Текст книги "Авантюрист. Русская Америка (СИ)"

Автор книги: Аристарх Риддер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Видя, что парень на глазах поскучнел, старатель грек продолжил:

– Ты сначала гражданином стань, а потом уже и золото добывать начнешь.

– И как же мне это сделать?

– А вот этого я не знаю. С этим вопросом тебе нужно в контору мистера О'Салливана, она в центре города, тебе любой покажет.

На следующее утро Джонни был уже там…

– Видите ли, мистер Фист, – начал объяснять секретарь О'Салливан, парнишка даже младше самого Джонни, – для получения гражданства республики вам необходимо либо прожить здесь не менее пяти лет, либо получить личное приглашение от президента Гамильтона.

– Да о чем вы! Он же и знать не знает, кто такой Джонни Фист.

– Конечно же, нет. Господин президент выдает личные приглашения только ценным для Республики специалистам. Например, если бы вы были горным инженером, то уже бы получили гражданство Республики.

– И что мне делать?

– Я бы порекомендовал вам вступить в армию Республики. Вы же были капралом в американской армии?

– Да, все верно, конным егерем.

– Для иностранцев, отслуживших в армии Республики действует иная система получения гражданства. После года службы без взысканий, вы сможете подать запрос, и он будет рассмотрен незамедлительно.

– То есть после года службы я могу, стань гражданином и получить этот злосчастный патент?

– Выдачей патентов занимается другой департамент, я не готов ответить.

– Спасибо, я понял.

«Что ж, армия так армия,» – подумал Джонни и отправился наниматься на службу.

Это было почти пять месяцев назад и с тех пор парень ни разу не пожалел о своем решении. Даже здесь в конных егерях республики, ему платили очень хорошо. Правда, с тех пор как главным стал этот русский медведь Игнатов, стало потяжелее. Патрулирование территории республики из прогулок на свежем воздухе превратилось в настоящие многодневные боевые походы.

Вот и сейчас шел уже третий день такого похода, десяток егерей во главе с Джонни, Игнатов сделал того снова капралом, патрулировал территорию южнее Монтеррея.

– Господин капрал, – обратился к Джонни егерь, вернувшийся с холмов видневшихся в километре, – там какой-то крупный отряд.

Глава 5

«Что за отряд, откуда он? Вдруг это англичане?», – подумал Джонни. Парню моментально стало и жарко и холодно. Однако вслух он сказал совсем другое, вложив в свой голос максимум уверенности, не хватало еще выказать страх перед своими людьми.

– Билли, – обратился он к егерю, который и сообщил новость, – ты со мной, остальным отойти вверх по дороге на километр и наблюдать за нами, если подадим условный сигнал или скроемся из виду, скачите что есть сил домой и передайте об опасности.

Когда восьмерка егерей отправилась выполнять приказ, капрал Фист и Билли, крещеный индеец олони рысью направили коней на холмы.

– Останься тут, тебя должны видеть наши – приказал Джонни и спрыгнул с коня. Они с Билли остановились, не доезжая до вершины, и незваные гости не могли их видеть.

– Дайте поводья вашего иноходца, сэр, – флегматично сказал Билли, он был на добрые пятнадцать лет старше своего командира и по-хорошему сам мог командовать, не то что десятком егерей, а даже и сотней. Мог бы, но не командовал. Билли считал, что все в этом мире должно быть на своем месте, а его место это рядовой егерь.

– Да, точно, спасибо, – сказал изрядно нервничающий Джонни. Он подвел коня к индейцу, проверил оба пистолета и снял с седла винтовку и подзорную трубу в грубом кожано-деревянном футляре. Вообще егерям, как и остальным военным, полагались бинокли, которые начала изготавливать мастерская Тома Александера. Но Джонни пока еще не получил такой.

Когда он первый раз услышал фамилию главного стекольщика республики, то очень удивился, правда его новые сослуживцы пояснили, что когда-то Том с семьей были рабами. Притом их хозяином был сам президент Гамильтон, основатель республики. Будущий президент освободил своих рабов, те остались ему служить и взяли его имя в качестве фамилии.

Да, бинокль Джонни должен был получить после этого патрулирования, а пока он пригибаясь, подошел к гребню холма, лег на землю и по-пластунски, подтаскивая винтовку за ремень, пополз к вершине.

Джонни дополз и буквально нос к носу столкнулся с индейцем, который очевидно был членом того неизвестного отряда и оказался здесь с точно такой же целью понаблюдать.

Неизвестный попытался схватить Джонни за шею, тот перехватил его руки, завязалась борьба и в результате они вместе вниз к ногам лошади Билли.

Винтовка капрала осталась там, на вершине холма, пистолеты он тоже выронил, сабля осталась приторочена к седлу, а вот длинный и широкий нож остался на поясе.

В который раз судьба улыбнулась Джонни, он оказался сверху своего противника и сумел выхватить нож. Он уже собирался прикончить его, как вдруг Билли, спрыгнувший с лошади, перехватил его руку.

– Не надо командир, посмотри, это свои.

– Свои? С чего ты взял?

– А ты посмотри на одежду, воины полковника Шиая носили ту же одежду, пока нас всех не переодели в эту униформу.

И действительно, сейчас Джонни это видел. Он встал с невесть как оказавшегося в Калифорнии семинола, помог ему встать и подал руку.

Когда тот встал, Джонни оглянулся и увидел, как через гребень холма переваливают воины.

* * *

Двадцать пятое мая тысяча восемьсот восьмого года, семь часов утра. Столица Калифорнийской республики.

– Приветствую тебя, Текумсе, вождь народа Шауни и союзник моего друга, вождя Ахайи.

– А я приветствую тебя, Александр Гамильтон, которого все зовут Белый Дух.

Вот такие дела, сам легендарный Текумсе прибыл в Калифорнию. Не считая конечно, деятелей Американской революции, с историческими деятелями такого масштаба я еще не встречался.

Прибыл легендарный вождь, и генерал английской армии, кстати не один, а с целым отрядом в пятьсот воинов. А кроме того с ним прибыла Селия с моим сыном Александром.

Правда ни Селию, ни сына я еще не видел. Шиай сказал мне, что его сестра не хочет меня видеть и пока она будет в Калифорнии, то побудет у него дома. Не знаю, почему они так решили, но так, наверное проще.

Всё-таки Мария Мануэла, как мне кажется, не чужда ревности. Моя жена, конечно, знает и про Селию и про моего сына. Но одно дело знать про тени прошлого, а другое дело, когда эти тени возвращаются.

– Я прибыл к тебе с плохими новостями, Белый Дух.

– Прошу, называй меня Гамильтон. Честно сказать, Белый Дух звучит как-то слишком мистически. Что это за новости, Текумсе?

– Англичане решили захватить Флориду. Когда я покинул твоего союзника Ахайю, они атаковали Сент-Августин.

– А как ты оказался во Флориде и как вы узнали о планирующей атаке?

– Ахайя помог мне остановить резню на моих землях. Ты же знаешь, что мы вместе с англичанами разгромили американцев, и мой народ с союзниками вернули себе Индиану и Огайо?

– Да, знаю. Англичане уже были здесь.

– Хорошо, Ахайя помог мне трижды, сначала он дал мне твое оружие, и нечистого теленка…

– Подожди, то есть народы Великих озер теперь защищены от оспы?

– Да, и мои люди каждый день возносят молитвы за тебя, кто к старым богам, кто к белому Христу, – вот это новость! Ай да молодцы Ахайя с Текумсе, сложно даже представить, сколько тысяч индейцев они спасли от мучительной смерти. Ну и я молодец, конечно. Надо будет поставить себе памятник из чистого золота в полный рост, шутка.

– А что за еще два раза?

– Второй раз воины Ахайи стояли рядом с моими воинами, когда мы громили американцев. А третий, когда семинолы взяли на себя уничтожение смутьянов, призывавших к убийству всех белых на территории Индианы и Орегона.

– То есть, на землях твое конфедерации теперь мир?

– Еще нет, все равно, что среди нас, что среди белых много горячих голов, и слишком много взаимных обид. Но главное уже сделано и мы на пути к миру.

– И зачем ты пришёл ко мне? И зачем привез моего сына с его матерью?

– Ахайя будет драться с англичанами, если они сунуться вглубь Флориды, но ему нужно оружие, много оружия. Твой сын здесь по той же причине, вождь семинолов не хочет рисковать его жизнью и жизнью своей дочери. Кроме того, война есть война и Ахайя опасается: может случиться ситуация, что они окажутся в плену у англичан.

– Ахайя не хочет давать врагу ни малейшего шанса использовать его семью в качестве заложников?

– Да, это так.

– Это звучит разумно. Но разве ты, Текумсе, не генерал английской армии? Разве ты не союзник для англичан?

– Это верно, поэтому я не оставил своих воинов во Флориде и они отправились сюда. Я не хочу раньше времени начинать войну с губернатором Броком. Мы к ней не готовы прямо сейчас.

– Ты сказал раньше времени, то есть, война с ними все равно будет?

– Конечно. Англичане просто были меньшим злом. Враг моего врага мой друг. Только поэтому я поддерживал их в войне с твоей родиной, – изящно он меня поддел, надо ответить.

– Если ты дружен с Ахайей, просто союзнику он не стал бы так помогать, особенно если этот союзник находится в неделях и месяцах пути от его земель, такое делают только для друзей.

– Да, он мне друг, даже больше, чем друг. Без него я бы не победил на реке Муаме. Ты не знаешь, но там мы разгромили американцев с помощью твоих винтовок и динамита… – сказать, что я был поражен, когда Текумсе рассказал, как они разгромили американцев в Мичигане, это не сказать ничего. Вот что значит грамотное применение незнакомого для врага оружия.

– Так вот. Раз Ахайя твой друг, он наверняка говорил тебе, как я отношусь к тому, что пытались делать американцы, и теперь будут делать англичане на отобранных у вас землях.

– Да, он говорил мне, и он сказал, что именно твои слова убедили его помочь мне.

– Хорошо. Я не согласен с этим. Северная Америка достаточно велика, здесь места хватит всем, нужно просто жить в мире. И то, что ты видишь здесь, в Калифорнии, только подтверждает мои слова. Скажи мне, где еще ты видел место, где индейцы и белые, самые разнообразные белые, жили в мире и трудились на благо друг друга?

– Нигде, и это то, что я хочу создать на землях моей конфедерации.

– Я буду только рад, если у вас это получится и помогу вам всем, чем могу. Но не сейчас.

Было видно, что мои последние слова не понравились Текумсе, это отразилось у него на лице, и он спросил после минутной паузы.

– Что означает твоё «не сейчас»?

– Я уже говорил тебе, что англичане уже были здесь. И они вынудили дать им обещание, которое я не собираюсь выполнять.

– Значит, это правда? Ты обещал им то, что тебе не принадлежит? Ты обещал им Флориду и Кубу?

– Да, я сделал это. Но я был в точно такой же ситуации, как и ты, когда стал союзником англичанам. Для меня это обещание, точно такое же меньшее зло. И я точно также как и ты не был готов воевать с англичанами тогда.

Если это необходимо, я готов поклясться на Библии, что не буду выполнять это обещание и дам столько оружия, сколько будет необходимо, чтобы Ахайя отбился от англичан, да и тебе я тоже помогу.

– Обхитрить врага такая же доблесть, как и победить его. Я понимаю тебя. Но почему ты не можешь помочь прямо сейчас.

– Смотри, – сказал я Текумсе и достал из сейфа слитки золота, уже несколько раз я использовал эти «наглядные пособия» и они неизменно мне помогали, – вот, что нашли мои люди.

– Это золото, – утвердительно сказал Текумсе, – и много вы нашли?

– Очень, Калифорния просто сказочно богатый край. И это плохо.

– Почему, разве ваши проповедники не говорят, что богатство означает то, что тебя любит ваш белый Христос? Если ты богат, это значит, что твой Бог тебя любит.

– Так говорят только английские и американские проповедники. Я же считаю что золото, это просто золото.

– Все равно я не понимаю, почему это плохо.

– Потому что англичане узнали о золоте. Я уверен, что сюда уже плывут их корабли с солдатами, чтобы отнять у меня это золото и сделать его своим. Поэтому я не могу дать вам оружие сейчас, сначала мне нужно отбиться от англичан.

– Значит, я зря привез сюда Селию и твоего сына, здесь им угрожает такая же, если не большая опасность, чем во Флоридских болотах, – а вот интересно, почему голос Текумсе слегка дрогнул, когда он произнес имя матери моего сына?

– Я не скажу, что опасность такая же, но и не скажу, что её нет вообще. Тебе ли не знать, что война это война.

– Значит, я заберу её и ребенка к себе, в мою столицу Профестаун.

– Нет, они останутся здесь. Наверняка у тебя там полно соглядатаев англичан. Когда британцы узнают, что они у тебя, то наверняка попытаются убить двух зайцем одним выстрелом. Я их тебе не отдам.

– Ты думаешь, что сможешь защититься? Тебе же некуда будет отступать, Гамильтон. То, что я вижу, говорит мне, что вся твоя сила в этом месте. В твоем городе.

– Я и не говорю, что буду отступать, когда они придут, мы будем драться с ними здесь.

– И ты сможешь их одолеть? Сможешь справиться с флотом? Сколько у тебя кораблей и сколько пушек?

– Я и не собираюсь устраивать с ними морские сражения, так что не важно, сколько у меня кораблей. А встретят англичан шестнадцать пушек в двух моих крепостях и еще восемь в моей армии.

Видимо, он решил, что я спятил, взгляд у Текумсе буквально кричит об этом. Еще бы на одном английском фрегате больше пушек, чем есть у меня, а сюда наверняка придет не один линейный корабль, на борту каждого будет как минимум шестьдесят орудий.

Но ответить он мне не успел, в дверь кабинета постучались и когда я крикнул «войдите», появилась вихрастая голова моего нового телеграфиста.

– Господин президент, получено срочное сообщение с форта «Северный», лейтенант Козлянинов передает, что на горизонте замечены неизвестные корабли…

* * *

Один, два, три, четыре…. Господи, сколько же их… десять, одиннадцать, одиннадцать.

– Вы насчитали одиннадцать, господин президент? – спросил меня лейтенант Берг, командир форта «Южный».

Мы с ним находимся в корзине воздушного шара, который, и это теперь уже совершенно точно, будет использоваться для корректировки стрельбы орудий береговой батареи по английской эскадре, основные силы англичан пока еще на горизонте, и к нам идет один единственный фрегат, очевидно для переговоров.

– Да, всё верно Мориц Борисович, одиннадцать линейных кораблей, а дальше очевидно транспорты, не могу разобрать сколько. Господи, спаси нас.

– Мы будем драться?

– Конечно, не для того мы работали не покладая рук, чтобы сразу поднять лапки кверху.

– Так если драки не избежать, может сразу, того. Начнем с этого фрегата?

– Мориц Борисович, вы же офицер и дворянин. Это неприлично, сходу топить парламентера, может быть, когда-нибудь так и будут делать, но сейчас надо соблюдать приличия.

– Сами англичане их не больно-то соблюдают, например Копенгаген они сожгли безо всяких причин.

– Экий вы кровожадный, не переживайте, успеете еще настреляться. Здесь мы закончили, давайте спускаться…

Что еще дает железная дорога кроме роста промышленности? Это еще и потрясающий военный инструмент. Вот сейчас, например, паровоз за какие-то пару десятков минут доставил верховного главнокомандующего вооруженных сил Калифорнийской республики на стратегический оборонный объект.

Переговоры с Текумсе пришлось экстренно прекратить, и он удалился к своим воинам, я разу его предупредил, что буду драться с англичанами, но его помощь мне не требуется.

Так что сейчас две с половиной сотни воинов Шауни спешно покидают столицу республики, они встанут лагерем в паре часов пути от города и будут дожидаться новостей от нас.

Семинолы же, пришедшие с Текумсе, ни в какую не согласились покидать сына своего вождя и его дочь, я говорю про Шиая и Селию, так что у нас нежданное пополнение. Практически отдельный батальон хорошо обученных воинов, сейчас они получают новые винтовки и проходят экстренный инструктаж.

Наши полевые войска спешно выводятся из казарм, корабли укрывается в глубине залива, под охраной батарей Алькатраса, а в городе объявлено военное положение и все мужчины способные носить оружие, наверняка его достают и проверяют. Это не то, на что мы делаем ставку. Городские бои, если они не дай Бог начнутся, будут означать, что у нас больше нет ни береговой обороны, ни армии, то есть это будет разгром.

Еще утром я думал, что это невозможный сценарий, но, черт возьми, одиннадцать линейный кораблей. Не два, ни пять, а целых одиннадцать. Да еще и транспорты с войсками. Если наши орудия окажутся не столь эффективными, как мы рассчитываем, то уже завтра англичане будут пить чай в моей резиденции.

А может, попробовать откупиться? Ну, заплатим мы миллион мексиканских долларов золотом, я еще и сверху колумбийских изумрудов добавлю и пообещаю ежегодные выплаты, глядишь и получится?

Хотя, это только отсрочит разгром республики, они нас в покое не оставят, так что скорее всего придется драться.

Но в любом случае, сначала надо выслушать парламентеров, благо английский фрегат уже спустил шлюпку, и делегация отправилась к берегу. Интересно, что сейчас мне скажут капитан Горн и мистер Рэйнбоу, уверен, что именно они будут вести переговоры.

Глава 6

Двадцать пятое мая тысяча восемьсот восьмого года, десять часов вечера. Столица Калифорнийской Республики, форт «Южный».

– Уходят, господин президент! Уходят! – Берг, не сдерживая эмоций, буквально заорал мне в ухо. Казалось, что еще чуть-чуть, и он совсем забудет о субординации и полезет меня обнимать.

Его вполне можно понять, вон де Карраско с Плетневым в таком же экзальтированном состоянии. Военный министр курит уже третью трубку подряд, а Иван Петрович как воду выпил целый бокал нашего крепчайшего виски.

– Вижу Мориц Борисович, вижу. Телеграфируйте в город, что англичане уходят, первый раунд за нами.

– Господин президент, может быть отправить наши корабли, подобрать уцелевших?

– Нет, уже стемнело, займемся этим утром.

Вот так вот, господин Горн, четыре горящих английских линейных корабля освещают окрестности грандиозными кострами, а еще три уже потонули. Два взорвались сразу, а один уже успел догореть.

Было бы интересно посмотреть на наглые английские рожи сейчас, особенно после того, как они с непередаваемым апломбом предъявили мне ультиматум всего несколько часов назад.

Пристань у форта «Южный», восемь часов назад.

– Капитан Горн, мистер Рэйнбоу, не ожидал увидеть вас так скоро! Удивляюсь скорости, с которой ваши корабли доставили из Лондона ответ короля Георга. Что ж, это хорошо, – я делаю жест рукой и показываю на складной столик и два парусиновых стула, которые принесли мои люди, – знаете, раз уж вы прибыли так быстро, то давайте прямо здесь подпишем договор о союзе между Великобританией и Калифорнийской республикой.

– Простите мистер Гамильтон, я вас не очень понимаю, – удивленно сказал Горн.

Голубчик, я и сам себя не очень понимаю сейчас и несу откровенный бред. Надо бы заткнуть этот фонтан дешевого остроумия, но вместо этого я продолжаю:

– А что тут понимать, капитан? Вы здесь, и это означает, что мои предложения английской короне приняты. Очевидно, мистер Рэйнбоу будет первым послом Британской империи в Калифорнийской республике, ни за что не подумаю, что им будете вы, капитан, п овам сразу видно что вы морской волк и не променяете шаткую палубу на дубовый паркет посольства.

– Мистер Гамиль… – снова попытался прервать меня Горн, но я не дал ему этого сделать.

– Давайте бумаги, ставим подписи и вам пора обратно к себе на корабль, к сожалению, вы пока не можете зайти в гавань, но это для вашей безопасности.

– Для нашей безопасности? – переспросил Рэйнбоу.

– Именно для неё, у нас карантин, такая эпидемия холеры, что страшно сказать. Но мистер Горн, вы же меня знаете, я в некотором роде врач. Если помните, я вам жизнь спас. Так что, не переживайте, постоят ваши кораблики пару недель на рейде. Но только для вашей безопасности.

– Гамильтон, – не выдержал Рэйнбоу, – не ломайте комедию. Думаю вам понятно, зачем мы здесь. Но вы правы, у нас есть документ для вас. Только он не от короля Георга, много чести для вас. Это предложение от губернатора Брока. И хочу сказать сразу, это наши условия, или вы принимаете их, или вечером мы будем разговаривать с вами со всем по-другому.

Рэйнбоу закончил свою речь и протянул мне бумаги. Я взял их, сел за стол, нарочито медленно раскурил трубку и принялся за чтение…

В принципе, мне всё ясно, если отбросить всякие дипломатические политесы, то сэр Айзек Брок предлагает нам капитулировать. Армия республики должна быть распущена, корабли разоружены, мы должны разорвать любые отношения с иностранными державами, если таковые имеются, а губернатором провинции Верхняя Калифорния должен быть назначен мистер Рэйнбоу.

Лично мне губернатор Брок предложил отправиться в Монреаль, а затем в Лондон, где я должен буду занять место профессора Оксфордского университета и трудиться на ниве науки во благо Его Величества короля Георга.

Щедрое предложение, нечего сказать, англичане оценили мои таланты по заслугам. Ну что ж Рэйнбоу прав, хватит ломать комедию, сейчас только финальная реплика и всё.

– Господа, а какой сегодня день недели?

– Среда, – удивленно ответил Рэйнбоу.

– Эх, жаль, придется перефразировать. Проваливайте, господа. Я по средам не подаю.

– Что вы сказали? – спросил Горн.

– Вы слышали, капитан. Вон отсюда! Садитесь в шлюпку и уматывайте! Переговоры окончены.

– Это ваше последнее слово, Гамильтон?

– На вас напала глухота, Рэйнбоу? Я сказал, проваливайте!

– Как хотите, Гамильтон, я все-таки надеялся, что у вас хватит благоразумия принять условия губернатора.

– Считаю до трех. Раз…

– Всё, мы уходим, но подумайте о красавице вашей жене, английские солдаты очень любят горячих испанок.

Бах! Сзади меня прозвучал выстрел и у мистера Рэйнбоу во лбу образовался третий глаз! Теперь уже точно несостоявшийся губернатор Верхней Калифорнии завалился назад и англичане схватились за оружие.

Впрочем, они тут же его опустили, это там на горизонте их корабли, солдаты и пушки, а здесь на берегу против десятка англичан тридцать моих людей, очень злых, хочу заметить.

– Вы что-то хотели сказать, господин Горн? – глумливо сказал де Карраско, это он пристрелил наглого коммерсанта.

– Вы убили парламентера! – закричал англичанин.

– Я убил мерзавца, который посмел оскорбить женщину. Вы слышали слова господина президента, советую к ним прислушаться или последуете за этой падалью!

Когда лайми наконец отчалили от берега я обратился к моему военному министру.

– Сеньор де Карраско, а вы всегда носите заряженное оружие на переговоры?

– Если это переговоры с англичанами, то да.

* * *

Мы вернулись в форт «Южный» и я обратился к окружившим меня офицерам:

– Господа, переговоры были очень напряженными, но, увы, не долгими. Англичане потребовали от нас капитуляции, на что были закономерно посланы.

– Куда, господин президент? – непонимающе спросил лейтенант Берг.

– В… в Лондон, дорогой Мориц Борисович, в Лондон, – услышав мой ответ, Плетнев улыбнулся и на полном серьезе добавил:

– Да, Лондон еще тот… афедрон, – абсолютно серьезно сказал он и тут же расхохотался, затем к нему присоединился Резанов и вскоре хохот был слышен во всем форте.

Отсмеявшись, я продолжил, постепенно повышая голос:

– Так, смех продлевает жизнь, но давайте серьезно. Вы все знаете, что вам делать, мы долго готовились к этому дню и не имеем права ни сомневаться в себе, ни тем более трусить.

Да, англичан больше, чем мы ожидали и больше значительно. Но это значит, что у нас сегодня будет больший расход боеприпасов, чем планировалось, только и всего. А теперь, не буду вам мешать, командир этого форта лейтенант Берг, вот пусть он и командует.

– Господин президент, что прикажете делать с этим фрегатом? – спросил Берг.

– Ничего, не будем портить сюрприз остальным нашим гостям, фрегатом больше, фрегатом меньше, не он наша цель сегодня.

– Лейтенант, – добавил Плетнев, – нам ни к чему раньше времени демонстрировать британцам могущество нашей артиллерии. Английские линейные корабли должны остаться здесь, а то они, чего доброго уйдут, высадят десант и усилят его экипажами кораблей. А на каждом этом корыте почти тысяч матросов. На круг считайте целая дивизия, если говорить про все одиннадцать.

– Две, – поправил его де Карраско, – но мысль в целом верная.

– Понятно, прошу меня извинить.

– Работайте, лейтенант, работайте.

* * *

Очевидно, что Горн передал сигнальными флажками результат переговоров и англичане двинулись в сторону залива, потянулись мучительные часы ожидания.

– Кто бы не командовал англичанами, он не сделал выводов из того разгрома, какой мы учинили им возле Барбадоса, идут все вместе, нет бы пустить часть кораблей в авангарде, проверить как будут работать наши пушки, – сказал я обращаясь к Плетневу, когда Берг зачитал нам донесение наблюдателя с воздушного шара.

– А зачем? Я бы тоже не стал. У них калибр орудий вдвое больше против того, что у нас был тогда. Проще сразу подавить форты, зайти в залив и высадить десант.

– Возможно вы правы, Иван Петрович. Ну, тем лучше для нас.

– Господин президент, девять английских линейных кораблей в зоне досягаемости наших орудий! – отрапортовал мне Берг, – прикажете открыть огонь?

Я хотел ему ответить, но раздался грохот выстрелов. Пушки северного форта начали свою работу.

– Вот видите, лейтенант, ваш коллега Козлянинов, проявил здоровую инициативу, а вы трепещите перед лицом начальства. Командуйте, нас тут нет, вы главный!

– Понял, господин президент!

Берг тут же убежал на первую батарею и через пару минут и орудия южного форта открыли огонь.

– Господа, не будем смущать юного лейтенанта, пойдемте на наблюдательный пункт, – обратился я к моим спутникам. Возражений, естественно не последовало.

* * *

Что-то очень не точно бьют, – сказал я Плетневу, – уже по пятнадцать залпов сделали и все мимо, когда мы гоняли пиратов по пути из Флориды на Кубу, то обычно хватало по десяти на корабль.

– Мистер Гамильтон, нам тогда несказанно везло, да и к тому-же там дистанции были плевые, а пушки знакомые. А тут расстояния до целей считай миль шесть, да и движутся они. Надо подождать.

Уже понятно, что мы удивили капитанов английских кораблей. Они никак не ожидали, что наши снаряды начнут поднимать столбы воды рядом с ними на таких расстояниях. Семь британцев поставили все паруса и начали растягиваться в две линии, а два наоборот отстали и приступили к повороту.

– Вот, смотрите, мистер Гамильтон, английский командующий все-таки решил последовать вашему совету и разделил силы. Боятся, – удовлетворенно сказал Плетнев.

Едва он это сказал, как один из англичан попал под накрытие и ему сорвало часть парусов.

– Ну вот, началось, этот будет первым, – удовлетворенно сказал Резанов.

И действительно, следующим залпом батарея северного форта, это он вел огонь по этому линкору, буквально расстреляла англичанина.

Тот словил два прямых попадания фугасных снарядов и превратился в огромный шар из огня и обломков.

– В крюйт-камеру попали, – закричал Плетнев.

К чести англичан, они не смутились страшной участью своих товарищей и продолжили сближение, следующего прямого попадания пришлось ждать минут пятнадцать.

И снова отличился северный форт. Не знаю почему, но лейтенант Козлянинов решил поменять тип снарядов на зажигательные и своего второго англичанина он сжег. Одиночное попадание превратило нос линейного корабля в костер и через пару минут тот уже был полностью охвачен огнем.

– Кто-нибудь, передайте Бергу, что если Козлянинов перещелкает всех англичан, то Мориц пойдет к нему в денщики, – закричал я.

Но южный форт обошёлся без моего окрика и практически сразу зажег еще одного англичанина.

До фортов оставалось еще четыре мили, а флот его величества уже потерял три корабля. Ветер начал стихать, а солнце медленно садиться.

* * *

Мостик линейного корабля HMS «York» флагмана адмирала Кокрейна. Восемь часов вечера.

– Господин адмирал, что происходит? Они же нас просто расстреливают! – кричал генерал Батлер, командующий экспедиционным корпусом, – надо уходить!

Адмирал Кокрейн и сам не понимал что происходит. Да, ядра которыми корабли Гамильтона стреляли у Барбадоса были значительно мощнее обычных. Теперь британцы понимали, что это был динамит, его образцы они получили во время войны с американцами.

Но не настолько же! Да еще и дальность с точностью у калифорнийцев была запредельная. И если с точностью, как раз, все понятно, не зря же два воздушных шара висят над фортами, то на вопрос, почему эти чертовы пушки стреляют так далеко, ответа не было.

Кокрейн поморщился от визгливого голоса этой сухопутной крысы и раздраженно ответил, стараясь все-же не сорваться на крик:

– Куда уходить? Батлер, вы же не дурак, и должны понимать, что если мои корабли сейчас будут разворачиваться, то превратятся в хромую утку. Их будут безнаказанно расстерливать. Мы делаем всё что нужно, только вперед. Тем более, что солнце садиться и скоро точность стрельбы этих проклятых фортов наверняка снизится. Главное только, чтобы на кораблях потушили все огни.

– А если там подводные скалы или еще что-то?

– Лучше разбиться на скалах, чем сгореть заживо, генерал. А теперь замолчите, – едва адмирал это сказал, как очередной его корабль взлетел на воздух.

Форт «Южный», в это же время.

– Темнеет, мистер Гамильтон, – сказал мне Резанов.

– Я вижу, Николай Петрович, как вы думаете, ваши молодые дарования догадаются начать стрелять осветительными или им подсказать?

– Мистер Гамильтон, они военные моряки, и великолепно справятся сами. И прекратите подтрунивать над Морицом, бедняга Берг не виноват, что мы все приперлись на его форт.

– Тут вы правы. Николай Петрович, без начальства оно как-то сподручнее.

– Вот-вот, мистер Гамильтон, вы хоть и американец, но русскую душу очень тонко чувствуете.

– Куда деваться, если вы меня окружаете.

Резанов был абсолютно прав, оба лейтенанта не сговариваясь, а может и наоборот, сговоривщись по телеграфу, отдали приказ и сразу восемь осветительных снарядов ярко озарили вечернее небо.

Их света было достаточно, чтобы наблюдатели передали информацию наводчиком, те скорректировали наводку, огонь продолжился и сразу два английских корабля загорелись.

– Все-таки хорошо, что полдня ветер был не боковой, а практически встречный и англичане двигались с черепашьей скоростью. Мы расстреливаем их как на стрельбище, – сказал мне де Карраско.

– Вы правы, сеньор военный министр. Но думаю, если бы они шли на всей скорости, результат был бы тот-же самый.

Еще через десять минут оставшиеся два англичанина, из атакующей семерки, тоже горели и на наблюдательный пункт поднялся пунцовый от волнения Берг.

– Мориц Борисович, прикажите выстрелить осветительными снарядами на предельную дальность, хочется увидеть что делают остальные британцы.