Текст книги "Табель первокурсницы (СИ)"
Автор книги: Аня Сокол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– В третью дознавательную, где будет проведен допрос по форме и сделаны соответствующие записи в реестр…
Я отступила, стукнувшись об стол, и едва не уронила сверток. Он продолжал разглядывать меня синими глазами, уголки губ чуть подрагивали.
– Крис, я вас сейчас ударю, – слабо проговорила я.
– Сюрпризом? – он поднял брови.
– Им самым.
– Только быстро, – совершенно бесцеремонно взял меня за руку. – Нас ждут.
– Вы не шутите?
– Я не шут, – он потянул меня к выходу. – И не посыльный, чтобы за вами просто так бегать.
– Но… – я споткнулась на ровном месте.
– Нас действительно вызвали в третью дознавательную Отречения. Нас, Ивидель, меня, тебя и Жоэла. У Серой жрицы есть вопросы о происшествии.
Раньше мне не доводилось бывать в Отречении, и думаю, оно от этого не страдало. Я шла рядом с Крисом, не понимая, отчего сердце бьется так часто. От странного подарка? От предстоящего допроса? Или от того, что его рука сжимает пальцы, а мне совершенно не хочется вырываться?
Замок жриц отличался от округлых башен Ордена острыми шпилями, и был выше Магиуса этажей на семь. Белый с алыми прожилками камнем стен, узкие винтовые лестницы и коридоры, где двоим рыцарям не развернуться. Может, на случай штурма, чтобы без труда сдерживать нападающих?
Мы поднялись на второй этаж, шедшая нам навстречу жрица в алом плаще, настороженно покосилась на Криса, но ничего не сказала.
Двери с медной кованной цифрой три распахнулись, и в коридор выскочил Жоэл, на ходу осеняя себя знаком Дев.
– Уже отстрелялся? – спросил барон.
– Эээ… Крис, я не стрелял в нее, еще чего не хватало, – ответил бледный Жоэл и, увидев кривую улыбку друга, натянуто рассмеялся, – Все бы вам варварам над простым людом насмехаться. Графиня, – он склонил голову и на всякий случай еще раз осенил себя знаком Дев.
– Так плохо?
– Не баба, а демон разлома, – пожаловался рыжий. – Рассказал все как есть, и тебе советую, а то мозги наизнанку вывернет.
– Я уже в предвкушении, – ответил Оуэн, открывая передо мной дверь, и посмотрев на стоящую у окна женщину, учтиво проговорил, – Приветствую, баронесса.
– И я вас, барон, – кивнула Аннабэль Криэ.
Она выглядела точно так же, как и несколько дней назад в доме Миэров, тот же цепкий взгляд, стянутая скупая прическа и, кажется, даже та же одежда.
– Приятно снова видеть вас, леди Астер. Присаживайтесь, молодые люди.
Комната больше походила на кабинет, чем на допросную, хотя я уже успела подумать о цепях, каленом железе и полуголом палаче. Последнее почему-то смущало больше всего.
Массивный письменный стол, вытертый ковер под ногами, три стула с резными ножками и обивкой невнятного цвета, один для хозяина и два для посетителей. И все, ни вышитых картин, ни портьер на окнах, лишь светлый камень стен, из-за алых вкраплений казалось, они плакали кровью. Скудно, тускло, уныло.
Оуэн подвел меня к стулу, а сам сел на второй, не спуская пронзительных синих глаз со жрицы. Та скупо улыбнулась.
– У вас сегодня больше нет экзаменов, и я взяла на себя смелость вызвать вас для беседы. Это ненадолго, обещаю, – она села за стол, – Вы ведь не против?
– А у нас есть выбор? – спросил барон.
– Боюсь, нет, – жрица открыла блокнот, постучала карандашом по столу и попросила, – леди Астер, расскажите все, с того момента, как покинули дом Миэров вместе с вашей подругой.
– Как Гэли?
– Хорошо, скоро снова будет рядом с вами. Ее мы уже допросили…
– Сомневаюсь, – вставил Крис.
Но Серая, не обратив на него внимания, продолжала:
– А теперь мы хотим послушать вас, леди Астер.
Я пожала плечами, поерзала на неудобном стуле, положила сверток со шпагой на колени и стала рассказывать. Если хотят слушать, значит, пусть слушают. Как мы приехали в банк, как исчезла карета, как толстяк поднял метатель, как я бежала по лабиринту узких улиц, вспоминала холод. И страх. И беспомощность. Наверное, в моем лице что-то изменилось, потому что, подняв голову и посмотрев лицо жрице, я увидела на нем сочувствие, и самую каплю жалости.
– То есть вы подтверждаете, что разбойники пытались похитить мисс Миэр? – спросила по окончании жрица, сделав несколько пометок в блокноте.
– Я?
– Вы, мисс Астер. Подумайте сами. Ночью забираются в особняк мэтра, а на следующий день увозят его дочь. Все очевидно. Думаю, Алесандр Миэр обменял бы Око девы на единственную дочь.
– Но они требовали то, что мы купили в лавке у Гикара, – растеряно проговорила я, опуская руки на хрустящий сверток. Показать или нет? Что же на самом деле хотели разбойники? Око Девы? Зеркало? Шпагу? Но откуда они узнали, что я ее «купила», если этого не знала даже я?
– Ничего удивительного, – ответила жрица скупо улыбнувшись, – Если за Миэра взялись воры, что работают по артефактам, думаю, за его дочерью тоже следили. И такие люди отлично знают, чем торгует Гикар, и они вряд ли откажутся от еще одного артефакта. Они ведь не просили конкретно зеркало? Не называли предмет?
– Не… нет.
– Потому что им все равно, кража магических предметов – это работа, – она вздохнула. – Не было печали. В Льеже появилась новая банда.
– Наверное, – мой голос звучал растерянно, – Я не очень разбираюсь в бандах.
Стоило сжать пальцы, как бумага зашуршала. Ведь если она права, то… То эта шпага не имеет никакого отношения к грабителям. И ее покупатель тоже. Отчего же так тревожно на душе? Я опустила руку, раз не имеет значения, какой артефакт они требовали, значит, посылка тоже не имеет значения для расследования. Мало ли кто мне такие подарки делает. И мало ли чем я могла их заслужить.
– Зато в них разбираюсь я, – удовлетворенно сказала Аннабэль Криэ и повернулась в Крису, – Теперь вопрос к вам, барон. Жоэл Трит был так любезен, что рассказал мне почти все. И это «почти» меня очень удручает. Он не смог внятно объяснить, как вы оказались на набережной. Это в стороне от вашего обычного маршрута, я уточняла, у капитана. Может быть, это объясните вы?
– Нам запрещено гулять по городу? – вопросом на вопрос ответил Оуэн.
– Нет, но я не люблю совпадения.
– Ваше дело.
– Смотрите, какая интересная картина вырисовывается, – Серая жрица вернула рыцарю высокомерную улыбку, – У бандитов точно был информатор из личного круга Миэров. Откуда они узнали об Оке? О доме? О маршруте девушек?
– Вы мне льстите, – ответил Крис, – Я не вхожу в ближний круг Миэров.
– Ой ли? – она подняла брови.
– А у меня сведения, что Гэли Миэр одно время очень активно пыталась завязать с вами… хм, «дружбу».
– Так спросите у нее, а не у меня.
– Что вы там делали, барон? – с нажимом переспросила Аннабэль. – И как так получилось, что вы упустили подозреваемого? Два рыцаря не смогли справиться со стариком?
– Во-первых – я не знал, что у Миэров есть Око Девы…
– Всего лишь слова, – жрица демонстративно стянула перчатки, – Но я знаю, как их подтвердить, – она положила руку на стол ладонью вверх, – одно прикосновение, барон, и все подозрения будут сняты.
Крис продолжал рассматривать женщину, и от этого взгляда мне становилось неудобно. Что это? Презрение? Заинтересованность? Злость, из тех, что долго тлеет, а потом вспыхивает подобно пожару? Или что-то другое, не менее обжигающее?
– Я позволю вам коснуться себя, – медленно проговорил он, протягивая руку, – И мало того, даже отвечу взаимностью, – рыцарь постучал пальцами по столу, рядом с ладонью жрицы. – Но вам придется повторить свое предложение в более приватной обстановке.
Оуэн улыбнулся женщине так, что у меня кровь прилила к щекам. И одновременно с этим я ощутила новое, до сего дня неиспытанное чувство, жгучее, словно стебли крапивы под окнами. Я вдруг поняла, что хочу, чтобы Крис повторил эти слова для меня. И только для меня. Хочу и очень боюсь их услышать.
– Самоуверенный мальчишка, – нисколько не смутилась Серая, ее пальцы шевельнулись, – Я все равно получу ответы, – она приподняла ладонь.
– Нет, не получите. Если не хотите быть отлученной от дара богинь. Закон князя Имерта Третьего запрещает жрицам применять силу к наследникам рода без согласия оного, если только они не подозреваются в измене. Меня подозревают в нарушении вассальной клятвы князю? – он нарочито медленно провел пальцем по столу вдоль ее ладони. Жжение внутри усилилось.
– Нет.
Оуэн убрал руку и откинулся обратно на спинку стула.
– Но это не единственное исключение, проверка наследника может быть проведена, если получено разрешение действующего главы рода, – теперь пришел черед Серой улыбаться, – Аристократы подстраховались, внеся в закон поправку, слишком часто нетерпеливые отпрыски отправляли их на тот свет. Как думаешь, разрешит ли нам барон Вейлир Оуэн, – она надела перчатку обратно, – Допросить наследника, которого он сослал с глаз долой в Академикум?
– Занятная формулировка.
– Точная. Думаешь, мы не знаем, что произошло в Совином Лабиринте7?
Крис не ответил, улыбка стала жесткой, почти злой.
– Отец лишил тебя содержания и сослал в Орден, потому что испугался за жизнь младшего сына. Сколько ему сейчас? Полтора года или около того. Твоя мать, Крис, умерла десять лет назад, Вейлир взял любовницу из неблагородных, потом еще одну, и еще. Твой брат Аарон – бастард, барон его признал. Насколько я знаю, по законам западных провинций незаконнорожденные дети могут наследовать титул, при отсутствии законных. Ты увидел в нем угрозу, поэтому попытались убить? Натравить собак на годовалого ребенка – это чересчур жестоко даже для западных земель. Представляю твое разочарование, когда мальчика спасли, пусть он на всю жизнь остался калекой, – жрица встала, – Это я не говорю о том, что предыдущую любовницу отца, когда та понесла, ты собственноручно запорол кнутом.
– Вы смущаете графиню, – проговорил Крис, его акцент, почти незаметный в обычное время, стал еще более явным, согласные тверже, а гласные короче.
– О да, – Серая посмотрела на меня, – Но она должна ужасаться, а не смущаться.
– Готов примерить кандалы – он тоже встал, – Всеблагороднейший барон дал разрешение на проверку?
– Нет, – с сожалением проговорила Аннабэль Криэ, – Но если у нас появятся новые основания, я лично вызову вашего отца в Льеж.
– Желаю удачи, – рыцарь развернулся, задел ногой стул, от чего тот опрокинулся на пол. Крис вышел даже не оглянувшись ни на меня, ни на жрицу.
– Я… я… – понятия не имею, что я хотела сказать, и оттого, только повторяла.
– Напугала вас? – проницательно спросила Серая, – Это хорошо. Поверьте, барон Кристофер Оуэн совсем не тот человек, общение с которым принесет пользу юной леди.
– Я могу идти?
– Посмотрите на меня, Ивидель. – Я не врала, отец оплатил его обучение в Ордене, но лишил содержания. Вы слышали, младший Оуэн ничего не отрицал, – я хотела возразить, но она подняла руку и продолжила, – Только на прошлой неделе Кристофер приобрел два меховых плаща и заказал парные клинки оружейнику, не из чирийского железа, но тоже удовольствие недешевое. Я уж не говорю об их с Жоэлом прогулках по кабакам и борделям, и платит всегда Оуэн. Откуда у него деньги? Из-за него у нас пропал один подозреваемый. Второй при смерти, и мы даже не знаем, как они выглядели, – она вздохнула. – Идите, леди Астер, но не забывайте того, что услышали.
– Лицо толстяку сжег не он, – проговорила я, наверное, из чувства противоречия. Мне не хотелось слышать то, что говорила жрица. Не хотелось верить, не хотелось представлять. Я прижала к груди сверток и вытащила из кармана скомканный лист бумаги, единственный результат прошедшего экзамена, и положила на стол. – Вот так они выглядели.
Я поднялась и пошла к выходу, спиной чувствуя напряженный взгляд Серой жрицы, разворачивающей бумажный набросок. И ее изумление.
На улице ни Криса, ни Жоэла уже не было. Пошел снег, мелкий, словно крупа, и колючий, словно битое стекло. Пальцы тут же стали замерзать. Одно хорошо, разговор с бывшей баронессой заставил меня хоть на время забыть про экзамен, и желание спрятаться тоже испарилось.
– Будем решать проблемы по мере их поступления, – произнесла я вслух, заслужив недоуменный взгляд жрицы в алом плаще.
Шпили замка заносило снегом, ветер гудел на крышах, вращая флюгер на ближайшей башне, погода ухудшалась с каждой минутой.
– А первая проблема, у меня в руках, – я посмотрела на сверток и торопливо натянула перчатки.
В одном Серая была права, экзаменов сегодня больше не планировалось и мы могли использовать вторую половину дня по собственному усмотрению. То есть готовиться.
Я снова посмотрела на небо и зашагала к воздушной гавани.
– Это последняя гондола, – предупредил стюард, выдавая билет, – Воздушное сообщение будет возобновлено только после прекращения снегопада.
– Благодарю, – кивнула я, усаживаясь на лавку. – Будем надеяться, что это ненадолго.
– Будем, леди, – он подал мне сверток со шпагой, – Но если нет, списки застрявших на земле учеников, будут сразу же отправлены главам факультетов.
Он коснулся фуражки и отошел, проверяя запорные механизмы двери.
Очень надеюсь, что много времени мне не потребуется. Доберусь до лавки Гикара и верну подарок. Конечно, клинок уже настроен, и останется только выбросить его в Разлом, но это уже не мои проблемы.
Рука дрогнула, я вспомнила, как удобно ложилась рукоять этой шпаги в ладонь, как порхало острие. Кольнуло сожаление. Но иногда, чтобы поступить правильно, нужно чем-то поступиться. Я не платила за покупку, требовать денег не вправе. Если Гикар не захочет назвать мне имя покупателя, что ж… Не беда, пусть сами разбираются. Без меня. Я сыта этим по горло.
Если леди не желает принимать подарок, она его не примет, – как говаривала матушка, когда Илберт в очередной раз спускал содержание на сережки для очередной красавицы-хохотушки.
Корзина гондолы качнулась, и я вцепилась в лавку, в животе появилась первая льдинка страха.
Дирижабль три раза заходил на посадку, но что-то не получалось, и когда корзина коснулась, наконец, шершавых камней пирса, внутри давно уже перекатывался целый снежный ком, а жрица на соседней лавке монотонно бубнила молитву Девам то и дело, сбиваясь и забывая слова. Стюарды открыли двери, объявили о прерывании полетов и пожелали нам приятного дня. День был с этим категорически несогласен.
Поймать извозчика удалось не сразу, метель усилилась, бросая в лицо колючие хлопья. Из кареты я почти не видела сменяющих друг друга улиц, свет фонарей и витрин казался матовым и тусклым, словно на город накинули белую вуаль. Мысли поминутно возвращались к Кристоферу Оуэну, к тому, что сказала жрица. Вряд ли она врала, тогда почему же мне до боли хотелось обвинить ее во лжи?
Карета остановилась, возница повысил голос, что-то кому-то выговаривая. Я открыла дверь и выглянула. Извозчик ругался с мужчиной с нашивками десятника. Дорогу перегораживала телега, на которой стояла бочка, такие держали рядом с Управами на случай пожаров. В воздухе чувствовался сильный запах гари. С десяток жестяных ведер валялись в истоптанном снегу рядом с колесами. Усталые лица патрульных рыцарей были перемазаны копотью.
Я вышла из кареты, стараясь рассмотреть из-за спин собравшихся людей, что же именно горело. Обглоданные пламенем стены еще тлели и тихо шипели. Кучер продолжал спорить с десятником, не обращая внимания, что пассажир уже покинул карету. Владельцы соседних лавок, их покупатели, разносчики, подмастерья, просто уличные мальчишки, случайные и не очень прохожие – все они переговаривались, поминутно поминая Дев. Одному из них сегодня не повезло, лавка сгорела.
Я сделала несколько осторожных шагов вперед, холод пробрался под куртку. Сгорела не просто лавка, а мастерская Гикара.
Остальные постройки удалось отстоять. Южная стена оружейной, кажется та, где висела карта, частично уцелела. Остальное превратилось в пепел, смешавшийся с тающим снегом. Рыцари пытались очистить остатки товара, больше похожего на груду черного металла. На дороге лежал… лежало прикрытое мешком тело. На него смотреть не хотелось, но взгляд снова и снова возвращался к торчащим из-под ткани черным ногам.
– Ужасти какие, – покачала головой стоящая рядом женщина в пуховом платке.
– И не говори, – ответила вторая с корзинкой в руках, ее капюшон упал, волосы выбились из пучка, – И как полыхнуло! В одночасье! Я уж думала Девы по наши души явилися.
– По чью-то точно явились, – хмуро сказал дородный мужчина с пятнами на фартуке, снег падал на его лицо и тут же таял, заставляя кожу блестеть, – Кто-то очень хотел отправить бедолагу к богиням, даже дверь поленом подперли, чтоб не выбрался.
Мы все посмотрели на лежащее на земле черное тело.
– А ну-ка хватит! – рявкнул рыцарь с серой эмблемой на плаще, и отрывисто спросил мужчину, – Кто такой? Откуда?
– Так мясник я, Ганс из лавки «У Ганса», отборная вырезка и корейка – с готовностью ответил он, – Ежели не верите, то у любого спросите, – он оглянулся, но словоохотливые женщины уже уходили, а мальчишка разносчик еще раньше юркнул в подворотню.
– Спросим, – сказал Серый, – Видели, как занялось?
– Э… нет, – с неохотой признал мясник. – Выскочил, когда уже вовсю полыхало, да колокол звонил. Помочь хотел Гикару, тут ведь такое дело не поможешь, вся улица займется, что чужое, что свое. Не сразу увидел, что дверь поленом подперта, а когда увидел, поздно было, крыша рухнула. Эх, жалко мастера, такую душу загубили, – он показал пудовый кулак пепелищу.
– Уверены, что это Гикар? – рыцарь указал на тело.
– А хто ж еще? – выпучил глаза Ганс.
– Значит, неуверены, – констатировал серый.
– А вы, леди? – моего рукава коснулся десятник, что еще недавно препирался с извозчиком, тот, кстати, стоял позади служивого и нервно мял в руках шапку. Думаю, он уже просветил солдата, куда я направлялась, но не смог сказать зачем.
– А я только что приехала, – холодно ответила я, прижимая к животу сверток, – И видеть при всем желании ничего не могла.
Извозчик согласно закивал.
– Вы ехали в оружейную лавку? – поднял бровь десятник, совсем по-другому оглядывая продолговатый сверток.
– Да, – ответила я, – Я хотела…
– Простите, леди Астер, я опоздал, – мне на плечи легли тяжелые руки, сердце прыгнуло к горлу. Голос оказался знаком. То ли от испуга, то ли от радости сердце скакнуло к горлу и забилось, как сумасшедшее.
– Вы с этой леди по оружейным лавкам ходите? – усмехнулся Серый.
– Почти, – Кристофер Оуэн сделал шаг вперед, ненароком оттесняя меня в сторону, – Она со мной. А потом к модистке. Так? – он, улыбаясь, посмотрел на меня, западный выговор исчез, уступив столичному чуть капризному растягиванию гласных, перед Серыми сейчас стоял не рыцарь патруля. Пальто, шейный платок, шляпа – сейчас Оуэн казался избалованным столичным франтом, покупающим девочке ленточки и решившим между посещением портного и кофейни прикупить ножичек для писем. – А что здесь… – барон растеряно оглядел пепелище.
Только я заметила, как гневно сверкнули его синие глаза?
– Не судьба вам, господа хорошие, – сказал десятник, а Серый отвернулся, теряя всякий интерес к франту, – Ищите другую оружейную лавку.
– Найдем, – неуверенно ответил Оуэн и добавил, – Наверное, – заслужив еще один презрительный взгляд десятника. Барон взял у меня сверток, подал руку и, едва не выпадая из образа, приказал топтавшемуся рядом извозчику, – Разворачивай карету.
– Барон…
– Подожди с вопросами минуту, – сквозь зубы проговорил он, а улыбка застыла.
Я оглянулась на пепелище, на тело на дороге. В ушах стоял голос мясника: «Поленом дверь подперли». И слова Серой Жрицы, о том, что Оуэн совсем не такой, каким кажется. Что он здесь делал? Когда пришел? А что если раньше? А что если… это он устроил пожар? Но зачем?
– Я не нуждаюсь в вашей помощи, барон, – резче, чем намеревалась, сказала я, усаживаясь на сиденье.
Дверца хлопнула, Оуэн устроился напротив, в его руках все еще был мой сверток. Раздалась отрывистая команда кучера и карета стала набирать ход.
– Я ничего не сделала и вполне могу…
Крис усмехнулся, стянул и бросил на сиденье перчатки, и стал разворачивать хрустящую бумагу.
– Что… что вы себе позволяете? – я потянулась к свертку, но Оуэн оттолкнул мои руки и сдернул упаковку. Укороченная шпага ответила на чужое прикосновение россыпью искр. Оуэн зашипел и затряс пальцами. Клинок упал на пол кареты между нами.
– Из лавки Гикара? Фамильная железка? – он нагнулся, с интересом разглядывая черное лезвие, – Астеры настолько богаты? – он на минуту задумался и сам же себе ответил. – Нет, тут что-то другое, иначе ты бы так не перепугалась на почте. И те два недоумка тоже спрашивали об оружейной лавке?
Не дожидаясь ответа, Крис схватил меня за плечо и рванул на себя, почти заставляя упасть. Синие глаза оказались слишком близко. Я уперлась руками ему в грудь, проглотив гневные слова. Им на смену пришел страх. Наверное, также он разговаривал с той женщиной, которую высек кнутом. И не просто высек, запорол насмерть. Или с улыбающимся младшим братом, на которого спустил собак. Холодный тон, пренебрежительная усмешка, злой взгляд…
– Спрашивали? – уже тише переспросил он.
– Вы же слышали мой рассказ, – прошептала я.
– Ты слышал, – поправил он меня, – Со мной можно на «ты», не обижусь. Так откуда у тебя этот клинок и почему ты боишься его больше, чем меня?
– Потому что я не знаю, кто подарил его мне. А я не люблю неизвестности. Неизвестно когда и чем придется за такой подарок расплачиваться.
– Логично, – он отпустил мое плечо.
– А вы… ты, что там делал? – я медленно отстранилась.
– Где?
– У лавки Гикара?
– Тебя ждал.
– Но как вы… ты узнал?
– Ты слишком предсказуема. Я еще на почтовой станции понял, куда ты первым делом побежишь. Да и я сам давно хотел посмотреть на известного мастера Гикара вживую. А получилось вмертвую.
– То есть ты здесь никогда раньше не был?
– Нет. Еще вопросы?
Карета набирала ход, я вернулась на сиденье, и вдруг поняла, что совершенно не представляю, где мы находимся.
– Куда мы едем?
– В дом целителей, – ответил Оуэн. – У тебя там кажется подруга?
– Да, Гэли Миэр, – ответила я, и не удержалась от вопроса. – Вы и в самом деле знакомы? – и тут же дала себе мысленную затрещину. Об этом не спрашивают, можно поинтересоваться «представлены ли вы друг другу», но не у случайного знакомого. Не у него. Не мне. И не сейчас.
– Да, – Крис взял упаковочную бумагу, наклонился, подхватил через нее шпагу и как не в чем не бывало, подал мне. Никаких извинений или запоздалых сожалений. Заговоренное железо ответило на прикосновение едва слышным гудением. Будь на нем перчатки, он бы не обжегся, но даже в этом случае, клинок откажется служить ему. Чирийское железо уже обрело хозяина. – Она очень хочет выйти замуж, как и любая другая на ее месте. Пришлось объяснить мисс Миэр, что я не самая подходящая партия. Она мне поверила, что пошло ей только в плюс. Все, конец знакомству.
– Тогда зачем вы… ты… мы туда едем? – я немного неловко схватила шпагу, и едва не выронила опять.
– Там не только твоя подруга, но еще один невинно-обожженный толстяк. Хочу удостовериться, что он и в самом деле не может говорить.
– Но…
– Я знаю, что его охраняют, – перебил Крис.
– Но, – с упорством повторила я и стала заворачивать шпагу, – Зачем это тебе? Серые во всем разберутся, а у нас экзамены.
– Видел я, как они разбираются, – карета стала притормаживать, – Да и ты, кстати, тоже.
– Не понимаю, – я нахмурилась.
– А жаль, Серая так рассчитывала, – снова эта усмешка, – так старалась, устраивая совместный допрос, – заржали лошади, – Я должен был услышать твою историю, а ты мою.
– Зачем?
– Давай, пофантазируем. Может, для того, чтобы открыть глаза одной молоденькой графине на то, какой я на самом деле плохой? – карета остановилась, Оуэн повернулся к дверце.
– А ты, – голос дрогнул, я, наконец, спросила то, что давно хотела и плевать на приличия, – Ты и в самом деле натравил на младшего брата собак?
– Да, – он спрыгнул на снег и подал руку, которую я проигнорировала, просто не могла принять, ту самую ладонь, что держала кнут или поводок матерого пса.
– Почему? – прошептала я, ступая на снег.
Но он услышал, опустил руку и ответил, хотя я и не ожидала:
– Не помню точно, он постоянно орал, вечно путался под ногами, надоедал.
– А та, – голос звучал хрипло, как после простуды, – девушка? – я не знала, как правильно назвать любовницу его отца, я, вообще, не верила, что стою тут и веду подобные разговоры, а он не только не осаживает, но и отвечает на них.
– Ее тоже я запорол, – не стал отрицать Оуэн, – За то, что перед отцом подолом мела, а передо мной задрать отказалась.
Я отшатнулась, споткнувшись о ступени крыльца, большие каменные, с кованными перилами. Высокие окна дома целителей приветливо светились сквозь бросающую в ту или иную сторону снег метель.
– Я не рыцарь, – четко проговорил он, и тут же исправился, – Вернее, рыцарь, но отнюдь не такой, о котором мечтают юные девы. До тебя это постарались донести как можно яснее.
– Зачем это Серой?
– Возможно, это нужно не ей, – Крис прищурился, – Кому-то может не нравиться наше знакомство. Может, отцу?
– Нет, – я отвернулась, – Папеньке достаточно отдать приказ. Или забрать меня из Академикума. Или и то и другое вместе.
– Тогда это нужно кому-то другому, – барон поднялся на крыльцо, – Тому, кто не может отдавать тебе прямые приказы.
Я помедлила, сжала сверток, бумага громко хрустнула, но все-таки поднялась на крыльцо, чувствуя, как внутри шевелится страх. Не испуг, как при виде мохнатого паука, заставивший меня замереть на месте, а потом взвизгнуть. И не тот отчаянный парализующий ужас, когда Илберт слег с лихорадкой, а лекари разводили руками. Другой, доселе неизвестный, такой словно я делала что-то неправильное, запретное. По-хорошему, надо развернуться и уйти. Так поступила бы каждая леди. Должна была и я.
Страшила неизвестность и этот неправильный рыцарь, совершенно не стыдившийся собственной неправильности.
– Ты идешь? – он приоткрыл дверь, но не обернулся. Если я сейчас откажусь, эта дверь закроется. Навсегда. И я говорю отнюдь не о доме целителей.
– Если до меня хотели донести твою историю, то до тебя хотели донести мою. Зачем?
– Вот ты и начала думать, – Крис посмотрел на меня и снова протянул руку. На этот раз я не без дрожи вложила в его пальцы свои. До сих пор не знаю почему.
Все дома целителей строили по одному образцу, даже тот, что под патронатом матушки в Сиоли, что рядом с Кленовым садом. Большое здание: центральный фасад соединяющий два крыла – женское и мужское.
– Могу я вам помочь? – дежурившая в приемной девушка в белоснежном платье устало улыбнулась.
– Можете, – согласилась я и представилась, – леди Ивидель Астер к Гэли Миэр. Ей разрешены посещения?
– Да, леди, – она перевела взгляд на Криса, – А господин?
– А господин подождет здесь, – ответил барон, снимая шляпу и улыбаясь. Совсем не так, как Серой, совсем не так, как мне. Он смотрел на нее тепло, словно на старого друга. И меня снова окатило жгучей волной зависти, странным вскипающим внутри чувством. Разве может быть чудовищем тот, кто умеет так улыбаться?
– Первый этаж комната одиннадцать «А», – сверившись с записями в толстой тетради, сказала девушка. – Проходите, леди, но ненадолго, ей положен покой.
Немного нервно сдернув перчатки, я направилась в просторный коридор женского крыла. Но все-таки не выдержала и обернулась, неловко прижимая к себе бумажный сверток с посылкой, будь она неладна. Кристофер продолжал улыбаться. Вероятно, в этом и состоял план, отправить меня к Гэли, а сам в это время… Что? Будет расточать улыбки? И Девы с ним. Пусть расточает.
Тогда почему же жжет внутри?
Одиннадцатая комната под литерой «А» оказалась почти в самом конце крыла. Сперва шли сдвоенные двери общих палат, где лечились зажиточные горожане, но не настолько зажиточные, чтобы позволить себе отдельную комнату и личного целителя. Потом апартаменты богатых купцов и дворян. Бедняков принимали бесплатно с черного хода, там обычно оборудовали несколько кабинетов первой, а зачастую и последней помощи, ибо когда неимущие надумывали обращаться за лечением, как правило, бывало уже поздно. Дома целителей строили так, чтобы эти два мира никогда не пересекались, в этих коридорах никогда не встретишь больную проказой попрошайку и подцепившего лишай лесоруба.
Миэры не относилась ни к тем, ни к другим, они относились к тем, кто мог купить этот и еще дюжину других домов целителей. Я постучала по двери и, дождавшись раздраженного «кто там еще», вошла в комнату. Гэли в домашнем светлом платье сидела на кровати. Недовольная, простоволосая и надутая на весь мир, совсем как я, когда отец запретил мне идти деревенскую ярмарку. Видимо, покой, который ей положили, шел не впрок.
– Привет, – поздоровалась я. – Надеюсь, ты тут не умирать собралась?
– Если только от скуки. – расцвела улыбкой подруга, вскочила с кровати, в нарушение всех приличий, обхватила меня руками и закружила по комнате, нараспев приговаривая, – Иви-Иви-Иви!
– Отпусти, ненормальная, – рассмеялась я, едва не выронив сверток со шпагой.
– Уж думала ты не выберешься. В Магиусе же экзамены?
– Я тоже так думала.
– Рассказывай, – потребовала она, снова забираясь на кровать.
– Ну уж нет. Сперва ты.
– Да все хорошо, – она махнула рукой, – Бок распороло, крови было море, – она даже зажмурилась. – Пять стежков наложили. Я в обморок упала, папеньку перепугала так, что он теперь отказывается меня забирать, хотя могла бы спокойно сидеть и дома под присмотром Милы, – она вздохнула, – Скоро снимать швы. Вот готовлюсь опять… падать, – она поморщилась, – Думала уж меня от экзаменов освободят, по случаю ранения, но куда там. В виде исключения мне разрешили сдать их позже, а папенька им пока магическую оружейную построит, – Гэли хихикнула, – Я вот думаю, может сразу новый замок заложить, а я пару лет погуляю.
Я качала головой, слушая болтовню подруги. Один из узелков, что был затянут где-то внутри меня, сперва ослаб, а потом и вовсе исчез. Я и не представляла, как соскучилась.
– Теперь рассказывай ты. Поймали лиходеев, что за моим зеркалом охотились? Серая сказала, что уже скоро.
– Ну, – протянула я, положив сверток на стол, – Ловят. Один из них, кстати, здесь.
– Знаю, папенька грозился ему лично голову снести, но его уверили, что лиходей в тюремной палате, ну знаешь, для опальных дворян, и с ним неотлучно двое Серых. А в тюрьму нельзя, говорят, сразу окочурится может… Эх, сама бы зеркалом треснула, чтобы получил, наконец, желаемое, – подруга покосилась на кулек, но ничего не сказала.
– Думаю, ему не зеркало было нужно, – сказала я, отходя к окну.
Сказала и почувствовала облегчение. Развязался второй узелок, будто что-то, исподволь не дающее спать по ночам… нет, не исчезло, просто… Я ведь с самого начала знала, что это так, но предпочитала отмахнуться, а вот сейчас произнесла.
