пресловутым Странникам. Однако самые предварительные съемки силами ГСП показали наличие в скальных породах под развалинами некоей полости, которая вполне могла оказаться делом рук если не самой сверхцивилизации, то тех разумных существ, которые населяли Тиссу в незапамятные времена, когда ее солнце находилось в спокойной фазе.

Прибытие на планету и разворачивание экспедиционного лагеря Следопытов прошли в штатном режиме, и после поднятия полотнища с семигранной гайкой отряд приступил к проверке на месте имеющихся данных. Наличие полости подтверждалось, и мы предполагали, что скорее всего обнаружим нечто вроде «бомбы времени» – столь распространенное у цивилизаций на первых стадиях развития стремление увековечить память о себе путем обустройства тайных хранилищ произведений искусств и образцов техники.

С максимальными предосторожностями мы проникли в полость, которая представляла собой куб с ребрами десятиметровой длины, что сразу показалось странным – неужели древние строители придерживались аналогичной нашей метрической системы? Подобное выглядело чересчур антропоцентрично.

Однако самое неожиданное было обнаружено в центре хранилища.

Там находилась спасательная капсула стандартной серии «Пингвин-М», какие массово спускают со стапелей заводы в Харбине. Датировка самого хранилища позволила отнести время его создания примерно к двум миллионам лет до современной эпохи.

Итак, еще раз повторяю диспозицию: в хранилище, высеченном в скальной породе два миллиона лет назад, обнаружена стандартная спасательная капсула серии «Пингвин-М».

В капсуле находился человек в состоянии глубокой гибернации.

На данном этапе я принял решение о прекращении деятельности на Тиссе Следопытов и передаче дальнейших работ в компетенцию КОМКОНа.

Б. Фокин

(Конец документа 1)

Документ 2

Всемирный Совет,

Р. Сикорски (лично)

Конфиденциально (тайна личности!)

Дата: 23 декабря 37 года

Автор: зам. председателя КОМКОНа Г. Комов

Тема: находка на Тиссе

Содержание: ххх

Уважаемый Рудольф,

в приложении вы найдете документ, который описывает некоторые подробности находки на Тиссе. я же сообщаю: только что получил подтверждение идентификации личности человека, найденного в спасательной капсуле.

Кассандра Люденова, 10-го года рождения, физик. Входит в группу «Йормала». По официальным каналам установлено, что в настоящее время пребывает на Земле.

В сухом остатке имеем два идентичных человека, один из которых продолжает находиться в состоянии глубокой гибернации (Фокин настаивает на процедуре реанимации), а второй – спокойно живет на Земле и занимается изучением черных дыр. И заметьте, Рудольф, – никаких Странников!

Кстати, что за группа «Йормала»? Мне так и не удалось выяснить, что она собой представляет.

P. S. Тест на клонирование – отрицательный. Ментальная и физическая идентичность личностей подтверждена.

Г. Комов

(Конец документа 2)

Документ 3

Всемирный Совет

Л. Горбовскому

Конфиденциально (тайна личности!)

Дата: 24 декабря 37 года

Автор: Р. Сикорски

Тема: специальная комиссия

Содержание: проект создания специальной комиссии по расследованию инцидента на Тиссе, ЕН 63061

…Исходя из вышеизложенного, учредить временную специальную комиссию по расследованию инцидента на Тиссе, ЕН 63061, и предоставить ей необходимые полномочия для опросов свидетелей, которые могут пролить свет на произошедшее.

Председателем комиссии назначить члена Всемирного Совета Рудольфа Сикорски.

Р. Сикорски

(Конец документа 3)

* * *

Он есть.

Он есть вне времени и вне пространства.

Он есть, и ничто не может нарушить его бытие.

Это не первый и не последний уровень его бытия. Он знает, что может меняться. Соскальзывать в примитивную сознательность чего-то крохотного, но высоко о себе мнящего. Либо подниматься в такие высоты, где остатки сознания преобразуются в яростную стихию космогонических сил. Один предел его породил, а другого он так и не достиг. Пока. Словно что-то удерживает его. Тончайшая нить, протянутая из бездны. Настолько тончайшая, что не стоит никаких усилий порвать ее и взмыть вверх, ввысь. Туда, где он действительно станет всем.

Но почему-то медлит. Размышляет.

Он дрейфует в пустоте и созерцает далекие и близкие звезды, галактики и объекты совсем уж фантастические, которым на нижнем пределе и названий не придумали. Он любит играть, и это его игра в примитивное существо – пребывать на уровне космического объекта и извлекать из памяти названия того, что видит. Хотя и слово «видит» предполагает наличие примитивных приемников узкого участка спектра.

Он не видит, он созерцает.

Иногда ему надоедает дрейфовать вдали от раскаленных шаров, и он меняет траекторию, чтобы приблизиться к ним и наслаждаться бытием чудовищной гравитации, высасывая из звезд плазму. Вокруг образуется раскаленный диск, струи бьют с полюсов, вытягиваются вдоль магнитных полей, а он, играя, отбирает у звезды материю и распыляет в пустоте. Спустя миллионы лет надоедает и это, и он отправляется дальше, оставляя после себя изрядно убавивший в массе и светимости шарик, окруженный кляксами пущенной из него плазменной крови.

Но порой к нему приближается нечто настолько мелкое, что кажется космической пылью. Однако оно проявляет к нему интерес. Исследует лучами. Бомбардирует еще более мелкой пылью. Он чувствует присутствие нечто, что можно счесть разумом, примитивным, ограниченным, первой ступенькой длинной лестницы восхождения к подлинным вершинам.

Они тщатся его понять. Понять – значит вместить. Но чтобы вместить безграничное в ограниченное, безграничное следует упростить. Свести сложность к простоте. И к пустоте. Ведь в нем нет ничего, кроме сложности и пустоты. А эти примитивные носители крохотных искорок, которые они сами принимают за пылающее пламя разума, пытаются его постичь. И даже решаются на крайнюю для себя меру – нырнуть в его сложность. Погрузиться в него не пылью своих созданий, еще более примитивных, чем они сами, а войти самим в непроницаемую темноту его сознания.

У них нет никаких шансов. Та скорлупа, что должна защитить их от чудовищной гравитации, никуда не годится. Им предстоит погибнуть, исчезнуть навсегда, но нечто вроде любопытства возникает в нем. Что-то позабытое в невообразимо давние времена, когда он был подобен им – безрассуден.

И он смотрит, как гравитация корежит их скорлупу, как рвет на части тела, и ощущает раздражение, что подобная мелочь занимает его внимание. В мире чересчур много гораздо более интересных вещей, чем созерцать мучения примитивных существ.

Однако он словно раздваивается. Чем глубже в него проникает крошечная заноза, вознамерившаяся бросить вызов времени и пространству там, где время и пространства сливаются воедино, где каждый мельчайший сдвиг в пространстве означает огромный скачок во времени, настолько огромный, что у примитивных существ нет никаких шансов вернуться в привычный им мир, тем больше ему хочется сохранить ее.

Он наблюдает, как гаснут одна за одной искры жизни. И вот остается последняя. Крошечная. Готовая исчезнуть. Ей удается спуститься глубже всех. И как порой перешагиваешь через гусеницу, чтобы не раздавить ее, так и он берет гаснущую искру и помещает туда, куда она стремилась.

* * *

– Мы предлагаем вам участие в эксперименте, – сказал Логовенко и замолчал. Надолго. Может быть, смущенный своим столь прямым заявлением, а может, ожидая ответной реплики Павла. Например: «В каком эксперименте?» или «А почему вы решили, что я хочу участвовать в экспериментах?».

Вообще этот визит выглядел странно. Все члены группы «Йормала» прошли обследование в Харьковском институте психологии, получили вполне ожидаемое заключение о своей пригодности и полной готовности к миссии. Однако спустя несколько дней на экране видеофона возникло лицо Даниила Логовенко, и вот Павел вновь в Харькове, сидит в кабинете заместителя директора института и выслушивает весьма необычное предложение. Точнее, даже не предложение, а намек на предложение.

«И зачем я сюда вообще вернулся?» – с некоторой тоской подумал Павел. Более того, даже ничего не сказал Кассандре, лишь предупредив, что вернется в Свердловск к вечеру.

Логовенко продолжал молчать и внимательно рассматривал Павла.

– Я уже участвую в эксперименте, – не выдержал и прервал тишину Павел. – Вам это хорошо известно.

Логовенко скосил глаза на терминал, будто сверяясь с информацией, и кивнул:

– Погружение в черную дыру на уникальном звездолете «Тьма».

Его слова прозвучали насмешливо, что резануло слух Павла.

– Это важный научный эксперимент, – сказал он.

– Возможно. – Логовенко сцепил руки на столе, сделал странное движение большими пальцами, будто изображая вращение двух тяготеющих масс друг вокруг друга. – я не специалист в черных дырах, но, насколько помню, никакая информация не может быть из них получена. В чем же научная ценность подобного погружения?

– Моя жена – крупнейший специалист по физике черных дыр, – сказал Павел. – Вам лучше поговорить с ней. Она умеет рассказывать это… доступнее.

Логовенко поднялся и дошел до окна во всю стену, откуда открывался вид на утренний Харьков. Постоял там, покачиваясь с пяток на носки, затем сказал, не поворачиваясь:

– Вы не находите, Павел, что люди похожи на эти самые черные дыры? Наше сознание так же закрыто от других, как закрыты от остальной вселенной звезды, что пересекли предел Чандрасекара? – Павел было вскинулся поправить, но передумал. – На дворе двадцать второй век, коммунизм, товарищество и братство, но человек так и остается вещью в себе. я вот, например, предполагаю, что вы… гм… не говорите всей правды. Особенно психологам. Например, о том, что вам давно снится очень странный и навязчивый сон, в котором вы видите себя неким фантастическим космическим существом.

Павел немедленно вспотел, глубже втиснулся в кресло.

Логовенко обернулся:

– Вы не хотите погружаться ни в какую черную дыру. Разве не так?

– Это тоже обнаружило ментоскопирование?

Логовенко покачал головой:

– Ну что вы. Даже глубокое ментоскопирование не может извлечь всю информацию из вашей черной дыры… простите, из вашей души. Это моя интуиция, если позволите.

– Мое желание тут ни при чем, – отчеканил Павел. – Иногда приходится делать вещи, которые делать не хочется. Долг. Научный долг.

– А еще вы очень любите свою жену, – мягко сказал Логовенко. – И я могу предположить, что данный мотив – главная причина вашей решимости покончить с собственной жизнью столь… хм, экзотическим способом.

– Вы переходите грань. – Павел встал из кресла, поправил куртку. – Надеюсь, эта встреча последняя.

– Я подготовил отрицательное заключение на группу «Йормала», – сказал Логовенко.

Павел остановился на пороге. Обернулся.

– Почему? Из-за меня?! Вы не можете…

– Никак иначе, кроме как коллективное самоубийство, я не могу квалифицировать данный эксперимент. Да-да, я знаю, – Логовенко предупреждающе поднял руку, – согласно современным представлениям о черных дырах, экипаж «Тьмы» переживет и Землю, и Солнце, и, возможно, нашу галактику. А может быть, узреет и конец света. Но сути дела это не меняет.

– Вы не правы, – загорячился Павел. – Понимаете, не все так просто… да, есть горизонт событий, и оттуда действительно никаких… но уникальность эксперимента в том и состоит… Послушайте, Логовенко, пригласите Кассандру, она вам все растолкует. Хотите, позовите академиков, Всемирный Совет, Горбовского…

Логовенко пристально смотрел на Павла, пока тот не осекся.

После некоторого молчания Павел начал:

– Так вы из-за…

– Что вы знаете об импульсных системах? – спросил Логовенко.

Документ 4

Извлечение из опроса Кассандры Люденовой (Тисса) членами специальной комиссии Всемирного Совета

Сикорский: Спасибо, Кассандра, ваш отчет о тех эффектах, которые вы наблюдали при погружении в черную дыру, будет передан специалистам. Нас больше интересует, что случилось потом.

Кассандра: Потом? Вы имеете в виду, когда мы пересекли горизонт событий?

Мбога: Как вы поняли, что это произошло?

Сикорский: Это не представляет для нас интереса…

Мбога: Нет, нет, Рудольф, представляет. Прошу вас, Кассандра.

Кассандра: я бы назвала это видениями. Предполагаю, что гравитация черной дыры настолько исказила мое сознание… не только мое, конечно, но здесь я могу говорить лишь за себя… Вы понимаете?

Сикорский: Да.

Кассандра: В общем… я оказалась дома. Может показаться странным, а может, и вполне объяснимо с точки зрения психологии, но я действительно оказалась дома, и это не вызвало у меня особого удивления. Будто так и должно было случиться. Стоит пересечь горизонт событий, и ты оказываешься там, где… был счастлив.

Мбога: Простите, Кассандра, а что за дом вы имеете в виду? Вашу квартиру в Свердловске, в Тополе-5?

Кассандра: Нет. Это домик на берегу Волги. Поселок Красновидово, рядом с Казанью. Дом построили еще родители Павла, и мне там очень нравилось. Высокий берег, волжский простор.

Сикорский: Как вы поняли, что это всего лишь иллюзия?

Кассандра: я бы назвала это реконструкцией. Очень точной реконструкцией, разве что тот, кто ее сотворил, почему-то решил, что вишня должна цвести и летом.

Мбога: Что происходило, когда вы выходили за пределы этой… гм… реконструкции?

Кассандра: я вновь оказывалась внутри сада. Своего рода замкнутое пространство. В П-абстракциях это классифицируется как первый уровень топологической связности. Шаг наружу превращается в шаг внутрь. Но самое главное заключалось не в этом…

Мбога: Вы не хотите об этом говорить? У вас имеется такая возможность…

Сикорски: Прежде чем сослаться на тайну личности, подумайте…

Кассанадра: Не в тайне личности дело. Я – ученый и, кажется, неплохой, поэтому понимаю, насколько ценны даже крупицы знания. А я столкнулась с чем-то… с кем-то… И еще там был пес. я так думаю, что пес.

Комов: Что за пес?

Кассандра: С огромной головой и большими глазами. И он… он разговаривал.

Комов: Значит, все же не пес?

Сикорский: Геннадий, это не так важно.

Мбога: Может быть, пес и был тем существом, которое поместило вас в это место?

Сикорски: Кассандра, так в чем заключалось главное?

Кассандра: В памяти. Каждая комната была памятью.

Сикорски: Простите, не совсем вас понимаю.

Кассандра: Стоило мне открыть дверь в какую-нибудь из комнат дома, и я видела в ней сцену из нашего прошлого с Павлом.

Мбога: Насколько я могу догадаться, эти сцены были…

Кассандра: Да, в основном почему-то наши ссоры с ним. Мы не так часто ссорились, разве что в последние месяцы перед стартом, но те картины, которые я видела, были только ссорами, будто ничего иного в нашей жизни не существовало. я не знаю почему так.

Комов: Это были голограммы или нечто иное?

Кассандра: Это была сама жизнь. я ощущала себя стоящей на пороге комнаты, наблюдая нашу очередную размолвку, и одновременно я была той Кассандрой, что спорила, доказывала, убеждала… Все подлинное. Все настоящее.

Сикорский: Вас не затруднит передать, хотя бы в общих чертах, суть ваших разногласий с мужем?

Мбога: Если это не совсем личное, конечно.

Кассандра: Нет, не совсем личное. Мы спорили о предстоящем погружении в черную дыру. Он… он сомневался в целесообразности эксперимента. я пыталась ему доказывать с расчетами на руках, что… Впрочем, он не понимал моих расчетов. Не понимал! Не поспевал за моими идеями…

Комов: Он вам… хм… завидовал?

Кассандра: Его самолюбие было, скажем так, уязвлено.

Комов: Кстати, вы упомянули, что пес говорил.

Кассандра: Это, наверное, смешно, но он отпускал весьма едкие замечания относительно наших с Павлом ссор. Остроумные замечания. Простите, а я могу тоже задать вам вопрос?

Мбога: Сколько угодно, Кассандра.

Кассандра: я нахожусь в изоляции… это не жалоба, я все понимаю, необычность ситуации… но скажите все же, какая сейчас дата? Сколько прошло времени с нашего погружения в черную дыру?

Мбога: Видите ли, Кассандра, сегодня…

Сикорский: Прошел месяц с того момента, как «Тьма» приступил к погружению.

Мбога: Рудольф…

Комов: Как вы думаете, а сколько времени прошло с момента вашего эксперимента и появлением в том доме?

Кассандра: Миллиарды лет.

Сикорский: Откуда такая оценка?

Кассандра: я видела небо над домом. И предполагаю, что вселенная эволюционирует до такого состояния через миллиарды лет.

(Конец документа 4)

* * *

Дом стоял почти на самом краю обрыва, и отсюда, с мансарды, открывался широкий вид на Волгу и тонкие шпили тысячеэтажников Казани. Павел отмахивался от комаров, а Кассандра разливала чай. В вазочках лежали крупные ягоды земляники. В июльской духоте ощущалось приближение обещанного синоптиками ливня.

– Расчеты – это всего лишь расчеты, – сказал Павел, принимая чашку из рук Кассандры. – Математика, конечно, отражает реальность, но никто не говорит, что отражение является безупречным. Всегда имеется вероятность ошибки.

Кассандра поправила широкую юбку и села в плетеное кресло. В сумерках платье белело особенно ярко на фоне ее темной кожи. Взяла чашку, отпила. Потянулась за земляникой. Павел поймал ее руку и сжал:

– Какой толк от знаний, которыми никто не сможет воспользоваться?

– Ты опять хочешь поссориться? – Кассандра высвободила руку, откинулась на спинку кресла.

– Мы ссорились утром, – сказал Павел. – Лимит ссор на сегодня исчерпан. Теперь мы просто спорим. Ведем глубоко научную дискуссию в рамках отдельно взятой ячейки общества. Или, если угодно, философскую. О пределах научных знаний человечества. В духе Канта.

– Иногда я жалею, что у нас нет детей.

– Ведь что такое черная дыра? Классический кантианский объект. Вещь в себе… прости, что ты сказала? – Павел замолчал, нахмурился. – Что-то о детях? Кстати, Абалкины хотят оставить посмертного ребенка… Звучит, конечно, дико, но с этой медицинской терминологией не поспоришь. Оставляют оплодотворенную яйцеклетку в эмбриональном сейфе. На случай, если мы не вернемся.

– Я не хочу, – качнула головой Кассандра. – К тому же мы вернемся. Даже в рамках классической теории черная дыра испаряется. Поэтому через несколько… миллионов лет мы выйдем из-под горизонта событий.

Она отпила еще глоток чая. Взяла ложечкой горсть ягод, посыпала их сахаром. Сахар оказался лишним.

– Ты веришь, что через несколько миллионов лет человечество сохранится в его нынешнем виде? И что ему будут интересны знания, которым в обед – даже не сто, а миллионы лет? – Павел так резко отставил чашку, что чай плеснулся на белоснежную скатерть. Расплылось пятно.

– Подлинные знания не имеют срока давности. – Кассандра задумчиво накручивала на палец жесткий локон. – Да и с человечеством ничего не случится. Десяток миллионов от первого гоминида. Еще несколько миллионов – пустяк с точки зрения эволюции.

– А прогресс? Ты слышала о такой идее, как вертикальный прогресс? Человечество десятки тысяч лет пробиралось сквозь пещеры прогресса, заходило в тупики, преодолевало завалы, и вот наконец наступил момент, когда оно вышло из пещеры на равнину под яркое солнце и все пути открыты ему. В том числе и вертикальный.

– Это что-то из Строгова? Ты же знаешь, я не люблю Строгова. Кстати, у нас есть алапайчики. Хочешь? Только вчера доставили с Пандоры. Там, на Линии доставки, записано…

Павел встал и зашел в дом. Постоял, вглядываясь в темноту, но свет зажигать не хотелось. Прошел на кухню и набрал код заказа. Сигнал давно прозвенел, мигал зеленый огонек, а он все стоял, прижавшись лбом к панели охладителя. Стиснул кулак и несколько раз по ней ударил.

Кассандра молча наблюдала, как он водрузил на поднос предохранительный мешок с крючьями испарителей.

– Вот.

– Вижу.

– Не видишь, – сказал Павел. – Видишь горы и леса и не видишь… ничего…

Он сел у ее ног, прижался затылком к теплым коленям.

– Я не полечу.

Пальцы перестали перебирать его волосы.

Ему было легче, что он не видел лица Кассандры.

– Я не полечу. я остаюсь на Земле. Это… это глупо. Это настолько глупо, что ты со своим умом не понимаешь всей глупости «Йормалы». Да, я гораздо глупее тебя, я и половины не понимаю в твоих выкладках, но то, что это глупость, я даже не понимаю, я вижу. И еще… я чувствую, что не реализовал себя. я еще… зародыш чего-то большего, значительного… А погружение сотрет, изымет меня из этого мира.

Колени шевельнулись, и ему показалось, что Кассандра хочет встать. Еще сильнее прижался к ним затылком.

– Твое право, – глухо сказала она. – Это твое безусловное право.

– Прости.

– За что? я могу понять.

– За другое.

Кассандра наклонилась к нему, притронулась к щекам Павла, будто проверяя – не плачет ли он.

– За что я должна тебя простить?

Документ 5

Всемирный Совет

Л. Горбовскому

Статус: официальное заявление

Дата: 15 ноября 37 года

Автор: Павел Люденов, член группы «Йормала»

Тема: эксперимент по погружению в черную дыру ЕН 200056

Содержание: наложение вето Всемирного Совета

Уважаемый Леонид Андреевич,

снабжаю свое письмо к Вам официальной шапкой, дабы оно могло восприниматься Вами не только в качестве личного обращения, но и как официальное заявление, если Вы, взвесив все «за» и «против», сочтете необходимым придать делу официальный ход.

Позвольте объясниться. я нахожусь в довольно двусмысленной ситуации, поскольку, являясь одним из основателей и со-руководителей группы «Йормала», считаю необходимым наложить на ее деятельность вето Всемирного Совета.

Но прежде несколько слов о самой группе (все официальные справки, где более подробно изложена история группы, прилагаются).

«Йормала» основана два года назад как некое вольное и совершенно лишенное официального статуса сообщество единомышленников – физиков-теоретиков в области черных дыр. В настоящее время это одна из перспективных областей экспериментальной космогонии, а моя жена – Кассандра Люденова – руководитель научной школы, которая активно разрабатывает модель Геделя-Эйнштейна-Вагнера, позволяющую, как нам кажется, получить наиболее полное описание происходящих вблизи горизонта событий физических процессов.

Некоторое время назад группа вышла с инициативой в Академию наук с предложением провести эксперимент по проверке полученных теоретических выкладок в рамках указанной модели. Для этого предлагалось собрать по уникальной технологии звездолет и на нем совершить нырок к горизонту событий одной из черных дыр в окрестностях альфы Персея (Мирфак). Наиболее перспективной с точки зрения физических характеристик представлялась ЕН 200056.

Очевидно, что подобное погружение, согласно нашим представлениям о черных дырах, не предполагает возвращения участников эксперимента в стартовую или близкую по историческим меркам точку пространственно-временного континуума. Поэтому со стороны Этической комиссии Академии возникли понятные возражения против подобного эксперимента. Однако с помощью влиятельного члена Академии доктора А. Бромберга данные возражения удалось преодолеть и получить мощности для продолжения работ.

Возможно, именно на этапе жарких дискуссий с членами Этической комиссии у меня возникли первые сомнения в оправданности эксперимента. Однако, что скрывать, я находился под воздействием азарта научного поиска, а все справедливые указания членов комиссии на то, что данный эксперимент есть завуалированная форма научного жертвоприношения, списывал на их же ретроградность. Они (члены комиссии) отстали от темпов современной жизни – вот какими словами я себя успокаивал.

Как бы то ни было, а звездолет «Тьма», спроектированный группой «Йормала», сошел со стапелей Харьковского завода и проходил ходовые испытания, когда по настоянию все той же Этической комиссии мы, члены группы, прошли обследование в Харьковском институте психологии. Результаты обследования вызвали у зам. директора ХИП Д. Логовенко многочисленные вопросы и сомнения в приемлемости подобных форм научного подвига и самопожертвования, но в ходе нашей частной беседы мне удалось убедить его в оправданности эксперимента.

Привожу указанные эпизоды лишь с той целью, чтобы показать наличие огромных сомнений и возражений против деятельности группы «Йормала» со стороны столь уважаемых организаций, а также свою роль в преодолении этих сомнений.

Однако и Савл порой обращается в Павла. А потому после долгих и мучительных размышлений заявляю:

1. Эксперимент группы «Йормала» является завуалированной формой убийства.

2. Эксперимент группы «Йормала», что еще хуже, является ничем не прикрытым групповым самоубийством.

3. Эксперимент группы «Йормала» должен стать предметом разбирательства Всемирного Совета, дабы члены Всемирного Совета внимательно изучили подоплеку эксперимента.

4. Эксперимент группы «Йормала» должен подпасть под вето Всемирного Совета, ибо он не оправдан даже получением каких-либо знаний, которые в любом случае не удастся передать из-за горизонта событий.

П. Люденов

(Конец документа 5)

Документ 6

Всемирный Совет

Комиссия по этике

Статус: официальное заявление

Дата: 20 ноября 37 года

Автор: А. Бромберг, старший консультант КОМКОНа, доктор исторических наук, доктор ксенопсихологии, доктор социотопологии, действительный член Академии социологии (Европа), член-корреспондент Лабораториума (Академии наук) Великой Тагоры, магистр реализаций абстракций Парсиваля.

Тема: группа «Йормала»

Содержание: наука не терпит ограничений!

Уважаемые члены Комиссии, ознакомившись с поступившей в мое распоряжение информацией, заявляю следующее.

Упомянутое дело выеденного яйца не стоит. Именно так. Да простит меня официоз, который следует блюсти при составлении подобных бумаг. Не мне вам объяснять, что наука не терпит и не потерпит никаких ограничений. Все, что может стать предметом научного поиска, таковым станет. Хотим мы этого или нет. Вводить научную инквизицию? Не позволим. Введете? Будем противостоять всеми силами.

И мой нос чует – подобные ветры уже задувают в коридорах Комиссии по этике, которой не терпится превратиться в нечто вроде контрольного органа. Излишнего. Как аппендицит. (Простите, конечно же, – аппендикс).

Желаете запретить науку? Что ж, ваш покорный слуга готов стать крупнейшим знатоком запрещенной науки, дабы свет знаний не угас в пыльной толще этических сомнений.

Dixi.

А. Бромберг

(Конец документа 6)

* * *

Это казалось странным – в зеркале отражалась вся комната, но только не Кассандра. Она словно через стекло заглядывала туда, где имелась точно такая же гостиная, в зеркальном порядке обставленная старой мебелью, деревянной, а не растущей из пола там, где в данный момент нужна. Поэтому, чтобы пересесть к окну, надо перетащить кресло из угла и поставить там, где сейчас разлегся чеширский пес.

Чеширский пес усиленно чесался, выкусывал колючки между пальцами передних лап и вообще – всячески прикидывался обычным псом. Но при этом косил глаз на Кассандру, которая продолжала выискивать различия между тем, что отражалось в зеркале, и тем, что находилось в комнате. Не считая отсутствия по ту сторону зеркала самой Кассандры и чеширского пса, различий не наблюдалось.

– А если я переставлю мебель? – спросила она сама себя. Приятнее было бы общаться с собственным отражением, но таковое отсутствовало, увы. – Что мы увидим в зеркале? Или мы ничего в нем не увидим?

Чеширский пес улыбнулся. Так широко и зубасто, что полностью оправдал данное Кассандрой прозвище его странной огромноголовой породе. Обычные псы, насколько помнила Кассандра, не улыбаются. Впрочем, откуда ей знать? Она же не зоопсихолог, она – физик. А раз так, то ее стезя – эксперименты. Проще простого – взять кресло и перетащить ближе к чеширскому псу. Вот так.

– И что же мы наблюдаем? – Кассандра уселась в кресло, вытянула ноги, уперлась пятками в бок чеширского пса. Пес оказался горяч, как грелка. Ленивым движением он отодвинулся от подобной фамильярности. – А наблюдаем мы соответствующее изменение обстановки.

– Ученая, – пробурчал пес, не прекращая усиленно чесаться.

– Может, у тебя блохи? – озабоченно спросила Кассандра. – Тебе чаще мыться надо, дружок.

Чеширский пес терпеть не мог, когда Кассандра его называла «дружок». И намекала про блох. И вообще присутствие Кассандры в доме его несказанно раздражало. Первые дни он неотступно бродил за ней и ругался на каком-то неизвестном ей языке, произнося нечто вроде «мас-саракш». Иногда разнообразя сочное словечко фырканьем, бурчанием и подвыванием. Но хуже приходилось ночью, точнее – того, что здесь считалось таковой. Стук когтей разносился по всему дому, и Кассандра не могла уснуть, пока не приспособилась на одну подушку ложиться, а другой накрывать голову, чтобы хоть как-то заглушить посторонние звуки.

Чеширский пес пристально выпучил на нее глаза, став похожим на сторожевую собаку из сказки «Огниво», а потом членораздельно произнес:

– Сквозь зеркало. Уходи отсюда сквозь зеркало.

Кассандра рассмеялась:

– Вряд ли из меня получится Алиса, а из тебя – чеширский кот. Ведь ты – пес. А я – Кассандра.

Однако вечером, когда небо потемнело и на нем проступило то, что и должно находиться во вселенной на пороге окончательной и бесповоротной тепловой смерти, Кассандра вспомнила слова чеширского пса и подошла к зеркалу. Пес громко храпел. Она коснулась зеркала рукой. Поначалу ей показалось – ничего необычного, прохладная стеклянная поверхность. Каким и должно быть архаичное зерцало. Но стоило усилить нажим, как твердая поверхность подалась, прогнулась, а пальцы погрузились в нечто похожее на жидкость.

Кассандра отдернула руку. Ладонь покрылась зеркальной пленкой. Оглянувшись на храпящего чеширского пса, Кассандра теперь двумя руками уперлась в зеркальную поверхность. Чем глубже они входили, тем больше приходилось прикладывать усилий. Когда в зеркальную поверхность предстояло нырнуть головой, Кассандра заколебалась, но затем глубоко вдохнула, сделала еще шаг, другой, протискиваясь, продираясь, пока не ощутила, что вытянутые вперед руки свободны. Последний рывок, и она вышла из зеркала.