Текст книги "Время перемен (СИ)"

Автор книги: Антон Смолин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 5

За блокпостом большой участок асфальтированной дороги был не серым, а розовым – от мутантской крови. Смешавшись с дождевой водой, кровь потёками растеклась по дороге, натекла в канавы, впитавшись в землю и напитывая воздух гнилостным запахом.

Ещё дальше была вырыта рытвина, куда «долговцы» сбрасывали трупы слепышей и псевдособак и засыпали их землёй – чтобы не смердели.

Справа от дороги росли мёртвые чёрные деревья, словно побывавшие в огне. На их ветвях болтался полуистлевший труп в кожаной куртке – именно здесь «долговцы» и вешают, как они выражаются, «на гнилом суку» всех пойманных мародёров и опустившихся до их уровня сталкеров.

Когда мы отошли чуть подальше, справа и слева на нас кинулись слепые псы. Но стоило только нам с Киром (туристы при виде мутантов замирали в ужасе) направить в их сторону стволы автоматов, как порождения Зоны сразу же развернулись и с жалобным скулёжом кинулись прочь. До чего же они странные, эти слепые псы… Пожалуй, это единственный вид мутантов, которые могут вот так, здраво рассудив, отступить без боя. Псевдособаки, например – близкие родственники слепышей – прут напролом и остановить их можно только пулями. Но нам такое поведение этих мутантов, несомненно, сыграло на руку – патроны тратить не пришлось.

Когда наш отряд отдалился по дороге от блокпоста метров на семьдесят и мы оказались прикрытыми от взора слепых псов старым КАМАЗом с покрытым ржавчиной, раскрытым настежь кузовом, я остановился и попросил Димона вернуть мне мою «беретту», после чего проследил, как он переломил стволы обреза, зарядил его и взял дробовик в руки наизготовку. Я довольно хмыкнул и приказал ему повесить на запястье за ремешок «Отклик» – пользы от этого ноль – всё равно он, наверное, даже не будет обращать внимание на писк прибора, тем более что веду отряд я; это просто, чтобы турист чувствовал себя вовлечённым в процесс.

Затем удостоверился, что пистолет Татьяны по-прежнему находится в рабочем состоянии, снят с предохранителя и в карманах к ПМ у девушки лежит боезапас, равный двум магазинам по восемь патронов в каждом. Шестнадцать да плюс обойма в самом пистолете – двадцать четыре патрона. Многовато, конечно, для неё, так как вряд ли она будет вообще стрелять, а если и случится такое, то наверняка промажет. Скорее всего, при новой опасности будет вести себя так же, как и при других ситуациях с мутантами, – тупо кричать и, держа пистолет дрожащими руками, пытаться прицелиться во врага. Как и в случае с псевдособаками на Диких Территориях, – если и выстрелит, то будет очень глупо промахиваться. Но пусть патроны у неё лучше будут. В качестве моральной поддержки: чтобы знала – если опасность всё же настанет, отбиться возможность есть.

Удостоверившись, что всё в порядке, у всех оружие готово к отражению внезапной опасности, я повёл отряд к выходу с Бара.

«Долговцы» на границе Свалки и Бара, уже успевшие после выброса и гона прийти на свои дежурные места с базы группировки, проводили нас хмурыми взглядами и готовым к бою оружием в руках. Вид которого и грозные, небритые лица его хозяев отнимали у каждого проходящего через блокпост всякое желание вести себя вызывающе и вообще заговаривать с «чёрно-красными», как ещё называют «долговцев» за цвет их комбинезонов.

Пока от взора «чёрно-красных» нас не скрыла густая растительность – невероятно огромные листья на кустарниках, растущих возле дороги, – я остро ощущал на затылке неприятный зуд. Так обычно бывает, когда кто-то пристально смотрит на меня. «Смотри глаза не сломай», – мысленно сказал я «долговцу», почему-то так внимательно следящему за мной. Хотя они на всех кроме «своих» так глядят – мол, заразу всякую разносите, радиоактивные вы и если вдруг начнёте превращаться в контролёра или снорка – пристрелим на хрен!

Глазам предстали огромные кучи из различного радиоактивного мусора и одиночные брошенные строения.

Внезапно заморосил дождь. В Зоне так бывает – секунду назад не было, а сейчас – бац! Я одной рукой надел на голову большой капюшон и посмотрел на небо. Оно было обычным – те же тяжёлые свинцовые тучи низко нависали над головой. Это небо Зоны действовало как-то угнетающе на человека, нельзя долго смотреть вверх – говорят, можно сойти с ума. Не знаю, правда это или байка, но ставить эксперименты на своей жизни мне никогда не хотелось. Тем более что, смотря на небо, я действительно испытывал необъяснимое чувство тревоги и ощущение ментального давления.

Внезапный порыв ветра отклонил десяток капель дождя с первоначального вертикального курса полёта, и они попали мне на лицо. Я вытер рукавом дождевую воду и ещё больше надвинул капюшон. «Прекрасным» аккомпанементом к дороге являлся непрерывный треск счётчика Гейгера, предупреждающего о высоком уровне радиации. Хотя на Свалке – скоплении радиоактивного мусора – остовов старых машин, советской техники и различного рваного тряпья, в которое, к слову, так любят кутаться контролёры и бюреры, – высокий фон не такая уж и редкость. Всем известно, что железо прекрасно впитывает в себя радиацию. А железа на Свалке было полным-полно, на каждом шагу какая-нибудь дверца от холодильника или гаечный ключ. Я уж не говорю про кладбище старой техники, которое нам предстояло вскоре миновать, или про брошенные вагонные составы.

Всё это вместе – небо, хмурая погода, моросящий проливной дождь, треск дозиметра и тёмные от сырости строения и кучи мусора – очень отрицательно действовало на психику. И угнетающе на настроение. Хотелось плюнуть на всё и вернуться в бар, в тепло, где есть еда и тебе ничего не угрожает.

Но делать было нечего – нужно было идти вперёд – вывести целыми двух туристов и отработать деньги. Это я так сказал, что не буду горевать, если вдруг мои ведомые погибнут. Плакать, как я изначально выразился, конечно, не буду, но осадок на сердце у меня останется. Грустно будет потом осознавать, что не уберёг людей, причём не в самом опасном месте Зоны. Свалка, Кордон – это уже почти что Большая земля, мир без аномалий, монстров, постоянных опасений за свою жизнь и прочего дерьма, которого в Зоне в течение каждого рейда собираешь море. Эх, на хрен я вообще сюда припёрся?.. Дураком был, грех говорить молодым – полгода всего прошло. Просто дураком. Не осознавал, что там, за Периметром, у меня была настоящая жизнь. Сбежал сюда от монотонности дней, однообразия и рутины и расплатился за глупость.

Вставание рано утром с матами и зубовным скрежетом – стояние в пробках – работа/учёба (соответственно, опять терпеть этих нудных сослуживцев с их рассказами «как я провёл эти выходные» или обсуждение форм новой сотрудницы; иногда очень хочется врезать этим сослуживцам по наглой, слощавой роже). Снова стояние в пробках – телевизор, комп, виртуальные собеседники.… Опять утро, работа… Может, я, конечно, большой пессимист, но именно так я и вспоминаю жизнь, которая у меня была буквально полгода назад. Однообразные будни можно разбавить событиями, ну никак не вписывавшимися в обычные серые рабочие дни. Это, например, может быть празднование дня рождения одного из друзей, покупка и обкатка новой машины, отдых на море, знакомство с новой девушкой, для женщин – с парнем.… Если не так много денег, можно в выходные выезжать на природу (но не в одно место, иначе отдых вскоре тоже перестанет радовать) – сегодня на пляж, завтра в лес, в следующую субботу – снять домик где-нибудь за городом. Зимой – лыжи. Конечно, в рабочие дни такого нельзя себе позволить, но по вечерам можно начать совершенствовать навыки игры на гитаре, начать писать художественную прозу, стихи.… Почитать, в конце концов. А ещё лучше задаться целью – например, накопить денег, чтобы провести отпуск в Альпах. Если человек будет знать, что впереди его ждёт какое-то яркое событие, то и обычные будни не будут казаться такими уж и монотонными, они будут проживаться радостнее, что ли.

Ко всем этим мыслям я пришёл уже здесь, в Зоне. И тогда я понял, что сделал свою жизнь ещё монотонней, когда пришёл на Проклятую Землю, – в Зоне всё зависит не от человека – здесь не он хозяин жизни, всё зависит от обстоятельств; за Периметром никогда ваши планы не будут выполнены точь-в-точь по задумке. А я, когда уходил сюда, думал, что в Зоне – совсем не так, как в городе: одно многообразие, неповторимое чувство опасности.… Но здесь – точно так же, как и за Периметром – та же рутина, только в два раза рутинней. Спросите: а как же выйти из этой дерьмовой ситуации? А нужно разнообразить свою жизнь самому, не ждать, что кто-то вас осчастливит – обществу человек не нужен. Хотя… это как посмотреть.… В качестве дойной коровы – впаривать всякую ненужную фигню вроде «офигенно-крутых-новомодных» Айфонов и качать с людей за эту, мягко говоря, не очень-то и нужную лажу деньги. Это пожалуйста!

Что? В Зоне не однообразие?.. Ладно, вот классический вариант ходки: с утра позавтракав сухпайком или консервами (при одном уже взгляде на которые ужин просится обратно), отправляетесь в дорогу. Как и водится, она потрескавшаяся и серая что ваше настроение, вся напичкана аномалиями. Испытываете постоянное эмоциональное напряжение от мысли, что сейчас вам встретится мутант, и нужно будет снова, в сотый раз отстаивать свою жизнь. Иногда даже эти тревожные мысли и опасения перерастают в паранойю. Страх, что во время боя автомат заклинит, пистолет зацепится за комбез… И всё! Но на пути у вас всего лишь разляжется слепыш, которого вы спугнёте одиночным выстрелом, или плоть выскочит из-за кустов и, что-нибудь воинственно крикнув, храбро бросится на вас, но тут и останется, став завтраком для падальщиков. Поползав сутки брюхом в грязи, и найдя какой-нибудь паршивый «выверт», «медузу» и «кровь камня», вы со словами «как же я ненавижу тебя, сука Зона» идёте к торговцу. Где ждут унижения и мольбы о взятии хабара по умеренной цене. Вы надеетесь пожить так годика два, потерпеть, заработать на шикарную жизнь и уйти из Зоны навсегда. Но постоянные траты боеприпасов на тех же плотей, ремонт бронежилета, пьянства с приятелями (чтобы забыться и не думать о том, что вас ждёт завтра – удача, то же однообразие или гибель) отнимают много денег – больше, чем вы расчитывали потратить с выручки за артефакты, собранные в ходке. И, таким образом, через два года вы держите в руках какие-нибудь несчастные сто тысяч (несчастные, потому что ожидали в десятки раз больше), и на следующий день снова идёте в ходку. Тьфу! Вот оно, это свойство неба, – мрачные философские рассуждения.

Я отогнал от себя негативные думы и сосредоточился на дороге.

Странно… Почему-то на пути слишком много аномалий – иногда приходится уходить с асфальтированной дороги и идти, оскальзываясь, по раскисшей от дождей грязи, по глиняному месиву. Словно не по Свалке, а по Милитари идёшь…

– Проводник. – Голос Димона прогремел для меня словно раскат грома. – А нельзя как-нибудь другой дорогой пойти? С менее радиоактивным фоном.

– Кир, – окликнул я замыкающего, – пни, пожалуйста, впереди тебя идущего под зад.

– Э-э!! – тут же возмущённо вскрикнул турист, – у меня есть права, вы не смеете…

– Ты пасть закрой, пожалуйста. – Я остановился и исподлобья взглянул на очкарика. – Если я веду вас этой дорогой, где дозиметр трещит, значит, другого пути нет! Что непонятного?! Я просил вас не задавать дурацких вопросов! А молча идти за мной! Если я взялся за дело, я добросовестно доведу его до конца! – и снова зашагал вперёд, оставив Дмитрия и Кира в полном недоумении.

Сам не ожидал, что буду так истерить, но против Зоны не попрёшь. Ох уж эта унылая Свалка…

* * *

За последующий час мы преодолели девятьсот метров, наполненных аномалиями. По меркам Большой земли данное расстояние за такой период времени – всего, а по меркам Зоны – целых девятьсот.

Вдруг на фоне шума дождя я различил новый звук.

Я остановился и прислушался, жестом приказывая ведомым и Киру не шуметь. Звук этот был похож на нарастающий гул и приближался он со стороны… Кордона! Ёшкин кот! Это же рокот вертушки! Это военные, потому что ни у кого в Зоне больше нет винтокрылых машин. Но если рассуждать логически, то этого просто не может быть – обычно в это время военные и миротворцы бросают все свои силы и технику на борьбу с гоном, который к этому моменту добрался бы до Периметра. Там каждый вертолёт, каждый солдат и автомат – большая ценность, шанс отбиться от волны мутантов. Не стали бы вояки так расточаться – отпускать целый вертолёт! И зачем?! Не прошёл бы совсем недавно выброс, можно было бы ещё предположить, что военным нужно забрать или помочь группе военных сталкеров или учёных, с какой-нибудь важной миссией отправившихся сюда. Но после выброса и гона, думаю, там забирать уже нечего было бы, а если те и выжили, то тем более не прямо сейчас. В общем, вертолёт здесь и сейчас – не услышал бы сам, ни за что бы не поверил! Может, он зачищает «хвост» гона? Да нет, вряд ли – волна мутантов равномерно рассредотачивается по длине всей «колючки» и никого «хвоста» там нет. Может, это и не вертолёт вовсе, а какой-нибудь мутант-притворщик. Слышал он когда-нибудь рокот вертушки и теперь воспроизводит. Хотелось бы надеяться на последнее. Правда, о притворщиках и их возможности подражать абсолютно любым звукам я слышал только в баре от пьяных вольных бродяг, сам с этими порождениями Зоны никогда не встречался. Потому нельзя со стопроцентной уверенностью утверждать, что такие мутанты существуют. Но отвергать возможность их существования тоже не рекомендуется.

Все эти размышления пронеслись у меня в голове буквально за секунды три, а после я стал лихорадочно прикидывать, куда бы спрятаться, чтобы не быть расстрелянным военными.

Грязных луж нигде не было. Скопления воды на асфальте – не в счёт. Правда, даже если бы и были большие лужи, такие меры конспирации нужно применять, если уж совсем нет укрытий. Я осмотрелся. И после осмотра местности в груди у меня ёкнуло: вокруг и вправду не было подходящих мест, которые могли бы послужить нам достойным укрытием от взора военных. Ни-че-го! Слева, метрах в пятидесяти от края асфальтированной дороги, – огромная радиоактивная куча мусора, из которой торчал остов старого холодильника «Бирюса», ручной стиральной машинки и под углом градусов в двадцать стоял «Москвич», некогда бывший оранжевым. От сталкеров в баре я слышал, что если подойти очень близко к такому скопищу советского заражённого хлама и тем более встать на него, то человека затянет, словно в зыбучие пески. Опять же не знаю – правда или вымысел, но физик из меня никакой – нет тяги к экспериментам. Да и фон возле этой горы мусора – около шестисот-семисот рентген в час. Лучше пусть военные с пулемётов расстреляют – зато быстро и без мучений, чем я на эту гору полезу, пусть хоть на пять минут. И потом испытывать мученическую смерть от большой дозы радиации. В общем, не годится под безопасное укрытие эта груда советского хлама, фонящая что ЧАЭС после взрыва.

Справа вообще ничего не было, голое пространство. Только метров через двести от края дороги из земли вырастала похожая на вышеупомянутую гора мусора.

Слева, метрах в четырёхстах от нас, находилось кладбище старой техники. Очень удобно бы сейчас спрятаться там в салоне какого-нибудь старого автобуса. Фонило на кладбище, кстати, тоже прилично – рентген сто пятьдесят, наверное, – но это всяко меньше, чем возле радиоактивных куч советского хлама. Глоток водочки точно выведет из организма набранную там за пару минут дозу. Вряд ли дольше – сомневаюсь, что вояки будут здесь высаживаться. Но, к несчастью, добежать до кладбища мы при любом раскладе не успевали. Оставалось что?.. Ровным счётом ничего. Однако всё же глупо было стоять на месте, ожидая своей участи, потому я решил хотя бы попытаться успеть добежать до кладбища техники.

Но судьба, как нарочно, сегодня повернулась к нам своим самым неприличным местом – когда мы пробежали всего метров сто, из-за деревьев со стороны Кордона показался МИ-8. И тогда меня охватила настоящая паника вкупе с отчаянием. Как же так?! Бродить по Зоне полгода, лежать в грязи по два часа, чтобы тебя не заметил псевдогигант, бродящий неподалёку. Я уж не говорю про то, какое чувство безысходности я испытывал, когда меня гоняла по Кордону группа мародёров три месяца назад. Про страх, который я ощущал, когда слышал за спиной утробное рычание псевдособаки, как бежал от неё, рискуя влететь в аномалию, потому что в магазине автомата не осталось ни одного патрона. И ради чего всё это было пережито? Чтобы вот так глупо помереть от пуль военных?!

Винтокрылая машина летела на высоте приблизительно двухсот семидесяти метров, ствол крупнокалиберного пулемёта, выглядывающий из-под брюха вертолёта, не обнадёживал на спасение. Я корил себя, что повёл отряд именно этой дорогой – есть же дорога через ангар, кладбище старой техники, и там и там можно было бы сейчас укрыться. Но в ангаре том частенько затаиваются мародёры, подкарауливая одиноких сталкеров, проходящих мимо. Нас четверо, но кто знает, что может взбрести в голову укуренным уголовникам… Блин, лучше бы той дорогой пошли, приняли бы потом антирада – и все живы, здоровы. Но всего же тоже не предугадаешь…

Я попытался укрыться за стволом чёрного, как смола, убитого радиацией дерева. Велел ведомым сделать то же. Но куда там – вертолёт застал нас врасплох и дерево в качестве укрытия, мягко говоря, не самая удачная идея.

Когда МИ-8 пролетал над нами, он вдруг отклонился в бок и повернулся к нам своей отвратительной железной мордой. Я направил ствол АКСУ в кабину, в то место, где угадывался силуэт пилота, но стрелять не стал – во-первых, стекло наверняка бронебойное. А во-вторых, всё-таки у меня в душе теплилась надежда, что вояки не будут в нас стрелять, а просто возьмут на борт и сдадут полиции за периметром. Там на нас повесят как минимум две статьи – незаконное проникновение на закрытый объект и незаконное ношение оружие, которого у нас очень много. Всё-таки отсидеть лет десять-пятнадцать за решёткой – лучше, чем подыхать сейчас как собаке. Собакам, прошу прощения. Вдруг командование прижучило военных – мол, постоянно происходит незаконный транспорт артефактов через периметр, проникновения на охраняемую территорию – дыры в колючей проволоке, являющейся ограждением периметра, яркое тому подтверждение. А вы никого не ловите! Плохо! Вот и решили вояки восполнить, так сказать, пробел – поймать парочку нелегалов и дальше отдыхать – мол, мы свою работу делаем. Но что-то очень эта гипотеза мне кажется сомнительной – неподходящее время для отлова нелегалов – сразу после выброса.

И даже когда в вертолёте что-то загудело, и стволы пулемётов направились аккурат на нас, я ещё надеялся, что военные всего лишь пугают, чтобы нас было легче взять уже испуганных до дрожи в коленках. Чёрт! Как же не хочется умирать! Я ведь ещё не воплотил все свои мечты в жизнь!..

Почему-то военные не стреляли. Чего они ждут? Эх, сюда бы сейчас РПГ с одной ракетой…

– Кекль, – неожиданно обратился ко мне Кир.

– Что, дружище? – Я думал, что сейчас он будет говорить, как он меня любит (как человека, естественно), что я единственный, кто его понимал и…

– У тебя, случаем, не завалялся в рюкзаке РПГ? – Он пытался шутить, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Глупо всё же помирать в гробовом молчании, думая, как много дел ты не успел сделать.

– Ты читаешь мои мысли. – Я через силу улыбнулся. – А не знаешь, не слишком ли больно умирать от пуль двенадцатого калибра?

Что ж, не собаки же мы, в самом деле, чтобы покорно ждать своей участи!.. Нужно оказать хоть какое-то сопротивление, хотя бы попытаться… Как только я собрался расчертить длинной очередью лобовое стекло вертушки, вдруг случилось невероятное!!! От земли к вертолёту с оглушительным треском протянулась очень длинная, тонкая, зигзагообразная линия. Она была настолько яркой, что я на некоторое время ослеп и потому не совсем хорошо видел, как «молния» (очень уж линия была похожа на это природное явление) насквозь прошила вертолёт и, выйдя из него в районе лопастей, попутно сорвав их, исчезла. В брюхе вертушки образовалась огромная дыра, лопасти с хрустом сломались и их обломки, со свистом рассекая воздух, воткнулись в землю – самая ближняя в десяти метрах от меня. Вертолёт, испуская клубы чёрного дыма, камнем упал на землю и взорвался. Ударная волна от взрыва добралась до нас, опрокинула всех четверых.

Пока я приходил в себя, думал: такого просто не может быть! Даже в Зоне такой фигни не бывает! Судя по звуку, с которым «молния» устремилась к вертолёту, это была «электра». Но не бывает таких огромных «электр»! Я ни разу не слышал о таких огромных аномалиях! Хотя есть такая присказка (про неё вспоминают, когда не могут объяснить какое-то явление): «В Зоне возможно всё». Опираясь на неё, можно предположить, что аномалия, продырявившая вертолёт, это огромная «электра»… Ладно, потом над этим подумаю – сейчас неудачное время. В ушах у меня стоял шум от взрыва, струи дождя хлестали по лицу. Я сел, постанывая, и помассировал ухо. Вроде слышать стал лучше, но шум в ушах остался. Потрогал пальцами ухо и посмотрел на руку – крови нет, значит, и контузии тоже.

Я вытер дождевую воду с лица, подхватил за ремень с земли АКСУ, выпавший из рук во время моего падения. Посмотрел на искорёженный взрывом вертолёт. Он выглядел так, словно его помял в руках огромный великан, пытаясь скатать из вертушки шарик, как из пластилина. Разбитый вертолёт продолжал гореть, одно из стёкол с громким треском лопнуло (и как при взрыве не разбилось?). Да, конечно, после такого никто внутри выжить не мог. Соответственно, оборудование тоже не уцелело. А жаль – вдруг там были современные армейские детекторы, оружие хорошее, в конце концов, которое можно недёшево продать торговцам.

Вдруг в поле моего зрения появился Кир. Сталкер боком, маленькими шажками приближался к вертолёту, занеся руку с зажатым между пальцами болтом назад. Не доходя до разбитой вертушки метров тридцать, он остановился и кинул болт в то место, откуда приблизительно появилась «молния». Болт преодолел воздушное пространство без особых эксцессов и целым да невредимым упал на землю. Кир недоумённо потряс головой, достал из кармана второй болт и кинул его чуть дальше, чем первый. Опять ничего. Сталкер достал третий болт и кинул его чуть правее, чем первый. Никаких аномальных образований там не было. Кир развернулся, обведя взглядом меня и туристов. На его лице читалось изумление. Увидев, что я пристально на него смотрю, приятель спросил, разведя руки в стороны:

– Ты что-нибудь понимаешь? – и указал рукой на горящий вертолёт.

– Нет. – Я поднялся и задумчиво уставился в то место, где, по идее, должна быть огромная «электра». Да как так-то? Такого не может быть даже в Зоне! Допустим, аномалия была здесь уже тогда, когда мы приближались к ней, допустим, детектор её не показал. Опустим даже то обстоятельство, что «электра» сработала как таймер, хотя это и есть самая большая странность. Можно ещё предположить, что она, поймав вертолёт, разрядилась на него и исчезла – в «электре» закончились запасы энергии. Но где же артефакт?! Его просто не может не быть! Огромная «вспышка» должна «родиться» от такой «электры». Насколько я знаю, аномалии работают примерно так: у каждой есть определённые запасы невосполнимой энергии и, каждый раз разряжаясь, аномалия выбрасывает часть её, можно сказать, – часть своего заряда. Если в аномалию попадает какая-то органика (только!), она высасывает из жертвы все энергетические ресурсы. И последний этап формирования артефактов: когда аномалия разрядится раз, не знаю, пять-шесть, то её энергия иссякает, она собирает в пока ещё не сформированный и не материальный комок все высосанные из пойманных жертв «соки» (притом добавляет в него совсем малую часть своей энергии) и, исчезая, оставляет вместо себя этот комок – артефакт. Примерно так. Если хотите узнать подробнее – идите на Янтарь в бункер учёных и задайте этот вопрос любому научному сотруднику. И вас ждёт долгая, незабываемая лекция про то, какой же интересный феномен для исследования – Зона. И что ни в коем случае нельзя её уничтожать, а нужно исследовать, с её помощью наука продвинется далеко вперёд. Следуя этой логике, напрашивается вопрос: где же в таком случае артефакт? Весом в три килограмма, если не в пять. Ау-у-у! Не вижу!

– Блин, это фигня какая-то! – разочарованно сказал Кир, швырнув болт над вертолётом. – Где арт? – Видимо, он думал о том же, о чём и я. – Прикинь, сколько бы он стоил…

– Да-а, обидно, однако! – Мне действительно было обидно, хоть и не за деньгами я сюда пришёл. Но, как говорится, они никогда не бывают лишними.

– Да ни хрена не обидно! – Мой приятель был оптимистом. – Главное, живы остались! Я уж думал, всё – капец пришёл! – Сталкер сделал обход в радиусе метров пятидесяти вокруг вертолёта – надеялся всё же ещё найти «вспышку». – Знаешь, даже если бы артефакт лежал в салоне вертушки, то я бы туда ни за что не полез. Всё-таки жизнь одна, а артефакты будут всё время появляться.

– Ну да, – согласно кивнул я. Затем развернулся и посмотрел на туристов. Татьяна сидит и мелко трясётся – это от страха, ничего, пройдёт! Вообще по сравнению с утром, нынешний вид девушки был довольно жалок: волосы слиплись и лежали не ровно, а были всклокочены; на лице застыли грязные потёки. Это тоже ничего, вернётся к себе в город и в салон красоты сходит.

Дмитрий сидел на заднице, обхватив руками колени перед собой и смотря в сторону разбитой вертушки. Он смотрел с прищуром, зрачки его были широкие, и что-то мне показалось в них необычным…

– Кекль! Слышишь меня?! – Кир стоял рядом и тряс меня за плечо.

– А?

– Говорю: пойдём, чего здесь рассиживаться, все в норме, да? – Он вопросительно посмотрел на туристов.

Дмитрий закивал, встал с земли и взял в руки обрез. Взгляд его стал обычным – немного сумасшедшим, наглым и чрезмерно любопытным.

– Давай, я поведу отряд, лады? – спросил Кир. – А то ты их и так уже столько ведёшь, а мне нужно отрабатывать свою долю.

– Веди, – согласился я.