Текст книги "Вселенная за углом"

Автор книги: Ариадна Громова

Соавторы: Рафаил Нудельман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Ариадна Громова, Рафаил Нудельман
Вселенная за углом

Фантастическая повесть

На окраине города стоял двухэтажный кирпичный домик. Со всех сторон его теснили светлые многоэтажные громады. Соседний домишко уже зиял темными провалами окон, и ребята шныряли в его пустых недрах, играли в разведчиков, татакали, изображая автоматные очереди. Дальше улица была перегорожена забором стройки, оставался только узкий проход по тротуару.

Всю свою жизнь, без малого сто лет, стоял этот домик на углу двух городских улиц, а теперь и улиц вроде не стало, и вообще он на отшибе очутился. Справа – забор стройки, слева, через дорогу, – забор заводского стадиона: только у строителей забор новенький, плотный, и желтые доски смолой пахнут, а забор стадиона давно посерел от дождей и расшатался. Напротив – скверик с высокими старыми деревьями, за ними прежних приземистых строений не видно, а поодаль уже возносятся новенькие нарядные девятиэтажники, и куда тягаться с ними невзрачному старенькому домишке, давно пришедшему в негодность.

Домик доживал последние дни. Жильцы ездили смотреть новые квартиры в новых домах, одна семья уже переехала и квартира на первом этаже пустовала. Но в остальных жизнь пока шла своим чередом. В последние дни население домика даже несколько увеличилось: к Кудрявцевым приехал в гости дядюшка с Украины, а у Анны Лазаревны Левиной поселился, ожидая обещанного места в общежитии, ее дальний родственник, студент Володя Лобанов.

Субботний вечер 9 сентября обитатели домика провели вместе: праздновали день рождения Галины Михайловны Кудрявцевой. В доме всегда жили дружно (ведь всего-то жильцов было – четыре квартиры, четыре семьи), а за последние недели общие заботы и предстоящая разлука окончательно сблизили оставшихся.

За столом и говорили в основном о переезде да о новых квартирах.

– Дотянули до начала учебного года, – пожаловался Костя Ушаков, учитель физики, – теперь придется мне через весь город двумя автобусами мотаться.

– Дадут нам поближе квартиру, что ты! – Его жена-Леночка беззаботно улыбнулась. – Мне тоже со своим заводом расставаться неохота. Я с начальником райжилотдела уже говорила. Зайду еще разок, проникновенно погляжу на него…

Леночка очень убедительно изобразила, как она посмотрит на начальника райжилотдела, – дядюшка с Украины даже крякнул и заявил, что за такой взгляд можно горы своротить.

– Ну, друзья, давайте выпьем за исполнение желаний! – предложила Галина Михайловна. – Пусть каждый выскажет желание, и мы выпьем за то, чтобы оно исполнилось. Дяде Мирону, как гостю, первое слово!

– А какие у меня могут быть желания? – воспротивился дядюшка. – Абы хуже не было! Живу, работаю, на здоровье не жалуюсь, семья тоже в норме…

– По службе, может, пожелания имеются? – иронически-заботливо осведомился Виктор Павлович Кудрявцев.

– И по службе у меня все в порядке! – упрямился дядюшка.

– А если… на Венеру слетать? – неожиданно подал голос десятилетний Славка, сын хозяев.

– Это мне – на Венеру? – страшно удивился дядюшка. – Ну ты сдурел, хлопец! Да что я там забыл, на той Венере!

Так дядюшка и не высказал своего желания. Зато Анна Лазаревна наговорила уйму – и все насчет сына: чтобы Шурик защитил докторскую диссертацию, чтобы его вторая жена оказалась хоть немного лучше первой и не портила ему жизнь, чтобы он вылечился от язвы и чтобы съездил в Англию…

– Ваш Александр Семенович уже и так заметная величина в кибернетике, а вам все мало, – возразил Кудрявцев. – Ну, я выскажу свое пожелание в общей форме: чтобы жизнь была интересной и неожиданной!

– Присоединяюсь! – заявила Галина Михайловна. – С одной оговоркой: чтобы неожиданности случались не у тебя в цехе! Пускай уж, на худой конец, у меня в «неотложке» – нас ничем не удивишь!

Затем Володя Лобанов сообщил, что мечтает о кругосветном путешествии; Леночка сказала, что сейчас она способна думать только о квартире и о мебели; Галина Михайловна и к ней присоединилась. А Славка объявил, что он бы лично хотел слетать на какую-нибудь планету, где имеется разумная жизнь.

– А что? Идея! – мечтательно отозвался Костя. – Встретиться бы с братом по разуму…

– С сестрой, скажи! – засмеялась Леночка.

– Неизвестно, чем обернется такая встреча, – сказал Кудрявцев. – А если у этого брата по разуму настроение не то?

– Ну, разумные существа как-нибудь найдут общий язык, – неопределенно пробормотал Костя.

– Что-то на планете Земля разумные существа нечасто находят общий язык… – меланхолически заметил Кудрявцев.

– Дядя Мирон, а если б вы встретились с марсианином, что бы вы сделали? – спросил Славка, скаля зубы.

– А ничего! – без колебаний ответил дядюшка. – Плюнул бы и пошел. Мне не до марсиан. Тут с людьми не управишься!

После этого заявления дискуссия о контакте сама собой прекратилась, и дальше говорили в основном о квартирах. Разошлись около полуночи. В половине первого весь дом крепко спал.

Володя Лобанов проснулся и увидел, что старинные часы на стене показывают без четверти восемь. Сквозь тюлевые занавески сочился ровный золотистый свет.

Володя расстроился. Он с детства приучил себя к режиму и всегда вставал ровно в семь.

Он вскочил с продавленного диванчика, натянул спортивные брюки, сунул ноги в кеды и стал торопливо завязывать шнурки. «Именины… – бормотал он при этом, фыркая от злости на самого себя. – Тосты… Портвейн!» Володя считал, что выпивать – это пошло. Да и пить он не умел. Ругался он шепотом, чтобы не разбудить Анну Лазаревну, которая спала за тонкой перегородкой в соседней комнате.

Володя на цыпочках выбрался в коридор, подхватил велосипед на плечо и осторожно спустился по узким, выщербленным ступенькам.

В доме было тихо: видимо, все еще спали после именин. Володя протиснулся через двойную дверь и, оказавшись на улице, с облегчением сбросил на землю свою нескладную ношу. Велосипед с обиженным звоном подпрыгнул на тугих шинах. Володя перевел дыхание, разогнулся, глянул вокруг… и остолбенел.

Прямо от крыльца начиналась поляна, покрытая сплошным ковром курчавой коричневой травы. А шагах в двадцати от дома ровной стеной стоял невиданный, немыслимый лес. Из коричневого травяного ковра взметывались вверх розовые стволы, суставчатые, как бамбук. Ни коры, ни ветвей на них не было; толстый розовый столб тянулся метров на пять – шесть в вышину, а там завершался пучком белоснежных листьев, похожих на гигантские страусовые перья.

У Володи засосало под ложечкой. Что же это значит? Откуда взялся этот странный лес? И куда девалось все, что было? Ведь все исчезло: Красноармейская улица, тротуар, мостовая, скверик на той стороне, забор, стройки, стадион… Все сгинуло. Только и есть, что коричневая трава да розовые деревья с белоснежной перистой листвой. И дом позади…

Володя оглянулся в страхе – не исчез ли заодно и дом? Но дом был на месте…

«Может, это мираж? – растерянно подумал Володя. – Этот лес растет где-то там, а сюда попадает изображение…»

Володя торопливо нагнулся и потрогал траву. Нет, никакой это не мираж. Трава вроде бы слегка маслянистая, скользит под пальцами. Володя ухватил два – три стебля, потянул к себе. Стебли были прочные, волокнистые, они разлохматились на изломе и оставили на ладони маслянистый коричневый след. И запах. Володя отшатнулся, сморщился – запах был горький и удушливый. Впрочем, он немедленно исчез. Володя наклонился и осторожно понюхал траву на поляне; трава пахла иначе: горьковато и пряно, скорее приятно. Ладонь начало покалывать. Володя посмотрел: она припухла. Впрочем, и краснота и жжение тоже быстро исчезли.

«Что же это?» – с тоской подумал Володя.

Он еще раз оглядел все вокруг, потом нырнул в парадное, одним духом влетел на второй этаж и тихонько постучал к Ушаковым.

Костя, сладко позевывая, открыл дверь.

– Константин Алексеич, – дрожащим голосом сказал Володя, – на улице лес!

– Тише ты, – потягиваясь, пробормотал Костя. – Ленку разбудишь!

– То есть даже не на улице… Улицы нет, ничего нет… Только лес!

– Да ты что? – встревожился Костя. – Позеленел весь… Заболел, что ли?

– Да нет же! – отчаянно зашептал Володя. – Да вы в окно посмотрите!

Ушаков недоверчиво покачал головой и пошел в комнату. Володя услышал сухое пощелкивание деревянных колец – это Ушаков отдернул штору, – потом невнятный сдавленный возглас. Вслед за этим Костя, тяжело топоча, выбежал из комнаты, распахнул дверь и кубарем скатился по лестнице.

Володя догнал его на крыльце.

За это время ничто не изменилось. Загадочный лес все так же неподвижно и молчаливо высился вокруг. И велосипед по-прежнему лежал на коричневой траве у крыльца, только на его глянцевито-черной раме проступили странные серые узоры.

– Вы слышите, как тихо? – испуганно прошептал Володя.

Ушаков обернулся. Глаза у него были слегка прищурены, губы сжаты.

– Действительно, – сказал он. – Как в сурдокамере. Или под стеклянным колпаком.

И оба они машинально глянули вверх.

Володя поежился – у него по спине побежали мурашки.

Костя помотал головой и сказал:

– Да-а…

Неба тоже не было. Над домом висела прозрачная бледно-золотая дымка. В вышине она сгущалась в непроницаемую оранжевую пелену. И эта пелена излучала тот ровный золотистый свет, который они принимали за солнечный.

– То есть это номер! – обалдело выговорил Костя. – Что же это означает?.. Слушай, а за домом что? – спросил он, помолчав. – Ты не глядел? Давай-ка посмотрим!

Они повернули за угол. И остановились. Позади дома был все тот же лес. Костя крякнул и почесал нос.

– Я сначала подумал, что это мираж, – уныло сказал Володя. – А потом траву сорвал… она масленая такая…

– Нет, какой же мираж! – рассудительно заговорил Костя совсем как на уроке. – Никаких условий для миража тут нет, да и не бывает таких миражей – кольцевых…

Костя явно целился изложить теорию образования миражей, а заодно и свои соображения по поводу этой теории, но Володе было не до того.

– А может быть, это… массовая галлюцинация? – неуверенно предположил он. – Есть же такие вещества – галлюциногены… Может, мы вчера каким-то образом наглотались?..

– У Кудрявцевых, что ли? – скептически осведомился Костя. – Галина Михайловна попотчевала салатом с галлюциногенами? Ну, знаешь… А это еще что? – Он с испугом показал на крышу дома.

Володя посмотрел туда. И тоже увидел.

Торцовая стена, у которой они стояли, странно перекосилась, будто дом сзади стал ниже, чем спереди. Вдобавок стена эта прогнулась внутрь, и верхний ее край изгибался над их головами, как застывший гребень волны. Окно ушаковской кухни, выходившее на эту стену, тоже прогнулось, перекосилось наподобие ромба, и верхняя фрамуга косо нависала над ними, выступая вперед на добрых полметра.

– Ты смотри! – встревоженно буркнул Ушаков. – Ленка еще напугается… А может, изнутри все нормально?.. У вас в квартире как?

– Не знаю, я на кухню не заходил. Я вообще в окно не смотрел…

– Пойдем, что ли, сзади еще посмотрим… – сказал Ушаков и шагнул дальше вдоль стены.

Вернее говоря – попытался шагнуть, но резко остановился и качнулся назад, будто налетел на невидимую преграду. Потом протянул руку и, словно слепой, пошарил в воздухе. На лице его выразилось крайнее изумление.

– Вот дела-то… – растерянно пробормотал он.

Володя тоже шагнул вперед, протянул руку и ощутил, что воздух впереди словно сгустился и затвердел. Он оставался прозрачным – Володя отчетливо видел ржавый крюк, криво вколоченный между кирпичами, но дотянуться до этого крюка не мог – пальцы упирались в ничто. Или – в нечто, похожее на тугую резину. Только эта резина была абсолютно прозрачна и невидима.

Ушаков начал шарить в воздухе обеими руками, ощупывая поверхность преграды. Невидимый слой, казалось, вырастал из боковой стены – примерно посредине – и постепенно расширялся, так что Володя и Костя, двигаясь вдоль его границы, все дальше отходили от дома. И с каждым шагом дом, который они видели сквозь эту прозрачную преграду, выглядел все более странно и жутко.

Боковая стена все резче прогибалась и перекашивалась. Наконец вся она повисла параллельно земле, а крыша, тоже перекошенная и изогнутая, уходила от нее вертикально вверх.

Володя и Ушаков сделали еще шаг и поравнялись с задним углом. Невидимый слой оттеснил их от дома уже на добрый метр. Стена здесь совсем сплющилась – она была в ладонь высотой, крохотная крыша опрокинулась почти параллельно земле, и из другого ее края наискось торчала еще одна стена, совсем уж игрушечная, не больше спичечной коробки.

Это была противоположная стена дома. И в ней тоже крохотной стекляшкой поблескивало перекошенное окно кухни.

Негромкое восклицание Ушакова вывело Володю из столбняка. Он оглянулся. Ушаков стоял в двух шагах от него, позади дома.

Опираясь рукой на невидимую стену, Володя подошел к нему.

И тоже тихо ахнул.

Дом исчез.

На его месте была все та же коричневая поляна, и ее все так же замыкал лес. Словно ничего другого здесь никогда и не было – только круглая коричневая поляна в бело-розовом лесу под оранжевым небом. И еще двое растерянных людей посреди этой поляны.

Ушаков криво усмехнулся и развел руками.

– Попробуем кругом обойти… – невесело предложил он.

Они пошли вдоль преграды, которая здесь по прямой пересекала поляну. Ушаков то и дело останавливался, ощупывал воздух снизу доверху; преграда поднималась от самой земли и уходила куда-то вверх. Прохода к дому нигде не было.

Потом невидимая преграда круто повернула, и они снова увидели распластанные в воздухе крохотные стены и крышу дома, – будто развернутый игрушечный домик из картона.

Чем ближе они подходили к фасаду, тем выше поднималась над землей стена, постепенно распрямляясь, пока не стала прежней, самой обыкновенной кирпичной стеной. И дом с фасада выглядел вполне мирно и обычно – занавесочки в окнах, велосипед у крыльца, тишина, спокойствие… Если б только не этот странный лес вокруг…

– Как это получается, что сзади ничего не видно? – спросил Володя, остановившись у крыльца.

Ушаков опять потер пальцем кончик носа.

– Что-то с преломлением света… – задумчиво сказал он. – Эта преграда – она вроде световода получается, лучи идут вдоль нее и огибают дом, а там уж выходят… Хотя нет, вру… Ведь спереди никакого слоя нет, – так куда же лучи выходят? М-да… Главное: откуда она взялась, эта преграда? Убей, не понимаю… И почему именно сзади и с боков?.. Черт, и выглянуть изнутри невозможно: задняя-то стена у нас глухая… Надо, правда, из кухни глянуть – может, там что-нибудь…

Дверь в квартиру Ушаковых так и оставалась распахнутой настежь.

А у двери в кухню, запрокинув голову, привалилась к стене Лена Ушакова. Костя метнулся к ней, – она повисла у него в руках, судорожно жмурясь и вздыхая.

– Ой, все плывет перед глазами… – шептала она. – Костя… только ты осторожно… там, в кухне…

Костя легко подхватил ее на руки, ногой приоткрыл дверь кухни. Секунду он стоял неподвижно, потом резко отвернулся и тряхнул головой.

– Володя, глянь-ка, что делается! – сказал он через плечо, унося Лену в комнату. – Только не стой там! Глянь – и отойди, понял?

Володя распахнул дверь кухни – и попятился.

Сначала ему показалось, что кухня тоже исчезла. Потом с большим усилием он разглядел плиту, холодильник, столик. Но все это виделось смутно и призрачно, потому что весь воздух, все свободное пространство в кухне было заполнено сверканием, слепящим блеском.

Это было одинаково непохоже и на земную действительность, и на коричневую поляну с бело-розовым лесом. Казалось, весь воздух здесь превратился в граненые глыбы застывшего света, в хаотическое нагромождение кристаллов, сверкающих, взаимно пересекающихся граней и плоскостей. Сияющие призрачные призмы, кубы, пирамиды пронизывали друг друга, причудливо изломанные грани сталкивались и пересекались во всех направлениях, словно ходы сказочного лабиринта, ослепляли миллионами мельчайших вспышек, и все вокруг словно мерцало и двигалось из-за этих бесчисленных слепящих сверканий. И весь этот причудливый мир, рассеченный сверкающими гранями, заполняли странные искаженные образы, повсюду возникали изломанные контуры, вспыхивали и гасли немыслимо яркие цветовые пятна, мелькали, рябили…

Володя почувствовал резь в глазах. Он невольно прижмурился – и тут же уцепился за дверь, чтобы не упасть: так стремительно завертелся в мозгу безжалостно сверкающий кристаллический вихрь, проникая сквозь тонкую красноватую пленку закрытых век.

Володя с трудом повернулся – и почти вывалился в переднюю, прямо на Костю.

– Говорил я тебе: сразу отойди! – наставительно заметил тот, поддерживая его своими могучими лапищами. – Позеленел весь, не хуже Ленки! Вот полюбуйся на себя!

Володя рискнул открыть глаза. Стало чуть легче, и он увидел в большом зеркале у вешалки свою вытянутую бледную физиономию.

– Что ж это такое? – трагическим шепотом осведомился он.

Костя опять осторожно глянул в кухню, отшатнулся и прикрыл дверь.

– Об этом мы еще подумаем, – сказал он. – А пока так: ты иди Анну Лазаревну проинформируй осторожненько. Главное, насчет кухни предупреди! И спускайся к Кудрявцевым, я там буду. Отошел малость? Ну, давай! – Он обернулся и крикнул: – Ленок, мы пошли! Если ты через четверть часа не явишься, я сюда поднимусь. Ладно?

– Ла-адно! – довольно бодро ответила Лена. – Приду-у!

Володя осторожно открыл дверь и, стоя в передней, прислушался.

– Володя, это вы? – слабым голосом спросила из комнаты Анна Лазаревна. – Зайдите, пожалуйста, ко мне.

Володя всунул голову в комнату.

Анна Лазаревна полусидела на кровати, опираясь на высокие подушки. Серебряные кудри ее были аккуратно расчесаны, и любимый свой японский халатик она уже надела, но веки у нее набрякли, а на стуле рядом с кроватью лежали пакетики и трубочки с лекарствами.

– Плохо вам? – участливо спросил Володя и покосился на окно.

Шторы были слегка раздвинуты, чтобы свет падал на кровать: Анна Лазаревна читала.

«Видела. Испугалась!» – решил он.

– Володя, я не понимаю, почему в воскресенье с утра уже должен быть такой шум! – строго сказала Анна Лазаревна. – Все время кто-то бегает по лестнице.

– Я не знал, что вы не спите… – сконфуженно пробормотал Володя.

– Разве это вы бегали? – с сомнением спросила Анна Лазаревна. – Как слон! А я уже целую вечность не сплю. Сначала Кудрявцевы у меня под окном разговаривали… Я не понимаю, о чем можно разговаривать в семь часов утра и почему непременно на улице? Потом этот ужасный туман… а у меня давление обязательно повышается, если туман…

– Какой туман? – удивился Володя.

– Что значит – какой? Самый обыкновенный туман.

– Но я встал без четверти восемь и никакого тумана не видел…

– Ну, значит, это было раньше, я же смотрела все время на часы. Сначала Кудрявцевы разговаривали, это было в семь часов, потом этот туман, а потом уже началась беготня по лестнице…

Володя переминался с ноги на ногу и вздыхал. Ну как ей это сказать? Она начнет спрашивать, что да как…

– Володя, вы от меня что-то скрываете! – заявила Анна Лазаревна, проницательно глядя на него поверх очков в круглой металлической оправе. – С вами что-то случилось, я же вижу!

– Не со мной! – поспешно заговорил Володя. – То есть и со мной, конечно! Анна Лазаревна, вы только не пугайтесь, пожалуйста! Но тут такое случилось… как бы вам сказать… Да вы сами посмотрите! Только не волнуйтесь!

Он подбежал к окну и отодвинул штору. Анна Лазаревна приподнялась на локте и уставилась в окно.

– Это ничего, – успокоительно бормотал Володя, с ужасом глядя на лес. – Мы скоро все выясним, сейчас я вот пойду… и мы вместе разберемся…

– Вы знаете, – это очень красивый лес! – вдруг сказала Анна Лазаревна, неотрывно глядя в окно. – Я в жизни не видела такого леса!

«Я тоже! – подумал Володя, ошеломленно моргая. – Однако какова старушка! Даже ни о чем не спрашивает: ей главное, что лес красивый!»

– Анна Лазаревна, я пока пойду, – сказал он. – Если что, вы постучите стулом в пол три раза, я прибегу. Не вставайте! И главное – в кухню не ходите! Я вам что-нибудь приготовлю на завтрак! Обещайте, что не будете вставать!

– Хорошо, я обещаю, – рассеянно ответила Анна Лазаревна, продолжая созерцать лес.

Виктор Павлович и Славка, оба светловолосые, синеглазые и худощавые, стояли на крыльце и до странности одинаково хмурились, глядя на лес. Рядом с ними высился плечистый Костя Ушаков и тоже смотрел на лес.

«Как же так? – вдруг подумал Володя. – Ведь Анна Лазаревна сказала, что Кудрявцевы в семь утра были на улице. Как же они ничего не заметили?»

– Вот и Володя, – сказал Ушаков, не оглядываясь. – Как там Анна Лазаревна?

– Говорит, что лес очень красивый… – машинально ответил Володя, думая о своем.

– Ты скажи! – удивился Ушаков. – А Ленка ругает его: какой-то, говорит, голый, противный. Вот – на вкус и цвет товарищей нет! – сентенциозно заключил он.

– Ладно, – сказал Кудрявцев, поворачиваясь к ним. – Лес, может, и красивый, но хотел бы я знать, откуда он, зачем он, и вообще – что, собственно, происходит? Ни с того ни с сего…

– Анна Лазаревна говорит, что видела туман, – торопливо сказал Володя, – уже после того, как она ваш разговор слышала…

– Какой разговор? А, с Галиной, когда она на работу шла?

– На работу? – изумился Володя.

– Ну да, она сегодня дежурит в «неотложке».

– И она… ушла?

Кудрявцев невесело усмехнулся.

– Вот именно: ушла. В десять минут восьмого, как положено уходить на дневное дежурство. Я ее проводил на крыльцо, и дом наш стоял, где ему положено стоять, и вообще все было как положено…

– В десять минут восьмого! А вы туман не видели?

– Да я сразу лег и заснул. Меня вот Костя сейчас разбудил. А что за туман и при чем он тут?

– Не знаю… – сознался Володя. – Я так просто… думал…

Он поглядел на Костю, но тот молчал, почесывая кончик носа. Зато заговорил Славка.

– А я знаю, что случилось! – заявил он. – Мы все заснули, и прошло много-много лет. А мы во сне не заметили.

– Анна Лазаревна говорит, что она не спала с семи часов! – испуганно запротестовал Володя: ему сейчас все казалось возможным.

– Это ей казалось, что она не спит! – упорствовал Славка.

Костя посмотрел на него с укоризной, как на ученика, запутавшегося в ответах.

– А ну-ка подумай, – внушительно сказал он, – в чем ошибка твоего рассуждения?

– Я знаю, что вы скажете! – упрямо возразил Славка. – Если папа с мамой утром выходили и тогда ничего не было, значит, это потом произошло, да?

– Вот теперь ты рассуждаешь правильно, – одобрил Костя.

– Ну и что? А потом папа заснул, и все заснули… И может, мы в будущее попали! В далекое! Я читал про такое!

Володя нервничал, слушая Славку. Ему самому не верилось, что за полчаса дом могло куда-то перенести, да еще так, что никто ничего не почувствовал. Славка, конечно, безбожно фантазирует, но кто знает… никто ведь ничего не знает…

– Если это будущее, откуда такой лес? – тревожно спросил он.

– А что – лес? – хладнокровно возразил Славка. – Даже за сто лет какой хочешь лес можно вырастить! А мы, может, тысячу лет проспали? Может, мы у них вроде как в заповеднике? Они нас охраняют, пока мы не проснемся. Это я тоже читал. Деревья, может, с Венеры привезли или еще откуда. И они нас все время видят, тут приборы установлены.

Володя даже передернулся, представив себе, что на него сейчас спокойно, внимательно смотрят чьи-то изучающие глаза.

– Вот ведь фантазия у парня! – сдержанно усмехаясь, сказал Кудрявцев. – Поспал я немного, когда маму проводил, это верно, но насчет тысячи лет ты хватил. Столько спать вообще невозможно.

– Ты про летаргию, что ли, вспомнил? – спросил Костя. – Так учти, что при летаргии человек тоже стареет, хоть и медленней. За сто лет у тебя седая борода до пупа выросла бы…

– А может, нас законсервировали! – не сдавался Славка.

– Ну вот что, законсервированный дед, кончай сочинять! – сказал Кудрявцев. – Дядя Мирон еще спит?

– Будь здоров как спит! – засмеялся Славка. – Я хотел его разбудить, а он меня пяткой лягнул и замычал: «М-мы приложим все усилия!»

– Я бы не прочь их приложить, – заметил Кудрявцев. – Только не знаю, к чему прилагать…

– Давайте обобщим факты, – рассудительно сказал Костя. – Во-первых, лес и трава необычные… Совершенно незнакомая флора. Затем…

– Кухня! – подсказал Славка.

– Да, во-вторых, то, что видно в кухне. В-третьих, эта невидимая преграда… И такое странное преломление…

– Нет, видели? Он стоит себе и читает лекции по физике! – ужаснулась Лена, внезапно появившись на крыльце. – Преломление, оформление!

– Ну, Леночка, тут без физики не обойдешься… – добродушно улыбаясь, возразил Костя. – Включайся в диспут!

– Да какой диспут?! – уже всерьез рассердилась Лена. – Нашли время для разговорчиков!

– А что же, по-вашему, делать? – тихо спросил Кудрявцев, глядя куда-то в сторону.

– Как – что? – удивилась Лена. – Надо идти… Надо поскорее найти людей, выяснить, посоветоваться!

– Вы уверены, что тут есть люди? – все так же тихо, словно с собой разговаривая, бросил Кудрявцев.

Лена дико посмотрела на него.

– То есть… а как же? – запинаясь, выговорила она. – Где-нибудь же должны быть…

– «Где-нибудь»!.. – со странной интонацией повторил Кудрявцев.

– А ведь здесь птиц нет! – вдруг сказал Володя. – Я все удивлялся, почему так тихо… А тут ни одной птицы нет. И вообще все будто бы застыло.

– Это, наверное, потому, что нет солнца! – заявил Славка. – И небо здесь какое-то чудное… Может, нас на Марс перебросило?!

– Эх, ты! – сказал Костя. – Фантастику читаешь-читаешь, а толку-то? На Марсе атмосферы нет… ну, практически нет. А мы пока вроде дышим! – Он сделал глубокий вдох. – Видишь: самый обыкновенный воздух. Земной… Только с горьковатым привкусом.

– Это от травы, – машинально вставил Володя.

– Ну теперь о Марсе пошел разговор! – жалобно и сердито закричала Лена. – О воздухе, о траве – о чем угодно, лишь бы не о деле! С ума вы все посходили, что ли, я не понимаю!

– Да не кричи ты, Ленка, не сотрясай воздух попусту. – Костя обнял жену за плечи, притянул к себе. – Надо же нам подумать, сообразить, где мы и как сюда попали…

– Да ты что? – Лена повернулась и запрокинула голову, чтобы видеть лицо Кости. – Да разве сейчас время об этом думать?! Прямо смотреть тошно, как вы топчетесь на крылечке – и ни с места!

Кудрявцев поглядел куда-то поверх ее головы.

– А что прикажете делать? – как-то бесстрастно спросил он.

– Что угодно! – решительно заявила Леночка. – Выход искать отсюда, любыми средствами! Ну, вы же мужчины! Идите и ищите!

Кудрявцев неопределенно усмехнулся и промолчал. Но Славка воодушевился.

– А что, правильно! – закричал он. – Пошли в лес на разведку!

– Я тоже думаю, что надо поискать, – неуверенно поддержал его Володя. – В лесу, может, дорогу найдем… Во всяком случае, надо хоть поглядеть вблизи, что это за лес…

– А я бы сначала кухню обследовал, – задумчиво сказал Костя. – Удивительный феномен с точки зрения физики!

– Через мой труп! – предупредила Лена. – Если ты свалишься, кто твои сто килограммов вытащит?

– Коллектив поможет, не переживай! – отозвался Костя. – Так что делать будем, друзья?

– Кто ж его знает! – вздыхая, сказал Кудрявцев. – Конечно, Лена в основном права: надо что-то делать… Скорее всего, надо! – поправился он. – Если тут и есть… обитатели, то они явно не спешат нам навстречу. Может, нам следует проявить инициативу…

– Я бы раньше подзакусил, – смущенно признался Костя.

– Ты же голодный! – спохватилась Лена. – Ты же не завтракал! Ой, а как же теперь? С кухней-то?

– Что-нибудь организуем, – сказал Кудрявцев. – У нас именинных пирожков целая гора в буфете, и салат на окне стоит. А потом что-нибудь придумаем. Вообще-то надо объединить наши припасы. И с водой вот… У меня всего ведро… А колонка наша теперь – фьють!

– У меня – на донышке! – сконфуженно призналась Лена. – Да и припасов кот наплакал…

– Виктор Павлович… – Володя силился унять дрожь в голосе. – А вы… а вы думаете, что мы тут… долго?!

– Ну, кто ж его знает! – сказал Кудрявцев, сочувственно поглядев на него. – Да ты не волнуйся, это я так, на всякий случай…

Он вдруг очень пожалел Володю: совсем ведь ребенок, семнадцать лет всего. Губы у него прыгают… бедняга! А сорванцу Славке все нипочем!

Когда Славка выяснил, что отец собирается идти в лес втроем, с Костей и Володей, у него дыхание перехватило от обиды.

– А я?! – взвыл он, снова получив дар речи. – Я же это и придумал – чтобы на разведку пойти!

– А ты получаешь другое важное задание, – нарочито строго сказал Кудрявцев. – Тебе поручается охранять дом. И женщин. Понятно?

– Ну да! Чего их охранять! – ныл Славка.

– Анна Лазаревна старая и больная, – внушительно объяснил Костя. – И потом, если кто-то появится, пока нас не будет, ты сразу дашь знать.

У Славки загорелись глаза:

– Правильно! Я тогда в ваше окно буду орать: «Константин Алексеич! Аврал! Аврал!»

– Почему же именно аврал? – удивился Костя.

– А это слово очень хорошо кричится! – Славка набрал в легкие воздух, чтобы продемонстрировать, как кричится «аврал», но тут же спохватился: – Ой, дядя Мирон еще спит!

– Да, кстати, дядя Мирон! – спохватился Кудрявцев. – С ним-то что делать?

– Разбудить! – предложил Костя. – И проинформировать.

– Да ну его! – поколебавшись, решил Кудрявцев. – Ему и простые-то вещи не всегда втолкуешь, у него особое устройство мозгов, информацию воспринимает весьма избирательно. А уж это все… нет, не берусь!

– Я объясню! – с восторгом вызвался Славка. – Ой, интересно будет!

– Да уж представляю… – Кудрявцев криво усмехнулся. – Ладно, поручаем это дело тебе.

– А я себе поручила обед приготовить, – сказала Лена, возникая на пороге. – И приготовлю! Из общих припасов!

– Лена, не дури! – сердито возразил Костя. – Славка, не пускай ее в кухню, слышишь!

– А я – в темных очках! Уже пробовала! – торжествующе заявила Лена, размахивая громадными круглыми очками. – И голова ничуть не кружится. Так, морально тяжело, но не слишком.

– Ну смотри! Если что, будешь там валяться до нашего прихода.

– Прямо – до вашего прихода! – обиделся Славка. – Что я, не вытащу?

– Ну, тогда на тебя вся надежда! – серьезно сказал Костя.

Неуверенно ступая по скользкой упругой траве, они пересекли поляну и вошли в прозрачную тень безмолвного леса.

Лес был действительно красив, только мало походил на лес. Деревья были разбросаны широко, но белоснежные перистые кроны все же смыкались. Золотистый свет, процеживаясь сквозь эти белые мягкие пластины, становился совсем призрачным, и казалось, что он не льется с высоты, а беззвучно и медленно сочится из розовых суставчатых колонн.

Не было ни подлеска, ни кустов, ни палой листвы; землю плотным пружинящим ковром укрывала все та же курчавая коричневая трава.

– Смотрите, ни тропинки нигде, ни следов никаких, – негромко сказал Костя: в этой застывшей тишине и говорить было трудно. – Хотя на этой траве следы вообще, по-моему, не остаются.