Текст книги "От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская)"

Автор книги: Антон Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

4 сентября, воскресенье. Подъём на перевал Анджуман (4450 м)

Встали рано, попрощались и ушли. Больных ещё не было видно, да и солнца тоже: оно ещё не вышло из-за высочайших гор. Идя, мы ходьбой разгоняли прохладу, через час совсем согрелись, а тут и солнце поднялось над горами.

В следующем поселении, в двух часах ходьбы от клиники, и впрямь обнаружился магазин. В маленькой тёмной лавке лежали застаревшие и слипшиеся иранские конфеты и даже печенье. Хлеба тут уже не продавали – одни товары длительного хранения. Затарились печеньем (цены были нормальные, не сильно вздёрнутые); Моренков посетовал на отсутствие кока-колы (сюда её уже не завозили: спрос на сей товар невелик).

Здесь, на ручье, была сооружена (о чудо техники!) очередная миниатюрная ГЭС. Как они все здесь устроены, опишу. Все местные реки и ручьи резко и энергично спускаются с гор. В каком-нибудь месте в русло поднаваливаются камни, и примерно четвертая часть воды направляется в канал с меньшим углом падения. Канал этот окружён камнями и землёй, и идёт параллельно реке, но выше неё, попутно сливая часть воды на огороды. Ну а дальше из камней и цемента сооружена будка, и вода с шумом свергается вниз, обратно в свою реку, вращая колесо турбины. От таких ГЭС тянутся линии электропередачи, провода на корявых палках, и светят энергосберегающие лампочки. Мощность турбины невелика, но для освещения двадцати домов хватает.

Пошли дальше. Выше по пути попались нам всадники, их было человек десять. Оказалось, что они сопровождали караван машин с иностранцами. «Скоро, – говорят они, – вас догонят машины!» Мы удивились. Но и впрямь, только мы устроились на пригорке поедать иранское печенье, как из деревни выехал гружёный под завязку джип, полный белых мистеров, табуреток, складных столов, ящиков с минералкой и других вещей. Остановился! Но не взял нас: сказал, что загружен до предела, но сзади идут ещё машины. Мы выбрали позицию, где нас было лучше видно.

И вот из деревни в нашу сторону поползло ещё несколько машин. Первым был вчерашний уазик, который опять остановился, попросил по 100 долларов с носа, дешевле некуда, и опять, как и вчера, заглох и, открыв капот, долго заводился (потом всё же ускакал дальше). За ним проехало двое джипов (не остановились) и даже маршрутка. Но не рейсовая, а заказная, полная иностранцев и их вещей. Она нас и подобрала.

Однако, нам удалось проехать километра два, не больше. За это время мы выяснили сущность иностранцев. Они – английские пожилые сеньоры и леди – заплатили бешеные деньги, от 5000 доллларов, на поддержание Афганистана и его реконструкцию после войны, а им за это устроили ознакомительный тур в верховья Панджшерского ущелья. Для этого они и везли ящики с минеральной водой – о глупость! Ведь специально в горах собирают чистую родниковую воду, бутылизируют её и продают за деньги в городах долины. И стоит ли из городов тащить в горы воду, которая натурально и бесплатно течёт здесь в изобилии!

Все всадники, коих мы видели, ехали вместе с караваном машин. Часть была вооружена автоматами, это были конные полицейские (мужики в синих куртках с надписью на спине «POLICE»), следящие за тем, чтобы «белым» старичкам и старушкам не был нанесён вред (а то спутают их с оккупантами, возьмут в заложники и проч.). Может быть, они играли чисто декоративную роль, чтобы старички, заплатившие за свою «охрану», были спокойны.

Проехали пару километров и затормозились – дорога была очень плохая, а тут ещё впереди был мостик через речку-Панджшерку: дорога переходила на другой берег, отдалялась от реки и уходила вверх. Мы вышли из машины. Мосты здесь, конечно, особые. Узкие, неровные, из камней и палок, они могут выдержать пешехода, осла и всадника. Как по ним переезжают джипы и тем более грузовики? Думаю, грузовик точно обрушит такой мост! Уже знакомый нам уазик опять у моста предложил нам услуги перевозки за 100 долларов – я ответил, что машина у него «хароб», сломанная, и мы дешевле и быстрее дойдём сами.

Мы с Олегом бросили всю тусовку на переправе, сперва надеялись, что нас догонят, потом пошли быстрее. Высота уже была 3500 метров.

Караван туристов мы больше никогда не встретили. Наверное, они так и не пересекли опасный хилый мостик, и их повезли вниз.

Здесь уже не было яблочных садов и пшеничных полей, не было стогов сена и капитально построенных домиков. В этих горах водились лишь летние пастухи. Мелкая зелёная травка (объеденная скотом) покрывала некоторые пологие склоны, те из них, что были хорошо орошаемы протекавшими тут ручьями. Вода в ручьях была холодная и очень вкусная; что может быть лучше кружки воды и вчерашней лепёшки хлеба из посёлка Хиндж? В некоторых местах валялись истёртые подковы, знак того, какое здесь наиболее распространённое транспортное средство. Я подобрал четыре подковы себе на память.

Пастухи издали наблюдали нас, но большого интереса не проявляли. Одни только предложили нам ослинный извоз в сторону перевала, но мы отказались. Ночевали пастухи и их скот в подозрительных низких сараях из камня, это были их летние убежища.

Дорога пошла всё круче вверх, речка-Панджшерка внизу скрылась из виду, через несколько часов мы уже преодолели отметку 4000 метров, судя по GPS-прибору Олега Моренкова. У него было и другое электронное оборудование: микрокомпьютер, цифровой фотоаппарат (вскоре севший без подзарядки) и мобильный телефон (в этих местах не работающий). Всё это вмещалось в маленький городской рюкзачок. Носки, спальник, коврик, тёплую одежду, пластырь и другие полезные в походе вещи Олег оставил дома в Швейцарии как ненужнейшие.

После 4000 метров идти мне стало тяжелее, медленнее, приходилось часто останавливаться. Сделалось холодно, скорее бы этот перевал! А то придётся ночевать на самом верху, где ветер и нет населённых пунктов. Кстати, мимо нас протарахтел несчастный уазик, но меньше чем за 100 долларов с носа брать с нас не захотел. Ничего, мы его ещё догоним.

Так вскоре и получилось. Ближе к перевалу, там, где снег завалил дорогу ещё с зимы, уазик засел в прошлогоднем сугробе и заглох окончательно. Там мы и обогнали его, уже навсегда. Бородач в своей масудовке, ёжась на холодном ветру, среди неожиданного снега, пытался ремонтировать мотор. Так не удалась его затея наварить $200 на дурачках-иностранцах.

Мы же шли, шли, шли, и вдруг –

Ах! Дорога выполаживается,

Дальше вверх пути нет, ах! Только вниз, бесконечный обрыв,

А впереди, осиянные заходящим солнцем, в сотне километров сверкают ледники – снежные вершины Бадахшана!

* * *

Мы прибыли. Это уже перевал, дальше почему-то проезда для машин не видно, только пешеходные тропы, очень резкий спуск, не то чтобы отвесный (как сперва могло показаться), но весьма крутой, градусов сорок. Куда тут должны деваться машины, нам пока было непонятно.

Впереди, в вечерней дымке, уходила вперёд долина – истоки реки Кокчи, вдоль которой я ехал в Файзабаде, которая омывает президентский дворец, ныне превращённый в хотель, из которой я пил воду и где видел вынесенное течением раздувшееся тело. Теперь перед нами – самое её начало.

Но никаких посёлков, домов и хижин не было видно внизу. А вверху, над нами, на высоте 5000 метров, по еле видимым тропинкам на крутых склонах гор ползли точки-жучки, это пастухи перегоняли свои стада неподалёку от вечных ледников. Где они ночуют? Неясно.

Что же делать? Скорее надо спускаться, пока ночь не застала нас на высоте, продуваемой всеми ветрами! Спать здесь – занятие не из приятнейших!

Но вдруг нас догнал человек. Это был неудачливый пассажир того самого уазика, афганец. Его водитель-бородач вчера взялся довезти до заветнейшего Анджумана. Мужик торопился вниз ночевать, ибо тоже не хотел проводить ночь вблизи сугробов, на ветру высокогорья.

– Сколько с вас содрал этот водитель? – спросил я его.

– О, много! 500 афгани – 10 долларов, отвечал он.

Вот к чему приводит страсть к заветным 100-долларовым купюрам! Но рассуждать некогда. Человек (он был налегке) поскакал скорее вперёд, надеясь, что в долине обрящется «хотель» (правда, хотелями тут называют любые строения). Я же устал и предложил Моренкову заночевать в первом же попавшемся удобном месте, где не будет ветра, ибо поспешность в спуске после захода солнца может привести к травматизму. Кроме того, нас предупредил ещё доктор, что на перевале и вокруг него встречаются не отмеченные мины. Итак, будем не сходить с тропинки, и искать первое попавшееся строение.

И, к счастью для нас, таковое нашлось. Загон для скота, сложенный из камней (ничем не скреплённых), на высоте 3960 метров, был вполне приемлемым местом для ночлега. Пастухов и скота здесь не было. Нацепили на себя всю имеющуюся одежду и залезли в один спальник, так как, уже было указано, О.Моренков спальника не имел.

«О неуютное место! – думал О.Моренков, – надо же было нам здесь оказаться? Не лучше ли было продолжать спускаться до последней возможности и заночевать в хотеле, последовав за мужиком?»

На что я отвечал, что мужик уже скрылся из виду, да и его «хотель» неизвестно где находится, по крайней мере отсюда его не видно. А Олег сам виноват, взяв в афганские горы мобильник вместо спальника. Швейцария – горная страна, неужели он и в швецарские горы ходит без спальника?

«У нас в Швейцарии горы другие, с хижинами, где можно ночевать, и с любого места можно за день спуститься до хижины или населённого пункта. Кроме этого, я надеялся вписываться у местных жителей, которых почему-то не оказалось по эту сторону перевала», – думал он, и говорил что-то подобное.

Ох, Олег, что сделал с тобой буржуазный мир! Помнишь ли – ровно восемь лет тому назад, когда мы с тобой ездили в Иран, 1 сентября 1997 года мы ночевали под стенами Персеполиса и смотрели на звёзды южного неба! Неужели ты за долгие годы швейцарского житья превратился в одного из тех граждан, коих мы видели вчера, кто даже в высокогорье пытается пролезть на джипе, гружёном табуретками и ящиками с минеральной водой? Неужели ты теперь из тех, кто раздаёт по сто долларов местным жителям, надеясь на то, что они создадут тебе комфортное житьё? Неужели среди глянцевых гор, где работают мобильники и есть где подзарядить цифровой фотоаппарат, ты не думал о том, что остались ещё горы настоящие? Настоящие, хижинами не оборудованные, а если и есть хижины, то как наша – без крыши, чтобы можно было смотреть на эти южные звёзды, – где крыша со спутниковой антенной не заслоняет небо?

Даже если придётся сегодня ночью и помёрзнуть, – подумай, где ты в Швейцарии заночуешь под открытым небом на четырёхтысячной высоте и ничего себе не отморозишь? Да, вот они, горы и звёзды Афганистана: настоящие!

5 сентября, понедельник. Вниз с Анджумана. Лошади

Как ни странно, за ночь мы не вымерзли. Скотский загон вполне сносно защищал от ветра. Вдвоём в одном спальнике было теплее, чем в одиночку, правда тесновато. Спали не очень крепко, периодически просыпались и смотрели на часы. Когда часы и небосклон подтвердили приближение утра, мы вылезли из нагретого нами за ночь спальника наружу и стали собираться. И хотя собирались очень аккуратно, всё равно умудрились забыть штаны Олега Моренкова где-то здесь, а где именно – неизвестно! Олег точно знал, что шёл наверх, имея в рюкзаке одни запасные штаны (вот что он взял вместо спальника, пластыря, палатки, йода и носков!), а вниз мы уже спустились без штанов.

– Правильно сделал, что взял двое штанов: чувствовал, что потеряю! Были бы одни, и их бы потерял, что тогда делать? – восклицал в последующем (оптимистичный) О.Моренков, комментируя потерю.

Вниз, в долины! Где текут реки, растут яблоки, есть телефоны, магазины, еда и маршрутки!.. – размечтались.

Судя по карте и GPS, всего в двадцати километрах вниз по долине располагался первый населённый пункт – посёлок Анджуман, центр местной цивилизации. Нам осталось идти всего ничего, а там в посёлке (думали мы) нас ждут машины, магазины, столовые, грузовики, базар и вообще центр мировой цивилизации. Поэтому мы торопились вниз чуть ли не вприпрыжку. Вскоре наша тропа слилась с автомобильным трактом-серпантином и стала значительно более широкой и пологой. Вчера, когда мы увидели пешую тропу, почти «отвесно» уходящую вниз с перевала, мы недоумевали, как по ней спускаются машины: по такому уклону ни одна машина не съедет. Но вот и выяснилось: мы просто пропустили машинную отворотку; тачки могут ехать левее. Хотя, думаю, они здесь ездят не каждую неделю!

Ручей превратился в речку – верховье Кокчи. По пути встретили пару озёр, в которых отражались соседние снежные вершины. Несколько развалин около дороги – заброшенная база дорожников; около одного дома стоял старый сломанный трактор. Никакого «хотеля», который рекламировал вчерашний мужик, не было видно. Через пару часов ходьбы стали попадаться поселения пастухов (жилые только летом) и сами пастухи, которые дивились, глядя на нас, но на контакт первыми не шли. Вокруг домиков пастухов бродил скот; лежали запасённые огромные кучи кизяка; виднелись мелкие дети. И вот, наконец, долина расширилась, появились поля-террасы, трава, сено, водоотводные каналы-арыки и дома более-менее постоянного типа. Запахло цивилизацией. Мы в Анджумане!

Анджуман

Посёлок Андуман, как и Ишкашим и другие высокогорные афганские посёлки, не имеет плотной структуры. Это раскиданные по долине реки на пять километров пастбища и поля, арыки и домики, стоящие где-то редко, а где-то густо. Лошади, ослы, каменные заборы и колючки, положенные на заборы, защищающие посевы от скота. Главная улица широкая, истоптанная ослами и лошадьми, только вот следов шин не замечено.

Среди каменных, обмазанных глиной коричневых домишек издалека виднелся Белый Дом – одноэтажное ровное прямоугольное строение, выкрашенное белой краской. Это оказалась больница, аналог той, что мы уже видели в посёлке Парьян. Значит, нам сюда: может быть, встретим англоговорящих врачей, найдём транспорт и телефон. Олег уже давно мечтал об этом.

Всё мужское население Анджумана молча, удивлённо, провожало нас взглядами, пока мы приближались к клинике. Больница мне показалась больше, чем в Парьяне: там было не меньше пяти комнат-кабинетов, столько же врачей и (о чудо) горячая вода, которая нагревалась неизвестно как – ну не котельная же там стояла! Наверное, бак подогревался горящим кизяком!

К сожалению, горячей водой все чудеса цивилизации здесь ограничились. Англоговорящий доктор объяснил нам, что грузовики поднимаются до Анджумана всего лишь несколько раз в год (!), так что попутку ждать не имеет смысла. Стоящий рядом с клиникой местный больничный уазик имеет лишь декоративные функции, ни топлива, ни желания куда-либо ездить он не имеет. Спутниковый телефон, имеющийся в больнице, не работает по причине истощения денег на счету, и позвонить с него даже платно невозможно (пополнить счёт в Анджумане, конечно же, тоже нельзя). С магазинами тоже напряжёнка, обитатели посёлка живут натуральным хозяйством. Ближайшие действующие машины, вниз по долине, имеются в послении Скази, до него 12 часов ходу. Но телефона в Скази нет. Ближайший работающий спутниковый телефон вниз по долине имеется, по слухам, в посёлке Сары-Санг, ещё в 6 часах пешего хода вниз.

Доктора принесли чай и лепёшки и накормили нас, что было очень кстати. Олег заинтересовался арендой лошадей, ведь доктора сами сказали, что передвигаться здесь можно пешком или на лошади. Но арендовать лошадь оказалось дорого: проезд до Скази обойдётся нам, наверное, в 100 долларов, а если хорошо поторговаться – в 50. Олег сразу восхотел прокатиться на лошади, но я устрашился лошадей и расходов и агитировал за пешее передвижение.

Мы поблагодарили докторов, сфотографировались на фоне клиники и пошли вниз по долине, через большой посёлок (всего в нём, как говорят, живёт 3000 жителей). Магазинов и Интернет-кафе не было заметно. Периодически мимо и навстречу соблазнительно проезжали всадники. Олег смотрел на них и облизывался, мечтая о лошади. Всадники оглядывались на нас, идущих, тоже облизывались и мечтали о $100.

Посёлок никак не завершался: то вроде закончится, а вот за поворотом опять домики, бородатые всадники и пугливые ребятишки. Всё же нам удалось соблазнить друг друга: один из анджуманцев зазвал нас к себе в дом, организовал чай и лепёшку, пообещал достать лошадей и доставить нас в Скази за некоторую плату. Однако, предполагаемая поездка на лошадях не ускорила, а замедлила наше передвижение. Сперва мы очень долго пили чай с видом на афганские горы и поля; наш афганец исчез, передоверив нас своим детям, которые были не сообразительными и нас не понимали. А афганец пошёл назад в центральную часть деревни искать лошадей, не используемых в данный момент в с.-х. работах. Часа через два мы уже устали ждать, выбрались из дома на лужайку и сделали вид, что скоро уйдём-таки без лошадей. Тут афганцы встрепенулись, стали ходить туда-сюда, появились новые персонажи с лошадьми и без, стали навьючивать одну лошадь, потом другую, привязали к одной лошади седло, а к другой – и седло, и оба наших рюкзака, потом мы не поладили в вопросе цены и рюкзаки стали развьючивать обратно, и лошади смылись, потом мы пошли их искать, уже согласные на их цену, и в процессе поиска лошадей и их хозяев чуть не потеряли друг друга…, – наконец цена была зафиксирована и рюкзаки вновь привязаны. Лошадей было две; на одной ехал О.Моренков, а на другой – оба рюкзака и я. При этом афганцы навьючили рюкзаки на самую середину лошади, а мне пришлось сидеть у неё в районе шеи, что не было приятно ни кобыле, ни мне. Вместе с нами в трудный путь в Скази отправился сам погонщик, и шёл он пешком, периодически подгоняя то одну, то другую лошадь. Если Олег ещё имел навыки пользования лошадью, то я такими свойствами не обладал и просто сидел на ней, как мешок.

Передвижение на лошадях оказалось, как я и предполагал, весьма медленным занятием. Правда, машин на трассе тоже не было ни одной, и быстрее можно было пройти только пешком. На одном из участков я так и сделал – пошёл впереди лошадей, фотографируя всё подряд.

Каменистая неровная дорога шла по дну узкого ущелья. В тех местах, где оно немного расширялось, виднелись редкие домики и даже посёлочки из пяти-семи домов. Вдоль дороги непрерывно росли колючие кусты с мелкими красными ягодами, они оказались съедобными (хотя и кислыми), и мы с Олегом на ходу ломали ветки и ели эти мелкие ягоды, погонщик занимался тем же. Навстречу и вдогонку периодически проезжали другие всадники – на лошадях и на ослах, некоторые шли пешком. Пешеходы и ослоходы двигались медленнее нас, а обладатели лошадей – быстрее. Спешащий в Швейцарию Моренков то и дело нетерпеливо доставал компьютер с GPS-ом, но тот всё показывал неутешительную скорость – 7–8 километров в час. Интересно, как мы будем ехать в темноте? Ведь у лошади нет фар!

Таким образом мы ехали до самого вечера. А когда солнце скрылось за вершинами гор, мы подъехали к небольшой деревушке из двадцати домов, расположенной на слиянии двух речек – Кокчи и безымянной для нас боковой. Идеям ночного лошадостопа не суждено было сбыться.

Где, интересно, мы будем ночевать? Где вообще ночуют путники, оказавшиеся затемно на развилке пешеходных горных афганских дорог? Читатель догадался: в мечети. В этом маленьком кишлачке, лишённом электричества и прочих признаков современности, была своя мечеть, каменно-глиняный «кубик» за каменным забором, возле которого протекал ручеёк (для омовения). Туда и заехали.

Погонщик развьючил лошадей и вступил в разговоры с местными жителями. Те недоверчиво оглядели нас, но конечно не стали никак препятствовать нашей ночёвке. Хриплым голосом (без микрофона) призвал к молитве муэдзин; в тёмную мечеть без окон внесли керосиновую лампу и поставили рядом с имамом. После совершения молитвы селяне расслабились, поняв, что мы безвредны, и принесли простейшую еду: похлёбку (холодную воду, в которой была разведена мука) и лепёшки. Погонщик наломал лепёшку, набросал её в похлёбку и с удовольствием съел; мы последовали его примеру (без особого удовольствия). Туалетом здесь служило каменистое поле за мечетью.

Будь благословенна, каменистая афганская земля, и люди, живущие на ней! Здесь, в высокогорном афганском кишлаке, мимо которого в стороне прошли тысячелетия, – ничто не меняет стиля и темпа жизни, выработанного веками. Так же муэдзин призывает народ на молитву голосом, а не с помощью микрофона; гонят скот по узким горным тропинкам; возделывают крошечные ступенчатые поля; шумит горная река, а иногда в мечети останавливаются редкие путники, идущие пешком, на лошадях или на ослах вверх или вниз по ущелью, в другие подобные кишлаки.