Текст книги "«Железный батальон»"
Автор книги: Аркадий Первенцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Первенцев Аркадий Алексеевич
«Железный батальон»
«Железный батальон»
– Нам нужно взять город с моря. Этот город, вы понимаете, ребята, прежде всего – порт, и он нужен нам до зарезу. Конечно, мы атакуем город неожиданно, но если бы даже гитлеровцы разгадали день штурма, все равно мы город должны взять. Мы возьмем город! – говорил капитан-лейтенант, в которого верили, как в Чапаева.
Он был высок ростом, широк в плечах, с решительными глазами, строго прищуренными, с властным ртом и крупным подбородком. Его воля ощущалась в коротких взмахах мускулистой руки, резком голосе и отрывистых командах. Батальон стоял вокруг него и с жадностью ловил каждое его слово: триста моряков в форме морских пехотинцев, но в бескозырках и с расстегнутыми верхними пуговицами гимнастерок, чтобы были видны паспорта бесстрашия и славы – тельняшки, триста молодых и здоровых парней, влюбленных в своего командира, – это было видно по притаенному дыханию, по напряжению их лиц, по одобрительным вспышкам смеха...
Шумели верхушки деревьев, клокотала горная речушка, из ущелья прилетали запахи прелого бурелома и прохлада.
– Мы город возьмем, – снова повторил капитан-лейтенант и взмахнул кулаком, сжатым так, что были видны тугие разветвления вен. – Нам поможет флот, нам поможет армейская дивизия. Дивизия четырех боевых орденов! Я был в этой дивизии и полюбил ее. Они могут ворваться в город раньше нас, отважней. Учтите это. Мы не должны осрамить батальон. Мы ворвемся в город с моря, на то мы и морская пехота. Они ворвутся с суши. Мы захватим с собой наше знамя и поднимем его над тем зданием, у которого мы больше всего уложим врагов. Мы не должны бояться смерти, не мне вам говорить об этом, ведь вы люди – что надо, и многие проверены в боях. Но мы должны жить! Смерть бежит от храбреца. Смерть будет бежать впереди нас, она будет косить оккупантов. Один человек кое-что значит, а три сотни – сила... Вот перед нами кустарник держидерево. Это цепкое дерево, почти что железо. Его обходят люди, коровы, буйволы. Дерево-дзот! Один человек ничего не может сделать с таким деревом, уверяю вас. Он оборвется весь, от макушки до подошв, а вот мы вместе беремся за руки, только покрепче, чтобы кости трещали, чтобы каждый слышал, как бьется сердце у твоего друга... Мы – «железный батальон», – капитан-лейтенант улыбнулся уголками рта, – мы должны смять оборону противника. Все, что он нагородил, понятно? Можно закурить!
Моряки сидели и курили. Ветер относил от них синий дымок. Солнце садилось за горы, лучи пробивали листву и ложились рябыми тенями на медные лица, пропотевшие спины, на сапоги, оцарапанные колючкой, на оружие.
Командир тоже курил медленно. Он не спешил, он знал вкус медленной перекурки и поэтому хотел доставить полное удовольствие своим людям. Он бросил окурок последним и затоптал его сапогом. Его снова окружили люди батальона. Они подсели поближе. Это были боевые друзья. Немало их товарищей пало на крымской земле. Батальон помнил погибших, и в беседах говорили о павших, как о живых.
В последних жарких боях стал у них командиром этот двадцатитрехлетний капитан-лейтенант Вихарев. Он сидел перед ними, каждый моряк был частью того целого, что называлось «железным батальоном», командир говорил с ними на языке дружбы, освященной совместно пролитой кровью.
– Мы верим друг другу, – говорил Вихарев. – Мы должны смять ворота города и ворваться на улицы. Это очень трудно, и поэтому такую работу поручили именно нам. Мой совет – ничего лишнего не есть, не пить. Надо быть готовым к прыжкам, к бегу, надо уметь быстро взлетать на третий и четвертый этажи, одним броском перемахивать улицу. Зигзаг уличного боя очень тяжел, он требует крепких мышц и правильного дыхания... Я уморил вас подготовкой, я чувствую это, но это я делаю для пользы дела, для нашей победы. У многих из вас есть любимые девушки. Представляйте себе, что они смотрят на вас во время штурма. Это иногда помогает красоте удара. Когда окончим войну и мы появимся на побережье, пусть говорят: «Это идут матросы «железного батальона».
Вихарев встал, и, точно повинуясь его безмолвному приказу, поднялись все. Вихарев повернулся туда, где отдаленно гремели орудия на Малой земле.
– У нас погиб командир на Мысхако. Вы знаете его имя. Он – живой. Дух его среди нас. Он видит все, как мы деремся и будем драться. Ему принесли на могилу орден Александра Невского... Надеть все ордена и медали, – продолжал командир. – Чтоб сияло, чтобы немцы знали, кто бросился на них, чтобы им стало страшно. Половина из вас сражалась за Одессу, к ней мы еще вернемся. Половина билась за Севастополь, мы еще увидим его. Мы штурмовали и Феодосию, и Керчь, и Мысхако. Сегодня напишите на свои корабли, что город будет взят. Когда мы пойдем в бой, письма пойдут на корабли. Так делали мы всегда, и это помогало нашему духу. Мы сражались за славу своих кораблей, чтоб ребятам не было стыдно. Итак, написать письма. Я говорю с вами сегодня так потому, что, когда начнется аврал, некогда будет травить большие речи. Мы понесемся на город. Как буря! Как шторм в двенадцать баллов! Вы видите гору, которая перед нами. За нее падает солнце. Это – одна из вершин хребта Маркохта. Если мы взлетим сейчас на нее, мы еще увидим солнце над морем. Моряки оживились, зашумели. Вихарев подтянул пояс – и все сделали то же, он сбил набок фуражку – и все сделали то же. Вершина еще была залита солнечным светом, казалось, плавленое золото течет по известняковым осыпям, омывая кровяные стволы далеких дубов.
Батальон пошел в гору, вначале медленно, потом все быстрее и быстрее. Моряки шли в рядах по три, так как дорога среди кустов была узка. Когда дошли до ската, чистого от леса и усыпанного плоскими серыми камнями, офицеры задержали взводы и выстроили их в линию. Вихарев подал общую команду, и все бросились вперед.
Сверху уже летели камни, шипела галька, крутилась тяжелая пыль, взбитая подкованными сапогами. Вихарев не торопился. Казалось, он бросил людей вверх, а сам отстал и вот-вот совсем остановится, снимет фуражку и, посмотрев вперед, одобрительно скажет: «Вот и пошли!»
Но он не останавливался. Подъем, казавшийся снизу более пологим, был чем дальше, тем круче и круче. Приходилось иногда припадать, чтобы ухватиться за сухие стебли пырея и кусты полыни, скользившие в руках. Все ближе вершина.
Камни неслись вниз, сбивая семя с трав и свистя. Кто-то крикнул «ура». Моряки, повинуясь этому кличу, перекинули в руках автоматы и, выхватив гранаты, вынеслись на гребень. Их встречал, махая фуражкой, Вихарев. Он достиг вершины первым.
– Пожалуй, мы протараним город, – сказал Вихарев одобрительно. – Мне ясно, вы уже созрели для штурма! А вот солнце, я вам обещал его...
Там, где за изломами скалистых берегов, словно на стене, играли золотые волны, по всему небу щедро летели светлые стрелы...
Приближалось время штурма. Подготовка подходила к концу. Нервное напряжение все больше и больше охватывало всех. Все на побережье знали этот батальон, атаковавший речки, скалы, разносивший в щепы учебные дзоты. Батальон вырыл узкие окопы, и на щели, вырезанные в земле, неслись танки, крутились, скрежеща гусеницами.
Вихарев всегда был со своим батальоном. Он вместе со своими бойцами бросался в атаки, первым шел под прикрытием огневой завесы. Казалось, это свыше человеческих сил, но это были молодые, сильные парни, привыкшие к суровой морской службе и, самое главное, привыкшие к настоящему бою. Но штурм города с моря, штурм укрепленной линии, обращенной дотами и дзотами к бухте, требовал большой тренировки, полнейшей слаженности всего боевого механизма, называемого простыми словами: «батальон морской пехоты».
– Честь командира – это, прежде всего, боевой успех его части, – говорил Вихарев. – Часть должна всегда побеждать. Не победить нельзя. Я тринадцать раз ходил в атаку, вы знаете это сами. Теперь я пойду с вами в четырнадцатую свою атаку. И снова на мне не будет ни одной царапины, уверяю вас.
Моряки батальона отлично знали свое оружие, превосходно изучили автомат, овладели гранатой, ловко вставляли запалы, швыряли точно в цель, с левой и правой руки, лежа и стоя, снизу вверх и сверху вниз, они ныряли так, чтобы пробыть под водой как можно дольше, в одежде спрыгивали с катеров и быстро добирались до берега.
Так продолжалось много дней. Люди в самом деле могли «взорваться от ожидания», как говорил Вихарев. И вот Вихарева вызвали в штаб. Никто не знал, зачем вызывали капитан-лейтенанта, но заметили по возвращении сияние его глаз и строгую улыбку, пробегающую по губам.
А потом была еще одна примета. Перед вечером у палаток остановилась автомашина. Моряки слышали беседу своего командира с приехавшими.
– Фотографировать? – спросил Вихарев.
– Да, – ответил один из приехавших.
– Отказать! – строго сказал Вихарев.
– Разрешите тогда узнать, товарищ Вихарев, как вы стали таким... – начал второй, вынимая блокнот и желтенький карандашик, обкусанный у острия.
– Журналистам отвечаю после победы, – сказал Вихарев полушутливо, но с прежней строгостью.
Уговоры приехавших не помогли, капитан-лейтенант ушел в палатку, автомобиль скрылся за кустами, и вскоре дымок пыли указал его извилистый путь.
– Большое дело начнется вот-вот, – тихо сообщил бывший минер с «Беспощадного», знавший лучше всех повадки своего командира.
...В порт стягивались мелкие корабли. Черные, как комары на пруду, они покачивались в бухте. От перевалов шли грузовики, укрытые брезентами. Под губчатыми баллонами свистели камни размятого шоссе. Грузовики-трехоски были набиты тяжелым грузом «огневой каймы» – снарядами. Штурмовые самолеты нагружались бензином и боевыми припасами.
Летчики пели у капониров ясные свои песни. Притихли береговые батареи. Моряки «железного батальона» каким-то шестым чувством ощущали приближение грозы. Младшие офицеры приказали надеть чистое белье, проверить жетоны, собрать письма на корабли, надеть ордена и медали. «Начинается», – сказали люди батальона. Когда они выстроились квадратами взводов на выбитой каблуками лужайке, из палатки, немного пригибаясь, вышел капитан-лейтенант. Он был обеспечен оружием и гранатами так же, как и все его подчиненные. Остановился перед строем, повернул голову в сторону холма, где было погребено тело хозяина Малой земли, и сказал, властно отчеканивая каждое слово:
– Пришло время, товарищи! Будем достойны его. Я пойду впереди вас, таково правило настоящего десанта. Так делал он. Мы пойдем на настоящее дело. К нему мы готовились. Мы должны пробить стены и ворваться в город. У нас не будет штатов, кроме подносчиков патронов. Мы все триста сразу бросимся в бой. Мы тем и хороши! Мы сразу делаем триста взмахов штыком, сразу летят триста гранат, сразу – триста выстрелов, сразу гибнут триста врагов. Мы живем в прекрасное время, нам будут завидовать. Поздравляю вас с хорошим делом, где каждому найдется место отличиться...
Он замолк, батальон стоял затаив дыхание. Вихарев знал, что каждое его слово должно отозваться в сердцах людей, чтобы они глубже почувствовали все, о чем он думал и что постарался, как мог, выразить. Он посмотрел на светящийся циферблат. Время подошло, теперь оно уже исчислялось секундами.
– Батальон, смирно!
Стукнули ноги о землю, линии голов и плеч протянулись перед его глазами. Ему, молодому человеку двадцати трех лет, были подчинены эти триста людей, готовых идти за ним в огонь и в воду. Тут он впервые понял буквальное значение этих слов. Может быть, только наоборот: вначале в воду, а потом в огонь. Он отдал вторую команду на движение и пропустил мимо себя людей «железного батальона». Мелкие корабли уже ждали их. Труженики, бесстрашные птицы Черного моря!
Команды принимал десант. Кое-где вспыхивали шутка и нервный смех, звякало оружие.
Раздирая волну, прогудели торпедные катера. Они словно вынырнули из-под коряг дубов, сваленных у берега. И, заглушая рокот мощных моторов, ударила артиллерия. Луна повисла у вершины горы, словно воткнувшись гнутым концом в темное тесто. Ожило все, что сухо называется прифронтовьем.
За голосом орудий все же слышно было, как с грохотом вонзались в побуревшее небо багряные столбы. Торпеды, выпущенные по брекватеру, проломили его. В проломы ринулись крейсировавшие под огнем противника сторожевики и мотоботы с людьми, уже прозвавшими себя вихаревцами. Бухта кипела от снарядов и мин. Водяные столбы играли в голубых лучах прожекторов. Корабли подлетели к берегу. В это время они были в самом деле похожи на птиц, морских орлов, как почетно называли их люди.
Первым на берег выпрыгнул Вихарев:
– Вперед, ребята!
Вихарев пошел в свою четырнадцатую атаку – прямо в лоб, прямо на доты и дзоты, на все, что нагромоздил враг у ворот русского города. За Вихаревым ринулся батальон. Уже кое-кто падал. Триста человек сомкнулись для атаки и вломились в город под рев орудий, под зарево пожарищ и грохот падающих стен. Они подготовились к такому делу.
Они разрезали город. Взрываясь на минных полях, проложили пути пехоте, штурмовали улицы и этажи. Знамя Военно-Морского Флота было поднято над самым большим зданием города. Оно играло в лучах прожекторов. Сквозь его полотнища с визгом проносились осколки, но уже ничто не могло сломить древка или сорвать его.
Начался первый день пятидневного штурма, который окончился славной победой.
