Текст книги "Со многими неизвестными. Угол белой стены"

Автор книги: Аркадий Адамов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Уже шагая по коридору, Сергей нахмурился и по привычке стал покусывать губу. Дойдя до отведенного ему кабинета, он с силой толкнул дверь.

За столом, развалясь в кресле, задумчиво курил Лобанов. Увидев Сергея, он оживился:

– Ну наконец-то. С тобой умрешь голодной смертью. Чего ты там на рынке потерял?

– Я там не потерял, я там нашел кое-что.

Многозначительный тон его насторожил Лобанова. Он с восхищением поглядел на друга.

– Ну, ты даешь. И чего нашел?

– Все расскажу. Но сперва сними трубку, позвони в гостиницу и закажи номер на двоих.

– Кто такие? – озабоченно спросил Лобанов.

– Обыкновенные два гражданина. Одну ночь уже проспали там на диване. Полагаю, хватит.

– Ну, ну, ты давай не темни. – Лобанов хитро прищурился. – Добренький какой.

В конце концов он все-таки позвонил в гостиницу. Администратор решительно заявила, что свободных мест нет, но потом направила Лобанова к заместителю директора. Тот, обрисовав положение еще в более мрачных красках, направил его к директору. Директор – снова к администратору. Наконец номер нашелся. Лобанов вытер пот со лба и, отдуваясь, победоносно посмотрел на Сергея:

– Убедился? Ну, теперь давай… Или нет! Пошли обедать. Шестой час, слава богу.

В столовой уже никого не было. Заканчивая работу, официантки меняли скатерти, гремели посудой в буфете.

– Машенька! – позвал Лобанов. – Вас можно на минутку? Срочное дело.

Полная официантка укоризненно посмотрела в его сторону и вздохнула.

– Ну, что опять?

– Машенька, это мой друг, – заискивающе произнес Лобанов, щуря хитрые глаза. – Он из Москвы.

– Ну и что? Очень рада. Только…

– Машенька, он живет по московскому времени. А там сейчас как раз обед. Войдите в положение.

– А кто в мое положение войдет? С семи утра ведь. Ох уж этот уголовный розыск. Вы-то по какому времени живете? Другие, как люди, приходят, а ваши, Александр Матвеевич, я прямо не знаю… Ну, чего вам подать? Остались только борщ и биточки паровые.

– Все, Машенька, несите. Все, что осталось. Ну, и, может быть, для московского гостя сообразим закусочку? – Он неопределенно пошевелил пальцами. – А? И бутылочку пива?

– Ох, Александр Матвеевич, пользуетесь вы своим влиянием…

Она ушла, покачивая тяжелыми бедрами.

– Вот так, – удовлетворенно сказал Лобанов. – Обстановка создана. Теперь давай. Кто первый?

– Младший всегда первый, – наставительно сказал Сергей. – Докладывайте, майор.

И Лобанов, с которого разом вдруг соскочила вся его веселость, хмуро и деловито принялся рассказывать.

Женщину звали Нина Викторовна Горлина. Приехала она из Москвы. Лобанов уже направил туда сообщение о ее смерти. Завтра МУР вышлет все сведения о Горлиной. Пока что удалось узнать, что в гостиницу она приехала не одна, ее сопровождал какой-то мужчина. Приметы самые общие: немолодой, полный, в темном пальто и пыжиковой шапке. В комнате на столе обнаружены два стакана. На одном сохранились отпечатки пальцев Горлиной, на другом – вообще никаких. Дальше. В паспорте Горлиной обнаружена случайно застрявшая там квитанция на отправленную из Ворска телеграмму. Сотрудники уже побывали в почтовом отделении, обнаружили заполненный Горлиной бланк. Телеграмма была отправлена в Волгоград, до востребования, Марине Владимировне Ивановой, текста такой: «Приеду дождись». Странный текст. В связи с этим отправлено поручение в Волгоград разыскать и допросить Иванову. И еще одно интересное обстоятельство: телеграмма отправлена две недели тому назад. Следовательно, либо Горлина до вчерашнего дня жила где-то в городе, либо вчера приехала вторично. Лобанов попросил Москву уточнить и это обстоятельство. Вот пока и все, что известно.

– М-да. Все очень странно, – покачал головой Сергей. – Выходит, Горлина хотела ехать в Волгоград и просила Иванову ее дождаться. Сама же приехала в Борск. Кто-то просил ее приехать для последнего разговора. И она приехала. И вот… Письмо у тебя?

– У меня.

– Откуда послано, когда?

– Неизвестно. Конверта нет.

– Все это очень странно, – задумчиво повторил Сергей, вынимая сигареты. – Курить-то здесь можно?

– Пойдем ко мне. Вон Машенька уже поглядывает, Машенька!

Официантка торопливо подошла и, словно понимая, что разговор у них серьезный, извиняющимся тоном сказала, принимая деньги:

– По мне, сидите себе: Только заведующая ругается. Давно закрывать пора.

Друзья поднялись по широкой лестнице на второй этаж в кабинет Лобанова.

– Ну давай, – нетерпеливо сказал Саша. – Рассказывай, что у тебя нового? Что на рынке нашел?

– Нашел я там некоего Семенова. Но слушай все по порядку…

Когда Сергей кончил свой рассказ, оба некоторое время молча курили, пытаясь про себя сопоставить и хоть как-то увязать полученные за день сведения. Первым прервал молчание Лобанов.

– Просто, я тебе доложу, шарада! Ребус! Загадка! Уравнение с неизвестными! Как еще называют такие вещи? Эх, удалось бы установить знакомство Семенова с кем-нибудь из этих двух женщин!

– «Если бы»! Вот это и надо установить.

– Ну, с Семенова мы теперь глаз не спустим. Изучим все его связи.

– Это ясно. К сожалению, одна связь уже оборвалась, – вздохнул Сергей. – И он, конечно, заметет все следы, которые к ней ведут. Если уже не замел. А Иванова далеко…

– И именно поэтому…

– Да, ты прав. Надо ориентировать волгоградских товарищей. Там следы могут остаться.

– Давай составим телефонограмму Проворову. Сейчас же по спецсвязи передадим. Который час? – Лобанов взглянул на часы. – Восемнадцать пятнадцать. Там все еще на месте.

Зазвонил телефон. Лобанов нетерпеливо снял трубку.

– Да?

– Александр Матвеевич?

– Я.

– Урманский из газеты беспокоит. К вам заглянуть можно?

– Занят, товарищ Урманский. Часика через два если?

Лобанов вопросительно поглядел на Сергея. Тот, улыбаясь, сказал:

– Прямо в гостиницу пусть заезжает. Привет передай.

Потом они еще долго сидели над пухлыми папками, вспоминая детали, обсуждая каждый эпизод в совершенных преступлениях, рылись в бесчисленных протоколах допросов, отдельные места из них зачитывали вслух, громко и медленно, вдумываясь в каждое слово.

– Ты понимаешь, – говорил Сергей. – Плохо, когда мало данных, еще хуже, когда их совсем нет. Но самое плохое, по-моему, когда их слишком много. Тогда очень легко пойти по ложному пути. А уж стоит только пойти, сам знаешь, что бывает.

– Фокусы? – усмехнулся Лобанов.

– Фокусы с фактами, от искренней веры в избранный путь.

– Теоретически ты прав, может быть, но в данном случае… Ты смотри. Все нити тянутся к Семенову.

– Пока не все. Вот как будет со снотворным. Сестрица его меня очень интересует.

– Да. Но мошенничества мы ему доказать сможем? Сможем. Раз его опознал Колосков, опознают и другие. И потом паспорта. Один-то наверняка у него был.

– А какие приметы преступников дают люди, пострадавшие от мошенничества?

Они снова рылись в толстых папках, читали вслух протоколы и начинали спорить.

– Подходит Семенов.

– Не совсем.

– А я говорю – подходит! Ты что хочешь? Чтобы перепуганные, ошалевшие люди давали тебе абсолютно точные приметы? Вплоть до родинки на щеке?

– Кстати, у Семенова родинка за ухом.

– Вот, вот. Хочешь, чтобы к нему за ухо заглядывали? Ты слушай, что этот Волков сообщил…

И Лобанов в десятый раз медленно, с ударением читал протокол допроса.

– Да, вот еще что, – вспомнил Сергей. – Надо получить образец почерка Семенова, сравним с почерком, каким написано письмо…

– Какое?… Ах, к Горлиной?

– Именно. Слушай! А текст телеграммы на почте изъяли?

– Еще бы!

– Давай-ка и его сравним с письмом. Сейчас. Пока хотя бы приблизительно.

– Ну, что ты! Письмо к Горлиной, а телеграмма от нее.

– Давай все-таки.

Лобанов пожал плечами, нехотя стал рыться в толстых папках. Наконец на стол легли рядом мятый листок с торопливыми словами: «Приезжай. Надо поговорить в последний раз» – и бланк телеграммы.

Сергей и Лобанов склонились над ними. Потом Лобанов поднял голову.

– Да-а, я тебе доложу. Просто голова идет кругом. Ведь одна рука писала!..

– Завтра же направим на графологическую экспертизу. Это уже черт знает что. – Сергей с сомнением посмотрел на друга. – Может, мы просто устали, а?

В напряженной тишине, возникшей на миг в кабинете, неприятно резко прозвучал вдруг телефонный звонок. Лобанов торопливо снял трубку.

– Александр Матвеевич, – узнал он голос Урманского, – я уже в гостинице, а вы… Девятый час ведь.

– Идем, – ответил Лобанов.

Спускаясь по лестнице, они договорились: больше о делах не говорить, хватит, действительно уже устали. – И может быть, последнее их открытие им просто приснилось? Но все это – завтра.

На улице было темно и холодно. Резкими порывами налетал ветер, бросая в лицо колючую ледяную крупу.

И все-таки в гостиницу решили идти пешком. Пусть продует. К тому же необходимо было на что-то переключиться, хотя бы на борьбу с ветром, на мелкие уличные впечатления, даже просто на ходьбу. Оба перекурили и сейчас жадно вдыхали морозный, свежий воздух.

Шли молча и быстро, обгоняя прохожих.

Уже недалеко от гостиницы Лобанов наклонился к Сергею и, перекрывая свист ветра, прокричал:

– Совсем забыл тебя спросить, как Лена?

– Ничего. Премьеру готовят.

– Значит, все в порядке?

Сергей кивнул головой. «Допытывается, – усмехнувшись, подумал он. – Наверное, помнит ту историю с шапкой, когда работали по делу „Черная моль“».

Они вошли в вестибюль гостиницы раскрасневшиеся, слегка запыхавшиеся и сразу увидели Урманского.

Молодой журналист нетерпеливо разгуливал между креслами в распахнутом пальто, в сдвинутой на затылок меховой шапке со спущенными ушами, в руке он держал тонкую кожаную папку на «молнии» с надписью «Аэрофлот».

Сразу заметив вошедших, Урманский с улыбкой направился к ним, небрежно размахивая папкой.

Когда все трое вошли в номер и Сергей прикрыл дверь, Урманский торжественно объявил:

– Поступило предложение, Сергей Павлович, скромно отметить ваш приезд. – Он вытащил из внутреннего кармана пальто бутылку вина. – Надеюсь, возражений нет?

– Догадливый народ эти журналисты, – засмеялся Сергей. – Какие могут быть возражения?

– Особенно наши журналисты, заметь, – вставил Лобанов и хитро взглянул на Урманского. – Но действуют они всегда… Как вы говорите? С подтекстом, да?

Урманский в ответ коротко хохотнул.

– А ну вас, Александр Матвеевич. Не признаете вы бескорыстное движение души.

– Ладно, – вмешался Сергей. – Как говорится, если вино откупорено, оно должно быть выпито. А насчет этого самого подтекста, – и подмигнул, – он у нас тоже есть.

Выражение лица у Лобанова вдруг стало озабоченным. Он внимательно огляделся по сторонам, приподняв скатерть, заглянул под стол, отдернул штору, за которой помещалась кровать с тумбочкой, и осмотрел там все.

– Чего это ты ищешь? – невинным тоном осведомился Сергей.

– Как говорил боцман Приходько с «Грозящего», раз пошло такое дело, режь последний огурец. Тебе на хранение был оставлен небольшой черный чемоданчик.

– А-а, так я его сдал администрации. Думал, предыдущий жилец забыл.

– Неужели сдал?! – картинно испугался Лобанов. – У тебя что же, обоняние атрофировалось?

– А я не сыскная собака. Зачем мне обоняние?

– Ну оперативное чутье. Все, старик. Выходишь в тираж. Хорошо еще, что у тебя есть такие друзья, как я.

Он демонстративно принюхался и, словно влекомый какими-то невидимыми магнитами, проделал сложный путь по комнате, потом приблизился к Сергею, грозно потребовал: «А ну, дыхни», сочувственно покачал головой и наконец стремительно исчез в прихожей.

Урманский, хохоча, повалился на диван.

Через секунду Лобанов появился в комнате, держа в руке чемоданчик. Он торжественно поставил его на стол и объявил:

– Я же тебе еще на аэродроме говорил, встреча предусмотрена в двух вариантах: у меня дома и тут, в зависимости от твоих капризов. Задержалась на сутки по техническим причинам…

Тут невольное облачко пробежало по его круглому, веснушчатому лицу. Сергей нахмурился.

– А что за причины? – с любопытством спросил Урманский.

– Мы не в Америке, – резко ответил Сергей. – Публику развлекать тут нечем. – И, меняя тон, повторил: – Вино откупорено, его надо выпить.

Вскоре все трое уже сидели за столом.

– Ну, а как поживает наша общая знакомая? – спросил Сергей Урманского.

– А! – досадливо махнул рукой тот. – Представьте, я не могу ее найти!

– То есть как «найти»? – удивился Сергей.

– А так. Ни за что не разрешила проводить себя. Я еле выпросил телефон дяди. Сегодня звоню, отвечает какое-то учреждение. Наверное, перепутала. – Он повернулся к Лобанову: – Хоть бы вы помогли, Александр Матвеевич.

– Пожалуйста, Имя, фамилия?

– Только имя – Марина.

– Гм. Маловато.

– Марина… – задумчиво повторил Сергей. – Где-то мне попадалось сегодня это имя…

Лобанов с напускным равнодушием ответил:

– Марина Иванова из Волгограда.

– Ах да.

– Но я ее найду, вот увидите, – Урманский стукнул кулаком по столу.

– Желаю успеха, – улыбнулся Сергей. – И если найдете, поделитесь радостью.

– Да-а, вы еще отобьете, – Урманский подмигнул с самоуверенностью не знавшего неудач человека.

Разговор незаметно перешел на Урманского.

– Что сейчас сочиняете? – спросил его Лобанов.

– Очерк хочу написать. Об одном герое войны. У нас в городе живет. Еле раскопал его, знаете. Тяжелый старик. Ничего не рассказывает.

– А как фамилия?

– Федоров.

– Давай, давай, – покровительственно произнес Лобанов. – Это лучше, чем о жуликах писать.

– Почему же? И о вашей работе надо писать. В меру, конечно, – Урманский засмеялся. – Не вызывая нездоровый интерес.

Ушли гости поздно.

…На следующее утро, едва Сергей пришел в управление, ему позвонил Лобанов и нетерпеливо спросил:

– Ты уже здесь, наконец?

– Здесь. А что случилось?

– Как в той телеграмме: волнуйся, подробности письмом. Иду к тебе. Ты пока волнуйся.

Лобанов ворвался в кабинет взъерошенный и раскрасневшийся, держа в руках тонкую папку с болтающимися шнурками.

– Ты только взгляни! – еще с порога начал он, но тут же плотно прикрыл за собой дверь. – Взгляни! Ориентировка из Москвы. Она разошлась с нашим запросом. Так вот. Похитив крупную сумму денег, скрылась кассир строительного управления Нина Викторовна Горлина. Второе! – не переводя дыхания, выпалил Лобанов и положил на стол еще одну ориентировку: – Разыскивается исчезнувшая из Волгограда гражданка Иванова Марина Владимировна.

– Ну и ну… – озадаченно произнес Сергей. – Вот это сюрприз.

Глава 4
ЗАСАДА НА САМОГО СЕБЯ

В дверь негромко постучали.

– Войдите! – крикнул Сергей.

На пороге появилась сухая, подтянутая фигура Храмова.

– Ты чего, Николай? – спросил Лобанов.

– Разрешите обратиться к начальнику отдела, товарищ подполковник? – поглядел тот на Сергея.

– Обращайтесь, обращайтесь. Меня, между прочим, Сергеем Павловичем зовут.

Его начинали раздражать официальные манеры Храмова.

А тот невозмутимо доложил Лобанову:

– Задержан Валька. Вы его сами хотели допросить.

– Да? – Лобанов оживился. – Сейчас приду. Ты начинай.

– Как Семенов? – спросил Сергей у Храмова.

– Пока ничего нет, това… Сергей Павлович. После работы зашел в продуктовый магазин. Купил бутылку коньяку, закуску, лимоны, коробку конфет. Но гостей не было. Сам тоже из дому не выходил. А с утра торгует.

– Выходит, выпил и слопал все сам, – усмехнулся Сергей.

– Не установлено, това…

– И не требуется. – Сергей еле удержался от насмешливого тона. – Как беличья шубка, не появлялась?

– Так точно. Не появлялась.

Сергей обернулся к Лобанову:

– Кто такой этот Валька?

– Второй курец. Помнишь, я тебе вчера говорил?

– А-а, гашиш?

– Во-во. Дело серьезное. Так ты иди начинай, – повторил он, обращаясь к Храмову.

– Слушаюсь.

Когда тот вышел, Лобанов вздохнул:

– Так что же будем делать дальше?

– Прежде всего думать.

– Давай. Значит, Горлина совершила крупную кражу и убита. Так? Марина Иванова, к которой она собиралась ехать, исчезла. Так? И связь с ними Семенова не установлена.

– Но прослеживается, – Сергей многозначительно поднял карандаш. – Горлина убита тем же снотворным, которым был усыплен ограбленный в поезде человек. Его паспорт оставлен обманутому человеку. А у второго, обманутого точно так же, оставлен паспорт, попавший к Семенову. Вот тебе первая цепочка.

– Цепочка, конечно, слабенькая. Ну, а вторая?

– Пожалуйста. Человек, который участвовал в преступлении с паспортом, взятым у Семенова, ночью следит за девушкой…

– И которого потом опознал на рынке Колосков. То есть сам Семенов.

– Да. Хотя опознал и не очень твердо. Это тоже надо учесть.

– Надо, конечно. Но с этой девушкой Семенов… ну по крайней мере знаком. Раз она к нему потом на рынок пришла.

– Вот именно.

– М-да. Но эта цепочка не ведет ни к Горлиной, ни к Ивановой.

– Пока не ведет, – поправил Сергей.

– И вообще, тоже слабовата.

– Ну, милый, а с чего мы всегда начинаем?

– Это, конечно, верно, – вздохнув, согласился Лобанов.

Сергей, улыбаясь, поглядел на друга:

– А теперь – задача из области эвристики.

– Это еще что такое? – удивился Лобанов.

– Наука о творческом мышлении. Только, к сожалению, зарождается. Применительно к нашему делу это выглядит так: собраны факты, чувствуется их логическая связь, но построить из них железную цепь, обнаружить недостающие звенья, а затем пройти по ней к цели, то есть раскрыть преступление, – для этого у нас с тобой нет сейчас готового рецепта, уже известного метода. Наш прошлый опыт не содержит какой-нибудь готовой схемы, которая была бы пригодна для возникших условий. Надо создать новую, совсем новую схему, новый план решения, то есть совершить, как говорят, акт творчества.

– Ишь ты, «акт творчества», – засмеялся Лобанов. – Ну, соверши, соверши, если ты такой ученый.

Сергей, улыбаясь, развел руками:

– Я же говорю, наука только зарождается. В идеале будет так: возникла новая задача, ты принимаешь некое лекарство, действующее на определенные мозговые центры, и к тебе вдруг приходит вдохновение, приходит, открытие. Представляешь?

– Ну, это через сто лет, – махнул рукой Лобанов. – А я вот где-то про Чайковского читал. Он говорил: вдохновение – это такая гостья, которая не любит ленивых. Садись работай, вдохновение и придет. Это, брат, пока вернее будет.

– Что ж. Давай, как Чайковский. – Сергей с усилием потянулся. – Может, что и придет. Значит, первая цепочка выглядит так…

Он взял лист бумаги, нарисовал несколько кружков и соединил их стрелками. Потом в одном кружке написал: «Иванова, исчезла», во втором: «Горлина, снотворное», в третьем: «Поезд, снотворное», в четвертом: «Его паспорт, мошен.», в пятом: «Пасп. от Семен., мошен.», в шестом: «Семенов» и над стрелкой, ведущей к нему, поставил вопросительный знак.

– Вот тебе первая цепочка. Так?

– Так. Только вопросительный знак тут не нужен. Паспорт-то от Семенова пришел, это же точно.

– Допустим. – Сергей, поколебавшись, зачеркнул вопросительный знак. – Теперь вторая цепочка…

Он снова нарисовал кружок и написал: «Чел. на вокзале», потом провел стрелку ко второму кружку, где написал: «Девушка в бел. шуб.», и провел стрелку к следующему кружку: «Семенов» и от него провел стрелку к первому, над которой тоже поставил вопросительный знак.

– Опознание все-таки неточное, – пояснил он.

– Согласен, – кивнул Лобанов. – Но почему ты думаешь, что он следил именно за девушкой? Там были и двое приезжих с тяжелым чемоданом. Что-то было в этом чемодане… И поезд из Средней Азии, не забудь.

– Что ж. Цепочка и в этом случае не рвется, а удлиняется на одно звено: он следил за чемоданом, а чемодан встретила девушка. Вот и все. А он из Средней Азии, ты прав…

– Да. И все это за один день… – задумчиво произнес Лобанов. – А на следующий день в городе, на рынке, – он сделал ударение на последнем слове, – появляется гашиш.

Сергей настороженно взглянул на друга.

– Впервые?

– Впервые, – утвердительно кивнул головой Лобанов и медленно перечислил, загибая пальцы: – Поезд из Средней Азии… Чемодан… Гашиш на рынке, где торгует Семенов… Пацаны, которые его уже курят… А? Тоже цепочка?

– Пожалуй. – И Сергей неожиданно предложил: – Пойдем-ка потолкуем с этим Валькой?

Уже в коридоре Сергей вдруг вспомнил, что не узнал у Жаткина, был ли тот в аптекоуправлении. Он даже остановился на миг, собираясь вернуться в кабинет, но потом решил, что тот, скорее всего, не успел еще что-либо узнать, и двинулся вслед за Лобановым.

В большой светлой комнате за одним из столов расположился Храмов. Напротив него как-то неловко, боком, сидел бледный вихрастый паренек лет пятнадцати в расстегнутом сером пальто, на тонкой шее болталось скрученное в жгут старенькое кашне. Глаза его, темные и испуганные, смотрели на Храмова, пухлые в трещинках губы заметно дрожали. Больше никого в комнате не было.

При виде входящих Храмов поднялся со своего места. Вслед за ним вскочил и паренек, комкая в руках шапку. Он оказался худым и очень высоким, выше Храмова, и от этого выглядел еще более жалким.

– Продолжайте, – махнул рукой Лобанов. – Мы послушаем.

И они с Сергеем сели за соседний пустой стол.

– Ну, Пановкин, – строго сказал Храмов, опускаясь на прежнее место, – ты все понял?

– Понял, – еле слышно ответил тот, опуская голову.

– И про свою ответственность понял?

– Понял…

– Время я тебе дал подумать?

– Дали…

– Вот видишь, все как положено, – удовлетворенно заключил Храмов и уже с укором продолжал: – А ты мне свой поступок не объяснил как надо. Поэтому я тебя еще раз спрашиваю: зачем ты ту заразу купил?

– Просто так…

– Неразумно объясняешь…

– А разумно это не объяснишь…

Сергей с интересом посмотрел на паренька, потом на Лобанова, и друзья, поняв друг друга, улыбнулись.

– Вот и выходит, – строго сказал Храмов, – что парень ты неразумный, то есть глупый. Понятно?

– Понятно…

– Отец тебя, видно, мало порол. Вот и вырос до неба, а ума не набрался.

– Он меня никогда не порол. – Губы паренька вздрогнули от обиды, и он метнул враждебный взгляд на Храмова.

– Оно и видно, что не порол, – все тем же строгим и ровным голосом произнес тот. – Подойдем тогда с другой стороны. У кого купил?

– Не знаю я его.

– Знаешь, Пановкин. Я тебя не тороплю. Подумай. Сообрази. Я тебе, кажется, про ответственность говорил. Говорил я тебе про ответственность?

– Говорили.

– Ну вот и соображай. Тебе же лучше будет, если скажешь.

– Не знаю.

– Я тебя не тороплю, Пановкин, – с угрозой предупредил Храмов. – Я тебя соображать призываю.

– Не знаю, – упрямо повторил паренек, опустив светлую вихрастую голову.

– Одну минуту, Николай Степанович, – не вытерпев, вмешался Сергей. – Разрешите мне поговорить. – И он обернулся к Лобанову: – Не возражаешь?

– Давай, – согласился тот и сказал Храмову: – Выйдем-ка, дело одно есть.

Они вышли из комнаты.

– Ты, Валя, учишься или работаешь? – спросил Сергей.

– Учусь..

– В каком классе?

– В восьмом.

– А потом работать пойдешь?

– Не. Дальше буду учиться.

– Сам решил или отец заставляет?

– Сам. А отец у меня хороший, – с вызовом произнес паренек.

– Где он работает, отец?

– Сообщить хотите?

– Кому? – пожал плечами Сергей. – У нас ведь твой адрес есть.

– На работу. Чтоб опозорить.

– Это отца-то?

– Ага. Что плохо воспитывает.

– Ты, кажется, не хулиган и не вор. Ни тебя, ни отца позорить не за что.

– А что купил?…

– Вы за этим и на рынок пришли?

– Не. Мы корм для рыб пришли покупать.

– Ну вот видишь Где же работает отец?

– На заводе, лекальщик он, шестой разряд имеет, – в голосе паренька прозвучала гордость. – Портрет его на заводской территории выставлен.

– Знатный у тебя отец.

Сергей не спеша закурил и, помедлив убирать сигареты, спросил:

– Куришь?

– Не. В детстве курил, бросил.

Паренек явно оттаивал, говорил уже свободно, даже бойко, и без всякого страха глядел на Сергея.

– Молодец. Сила воли есть. А я вот никак бросить не могу.

– У вас работа нервная.

– Это верно, – вздохнул Сергей. – Вот хоть случай с вами. Преступления вы, конечно, не совершили. Вред только, огромный вред для здоровья. Но ты, допустим, парень с головой. Попробовал… А кстати, приятно показалось?

– Не. Голова кружится. Знаете, медленно так, как в тумане, кружится. И вкус какой-то сладковатый.

– Другому, может, и понравится?

– Ну, я соображаю, что к чему. А вот Гошка… Ну, он совсем пацан. Говорит, давай завтра еще купим. Я ему кулак дал понюхать. Во, говорю, если – купишь.

Сергей рассмеялся:

– Думаешь, подействует?

– А как же? Мы с ним дружим.

– Вот, Валя, в чем опасность. Всем-то кулак понюхать не дашь. Значит, как их, дураков, спасать?

– Торговлю запретить надо.

– Правильно. Запрещена. А дальше?

– Дальше?… Ну, штрафовать, что ли, кто торгует.

– Штрафовать? – улыбнулся Сергей. – Вот, допустим, на тебя бандит напал. Кошелек с получкой отнял и ножом два раза ударил. Его тоже штрафовать?

– Сравнили…

– Правильно. Сравнение не подходит. Рана может зажить, человек здоровым станет, из другой получки дела свои поправит. А вот если курить ту заразу начнет – нервное расстройство и в конце концов гибель верная – раз. Все получки на это пойдут. А когда не хватит, преступление человек совершит, чтобы деньги достать. Это – два. А три – приятелей втянет, их погубит. Ну-ка, сравни, что опаснее.

Сергей сам не заметил, как голос его задрожал.

– Да, – тихо ответил Валька. – Это вы верно…

– То-то и оно. И другое учти. Грамм один в той закрутке, что он вам продал. А взял рубль, так? Выходит, тысячу он с килограмма имеет. Ну, половину он отдаст тому, кто этот килограмм ему привез. А вторая – его? Он тебе какой хочешь штраф уплатит и доволен будет. А сам-то небось не курит. Сам здоровый небось.

– Ага. Здоровый. И рожа красная, – уже со злобой подтвердил Валька. – Сажать такого надо.

– Верно. Но сам-то он к нам не придет: «Сажайте меня». Его надо найти.

– А вы на рынок пойдите. Он там. Я сначала не хотел говорить. Ну, в общем, боялся. Но раз такое дело… Он у пивного ларька торчит. Так и сказал нам: «Если еще надо будет, приходите». Он в ватнике черном и в сапогах. Его Сенькой зовут, Коклюшный.

– Это точно, Валя?

– Сам слышал.

Через пятнадцать минут оперативная группа была на рынке. Но Сеньки там не оказалось. Не появился он и [I других местах, где обычно бывал. Сеньку искали долго и тщательно, но безрезультатно.

– Вот видишь? – сказал Лобанов Сергею. – Еще одно звено – Сенька. Соединились две цепочки – паспорта и наркотики.

– И за ними обеими маячит одна и та же фигура – Семенов, – добавил Сергей. – Но как обнаружить его связь с Горлиной и Ивановой? Вот я над чем голову ломаю.

– С Горлиной есть один интересный момент. Мы его еще не разрабатывали. Кто был тот человек, с которым она приехала в гостиницу? Его ведь там видели… Сейчас. – Лобанов раскрыл одну из пухлых папок и стал поспешно перелистывать страницы. – Ага, вот… Видели швейцар и дежурная по этажу.

– Кто их допрашивал?

– Жаткин.

– Жаткин? Стой! – вспомнил вдруг Сергей: – Он еще не вернулся из аптекоуправления?

– Сейчас проверим.

Лобанов не успел снять трубку, как зазвонил телефон.

– Да!.. Жаткин? Ну просто телепатия какая-то. А я тебе собрался звонить. Заходи.

Через минуту молодой сотрудник уже входил в кабинет.

Да, он был в аптекоуправлении, был в прокуратуре и в ОБХСС. Обнаружено дело по хищению медикаментов. Оно возникло с полгода тому назад. Преступники были недавно осуждены. Среди похищенного было и снотворноe, в том числе и тот проклятый препарат. Сестра Семенова к ответственности не привлекалась: против нее не было улик. По делу проходила как свидетель. Но… и любом деле могут быть недоработки. Тем более что по работе характеризуется она плохо – и выпить любит, и погулять, и денежки лишние водятся. Кстати, с братцем она дружит.

– Что ж, – согласился Сергей, – недоработки вполне могут быть.

– Во всяком случае, – многозначительно заметил Лобанов, – к тому делу она стояла близко. Отсюда, значит, какой вывод? – он посмотрел на Сергея.

– Вывод пока один: данные не подтверждают, но и не опровергают наши подозрения. Семенов может иметь в своем распоряжении снотворное. Вполне может.

– А второй вывод и вовсе не опровергается, – добавил Лобанов.

– Какой?

– Тот, кто применил снотворное в поезде, применил его и в гостинице, – убежденно произнес Лобанов.

– И в гостинице… – Сергей задумчиво потер лоб. – Что-то мы с тобой насчет гостиницы говорили… Да! О тех, кто видел того человека. Значит, двое?

– Их допрашивал я, товарищ подполковник, – вмешался порывистый Жаткин. – Швейцар и дежурная по этажу. Хорошие люди. Им вполне доверять можно.

– Да, но приметы того человека дают плохие?

Жаткин развел руками.

– Опять тот же вывод: приметы не подтверждают, но и не опровергают того, что с Горлиной был Семенов. Во всяком случае, пыжиковую шапку…

– Минуточку! – прервал его Сергей и обратился к Лобанову: – Сколько дней Горлина собиралась провести в Борске?

– Сейчас скажу. – Лобанов снова принялся перелистывать бумаги. – Где этот листок, который она заполнила?… Ага, вот!.. Да, на три дня всего. «По личным делам».

– Вот именно, – откликнулся Сергей и иронически заметил: – Тут командировочным сам товарищ Лобанов не может выхлопотать номер, а она «по личным делам» поселилась, притом без всякой его помощи.

– А ведь это мысль! – воскликнул Лобанов. – Если не я, то кто ей помог?

– Сумела украсть, – презрительно сказал Жаткин, – сумела и устроиться. Особа, видно, была ловкая.

– Администратор там тоже, кажется, не очень принципиальный, – заметил Сергей. – Мне рассказывали. Небось сунули ему десятку…

Лобанов запальчиво перебил его:

– А кто? Горлина? А может, тот, кто был с ней. Семенов, допустим? Откуда вы знаете?

– Да, да, – поддержал его Жаткин. – Это такой ловкач, что поискать.

– Решено, – заключил Сергей. – Побеседуем по душам с администратором. Женщина, кажется?

– Еще какая!

– То есть?…

– Сам увидишь, – усмехнулся Лобанов. – Я тебя не буду лишать удовольствия. – И с угрозой добавил: – Обратите внимание, все тянется к Семенову. Ох, добраться бы до него. Душу вытрясу. Он у меня…

Его прервал телефонный звонок. Дежурный по управлению, как всегда, бодрым тоном доложил:

– Товарищ майор, к вам один гражданин пришел. Очень нервничает. Разрешите пропустить?

– Кто такой?

– Фамилия Семенов, Петр Данилович…

– Что?! – Лобанов изумленно посмотрел на Сергея. – Семенов?… – И, придя в себя, заорал в трубку: – Давай его сюда! Быстрее! Пока он не раздумал!

Потом откинулся на спинку стула и посмотрел на Сергея и Жаткина.

– Ну, как это прикажете понимать?

И неизвестно, чего больше было в его голосе, радости или растерянности.

– Вот придет и объяснит, – с подчеркнутым спокойствием ответил Сергей. – И помни: мы ровным счетом ничего о нем не знаем.

– В том-то и дело! Может, ты с ним поговоришь? А то я, ей-богу, за себя не ручаюсь, когда эту рожу увижу.

– Ну, ну. Зато я ручаюсь. А мне нельзя. И никому другому нельзя. Он же к тебе пришел. Может, он тебя знает?