Текст книги "Принцип причинности"

Автор книги: Аркадий Евдокимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– В том и дело. Полковник Годли тоже не поверил в самоубийство Броквея, но он, будучи человеком прагматичным, не поверил и в инопланетян. Он публично обвинил в убийстве родную спецслужбу. После чего, опасаясь уже за собственную жизнь, сбежал в Советский Союз. После того, как Годли раскрыл карты, на Западе поднялась шумиха. В противовес словам полковника выступил Астен Гофман. [15 – Астен Гофман – швейцарский астрофизик, известный специалист по кометам, который заявил: «Первенство в создании боевых космических кораблей, замаскированных под кометы, конечно же не принадлежит нам, землянам. Это продукт внеземлян…» Погиб. По словам следователя, «Гофман решил побриться и, к несчастью, упустил электробритву прямо в ванну. Вот его и ударило электрическим током…»] Он заявил через газеты, что кометы действительно можно использовать как оружие, но управляют ими не земляне. Вскорости его нашли мёртвым в собственной ванне. Полиция утверждала, что это был несчастный случай.

– Ужас какой. Видимо, не всё чисто с этими кометами?

– А я что говорю!

– Это всё очень интересно, Кирилл Митрофанович, только я никак не пойму: я-то здесь при чём? Я же кометами не занимаюсь, – сказал я. И подумал: и слава богу, что не занимаюсь, кирпич на голову не упадет. А вслух сказал:

– Вам, конечно, большое спасибо, информация более чем впечатляющая… Но сейчас я не готов ничего сказать вам в ответ, мне нужно время, чтобы всё переварить.

– Конечно-конечно… А вот ещё в 1881 году астроном Деннинг открыл интересную комету, которая вошла во…

– Ой, простите, Кирилл Митрофанович, – перебил его я, – у меня, к сожалению, дела. Весьма важные дела, увы. Извините…

– Да, да, конечно, – засуетился он, – дела, я понимаю. Это вы извините, что я так бесцеремонно…

– Что вы, что вы! Это на самом деле чрезвычайно интересно. И версия ваша заслуживает серьезного анализа. Просто мне сейчас некогда.

Кирилл Митрофанович посветлел лицом и спросил с надеждой:

– Вы действительно так считаете?

– Конечно же!

Я поднялся и, церемонно раскланявшись, поблагодарил за чай и за интересный разговор. И пообещал всенепременно его продолжить. В ближайшее же время. Кирилл Митрофанович тряс мою руку и заглядывал в глаза. Да, ему явно не хватало единомышленников. Пожалуй, даже просто заинтересованных собеседников. Надо будет зайти пару раз, неудобно рушить надежды. И не затягивать. На следующей неделе, во вторник у меня как раз будет время.

Я, конечно, зашёл к нему. И не раз, и не два. А много-много раз. Но все это было позже, осенью и зимой. А сейчас я торопился домой, Машка заждалась уже. Я глянул на часы. Ой, как заждалась! Опять будет головомойка.

* * *

О том, что я собирался позвонить домой и доложить о развратном поведении Влады, я вспомнил уже в подъезде, поднимаясь по лестнице домой. Проклятье! Надо было успеть первым, а то ведь эта зараза догадается позвонить Машке и напеть, что я, дескать, её домогался. А то я женщин не знаю! Лучшая защита у них – нападение. А защищаются они постоянно и от всех подряд, по делу и без. Чаще – без.

Ключ заело… Никак не отрывается дверь. Что за чертовщина? Я нажал на кнопку звонка. Через секунду за дверью послышалась возня, тихонько стукнула крышка дверного глазка. Щёлкнул замок, скрипнули петли. Машка отступила назад, впуская меня в прихожую. Не бросилась, как обычно, на шею, не чмокнула в щёку. Отступила на шаг назад и смотрит, внимательно и настороженно, даже изучающе, будто видит меня впервые.

– Что-то не так? – спросил я, стараясь вложить в голос побольше мягкости.

– Да нет, все так…

– Значит, мне показалось, – задумчиво сказал я, снимая туфли.

– Ты почему не позвонил, что задерживаешься?

– Да я мобильник дома забыл…

– Знаю. Но у тебя на работе есть телефон.

– Понимаешь, забегался. Заседания, совещания, кафедра… Суета сует.

– Ладно, иди ужинать.

Ага, подобрела вроде… Ладно, разберёмся. Я пошёл на кухню, по коридору, мимо Гришкиной комнаты. И тут внутри у меня ёкнуло. Дверь в комнату была распахнута настежь, и я увидел, что Влады дома нет. Она исчезла вместе с кучей мелких вещей, разбросанных на столе и спинке стула, и вместе с чемоданами. А это значило только одно: разговор у неё с Машкой состоялся. Насчёт моего поведения. Надо полагать, развратного и наглого. Успела, стало быть, опередила. Вот зар-р-раза…

Что было дальше, и вспоминать не хочется. Диалог у меня с Машкой состоялся отвратительный. Сначала только напряжение витало под потолком, но выдержки у Машки хватило ненадолго. Суть её тирады заключалась в том, что я самым коварным образом у неё за спиной домогался Влады, и что именно поэтому она вынуждена была её выселить. Возражений слушать она не хотела, да и не услышала бы – негодование оглушило её, обидные слова выплескивались на меня ушатами. Какие уж тут призывы к спокойствию и разумные доводы? Бурю надо просто переждать, и аргументы выложить потом, когда настанет штиль. Я и молчал, даже не пытаясь возражать.

– Скажи спасибо, что не тебя выгнала, кобеля старого! – выпалила Машка и вышла с кухни, полная праведного гнева.

Спать она улеглась раньше обычного, в начале десятого. Залезла под теплое одеяло и уставилась в телевизор. Я сидел у её изголовья, за столом, писал на компьютере пространное письмо Брабандеру. Дописать его надо было кровь из носу, иначе не видать моей лаборатории денег, с таким трудом выбитых сегодня днём. Машка засопела, выключила телевизор и накрылась одеялом с головой. Свет, что ли мешает? Я поднялся и, стараясь не скрипеть половицами, добрался до выключателя и погасил свет, оставив гореть только настольную лампу. Минут через пять Машка завозилась и попросила повернуть лампу, чтоб не била в глаза. Я опустил колпак лампы пониже и постарался нажимать на клавиши как можно тише, чтоб не щёлкали. Не помогло. Машка скинула одеяло, зло посмотрела на меня и заявила:

– Что это соседи за стеной расшумелись? Телевизор у них на полную, что ли, орёт?

Я набрал воздуха, чтобы ответить, что, мол, не так уж и шумят, едва слышно, но Машка меня опередила:

– Фонарь этот гадский в окошко светит, простынь вся сбуровлена, в диване пружины торчат, подушка вся в комках! Да ещё душно! И жарко! И вообще – хватит клацать клавишами, мне твоя лампа мешает! И ещё холодно, я замёрзла, а тут окно открыто! Я пойду спать к Гришке в комнату!

– Погоди ещё две минуты, видишь, я уже компьютер выключаю.

– Не надо ничего выключать, у меня всё равно уже сон убежал! А ты сейчас уляжешься и захрапишь! Нет, я пойду.

И ушла в Гришкину комнату.

Идти вслед за ней было сейчас бесполезно, и я улегся в постель, закинул руки за голову, и уставился в потолок. Мысли мои вертелись вокруг Машки, потом плавно перетекли к Володе и вынесли к Роману, ко всей этой дурацкой истории с Рыжим Карликом. Как же это он мастерски умудрился меня запутать… Так ведь и я не так уж прост, меня голыми руками не возьмёшь. Ты, Роман, друг любезный, не знаешь, что я придумал. Не решить, говоришь, проблему чисел Демона? О нет, успех вполне возможен. Я намерен использовать ту самую сеть, что придумал Минковский. Это будет красиво – красиво и изящно. Завтра же и начну.

А потом я уснул. И снилась мне комета с длиннющим хвостом, а на ней верхом, как на мотоцикле, сидела Влада в прозрачном халатике, и дико хохотала.

15. Роман

Роман озадаченно почесал затылок и спросил:

– А ты что слышишь, Серёга?

– Ничего.

– Вот и я ничего. Ни звука. Странно…

Они взглянули на колонку – было отчётливо видно, что огромный диффузор бас-динамика колеблется, причём с приличной амплитудой. Роман протянул ладонь к прямоугольному зеву фазоинвертора и задумчиво произнёс:

– Удивительно. С нескольких сантиметров чувствуется, как ходит воздух, значит, громкость большая включена, а звука нет. А ты ничего не ощущаешь? Страха нет? Сердце болит?

– Не-а.

– Может, мы что-то не так прицепили?

– Да вроде все так…

Они снова, затаив дыхание и прислушиваясь к своим ощущениям, уставились на колонку. Беззвучные дёрганья динамика завораживали – они выглядели как же дико, как немой крик. Роман с тревогой трогал то живот, то сердце. Сергей, глядя на него, тоже ощупывал себя. Но внутри ничего не болело, не ёкало и не подпрыгивало. Напряжённую тишину прервал хлопок двери. Ребята вздрогнули и одновременно повернули головы: кого там ещё черт несёт?

Чёрт принёс соседа Мишку, лаборанта с физтеха. Он посмотрел на две скрюченные фигуры и спросил:

– Чего это вы тут делаете, а?

– Инфразвук, – ответил Роман.

– И что?

– Да ничего не получается. Серёга вот притаранил генератор звуковых частот, мы его к усилителю подключили… Видишь – динамик ходит, а толку никакого! Ни тебе ужаса, ни селезёнкиных дёрганий!

– Да? А какая частота установлена?

– Семь Герц, как положено.

– Ну да, семь – самая опасная, от неё сердце может остановиться. И что, никакого эффекта нет?

– Не-а.

– Слушай, Ромка, а ведь инфранизкий звук можно услышать только снаружи комнаты, длина-то волны большая! Может, всё наслаждение досталось соседям?

– Может. Серёга, посмотри в окно, на прохожих. Никто там не разбегается, в конвульсиях не бьётся?

– Не-а, тишина и покой, – ответил Сергей, выглянув в окно, – вон и Илюха Дынин, стоит себе, курит.

– Значит, не работает ваша система, – резюмировал Мишка.

– Да уж догадались, – съязвил Роман, – а вот почему не работает? Ведь по идее должна!

– Нет, не должна.

– Почему?

– Как тебе объяснить? Любой источник звука есть ни что иное, как фильтр высоких частот. А его частота среза напрямую зависит от объёма источника, стало быть, чем больше объём – тем ниже частота. Значит, чтобы получить настоящую инфразвуковую волну, ваш динамик маловат. Вот если превратить в сабвуфер стену квартиры или хотя бы дверь…

– То есть все дело просто в размере динамика?

– Нет конечно. Звук всё равно идёт, хоть и слабый. Но звуковое давление вашего диффузора слишком маленькое. Мне смутно помнится цифра децибел в восемьдесят, вроде как именно при такой громкости и начинаются всякие ужасы, паника и пляска селезёнки. А у ваших колонок к двадцати Герцам будет спад децибел этак до двадцати. А если частота ниже – то спад ещё сильнее.

– Не понял.

– Что тут непонятного? Диффузор динамика двигается пропорционально идущему через него току. А колебания воздуха, которые создает этот диффузор, пропорциональны его, диффузора, колебаниям. То есть он создает колеблющийся поток воздуха. Но мы слышим не поток воздуха, а его давление, иными словами, скорость изменения потока. Оно-то как раз и получается маленькое. Значит, надо поддать мощности сигналу.

– Насколько?

– А пёс его знает. Но, во всяком случае, усилителем с колонками не вытянуть, точно. Кишка тонка.

– Хм… А если сделать механический генератор инфразвука? Вот ты говорил про дверь… Так вот если к ней прицепить моторчик да открывать-закрывать с частотой семь Герц? Или лист железа присобачить вместо окна, и к нему двигатель с кривошипом прицепить?

– Теоретически можно. Только сложно сделать такую штуку. Куда проще соорудить генератор Рейнике.

– Слушай, а если по типу органной трубы сделать генератор?

– Вот, светлая мысль тебе пришла. Надо найти большую трубу и подобрать к ней источник-возбудитель, и инфразвук у нас в кармане! Мы получим инфразвуковую пушку Гавро. Только, боюсь, в комнату она не влезет.

– Что такая здоровая?

– А посчитаем. При частоте семь Герц длина волны получается… так… делим на три… Примерно пятьдесят метров. Значит, длина трубы – метров двадцать пять.

– Ого!

– Да вы что, с Луны свалились? Пушку Гавро сделали в Первую мировую войну. Только не пошла она никуда, потому что слишком громоздкая и уязвимая. И ещё, думаю, своим солдатам от неё больше достанется, чем противнику… Мужики, а зачем вам инфразвук?

– Да мы хотели девок напугать. Я слышал, от инфразвука появляется чувство ужаса, и селезёнка с печенью прыгают внутри, и массовая паника может быть.

– Ну да, так оно… А вдруг у кого сердце не выдержит? Или в панике кого-нибудь затопчут?

– Можно же не так круто, и мощность поменьше, и частоту другую. Вот при девятнадцати Герцах сердцу с почками хоть бы хны, зато глазные яблоки входят в резонанс. И у людей возникают видения.

– Какие?

– Вроде привидений, смутные пятна, которые колышутся, движутся.

– Забавно… А наверное, так люди и видят привидения в старинных замках – там инфразвук запросто может генерироваться ветром, ведь в этих замках полно длинных коридоров и вечные сквозняки.

– Наверняка! Надо же, а я об этом и не подумал…

– Только придётся в любом случае сухари сушить.

– Что, так всё серьёзно?

– Думаю, да… А зачем вам вообще их пугать?

– Серёжка разревновался, потому что хочет отомстить.

– Кому?

– Инночке.

– Секретарше? – спросил Мишка и уставился на Сергея.

Серёжа тяжко вздохнул, опустил голову и пожал плечами, мол, что я могу поделать, что есть – то есть.

– Ты чего, Серёга, совсем крышей двинулся? Нужен ты Инночке, как же! За ней ухажеры то на «Порше», то на «Лексусе» приезжают, а то и вовсе на «Феррари». Брильянты дарят! А ты кто? Аспирантишка с зарплатой аккурат чтоб ноги не протянуть. Ей же богатый нужен, как это сейчас говорят-то… блин… успешный, во! Чтоб у папика счёт в банке был и вилла на Лазурном берегу.

– Да знаю я, Мишка… А что делать?

– Плюнуть на неё, на дуру. Совсем!

– Легко сказать. Она вон какая… невесомая.

– Может и невесомая, а дура восхитительная.

– Дура, может, и дура, а какой успех! «Феррари» с «Поршами».

– А может, потому и успех, что дура? – подал голос Роман.

– Скорее всего, – согласился Мишка, – дуры, они ж привлекательные. Да вы, мужики, зря с инфразвуком колдуете, Инночке сойдет простыня на голове или тыква с глазами. Если отомстить охота.

– Что Вы всё дура да дура, – обиженно пробубнил Сергей.

– Ну а кто? – с вызовом спросил Мишка.

– Девушка!

– Одно другому не мешает. Другое дело, если девушка умная. С глазами. Вот как Ромкина знакомая, та, что в чёрном. От такой можно голову потерять. Как глянет – так мороз по спине. А эта Инночка только умеет, что ресницами шлёпать да глупо хихикать.

– Между прочим, – заявил Сергей, – бывает два вида дураков: те, что глупее нас и те, что умнее.

– Это как?

– Ну как… Иногда мы просто не можем понять тех, кто умней. Нам кажется, ответ на вопрос очевиден, мы его видим. А они видят несколько ответов, и поэтому задумываются. Ну как в анекдоте – чего думать – трясти надо!

– Забавно, – ухмыльнулся Роман, – Инночка тебя считает дураком, Серёга!

– Скорей недотёпой, – не согласился с ним Мишка, – ботаником, не заслуживающим внимания. В любом случае, ты её как мужчина не интересуешь. Совсем. Так что выкинь ты её из головы. Найдешь другую, покладистую и умную. Ну нафига тебе дура с амбициями?

– Не знаю.

– Ну вот! Ты приглядись к ней на работе, увидишь, какая она тупая, всё само и пройдёт. Не-е-ет, мужики, женщина должна быть с изюминкой, а ещё лучше – с чертовщинкой, чтоб в глаза страшно было смотреть. Ну вроде ведьмы, чтоб глянула – и ни сесть, ни встать. Вот это я понимаю! Вот от Ромкиной чёрной дамы за версту жутью веет. А она знает про свои чары, и потому независимая и надменная. Такую завоёвывать надо, такую на «Порше» не возьмёшь – не клюнет!

– Может, ты и прав, – неуверенно обронил Сергей, – Чёрт его знает.

– Слышь, Ромка, – без перехода заявил Мишка, – Познакомь меня с ней. Люблю таких – стройных и высокомерных. И чтоб с чертовщинкой.

– Да не могу я! – вспылил Роман. – Я её не знаю. Ни кто она, ни где живёт, ни телефона, ничего! И ещё – боюсь.

– Ну да, такой взгляд, я б тоже сдрейфил.

– Да взгляд-то тут при чём… Она… Она говорит жуткие вещи – вот что страшно.

– Какие жуткие? Про то, какой ты умный и красивый? Или какой дурак?

– Не смешно. Говорит она так, будто знает, что будет.

– С тобой что будет?

– И со мной тоже. Со всеми нами.

– Подумаешь. Начиталась прогнозов учёных мужей, а скорей – ясновидящих.

– Нет, не в этом дело. Ясновидящие, а тем более учёные – они предполагают. А она именно знает. Ну представь, что нам дали решать задачу в школе, так она сразу знает ответ. И знает, кто решит первым.

– А может, тебе просто кажется?

– Нет. Дело в том, что она перечислила мне несколько событий, которые со мной произойдут. И все они сбылись, до одного. Даже про то, что я попаду под ливень, промокну и слягу в больницу с воспалением лёгких.

– Что ж тут страшного? Она просто умеет предвидеть, бывает такое.

– Страшно то, что она знает это обо всех. И знает, к чему приведёт, к примеру, случайная встреча двух людей. Или мне так кажется.

– Ну, братец, это уже перебор. С чего ты взял?

– Так ведь она и познакомилась со мной из-за этого, Мишка. Ещё давно. Я стоял в скверике возле Грибоедова, жевал мороженое и смотрел на голубей. А она подошла и спрашивает: вы, говорит, молодой человек, знаете, когда умрёте?

Мишка поперхнулся и вытаращил глаза. А Сергей никак не прореагировал – он ушёл в себя, уставился в окно невидящим взглядом и думал о своём. Наверное, об Инночке.

– Что, прямо так и спросила? – ошарашено осведомился Мишка.

– Прямо так. Я мороженое едва не уронил. А она сказала, что может узнать дату. И назвала меня по имени. И ещё заявила, что я не смогу просчитать по Лопиталю работу Веремьёва. Потом она рассказала, что случится в ближайшее время со мной и с моими знакомыми, развернулась, и ушла. Я хотел догнать, но ко мне пристал какой-то парень, просил закурить. Отвертеться я не смог, настырный он был очень, а пока доставал сигареты, она свернула за угол. Так что когда я добежал и заглянул в переулок, её уже не было там. Прям мистика. Я вот сейчас думаю, этот парень, что закурить, не случайный был, он дал ей время уйти, нарочно задержал меня. А за углом её ждала машина.

– Ты подумай, какие сложности! Да кто ты такой, чтобы машину держать, девицу нанимать, да ещё парня, и все ради того, чтобы задать дурацкий вопрос и озвучить дурацкие же предсказания? Очень надо!

– Предсказания не дурацкие, и они все сбылись. А я был ей нужен, потому что она появилась через пару недель снова. С поручением.

– С каким?

– Знаешь, Мишка, я думаю, это целая организация. Огромная. Мощная. Дама в чёрном, или как она называет себя, Мойра, как-то проговорилась, случайно или нет, не знаю, что они отслеживают ситуацию в США и Китае. А в другой раз проговорилась про Индию. Что за ситуацию они отслеживают – не знаю. Но явно интересуются наукой. Или учёными. Скорее, учёными.

– Да ладно тебе пугать-то. Скажи лучше, что за поручение она тебе давала?

– Я вот что думаю, – продолжал Роман, – они тормозят некие проекты, чтоб не создали что-нибудь похлеще атомной бомбы.

– Этого не может быть. Потому что надо знать, что именно тормозить. Ведь никому в голову не пришло секретить работы ядерщиков, покуда не сообразили, что можно сделать атомную бомбу. То есть тот, кто секретил, уже знал, что бомба возможна. Значит, засекречивать и тем более тормозить работы на стадии теоретических проработок, когда сам учёный ещё не подозревает, что у него может получиться, может только тот, кто этот путь уже прошёл. Стало быть, они знают, к чему приводят эти разработки! А ведь ясно, что невозможно знать, к чему могут привести все работы всех учёных! Ну и отслеживать всех – тоже невозможно. Я понимаю, притормозить одну тему, ну даже остановить целый институт, ещё куда ни шло. Но отслеживать всех – кому это по силам?

– В том и дело, Мишка. Из людей – никому…

– Ты знаешь, Ромка, я человек прагматичный, в чертей не верю. В инопланетян – тоже. Напридумывал ты всяких глупостей, и все дела. А может, тебя просто разыграл кто-то?

– Нет. Я тоже думал сперва, что розыгрыш. Но, поверь, Мишка, слишком много они знают. И кто я такой, и кто мои сослуживцы, в подробностях. И чем профессор Львов занимается. Кто мои родители, откуда родом моя девушка, её знакомых и родственников. И так далее.

– Разве это так трудно узнать?

– По отдельности не очень трудно, узнать можно, если постараться, но знать это всё – совсем другое дело! Они, Мишка, запутывают человека напрочь, а нет – так могут и запугать, и даже убить, мне так кажется. Может, это спецслужба какая, а может, ещё круче, тайная сверхорганизация.

– А что за поручение-то она тебе давала?

– Да погоди ты, не перебивай. Дело в том, что я то и дело чувствую, что они меня отслеживают. Бывает, я только соберусь куда-то, а там уже знак, мол, мы знаем, что ты сюда собрался.

– Да быть этого не может!

– Зуб даю!

– На кой мне твой зуб, ты на примере докажи.

– Да пожалуйста! Чего далеко ходить? Помнишь, к бабке мы ходили, которая под Дыниным живёт? Ещё на тысячу рублей её развели, помнишь?

– Ну.

– Так вот! На стене у бабки висят разные фотографии, а среди них – она, Мойра! Ты понимаешь, что это значит? Мол, мы знаем, что ты, Роман, здесь будешь! Знак такой.

– Да откуда ж они могли знать, дурашка? Ведь вы и сами не знали, что там окажетесь, это ж я пришёл к вам и позвал! И пошли мы сразу, никто не успел бы настучать. Да тут умудриться надо – настучать и за четверть часа успеть фотографию найти и к бабке в квартиру попасть…

– В том и дело! Выходит, я не знаю, где буду, а они знают! И даже знают, в каком углу комнаты буду находиться.

– Сдаётся мне, ты палку перегибаешь. Не такая уж она всесильная. Не заметила же она, что я за ней в бинокль смотрю из окошка, не почувствовала. Значит, не всё может, не всё видит, правильно? А что до фото – это может быть случайным совпадением.

– Вряд ли.

– Человек больше всего боится неизвестности. А чтоб её ликвидировать, надо просто проверить, случайность это, или нет!

– Как?

– Элементарно. Сходим к бабке, скажем, мол, гарантийная проверка аппаратуры. Заодно и разведаем. Ты говоришь, там много фотографий? Про всех и расспросим, она бабка одинокая, у неё дефицит общения, всё расскажет, а повезёт – так и телефон с адресом раздобудем. Не верю я, что эта дама ей совсем незнакома. А верю – что знакома. То есть фото – просто совпадение.

– А что, – задумался Роман, – это мысль. Почему бы и нет?

– Давай, Ромка! Возьмём этот ваш генератор частот с собой, всё равно инфразвук у вас не получится. А там в розетку воткнём, циферки у него побегут, самое то, что надо. Ну а ты калькулятором в люстру прицелься, кнопки понажимай, да рожу поумней состряпай. А у бабки я сам всё узнаю, я со старушками умею обращаться, они меня любят. Так, где тут у вас были белые халаты? Серёга, пошли с нами!

* * *

– Кто там? – прозвучал старческий голос из-за двери.

– Здравствуйте, бабушка, это мы, из лаборатории по излучениям, из института волновой физики, – отрапортовал Мишка, – Гарантийная проверка. Вы на нас помните?

Щёлкнул замок, звякнула цепочка, дверь распахнулась, и бабка впустила ребят. Роман поначалу даже не узнал её – выглядела она намного лучше, не охала, не щурила подозрительно глаза, не причитала и вообще держалась молодцом, бодро и даже весело. Грелки на голове у неё не было.