Текст книги "Гарри Поттер и Хранитель Ключей (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Пытки?!

– Я же сказал, что с мистером Лонгботтомом все хорошо, Гарри. Он тоже потерял часть воспоминаний, но с ним все определенно хорошо. Здесь тоже нет твоей вины: ведь мистер Лонгботтом сам вызвался идти первым!

– Все равно я виноват. Они же слушались меня… эээ… почти всегда. А я… я недодумал. Гермионе надо было выпить возвращающее зелье, сбегать за пузырьком, который лежал рядом с Роном. Тогда мы перелили бы нужное зелье в него, потом пузырек снова наполнился бы… И мы прошли бы вдвоем! Тогда… когда Невилл пытался ткнуть его кинжалом, мы могли бы напасть вместе! Я столько раз ошибался… Мне… Нам просто повезло!

– Везение, или удача, – одна из категорий, с которой маги пытаются разобраться уже тысячи лет. Позже, на старших курсах, вы даже будете… Но, если хочешь, я пришлю тебе книжку. Правда, это настоящий научный труд, да к тому же переводной, но, думаю, мисс Грейнджер поможет тебе, если ты… будешь испытывать затруднения.

– «Случайности не случайны». Я не могу вспомнить, откуда это, но…

– И поэтому ты не доверял мне весь этот год, Гарри? – в глазах Дамблдора мелькнула смешинка. – Признаю, в определенные моменты концентрация случайных событий была… впечатляющей. Но теперь… теперь, после всего этого, ты доверяешь мне?

– Да, профессор! – Гарри было немного стыдно и радостно одновременно. Радостно – потому что Дамблдор совершенно не сердился на то, какой задницей был Гарри весь этот год. Черт, да он был хуже Невилла и Рона вместе взятых! Они не верили ему, а он не верил самому Дамблдору!

– Тогда, возможно, ты разрешишь мне помочь тебе?

– Разумеется, профессор. А в чем?

– Из твоей памяти исчезли некие факты. К примеру, откуда ты знаешь имя Тома. Или вот это, про неслучайные случайности. Ты позволишь мне попытаться просмотреть твои воспоминания, чтобы я смог восстановить это? Это может быть очень важным, знаешь ли…

Ключи коротко звякнули, протестуя, но мальчик испытывал такое глубокое чувство доверия и благодарности к великому человеку. Он посмотрел в голубые глаза и твердо сказал: «Да!»

Дамблдор достал свою палочку, напоминавшую грубо отломанную ветку с какого-то куста, и сказал:

– Постарайся смотреть мне в глаза, Гарри. Мне… очень трудно делать это, да и ты, возможно, будешь испытывать неприятные ощущения, но это действительно важно.

Гарри кивнул и взглянул прямо в сверкающие загадочным светом голубые глаза профессора.

– «Леглиментис!» – произнес тот, и Гарри почувствовал, что теперь их в его собственной голове двое. Если, разумеется, не считать тех ключей, которых теперь абсолютно не было слышно. И боль, та же самая боль, что обычно сопровождала взгляд Снейпа, но сейчас она была мягче, намного мягче.

Красные глаза, из которых валит прямо в его голову черный дым…

«Моя мама защитила меня!»

Разматывается тюрбан, сыплются вниз осколки зеркала…

Мама и папа – там, с камнем, теперь их нет, и камня тоже…

Квиррелл ломает Невиллу руку…

Ледяной ком в желудке. «…ликий Волшебник, Гарри Поттер!» – и аромат волос Гермионы, в которые он зарылся носом.

«Это должен быть я! Дамблдор не верит тебе!» – И направленная в лицо палочка

«…х-хорошо, что нам не придется с-сражаться с ним с-снова»

«ГРИФФИНДОР!» – «Надеюсь, это не больно…»

Пальцы Рона и Гермионы, удерживающие серебряный ключ, пока Гарри вертит узел

«В-ВЕДЬМА!!!» – и поток синего пламени

«Наше время – двадцать три двадцать!»

«Просто внимательнее смотритесь в зеркало! А теперь вон отсюда!»

Сова в вышине, жара, экзамены.

«Ненавижу!!!»

Потрясающий вкус сосисок.

«ЭКСПЕЛЛИАРМУС!» – и капли серебристой крови, отлетающие от отброшенной заклинанием темной фигуры.

«Я всегда один, профессор!»

Мама и папа там, в зеркале…

Круговерть учебы, шахматы, снитч во рту.

«Я на самом деле хочу на Хаффлпафф, согласен на Рэйвенкло, но должен на…» – «ГРИФФИНДОР!»

Выплывающий из-за поворота, сияющий огнями над гладью озера Хогвартс.

«Вы не видели жабу?»

«Джинни от Гарри в залог дружбы», душная машина дяди.

Разноцветье Косого Переулка. «Палочка выбирает волшебника».

Слетающая с петель дверь.

Нож в руке Денниса и сразу – абсолютно никакое пятно беспамятства…

«В пятницу сходите в супермаркет, мистер Поттер. Вот список продуктов и деньги. Два фунта оставите себе за работу, отнесете тете», – и строгий, глаза в глаза, взгляд миссис Кейн.

Внезапно все прекратилось. Гарри снова остался один, боль тоже ушла.

Палочка в руке Дамблдора дрожала крупной дрожью. На морщинистом лице выступил пот, одна капля свисала с мясистого носа, чудом не падая. Голубые глаза больше не мерцали, в них стоял самый настоящий ужас.

– Профессор! – воскликнул Гарри, – Что с Вами?! Вам плохо?

– Н-не буду лгать тебе, Гарри, я бы… не отказался чувствовать себя получше. Ментальная магия – не самая безопасная вещь для того, кто ее практикует. Можно… случайно наткнуться на призрак из прошлого, и… это неприятно. Пожалуй даже… Нет-нет, все хорошо, Гарри, все хорошо.

Гарри задумался. Дамблдор проматывал его память, как ленту, все глубже и глубже, пока…

– Вы знали миссис Кейн? – спросил он.

– Я думаю, ты знал ее гораздо лучше меня. Я просто встречался с ней, один-единственный раз. Ты не подскажешь мне, как она поживает?

– Она… она сильно сдала за прошлое лето, – вздохнул Гарри, – тем более, что я не могу больше помогать ей по хозяйству. Надеюсь, она еще будет… жива, когда я вернусь в Литтл-Уингинг.

– Можешь рассказать мне о ней? Как вы с ней познакомились?

– Она учила нас в мой первый год в школе, а потом ушла, потому что ей уже не хватало сил справляться с классом. А потом я разбил окно в ее доме, – Гарри честно попытался вспомнить подробности, но они как-то стерлись из памяти, – и дядя сказал, что я должен отработать: бегать ей в магазин, убираться и так далее. Половину денег я отдавал тете, а половину….

– Ну что ж, вполне резонно.

– И она всегда помогала мне с заданиями, когда я заканчивал работу по дому. Она очень похожа на профессора МакГонагалл, такая же строгая. И уж всяко лучше Снейпа.

– Профессора Снейпа, Гарри.

– Извините, сэр. И… профессор Снейп тогда, вечером перед тем, как мы… Он сказал мне, что я похож на своего отца. И вряд ли он хвалил меня при этом. Он… ненавидел папу?

– Увы, да. У них были… сложные отношения. Примерно, как у тебя с мистером Малфоем.

– Я не ненавижу Драко, сэр. Скорее, я его презираю.

– Напрасно, Гарри. Презрение может лишить тебя друзей, а если тебе не суждено стать с ним друзьями – может привести…

– …к недооценке противника? Скажите, директор – ведь профессор Снейп знал мою маму еще до школы? Они дружили? И, наверное, он поэтому ненавидит папу? Ну, потому что он увел ее у него?

– Полагаю, об этой дружбе тебе рассказала тетя? – Гарри не мог вспомнить, так ли это, но на всякий случай кивнул, – разумеется, это тоже сыграло свою роль. Но позже. На самом деле, они враждовали с первого курса. И, кстати, о презрении – мне больно говорить, но твой отец именно что презирал юного Северуса. Так что не стоит повторять его ошибки.

– Хорошо, – сказал Гарри, – Вы правы, сэр. Тогда я буду его ненавидеть.

Он подумал, что не уточнил, кого именно он будет ненавидеть – Снейпа или Малфоя. А Дамблдор сделал вид, что не услышал того, что сказал Гарри.

– А потом произошло то, что профессор Снейп не может простить твоему отцу до сих пор. Джеймс спас ему жизнь. Извини, я не могу рассказать подробностей, – отмел он возражения жестом. – Эта тайна может навредить еще кое-кому. Но магия, – Дамблдор задумался, – магия не дает так вот просто забыть о таких долгах.

– Но Квиррелл… Или мне надо называть его «Профессор Квиррелл»? Он… говорил что-то про господина и слугу. Вы же сами видели это? У меня в голове?

Дамблдор молчал. Внутри Гарри что-то скрутилось, и вверх по горлу начала подниматься волна тошноты.

– Профессор Снейп… был слугой Волдеморта? – он сглотнул, горло обожгло желчью.

Дамблдор обеспокоенно посмотрел на него – наверное, почувствовал состояние мальчика. И, видимо, решился.

– Я… не случайно просил тебя прекратить вражду с молодым мистером Малфоем, Гарри. К сожалению… О, разумеется, Снейп тогда еще был не профессором, а, наоборот, студентом. И даже еще дружил с твоей мамой. Но, в том числе и из-за этой вражды с твоим отцом, он… действительно примкнул к Волдеморту. И именно поэтому твоя мама рассталась с ним.

– Только не говорите… что он причастен… – Дамблдор молчал. Тошнота внутри Гарри стала почти невыносимой, – я же поверил Вам, профессор, а Вы… – он рефлекторно сглотнул, ища глазами тазик, но Дамблдор положил ему ладонь на лоб и заговорил, Гарри снова стало полегче.

– Снейп… предоставил Тому некую информацию, которая сыграла роль в гибели твоих родителей. Но тогда он не знал, что она касалась именно их. А когда узнал – ужаснулся. Он пришел ко мне в тот же вечер. И с тех пор мало было у Волдеморта более упорных и знающих врагов, чем Северус.

– То есть мой отец спас ему жизнь… Потом Снейп помог его убить. А теперь он ненавидит меня за то, что я похож на собственного отца, к смерти которого он причастен?

– Я не оправдываю Северуса… Он действительно совершил страшную ошибку. И эта ошибка сейчас жжет его собственную душу изнутри. Но люди устроены так, что переносят свою ненависть на других, когда у них уже нет сил ненавидеть самих себя, – при этих словах Дамблдора Гарри подумал, что это объяснило бы и отношение к нему Дурслей; все-таки профессор Дамблдор очень умный и он действительно Великий Волшебник, – но, как бы профессор Снейп не относился к тебе, – а я надеюсь, что это не ненависть, – он как минимум один раз за этот год спас тебе жизнь. Ты знаешь это?

– Эээ… на квиддичном матче, сэр? Ведь если мою метлу проклял Квиррелл, а не Снейп…

– То профессор Снейп защищал тебя… пока мог. И именно поэтому он вызвался судить следующий матч, хотя все остальные преподаватели были уверены, что он собирается засудить вас, а некоторые ученики… – Дамблдор не закончил фразу, и Гарри был благодарен ему за это. Иначе разговор мог зайти о Гермионе, о синем огне и о мантии Снейпа. Разумеется, Гарри верил директору, но выдать подругу… Он решил сменить тему.

– Но Волдеморт… Том… Он сказал, что ему не нужны были мои родители. Ему нужен был я. Что же такого сказал Снейп Волдеморту, что тот пошел убивать совсем маленького мальчика? И насчет защиты… то, что Снейп на том матче спасал меня – это он так исправляет свою ошибку?

– Думаю, да, Гарри, думаю, что он действительно исправляет последствия своей ошибки, защищая тебя.

Гарри понял, в чем ошибся он сам: никогда не следует задавать два вопроса сразу. Иначе у собеседника, особенно такого хит… умного, как профессор Дамблдор, появляется выбор, на какой вопрос отвечать, а какой оставить без ответа. Он продолжал смотреть Дамблдору прямо в глаза, но тот вдруг снова покрылся потом и отвел взгляд. Он молчал несколько секунд, но все же сказал:

– К сожалению, Гарри, это как раз случай той самой опасной правды, про которую я говорил тебе. На этот вопрос я не могу ответить. По крайней мере сейчас. Однажды ты узнаешь… а пока забудь об этом. Когда ты будешь старше… Я понимаю – наверное, это звучит неприятно. Тогда, когда ты будешь готов, ты все узнаешь.

Гарри понял, что настаивать бесполезно. Кто-то ехидный – наверное, тот же самый, кто звенел ключами у него в голове, пробормотал, что встречаться с Волдемортом в бою, разумеется, не так опасно, как знать правду о том, какая именно тайна их двоих связывает.

В желудке снова зародилась тошнота и начала подниматься к горлу, на этот раз медленно, но неумолимо. «Интересно, – подумал он, – как оценят близнецы тот факт, что я вот прямо сейчас заблюю мантию Великого Светлого Волшебника? Будет ли это круче, чем взорвать женский туалет?»

Увы, как и многим его мечтам, этой было не суждено сбыться.

У входа в Больничное Крыло послышался шум, кажется, мадам Помфри кричала что-то вроде: «Второй раз, Минерва! Уже второй раз!»

Дверь распахнулась, и в нее, повинуясь волшебной палочке профессора МакГонагалл, влетели носилки, на которых лежало худенькое тельце в мантии, а с носилок свешивались знакомые каштановые локоны. Гарри снова попытался было встать. Это, разумеется, не получилось, но мальчик только сейчас обнаружил, что обе его руки почти до локтей замотаны бинтами, из-под которых пробивался резкий запах какой-то мази. Он дернулся еще раз, но Гермиона повернула в его сторону бледное лицо и улыбнулась. И даже вроде подмигнула ему, но Гарри не был в этом уверен.

А потом она икнула и снайперски вытошнила на подол мантии Дамблдора что-то зеленое вперемежку с оранжевым. Впрочем, мантия не сильно пострадала из-за изначальной вырвиглазности расцветки.

– Г-КХА-рри! Не смотри на меня! БУЭЭЭЭ!

Мальчик отвернулся, МакГонагалл выгрузила Гермиону на соседнюю кровать, а мадам Помфри быстренько наколдовала ширму. Дамблдор же словно испарился, отчего Гарри почему-то стало легче.

«Все как всегда, – подумал тот же самый ехидный тип внутри Гарри, – мисс Грейнджер новые заклинания удаются раньше всех. Значит ли, что, когда это Тошнительное Волшебство освою я, меня будет не остановить?»

====== Узы, маггловские и волшебные ======

Гермиона пришла в себя довольно быстро, но мадам Помфри, как водится, оставила ее в Больничном Крыле до следующего утра, вручив ей пузырек с нейтрализатором зелий на случай, если приступ повторится. Пузырек она, как только мадам Помфри ушла, с хитрым видом спрятала в карман сумки. Разумеется, с собой у нее нашлась книжка «для легкого чтения». Так что до ужина они не разговаривали. Гарри просто лежал и смотрел в потолок.

Что-то было не так. Он помнил, как весь год не доверял директору, хотя и не понял почему, а с самого прихода в сознание он испытывал к нему безграничное доверие, несмотря на периодическое бурчание в животе. Может быть, дело в том, что то самое недоверие было совершенно беспричинным и беспочвенным?

Зато с ненавистью к Снейпу все было в полном порядке, никакая тошнота и желчь во рту этому не мешала ни капельки, несмотря даже на объяснения директора.

Собственно, Гарри ненавидел зельевара с самой первой встречи. Проблема в том, что он не мог вспомнить, где и когда эта встреча состоялась. Но то, что впервые увидел эти страшные черные глаза совсем не в Большом Зале, он почему-то знал твердо. Потому что ненависть к Снейпу (и да, он уже откуда-то знал его имя) жила в нем уже тогда.

Потом был дурацкий опрос на первом уроке, постоянные придирки и оскорбления, но они ложились уже поверх того самого первого, глубокого, хотя и неизвестно откуда взявшегося чувства.

Теперь он не мог понять, как он мог думать, что слуга Волдеморта – не Снейп, а, казалось бы, безобидный заикающийся Квиррелл. Он помнил, точнее, подозревал, что у него были к этому причины, но самих причин он не помнил совершенно. Да, это действительно оказался Квиррелл, а оскорбления Снейпа оказались тщательно упакованными в желчь и злобу предупреждениями, но откуда он знал это тогда?

И, возможно, он был бы благодарен злобному профессору, но… Квиррелл не солгал, и Дамблдор, точнее, профессор Дамблдор подтвердил это: Снейп ненавидел и помог убить его отца, чуть не помог убить самого Гарри, а теперь еще и ненавидит одного за то, что тот похож на другого.

С другой стороны, какой смысл ненавидеть, если ничего не можешь сделать? Может, ему стоит убить Снейпа? Или, по крайней мере, попытаться убить? Убил же он профессора Квиррелла с примкнувшим к нему Волдемортом?

И вдруг Гарри осознал: он, Гарри Джеймс Поттер, мальчик неполных двенадцати лет, буквально только что, по его собственному счету времени, убил человека. Да, этот человек был злым, да, этот человек пытался убить его. Но теперь этот человек мертв, он был живым, а стал мертвым, и это он, Гарри, сделал все, чтобы это случилось. Он лежал, ничего не чувствуя, потому что, если бы он почувствовал хоть что-то, это «хоть что-то» было бы отчаянием. Да, профессор Дамблдор пытался успокоить его, пытался объяснить, что он, Гарри, ни в чем не виноват, но от этого понимание того, что он совершил, или натворил, становилось только четче. Он вспомнил Денниса – но Деннис, хотя и хотел почему-то убить его, не смог сделать это. А он, Гарри, смог. И теперь он – убийца.

Гарри почувствовал, как кто-то гладит его по щеке. Это была Гермиона.

– Пора ужинать, Гарри, – тихо сказала она. – Что с тобой? Ты лежишь, как…

– Я убил человека, – ответил он, – и я не хочу есть.

– Оххх, – сказала она, осторожно обхватывая его обеими руками. – Я… понимаю, что тебе должно быть жутко тяжело. Я не знаю, что у тебя внутри, – сказала она, – я же сама никогда не убивала, – «Только этого не хватало», – подумал он. – Я только читала про это в книжках. Но… Гарри, я… Ты все равно Великий Волшебник, вот. И ты не убийца.

– Я убийца. Я… Я прыгнул на него. И обхватил его руками. Я знал, что от моих рук он горит. И я специально держал его плотнее, чтобы он сгорел полностью. Чтобы он умер.

– Почему ты прыгнул на него? Ты же тоже горел – у тебя до сих пор замотаны руки, а с твоей головы бинты сняли только вчера. И не беспокойся, – сказала она озабоченно, – новых шрамов у тебя не появилось. Но тебе, твоим рукам, точно было больно, это же видно.

– Потому что Том… Волдеморт, – поправился он, – приказал Квирреллу убить меня и Невилла.

– То есть ты спас себя и Невилла, – сказала она, – а потом еще Рона и, может быть, меня. Потому что Квиррелл и Волдеморт уходили бы, я полагаю, тем же самым путем, что и пришли. И наткнулись бы на нас, уж на Рона точно. Я его далеко утащить не смогла. То есть, ты не убийца, а защитник. Воин. Или, в случае меня, рыцарь. Сэр Гарри! – добавила она, подумав, – и Вы, сэр Гарри, сейчас будете вкушать эээ… плоды победы. В виде бульона, ничего другого Вам пока нельзя, – уточнила она.

Гарри попытался отказаться, но Гермиона была столь же настойчива, как и в случае побуждения Рона с Невиллом к учебе. Поильник с бульоном был побольше давешнего, того, что предлагал ему профессор Дамблдор, и уже с первого глотка организм Гарри потребовал своего: бульон оказался изумительно вкусным. Тем более что Гарри больше не тошнило.

Гарри признался себе, что забота была приятной. Странно, но, помогая ему есть – или пить? – Гермиона почти не тараторила: она только сказала ему, что Невилл и Рон действительно в полном порядке, и что они сидели под его дверью все три дня, пока он был без сознания, и что замок гудит, обсуждая их немедленно и жестоко засекреченную схватку с Квирреллом. А вот про Волдеморта не говорит никто.

Потом она поела сама, и Гарри посмотрел на книжку, которую она положила на тумбочку между ними. Это оказались «Традиционные клятвы и обряды Британии» Джудаса Брокнтраста, том древний и порядком зачитанный.

Гермиона аккуратно доела кашку на воде, положенную ей, как скорбной желудком, и с подозрением принюхивалась к тыквенному соку. Наконец, она решилась: подтянув поближе сумку, выдохнула и выпила сок, залпом, словно это было то самое ледяное зелье, и села, прислушиваясь к себе. Гарри попытался заговорить с ней, но она приложила палец к губам, продолжая прислушиваться.

Наконец, она с сомнением понюхала кубок и поставила его на тележку, которая немедленно сдвинулась с места и скрылась за дверью. Вопреки ожиданиям Гарри, Гермиона не вернулась с книжкой на кровать, а придвинула стул еще ближе к изголовью Гарри.

– Рассказывай уже, – слабо улыбнулся он, – почему ты считаешь, что Квиррелл и Волдеморт догнали бы тебя «может быть», а Рона обязательно?

– Потому что я не смогла бы затащить Рона по тому коридору. Он ж-жутко тяжелый, – с возмущением сказала она, – я имею в виду, Рон, а коридор длинный и идет вверх. И я оставила его, ну, Рона, в зале с ключами. А сама застряла в той комнате, где были Дьявольские Силки. Я никак не могла подняться к люку. А метла… Она… эээ… сломалась, – Гермиона смотрела куда угодно, только не прямо в глаза, и Гарри заподозрил неладное.

– Что-то не сходится, – сказал он, – там же были еще три? Или ты думаешь, что Квиррелл с Волдемортом встретили бы тебя, когда ты бежала бы за другой метлой?

– Я бы не смогла. Побежать, – сказала Гермиона, – как только я вылетела из прохода к Силкам, он вдруг превратился в сплошную каменную стену. И метла, точнее, ее прутья, застряли в камне.

– Ничего себе, – сказал Гарри, – тебе очень повезло. Если бы ты задержалась хоть на секунду, ты просто задохнулась бы в камне.

– Вряд ли я успела бы, – вздохнула Гермиона, – скорее всего, меня просто размазало бы прямо внутри этой кладки. Это же все равно что на мотоцикле врезаться в бетонную стену, только хуже. Так что догнал бы меня Квиррелл, или мы бы разминулись – это зависит от того, пробивался бы он через этот камень или у него был запасной путь. Я думаю, второе: там было не меньше тысячи футов этого коридора. Но представляешь – говорят, что профессор Флитвик расчистил проход всего за десять минут!

– Девять минут пятьдесят одна секунда, мисс Грейнджер, – профессор Флитвик улыбался своей острозубой улыбкой от двери, мадам Помфри с неудовольствием взирала на него сверху вниз, – все же не зря у меня в родне гоблины! А гоблины чувствуют себя под землей, как дома. Ну и в конце концов, я уже расчищал этот проход, когда мы готовили ловушки.

– Здравствуйте, профессор, – улыбнулся в ответ Гарри. – Спасибо Вам за помощь, и очень рад Вас видеть.

– Я не задержу детей надолго, Поппи, – обратился Флитвик к мадам Помфри, – всего лишь, маленькие уточнения.

Он вскарабкался на табуретку, болтая ногами, и проследил, как школьная медиковедьма закрыла дверь.

– Знаете, мистер Поттер, – задумчиво сказал он, – я впервые вижу такой ответственный подход к… безумным авантюрам. Долгоиграющая шарманка – она ведь маггловская, да? – закрепленный веревкой люк, синий огонек, про который говорила мисс Грейнджер и который так ей пригодился, – Гарри не понял, что он имеет в виду, но, наверное, в подземелье никакой свет не бывает лишним. – Кстати, Вы не возражаете, если я возьму эту маггловскую бутылочку в качестве сувенира? И, мисс Грейнджер, я поставил в своем кабинете Вашу метлу прямо так, как я ее вырубил, с остатками камня на прутьях, получилась отличная подставка для шляпы. Очень жаль, что вы оба попали не на мой факультет.

Гарри и Гермиона переглянулись.

– А уж когда я увидел привязанный веревкой ключ… Признаться, я был несколько шокирован. Я предполагал что-то подобное и специально наложил на ключ заклятие гниения уз, разрушающее волокна. Даже железный тросик проржавел бы! И я был очень удивлен, что это заклятие не сработало.

– Эээ… Профессор. Это же маггловская веревка!

– Насколько я знаю, маггловские веревки менее прочны, чем волшебные, то есть на нее заклятие должно было подействовать еще быстрее.

– Может быть, раньше так и было, но это синтетика, если я не ошибаюсь, она называется капрон. Или нейлон.

– Думаете, название имеет значение?

– Название вряд ли, а вот сам материал… Гермиона, ты не расскажешь? Я думаю, ты знаешь об этом больше меня, – Гарри мог бы рассказать все и так, но Гермиона уже подпрыгивала на месте, только что руку не тянула.

– Капрон и нейлон вообще не подвержены гниению, профессор Флитвик! Это не натуральное волокно, оно получается не из растений или животных, а из нефти или природного газа.

– Из земляного масла?! То есть внутренняя сущность этой веревки – земляное масло? Или вообще горючий воздух?

Гермиона кивнула.

– Поразительно, – забормотал Флитвик, – трансфигурация горючего воздуха в волокно… и, пожалуй, не обошлось без зелий… Да старина Гэмп перевернется в гробу! Надо срочно поговорить с Минервой и Северусом… эээ… Благодарю Вас, мисс Грейнджер, мистер Поттер… Десять баллов Рэ… Гриффиндору! А сейчас разрешите откланяться…

– Профессор, можно один вопрос? – спросил Гарри.

– Да, мистер Поттер?

– Мы там спорили… Ключи и шахматы – кто что создавал? Вы или профессор МакГонагалл?

Флитвик снова оскалился:

– Мы с Минервой поступали в Хогвартс вместе, знаете ли. И забавно, что Шляпа предложила нам обоим на выбор Рэйвенкло или Гриффиндор. Мы вполне могли бы поменяться местами, да… И потом не раз встречались и на квиддичном поле, и за шахматной доской. Так что обе ловушки мы создавали вместе.

Уже выходя из палаты, Флитвик обернулся и, под строгим взглядом мадам Помфри, заметил:

– Кстати, мистер Поттер. Забыл сообщить Вам, что профессор Снейп, увидев Ваши веревки и шарманку, которая все еще играла, начислил Вам целый балл, как он выразился, «За пользование собственными мозгами».

– ЧТО?! – вскричала Гермиона, – профессор Снейп начислил Гарри балл?!

– Пусть заберет себе обратно и подавится, – прошептал Гарри. Находящаяся в шоке Гермиона его не услышала.

После ухода профессора Флитвика мадам Помфри отправила Гермиону в постель и погасила свет.

Гарри попытался снова подумать о том, что он совершил, но теперь смерть Квиррелла уже не так сильно беспокоила его. Ну да, конечно, ничего хорошего, но ведь профессор чуть не убил и Гермиону! Гарри не сомневался, что «окаменение» прохода – его рук дело. И, возможно, Волдеморт или сам Квиррелл убрали бы этот камень одним щелчком пальцев и оказались бы в комнате с Силками раньше Флитвика, так что Гермиона была в опасности целых два раза, как и Рон. Так что, как ни странно, они с Невиллом рисковали меньше – ведь их могли убить только один раз. С этой нетривиальной мыслью он и заснул.

Проснулся он оттого, что что-то теплое и душистое заползло ему под одеяло, и он даже понял, что это, точнее, кто.

– Тссс, – прошептала Гермиона, – только не шуми. И успокойся. Мы пока еще маленькие, так что это не предосудительное поведение для юной леди, а необходимость, – она укрыла их одеялом с головой, – я, конечно, наложила заглушающие чары, про которые говорил Рон, я их отыскала еще позавчера, но не уверена, что они получились у меня правильно. Но громче вроде не стало, так что хуже не будет.

Гарри подвинулся, чтобы освободить девочке чуть побольше места.

– И вообще, я беру с тебя пример, – хихикнула она, – как тогда, в комнате с зельями. Я просто хочу тебе что-то рассказать, а отбивать тебя у твоей Джинни я не собираюсь.

– С чего это она моя? – возмутился Гарри, – это вон она думает, что я ее!

И замер. Когда-то давно он уже то ли говорил, то ли слышал что-то похожее. И не про Джинни. Но, как он не старался, припомнить не мог.

– Я знаю, что тебе нравятся девочки постарше, – тихо засмеялась ему в ухо Гермиона, – например, Пенни.

– У нас с ней чисто деловые отношения! – так же тихо возмутился Гарри.

– У нас с тобой тоже деловые, – шепнула Гермиона, – и дружеские. И, кстати, я тоже девочка постарше. Просто пока это еще не так заметно, потому что я все-таки еще маленькая.

– И это то, о чем ты хотела со мной поговорить? – буркнул Гарри.

– Конечно, нет, Гарри. Ты не мог бы ответить на один вопрос. Кому ты веришь? Здесь, в Хогвартсе?

– Разумеется, тебе, – ответил Гарри, – и еще профессору Дамблдору. Ну, может быть, еще и Хагриду, но…

– «Дамблдору» или «В Дамблдора», Гарри?

– Странный вопрос. Не понимаю разницы.

– Понятно. Большое спасибо. Сэр Гарри Поттер. Можно, я задам Вам еще несколько вопросов? Чтобы кое в чем убедиться?

– Конечно.

– Что ты говорил мне, когда обнимал меня там, в Комнате Зелий?

– Ммм… Извини, но не помню. Помню, что твои волосы пахли яблоками. Я даже удивился: после всех этих ловушек и беготни… Наверное, об этом?

– Нет, мой шампунь мы не обсуждали. Вопрос на ассоциацию. Продолжи, пожалуйста: Учитель, Адвокат, Полицейский?..

– Видимо… Врач?

– Нет. В какой клуб я вступила, благодаря тебе?

– Гриффиндор! Если бы не та встреча в поезде, Шляпа обязательно отправила бы тебя на Рэйвенкло! Эээ… Гермиона, ты что… Плачешь? – лежащая под боком девочка вздрогнула несколько раз, будто беззвучно всхлипывала, а по щеке Гарри текло что-то теплое и, как он подозревал, соленое.

– Нет, нет, нет. Я не п-плачу. Нет никаких причин плакать. Г-гарри, можно последний вопрос?

– Конечно, Гермиона. Сколько угодно вопросов. Ведь все кончилось, все хорошо.

– Да. Разумеется. Все х-хорошо. Не обижайся и скажи, п-пожалуйста, ты ничего странного в г-голове не ощущаешь? Там у тебя н-никого нет? И помни, ты обещал мне не врать.

– Ммм… Только не смейся, ладно? И, пожалуйста, все-таки не плачь.

– Не плачь, не смейся, черного-белого не носи… – пробормотала Гермиона, – не плачу уже.

– У меня такое чувство, как будто там кто-то бегает, в голове. И звенит ключами.

– Маленький-Гарри-Хранитель-Ключей?

– Ой. Точно. Самое лучшее имя для него. Как ты…

– Это потому, что ты мне веришь, – совершенно нелогично сказала записная отличница, – а значит, все действительно будет хорошо. Завтра. К обеду.

– Завтра к обеду мы уже будем в Хогвартс-Экспрессе, – сказал Гарри.

– Вот именно, – припечатала Гермиона и пошевелилась, пытаясь вылезти из-под одеяла.

– Подожди, – попытался удержать ее мальчик, едва сдерживаясь от шипения из-за боли в забинтованной руке, – у меня тоже есть право спросить. Только, пожалуйста, не ври мне. Ну и… не умалчивай ничего.

– Ну, хоть это помнишь.

– Ага. Расскажи, как ты выбралась оттуда?

– Когда я пробежала через пламя, – она говорила очень тихо и слегка подрагивала, – тролль уже шевелился. Но очень неуверенно. Встать он не мог. Я обошла его по стеночке, тихо-тихо. И вышла в Шахматный Зал. Там все фигуры уже починились, знаешь? И черные стояли у ближней двери. То есть тот, кто должен был снова зайти туда, опять должен был играть белыми. А у черного короля снова не было лица. Я сказала ему, что иду обратно. Он был очень недоволен, он же не видел, как я проходила туда. Но он же обещал, что проход назад будет свободный, и поэтому не мешал. Потом… Потом я вышла на середину доски. И… я очень боялась за тебя, понимаешь. Я подумала, что, если ты останешься в живых, – а ты обещал, – я обязательно найду способ хранить твои секреты, чтобы ты мог мне полностью доверять.

– Я и так тебе доверяю, – возмутился Гарри.

– Да, помню. Ты доверяешь мне и профессору Дамблдору. Ну вот. Я подняла палочку и сказала: «Я, Гермиона Джин Грейнджер, – ну, полное имя – это для весомости клятвы, – никогда не предам доверие Гарри Джеймса Поттера! И обязательно найду способ сохранить его секреты в тайне!» Вот.

– И что?

– И тут фигуры ка-ак грохнут! Кто копьем об доску, кто мечом по щиту. Ферзи булавами прямо об камень ударили, аж затряслось все. Рон даже подпрыгнул, прямо так, как лежал. Но не очнулся. Или его опять оглушило. Я даже эээ… Я испугалась немножко.

– Понятно, – ответил Гарри, – грохот, небось, стоял…

– Именно. Я подумала, что фигуры приняли клятву. Ну и… побежала к Рону, схватила его за шиворот и потянула. Твою сумку я тоже забрала. Дверь к ключам была открыта, и тот ключ так и не смог отвязаться за все это время. Представляешь, у них никакой взаимопомощи! – Гарри подумал, что не следовало бы подавать такую идею Флитвику или МакГонагалл: если бы другие ключи атаковали их, пока они ловили нужный…