Текст книги "Измена. Попаданка в истинную (СИ)"

Автор книги: Анжелика Янчевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

61

Наша группа выдвинулась в путь верхом на лошадях, сливаясь с туманным лесом, как тени на границе между мирами. Каждый из нас был сосредоточен и напряжён, но ничто не привлекало больше внимания, чем лошадь Эдгара.

Он ехал на белоснежной кобылице, настолько грациозной и величественной, что она выглядела как из другого мира. Её шерсть блестела в утреннем свете, словно покрытая серебром, а каждый её шаг был плавным и уверенным, как будто она скользила по земле, едва касаясь её копытами.

Где Эдгар нашёл эту кобылицу, оставалось для нас загадкой. В общем загоне лагеря я никогда не видела такой красоты. Она выглядела так, будто никогда не знала пыли и грязи, как будто её природа – сражаться на невидимых полях, где все решается безмолвным поединком силы и воли.

Грозный, казалось, тоже почувствовал что-то необычное в этой лошади. Он, черный как сама ночь, с пылающими глазами и мощным телосложением, всегда был бесстрашным и уверенным.

Но теперь его уши были настороженно прижаты, а взгляд неотрывно следил за кобылицей Эдгара. Грозный время от времени всхрапывал, показывая свой интерес, но в то же время сохранял осторожность, как будто понимал, что перед ним не просто лошадь.

Между двумя лошадьми происходило какое-то невидимое взаимодействие. Их взгляды, короткие движения, едва уловимые изменения в позах – всё это говорило о напряжении, которое, казалось, вот-вот могло перейти в нечто большее. Но ни Грозный, ни кобылица Эдгара не делали лишних движений, как будто прекрасно понимали, что сейчас не время для выяснения отношений.

Наш путь через лес был быстрым, но от этого не становился менее тревожным. Туман, окутывающий деревья, делал их похожими на гигантские тени, которые наблюдали за нами с молчаливым укором. Каждый наш шаг, каждый звук копыт эхом разносился по окрестностям, и казалось, что лес оживает вокруг нас. Барсик, сидящий у меня на седле, чутко реагировал на каждый шорох. Его тело было напряжено, а уши постоянно двигались, пытаясь уловить любые признаки опасности.

Чем глубже мы погружались в лес, тем больше я ощущала, что нас окружают не только деревья, но и нечто более древнее и могущественное.

Барсик, сидящий у меня на седле, был явно недоволен тем, что ему приходилось молчать. Его зелёные глаза метали искры раздражения, а усы подрагивали, как если бы он был готов разразиться потоком слов, но вынужден был сдерживать себя.

Каждый раз, когда кобылица Эдгара приближалась слишком близко, Барсик нервно поводил хвостом, бросая на меня укоризненные взгляды, как будто спрашивая: «Когда же я наконец смогу сказать, что думаю об этом всем?» Иногда он тихо фыркал или шипел себе под нос, как если бы пытался выразить свое недовольство хотя бы таким образом, но тут же замолкал, понимая, что это может привлечь ненужное внимание.

Мы двигались, полностью повторяя маршрут, группы Стона через, проходя выжженный лес, где каждый шаг лошадей отдавался гулким эхом в пустоте. Лес был будто испепелён изнутри: обугленные стволы деревьев, почерневшая земля, осыпавшаяся кора, которая некогда служила защитой живым существам, теперь была лишена жизни. Никакой листвы, ни единого проблеска зелени – только мрачные, угольно-чёрные останки былого великолепия.

Небо над нами казалось таким же безжизненным, как и земля. Солнечные лучи едва пробивались сквозь пелену серых облаков, делая день бесцветным и унылым. Весь пейзаж, казалось, напоминал картину конца света, где не осталось ничего, кроме боли и смерти.

Прошло несколько часов, и солнце начало медленно клониться к закату, бросая длинные тени на нашу дорогу. Тишина была настолько плотной, что даже дыхание лошадей казалось неуместным шумом.

– Здесь не просто смерть, – сказал Маркус, нарушая молчание. Его голос звучал хрипло, будто и сам был выжжен этим лесом. – Здесь что-то большее… как будто само время остановилось.

Дойл ехал рядом, его лицо было мрачным и сосредоточенным:

– Лес проклят. Трудно поверить, что когда-то здесь была жизнь. Всё вокруг словно застыло в моменте боли и агонии.

Эдгар, ехавший впереди, на своей белоснежной кобылице, молчал, но я видела, как его взгляд непрерывно скользил по окружающему нас мёртвому ландшафту. Казалось, что он что-то выискивал, что-то, что только ему было видно.

– Лиза, – вдруг обратился он ко мне, не отрывая взгляда от дороги. – Что ты чувствуешь?

Я ощутила на себе его пристальный взгляд и на мгновение замялась. В этом мёртвом лесу мои чувства были обострены до предела, но именно это и вызывало у меня тревогу.

– Этот лес… он не мёртв, он как будто разорван изнутри, но в нем есть жизнь, пульс еще бьется, – начала я, стараясь подобрать правильные слова

Эдгар кивнул, задумчиво посмотрев на кобылицу, которая двигалась вперёд с той же невозмутимой грацией. Весь день она оставалась спокойной, несмотря на мрачные виды вокруг, что меня ещё больше настораживало.

– Это место впитало слишком много зла, – продолжил Маркус.

Эдгар повернулся к нам, его лицо было спокойным, но я видела, что он тщательно обдумывает слова Маркуса.

– Вам известна легенда, что ходит об этом месте? – спросил он.

Я подняла голову, встревоженная его вопросом, и посмотрела на Маркуса и Дойла. Очень интересно, о той же самой легенде расскажет нам Эдгар, или нет.

– Давным-давно, – начал Эдгар, его голос звучал ровно и задумчиво, – когда эти земли ещё были цветущим лесом, наполненным жизнью, здесь жила община дев с особой магией. Они не были ведьмами, а ведуньями, наделёнными божественной силой исцеления и защиты. Эти девы могли излечить любую болезнь, даже полумёртвых возвращали к жизни. Их сила заключалась в поддержании жизни и усилении магии. Жили они закрытой общиной, не делясь своими знаниями, но никому не отказывали в помощи.

Эдгар сделал паузу, словно собираясь с мыслями, и продолжил:

– Всё было у них хорошо, пока однажды не случилось несчастье. Король драконов, получив смертельное ранение, был доставлен в этот лес своими подданными. Лечением занялась сама староста общины, самая мудрая и сильная из всех. Так получилось, что король драконов влюбился в неё. Каждый день он прилетал к ней, засыпал её цветами и подарками, предлагал стать его женой.

– И что же, она согласилась? – спросил Дойл, слегка нахмурившись, хотя, он уже знал ответ.

– Нет, – ответил Эдгар, его голос стал твёрже. – Сердце её оставалось холодным, она не могла ответить ему взаимностью. Король драконов был уязвлён. Он не привык к отказам – никогда в жизни ему не отказывали в желаемом. За одну ночь с ним женщины были готовы убивать, а тут такое безразличие. Это задело его гордость, и он решил, что силой добьётся своего.

Маркус сжал кулаки, слушая рассказ. Он, казалось, знал, к чему всё это приведёт.

– Дракон попытался выкрасть старосту, – продолжил Эдгар, – но его остановила сама природа. Звери напали на него, а лес поднялся непроходимой стеной вокруг деревни. Разозлившись, король драконов пошёл войной на общину. Его драконы выжгли лес своим пламенем, убили зверей, уничтожили всё живое. Но когда они ворвались в деревню, оказалось, что они опоздали.

– Опоздали? – переспросил я, чувствуя, как холодок пробежал по спине.

Эдгар кивнул:

– У открытого портала стояла староста. Она произнесла, что дух природы и жизни не может жить в принуждении, и простила дракона, но прокляла его. Она сказала, что не будет у драконов счастья, пока природа не простит их за уничтожение леса и зверей. После этого она вошла в портал и исчезла, а деревня опустела.

Наступила тягостная пауза. Мы ехали, переваривая услышанное, пока Эдгар не продолжил:

– Дракон не успокоился. Он пытался много раз открыть портал, чтобы вернуть свою возлюбленную. Но каждый раз это истончало грань между мирами, создавая разлом, из которого начали вылезать монстры. Поняв, что его действия могут привести к гибели мира, дракон осознал свою ошибку, но было уже слишком поздно. От тоски он умер.

– И что же случилось с драконами? – спросил Маркус, в его голосе звучало напряжение.

– Драконы начали вырождаться, – ответил Эдгар. – Природа так и не простила их за преступление. Теперь драконов осталось совсем мало. Что касается дев, никто не знает, куда они ушли.

Эдгар ненадолго замолчал, словно вспоминая слова, которые он услышал много лет назад. Лес вокруг нас оставался мрачным и безжизненным, и тишина, казалось, усилила напряжение в его голосе, когда он продолжил:

– Эту легенду рассказал мне оракул, перед тем как я попал на эти земли. Он говорил медленно и вдумчиво, как будто каждое слово имело особое значение. Но это была не единственная вещь, которую он мне открыл. Оракул сказал, что именно здесь, на этих проклятых землях, я найду спасение для себя и своего сына.

Мы все невольно напряглись, услышав его слова. Эдгар редко говорил о своей семье, и эта тема казалась ему особенно болезненной. Маркус, ехавший рядом, прищурился, пытаясь понять, к чему Эдгар ведёт.

– Спасение? – спросил Дойл, осторожно выбирая слова. – Что оракул имел в виду? Что должно здесь произойти?

Эдгар, казалось, не сразу решил ответить. Он смотрел прямо перед собой, будто пытаясь разглядеть нечто важное в бесконечном черном пейзаже перед нами.

– Оракул сказал, что если я не совершу ошибку короля драконов и смогу познать смирение и покаяние, я получу то, что ищу, – тихо произнёс он. – Он говорил, что смирение – это не слабость, а сила, и что покаяние – это единственный путь к искуплению. Если я смогу принять это, то спасу своего сына и себя от ужасной судьбы.

Я почувствовала, как холодок пробежал по спине. Эти слова казались пророческими, как если бы вся наша миссия в этом мёртвом лесу была связана не только с зачисткой территории, но и с чем-то гораздо более личным для Эдгара.

– Значит, твой сын… – начал Маркус, но Эдгар жестом остановил его.

Замолчал на мгновение, погруженный в воспоминания, прежде чем продолжить:

– Оракул сказал, что именно здесь, на этих проклятых землях, решится судьба моего будущего. Он говорил о спасении, но не только о моём. Он сказал, что на этих землях я смогу узнать, родится ли мой сын… или же он никогда не увидит свет.

Мы все невольно напряглись, услышав эти слова. Маркус, обычно спокойный и молчаливый, нахмурился, пытаясь понять, о чём говорит Эдгар.

– Твой сын… ещё не родился? – осторожно спросил Дойл, его голос дрожал от напряжения.

Эдгар кивнул, его взгляд стал особенно серьёзным.

– Оракул сказал, что судьба моего сына зависит только от меня. Если я совершу ошибку, как когда-то совершил король драконов, если не смогу познать смирение и покаяние, то он никогда не родится. Это мой единственный шанс на продолжение рода, другого не будет. Мой сын, которого я могу потерять, даже не успев увидеть.

Я почувствовала, как холод пробежал по спине…

62

Мы продолжали двигаться вперёд, погружённые в свои мысли, словно завороженные мрачным лесом, который окружал нас со всех сторон. Каждый из нас переваривал услышанную историю по-своему, пытаясь понять её смысл и значение.

Лес, который уже сам по себе выглядел угрожающе, теперь казался ещё более тёмным и неприступным. Скрюченные ветви деревьев тянулись к нам, словно пытались удержать или захватить. Тишина стала почти невыносимой, и даже ветер, обычно наполняющий воздух шорохом и звуками жизни, исчез, словно затаившись в ожидании чего-то неизбежного и страшного.

Наши лошади шли почти бесшумно, осторожно переступая с ноги на ногу, когда под копытами попадались корни или камни. Их дыхание было чуть слышно, и только иногда они фыркали, будто тоже чувствовали что-то недоброе.

Я поймала себя на мысли, что слова Эдгара– или, возможно, правильнее будет сказать, Эдвана– не выходят у меня из головы. Каждый раз, когда я думала о его словах о смирении и покаянии, о судьбе его сына, которая теперь зависела от этого загадочного пути, внутри меня росло чувство, что передо мной не просто случайный человек, а именно тот, кого я когда-то знала как Эдвана.

Почему я не узнала его сразу? Как могла пропустить эти признаки? Сейчас, когда я всматривалась в тень под его капюшоном, я едва могла поверить, что это действительно он. Он выглядел совсем другим: осунувшимся, постаревшим, измождённым. Жизнь, казалось, покидала его тело, и даже сила, которую он всегда излучал, теперь была почти неощутима. Это был не тот дракон, которого я помнила – полной жизни, силы и решимости. Теперь передо мной стояла лишь тень этого былого величия, словно боги действительно наказывали его.

Но самое тревожное – я была уверена, что он меня узнал. Возможно, не сразу, но когда мы покидали лагерь, он уже точно знал, кто перед ним. Иначе зачем ему было рассказывать ту легенду? Эдван никогда не тратит слова впустую. Он не говорил ничего без причины. И это заставляло меня задуматься: знает ли он, кто я на самом деле? Или он уверен, что перед ним Элиза?

Несмотря на все эти вопросы, которые мучили меня, я понимала, что сейчас не время для личных разговоров. Лес был слишком опасен, и любое отклонение от нашей задачи могло привести к катастрофе. Поэтому я решила отложить разговор до лучших времён, когда мы сможем это сделать в более безопасных условиях.

Вокруг нас лес продолжал сгущаться, становясь всё более неприветливым. Туман, который ранее лишь слегка окутывал деревья, теперь казался плотной стеной, скрывающей за собой что-то тёмное и угрожающее. Мы шли дальше, погружённые в эту почти зловещую атмосферу, и я чувствовала, как лес оживает вокруг нас. Ветви деревьев медленно тянулись вниз, к нам, словно пытаясь обнять или захватить, а корни, казалось, двигались под землёй, готовясь уцепиться за наши ноги или лошадиные копыта.

Грозный тоже был на взводе. Он время от времени всхрапывал, его уши постоянно двигались, улавливая каждый звук. Но больше всего меня настораживало его поведение по отношению к кобылице Эдгара. Грозный не спускал с неё глаз. Лошадь Эдгара, напротив, двигалась спокойно, словно ничто вокруг не касалось её. Её плавные движения и невозмутимость только усиливали моё беспокойство. Казалось, что она была из другого мира, где все законы нашего существования не имели значения.

Лес вокруг нас становился всё более тёмным и зловещим. Каждый шаг давался с трудом, и каждый звук казался громче, чем обычно. Я чувствовала, как напряжение внутри меня нарастает, как барабанная дробь перед битвой. Мы приближались к чему-то важному и опасному, и я знала, что должны быть готовы ко всему. Барсик снова нервно дёрнулся, его усы подрагивали, а глаза метали зелёные искры. Он чувствовал что-то, что мы не могли увидеть или услышать, но это было рядом, очень близко.

В этот момент я услышала тихий, почти неуловимый шёпот, исходящий от Барсика. Я слегка наклонилась к нему, чтобы расслышать, что он говорит. Его глаза сверкали, и он тихо прошептал:

– Лиза, а может, покончим с этим драконом прямо здесь? Кокнем, да прикопаем по-тихому. Пока он без былой силы, да и искать его никто не станет в этом лесу. Проблем меньше, понимаешь?

Я на мгновение удивилась его словам, а потом, рассмеявшись, шикнула на Барсика, пытаясь прервать его опасные мысли.

– Шшш, Барсик, не время и не место для таких разговоров, – прошептала я, стараясь, чтобы в моём голосе не было осуждения, только лёгкая укоризна.

Но едва я это сказала, я почувствовала, как на нас упал тяжёлый взгляд Эдгара. Он, казалось, почувствовал или даже услышал наш шёпот. Его глаза были полны гнева, но он не сказал ни слова. Он только сердито посмотрел на нас. Это молчание было даже хуже любых слов.

Моё сердце забилось чаще. Барсик также замер на мгновение, но затем снова настороженно уставился вперёд, его внимание полностью сосредоточилось на дороге перед нами. Лес вокруг нас стал ещё более враждебным, и я понимала, что любое неосторожное действие могло стоить нам жизни.

Тем временем Барсик, сидящий у меня на седле, становился всё более нервным. Его тело было напряжено, хвост дёргался с тревожной частотой, а уши постоянно прижимались к голове, как будто он был готов в любой момент вскочить и броситься в бой. Я видела, как его зелёные глаза внимательно следят за каждым движением вокруг, и понимала, что он явно чувствовал что-то, чего мы, люди, уловить не могли.

Я наклонилась к нему, пытаясь его успокоить, погладить по голове, но он только настороженно взглянул на меня своими проницательными глазами, и я поняла, что сейчас он не был готов ни к ласкам, ни к разговорам. Его тело было напряжено, как натянутая тетива лука, и он был готов к действию в любой момент. Это беспокойство передавалось и мне. Барсик был для меня не просто питомцем, он был моим другом, фамильяром, моим защитником, и я знала, что его тревога не была необоснованной.

63

Мы шли уже очень долго, и голод напоминал о себе всё сильнее. В животе урчало не только у меня, но и у остальных. Каждый раз, когда доносился этот звук, кто-то из нас кидал на других виноватый взгляд, пытаясь скрыть своё смущение. Но даже несмотря на это, мы не могли позволить себе остановиться где попало. Мы все чувствовали опасность, которая витала в воздухе, и знали, что если нас настигнут в неподходящем месте, шансы на выживание будут минимальными. Нам нужно было место, где мы могли бы держать оборону, где у нас было бы пространство для маневра.

Ночь уже опустилась на землю, погружая лес в густую темноту, но полная луна давала достаточно света, чтобы мы могли продолжать путь. Её серебряные лучи пробивались сквозь густую листву, освещая тропинку перед нами и создавая зловещие тени, которые следовали за нами, словно неотступные призраки. Мы двигались дальше, и с каждым шагом туман вокруг нас становился всё плотнее, как будто лес сам по себе сгущался, пытаясь нас окружить. Вскоре туман стал настолько густым, что казалось, он дышит нам в спины, но, как ни странно, он держался на приличном расстоянии, словно не осмеливаясь подойти ближе.

Внезапно, впереди, в лунном свете, показался массивный дуб. Моё сердце пропустило удар – я сразу же узнала его. Это был тот самый дуб, который я видела в своих снах. Его огромные, изуродованные временем ветви тянулись вверх, словно руки гиганта, пытающиеся достичь небес. Кора его была тёмной, словно покрытой древними ранами, которые ещё не зажили. Он стоял в центре небольшой поляны, и вокруг него ощущалась некая сила, исходящая из самой земли. Слабое свечение окутывало дерево, как если бы сам лес пытался защитить его от чего-то невидимого.

– Это он, – прошептала я, не осознавая, что говорю вслух. – Дуб из моего сна…

Мы остановились, осматривая это место. Туман, который нас окружал, начал двигаться, медленно вращаясь вокруг нас, как будто нас окружил гигантский хоровод из призраков. Я чувствовала, как лес оживает вокруг нас, и с каждой секундой напряжение возрастало. Барсик, сидящий у меня на седле, зарычал тихо, его шерсть встала дыбом. Он настороженно следил за движением тумана, его зелёные глаза блестели в темноте, полные напряжения и готовности к бою.

– Это место… – начал было говорить Эдгар, но его голос прервался, словно сам воздух сопротивлялся звуку. – Мы здесь не одни.

Его слова повисли в воздухе, словно предупреждение. Я поняла, что впереди нас ждёт что-то важное, что-то, что должно было произойти именно здесь, под этими древними ветвями, окружёнными туманом. Внезапно я почувствовала, как мой медальон начал нагреваться. Я вздрогнула, но не могла оторвать взгляд от дуба. Тепло медальона быстро усиливалось, переходя в лёгкую вибрацию, и я ощутила странное притяжение – меня тянуло к дереву, как магнитом. Сердце забилось быстрее, и я осознала, что это не просто случайное совпадение.

– Лиза, что с тобой? – обеспокоенно спросил Дойл, заметив моё смятение.

– Медальон… он вибрирует, – прошептала я, пытаясь понять, что происходит.

Мои друзья напряжённо переглянулись, но я уже знала, что должно было произойти. Этот дуб был не просто деревом – это место силы, место, где когда-то жили девы, сердце деревни, чья магия была неразрывно связана с природой. И я внезапно поняла, что этот дуб был не только местом силы, но и местом разлома, где граница между мирами истончилась до предела. Земля, лес – они стремились залечить этот разлом, и я чувствовала, что моя роль в этом является ключевой.

– Этот дуб… – начала я, медленно приближаясь к дереву, не в силах остановиться. – Он связан с той общиной дев, о которой говорила дола Ангара и оракул Эдгара. Это место… место разлома. И я… моя душа… когда-то я была одной из них, старостой.

– Что? – недоверчиво воскликнул Маркус, но я уже не могла остановиться.

Мои ноги сами вели меня вперёд, а медальон вибрировал всё сильнее, как если бы он жил своей собственной жизнью. Я чувствовала, как что-то древнее и мощное пробуждается внутри меня, как воспоминания из далёкого прошлого начинают всплывать на поверхность.

Внезапно, из трещины в стволе дуба что-то начало вырываться. Из тёмного дерева появилась тварь, нечто ужасное, сформировавшееся прямо из разлома. Оно двигалось, словно состояло из самого тумана, но его глаза горели красным светом, полным злобы и ненависти. Я замерла на месте, не в силах пошевелиться, но мои друзья отреагировали молниеносно.

– Берегись! – крикнул Маркус, бросаясь вперёд с обнажённым мечом.

Эдгар, Дойл и Гвен одновременно атаковали монстра, не давая ему даже полностью выйти из дерева. Их удары были быстрыми и точными, и существо не успело нанести ответный удар. Его тело, состоящее из тумана и тени, разлетелось на части под их ударами, испарившись в воздухе с глухим шипением.

Но я знала, что это было только начало. Вокруг дуба начало сгущаться напряжение, и я знала, что другие монстры, почувствовав угрозу, начали стягиваться к нам. Они прятались за туманом, наблюдая за нами из тёмных углов поляны, готовые напасть в любой момент.

– Лиза, мы должны уйти отсюда! Нам потребуется подкрепление, тут работы для целой армии драконов – крикнул Дойл, оглядываясь вокруг, его глаза широко раскрыты от страха.

Но я не могла уйти. Что-то внутри меня удерживало на месте, заставляя меня оставаться рядом с дубом. Я чувствовала, что моя связь с этим местом была глубже, чем я могла представить.

– Нет, мы должны залечить разлом, – сказала я, мой голос был твёрд, но в нём чувствовался странный отзвук, словно я говорила не только за себя, но и за кого-то другого. – Это единственный способ спасти лес и нас самих.

Эдгар бросил на меня быстрый, проницательный взгляд, и я поняла, что он знал. Он понимал, что это место было связано со мной, с моим прошлым. Он не сказал ни слова, но его взгляд говорил больше, чем любые слова. Он знал, что именно здесь решится наша судьба.

– Мы прикроем тебя, – сказал он, и его голос был полон решимости. – Делай, что должна. Я кивнула, и, собрав всю свою волю, приблизилась к дубу.