Текст книги "Босс для зайки (СИ)"
Автор книги: Арина Арская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Глава 5. Зайке пора домой
Разворачиваю бумажку, пробегаю глазами по косой строчке, в которой угадывается мой почерк, и перевожу растерянный взгляд на Михаила. Я не могла пожелать на Новый Год подобное. Кто-то меня подставил, не иначе.
Полотенце медленно сползает с бедер Михаила, и я опускаю взор на покачивающийся эрегированный член. А вот и мое желание, я так понимаю. Большой, как я и хотела. С темной головкой, со вздутыми венками и аккуратными яичками. Целится прямо на меня и подрагивает.
– Михаил… Иванович… – сдавленно отзываюсь и сглатываю. – У вас полотенчико… упало…
И поднимаю жалобные глаза. Глупо будет прятаться под одеяло после того, как я на столе пьяной танцевала, машину разбила и загадала такое жуткое желание, которое исполнилось. Вот желание, чтобы у меня грудь подросла, и не думало претворяться в жизнь, а тут… вот тебе, Настенька, мужик с большим и толстым. Только радости я не чувствую. Мне страшно, потому что на лице Михаила играет недобрая улыбка.
– А знаете, Михаил Иванович… – отползаю к краю кровати, – мне домой пора…
Валюсь с матраса мешком.
– Кажется, ты еще не протрезвела, Настюш, – тихо и бархатно смеется Михаил.
– Пожалуйста, прикройтесь, – шепчу я.
Выглядываю из-за кровати, приподнявшись на руках. Михаил неторопливо обматывает полотенце вокруг бедер, не спуская с меня глаз. Черных, подернутых поволокой возбуждения.
– Михаил Иванович…
– Да?
– Где моя одежда?
– В углу за дверью.
Я встаю и спиной к Михаилу пробираюсь к двери, за которой я нахожу свою розовую пижаму зайца. И это катастрофа. Она грязная, будто я в луже купалась и приставала к автомеханикам в мазуте. Так. Да, я приперлась на корпоратив в пижаме, потому что… потому что…
Меня бросил Сёма…
Закрываю глаза и поднимаю лицо к потолку. Точно. У меня же разбито вдребезги сердце словами “ты скучная, предсказуемая и душная”. Вот я и психанула. Слышу шаги и резко разворачиваюсь к Михаилу:
– Не подходите!
– Бойтесь своих желаний, да, Настюш? – скалится в улыбке и делает шаг. – Вот он я. Тот, кого ты загадала.
– Я вас не загадывала, – подхватываю с пола пижаму и торопливо облачаюсь в нее.
Она неприятно пахнет. Очень неприятно. Также неприятно, как и выглядит. Медленно отступаю от Михаила. Мышцы соблазнительно поигрывают от каждого его движения, а продолговатый бугор под полотенцем очень уж отвлекает.
– Недостаточно большой? – он вскидывает бровь. – Снежина, вот у тебя запросики. Ты оценивай и свои возможности.
– Я не об этом… – продолжаю пятиться. – Михаил Иванович…
– Да, Настюш? Я тебя внимательно слушаю, – шагает ко мне бесшумным и возбужденным зверем.
– Я выпила лишнего, – шарюсь по карманам в поисках телефона. – Признаю. Я вела себя отвратительно, и мне очень жаль.
Телефон не нахожу, ведь он лежит на комоде. Покрытый трещинами.
– Ты не помнишь? – Михаил замечает мой взгляд.
– Что еще? – в отчаянии всхлипываю я.
– Тебе звонил какой-то Сёма…
– Так, – у меня руки дрожат и голос похож на писк испуганной мыши.
– Ты его обласкала крепкими словечками, – Михаил делает еще один шаг, не отрывая темного взгляда от моего лица. – Послала далеко и надолго с его извинениями, сказала, что твой босс ему личико поправит, если он посмеет еще раз тебе позвонить, а я подтвердил твои слова. После ты кинула телефон в стену. Ты очень скандальная, Настюш. И громкая.
– Мне стыдно, – я пячусь в коридор. – И вам бы тоже не мешало смутиться.
– Почему?
– Вы голый и преследуете меня, – я веду плечиком.
– Я твое желание во плоти, Настенька, – смеется. – И я уже не голый, а в полотенце. Все приличия соблюдены, а вот ты, – окидывает меня взглядом и делает несколько размашистых шагов, – снимай эту пижаму.
Я с визгом срываюсь под смех Михаила с места. Бегу по лестнице вниз, проскакиваю мимо огромной гостиной с белой елкой до потолка, на ветвях которой висят красные шары. У входной двери нахожу свои страшные стоптанные кроссовки. Торопливо обуваюсь и оглядываюсь. Михаил вальяжно спускается:
– Уже уходишь?
– Ага, до свидания, – проворачиваю защелку, толкаю дверь, а она не поддается. – Мне пора. Очень пора
Опять проворачиваю защелку, но в обратную сторону. Та же история. Меня трясет от паники. В замке нет ключей. Я заперта?!
– Настюш, – мурлыкает Михаил в шаге от меня.
Глава 6. Порадуй босса
– Михаил Иванович, – выдыхаю и сжимаю кулаки, смело развернувшись к полуголому боссу. – Мне надо домой.
Нависает надо мной
– Твое желание сбылось, Настюш, – Михаил жарко выдыхает в губы. – И чего ты не рада?
Мне не сбежать. Я буквально в западне с мужчиной, который не будет слушать моих отказов.
– Михаил Иванович…
– Можно просто Михаил, – пробегает пальцами по линии челюсти и мягко стискивает подбородок. Приподнимает лицо. – Не зря говорят, что надо быть осторожными в своих желаниях.
– Я отказываюсь от своего желания…
– Волшебство Нового года не так работает, – Михаил щурится, стиснув подбородок крепче. – И кроме того, Настенька, нам стоит обсудить кое-что очень важное.
– Что?
– Ты отпинала человека и разбила машину, – он холодно улыбается. – И твоя жертва запросила большую сумму на ремонт, за моральную и физические травмы, иначе ждет розового зайку суровое наказание.
– Сколько потребовал?
– У тебя хороший вкус на машины, – Михаил хмыкает. – И отпинала ты сына одного очень серьезного человека, с которым, вот так удача, мы лично знакомы. В общем, зайка, влипла ты по самое не хочу. Вот и выходит, Настенька, откажешься от желания, то, фигурально выражаясь, уши тебе твои розовые оторвут.
– Сколько? – повторяю я сипло и жалобно.
– Нет у тебя столько, но есть у меня, – Михаил приближает лицо и шепчет. – Поэтому сняла пижаму и пошла готовить мне завтрак. И надо сказать это будет для меня очень уж дорогой завтрак, зайка, поэтому тебе придется постараться, чтобы я принял окончательное решение вытянуть тебя из дерьма, в которое ты весело нырнула.
– Михаил Иванович…
– Михаил.
– Михаил… Прошу…
А он в ответ с треском рвет мою пижаму по шву молнии на пушистом пузе. Вжимает в стену и рычит, вглядываясь горящими злостью глаза:
– Я когда голодный, очень нервничаю, Настенька. У тебя два варианта: завтрак мне сделать или поработать ртом.
– Я выбираю завтрак, – шокировано шепчу я и продолжаю. – Я готовлю лучше, чем работаю ртом.
Да, я еще пьяная, раз я смею говорить подобные откровенные вещи. Ну либо под страхом меня тоже переклинивает на честность.
– Теперь мне любопытно проверить твои слова, зайка, – глаза Михаила вспыхивают похотью.
– Я приготовлю вам завтрак, Михаил, – ползу по стеночке в сторону, а затем пячусь к гостиной, аккуратно скидывая кроссовки.
– И пижамку сними, Настюш, – цепко следит за каждым моим движением. – Ты будто неделю в подворотне с автомеханиками шалила.
– Очень надеюсь, что этого не было… – я медленно сбрасываю пижаму к ногам и всхлипываю, натягивая футболку на голые бедра. – Ведь не было?
Я жду от Михаила поддержки. Пусть он сжалится надо мной и скажет, что ничего страшного не произошло. Сейчас мы позавтракаем, выпьем кофе и он отпустит меня, но судя по его сердитому взгляду я действительно влипла.
– Завтрак, да? – шмыгаю и отступаю.
– Да.
– Предпочтения?
– Удиви меня.
– Это не про меня, Михаил.
Он вскидывает бровь, а я краснею.
– Очень даже про тебя, Снежина, – он опять прет на меня с ухмылкой. – Корпоратив с твоим участием точно запомнят. Так что, удивлять ты умеешь. Может, тебе для храбрости намахнуть немного виски? Я не против, чтобы ты лично для меня сплясала на столе.
– Где кухня? – мой голос дрожит, а ноги почти не держат.
– Через гостиную в столовую, а после двери приведут тебя на кухню, – Михаил резко меняет направление и шагает к лестнице.
– Поняла, – коротко киваю и семеню прочь.
– И я буду очень придирчив, Снежина, – летит мне в спину. – И в следующий раз, когда твой начальник говорит, что тебе стоит вернуться домой в костюме зайца, в котором ты заявилась на корпоратив, то тебе стоит его послушать.
– И желания лучше не загадывать у подозрительных кроликов… – зло бубню под нос.
– Это даже не желание было, а крик женской души, – легко и беззаботно смеется Михаил. – Все, иди, Снежина. Порадуй босса завтраком, а то отшлепаю прямо на кухонном столе.
– За что? – охаю я.
– Найду за что, Снежина. Хотя бы за то, что продолжаешь со мной пререкаться.
Глава 7. Завтрак и соль
Зайку я заприметил давно. Милая миниатюрная блондинка, которая всегда здоровается почти шепотом и глазки тупит в пол. Такая вся скромная, тихая, а на деле чудовище. Розовое агрессивное чудовище, но не менее очаровательное. Увидел ее за решеткой, бубнящую о том, что она требует адвоката и ничего не скажет “подлым мусорам” и понял, что я ее хочу.
– Прошу, – с натянутой улыбкой придвигает чашку с кофе.
– Благодарю, – перевожу взгляд с ее сосков, что натягивают ткань футболки.
Грудь у нее небольшая и аккуратная. Как я люблю. Настя краснеет, будто прочитала все мои развратные мысли о том, в каких позах я бы ее взял на столе. К черту кофе, завтрак.
– Еще пять минут, Михаил, – она вновь улыбается и отступает от стола, – и ваш завтрак будет готов.
Какие сладкие губки. А глаза – испуганные осколки неба. Возвращается к плите, а я опускаю взгляд. Футболка едва прикрывает попу в белых трусиках. Прелесть. Задница у нее тоже хорошенькая. Будет одно удовольствие шлепнуть ее.
Настя оглядывается и стучит лопаточкой по краю сковородки. Поднимаю глаза, а она поджимает губы и вновь отворачивается.
– Ты хотела что-то мне сказать?
– Нет, – едва слышно отвечает, а вчера голосила сиреной, когда я ее тащил к дому.
Сосед чуть не забыл отбежать от салюта, на который милая Настенька вызверилась разъяренной медведицей и рычала, что вот так без рук и остаются. И требовала от меня клятвы, что я не буду никогда и ни за что запускать салюты, а то будет обидно лишиться таких красивых и сильных рук. Потом полезла целоваться, а в самый последний момент передумала и чуть за нос меня не цапнула со словами: “А вот нет! Я не такая, я жду трамвая”.
– Может… – Настя перекладывает воздушный омлет на тарелку, – мы как-нибудь все уладим?
– Уладим, Настюш, – делаю глоток кофе.
– Но не так, как вы… этого хотите…
– А как? – невозмутимо спрашиваю я.
– Войдите в мое положение…
– Обязательно войду, – многозначительно хмыкаю.
Возмущенно оглядывается.
– Разве ты не этого пожелала на Новый Год? – вопросительно изгибаю бровь.
– Я же пьяная была…
– Очень пьяной. И ведь переварила все выпитое, – откидываюсь на спинку стула. – У тебя крепкое здоровье, Настюш, и удивительная выносливость. Значит, и в постели тигрица?
– Совсем нет…
– Прости, заяц, – обнажаю в зубы в ехидной улыбке. – Ты же зайка, а не тигрица.
Молча расставляет тарелки с омлетом, овощным салатом и тостами на стол, а затем усаживается напротив, сцепив ладони в замок.
– Михаил, – вскидывает подбородок. Голосок дрожит, пусть Настя очень старается быть спокойной. – Послушайте.
– Ты забыла столовые приборы, Настюш.
Пьяная Настюша сказала бы “Жри руками”, но у трезвой лишь глаза вспыхивают. Встает, и через секунду передо мной лежат вилка, ложка, нож и чайная ложечка
– Теперь слушаю.
– Я считаю, – опять пальцы переплетает в замок, – что ваши намеки, что я должна оплатить вам близостью…
– Какие же это намеки, Настенька? – подхватываю кусочек омлета вилкой. – Я тебе прямо говорю…
– Это возмутительно и непрофессионально, Михаил, – перебивает она меня сердитым шепотом.
– Возмутительно пинать человека с таксистом на пару и разбивать машину битой. У тебя есть сто тысяч долларов, которые нужны уже в шесть вечера? – ласково улыбаюсь, а в глазах Насти горит паника и ужас. – Нет? так я и думал.
– Что там за машина такая? – сипит она.
Молча отправляю в рот омлет, и замираю. Пересолено. Охренеть как пересолено, будто Настя туда полпачки соли кинула. Сплевываю в салфетку, полощу рот кофе и выплевываю его в чашку. Настя подскакивает, пальцами хватает кусочек омлета и закидывает его в рот. Глаза округляются.
– Не верю, что я это говорю, – усмехаюсь, – не глотай, Настенька. Сплюнь. не держи в себе.
Глава 8. Банка оливье
Набираю в рот воды, склонившись над раковиной. В омлете столько соли, что она разъедает слизистую. Выплевываю и замираю, потому что сзади ко мне прижимается Михаил и неторопливо поглаживает бедро. Я накосячила с завтраком, и теперь пришел час расплаты. Все справедливо с точки зрения моего босса.
– Вот салатик точно хорошо получился, – шепчу я. – Я его пробовала перед подачей. Хрустящий, свежий… Михаил…
Рука ныряет под футболку и медленно поднимается к груди.
– Салатик меня не интересует, зайка, – шепот обжигает шею, а низ живота тяжелеет.
– Очень зря… – сипло отзываюсь я. – Михаил, дайте мне еще пять минут…
– Нет.
Теплая сухая ладонь накрывает грудь, губа касаются шеи, и у меня подкашиваются ноги. Голова идет кругом, но я все же взбрыкиваю, но Михаил обхватывает мою шею локтевым сгибом и шепчет:
– Тебе некуда бежать, зайка.
– Уважаемый злой серый волк, – сдавленно шепчу я. – Отпустите маленького глупого зайку домой. Зайке очень жаль и он больше не будет кидаться на людей и разбивать машины битой.
Чувствую ягодицами его член. В глазах темнеет, и между ног требовательно и сладко тянет. И это виноват алкоголь, который я еще, видимо,не переварила. Михаил беспардонно запускает вторую руку в трусики. Вскидываюсь, и мой бессовестный босс придушивает меня:
– Тихо, Снежина.
– Не надо… – всхлипываю я, когда пальцы проскальзывают между припухших складок. – Прошу, Михаил…
– Ты намокла, Снежина, – шепот Михаила ожогами покрывает сознание.
– Это от стресса.
– И я знаю, как тебе помочь, зайка.
– Нет… нет…нет…
Давит на клитор, пропускает между пальцев, рисует неторопливые узоры под мои тихие “нет”, которые обращаются в стоны. Слабая дрожь перерастает в судороги, и всхлипываю в сильных руках. Пронзительные искры бегут по позвоночнику, затихают и хрипло выдыхаю. Мышцы – желе, кости – пластилин.
– Ты неожиданно быстро кончила, Настюш, – удивленно шепчет Михаил.
Вновь пробегает пальцами по пульсирующему кллитору, и я вскрикиваю. Зажмуриваюсь и закусываю губы.
– Тише, – касается кончиком языка мочки уха и неторопливо припускает трусики, – я только начал.
– Михаил! – взвизгиваю я решительного толчка и замираю с широко распахнутыми глазами.
Во мне. И заполнил до края. Я его чувствую. Всю его длину и толщину. Нырнул в самые темные глубины моего тела.
– Теперь можно просто Миша, – выдыхает в ухо, поддается немного назад и рывком вжимается в меня, вынуждая вскрикнуть. – Какая ты узенькая, Настюша.
Хочу вырваться, но ничего не выходит. Стискивает в объятиях, решительными и яростными толчками проникает на всю длину. И отзываюсь на его грубые и резкие толчки стонами и жаркой слабостью, что охватывает все тело волнами. Они накатывают одна за другой под хриплый рык Михаила, который покусывает губами мочку. Мои спазмы сливаются с его трепетом, и он душит меня в объятиях до хруста костей.
– Миша! – раздается женский голос. – Сына, я тебе оливьешечку принесла. Сына…
Наши стоны резко смолкают. Замираем, и мое сознание идет лоскутами под вспышкой паники.
– Ой… Я ничего не видела… Ой, какая у тебя елочка, Миша…
А Миша резко от меня отстраняется, подхватывает с пола полотенце и рявкает:
– Мама! Какого черта?!
– А я мимо проезжала, – доносится тихий голосок из гостиной. – Решила забежать…
– С банкой оливье?! – обматывает полотенце вокруг бедер.
Я спешно натягиваю трусики на попу и тяжело сглатываю.
– И с подарком, – смущенно отвечает женский голос. – Я тебе его под елочку положу.
– Как ты вошла? – Михаил приглаживает волосы и шагает прочь из кухни.
– Через дверь.
– Было бы странно, если бы ты вошла через окно, – шипит в ответ Михаил.
– Ну, какая же елочка красивая…
– Мама!
Вот мне самое время линять через окно в сугробы.
– Я не знала, что ты с дамой!
– Мама, надо звонить и предупреждать…
– Я звонила! – капризно заявляет незваная гостья. – Ты трубку не брал. Миша, а еще тебе надо дверной замок починить. А тыкала в него, тыкала… и ничего.
– А постучаться?
– У меня ключи.
– Невероятно.
Я замерзну в одной футболке и трусах, если вылезу через окно и сбегу. Я даже не знаю, где конкретно я нахожусь.
– И что за шкура мертвого розового зайца у тебя в прихожей?
Прижимаю кулаки к вискам. Господи, провалиться бы мне сейчас сквозь землю.
– Это моей дамы, – невозмутимо отвечает Михаил.
– А как даму зовут? – игриво интересуется женский голос. – и чего она не выходит поздороваться.
– Настя!
Вздрагиваю у окна с протянутой рукой от рассерженного баса Михаила.
– Иди с моей мамой поздоровайся!
– Я не могу, – дергаю ручку, а она не поддается.
– Почему, Настенька? – воркует в гостиной мама Михаила. – Я тебя не съем. Выходи.
Хватаю с крючка строгий черный фартук и торопливо его накидываю на себя. И в тот самый момент когда я затягиваю пояс, на кухню вплывает миниатюрная женщина в белой и песцовой шубе до пола и с банкой оливье в руках. Тонкие морщинки вокруг глаз, острый нос, короткие темные волосы и огромные золотые серьги-кольца в ушах.
– Здравствуй, Настенька, – улыбается во все тридцать два белоснежных зуба и банку поднимает. – А я вам оливье принесла, – смеется, – но уже прошлогодний.
Глава 9. Не мамкай!
– Так, мама, – Михаил тянет гостью, – поздоровались и хватит.
– Иди оденься, бесстыдник! – рявкает она и мило улыбается мне, – Кристина, – а затем опять зыркает на обескураженного сына и шипит, – оденься.
– Мама я тебя не ждал.
– Ты родную мать выгоняешь? – охает Кристина.
– Да что ж такое, – рычит Михаил и шагает прочь, всплесну руками. – Я удивлен, что ты отца с собой не притащила.
– А его после лобстеров и устриц пронесло, – Кристина оглядывается, – а я ему говорила, кушай, дорогой, мое оливье. Нет же! Накинулся на эту жуткую жуть! Вот после моего оливье он бы был огурчиком, но нет, сидеть ему на унитазе до вечера.
– Мама!
– Да я этот оливье весь вечер строгала!
– Зачем? У вас же повар?! – Михаил в ярости разворачивается к матери. – Повар, мама!
– Оливье должна уметь готовить каждая хозяйка, – Кристина улыбается и смотрит на меня. – А ты умеешь?
Я не успеваю ответить, как она говорит:
– Научу.
– Мама…
– Оденься, Миша! – повышает голос Кристина, – а потом мамкай! О, – она переводит взгляд на тарелку, – омлетик. Какой симпатичный.
Ставит банку оливье на стол, берет вилку, а я коршуном кидаюсь в ее сторону. Хватаю тарелку с омлетом и отскакиваю к холодильнику.
– Жадничаешь?
– Его лучше не пробовать…
– Почему? – скидывает шубу на стул и шагает ко мне с вилкой. – Отравила?
– Пересолила.
– Дай попробую.
Кружим вокруг обеденного стола. Я пячусь, а Кристина с улыбкой напирает на меня:
– Маленький кусочек, Настенька.
– Покушайте лучше салатик.
– А я хочу омлет. Я от тебя не отстану. Дай попробовать.
Останавливаюсь, протягиваю тарелку, и Кристина подхватывает маленький кусочек моего кулинарного изыска. Отправляет в рот, причмокивает и прижимает пальчики с аккуратными ноготками ко рту:
– Да ты, милая, влюбилась по уши, – хватает салфетку и сплевывает. – Но текстура нежная.
– Спасибо…
– Ничего, позавтракаем оливье, – Кристина смеется и лезет в шкафы за тарелками.
– Мне бы тоже не мешало одеться, – отступаю, возвращаю омлет на стол и пячусь в гостиную.
Кидаюсь в прихожую. Своей пижамы не нахожу. В панике хватаюсь за волосы. Не побегу я в футболке и трусах по морозу. Да и пижама так себе защита от холода, но хоть что-то. Бегу вверх по лестнице, врываюсь в спальню к Михаилу и вскрикиваю:
– Где моя пижама?!
– Не знаю, – Михаил натягивает футболку.
– Мне надо домой! – кидаюсь к телефону, а он не реагирует. Разворачиваюсь к Михаилу. – Одолжите телефон. Я вызову такси.
– Нет.
Я вспыхиваю жутким смущением. Я и он… О, господи! А потом его мама… Все видела!
– Мама и тебя отправила одеться? – вопросительно приподнимает бровь.
– Я сама…
– Никакой пижамы, Настюша, – ныряет рукой на полку шкафа и кидает мне тонкие хлопковые штаны. – Затянешь шнурок, штанины закатаешь.
– Я не могу, – цежу сквозь зубы. – Я не спущусь! Там ваша мама собирается кормить нас оливье.
– Мы можем уже на ты, Настенька, – Михаил подплывает ко мне и скалится в улыбке, – и да, оливье придется скушать. Очень не советую препираться с моей мамой. Она чудовище.
И “чудовище” сказано ласково и тепло, что меня на секунду обескураживает, и я подвисаю. Михаил пользуется моим замешательством, обхватывает лицо ладонями и целует. Напористо и нагло.
– Вы в своем уме?! – я его отталкиваю и жмусь в угол.
– Ты.
– Вы.
– Ты.
– Вы, – зло отвечаю я.
– Ты забавная в своем упрямстве, – Михаил смеется.
– Я хочу домой… – всхлипываю я.
– Какой домой, когда нас ждет мамино оливье? – приглаживает волосы и распрямляет плечи. – Ты что? Это святое – первого января завтракать оливье.
Срываю фартук, надеваю штаны, которые мне велики и сердито затягиваю шнурок. Затем закатываю штанины до середины икры и фыркаю:
– Я не люблю оливье!
– Вот так совпадение, – Михаил распахивает дверь и цепко смотрит на меня, – я тоже, но мою маму это не волнует.
Подхожу к зеркалу. В футболке и штанах Михаила я выгляжу несуразно.
– Я не могу в таком виде…
– Хочешь сказать, что грязная и порванная шкура розового зайца лучше? – цедит сквозь зубы Михаил. – Извини, Настюш, но у меня не затерялся в кладовке бутик модной и брендовой одежды.
– Что вы там застряли?! – доносится недовольный голос Кристины. – Спускайтесь!
– Она меня пугает.
– Она сейчас сюда поднимется, – зло шепчет Михаил, – и присядет на уши, что надо шторы менять.
Оглядываюсь. Нормальные шторы. Цвета слоновой кости, идеально выглажены, симпатичные мягкие складки.
– А что с ними не так? – недоуменно смотрю на разъяренного Михаила.
– В душе не ведаю, Настюша, – рычит он в ответ. – Иди!
– Это обязательно? Может, я тут посижу?
– У тебя нет выбора, – Михаил медленно выдыхает, – как и у меня. Настя, мило улыбаемся, на вопросы отвечаем обтекаемо и не даем никакой конкретики.
– Я так не умею.
– Тогда молчи и улыбайся, – смотрит на меня исподлобья. – Как принято?
– Молчать и улыбаться? – повторяю я.
– Да.
Неуверенно киваю и нехотя выхожу из комнаты, и получаю щипок за попу.
– Вот и умница.
Отскакиваю от Михаила. Смеется и шагает мимо, а я вжимаюсь в стену. Так, больше никаких корпоративов, пижам и алкоголя. Даже если бросили. Лучше рыдать под одеялом, чем оказаться в одном доме с боссом, его мамой и банкой оливье.
